«Уроки иконописи для заключенных». Константин Бобылев, Елена Стажук

У нас в гостях были основатель и руководитель школы иконописи «Русская иконописная школа», член Союза художников России Елена Стажук и член правления благотворительного фонда «Просвещение и Вера», главный специалист благотворительного проекта по тюремному служению «Апрель» Константин Бобылев.

Мы говорили с нашими гостями о новой возможности для заключенных обучиться иконописи: о том, все ли могут научиться писать иконы, как этот процесс может влиять на человека, как на самой иконе может отражаться внутреннее состояние иконописца, насколько важны для создания иконы окружающая обстановка и атмосфера, а также каковы особенности проведения занятий по иконописи в местах лишения свободы.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона Константин Мацан. С трепетной радостью наших сегодняшних гостей приветствую. Елена Стажук, основатель и руководитель школы иконописи «Русская иконописная школа», член Союза художников России. Добрый вечер.

Елена Стажук:

— Здравствуйте. Очень приятно.

Константин Мацан:

— И Константин Бобылев, член правления Благотворительного фонда просвещения «Вера», главный специалист Благотворительного проекта по тюремному служению «Апрель». Добрый вечер.

Константин Бобылев:

— Добрый вечер.

Константин Мацан:

— Вообще эти большие длинные формальные представления ни к чему, потому что это наши друзья, большие друзья радиостанции ВЕРА. Родные, можно сказать, нам люди у нас сегодня в студии, и не в первый раз у нас в студии Елена и Константин. В прошлый раз мы, Елена, с вами записывали программу как раз таки про школу иконописи, про то, как вы организовали обучение для всех, для каждого, кто хочет заниматься иконописью, и как это имело успех, какой отклик это нашло у людей. Вы базируетесь в Самарской области, в Самаре, но далеко за пределы вашего региона уже эта инициатива вышла. Константин, и вы тоже были у нас не раз, и про проекты фонда «Вера» рассказывали. Не случайно, что и Радио ВЕРА и фонд «Вера» — это не совпадение, это именно родственные связи. И про тюремное служение тоже мы говорили, про проект «Апрель», как он возникал, какую большую работу вы делаете. Причем, я от разных людей, которые к нам в студию приходят, получаю отзывы, действительно, какая масштабная работа по окормлению тюрем, по помощи осужденным происходит. И сегодня у нас еще раз замечательный повод об этом поговорить, повод новый. Вы не с пустыми руками пришли. Если бы у нас сейчас было видео, то наши слушатели увидели бы, какие красивые иконы лежат перед нами на столе в нашей студии. Важно сказать, что икона, на которую смотришь и понимаешь, что, действительно, настоящая красивая, профессиональная икона написана осужденным. Верно?

Константин Бобылев:

— Верно.

Константин Мацан:

— А вот теперь я слово вам передаю, и вы расскажите, как такое стало возможно?

Елена Стажук:

— Давайте-ка.

Константин Бобылев:

— Иконы пишут, наверное, очень давно в местах лишения свободы. Это такая традиция, и ей не один десяток лет, это точно. Вопрос всегда касался только одного — качества написания иконы. Лена как профессионал может всегда, думаю, что без исключения, за редким исключением скажет, что эта икона написана мастером, художником, иконописцем, у которого есть достаточно большой опыт духовный, а вот эта икона написана человеком, у которого такого духовного опыта нет, потому что для написания икон это важно. Мы сейчас чуть позже остановимся на этом и поподробнее поговорим, но отличить такую иконопись однозначно можно. Почему мы хотели сегодня поговорить об иконописи в местах лишения свободы, не только в местах лишения свободы, а вообще об иконописи, о влиянии иконы на человека при ее написании и влиянии человека на икону при ее написании.

Константин Мацан:

— Очень интересно.

Константин Бобылев:

— Это процесс неотъемлемый, очень важный и неразрывно связанный друг с другом. Одно влияет на другое, абсолютно точно и без исключения на каждого. Вопрос только, как?

Константин Мацан:

— Елена, как это все с вашей стороны начиналось, зарождалось? Как вы достигли таких результатов?

Елена Стажук:

— Вот эта конкретная икона, которую мы сейчас видим...

Константин Мацан:

— Что это за икона, давайте расскажем.

Елена Стажук:

— Это Константин расскажет, что за икона, я о своих иконах.

Константин Бобылев:

— Да, действительно, если бы наши гости смогли заглянуть к нам в студию сейчас, они бы увидели чудесную икону, Семистрельная икона Божьей Матери. Написана она осужденным. Хотелось бы поподробнее остановиться на той атмосфере, которая влияет на качество написания икон. Одно дело, когда человек находится в светлой мастерской, у него хорошее настроение, хорошая подготовка техническая, духовная. Он ходит, исповедуется, причащается, ведет добропорядочный образ жизни, как минимум.

Елена Стажук:

— Это в идеале, стремящееся.

Константин Бобылев:

— Да, конечно, в идеале. По крайней мере, стремится к этому всеми силами, которые у него есть. Покидая мастерскую, он идет домой, его встречают близкие ему люди, добрые, приветливые, хорошие. В любом случае получает какие-то положительные эмоции. Может быть, не всегда так в идеале, но примерно это где-то так.

Елена Стажук:

— Наверное, так выглядит это оттуда.

