«Успение Пресвятой Богородицы: христианское отношение к смерти». Протоиерей Игорь Гагарин

У нас в студии был клирик храма святого благоверного князя Александра Невского в городе Балашихе протоиерей Игорь Гагарин.

Разговор шел о смыслах праздника Успения Пресвятой Богородицы, о христианском отношении к смерти, а также о том, как может восприниматься конец земной жизни разными людьми, как говорить об этом с детьми, и в чем может состоять подготовка к переходу в вечность.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

Алексей Пичугин — Дорогие слушатели, здравствуйте! Это Светлый вечер на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Я рад вас приветствовать. С удовольствием представляю нашего гостя. И в ближайший час здесь, в этой студии, вместе с вами, вместе со мной, протоиерей Игорь Гагарин, клирик Александра Невского храма г. Балашиха. Отец Игорь, здравствуйте.

Прот. Игорь Гагарин — Здравствуйте.

Алексей Пичугин — Мы с вами встречаемся прямо вот в преддверии праздника Успения, буквально через пару дней Успение. Это такой, знаете, в сознании нашем укоренился, как очень важный действительно праздник, который в таком церковно-православном сознании стоит в первом ряду, ну как же, двунадесятый праздник. Но с одной стороны, Богородицу, которую мы все очень почитаем, с другой стороны, то, что мы ничего вообще об этом событии не знаем. Кроме преданий, кроме каких-то уже ставших, наверное, почти народными историй, связанных с Успением, кроме апокрифов, которые об этом говорят. Но как нам вот это всё в себе увязать? Вот то, что мы, с одной стороны, понимаем, что Богородица не дожила физически до 2023 года, и когда-то событие ее успения произошло. С другой стороны, мы ничего об этом событии толком и не знаем, хотя мы этот день отмечаем как праздник.

Прот. Игорь Гагарин — Да, действительно, мы этот день отмечаем как праздник, хотя об этом тоже бывают порой вопросы, особенно люди, которые еще не совсем так хорошо понимают церковную жизнь. Они не могут понять, почему смерть, хоть мы этого слова не употребляем, но в данный момент оно явилось синонимом этого слова, может быть вообще поводом для праздника. Ну, на самом деле, действительно, ни единого слова в Евангелии об этом событии нет. И всё, что мы имеем, это предание, устное предание, которое дошло. И которое бытовало уже. История церкви знает происхождение этих преданий, и с какого примерно времени уже в церкви было представление о завершении земной жизни Богородицы именно такое, как у нас сейчас. Но мне думается, что вот это даже может быть не самое важное. Так же как вот мы празднуем, допустим, Рождество Христово. И спрашивают, как правильно вот 7 января или 25, и мы объясняем, что скорее всего не тогда, не тогда. Для нас важна не дата. Дата выбрана достаточно условно, а для нас важно, что это событие было. И вот лично для меня, наверное, важным является вот в этот день и в эти дни, когда мы готовимся к этому празднику, не то при каких обстоятельствах, как это всё происходило. Хотя ничто не мешает мне воспринимать это именно так, как церковное предание до нас доносит, но важно то, что для нас завершение земной жизни самого прекрасного человека, который жил на земле, для нас это важно. Это повод в очень серьезных вещах поразмышлять. И для меня, например, это еще один повод подумать о том, чем будет завершение моей земной жизни? Потому что нам к этому надо всем готовиться. И что все может быть очень-очень по-разному. Чем это будет? Хотелось бы, чтобы это было тоже успением, хотелось бы, чтобы это было, ну, нечто подобное тому, как завершила свою жизнь Пресвятая Богородица. И поэтому, размышляя над событиями завершения её земной жизни, для себя можно делать немало выводов.

Алексей Пичугин — А каких, например? Потому что вы говорите о том, что это такой определенный... даже не пример, потому что мы не можем говорить, что вот пример смерти. Она у всех своя. Подготовиться к этому, наверное, во всей полноте невозможно, поскольку не очень много людей уходит из земной жизни так, что они об этом заранее знают. Бывает, конечно, в случае какой-то продолжительной болезни человек к этому готовится, как-то внутренне себя готовит, но я так понимаю, что для большинства людей, оказавшись прямо на пороге, для подавляющего большинства людей, всё равно это событие внезапное. Всё равно мы призваны к жизни, мы призваны Богом к жизни и к тому, чтобы идти по ней. И смерть — это всё равно такое экстраординарное и достаточно страшное событие. Я помню, даже вот применительно к празднику Успения, я когда-то размышлял о том, что вот мы говорим «праздник», «праздник». Мы привыкли, что у нас церковные события, связанные с разными евангельскими или сюжетами из предания, это праздник. И вот верующие люди друг друга поздравляют с успением. Ну да, конечно, по прошествии двух тысяч лет, лично не будучи знакомыми с участниками событий, конечно, мы это можем воспринимать как праздник, но вот когда мы говорим о Лазаре, мы всё время вспоминаем, что Христос над ним плакал, потому что люди, оставшиеся здесь на земле, потеряли близкого человека. И он, считая Лазаря своим другом, плакал над его телом, плакал о его уходе. И мы, когда мы скорбим о своих близких, мы проявляем какую-то любовь к ним. Я почему-то думаю, что Богородица была очень близким человеком для немалого количества народа, для апостолов, для тех, кто окружал её. У неё были какие-то друзья наверняка, хотя мы об этом явно не считаем, но мы можем так думать и представлять, что уход её из земной жизни для кого-то стал подлинной трагедией. И вот если бы те люди увидели, как мы там радуемся, говорим, с праздником успения, да, она ушла к сыну, да, она ушла в вечную жизнь, но для тех, кто остался здесь жить на какое-то время, это было трагедией, и они бы нас, наверное, не поняли.

