«Примеры христианской любви. Архим. Иоанн (Крестьянкин)». Священник Анатолий Правдолюбов

У нас в студии был клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе священник Анатолий Правдолюбов.

Разговор пойдет об определении Любви, которое дает апостол Павел, а также о людях, которые смогли показать такую любовь своей жизнью, в частности об архимандрите Иоанне (Крестьянкине).

Этой программой мы продолжаем цикл из пяти бесед, посвященных «Гимну любви» апостола Павла.

Первая беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена разговору о любви, как Божьем даре человеку.

Ведущая: Алла Митрофанова

---

Алла Митрофанова:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, здравствуйте, я Алла Митрофанова. И второй день подряд мы в этом временном сегменте рассуждаем, рассказываем истории на тему «Гимны любви», как принято называть эти слова апостола Павла из первого послания к Коринфянам, 13 главы.

Я думаю, что многие знают наизусть это определение удивительное, которое апостол Павел дает: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит, никогда не перестает». И вот эту неделю мы решили посвятить разговору о том, как, собственно, это проецируется на нашу жизнь. Любить, пожалуй, это самое трудное упражнение, которое есть в нашей жизни. Тем не менее, наверное, без этого упражнения, как и без самой любви, человек перестает быть человеком, а становится кем-то еще.

В нашей студии священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе. Отец Анатолий, здравствуйте.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Здравствуйте.

Алла Митрофанова:

— Вы бы согласились с тем, что мы без любви — это уже немножечко другие существа?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Конечно, не просто соглашусь с этим. Любовь — это та необходимая энергия и необходимая сила, которой мир стоит.

Алла Митрофанова:

— А почему же тогда, справедливо, наверное, будет сказать, людей, которые умеют любить, научились любить, их действительно очень немного? Как же тогда мир стоит?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— А мир стоит до того момента, пока Господь не решит, стоять ему или нет. И, глядя как раз на этих людей, которые научились любить, и по их действиям ли, или молитве, или просто открытому отношению и участию в этом мире к окружающим, к ближним, я думаю, что Господь продлевает еще время. Потому что на примере этих людей могут вырасти еще множество других.

Алла Митрофанова:

— Ну, вот как раз о таких людях мы с вами будем говорить. И сегодня, и послезавтра, в четверг, Бог даст, вы к нам придете. Вы лично знали отца Иоанна Крестьянкина?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да.

Алла Митрофанова:

— Человек уникальный, вошедший в историю церковной жизни, мне кажется, как одна из ключевых фигур XX века. Давайте представим, сейчас нас слушают люди, которые не знают, кто это такой, вообще о ком идет речь, и про что мы будем говорить. Как бы вы в нескольких словах описали феномен этого человека?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Это достаточно непростая задача, потому что в нескольких словах, наверное, у меня не получится описать, но в любом случае, если просто даже взглянуть на портрет отца Иоанна, фотографию, в молодом ли его возрасте, или уже в пожилом возрасте, знаменитый портрет на фоне виноградных листьев в скуфье, один из его самых известных портретов, то внимание всегда обращаешь на его глаза, взгляд, как этот человек смотрит на тебя.

И вот, что удивительно совершенно и невероятно, большинство людей, отмечали при встрече с ним, что эти глаза они не видели нигде ни до, ни после. То есть вот именно такого взгляда через эти большие толстые очки, в такой роговой оправе советской.

Алла Митрофанова:

— Да-да, как у учителя.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да-да-да, но при этом эти два глаза, которые смотрят на тебя, и как мне рассказывал человек, который приехал к нему впервые со своей огромной, чудовищной жизненной проблемой, они встретились на улице, столкнулись, что называется, и она, глядя в его глаза, просто стала плакать, потому что сказать она ничего не могла. Она видела в них все то, чего ей так не хватало, и чего она в жизни не видела до этого. Но встреча с этим человеком, который был ей совершенно незнаком, то есть она была уверена, что встреча с этим человеком должна пройти каким-то особым образом. А они столкнулись на улице, и она произошла совершенно другим образом. И он отвел ее к себе в келью, посадил на диван, разговаривал с ней, долго расспрашивал.

