Главная › Программы › Светлый вечер › Исторический час

«Утверждение православия на Пермской земле». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Гость программы — кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ Аркадий Тарасов.

Разговор шел о том, как утверждалось православие на Пермской земле, и какую роль в этом сыграл святитель Стефан Пермский.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Все выпуски программы Исторический час

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и я хочу сразу представить вам нашего гостя и рассказать, какие обстоятельства привели нас вместе в эту студию. Это Аркадий Евгеньевич Тарасов, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ, специалист по истории русского Средневековья. Совсем недавно мы побывали в Перми на большой конференции, посвященной юбилею — 560-летию крещения Пермской земли. То, что это крещение было не первым, мы сегодня будем рассказывать, но, тем не менее, отмечалась годовщина торжественно, конференция была достойная, а по ходу обсуждения событий, связанных с утверждением православия на Пермской земле, возникло огромное количество вопросов. Мы отметили то, что там немало запутанного и звучат разные мнения ученых. Тем не менее, это очень крупное событие для Урала — утверждение православия на обширных просторах Пермской земли. Говорить об этом надо, говорить об этом стоит. Мы решили разговор, который начался в рамках научного сообщества, перенести сюда, в радиоэфир, для того, чтобы было понятно, как это все происходило. Итак, Аркадий Евгеньевич, здравствуйте!

А. Тарасов

— Здравствуйте, Дмитрий Михайлович!

Д. Володихин

— Мы начинаем разговор о Пермской земле, собственно, с того, что понималось в эпоху Средневековья под Пермской землей — какие города, реки. И после этого стоит поговорить, может быть, и о том, каким образом Пермская земля оказалась связана с коренными областями Руси.

А. Тарасов

— В Средневековье понятие «Пермь» было многозначно. Ну, если точнее, надо говорить о том, что в древности под Пермью подразумевались два региона — это Пермь Малая, или Пермь Вычегодская, которая располагалась вдоль течения реки Вычегды, и Пермь Старая, или большая — это территории, которые располагались дальше, территории Прикамья, та территория, которая сейчас, в основном, и относится к Пермскому краю.

Д. Володихин

— Пермь Великая — это Пермь Большая, да?

А. Тарасов

— Да, Пермь Великая — это еще одно наименование Перми Большой.

Д. Володихин

— Давайте отметим еще и города, во всяком случае, древнейшие населенные пункты, которые относятся к этим двум регионам, ныне объединенным внутри одной области.

А. Тарасов

— Не только, надо сказать, эти работы объединены в одной области. Понятие «Пермь средневековая» гораздо шире сегодняшних административных границ. То есть, к Перми Вычегодской относится, в том числе, и современная Архангельская область.

Д. Володихин

— Кусочек Архангельской области.

А. Тарасов

— Да, кусочек Архангельской области с городом Сольвычегодск. Он, конечно, более поздний, появляется уже в начале XVI века, но это тоже исторические территории Перми Малой. К числу древнейших городов, безусловно, нужно отнести Усть-Вымь — город, который становится как раз первоначальным центром Пермской епархии при Стефане Пермском в конце XIV столетия. Ну, а если мы говорим о Перми Великой, то это, конечно, такой важнейший центр, как Чердынь. Собственно, Чердынь — это то место, которое и было христианизировано в середине XV века.

Д. Володихин

— Ну, а если мы говорим еще и о населенных пунктах, связанных не с русской колонизацией, не с распространением православия, а, скорее, с традицией местного населения, то огромное языческое святилище Искорск, кажется, да?

А. Тарасов

— Да, да, совершенно верно.

Д. Володихин

— Ну что же, давайте посмотрим на то, какие потоки русских поселенцев и, следовательно, стихийных христианизаторов устремились к Пермской земле и когда. Ну вот существуют две точки зрения. Одна состоит в том, что это, скажем, новгородцы. В некоторых романтических главах даже вырастает образ этакого лихого ушкуйника, который занял русскими поселениями некоторые пермские места, а другая точка зрения — что, скорее, связь не между Пермью и Новгородом, а между Пермью и Ростовской землей.

А. Тарасов

— Я думаю, что эти две точки зрения взаимодополняют друг друга, потому что территории Перми, как Малой, Вычегодской, так и Старой, Великой, — это территории, которые находились на равном удалении. Вернее, так: они находились в сфере равного притяжения как Ростовской, так и Новгородской земли. И с той, и с другой стороны явно был интерес к этим территориям. Более того, Новгородская земля явно считала, что территории эти (уж, во всяком случае, Пермь Малая) должны подчиняться Господину Великому Новгороду, и новгородский архиерей явно рассматривал эти территории как область своей канонической власти. Характерно, что когда Стефан Пермский был рукоположен в архиереи для вновь созданной пермской кафедры, через два года как раз новгородские молодцы по благословению архиепископа Новгородского предприняли поход на эти земли. И это как раз подчеркивает ту сложность во взаимоотношениях между Пермской землей и соседними территориями.