Константин Бобылев:

— А теперь представьте себе, что получает, в каком состоянии находится человек, который пребывает в местах лишения свободы. Во-первых, это ограниченное пространство, однозначно. То есть это всегда унылый пейзаж в виде решеток, колючей проволоки, металлических дверей, большого скопления народа на маленькой площади, и лица явно неприветливые друг к другу, это точно. Как говорила одна осужденная: хорошего здесь мало — общей такой фразой выразила атмосферу, которая в учреждении есть. Человек, который принимает для себя решение, что он хочет написать какую-то икону, разговаривает со священником, как правило, в большинстве случаев. Если человек хочет написать икону, а не картину, это разные вещи, он идет в храм, разговаривает со священником, берет у него благословение. Священник его благословляет и соответственно в конечном итоге что-то у него получается. Дает ему какие-то советы. Бить по рукам, говорить: ты не пиши, ты не достоин — будет глупо, однозначно так нельзя. Но какую-то подготовку к этому проводить обязательно нужно. Я думаю, что никто из священников не даст разрешение на написание иконы прямо сразу. Пришел человек: а я хочу, батюшка, иконы писать. Такого точно нет и не будет. Сначала надо человека духовно, как минимум, испытать, как-то его надо привлечь к духовному деланию, к духовной жизни, которая должна быть у каждого христианина в принципе, а у иконописца тем более. В зависимости от того, как человек выполняет эти рекомендации, как он стремится к этому, и получается то, что получается. Не случайно я привез сегодня эту икону в студию. Все написано канонично, да, Лен?

Елена Стажук:

— Никаких нарушений.

Константин Бобылев:

— Да, никаких нарушений, все классно, все замечательно. Но есть одно «но».

Константин Мацан:

— Та-ак, какое?

Константин Бобылев:

— Которое человек должен обязательно заметить.

Елена Стажук:

— А давайте, не будем говорить. Посмотрите.

Константин Бобылев:

— Давайте не будем.

Константин Мацан:

— Сначала квест.

Елена Стажук:

— Как вы думаете? У Константина один взгляд, у меня другой взгляд, а у человека со стороны еще третий есть. Мне интересно, очевидна или не очевидна разница этих двух образов, если бы он был написан в другом месте.

Константин Мацан:

— Я смотрю на икону, не буду лукавить, на что я обращаю внимание, это на очень реалистичный портретный лик. Это очень современное лицо у Божьей Матери здесь, вот что мне кажется, а не более схематичное, как это чаще бывает на иконах. Хотя я с одной стороны говорю, с другой стороны, могу сам себе противоречить. В одном из московских храмов около моего дома есть икона, которая... Много лет хожу — это не тот храм, куда я обычно хожу на службу — но я прихожу к этому образу именно потому, что лик Богородицы написан очень реалистично. И я в эти глаза всматриваюсь, и мне всегда очень тепло к этому образу обращаться. Не знаю, правильно ли я ответил на ваш вопрос.

Константин Бобылев:

— Так, так, так. А здесь?

Константин Мацан:

— Здесь я вижу что-то похожее в этом смысле.

Константин Бобылев:

— Похоже.

Елена Стажук:

— Взгляд, правда?

Константин Бобылев:

— Цепляет в первую очередь взгляд. Не зря же говорят, что глаза — это зеркало души. В данном случае зеркало души человека, который пишет икону.

Константин Мацан:

— Вот теперь я на это обратил внимание, когда вы на это обратили внимание.

Константин Бобылев:

— Ага.

Константин Мацан:

— Действительно, это взгляд, направленный вниз, и это взгляд, немножко страдающий и — какое бы слово подобрать — там у человека за душой болит.

Елена Стажук:

— Скорбь есть.

Константин Мацан:

— Скорбь — очень верное слово.

Константин Бобылев:

— Да. Тяжелый, да?

Константин Мацан:

— Просто скорбь для Богородичных икон, как мне представляется, не такая уж редкая эмоция. А когда такая...

Константин Бобылев:

— Тяжесть.

Константин Мацан:

— Тяжесть, да, скорбь, направленная внутрь себя, будто бы человек внутри себя ее проживает. У меня такое ощущение. Елена Стажук — основатель и руководитель школы иконописи «Русская иконописная школа», член Союза художников России, Константин Бобылев, член правления Благотворительного фонда просвещения «Вера» и главный специалист Благотворительного проекта по тюремному служению «Апрель», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Итак, мы продолжаем размышлять об этом образе. Мы его уже красочно для наших слушателей описали, очень интересно словами описывать то, что нельзя увидеть.

Константин Бобылев:

— С точки зрения канонов в этом образе все хорошо, все прекрасно прописано, одеяние, руки — все хорошо. Но взгляд — это как раз то, что может выдать, что у человека за душой.

Константин Мацан:

— А можем мы эту икону сфотографировать, у нас на сайте в расшифровке этой нашей программы выложить?

Константин Бобылев:

— Конечно.

Елена Стажук:

— Да, сфотографируем, конечно.

Константин Мацан:

— Тогда мы так сделаем, дорогие друзья, заходите на сайт radiovera.ru, там будет выложена наша сегодняшняя программа, и мы поместим там фотографию этой иконы, чтобы вы смогли посмотреть, о чем мы сейчас говорим.

Елена Стажук:

— Точно, нужно это сделать. Мне очень хочется сказать: дорогие друзья, хорошее глубокое предисловие Константин дал, рассказал. О чем? Это та тема, которая бывает табуирована в обществе. Мы не любим говорить о заключенных, не любим говорить о их душевном и духовном состоянии. А это люди, которые также созданы Господом, Господь всех любит одинаково, и нас, и тех, кто переступил черту, и тех, кто восстанавливается после этого, и тех, кто реабилитируется. Им нужно дать такую возможность. И как же ее дать? Здесь встает большой вопрос и проводится огромная работа. В самом начале, когда мы с Константином первый раз поговорили об этом, это было больше двух лет назад на выставке работ наших учеников, Константин подошел ко мне и говорит: это надо.

Константин Бобылев:

— Это нужно.

Елена Стажук:

— Абсолютно необходимо. Как это будем делать, что для этого, было не понятно. Прошло два с половиной года, и мы только сейчас, нам потребовалось два с половиной года, чтобы реализовать первый пилотный проект.

Константин Бобылев:

— Да, первый пилотник мы запустили в Ярославской колонии. Запустили его не просто так, не на пустом месте. Что значит, шли к этому два года с лишним?