И это удивительный дар Божий, который отцу Иоанну был дан с рождения. Он об этом сам говорил, что он таким родился. То есть этот момент важный. Этому можно научиться, к этому можно стремиться, но я думаю, что, конечно же, изначально, безусловно, в основе этого состояния человек лежит особый дар Божий. Отец Иоанн Крестьянкин был особым человеком.

Алла Митрофанова:

— Речь идет о монахе, который прославился, наверное, на всю страну, хотя совершенно к этому не стремился, как очень мудрый духовник, пастырь, для множества людей, которые и постоянно к нему приезжали, и которые, может быть, ездили к нему довольно редко. И это Псково-Печерский монастырь.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Не совсем так, потому что, да, речь идет именно о духовнике, о монахе. Это тем, кто его знает очень много лет, и это известная фигура сейчас на лоне Церкви. Но прежде чем ему стать монахом Псково-Печерского монастыря, он был монахом, который служил на приходах, а более того, сначала был вообще приходским священником в городе Москва, и был арестован, и получил срок 7 лет лагерей.

И когда его арестовали и допрашивали, его... к нему применялись, скажем так, все средства получения нужной информации. Хотя, опять же, удивительно смотришь на его фотографию, на лицо и вообще глаза этого человека, и совершенно непонятно, как можно к нему применять пытки. И следователь, который вел допрос, он переломал ему все пальцы на руке. И он это тоже прошел. И глядя вот просто даже на фотографии, думаешь, как это возможно?

Но самое главное, недавно была издана книга «Письма из заключения» отца Иоанна Крестьянкина. И в этой книге приводится переписка его с родными, близкими и с духовными чадами, в которой он пишет письма из лагеря, и там какие-то, что называется, с какой-то точки зрения даже бытовые моменты. Но что удивительно, этот человек, будучи арестован, посажен в Каргопольский лагерь только потому, что он священник и больше ни почему. Произносит проповеди и общается с молодежью. Ему это в преступление вменялось. Он, попав в лагерь, не озлобился, не стал таким каким-то сгустком ярости и ненависти к режиму, который его туда посадил.

Он абсолютно искренне, по-настоящему во всех этих людях, уголовниках, конвоирах, начальнике лагеря, в его супруге, в его семье видел людей, как в первую очередь образ и подобие Божие. Это совершенно невероятно. То есть люди к нему поворачивались, что называется, совершенно разной стороной своей. Они его и обкрадывали, они издевались над ним в пересыльных тюрьмах и где угодно. Но при этом он не менял своего отношения. Вот, как сказано у апостола Павла, любовь не требует взамен.

То есть отец Иоанн был таковым и абсолютно не ждал ничего в ответ никогда. И никогда не ориентировался на ответную реакцию: «Ах, вы меня не любите, но я пошел» — всё, хлопнул дверью и вышел в соседний кабинет. Ничего подобного. Этот человек снабжал оборудованием, бумагой, он писал письма из лагеря, чтобы его духовные чадо покупали. Это в Москве, по возможности, и присылали арифмометры, счеты для лагерной канцелярии, понимаете? Казалось бы, можно было сказать, да вы что? Я здесь ни за что страдаю, я буду вам бумагу из Москвы выписывать? Вы в своем уме?

Нет, он спокойно совершенно трудился сам, вел какой-то бухгалтерский учет, то есть у него образование было бухгалтерское, он это умел делать, и пока ему позволяло здоровье и зрение, у него со зрением были большие проблемы, он это все делал, несмотря ни на что. То есть это совершенно поразительно, в его письмах, в его интонации, когда ты читаешь и слышишь ее, нет ни доли осуждения, праведного гнева, какого-то там поиска справедливости, нет, он это все воспринимает, как из рук Божьих, и относится к окружающему миру исключительно с любовью.