Прот. Игорь Гагарин — Ну, было ли это совсем трагедией, не знаю. Я думаю, что, конечно, смерть, ну, это почти всегда очень болезненное явление. И подавляющее большинство людей, я не хочу сказать все, потому что я встречал исключения из-за этого, но все-таки подавляющее большинство людей боится ее. И это очень понятно, потому что это действительно очень болезненный переход. И в то же время, вот знаете, мне вспоминается мое детство, когда я впервые... Я думаю, что у каждого есть момент, когда он впервые узнал о смерти, о том, что вообще смерть существует. И я думаю, что это было очень серьёзным, наверное, для каждого открытием, и вызвало, наверное, какие-то очень большие, сильные переживания.

Алексей Пичугин — А вы помните впечатление?

Прот. Игорь Гагарин — Да, я как раз очень хорошо помню. Я ещё был в детском садике, у нас была одна девочка, а так получилось, я жил в небольшом военном городке, поэтому умирали там люди редко. И так вот, если человек, который живёт в большом городе, там, он детство сравнивает, он может видеть похороны часто, и, в общем-то, как-то постепенно к этому готовиться. А так получилось, что как раз это было моё первое впечатление, была девочка в детском садике, которая со мной в одну группу ходила, а потом она умерла от дизентерии. И я не слышал, но мне ничего... И когда я, помню, шёл мимо её дома, и гробик маленький стоял на скамеечке, и она там лежала, такая же, всё, как я видел в детском садике, и папа её укладывал цветочки. Я спрашиваю: «А что это вообще такое? Что происходит? Что с Леночкой-то!? И мне говорят: «А вот она уже умерла». «А что сейчас будет»? «Что? Ну как сейчас? Закроют, закопают в землю». Меня такой ужас охватил. Вот просто такой ужас. Но мне мои старшие ребята, школьники говорят, что мы все так, и я говорю: «И что и меня так же»? «И тебя, и всех, а как ты думал, все помрем». Я помню, это было такое открытие, такой ужас, и я пришел домой и спросил папу: «Папа, а вот правду говорят, что будут сегодня хоронить Леночку и...что мы все умрем»? А папа, ну папа был тогда не верующий, как и большинство людей в то время, и папа говорит: «Да, все так». Я говорю: «Все умрем»? «Да». «И я тоже»? «Да, и ты», папа, мне как-то спокойно сказал. Ну потом единственное, что было успокоение, я очень хорошо помню, что мне тогда было где-то в районе пяти лет. Потому что когда папа сказал мне о том, что, ну, чаще всего это в старости бывает, что человек доживает до старости. Я подумал, что если мне еще только пять лет, а мне уже казалось тогда, что я живу чуть ли не вечно. Я живу уже 5 лет, а старость — это лет 70. Я уже тогда немножко мог считать, и как-то успокоился. Тогда я понял в своё время, что умереть в старости — это не страшно. Старость, она настолько не скоро. Она настолько, ну, как говорят правильно: «Когда тебе говорят в молодые годы, что что-то будет в старости, это почти равносильно, что этого не будет никогда». И поэтому единственное, что пугало, это что, если вдруг это произойдёт. А такие случаи были, то и дело, умирал кто-то молодым. Но я просто думаю, что если бы вот тогда мой папа был верующим и он бы мне рассказал о смерти. То что сегодня я могу рассказать своим детям. И как раз в этом контексте рассказать об успении Пресвятой Богородицы. То я бы как-то по-другому это воспринял. Может быть, кстати, воспринял бы даже тоже с некоторым перекосом. Мне, знаете, был такой пример. Один мальчик, сын моего друга священника тоже, он настолько по-детски принял веру. И когда ему было где-то лет 5 или 6, он начал всё время говорить маме, папе, что «Как хорошо бы умереть. Я хочу умереть, потому что, ну, если правда то, во что мы верим, что я буду у Господа, что я буду в Царствии Небесном. Чего тогда здесь задерживаться-то? Как хорошо!» И пришлось папе ему объяснять: «Ты подожди! Для того, чтобы войти в Царство Божие, надо здесь потрудиться. В этой земной жизни ещё ты должен многое сделать, а только тогда можно уже отправляться туда». И вот таким образом ему удалось его убедить, потому что мальчик действительно даже опасно стал реально хотеть и стремиться к этому.