Елена Стажук:

— Мы делали.

Константин Бобылев:

— Это на самом деле процесс очень не простой. Во-первых, надо было записать все уроки куда-то для человека, который будет их просматривать. Во-вторых, надо было подобрать оборудование, которое бы устроило техническую службу Федеральной службы исполнения наказаний, которые бы сказали, что с этой аппаратурой можно работать, у нее нет выхода ни wi-fi, нельзя вставить ни сим-карту. Были некие критерии, по которым мы прошлись.

Константин Мацан:

— А что это была за аппаратура?

Константин Бобылев:

— Планшет.

Елена Стажук:

— Давайте расскажу. У нас очень хорошие технические специалисты, он-лайн школа, это же не просто так, чтобы столько народу могли учиться. Для этого пришлось очень сильно потрудиться, чтобы это было доступно и просто. А здесь задача на три умножалась, поскольку там, в местах лишения свободы, нельзя выходить в интернет, нельзя звонить, нельзя вообще ничего, можно только смотреть. В конце концов, подобрали такое оборудование, и его усовершенствовали так, чтобы соблюсти все правила и требования, которые там.

Константин Бобылев:

— Не будем вдаваться в технические детали, не суть дела, а сам факт, что для этого понадобился достаточно большой промежуток времени — раз. И плюс организация самого процесса тоже заняла достаточно большой промежуток времени уже со службой ВСИН. Пока по всей стране искали человека, который бы согласился принять участие в этом проекте. То есть с ним заключили соглашение, взяли у него разрешение на публикации в дальнейшем. Он у нас будет официальным лицом этого пилотника.

Елена Стажук:

— Первый раз — всегда самый сложный.

Константин Бобылев:

— И самое главное, критерием для отбора этого человека стало, что этот человек должен в дальнейшем связать свою судьбу с иконописью. Его желание. Пойдет ли он, как он сейчас планирует это сделать, в какую-то иконописную мастерскую либо будет самостоятельно писать иконы в дальнейшем, но в любом случае он, по крайней мере на этом этапе, уверен, что свою судьбу с иконописью свяжет точно.

Константин Мацан:

— Это его желание или это некоторые условия, входящие...

Константин Бобылев:

— Нет, желание с условием должно совпадать обязательно. Мы же не можем принудить человека.

Елена Стажук:

— Иначе ничего не получится.

Константин Бобылев:

— Это его было желание. Мы искали людей, которые хотят связать свою дальнейшую судьбу с этим. Тут как раз все совпало. Человека этого зовут Николай. Он отбывает сейчас наказание, практическую большую часть своей жизни в местах лишения свободы. То есть он еще в молодости совершил преступление, за которое до сих пор расплачивается. На протяжении шести-семи лет он пробует себя, сначала начал пробовать в живописи, в дальнейшем и в иконописи. Его работы заняли первое место на конкурсе, который организовал Синодальный отдел по тюремному служению в местах лишения свободы, его работы признаны лучшими. Но, просматривая эти работы, мы видим, что уровень все-таки до профессионального иконописца не достаточный. Поэтому мы и решили ему помочь, подправить, научить и дать возможность в дальнейшем самого себя реализовать. С большой благодарностью к Елене за ее отзывчивость и за то, что она поддержала такую нашу инициативу. Был большой, тяжелый и непростой путь и труд, который, я думаю, что в конечном итоге обязательно увенчается успехом.

Елена Стажук:

— Очень важно здесь, знаете что? У всех есть профдеформация, у меня тоже, у меня своя. Что мы сейчас слышим? Что это люди, которые оторваны, у них нет возможности. Этим проектом мы хотим показать, что нет ничего невозможного. Сначала и иконопись он-лайн казалась невозможной. Поработали, четвертый год работаем, оказывается, возможно. И уже у нас несколько тысяч написанных икон, которые были написаны именно он-лайн. Этот проект стал, благодаря чему возможен? Человек может научиться с учителем, который будет далеко и с которым он практически общаться не будет. И только благодаря такой схеме, я ее еще усовершенствовала, поскольку у нас же обычно каждый день проверки идут, а здесь стояла задача эти поверки процесса написания свести к минимуму. И сделали так, что их будет вообще мало, и они будут такие, что нет контакта того, кто учится, с тем, кто учит. Разрыв произошел колоссальный между учителем и учеником, но нужно будет посмотреть потом эту работу. Я жду с нетерпением то, что получится. То, что уже получилось запустить, и нашелся человек, который будет учиться. И здесь хочется поговорить о том, в каком состоянии человек может писать иконы.

Константин Мацан:

— Давайте об этом поговорим.

Елена Стажук:

— Очень важно, да? Кажется, что здесь большая разница между человеком, который находится в местах лишения свободы, и в обычной бытовой жизни каждый день. Я много думала перед программой именно над этим и пришла для себя к внутреннему выводу, что на самом деле нет такой огромной разницы, которую мы себе в голове придумали, нарисовали из-за своего осуждения и отношения к этим людям. Осуждение — это грех, мы испорчены грехом. И если это осуждение мы откладываем в сторону, то мы видим перед собой просто человека, который нуждается в духовной помощи. В духовной помощи мы все нуждаемся. Вот в этом-то и разница, что любой человек абсолютно, живи он в быту, в миру, в монастыре, или он живет в местах лишения свободы, проживает жизнь, Господь его любит. Нет разницы, где Он его будет любить сильнее. И он делает делание, которое он в силах делать и тем делом славит Господа. Кто-то коров пасет, кто-то президент, а кто-то сидит в тюрьме за то, что он тоже совершил. И каждый имеет право на то, чтобы работать над своей душой, над своим внутренним миром, справляться со своими болями какими-то. Я думаю, что душа болит и у матери за своих детей, и у заключенного, который о своем поступке сожалеет, и о том, кто сейчас совершает этот поступок и еще за него не наказан, у него все впереди. Мы каждый на своем этапе находимся, и каждый имеет право на то, чтобы в любой момент с Богом быть. Одуматься, встать на путь исправления. До конца мы не можем стать святыми при жизни, мы всю жизнь к этому идем. Православие это же путь, не вот я святой, а каждый день мы идем, каемся в своих грехах. Еще неизвестно, кто из нас хуже или лучше, это Господь рассудит после нашей кончины. Те, кто там находится, практически, как в монастыре живут. Они там подвиг свой несут, мы не знаем, кто из них справедливо осужден, а кто нет, Господу видней. И когда человеку дают возможность писать икону... У меня много учеников, сначала нас ругали: да, что же вы их всех подряд берете, да что же вы всем подряд разрешаете писать? Как опыт показывает, ни одного случайного человека нет, ни один человек не сказал, что я буду писать иконы, просто так. Какой-то жизненный путь привел человека к этой мысли и к реализации этой мысли, что я хочу и вот я уже пишу — это огромная духовная работа над собой, работа над своей душой, над своим внутренним состоянием. И как следствие — во время написания иконы человек меняет свою жизнь.

Константин Бобылев:

— Угу.

Елена Стажук:

— Без этого невозможно, это просто происходит. Это и есть то самое чудо. Мы любим о чудесах говорить, а как только они в нашу жизнь входят, мы даже и не замечаем. Только потом: о, это чудо, что я икону написал. Господь попустил, а где я при этом нахожусь, это уже не так важно.

Константин Бобылев:

— Я хочу рассказать одну историю, я еще, по-моему, ее не рассказывал. Поскольку есть возможность посещать учреждения по всей стране...

Константин Мацан:

— Сейчас подвесим небольшую интригу, уйдем на маленькую паузу, а потом вы эту историю расскажете. Я напомню, у нас сегодня в «Светлом вечере» Елена Стажук, основатель и руководитель школы иконописи «Русская иконописная школа», член Союза художников России. Константин Бобылев, член правления Благотворительного фонда просвещения «Вера». Не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. Мы сегодня, напомню, говорим о том, как икона меняет человека и как человек влияет на икону, его судьба и внутренний опыт влияет на то, каким выходит иконописный образ. И говорим мы об этом на примере удивительного благотворительного проекта обучению иконописи осужденных в колониях, в местах лишения свободы. У нас в гостях сегодня Елена Стажук, основатель и руководитель школы иконописи «Русская иконописная школа», и Константин Бобылев, главный специалист Благотворительного проекта по тюремному служению «Апрель». Наши гости из Самары, родственные души Радио ВЕРА Костя, вы начали историю до перерыва рассказывать.

Константин Бобылев:

— Да, история очень интересная. Поскольку есть такая возможность посещать учреждения по всей стране, для меня очень ярким примером творчества художника-иконописца является человек, который отбывал наказание в 18-й колонии в городе Новосибирске. Колония находится в городе. Когда он отбывал там срок, он жил там, как Лена сказала, как в монастыре, в прямом смысле этого слова. То есть он пришел к вере там, находясь уже в местах лишения свободы, осознал, понял и сделал все для того, чтобы исправить ситуацию, для того, чтобы загладить свою вину, для того, чтобы исправить самого себя. Самому невозможно это человеку сделать, можно только с помощью Господа, от человека только желание и действия, от Господа конечное решение, исправится этот человек или не исправится, поможет он ему или нет. И всегда помогает, если человек искренне к этому стремится. Этот парень никогда не писал раньше иконы, вообще не писал, даже кисти в руках не держал. Я был в том тюремном храме. Когда я в него зашел, мне показалось, что я где-то в греческом храме нахожусь. Такие лики, такие образа, просто потрясающе. Я думаю: мама, да что же это такое. У отца спрашиваю: отец Олег, а кто же расписывал, художника с воли приглашали? Он говорит: нет. И он мне как раз рассказал историю этого молодого человека. Я познакомился с ним и имел возможность посмотреть его работы, которые он там пишет сейчас. Вот это лики, вот это глаза! Он, будучи в местах лишения свободы, уже писал так, душа очистилась у человека.

Константин Мацан:

— Было бы интересно посмотреть иконы, как эта эволюция у человека. Человек начал писать иконы в местах лишения, вот он пишет год, два, три, может быть, продолжает отбывать наказание, и меняются лики на его иконах.

Константин Бобылев:

— У нас есть такие примеры.

Константин Мацан:

— Да, есть такие примеры? Интересно.

Константин Бобылев:

— Есть даже, когда человек в одном месте находился, его ранние работы, условно, когда только пришел к вере, возымел желание: я хочу, благословите, батюшка. И его конечная работа. Например, есть конечная работа этого художника.

Константин Мацан:

— О котором мы говорили в первой части нашей программы.

Константин Бобылев:

— Ранние работы тоже такие.

Елена Стажук:

— А Георгий Победоносец, нет?

Константин Бобылев:

— Да, Георгий Победоносец тоже.

Елена Стажук:

— Это его же? Я руку узнала. Я смотрю, как эта написана и как там — это колоссальная разница. Первая работа, которую я вообще из колонии увидела, мне Константин принес работу: что-то надо с этим делать, подписать надо. Думаю, ладно подпишем.

Константин Мацан:

— Подписать, в смысле дописать?

Константин Бобылев:

— Нет, надписание сделать.

Елена Стажук:

— Надписание сделать правильно. Потому что икона становится иконой, когда надписание есть.

Константин Мацан:

— То есть вот эти буквицы, которые...

Константин Бобылев:

— Я попросил ребят написать икону для наших защитников отечества, которые выполняют сейчас свой долг на передовой. Я говорю: ребята, давайте напишем, и мы отправим в отряд. Они написали.