Алла Митрофанова:

— А как это возможно, отец Анатолий?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Очень своевременный вопрос. Как это возможно в таких условиях? Это возможно было отцу Иоанну Крестьянкину. Я понимаю, что среднестатистический гражданин с трудом сможет вообще в принципе даже не просто относиться так, а понять вообще мотивацию, как так может быть. Потому что, откровенно скажу, это уже свидетельство моих родных, которые в лагерях сидели, и им соседи по бараку вменяли то, что они могут быть в хорошем настроении.

То есть там было состояние совершенно угнетенно, депрессивное, и люди были обречены, по сути, на мученическую смерть, если не от пули конвоира, так от голодной смерти или от тяжелых работ, на которые они ходили. А поскольку у меня там было несколько родственников, их было несколько человек, трое, и они знали, за что они страдают, а страдали не за Христа, а по той же самой статье, по которой отец Иоанн был посажен. Двое из них были священники, один был псаломщик, еще юноша двадцатиоднолетний.

И весь барак на них ополчался и говорил: «Как вы можете улыбаться здесь? Нас здесь убивают. Почему вы можете улыбаться? И как вы на это способны?»

А как мой дед уже вспоминал об этом, уже незадолго до смерти, он говорил: «А мы были счастливы, потому что мы знали, что страдаем за Христа. Мы знали, что эти страдания не напрасны». А это одна из основных, даже я бы сказал, краеугольный камень психического состояния человека в таких тяжелейших условиях, потому что должна быть цель, должен быть смысл, потому что если смысла нет и цели нет, это самого здорового человека может свести с ума.

Как Волков писал в своем «Погружении во тьму», самая изнуряющая и чудовищная пытка и издевательство над заключенными было задание переливать воду ведром из одной проруби в другую. Вот Святое озеро есть за Соловецким лагерем. И человек оставили, он мог переливать весь день, мог два дня переливать, три, и люди сходили с ума от этого, потому что это абсолютно бессмысленный, никому не нужный труд, он абсолютно бесплодный, и это абсолютно действительно, то есть это то, что разрушает человеческую личность.

А отец Иоанн Крестьянкин знал, почему он здесь, за что он здесь. И именно это давало ему те самые силы, как говорит Господь: «Без меня не можете творить ничего». Это давало ему силы жить и творить.

Алла Митрофанова:

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе проводит с нами этот светлый вечер. Отец Анатолий, а как вы познакомились с отцом Иоанном? По-моему, вы в двух словах уже у нас в эфирах об этом как-то упоминали, но мне бы хотелось, чтобы раз сегодня у нас вся программа посвящена разговору об этом удивительном человеке.

Давайте с самого начала. Каким вы его увидели вообще впервые?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да, вероятно, что я об этом уже говорил, не хочу повторяться.

Отец Иоанн был духовным отцом моего отца, который с 16 лет у него окормлялся. И когда мы уже появились на свет...

Алла Митрофанова:

— А ваш отец, здесь тоже важное уточнение, один из, наверное, самых известных и авторитетных священников в Москве, протоиерей Сергий Правдолюбов, с которым я заочно познакомилась через удивительный фильм Валерия Золотухи «Попы». В 90-е годы был снят этот фильм, и там отец Сергий Правдолюбов как раз стоит на фоне, наверное, можно сказать, семейного иконостаса такого, да, где ваши святые... родные ваши святые новомученики, вот они...

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Чуть-чуть не так. У Вас два фильма Золотухи смешались в один, потому что действительно там есть такая сцена, но она в другом фильме, который называется «Ангелы Русской церкви против отца всех народов».

И там, да, потому что там как раз тема бутовского полигона и расстрела мучеников. А фильм «Попы» тоже снят, да, там про четырех священников, и очень интересный фильм. И действительно, да, мой отец там фигурирует.

Вот. Царство небесное, он скончался в августе прошлого года. И вот благодаря ему наша семья ездила каждый год в Печоры, причем почему-то именно зимой, я не знаю почему. Так складывалось, видимо, с его расписанием, с его занятостью. Мы садились на поезд и ехали в Печоры. И одно из ярчайших воспоминаний детства, которое я помню сейчас, причем мы были совершенно даже дошкольного возраста, и это такое очень глубокое воспоминание детства, но оно яркое, как никогда.