Д. Володихин

— Ну, собственно, другая точка зрения, связывающая, скорее, с Ростовской землей, основывается на том, что северные и северо-восточные окраины Ростовской земли включали в себя территории, непосредственно соседствующие с Пермью — Устюг Великий, например. И, собственно, право на то, чтобы привязать к себе Пермь, Москва получила, когда она в конце XIV века, при Дмитрии Донском получила половину Ростовского княжества. Вторая половина будет присоединена при Иване Третьем, в 70-х годах XV века. Но смысл шага примерно такой: мы видим в Перми не владения Новгорода — мы видим владения ростовских князей, половина этих владений — наша, и окраина, соответственно, тоже наша.

Еще один важный факт: сами жители Перми, что Малой, что Великой, не торопились признавать над собой власть новгородцев и в конфликтах, которые вспыхивали на Русском Севере, они держались совершенно другой коалиции. С одной стороны — новгородцы и двиняне, с другой стороны — белозерцы, устюжане, вычегжане, чердынцы, вятчане, как правило, при поддержке Москвы. То есть, в общем, скорее, Пермь держала сторону Москвы и прежних окраин Ростовской земли.

А. Тарасов

— Я бы здесь только добавил, может быть, несколько уточнил: вряд ли можно говорить о том, что к XIV веку территории Перми — Малой, Вычегодской — они непосредственно подчинялись ростовским князьям. Они, безусловно, испытывали какую-то зависимость от Ростова, но о том, что непосредственно распространялась власть, говорить вряд ли приходится. Но как раз это и делало возможным дальнейшую экспансию Москвы. Когда Москва получила половину ростовских земель, она была заинтересована в распространении влияния, и здесь как раз и случился конфликт между интересами Великого княжества Московского и Новгородской земли, о котором было сказано чуть ранее.

Д. Володихин

— Возможно, дело тут в том, что колонизации происходят разными путями и способами. Даже, вернее, оставим это слово, несколько жесткое — «колонизация»: освоение. Есть освоение княжеское, предпринимаемое целенаправленно, когда казна княжеская вкладывает средства, отряды вооруженные княжеские движутся вперед, рубят остроги, то есть, укрепленные какие-то пункты создают. А есть народная колонизация — это когда выходцы из Ростовской земли двигаются вперед, основывают какие-то населенные пункты, остаются пока в меньшинстве в окружении племен языческих, и, вместе с тем, ни им самим, ни князю Ростовскому непонятно — вот сейчас те, кто вышел из-под его власти и двинулся дальше, это его подданные, уже можно их так назвать, или надо еще подождать и войти в какие-то договоренности с ними? возможно, это была просто народная колонизация со стороны Ростова.

Ну, а что касается населения Пермской земли, ну вот XIV-XV века — очевидно, там русские элементы, православные находятся в меньшинстве. Кто там окружает русских, кто окружает православные храмы, вот те пятачки православия, которые образовались?

А. Тарасов

— Если мы говорим о Перми Вычегодской, то основное население этих территорий — это зыряне, как их называли в Средневековье, коми-зыряне, ну, а мы сейчас говорим, что это народ коми. Если мы говорим о великой Перми, то это, соответственно, коми-пермяки. Народы между собой родственные, близкие, говорившие на языках, относящихся к одной языковой семье (это финно-угорская языковая семья), соответственно, и близость культуры между этими народами мы должны отмечать для эпохи Средневековья. В конце XIV столетия и XV веке это народы, которые еще придерживаются языческих верований очень сильных. У этих народов мы можем говорить о зачатках государственности, да или даже, может быть, о вполне себе таких настоящих маленьких государствах — то, что сейчас принято называть вождествами, хотя это спорный вопрос, может быть даже, они уже и перешагнули эту стадию. Ну, во всяком случае, это народы, которые жили на своих исконных территориях и которые встречали политическую, социальную и культурную колонизацию, которая шла к ним с территории Руси.

Д. Володихин

— Ну, насколько я понимаю, в летописях время от времени фигурируют названия народов — «остяки», «вогулы» или «вогуличи», «черемиса». Черемисы, если я не ошибаюсь, это марийцы. А вот остяки и вогулы — это...

А. Тарасов

— Вогулы — это предки нынешних манси. То есть, это население, которое жило еще дальше. Они, конечно, очень часто приходили и на территории Перми, Перми Великой, в первую очередь. Но основные территории расселения вогулов, манси — это территории Югры. То есть, это Северный Урал, Приобье — вот это их исторические территории. Но они тоже имели свои интересы к югу от своей исконной земли.

Д. Володихин

— А остяки?

А. Тарасов

— А вот с остяками я сейчас что-то даже и затрудняюсь сказать, предками кого из современных народов они являются.

Д. Володихин

— Ну что ж, оставим это для наиболее пытливых наших радиослушателей. А сейчас мне хотелось бы, коль уж мы говорим об утверждении православия, порадовать вас, дорогие радиослушатели, колокольным звоном одного из знаменитых северных монастырей.