Алексей Пичугин — Я напомню, друзья, что в гостях Светлого радио сегодня протоиерей Игорь Гагарин, клирик Александра Невского храма Балашихи. Я вот не помню, честно признаюсь, когда я впервые узнал о смерти и как я ее мог объяснить. У меня такое чувство, что я всегда понимал, что есть такое явление. Понятно, что не всегда, понятно, что когда-то кто-то мне объяснил, но вот у меня явного примера не было. Первая вот такая вот трагедия смерти, которая вот была близко, прямо совсем близко, когда умер дедушка, мне было 13 лет. Я уже это мог осознанно переживать. А когда умирали какие-то люди вокруг, соседи на даче, ещё кто-то. Ну, я понимал, что произошло, я, естественно, тогда никак не мог себе это объяснить с точки зрения веры, Бога, и никогда это не объяснял, наверное, так, хотя не знаю, не помню, конечно же. Но мне кажется, у меня было два таких фактора, потому что всегда говорили о прабабушке в семье, которая вот умерла там за шесть лет до моего рождения, и мне об этом, видимо, рано начали говорить, и я как-то понял. И потом еще были молодые достаточно ветераны, ну, не старые люди, ветераны войны, и все-таки вот в моем детстве о войне говорили много, и не совсем так, как говорят сейчас, поэтому смерть там всегда выходила на какой-то... не только героизм, а вот именно то, что это смерть, то, что люди не вернулись с войны. То, что люди там погибли, то, что у них остались вдовы и сироты. И вот как-то, может быть, дедушка, который воевал, мне сумел это объяснить, и он был ранен, зримо ранен, у него там плохо работала рука одна. Я понимал, что в этом всем есть какая-то трагедия и большая неправда. Мне кажется, наверное, вот тогда я как-то ощутил, что есть в мире смерть. Мы избегаем, мы стараемся избегать этого слова, потому что в церкви мы всё время говорим не смерть, а мы говорим ушёл из земной жизни, ушёл к Богу. Приставился. Мы стараемся избегать слова «смерть», хотя слово естественное, оно в Евангелии встречается не раз.

Прот. Игорь Гагарин — Извини, я тебя перебью, потому что я сейчас вспомнил, забуду. Мне очень нравится, как в Ветхом Завете употребляется выражение: «И умер Исаак и приложился к отцам своим».

Алексей Пичугин — Тоже очень, кстати, хорошее.

Прот. Игорь Гагарин — Хорошее, да. Сразу вот другой смысл совсем.

Алексей Пичугин — А вот, как вы считаете, продолжая вот тему детства, а надо ли с детьми говорить о смерти? И как с ними говорить о смерти?

Прот. Игорь Гагарин — Ну, говорить, конечно, надо. Потому что, ведь он в любом случае об этом узнает. Просто если мы будем обходить этот вопрос и стараться закрыть его для ребенка, то он может открыть его с какой-то совсем другой стороны. И это произведёт на него впечатление совсем не то, которое хотелось бы. Вот мне нехристианский пример хочется вспомнить. Это история Будды Шакьямуни., которого родители воспитали совершенно вот... Настолько они его любили, что оградили его вообще от каких бы то ни было отрицательных впечатлений. И он дозрел, по-моему, до 40 лет, если я не ошибаюсь. Он не встречал ни одного больного человека, не видел ни разу мёртвого ни одного. Он не знал, что умирают. И когда он в конце концов вышел как-то из своего сада, где его содержали, и он увидел, как хоронят человека, то это его настолько потрясло! Это было одним из оснований для того, чтобы он ушёл из дома. Полностью переоценка ценностей произошла. Но у него это произошло так. Я думаю, что если мы воспитываем детей в вере, а это, наверное, для каждого христианина может быть самое важное в деле воспитания — вложить в сердце ребёнку веру. То, конечно, и никак не обойти разговор о смысле, о цели нашей жизни. И если мы помним, слава Господа : «Ищите прежде Царство Божие и правды Его», и вложить в душу ребёнка желание стать гражданином Царства Божия. То никак не обойти, и вот именно в этом ключе и разговор о том, куда должен, в конце концов, привести нас наш жизненный путь.

Алексей Пичугин — А какой это разговор? Ведь любой разговор с ребенком — это очень ответственная история, потому что детское восприятие мира с его вопросами, с его представлениями о жизни. Все равно мы не можем, наверное, сказать ребенку все как есть, тем более, что мы сами о смерти ничего не знаем. Как... вот ребенок задает вопросы, особенно, когда ребенок сталкивается со смертью. Что ему можно объяснить? Что он может понять в свои там 4, вот в 5 лет, предположим, чтобы ваш папа был верующий человек в то время, и он бы вам начал объяснять все это с точки зрения веры. Что бы вы смогли понять в 5 лет из этого?