Родители попросили разбудить нас. Тогда это был такой полустанок «Печоры», потому что это был таллиннский поезд, он шел из Москвы в Таллинн. А эстонские проводники, они, так скажем, не очень лояльно относились к советским гражданам, назовем это так. И некоторые вещи делали иногда так, из духа большой христианской любви. И они не разбудили нас. И поезд остановился, отец проснулся, спрашивает: «А что это за станция?» Ему говорят: «Печоры». «Как Печоры? Мы же просили нас разбудить». «Ничего не знаем. Все, поезд стоит три минуты и уходит». И нас просто из вагона выкидывали, полуодетых детей, нас было трое, моя сестра, мой брат.

Нас выкидывали на этот перрон. Мороз. Невероятная ясность морозной ночи. Огромные звезды, совершенно удивительного размера. Никакого освещения нет. Один прожектор горит где-то у входа в помещение и все. Полная темнота, лай собак. И ты совершенно не понимаешь, где ты находишься, что происходит. Меня после этого какое-то время даже кошмар мучил. Мне снился сон, что меня вот так забывают в поезде, значит, я там куда-то там уезжаю дальше в Таллинн. То есть, это было такое ярчайшее впечатление.

Это был такой вход в Печоры: вот эти звезды, эта ночь, эти собаки. Дальше я не помню совершенно, как мы даже вот как-то мы добрались до монастыря, пытались там остановиться на ночь. Был очень строгий такой наместник Гавриил, знаменитый, про него все знают. Он не благословил оставлять на ночь семью с детьми. И нас просто вывели из монастыря, сказали: «Извините».

Алла Митрофанова:

— А на дворе ночь.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да, то есть там, поскольку темнота-то была уже, то есть, грубо говоря, там поезд пришел где-то в 5 или 6 часов вечера. И пока все это происходило, да, на дворе ночь. Опять же, лай собак. Никакого освещения в Печорах тогда не было. Ничего непонятного. И куда идти? Что делать? Как быть? Мама плачет от переживаний. Папа ее уговаривает, говорит: «Подожди, отец Иоанн молится, Бог не оставит».

Каким-то чудом. Ведь ничего, ни мобильной связи, ничего нет. То есть, не можешь ни позвонить никуда.

Алла Митрофанова:

— Вот я сейчас тоже сижу и думаю, это же те времена детства, да, когда ничего, то есть, ты не можешь забронировать заранее там какой-нибудь номер гостиницы, и гостиниц нет там никаких еще.

Да, действительно. И не позвоните. Телефонная будка, если только где-нибудь и есть, то наверняка там может быть еще и провод оборван.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— И вот это очень яркий пример как раз той самой любви, о которой мы говорим. Нас пустила к себе на ночь какая-то женщина из прихожанок монастыря и из духовных чад отца Иоанна. Она нас не знала, нас не видела.

Вот тоже такое сарафанное радио, кто-то кому-то что-то сказал, кто-то у кого-то что-то попросил. Пришла какая-то женщина, говорит, вот там, я, к сожалению, не помню ее имени, там пускай она будет Пелагея. У бабушки Пелагеи, кстати, мы останавливались потом, но это другая история.

«Вот Пелагея там согласилась вас принять, пойдемте» — и мы идем, видится какое-то совершенно жуткое трехэтажное здание из силикатного кирпича, такой советской постройки какой-то. Какие-то, вот помню, полы крашеные такой коричневой краской и очень много кошек. И, соответственно, все, что с ними связано с этими кошками. В общем, такие тоже восприятия. Яркая голубая краска, стены выкрашены, коричневый пол, голубые стены. Очень странное жилье, но она приняла. И она выполнила евангельскую заповедь Христову. Она взяла людей, совершенно ей незнакомых, с тремя детьми. То есть эта толпа ввалилась к ней в квартиру. Она где-то там какие-то матрасы нашла, там кого-то куда-то положила, кто-то на печку полез, там печка у нее была. То есть это вообще удивительно.