(Звучит колокольный звон.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк, специалист по истории русского Средневековья Аркадий Евгеньевич Тарасов, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ, и мы говорим об утверждении православия на землях Пермской земли. И какой может быть разговор об этом без обсуждения фигуры и подвигов святителя Стефана Пермского?

А. Тарасов

— Стефан Пермский — это ключевая фигура не только для истории Пермской земли, но во многом и для истории вообще Русской церкви и русской православной миссии. Фигура уникальная — дело в том, что Стефан Пермский является изобретателем алфавита, который подходил для языков пермских народов и учитывал различные особенности фонетики. Сам Стефан Пермский, по некоторым данным (это, скорее, реконструкция), наполовину был зырянином сам. Считается, что его мама была зырянкой, отсюда и хорошее знание Стефаном Пермским коми-пермского, зырянского языка. Ну, а дальше — годы ученичества. Надо сказать, что Стефан Пермский принял постриг в Григорие-Богословском монастыре в Ростове...

Д. Володихин

— Вот, опять же, Ростовская земля.

А. Тарасов

— Да, об этом мы еще будем говорить. И на тот момент, в третьей четверти — во второй половине XIV века Григорие-Богословский монастырь — это один из крупнейших интеллектуальных центров Ростовской земли, с большой библиотекой. Там Стефан Пермский, очевидно, возрастал как интеллектуал, как книжник, а в 70-е годы в течение нескольких лет он создает пермский алфавит и отправляется проповедовать, составляет переводы со славянского языка на пермский, на зырянский и идет на территорию Перми Вычегодской, несет свет Христов местным народам. И в 1383 году по итогам его первоначальной миссии в Москве принимается решение о создании отдельной кафедры — Пермской архиерейской кафедры, которая должна была стать центром проповеди и окормления новокрещеных народов Перми Вычегодской.

Д. Володихин

— Ну и, если не ошибаюсь, резиденция новой кафедры — это Усть-Вымь, то есть, это Пермь Малая?

А. Тарасов

— Да, совершенно верно, Усть-Вымь, владычный городок возникает.

Д. Володихин

— А значит, вот стоит об этом сказать несколько слов. Владычный городок — это значит храмы, это резиденция архиерея, это домики, которые предназначены для свиты архиерея, тех, кто с ним связан, и, может быть даже, какие-то укрепления — тут уж не мне судить, скорее, археологов надо спрашивать. Но если это городок, то, скорее всего, укрепления есть, опасность от язычников остается быть достаточно серьезной.

А. Тарасов

— Безусловно. Город вообще в древнерусском языке обозначал укрепленное поселение. И исходя из тех задач, которые ставились перед владычным городком, надо думать, что там была более-менее надежная система укреплений. Кроме того, к тому, что вы перечислили, это еще и монастырь, поскольку в Усть-Выми Стефаном Пермским создается Михайло-Архангельская обитель — сразу после того, как учреждается Пермская епархия. И этот монастырь на протяжении десятилетий остается центром религиозной жизни, хотя тоже он испытывал разные периоды в истории и к XVI веку, к началу XVII-го находился не в лучшем своем состоянии. Но в конце XIV века и создание монастыря на землях, которые только-только оказывались христианизованными, было очень важным именно для самой идеи проповеди, для монашеского делания на новых землях.

Д. Володихин

— Ну вот если учреждается архиерейская кафедра, то очевидно одно из двух: либо главный миссионер в этих землях — святитель Стефан Пермской учреждает храмы, строит храмы, дает священников, или они там уже существуют к тому моменту, когда он приходит на Пермскую землю, то есть, они были основаны стихийно переселенцами из областей коренной Руси. Что вы думаете — это создание Стефана Пермского, или это то, на что он опирается в своей миссии, что существует до него? Ваша точка зрения?

А. Тарасов

— Я уверен, что нельзя говорить о сколько-нибудь широком распространении православия в Перми до начала христианизаторской миссии Стефана. Можно говорить о том, что в Перми могли быть отдельные русские православные поселенцы, теоретически можно допускать, что там были какие-то отдельные отшельники и монахи, но то, что там были организованные монастыри, храмы, да, и то, что это была территория, которая пускай и не сильно подверглась влиянию христианизации, но, тем не менее, испытывала какое-то влияние, мне кажется, не приходится. Более того, мы видим из последующей истории, что преемникам Стефана Пермского на протяжении десятилетий пришлось прилагать усилия по распространению христианства, и язычество отступало отнюдь не сразу и не на всей территории Перми.

Д. Володихин

— Давало бои, так сказать, арьергардные, притом довольно серьезные. Ну вот возвращаясь к эпохе Стефана Пермского, если я правильно вас понял, его приход на эту землю, фактически, повлек за собой создание первичной сети храмов, хотя бы нескольких храмов, как минимум, на территории Перми Малой. Есть у нас сведения о миссионерских усилиях, устремленных на Пермь Великую во времена Стефана Пермского?