Елена Стажук:

— Кстати, писали вот такие, Семистрельная, Умягчение злых сердец мы писали туда, на фронт.

Константин Бобылев:

— Да, они написали, их батюшка освятил. Потребовалось ее чуть-чуть, кое-что ребята упустили. Ничего страшного.

Елена Стажук:

— Это же, учиться иконописи надо. Если человек не учился, он просто не знает об этом. Надписали.

Константин Бобылев:

— Лена поправила, как она говорит, колоссальная разница.

Елена Стажук:

— Я уже вижу вот эту разницу. Я думаю, что-то знакомое, но вот эта намного уже лучше. Человеку еще надо учиться, и тогда будет профессиональный уровень.

Константин Мацан:

— У вас уже дважды прозвучала мысль, что в местах лишения свободы человек иногда живет, как в монастыре. Я тоже хочу засвидетельствовать, у нас в гостях в программе «Светлый вечер» на Радио ВЕРА нередко бывают тюремные священники. Часто приходит отец Константин Кобелев, московский священник, который уже много лет занимается тюремным служением. Он тоже рассказывал, к вопросу о том, когда мы сравниваем места лишения свободы и монастырь, мы не безответственно это делаем. Он рассказывал историю, как он общался с одним из своих прихожан, с осужденным. Человек сидел, отбывал наказание, как он считает, по несправедливому приговору, но срок шел, и нужно было пастырю как-то утешить, как-то подбодрить человека. Отец Константин рассказывал, что мне пришло на ум сказать: ты же верующий — я сейчас своими словами пересказываю — считай, что у тебя здесь монастырь, даже если ты этого не совершал, у тебя сейчас такое послушание, ты как в монастыре. И, может быть, для нас, людей внешних это парадоксально, но этот человек утешился. Эта мысль, зароненная в него, что у него как монастырское послушание здесь пребывать, оказалась для него опорой, на которой можно было дальше срок отбывать.

Елена Стажук:

— Сейчас можно вспомнить людей, батюшек и просто верующих православных христиан, которые подвергались репрессиям и находились вообще в концлагерях. В концлагерях ведь кто выживал? Те люди, у которых есть смысл жизни. А смысл дается чем-то, у каждого он свой. И не самые сильные и не самые упитанные выживали, а те, казалось бы, у которых нет шансов, но они продолжали жить именно потому, что у них была вера в Господа, вера в то, что у них есть за что жить, за что бороться. И когда речь идет о выборе писать иконы, у меня очень много есть примеров учеников, которые обретали смысл жизни, именно начав писать иконы. Они начинали понимать, конкретные есть примеры эти, они разные, у каждого свой путь к написанию икон, вообще к выбору такому в жизни. Я сама, когда поняла, что буду писать иконы, мне было 17 лет, Дивеевский Преображенский собор мы расписывали, я когда только руками прикоснулась к стене, поняла, что именно это делание я буду делать всю жизнь, что бы со мной ни случалось, я всегда буду этим заниматься.

Константин Мацан:

— Это счастье такое — найти сродное дело.

Елена Стажук:

— Иконопись дает это самое ощущение, что ты делаешь что-то настолько важное, что это не подвергается никакому внутреннему сомнению, что это — смысл жизни, что это достойный смысл жизни, что нет никакого другого дела, которое в жизни было бы важнее, чем то, что ты сейчас руками делаешь. Вот такие ощущения дает иконопись.

Константин Мацан:

— Я сейчас думаю, может, вы мне скажете из вашего опыта общения с осужденными. То, с чего мы начали, что мало хорошего в местах лишения свободы, и человек не может это не чувствовать. Полагаю, что даже если человек искренне раскаивается в содеянном, все равно атмосфера не такая уж там благостная, не какая-то радостная. А чтобы приступить к многодневному, если не к многонедельному, труду написания иконы, нужно понимать, что начинаешь забег на длительную дистанцию, которую невозможно бежать, если у тебя немирный дух внутри. У меня ощущение, может быть, я неправ, но во внутренней злобе писать икону невозможно.

Константин Бобылев:

— Абсолютно.

Константин Мацан:

— Это как же нужно на это решиться? И как им удается этот мирный дух в себе сохранять, чтобы икону писать?

Константин Бобылев:

— Наверное, как и не в местах лишения свободы, мне кажется, ситуация одна и та же. Я видел, как человек бросает кисть и краски и говорит: я больше вообще ничего делать не буду, и все. Разворачивается и уходит. Практически на моих глазах перестраивали храм в 13-й колонии, расписывался он тоже при мне, я видел, как это происходило, поэтапно, сначала одна фреска появлялась, потом другая, третья и так далее. С кем-то поругался, с кем-то поссорился, а там проблем с этим нет.

Константин Мацан:

— Да.

Константин Бобылев:

— Еще раз говорю, люди находятся на... Представьте себе, в одной лодке, маленькое пространство, сто человек на небольшом пространстве в спальном помещении, это что такое? Это как в армии, как на пароходе, на море где-нибудь матросы находятся в каютах в стесненных обстоятельствах. Сначала понимаешь, что он тебе так, занимаешь вооруженный нейтралитет. Потом знакомишься с человеком ближе, он становится тебе более-менее родственной душой. А потом, через какой-то промежуток времени, ты начинаешь с ним что-то делить, и у тебя появляется к этому человеку ничем не подтвержденная агрессия. Это закон, так есть, так бывает. Если ты не готов к этому внутренне, то, конечно, с этим человеком поссоришься однозначно. Достаточно какой-то искры между людьми, какой-то толчок, что-то не так положил, не так сделал, а тебе кажется, что это против тебя настроено. Атмосфера очень накаленная, все вспыхивают как спички. Если человек себя не держит в руках и не осознает, что это может произойти, то тогда, конечно, крах, катастрофа. Если он как-то старается и понимает, что в любой момент против него или против другого будет какая-то, совершенно, может быть, необоснованная провокация, то тогда более-менее он справляется с этой ситуацией. Конечно же, еще раз обращу внимание, если человек приходит в храм и имеет эту духовную подпитку в общине, в которой он пребывает, в которую он приходит время от времени, приходит к священнику на исповедь, причащается святых Христовых Тайн. Приходит, условно, у него есть возможность помолиться где-то уединенно или даже не уединенно на какое-то время уйти в самого себя, подумать о том, что он делает в конечном итоге. Мне попала в руки очень интересная вещь, дневник одного из учреждений, где староста храма пишет, что происходило там тогда-то и тогда-то. Потрясающая вещь, мы собираемся его в скором времени потихонечку публиковать.