Прот. Игорь Гагарин — Ой, вы знаете, мне кажется, что дети в какой-то степени не очень-то от нас отличаются от взрослых. И мы не очень-то сильно отличаемся от детей. Наверное, ну, во-первых, говорить о том, как именно, какими словами нужно говорить с ребенком, мне очень трудно, потому что дети разные. Тут все настолько индивидуально. Более того, я даже думаю, что... я не могу себе представить такое, что это будет какой-то сознательный целенаправленный разговор. Я не скажу: «Сыночек, сядем, вот я тебе сейчас расскажу о смерти».

Алексей Пичугин — Это не будет исходить от вас, это будет исходить от ребёнка.

Прот. Игорь Гагарин — Я буду говорить ребёнку, наверное, то же самое, что я говорить буду и взрослому. Только стараться говорить это, ну, более на таких каких-то понятных для ребенка примерах. Я правда не вижу большой разницы между ребенком и взрослым вот в этих вопросах. Можно говорить о царстве божьем, можно говорить о душе, можно говорить о Боге. Можно говорить о любви, о добре, о совести. Потому что все эти разговоры, вообще, на самом деле, ведь разговор о смерти... Вот не хочется употреблять слово «смерть», о завершении земной жизни- это же одновременно и разговор о самой жизни. Успение — это как завершение одного очень важного периода моего бытия и начало нового какого-то, то мне думается, что все абсолютно важные духовные вопросы, которые мы поднимаем, вот они все как раз обо всём этом уместно будет говорить в разговоре о завершении земной жизни. И о добре, и о зле, и о любви, и о правде, и о красоте, о совести. Ну, что не возьмешь, всё, оно, звучит особенно убедительно, когда при этом ты держишь в уме понимание того, что закончится эта земная жизнь. А потом начнется, вот очень важно, потому что на самом деле в этом, наверное, и принципиальное отличие верующего человека от неверующего. Мы должны воспринимать смерть не столько как конец, а как начало! Да, это очень трудно, это скорее по благодати. Но когда человек, в большей степени имеет христианское устроение души, чем в большей степени человек пребывает в духе, тем в большей степени он начинает воспринимать смерть не столько как конец, сколько как начало.

Алексей Пичугин — Я напомню, друзья, что в гостях у Светлого радио сегодня протоиерей Игорь Гагарин. И за несколько дней до праздника Успения мы с отцом Игорем, клириком храма Александра Невского г. Балашихи. Отталкиваясь от событий, которые мы вспоминаем в День Успения Богородицы, говорим о конце земной жизни, о смерти, о том, как переход в вечность может восприниматься у разных людей, в том числе, как говорить об этом с детьми. И продолжим мы с отцом Игорем буквально через минуту.

Я, друзья, напомню, что это программа Светлый вечер на Светлом радио. У нас в гостях клирик храма Александра Невского Балашихи, протоиерей Игорь Гагарин. Мы говорим в преддверии праздника Успения Пресвятой Богородицы о конце земной жизни человека, о том, можно ли подготовить себя к переходу в вечную жизнь. Можно ли подготовить себя к смерти. Говорим в том числе о том, что можно сказать детям, отвечая на их очень важные вопросы, о вопросах о важном. А помните Нарнию, как Нарния кончается? Нет? Я тоже, кстати говоря, не помнил. Это какие-то там старые детские воспоминания были. Вот опять же, кстати, это очень хороший пример, наверное, в том смысле, что когда я был маленький, только начали появляться книжки переводные Нарнии. И у меня была. Сначала это были такие маленькие тоненькие брошюрочки, потом у меня был целый цикл. Весь цикл мне купили. Толстую книгу, куда все произведения о Нарнии вошли. И все-таки Нарния, она наверное рассчитана с одной стороны на детей, с другой стороны не на таких маленьких, каким был тогда я. А потом, так как в каком-то подростковом возрасте я Нарнию не читал, мы даже с женой вот спорим, она говорит, что там очень много всего того, что воспринимается странно, очень много всего, какой-то, может быть, даже ксенофобии, надо перечитать, наверное, может быть, я тоже так пойму. В Нарнии очень много прекрасных, совершенно чудесных примеров, которые в детстве ты не воспринимаешь, а потом, видимо, это рассчитано на такой разговор с детьми. В конце выясняется, что Аслан, который лев, он предстаёт перед детьми в новом облике своём. Ну, понятно, что он предстаёт как Христос, и они, которые проводили в Нарнии какое-то количество времени, потом возвращались в свой живой мир, выясняется, что в том мире, в котором они были, они погибли, и они могут остаться в Нарнии навсегда. Только это новая Нарния, победившая и новая Англия победившая. Они в этой Нарнии могут быть с Асланом теперь всегда. И вот это... Я, конечно, не могу так, как Льюис это передать, тем более что я по памяти это рассказываю, у меня текста перед глазами нет. Но вот сама идея того, что дети, которые попадали в Нарнию через платяной шкаф, через картину, которые оказывались в Нарнии, потом пытались в неё вернуться, и Нарния тоже была несовершенна. Нарния раздиралась воинами, в Нарнии происходили свои истории предательства, свои истории последней битвы там та же. А всё равно появилась новая Нарния, Нарния добра и справедливости, где дети могут остаться, потому что в том мире их история закончилась. Вот, может быть, это какой-то один из таких действительно приемлемых вариантов разговора с детьми?