А. Тарасов

— Таких свидетельств нет. Надо полагать, что Пермь Великая оставалась по-прежнему языческой и миссия в Перми Великой активная начинается только в середине XV века.

Д. Володихин

— Ну что ж, в таком случае остается лишь отметить то, что кафедра, учрежденная при Стефане Пермском в 80-х годах XIV века (это последние годы правления Дмитрия Донского), она оказывается на долгий срок младшей по чести среди епархиальных кафедр Русской земли.

А. Тарасов

— Да, в русской практике, вслед за практикой Византийской церкви, было принято каждую новосоздаваемую епархию — как правило, я бы так сказал... Могли быть исключения, и мы видим эти исключения в более поздний период, когда Казанская кафедра новосозданная сразу занимает высокую степень. Но все-таки традиционно всякая новосоздаваемая кафедра оказывалась в конце списка архиерейских кафедр, считалась младшей по чести, и пока не возникала другая кафедра, оставалась на этой позиции. И на протяжении десятилетий именно Пермская кафедра была последней в перечне епархий Русской митрополии, митрополии всея Руси. В частности, это подтверждается, например, собственноручно составленным перечнем епархий митрополии всея Руси, автором которой является митрополит ИсИдор, или ИсидОр (так на латинский манер) — грек, который был рукоположен на русскую кафедру в 30-е годы XV века. И вот до сих пор в библиотеке Ватикана сохраняется этот перечень, и мы там можем прочитать на греческом языке среди перечня и упоминание Пермской епархии — она там как раз последняя.

Д. Володихин

— Сколько времени прошло! Дорогие радиослушатели! Сейчас эта кафедра — одна из древнейших, входит, по-моему, в первые два десятка древнейших епископских кафедр на территории всей России. А тогда она была сущей юницей. Ну, нельзя не затронуть один важный вопрос: действительно, Москва постепенно распространяет свое влияние на Пермскую землю, но мы на протяжении очень долгого периода не имеем никаких сведений, а как это влияние распространялось. Вот есть резиденция в Усть-Выми, и она есть форпост и проникновения христианства, и, в какой-то степени, политических связей с Московской землей. А есть ли московские наместники, московские тиуны, московские удельные князья на этой территории? До XIV века неизвестно абсолютно ничего, для первой половины XV века, по большому счету, тоже. Потом, со второй половины XV века, начинаются достаточно сложные известия источников, которые трактуют то так, то эдак. Одно известие говорит о том, что туда прибыли управлять от имени Великого князя Московского Василия Второго некие князья Рюриковичи Верейского рода, и названы их имена — Ермолай и его сыновья — Василий и Михаил. Другие источники говорят, что, может быть, каких-то местных крещеных князьцов использовать для управления этой землей. Есть источники, которые говорят, что русские князья в качестве наместников Великого князя Московского появились здесь только в XVI веке. Понимаете, «темна вода в облацех». Мы знаем только то, что время от времени из Москвы приходила рать, которая должна была подкрепить местные силы в борьбе с язычеством. К этой теме мы сейчас перейдем. Московская рать нередко, фактически, спасала судьбы православия на территории Пермской земли. Без этого, может быть, утверждение православия произошло в гораздо большие сроки и, в общем, было бы до крайности затруднено. Дорогие радиослушатели, я напоминаю вам, что это Светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы ненадолго прерываем наш с вами диалог для того, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный специалист по истории русского Средневековья, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета Московского университета Аркадий Евгеньевич Тарасов. Мы обсуждаем историю утверждения православия на территории Пермской земли и сейчас как раз пришли к теме достаточно острой, но, в то же время, очень интересной — в каких формах происходило противостояние православия и язычества.

А. Тарасов

— Противостояние принимало вид не только какой-то отстраненной дискуссии между христианской церковью и последователями языческих культов, но и очень часто дело доходило до крови. Надо сказать, что двое из последователей Стефана Пермского — епископ Герасим, третий пермский епископ, и епископ Питирим — они в XV веке погибли, были убиты. В частности, источник, знаменитый источник, который используется всеми исследователями, которые изучают древнейшую историю Пермской кафедры, так называемая Вычегодско-Вымская летопись, традиционно относящаяся к концу XVI — началу XVII века, так вот этот источник свидетельствует, что, например, епископ Питирим отправился в середине 50-х годов (в 1455 году, считается) крестить как раз великую Пермь и был убит на обратном пути, возвращаясь во владычный городок Усть-Вымь, Асыкой, вогульским князем. Эта версия последствии получает такое легендарное закрепление — в XVIII веке появляется Сказание о пермских епископах, и там утверждается, что Асыка убил Питирима Пермского после литургии, после воскресной литургии, при большом стечении народа, и что тело владыки сорок дней оставалось непогребенным.

Д. Володихин

— Ну, по другим известиям — десять.