Алла Митрофанова:

— А в ее сознании к ней пришли пять Христов.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да, именно так, конечно. И вот это просто яркий пример.

То есть люди, глядя на отца Иоанна, слыша его, видя его, учились у него этому. И, действительно, совершенно невероятно им это удавалось. И это прекрасно.

Я очень благодарен этой женщине. Царство небесное. Наверняка она уже скончалась, потому что уже тогда она была в преклонном возрасте.

И она приютила нас. И с утра мы пошли в монастырь. И уже в монастыре с утра отцу как-то там удалось добиться встречи с отцом Иоанном. И он привел нас в келью. И вот это воспоминание, оно удивительно совершенно.

Конечно, я понимаю, что они все все равно смешиваются из всех общих воспоминаний детства. Потому что нельзя сказать, что первый раз я увидел отца Иоанна вот таким. Нет, конечно. То есть этот образ, он сложился из всего общего впечатления, которое заложено было с детства.

Но что удивительно, это редкое качество. Наверное, редчайшее качество у людей. А для меня это было особенно важно, потому что я в детстве и в отрочестве был очень стеснительным и таким застенчивым молодым человеком. Мне было очень трудно идти на контакт с новыми людьми. Особенно с незнакомыми, а тем более еще с таким, так скажем, с таким придыханием. Когда вот там какой-то старец знаменитый, а вот ты к нему едешь.

А войдя в келью к нему, я не почувствовал совершенно никакого вот этого ощущения какого-то неудобства, неприязни или еще что-то, что я здесь лишний или ненужный. Притом, что он разговаривал со взрослыми, но он это так делал с такой интонацией, с таким устремлением к человеку, вошедшему к нему, что это просто совершенно, ну, это обезоруживало. Потому что, наверное, не знаю, меня так никто никогда не встречал в жизни, ни до, ни после.

Это совершенно удивительно. То есть, для него каждый вошедший человек это был особый человек. И сейчас, как священник, который тоже встречается с людьми и по долгу службы своей должен это делать ежедневно, я представляю какой труд он нес. Невероятный. То есть, вот так относиться к человеку напротив, вошедшему в твою келью, это невероятно. Ты, может быть, устал, у тебя болит голова, у тебя там давление, там, сердце, что угодно. Может быть, все что угодно. У тебя, может быть, там, настроение плохое, это тоже ты имеешь. Но это правда, ты же его человек.

Он это не просто откладывал, он весь превращался в какой-то один такой сияющий образ доброго дедушки. То есть, прям такой добрый-добрый дедушка.

Алла Митрофанова:

— Вот об этом даре вы говорите, он у него с детства, от рождения?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Я думаю, что этот дар, который у него был от рождения, это было именно, да, вот это вот отношение. То есть, суметь отложить самого себя и полностью переключиться на человека напротив. Который он с течением жизни, с течением своего жизненного опыта, лагерных испытаний, приходских испытаний, все, что выпало на его долю, он смог это вот еще таким образом усилить.

Ну, и с Божьей помощью, что называется, с общением. Точнее, даже с Богообщением. С помощью Богообщения, да.

То есть, он уподобляется Христу в этой молитве, в этом монашеском подвиге. И это, нельзя сказать, что прям было дано ему с самого детства, но вот я думаю, что на основании того, что было дано, он это развил и приумножил, как тот самый талант, который дан каждому человеку, единственный.

Алла Митрофанова:

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе проводит с нами этот «Светлый вечер».

Мы говорим сегодня про архимандрита Иоанна Крестьянкина, выдающегося совершенно человека, который, конечно же, себя таким не считал, как это бывает у людей, умеющих по-настоящему любить.