Прот. Игорь Гагарин — Конечно, и я думаю, и все эти истории, сказки, прекрасно. Сказки Андерсона, кстати, которые очень христианские. Я думаю, что, когда конкретно... Вот видишь перед собой конкретного ребенка, с которым постоянно общаешься, то самое главное, чтобы у меня у самого было, это правильное представление всего этого, а там уж я найду, думаю, слова. Сам Господь вложит, те слова, которыми объяснить.

Алексей Пичугин — А может ли быть правильное представление?

Прот. Игорь Гагарин — Ну, конечно, я думаю, может быть. Другое дело, что говорить о том, что вот мы точно знаем то-то, то-то и то-то, наверное, мы не можем. Мы смиренно признаем, что здесь мы встречаемся с тайной. Но достаточно много нам открыто. И открыто нам, ну, самое главное. Знаем, что жизнь продолжается, знаем, что смерти как уничтожения человеческой личности нету. Знаем, что, ну, если жизнь это путь, то смерть это не тупик. Это дверь, через которую для человека начнётся что-то новое, и это новое может быть бесконечно прекраснее всего самого прекрасного, что только мы можем себе представить. А может быть, конечно, надо честно сказать, и таким, что мы этому будем не рады. И что лучше бы вообще ничего не было. Вы знаете, мне вот думается, что, снова говоря о успении, о празднике успения... Этот праздник во многом, призван к тому, чтобы нам напоминать о правильной подготовке к завершению нашей земной жизни, то если говорить о празднике. Есть прекрасные иконы этого праздника, вот мне хочется о них несколько слов сказать, потому что очень замечательный символ там. Смотрите, обычно мы всегда видим Богородицу со Христом на руках, чаще всего на руках. И вот единственная икона, где всё наоборот. Христос держит на руках, как ребёночка маленького свою мать. Вся абсолютно белая, в белых одеждах, а рядом лежит ее тело. Вот Христос стоит рядом с ее телом, где она такая же, какой ее видели все при жизни, а на руках у него белоснежная и похожая на ребёнка душа его матери. И вот, наверное, для нас это и должно быть самой главной заботой. Это поддержание, насколько возможно, поддержание чистоты души, чистоты сердца. Потому что...

Алексей Пичугин — Всё в надёжных руках.