А. Тарасов

— Недавно был введен в научный оборот исторический источник, который относится к концу XV — началу XVI века, краткие летописные записи, видимо, связанные с Пермской кафедрой. Так вот из них мы узнаем, что десять дней действительно тело пролежало владыки непогребенным и 26 августа было предано земле. Кстати, из этого источника мы узнаем о том, что в конце XV — начале XVI века почитался в качестве реликвии посох епископа Питирима. Судьба этого посоха неизвестна.

Д. Володихин

— Да, можно только строить догадки. Ну вот первые свидетели Пермской земли после святого Стефана — Герасим, Питирим и Иона, о котором мы поговорим позже подробнее, — кто они такие, откуда они пришли, и какие формы принимала их христианизаторская работа?

А. Тарасов

— Особенно интересно мне рассказать о том, откуда они пришли. Потому что изучение биографий первых пермских архиереев показывает одну любопытную закономерность — а именно, связь с Ростовской землей. К сожалению, мы не так много знаем о биографии этих людей, и сведения наши разрозненны. Но, тем не менее, какая любопытная картина получается... О Стефане Пермском мы уже говорили — он был уроженцем Великого Устюга, Великий Устюг входил в состав Ростовской епархии, и принял постриг в Григорие-Богословском монастыре. О двух следующих владыках мы не знаем в этом смысле ничего, а вот Питирим Пермский был избран епископом... Хотя он был избран епископом из настоятелей и архимандритов московского Чудова монастыря, но он был уроженцем Ярославля, который тоже входил в состав Ростовской земли. И почти наверняка монашеский постриг он принял в Кирилло-Белозерском монастыре, еще при преподобном Кирилле, который являлся его учителем.

Дальше: Филофей Пермский в 1471 году избирается из игуменов Ферапонтова монастыря Ростовской епархии, Никон Пермский — в 1502 году из игуменов Дионисиево-Глушицкого монастыря Ростовской епархии, Алексей Пермский — в 1525 году из игуменов Кирилло-Белозерского монастыря Ростовской епархии, а его предшественник Пимен Ходыкин — он избирается из игуменов Соловецкой обители, которая относилась к Новгородской епархии, но это тоже северный монастырь.

Д. Володихин

— Но тут есть одна особенность — территориально это Новгородская епархия, но, в общем, монастырь достаточно рано оказался плотно связан с Москвой и подчинен власти митрополитов московских. А что касается святителя Ионы, о нем что-то известно? Он ведь сыграл одну из центральных ролей в крещении Пермской земли.

А. Тарасов

— К сожалению, мы не знаем ранней биографии святителя Ионы, мы можем только предполагать, что если его предшественники и его преемники с конца XIV и до первой трети XVI века включительно были так или иначе связаны с северными русскими землями и в основном с Ростовской землей, мы можем предполагать, что он тоже так или иначе был как-то с Ростовской епархией связан. Но это предположение, утверждать мы не можем. Равно, мы не знаем, и сколько лет, например, было ему, когда он оказался рукоположен в архиереи. Можем только, опять же, допускать, что поскольку в то время действовала норма, согласно которой архиерейский сан... архиерейской рукоположение мог получить человек, достигший 40 лет, не раньше, опять же, можно допускать, что когда он был поставлен (а это произошло после смерти Питирима в 1455 году и до 13 декабря 1459 года, когда датируется первый документ, подписанный Ионой), так вот, что на этот момент ему было не менее 40 лет.

Д. Володихин

— Ну, это где-то десятые годы XV столетия — время его рождения, очевидно, может быть даже, первые годы XV столетия. Ну не обязательно же он прямо в сорок был поставлен на архиерейскую кафедру.

Очень важный момент: если я правильно вас понял, Стефан Пермский христианизировал малую Пермь, и в дальнейшем усилия святителей Герасима, Питирима, Ионы были направлены на крещение Великой Перми, здесь, в общем, все шло гораздо сложнее. Ну вот, собственно, отмечают как некий успех то крещение, которое произошло при святителей Ионе. Как можно откомментировать? В некоторых источниках говорится, что это «добавное» крещение, то есть, новое, дополнительное. Что это значит, и что происходило до Ионы, и отчего его успех отмечен особенно?

А. Тарасов

— Я здесь немножко позанудствую по-исторически, но недолго, надеюсь, не утомлю наших слушателей. Дело в том, что о крещении Великой Перми сообщают источники, летописи уже с конца XV — начала XVI века. В частности, в одной из летописей, которая, с одной стороны, была основана на материалах Ростовской архиерейской кафедры, с другой стороны, восходила к московскому великокняжескому летописанию, утверждается, что в 1462 году Иона крестил Великую Пермь, цитирую, «и князя их, и церкви постави, и игумены, и попы». Вот это довольно близкое ко времени начала христианизации Ионы свидетельство.