Константин Мацан:

— Интересно.

Елена Стажук:

— Да, интересно.

Константин Бобылев:

— Брат такой-то сделал то-то. Господи, помилуй нас всех, потому что мы тоже в этом виноваты. Представляете? Все выложено на бумаге, двести страниц мелким убористым текстом, там все записано. Как живет община, что с ней происходит, какое настроение у людей, как они строили этот храм, как они его расписывали. Все во всех подробностях расписана жизнь общины в этом дневнике.

Константин Мацан:

— Это потрясающий пример. Да, до дрожи.

Елена Стажук:

— До глубины души.

Константин Бобылев:

— Да. Он говорит: прости нас, Господи, мы сами виноваты в этом.

Константин Мацан:

— Вот именно это, человек пишет, насколько он близко переживает все Евангелие, что говорит, что я виноват, что мы все виноваты за то, что этот человек это сделал.

Елена Стажук:

— Это истинно христианская позиция по жизни. Но эта борьба духовная, кажется, чувствуется острее там, но на самом деле она ведь у каждого человека происходит. И чем ближе человек пытается приблизиться к Господу, воцерковиться, какие-то дела начинает делать, чем дальше он двигается, тем сильнее искушения, тем они хитроумнее, тем они глубже, душу терзают любого православного христианина. И каждый христианин находится в этой духовной борьбе. А иконописец, человек, который только первые шаги делает, в такой же борьбе и находится. Ждать состояния благости для того, чтобы начать писать иконы, точно не надо.

Константин Мацан:

— Тогда не начнешь никогда.

Елена Стажук:

— Тогда никогда ты ничего не напишешь просто. У меня есть пример конкретный и через него проходят абсолютно все ученики. Это первый практический урок, когда человек садится и рисует прямые линии. И эти прямые лини, это как энцефалограмма головного мозга.

Константин Мацан:

— Очень прямые линии.

Елена Стажук:

— Они ни у кого не прямые, они у всех сначала кривые. И с каждой следующей линией человек понимает, зачем он это делает, он же к иконе идет. Какие тут линии? Особенно возмущаются те, кто рисовать умеет, обычно. А эта прямая линия — это духовное делание, потому что он делает ее с молитвой и осознанно, и каждая следующая прямей становится. И когда он целый час порисует эти прямые линии, у него уже совсем другое настроение и состояние духовное, чем в начале этого урока. И когда человек понимает, что происходит, что он выполняет, казалось бы, простое задание, а во время этого задания у него весь внутренний мир переворачивается. И отношение его к иконописи, и к жизни, и к своим близким, которые рядом находятся, становится совершенно другое. И, как следствие, жизнь меняется.

Константин Мацан:

— Елена Стажук, основатель и руководитель школы иконописи «Русская иконописная школа», член Союза художников России, Константин Бобылев, член правления Благотворительного фонда просвещения «Вера» и главный специалист Благотворительного проекта по тюремному служению «Апрель», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Вы, Елена, сказали про то, что каждая линия прямее становится, и жизнь потом меняется. Мне это напоминает, один мой знакомый священник при храме у себя организовал курсы каллиграфии. Когда его спрашивают, зачем курсы каллиграфии при храме, он говорит: именно за этим. Мы современные люди отучились долго, скрупулезно по чуть-чуть рукой что-то делать. А когда начинаешь что-то делать, и шаг за шагом, минута за минутой ты проводишь час в каком-то покое и сосредоточенности. И это духовный опыт.

Елена Стажук:

— Это упражнение.

Константин Мацан:

— Так себя в это погрузить — это то, чего мы лишены сегодня, как правило. А благодаря иконописи и вашим занятиям, получается, к этому есть путь.

Елена Стажук:

— Да. И это приводит к чему? Когда человек каждый день это делает, он каждый день себя понуждает к духовному деланию. И когда это происходит долго — а икона, бывает, несколько месяцев пишется, потому что это первая икона, первая дольше всего пишется — человек несколько месяцев понуждает себя к духовному деланию. Он садится, а только что с женой или с мужем ругались, у него тут дети кричат, у нас есть пять детей, восемь детей у нас матушка училась, и каждый день человек себя понуждает к тому, чтобы сесть и успокоиться и в этом состоянии начать писать. Не ждет человек того, что он сейчас разложит краски, кисти, придет в какое-то умиротворенное состояние и сейчас-то у него и пойдет все. Так не бывает.

Константин Бобылев:

— Вот сейчас я начну.

Елена Стажук:

— Сейчас шедевр.

Константин Мацан:

— Как интересно получается, переворачивается логика, не жди пока придет покой и начинай писать, а начинай писать и покой придет. Потрясающе.

Константин Бобылев:

— Начинай писать, чтобы пришел покой.

Елена Стажук:

— И покой придет. Более того, когда человек в этом состоянии несколько месяцев находится, пишет, пишет, пишет и так себя тренирует, и, в конце концов, у него вырабатывается привычка. Ведь привычка это что? Это повторение ежедневное. Три месяца он попишет, за три месяца привычка выработается. И когда у него в следующий раз происходит что-то в жизни, крушение какое-нибудь, какой-то крах, у кого-то родственники умирают. Вот пишет икону, а у него тесть умер, потом папа умер. У нас у одной ученицы было, она говорит: у меня руки опустились, я не знаю, что бы я делала в этой ситуации. Она еще сама психолог. Она говорит: я села потом и заставила себя писать икону, потому что я помню, как я каждый день это делала, и как это меня от мелких бытовых нужд отвлекало и успокаивало.