Прот. Игорь Гагарин — Да, всё в надёжных руках, но дело в том, что это действительно проверено. Вот иногда задают вопрос, вот ты боишься смерти, не боишься смерти? Кто-то боится, кто-то не боится. И кто-то вот дошёл до такого состояния, что он уже не боится, а кто-то все еще боится. А мне вот ближе, наверное, другой ответ. Что у меня бывают моменты, когда вот чувствуешь, вот тебя спрашивают, вот сейчас не боюсь. А бывают моменты, когда очень даже боюсь. И мы постоянно находимся то в одном состоянии, то в другом. Всё это зависит от состояния нашей души. У Исаака Сирина есть слова. Он говорит: «Страх смертный не печалит мужа с чистой совестью». Вот это действительно так. Мой опыт, вот это подтверждает. Может быть у кого-то по-другому. Но чем чище у тебя на душе, чем чище совесть после исповеди, или когда действительно какое-то время удалось удержаться от чего-то такого, что ложится камнем на душу, и регулярно исповедуешься, причащаешься. Только тогда ты спокойно об этом думаешь, и не чувствуешь никакого внутреннего ужаса перед тем, что в любой момент может всё это оборваться. Это может действительно произойти совершенно внезапно, мы это понимаем. Поэтому хочется пожелать и посоветовать всем, что прежде всего... Что делать, чтобы не бояться смерти? Что делать? Прежде всего стараться жить по совести и стараться поддерживать душу в чистоте. И вы знаете, ещё что мне хотелось бы тоже сказать? Может быть, тут я буду слишком много говорить о себе, может показаться это нескромно, но я думаю, что у многих людей такой же был точно опыт. Вот я вспоминаю свою молодость, когда я был ещё далёк от веры. Но уже для меня тогда был совершенно ясно, что главный вопрос, который человек должен успеть решить, прежде чем он умрёт, это о смысле жизни своей, для чего я живу. Слава богу, я тогда с юных лет уже читал серьёзную литературу, Достоевского и так далее, поэтому это всё казалось действительно так. И вот, может быть, когда размышлял о смерти, меня больше пугал в юные годы не тот факт, что в какой-то момент я умру, что меня не станет, а то, что я не сделаю в жизни чего-то такого, что должен был сделать. Не успею понять, для чего я вообще пришел в эту жизнь, что я должен был сделать здесь. И вот это самое главное. Страх умереть, так и не состоявшись, не сделав в этой жизни чего-то такого важного. Вот именно вопрос о смысле и цели жизни. Ну и понятно, что когда человек всё время раздумывает о смысле жизни, то он приходит к различным ответам. И эти ответы на какое-то время его удовлетворяют, а потом он понимает, что нет, все-таки это не то. Что это, конечно, важно, то, к чему ты пришел, но это не является смыслом и целью. И вот, знаете, был один раз такой момент, я никогда его не забуду, я до сих пор уверен, что это была анонимная встреча с Богом. Когда что-то я где-то тоже гулял по лесу и размышлял о чём-то, и вот вдруг совершенно неожиданно, совершенно неожиданно нахлынуло вот такое чувство любви ко всему. Ко всему. Вот для меня это было тогда удивительно. Я никак этого не размышлял, что об этом же, кстати, размышлял, о смысле жизни, во всем. Но вот вдруг что-то стало усиливаться, усиливаться, и вот такое ощущение, оно пришло совершенно непонятно откуда. Я сейчас уверен, что это уже была встреча с Господом. А тогда еще анонимная встреча, потому что Господь иногда может посетить нас, когда мы еще даже не знаем Его по имени и даже не знаем, что Он есть. Но вот такое было чувство, вот, всеохватывающая любви. Я уверен, что многие это же переживали, вот не сомневаюсь, и вы, думаю, тоже. И когда я тогда вдруг подумал: «А что, если я умру вот сейчас»? Вот. И, вы знаете, я даже рассмеялся. Я подумал: «Ну и здорово! Нет в этом ничего страшного, какая-то мелочь по сравнению с тем, что всё так прекрасно! Я всё это так люблю, какая мелочь — моё присутствии или отсутствии вообще среди этого». И тогда вот пришла мысль: «Вот он, вот он смысл жизни в любви. Что чем в большей степени ты наполнишься любовью, тем меньшее значение будет для тебя иметь твоя смерть, и тем меньше она тебя будет пугать. И тогда, ну я-то тогда еще не знал, что Бог есть любовь. Я воспринял любовь как просто некое прекрасное состояние. И наивно думал тогда, что это от тебя зависит, что ты можешь как-то сам воспитанием, самовоспитанием, какими-то усилиями, действием в себе взращивать эту любовь. А то, что на самом деле, что любовь — это благодать, которая приходит свыше. А ты можешь и должен, конечно, тоже делать усилия, чтобы быть готовым воспринять эту благодать. Но тогда это было еще непонятно. И уже потом, когда позже я пришел к вере. Стал верующим человеком, и я это вспомнил. Ведь это было настолько сильное переживание, что я вот этого не забыл. И сейчас не забываю. И вот я глубоко убеждён, что по-настоящему подготовить себя к переходу из этой земной жизни в вечную жизнь мы можем в той мере в какой мы наполнимся любовью. Вот чистота и любовь. Вот это, наверное, для меня очень важно сказать сейчас вот накануне праздника успения. Чистота и любовь. Вот что хотелось бы стяжать и самому и пожелать всем.

Алексей Пичугин — А вы думаете все люди могут одинаково воспринимать подобные отношения? Мы же все разные по характеру, у нас разные, как бы сейчас кто-то сказал, типы личности. Мы очень по-разному воспринимаем окружающую действительность. Для кого-то действительно самое страшное — это уйти неподготовленным. Самое страшное — это тот багаж чего-то недостойного, грехов, которые есть у человека. Очень страшно, что это останется с ним. Для кого-то страшно оставлять все, что он любит здесь, каждому свое. Кто-то вообще любит рассвет, закат и красивый пейзаж конкретный. И он не может себе представить своей вечной жизни без этого пейзажика. Как же он там без него будет? У каждого у кого-то это привязанность к дому. У каждого своё, вот у каждого абсолютно своё, и как же здесь быть с тем, что все люди по-разному даже на свою жизнь смотрят?