Гораздо более известно свидетельство, которое читается в позднем источнике — уже упоминавшейся Вычегодско-Вымской летописи конца XVI — начала XVII века, где к сведениям о крещении Великой Перми прибавляется, что он крестил Великую Пермь «добавне», то есть, через семь лет после первого крещении, который предпринял священномученик Питирим. Также сообщается, что он крестил не князя, а княжат — княжат Михайловых, то есть детишек. Кроме того, не упоминается о поставлении игуменов. Таким образом, есть некоторые источниковедческие разночтения. Если мы сейчас оставим в стороне вопрос о том, какое же из этих свидетельств наиболее достоверное и наиболее точно отражает исторические реалии, поговорим о самом значении, ну, я думаю так: даже в независимости от точности свидетельств, для такого большого глухого лесного региона, как Пермь, малонаселенного, труднодоступного здесь, конечно, невозможно говорить о крещении как об одномоментном явлении и о стремительном распространении христианства. Христианизация была длительным процессом, долгим процессом, и, видимо, постепенно христианство распространялось в разных частях Перми, а может быть, в некоторых частях приходилось и, что называется, напоминать местным крещеным о том, что забывают они правила Православной церкви и опять уклоняются в язычество. Поэтому вот это указание на «добавное» крещение — оно может быть не просто более поздним дополнением летописца, а это может быть указанием на реалии, когда приходилось новые территории Перми просвещать святым крещением или еще раз обращаться с проповедью к тем, кто толком крещение не воспринял. Хотя, конечно, с точки зрения канонической, никакого повторного крещения быть не может.

Д. Володихин

— Ну, естественно, речь идет и о новых поколениях, и о том, что старые поколения могли отходить от веры. Здесь, конечно, очень важна та помощь, которую могли оказать коренные области Руси, то есть, Ростовская земля и, фактически, конечно же, центр политической Руси на вторую половину XV века — земля Московская, митрополия и сам великий князь. Мы знаем то, что во второй половине XV века, как минимум, трижды московские рати посетили Пермскую землю. Как раз первая из них — 1462 год, в точности в том году, когда Иона крестил Пермь Великую, и трудно отделаться от мысли о том, что эта рать, которую возглавлял Василий Кожаный, должна была, в какой-то степени, помочь делу христианизации. Отмечают то, что эта рать ходила на Великую Пермь, на Черемису. Возможно, было некое сопротивление вооруженное со стороны Черемисы. Позднее, в 1472 году, ходил князь Федор Федорович Пестрый. Он спалил языческие святилища в тех местах и наказал князей, отошедших от союза с Москвой. Будет еще один поход. В данном случае мы, конечно, видим то, что завоевание местных Пермской земли для православия нельзя назвать вполне мирным.

А. Тарасов

— Действительно, это так. И я бы добавил еще одно применительно к крещению Перми Ионой в 1462 году и рати, которая была отправлена московским князем на Черемису. Я согласен, что можно эти события связывать друг с другом, но немаловажно и то, что в 1462 году, весной 1462 года к власти в Москве приходит новый великий князь — Иван Васильевич, которого мы традиционно называем Иваном Третьим. Так вот это, хотя недоказуемо (по крайней мере, до сих пор источников таких нет), но я полагаю, что можно осторожно допускать, что крещение Перми Ионой и отправленная туда московская рать вообще были проектом молодого князя, который с самых первых недель, месяцев своего нахождения у власти пытался заявить себя и человеком, который распространяет политическую волю своих предшественников дальше, и, с другой стороны, человеком, который всячески способствует распространению православия.

Д. Володихин

— Давайте отметим еще один немаловажный факт: духовник его — это как раз ростовский архиерей, святитель Вассиан Ростовский, который в курсе дел, связанных с Пермским крещением, и, возможно, он оказывает определенное влияние на великого князя, настраивая его на то, что вот есть работа для великокняжеской власти — работа, связанная с тем, что Церкви надо здесь помочь.

А. Тарасов

— Это вполне возможно, но вряд ли применимо к началу правления. Даже дело не только в том, что архиепископ Вассиан, Вассиан Рыло, тогда еще не был ростовским архиереем (он позже станет) — непонятно, был ли он в этот момент духовником. Но вот то, что дальше Вассиан Рыло мог оказывать такое влияние на Ивана Третьего, это вполне вероятно. Мы очень хорошо знаем блестящий публицистический памятник — «Послание Вассиана Рыло на Угру», написанное ростовским архиереем в тот момент, когда над Московским княжеством нависла угроза разорения со стороны хана большой и большей орды Ахмада и когда, по всей видимости, Иван колебался. И Вассиан обращается к нему с призывом стоять крепко, использует различные исторические примеры, ссылается на подвиг его предков, в том числе Дмитрия Донского. И мы можем допускать, что такая позиция, твердая позиция Вассиана Рыло проявилась не только в 1480 году.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ, замечательный специалист по истории русского Средневековья Аркадий Евгеньевич Тарасов. Мы продолжаем разговор о христианизации Пермского края. Вот ваша точка зрения, Аркадий Евгеньевич: когда можно говорить, что православие достаточно твердо стоит на ногах на этой земле, когда оно укрепилось бесповоротно?