Говорим о нем как о примере такой жизни, когда человек научается реализовывать призыв апостола Павла, не призыв, а даже определение любви апостола Павла из первого послания к Коринфянам из 13 главы. Вот эти замечательные слова, которые мы слышим, помним, которые часто цитируются, но которые так трудно бывает в жизни реализовать: «Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит, никогда не перестает».

Мы сейчас буквально на пару минут прервемся, а потом вернемся к разговору, потому что, отец Анатолий, сейчас снова перечитывая эти удивительные слова и погружаясь в жизнь через вас, отца Иоанна Крестьянкина, я понимаю, что абсолютно каждый тезис апостола Павла он в своей жизни реализовал. Это что-то невероятное.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да.

Алла Митрофанова:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, напоминаю, в нашей студии священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителей Иова на Можайском шоссе, я Алла Митрофанова, и мы цикл бесед о так называемом гимне любви апостола Павла продолжаем у нас на Радио ВЕРА. Речь о том определении любви, которое апостол Павел дает в 13 главе первого послания к Коринфянам. Ну вот буквально только что я его повторяла, наверное, повторю ещё раз, уже в конце программы.

Отец Анатолий, Вы рассказываете про отца Иоанна Крестьянкина, и, действительно, я понимаю, что каждый тезис, каждое определение, данное апостолом Павлом, он в своей жизни сумел реализовать: долготерпит? — да, милосердствует? — да, не завидует? — абсолютно, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего и всё остальное — да, и всё переносит, и никогда не перестаёт. Казалось бы, это такая высота, которую человек достичь по определению не может, а оказывается, что вот, через одно рукопожатие от нас, есть люди, которые пример такой любви в своей жизни явили.

Это феномен, или это действительно — так же, как, возможно, отцу Иоанну, — возможно примерно каждому из нас, просто мы ленивы, неповоротливы и всё остальное?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Это возможно абсолютно каждому из нас, есть только одна проблема, и это очень важно.

Алла Митрофанова:

— Эго?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Ну, конечно, и не только эго, а ещё, знаете, какая очень важная вещь? Ребёнок, который рождается в семье, для него в первую очередь примером этой самой любви или нелюбви становятся его окружающие — то есть это родители, братья и сестры; если многодетная семья, то есть те люди, которые ближе всего к нему. И вот здесь закладывается то самое с самого начала, с самого детства.

Родители могут быть идеальными: они могут читать много умных книг, они могут применять какие-то психологические техники, ещё что-нибудь, и прочее-прочее в воспитании детей, но могут совершенно не дать этой любви. И может быть наоборот: родители могут быть, что называется, неудачными в таком широком смысле этого слова, но они смогут передать своим детям вот это горение. И в первую очередь это всегда видно по отношению к окружающему миру.

Я думаю, что вот здесь — огромная заслуга родителей отца Иоанна, Михаила и Елисаветы, которые смогли дать ему этот пример. И это удивительно совершенно, потому что я вспоминаю параллель Силуана Афонского, который про своего отца говорил так: «Как бы я хотел, чтобы мой отец был моим духовником». Отец Силуана Афонского был простой русский крестьянин, абсолютно ничем не выделяющийся, что называется.

Он нёс свой труд: пахал, сеял, жал. На зиму уходил на домашние труды работать: на заготовки или ещё что-то, потом опять выходил в поле. То есть жизнь была понятной, размеренной и очень сложной. И однажды Силуан Афонский, будучи маленьким мальчиком, понёс отцу в поле на работу еду, которую приготовил ему сам, потому что он, как маленький, оставался дома, все остальные были заняты работами, трудами. И он сварил курицу папе и принёс её в поле.

И через год папа подошёл к нему и сказал: «А помнишь, ты в поле мне приносил курицу?» Он говорит: «Да, помню». Он говорит: «А это была среда, был постный день. Но я, — говорит, — её ел ради тебя».