Прот. Игорь Гагарин — Вот да, люди смотрят по-разному на свою жизнь, но тут, наверное, каждый из нас может говорить только о себе и о своем восприятии. Для меня важно то, и для самого, и что я пытаюсь объяснить тем, с кем на эту тему мы говорим, что всё доброе и хорошее, что у меня было в этой земной жизни, что было в моём сердце, чем я дорожил, оно никуда не денется, оно прибудет со мной и там,. И даже в гораздо большей степени. В книге «Силуан Афонский» есть такой эпизод, когда он разговаривает с детьми, наблюдает за детьми Дети играют и так радуются, как птички поют, и цветочками, и всему этому. Так очень трогательно все это описано в книге. А старец Силуан глядит на них и говорит: «Детки, детки, вот вы радуетесь этому всему, этой природе, этим птицам, этим цветочкам, но если бы вы знали, какие прекрасные цветы вы увидите в Царстве Божьем, какие прекрасные птицы!». Это мне вспоминается прекрасное стихотворение Владимира Соловьёва «Милый друг, или ты не видишь, что всё видимое нами — только отблеск, только тени от незримого очами». Вот, что всё то прекрасное, что я встречаю в этой жизни- это лишь отражение, лишь некое подобие того, что пребывает в вечности. И тогда вопрос только в том чтобы мне в это действительно верить! Это уже другой вопрос, об этом написано во всех книгах, все так, ну а дальше вот в той мере, в какой мере сердце мое действительно верит в это, в той мере, наверное, я и буду воспринимать все остальное, мой уход из этой жизни.

Алексей Пичугин — Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня протоиерей Игорь Гагарин, клирик Александра Невского храма Балашихи. Есть такой монах Диодор Ларионов, известный переводчик, патролог, человек, который всю жизнь занимается богословием. Любопытно, что он у себя в монастыре, где подвизается, он келарь. Он занимается тем, что готовит еду. Ну, не только он один, но вот он шеф-повар монастыря, если для кого-то так будет проще объяснить. И вот, когда его спрашивают, почему вы, там, человек очень фундаментально образованный, занимающийся богословской наукой, а вы повар в монастыре, почему? Он говорит: «Ну как же, ведь в Царстве Небесном мы же все знаем, что мы будем там есть. И чем лучше мы научимся сейчас изысканнее готовить, тем в Царстве Небесном пища будет изысканней, значит, вот мы здесь учимся в том числе и такой стороне жизни в Царстве Небесном»

Прот. Игорь Гагарин — Да, еще хотел сказать. Чтобы хорошо бы избежать тех ошибок, которые человек делает в этой земной жизни. Потом, когда земная жизнь заканчивается он понимает, что не надо было так поступать. не надо было так делать. Что исправить это уже будет очень сложно. Вот я просто напоминаю себе о том, пока еще не наступил этот момент, вот о таких важных опасностях, которые есть. Вот мне очень сильно большое впечатление произвело, я читал такой текст как-то. Там человек, который работает в хосписе, ну вот он имел обыкновение, ну понятно, что в хосписе люди готовятся уже уйти из этой жизни, и они знают об этом большинство. И вот он со многими из них разговаривал незадолго до их кончины. Задавал один и тот же вопрос- о чем они больше всего жалеют? И записывал их ответы. Вот у него целая такая тетрадь, где он вот все эти откровения этих людей записал. И очень многие при этом ответы повторялись. И он выбрал четыре самых повторяющихся таких момента. Но я почему-то три не запомнил, значит, они мне, наверное, не коснулись сердца. А вот первый запомнил, что больше всего, с самой большой ошибкой, мы считаем, что поступали очень часто в жизни не так, как требовало сердце. Как требовала совесть, не так, как, ну, то, что выбирало мое сердце, а поступали так, как от меня ожидали окружающие. Вот, вы знаете, мне кажется, потому что меня это коснулось, что, когда вспоминаешь свою жизнь, и видишь, что было немало таких вещей, которые ты чувствовал, что надо сделать. Что надо сделать по-другому. И понимал, что тебя не поймут, что у тебя возникнут проблемы. Что от тебя кто-то отвернётся после этого, что тебя могут осудить. Что над тобой посмеются. И, в общем-то, ты этого не делал и совершал большую ошибку. И наоборот, вот я, например, вспоминаю даже свою прошедшую жизнь, и может быть те моменты, за которые мне радостно. Они были, вот самые яркие какие-то моменты, это те, когда я делал что-то такое, что вызывало очень большое непонимание и несогласие окружающих. Но я чувствовал, что надо так поступить. И таких было несколько моментов. И потом это оборачивалось действительно таким благом и для меня, и окружающим, потом это понимали. И вот думается, что это может быть самый прекрасный момент в жизни, когда ты поступаешь именно так, как подсказывает тебе твое сердце. Независимо от того, как к этому относятся все окружающие. А я вас очень хорошо понимаю, потому что у меня, я вот себя ощущаю ведомым человеком, что я достаточно много всего делаю действительно того, что от меня ждут окружающие.

Алексей Пичугин — Я вас очень хорошо понимаю, потому что у меня... Я вот себя ощущаю ведомым человеком, что я достаточно много всего делаю, действительно, того, что от меня ждут окружающие, того, что я, мне кажется, подвержен во многих вещах такому, наверное, мнению. Ах, боже мой, что скажут, что будет говорить княгиня Марья Алексеевна. А с другой стороны, вот есть какие-то моменты, за которые ты собой доволен, потому что ты вроде поступил не так, как тот ебя ждали, не так, как общепринято, положено, что ли, так делать. Ну вот, это действительно к какому-то благу пришло.