А. Тарасов

— Это очень сложный вопрос. Тут во многом... ответ на него во многом зависит еще и от критерия — какое явление или какие события мы отмечаем как знаковые и можем говорить, что вот, после этих событий, после этого явления православие окончательно укрепилось. Строго говоря, какие-то легенды языческой традиции (может быть, уже фольклорной, а совсем не живой этой традиции языческой) мы видели как раз во время нашей поездки. Поэтому вопрос о глубине христианизации — я бы его все-таки вообще вынес за скобки нашей беседы, это, скорее даже, вопрос к религиоведам.

Но очевидно, что христианизация была продолжительной, долгой. Мы знаем и из сочинений иностранных путешественников — по-моему, Сигизмунд Герберштейн писал, дважды посетивший Россию в правление Василия Третьего, в 10-е и 20-е годы XVI века. Так вот, по-моему, он писал о стойкости в язычестве пермяков. Ведь это речь идет о времени, когда после христианизации Ионы и его предшественника прошло уже несколько десятилетий. Так что, наверное, христианизация здесь, в Перми была длительным процессом.

Д. Володихин

— Ну, можно, наверное, говорить, что постоянным и твердым носителем христианства, христианских ценностей был, собственно, русский элемент на Пермской земле, который постепенно прибывал из коренной Руси. А что касается населения финно-угорского, то здесь оно, очевидно, то в большей степени попадало в ореол православия, то в меньшей степени, и количество крещеных и, тем более, людей всерьез, по-настоящему приведенных в храм — оно колебалось. Хотел бы отметить, что из-за влияния Казанского ханства, идущего с юга, на Пермской земле, возможно, в общем, был и определенный мусульманский элемент — во всяком случае, Черемиса могла нести на себе печать исламского вероисповедания. Здесь было, так сказать, столкновение не только с язычеством.

Ну, возвращаясь к тому, что может служить важным признаком христианства на этой земле, — ну, очевидно, как бы это правильнее выразиться... обзаведение собственным монашеством. Знаете, когда на Камчатке обзавелись собственным монашеством? Вот в первой половине XVIII века ненадолго появился один небольшой монастырь и исчез. Собственно, уже после распада СССР, при нашей жизни наконец там на твердую почву встали камчатские монастыри, и вот обретение монашества — это времена 90-х — «нулевых». Вот что было на Пермской земле в этом смысле?

А. Тарасов

— Считается, что святитель Иона в 1462 или в 1463 году XV века, то есть, одновременно с началом христианизации Великой Перми, основал в Чердыни первый на Урале монастырь — Чердынский Во Имя Апостола Иоанна Богослова, Иоанно-Богословская обитель. Это предположение зачастую встречается в литературе в качестве утверждения, однако точных данных об основании монастыря нет. Мы только косвенно можем судить о времени создания этой обители. В частности, в грамоте 1580 года, направленной Иоанно-Богословскому монастырю, Иван Грозный писал о том, что этот монастырь стоит с тех пор, цитирую, «как пермичи крещение приняли». Из этой фразы сложно сделать вывод о том, что монастырь существовал непосредственно с 1462 года. Но очевидно, что появление монастыря, как в свое время и появление Михайло-Архангельской обители в Усть-Выми в эпоху Стефана Пермского, было важным шагом к распространению христианской традиции, монастырской культуры и дальнейшего закрепления христианства здесь.

Д. Володихин

— Да, без монастыря трудно представить себе, что духовное просвещение, христианское просвещение может сколь-нибудь всерьез пускать корни на этой почве. Вот давайте разберемся с иноческими обителями. Усть-Вымская обитель, то есть, Михайло-Архангельский монастырь — Малая Пермь, Иоанно-Богословский монастырь — это Великая Пермь. И какова судьба этих обителей? Ну вот они возникли, мы очень мало знаем о начальном периоде их истории, но они существуют, и у них очень непростые судьбы, хотя понятно, что они входят в число весьма древних и почитаемых монастырей?

А. Тарасов

— Судьба этих монастырей складывалась по-разному, и не всегда она была безоблачной. Монастыри переживали, в том числе, и непростые времена. Тот же Михайло-Архангельский Усть-Вымский монастырь в XVI веке пришел в запустение, был малонаселенным. Да и источников, на самом деле, не так много. Проблема связана...

Д. Володихин

— Вы имеете в виду источники по истории монастыря или источники для существования монастыря?

А. Тарасов

— Я имею в виду источники по истории монастыря, потому что это проблема общая в принципе для русского Средневековья и для Пермской земли в частности. К сожалению, до нашего времени дошло мало свидетельств прошлого, которые позволили бы составить полноценную картину из жизни как самих этих земель, так и церковной, политической истории и монастырской истории, в частности. И отсюда есть возможность, в том числе, для интересного творчества. Мне сейчас вдруг вспомнилось, как у Алексея Иванова в его знаменитом романе «Сердце Пармы» монахи Иоанно-Богословского монастыря, заткнув рясы за пояс, отражают наступление князя (как раз, по-моему, об Асыке там идет речь), вот. Ничего подобного в источниках нет, но сам дух...