Константин Мацан:

— Потрясающе.

Елена Стажук:

— И она пришла в себя и говорит: я понимаю, что больно, что трудно, но надо делать и станет легче, будет легче пережить эту боль. И она своим подопечным, как психолог, начала этот свет нести, и они ей благодарны: как же так, сколько у вас сил, откуда они берутся так говорить, так делать, мы знаем, что у вас в жизни происходит, откуда силы? Да вот, от Господа, Господь дает силы на то, что нужно, на правильный христианский взгляд на жизнь. И вокруг себя каждый человек может это создать, свет распространить, благодаря внутреннему духовному деланию. Силу духа нужно взращивать.

Константин Мацан:

— Костя, сколько сейчас человек вовлечено в обучение иконописи в проекте?

Константин Бобылев:

— Интересный момент. Казалось бы, один, потому что мы начали с одного человека, а на самом деле принимают участие несколько человек, порядка десяти. Почему? Они же общаются между собой.

Константин Мацан:

— Это именно заключенные, десять человек?

Константин Бобылев:

— Просто считаем. Один осужденный, который обучается профессионально — раз. И вокруг него от пяти, может быть, до десяти человек, которые тоже хотят к этому как-то либо прикоснуться, либо тоже получить какие-то навыки.

Елена Стажук:

— Человеческое.

Константин Бобылев:

— Человеческое все просто. У него есть, но он же нам покажет. А программа образовательная построена таким образом, что человек должен пройти от начала и до конца. Это и церковная история.

Елена Стажук:

— Безусловно, теория очень важна, богословие, основы.

Константин Бобылев:

— Теория богатейшая, основы богословия, основы христианского искусства. Это все преподается, причем, преподаватели тоже не простые люди.

Елена Стажук:

— Да, преподаватели из Самарской духовной семинарии.

Константин Бобылев:

— Ректор Самарской духовной семинарии протоиерей Максим Кокарев, который был гостем у вас.

Константин Мацан:

— Да, были у нас, с Еленой как раз в этой студии сидели.

Елена Стажук:

— Елена Владимировна Деева.

Константин Бобылев:

— Да, Елена Владимировна, очень грамотные, высококвалифицированные специалисты, если сухим языком.

Елена Стажук:

— Отец Серий Крейдич, вообще гений просто.

Константин Бобылев:

— А потом, это не просто высокая квалификация преподавателей, это интересные еще преподаватели. Они рассказывают и подают материал так, что тебе не просто интересно слушать, а у тебя еще откладывается в голове это все.

Елена Стажук:

— Когда слушаешь человека, который искренне любит свое дело, который всю жизнь посвятил этому делу, не можешь просто равнодушно это слушать.

Константин Бобылев:

— Точно.

Елена Стажук:

— Этот урок пролетает, как пять секунд, и времени не считается, как секунда. И ты настолько погружаешься в этот процесс... Специально процесс построен так, чтобы теория-практика, теория-практика, по очереди. Человек слушает лекцию и пишет в этот момент.

Константин Бобылев:

— Продолжаем считать. Осужденный — одна история. Но у нас же еще есть, как минимум, один, а то и два человека, которые отправляют нам эти работы в дальнейшем, то есть получают обратную связь. А это еще и любопытные сотрудники. Не то что любопытные с точки зрения, интересно, что он там делает, а это их профессиональная обязанность, сотрудники ВСИН должны посмотреть, что там собственно происходит. Тот материал, который мы прислали, обязательно сотрудник посмотрит, почитает, а нет ли там какой-нибудь... Понятно, что нам доверяют, у нас хорошая репутация, но им тоже интересно, что же там такое?

Елена Стажук:

— Там краски, порошки, лаки.

Константин Бобылев:

— А это же все профессиональное, все классно. Когда я открыл сам этот набор, у нас же все есть, да, Лена? Сусальное золото.

Елена Стажук:

— Сусальное золото, доска настоящая.

Константин Бобылев:

— Краски, которые растираются. Они же будут это все нюхать, щупать.

Елена Стажук:

— Как интересно человеку, любому человеку, потому что в широком доступе нет этих материалов. Что такое краска? Это пигмент, сухой порошок, который из камня перетерт, из земли, и из него краска иконописная делается. Мы когда короба эти собирали своим ученикам, я поняла, что у меня на столе все есть, а человек, который просто решил, что я буду писать иконы, несколько лет будет собирать этот набор инструментов и материалов. А в местах лишения свободы это вообще невозможно. Как показал опыт, сейчас мы видим эти образы, они созданы из подручных материалов, из очень скудного набора этих материалов и то, с такой любовью это сделано, что это красиво. Единственный недостаток, что недолговечно это может быть, потому что технологии иконописные не соблюдены. Если в руки этих людей, которые с такой любовью создают эти образы, вложить настоящие правильные иконописные материалы, которые могут несколько тысячелетий храниться... Краске же ничего не делается, как ее на желтке замешали, она через тысячу лет будет такого же цвета, потому что это камень, минерал перетертый или земля перетертая. И если в руки этих людей, которые с такой тщательностью, с такой любовью создали эти образы из проволоки нарезанной, материалы вложить, дать, научить их пользоваться... Я с нетерпением жду этой первой иконы, мне интересно, как он ее напишет. Она не может быть плохо написана.