Прот. Игорь Гагарин — Верным себе быть, да.

Алексей Пичугин — Мы же всё время говорим, что мы личности, что христианство и толпа — это несовместимо. Она говорит, как же, а вот все вместе. Но толпа и соборность — это противоположные вещи. Толпа — это, наверное, такое кривое отражение соборности. Да, вот мы, когда говорим о соборности, это значит, что мы все вместе пытаемся найти путь как к благу. А вообще-то христианство — это абсолютно личная история каждого человека, и путь у каждого абсолютно индивидуален. То, что может быть хорошо для одного, будет абсолютно неправильно для другого. Но тем не менее, есть какие-то основы, опоры, которые нас объединяют. Вот в этом наверняка соборность, в первую очередь.

Прот. Игорь Гагарин — Да, еще знаете, вот о чем мне хотелось бы, пока еще у нас есть еще немножко времени, да? Да, вот о чем хотелось бы сказать, все-таки об этом очень часто говорят, очень часто повторяют, но это очень плохо доходит для большинства людей. О непредсказуемости, о том, что очень часто жизнь завершается совершенно внезапно. Внезапно, и что твоя жизнь и наша с вами, дорогой Алексей, она может сегодня закончиться. Мы, с одной стороны, понимаем, что это действительно так, кто будет спорить, но, с другой стороны, это до нас не доходит. Мы всё-таки этого не учитываем. Если бы мы это учитывали, если бы мы действительно могли бы переживать каждый свой день, понимая то, что, возможно, это последний день моей жизни. И что всё, что я делаю сегодня, я должен делать так, чтобы с этим предстать перед Богом. В чем застану, в том и служу. Может, многое в нашей жизни было бы по-другому. Вы знаете, мне, собственно, Господь, иногда делает такие, вот, как бы, иллюстрации. Неоднократно приходилось видеть, встречаться с такими ситуациями, когда человек умирал, но перед этим в жизни человека происходило что-то такое, что уже позже, после его смерти было понятно. Что вот умер он не случайно, что это произошло не случайно. Я могу несколько таких примеров привести, но я хочу даже раньше сказать. Я как бывший учитель, просто понимаю, что когда детям что-то объясняешь, это одно, а когда ты еще и показываешь наглядно, чтобы это увидеть. И вот Господь, как тоже Учитель с большой буквы, с нами ведет порой также педагогическую работу. Он нам не только о чём-то рассказывает и объясняет через Священное Писание. Через проповеди, которые мы видим в книге, но иногда очень ярко как-то показывает. У меня был очень интересный момент, когда я ещё только-только воцерковлялся и разговаривал, помню, в Лавре с одним монахом. Он мне помогал в моём воцерковлении. Отец Святослав был такой. И помню, он мне как-то тоже говорил: " Смотри, жизнь, она может оборваться в любую минуту«. Поэтому, ну, вот как-то он несколько раз в этот день, когда мы с ним беседовали. Он как-то вот на этом делал акцент. Мол помни об этом. А я, конечно, не вспомнил. Конечно, все мы это знаем, киваем. Да-да! Есть вещи, которые мы умом-то воспринимаем, но это совершенно не чувствуем. И вот помню, после того, как он уже обо всём мне сказал, а это была весна, и это была в Троице Сергова Лавре. Я выхожу из Лавры, и вот вы знаете, я выхожу через вход главный, который уже на территорию Лавры выходит, и вот буквально я делаю несколько шагов...И где-то через полминуты слышу сзади страшный грохот, просто страшный. Я оборачиваюсь и вижу. Огромные вот глыбы льда, сосульками, всё свалилось прямо на дорогу. И вот перед этой глыбой льда стоят две девушки. Вот они ещё сделали бы несколько шагов, два-три шага вперёд, и они бы погибли, конечно. И они стоят. А я так ещё смеюсь и говорю : «Ой, девушки, поздравляю вас. Вы что остались живы, а могли бы погибнуть». Потом до меня дошло. А ты-то чего? Ведь шёл бы чуть-чуть помедленнее, вот чуть-чуть бы и всё. А позже, когда уже как учитель, подумал, что вот пример того, что тебе сначала монах. А теперь Господь тебе это показал, как это происходит. Это чтобы ты помнил и действительно относился к своей жизни вот так, что да, всё это может завершиться в любой момент. И это не страшно. Страшно, если тебя застанут в том, в чём не хотелось бы, чтобы тебя Господь застал.

Алексей Пичугин — Спасибо большое, отец Игорь, за этот разговор. Я напомню, друзья, что в гостях у Светлого радио сегодня был протоиерей Игорь Гагарин, клирик Александра Невского храма Балашихи и Алексей Пичугин. Прощаемся, до свидания.

Прот. Игорь Гагарин — До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Христианские мотивы в фильме «Сталкер». Иван Перекатов
• «Нравственные ценности и бизнес». Сергей Иванов
• «Христианские мотивы в фильме «Зеркало». Августина До-Егито