Д. Володихин

— Ну, вы знаете, еще в одном из советских произведений подобного рода я увидел фразу: «А монахи, подоткнув рясы, наводят пушки на английскую эскадру, которая бомбардирует Соловецкий монастырь». Тоже, конечно, такая же выдумка, но просто смотрится экзотически.

А. Тарасов

— Смотрится экзотически, и в данном случае, мне кажется, отражает, верно передает сам дух эпохи, в котором приходилось жить и действовать монашествующим. Внутри монастырских стен — да, это попытка построения такого «рая на земле», да, цветущего сада, а за монастырскими стенами — не просто бушующий мир, а языческий мир, который не признает то, что внутри этих стен происходит.

Д. Володихин

— Ну, а Иоанно-Богословский монастырь, его судьба? Не хотелось бы, чтобы мы сейчас ограничивались только тем, что было у них в эпоху Средневековья. Каковы судьбы Иоанно-Богословского монастыря и Михайло-Архангельского в более поздние времена? Восстановили они как-то вот ситуацию благополучия? Что с ними случилось?

А. Тарасов

— Михайло-Архангельский монастырь восстановлен и в данной время является такой жемчужиной Усть-Выми, хотя сейчас Усть-Вымь совершенно потеряла свое значение города, превратившись в село. Именно там, кстати, в Усть-Выми и находятся под спудом до сих пор не обретенные мощи пермских святителей — Герасима, Питирима и Ионы. А Иоанно-Богословский монастырь восстановлен (по крайней мере, храм в Чердыни). Я сейчас пытаюсь вспомнить, является ли Иоанно-Богословский монастырь действующей обителью Чердынской или сейчас это приходской храм, но, во всяком случае, сам храм, некогда бывший главным храмом монастыря, действует. С колокольни этого храма открывается прекрасный вид на бескрайнюю Парму, на речку Колву. И сейчас это один из духовных центров нынешней Чердыни.

Д. Володихин

— Ну, то бишь, Великой Перми. Ну, у меня вопрос, может быть, несколько экзотический для православного радио, но все же. Не так давно в большой прокат вышел фильм «Сердце Пармы», поставленный по мотивам известного романа Алексея Иванова. В какой степени то, что в этом фильме можно увидеть, можно признать историчным по сравнению с теми фактами, которые мы знаем об утверждении православия на этой территории?

А. Тарасов

— Мне кажется, что историчного в строгом академическом понимании там совсем немного, но это не значит, что совершенно неудачным получилось произведение. Я картину смотрел, и скажу, что в целом она мне приглянулась. И несмотря на то, что картина очень сильно переосмысливает само произведение Алексея Иванова и некоторым сюжетам, которые являются проходными в книге, уделено повышенное внимание здесь, тем не менее, есть ряд попаданий, как в художественном плане замечательных, как мне кажется, так и в плане актерской игры и собственно духа. Мне очень понравилось, как воплотил роль святителя Ионы Пермского, о котором мы сегодня говорили, Евгений Миронов. Мне кажется, это замечательная роль этого артиста, и святитель Иона мог быть именно таким — аскетом, человеком, который Слово Божие ставит превыше всего, который не готов идти на насилие ради распространения христианства, на насилие, на смертное убийство, но при этом готов безжалостно и нещадно бороться с языческими богами, человека, который честен перед собой, с окружающими. Мне кажется, это замечательная попытка передать образ человека, распространявшего христианство в Перми.

Мне понравилась работа художников по костюмам. Выглядит серьезно, интересно. Вообще, надо сказать, что в кинематографе последних лет работа художников по костюмам заслуживает самой высокой оценки.

Д. Володихин

— Ну что ж, действительно, роль, сыгранная Мироновым, образ святителя Ионы — это, может быть, самое светлое пятно в этом фильме. Я от себя добавлю, что разделяю доброе отношение коллеги к этому образу, но о самой картине хотел бы сказать, что по сравнению с романом слишком в ней педалируются моменты разрушительные, моменты противоречий, насилия. Многовато там крови для, в общем, картины взаимоотношений между коренной Русью и окраинами — то, чего в романе, в общем, нет. Мне кажется, здесь постановщики сильно переборщили. Но это, в принципе, тема, которая находится несколько поодаль от того, о чем мы сегодня говорили, — об утверждении православия на Пермской земле. И сейчас, дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу. Позвольте мне от вашего имени поблагодарить нашего сегодняшнего проводника по темным историческим дебрям Аркадия Евгеньевича Тарасова за его просветительскую работу в наших рядах. И мне остается сказать вам: спасибо за внимание, до свидания!

А. Тарасов

— До свидания!

Другие программы

Актуальная тема