Константин Бобылев:

— Мы с Леной точно определились, что мы пилотник запускаем один. И тут же, я обращаюсь ко всем сотрудникам ВСИН во всех регионах, кто нас слышит. Мы еще сделаем это и другим доступным для них способом. Но хочу сказать, что мы еще ждем такого же уровня мастера, человека осужденного, кто отбывает сейчас наказание в местах лишения свободы, кто бы хотел свою судьбу связать в дальнейшем с иконописью и готовы.

Елена Стажук:

— Здесь не обязательно человек должен быть мастером.

Константин Бобылев:

— Не обязательно, конечно.

Елена Стажук:

— Он должен просто хотеть этого сильно. Он очень сильно хотеть должен.

Константин Бобылев:

— Согласен.

Елена Стажук:

— Если это желание есть, писать-то научим, главное желание.

Константин Мацан:

— Знаете, что с моей точки зрения, достаточно банальная мысль, является залогом успешного проекта? Это когда у его организаторов горят глаза. Вот у вас сейчас горят глаза. Я вас слушаю, и если бы было видео, наши слушатели тоже это бы увидели. Я уверен, что все будет хорошо.

Константин Бобылев:

— Главное не бойся.

Константин Мацан:

— На глазах изумленной публики в лице меня идеи рождаются, наши гости сами в хорошем смысле ловят кайф от того, что получается, что они делают. И в этом смысле я вас хочу спросить: а вам по-человечески, как для верующих христиан, эта работа что дает? В чем вы меняетесь сами, когда с этой темой с этими проектами соприкасаетесь. Мы из всего для себя извлекаем духовный опыт и кирпичики в основание своего духовного делания кладем, когда с чем-то работаем.

Елена Стажук:

— Мне есть что сказать на эту тему. Я когда первый раз Константина увидела, просто смотрю такой серьезный очень, такой мужик русский и такой ух, понятно, что шутить нельзя с таким. И когда я узнала, что человек делает, посвятил свою жизнь тому, чтобы помочь хоть чем-то, облегчить духовное состояние людям, которые отбывают лишение свободы. У них вообще безвыходная ситуация, их прикрутили там, их наказали, и в этом униженном состоянии человек находится, ему некуда деваться. Как говорят, в падающем самолете нет атеистов, на войне нет атеистов. Я думаю, что те, кто серьезно задумались о своей жизни и судьбе, кто находится в местах лишения свободы, они тоже не атеисты. Где самая искренняя молитва? Я думаю, она присутствует в этих местах. И я, когда смотрю, каждая встреча с Константином меня духовно обогащает. Я вижу, что человек искренне любит свое дело. Изо всех сил его делает, не жалея себя.

Константин Бобылев:

— Не жалея живота своего.

Елена Стажук:

— Да. Как отец Сергий говорит, человек до конца исполняет волю Господа.

Константин Мацан:

— Костя, а для вас?

Константин Бобылев:

— Очень хочется надеяться, что ты становишься хоть чуть-чуть получше. Я же трезво смотрю, стараюсь. Подходишь к зеркалу, смотришь на себя, там...

Константин Мацан:

— А там опять ты.

Константин Бобылев:

— Да, опять ты. Ничего нового не происходит. Конечно, нам кажется так, это самокритика и самоирония. Наверное, меняется человек, человек не может не меняться, он же не может находиться в состоянии покоя. Значит, он меняется. Он может меняться только в одну сторону или в другую сторону, он становится либо хуже, либо лучше.

Елена Стажук:

— Посередине не получится зависнуть.

Константин Бобылев:

— Да. Если предположить, что от того, что я делаю, я становлюсь хуже, мне бы не хотелось, поэтому буду считать, что я становлюсь лучше, ну, хоть чуть-чуть. Пусть как улитка на стометровке, но хоть на миллиметр, на два, на пять продвигаешься вперед. Тяжелый, серьезный вопрос.

Елена Стажук:

— Непросто про себя.

Константин Бобылев:

— Что это для меня такое? Жизнь. Я всегда говорю... Я прихожу в колонию, у меня есть дежурная фраза. Когда я с кем-то встречаюсь впервые, я всегда говорю: ребята или девчонки, я сюда пришел с одной только целью, одна у меня цель, единственная, я очень хочу, чтобы мои дети, внуки, близкие мне люди ходили по улицам спокойно, очень хочу. Только с одной целью сюда прихожу, одна-единственная, больше нет. Не привести вас даже ко Христу, Господь приведет. Я что могу, говорю, что могу, я делаю для вас. Какой-то ориентир, вот он, возьмите его, посмотрите, как это можно сделать. То есть я даю вам какой-то пример. Привести ко Христу одному человеку другого человека невозможно. Можно только рассказать ему о Христе, а приводит ко Христу только Христос. Поэтому очень хочется, когда человек в следующий раз, выйдет на свободу, пусть даже с чистой совестью, вдруг ему в один прекрасный момент, захочется совершить какое-то преступление, вдруг он вспомнит те слова, которые ему говорили там, в местах лишения свободы. Вдруг он услышит какую-то передачу из эфира радиостанции, где мы запускаем вещание, какую-то евангельскую истину вспомнит, какой-то образ в голове встанет перед ним, и это не даст ему совершить очередное преступление. Это и будет самым большим чудом на самом деле.

Константин Мацан:

— Аминь.

Константин Мацан и Константин Бобылев:

— И Богу слава.

Константин Мацан:

— Спасибо огромное. Елена Стажук, основатель и руководитель школы иконописи «Русская иконописная школа», член Союза художников России и Константин Бобылев, член правления Благотворительного фонда просвещения «Вера» и главный специалист благотворительного проекта по тюремному служению «Апрель», друзья радиостанции «Вера», сегодня были с нами в программе «Светлый вечер». Спасибо огромное. Я уверен, что не в последний раз на волнах нашей радиостанции мы с вами беседуем. У микрофона был Константин Мацан. До свиданья.

Константин Бобылев:

— Спасибо.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Невидимая брань». Иеромонах Давид (Кургузов)
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 414