Вы представляете, какой пример настоящей любви преподал отец будущему знаменитому Силуану Афонскому? Это же совершенно удивительно. Какая была бы наша реакция? «Ты что принёс? Что, не знаешь, среда сегодня? Иди, давай, неси обратно. Приготовь что-нибудь постное там. Горох мне свари». Понимаете? То есть у нас сразу первая реакция какая? Она совершенно другая. А он ни слова не сказал. Как? Почему? Почему он об этом подумал? Он же просто сберёг своего сына. Он благодарил его и сказал, что очень вкусно: «Спасибо тебе, дорогой».

У нас всё наоборот. Мы почему-то хотим всё время уберечь своих детей от чего-то именно таким [образом]: «Да ты что? Как ты мог забыть? Сегодня среда!» А это совершенно другой пример.

Я думаю, что отец Иоанн Крестьянкин с детства наблюдал какой-то вот правильный совершенно пример. Я уверен — ну, как уверен, могу только предполагать, — но, скорее всего, это были, конечно же, родители: отношения между ними, их отношение к окружающему миру. То есть он рос с таким примером. Да, конечно, дар Божий у него был, но в любом случае он применял его, глядя на то, как это складывается вокруг него.

Но это все отмечают: его стремительная походка, чуть-чуть приподнятое лицо, как будто он смотрит куда-то за горизонт. Он всегда очень интересно ходил. Лицо его было вверх направлено, никогда никто не видел, чтобы он ходил понурым, унылым. Он всегда куда-то бежал, всё время бежал. В лагере его вспоминают те, кто был с ним в заключении, пишут, что он всё время бежал. В монастыре те, кто с ним жил, вспоминают, что он тоже всё время бежал, чтобы успеть.

У него такая фраза была: «Успейте сделать как можно больше добрых дел, пока у вас руки тёплые, пока есть силы, пока есть энергия, и вы можете это сделать. Когда они начнут остывать уже не будет ни здоровья, ни сил делать добрые дела». Именно поэтому он был стремителен в своём служении.

Вот я помню из детства: идём по монастырю, и вот отец Иоанн — у него развивается мантия, клобук с наметкой, — вот он куда-то стремительно, белая борода его вперёд, и он куда-то там стремительно по монастырю несётся. И прямо от него каким-то таким удивительным ветром веет. То есть он умел зарядить своей радостью искрящейся, каким-то энергичным голосом, при этом он абсолютно мягкий, с его очень характерными интонациями. Это воодушевляло, это вдохновляло невероятно.

Я никогда не помню и никогда не видел, чтобы отец Иоанн был в каком-то унылом состоянии. Понятно, что, может быть, я его мало наблюдал, но из моего личного опыта могу сказать: сколько бы раз мы ни приезжали, и не всегда складывалось удачно, не получалось встретиться, но при малейшей возможности встречи отец Иоанн не просто всех вдохновлял — все просто становились другими людьми в его присутствии. Это удивительно.

Алла Митрофанова:

— А что это за дела? Вот он стремительно движется в направлении горизонта, да?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Он стремительно движется, а за ним стремительно движется толпа паломников, которые приехали к нему навстречу, окружали его.

Алла Митрофанова:

— Вот это важное уточнение.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Конечно, значит, вокруг него всегда толпились люди; его всё время, что называется, рвали на части. Куда бы он ни шёл, где бы он ни появлялся, тут же собиралась толпа людей. И поэтому он старался успеть кому-то что-то сказать, но при этом ему нужно было идти дальше.

У него были монашеские послушания, у него богослужения, правила — то есть, понимаете, своя жизнь в монастыре тоже есть. И он умудрялся это всё объединить и таким образом, что называется, выстроить и организовать так, что люди, к нему пришедшие, не оставались без ответа. Даже если этот ответ мог быть сказан не им лично, а через его келейницу Татьяну Сергеевну, или просто он передал через кого-то там записочку или открыточку, — всё равно он был неравнодушен к каждому.

Алла Митрофанова:

— Отец Анатолий, а как он вникал в обстоятельства такого количества людей, которых зачастую там видел впервые в жизни, для того, чтобы дать существенный ответ какой-то, важно же с человеком хоть немного пообщаться?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Вы знаете, я думаю, это момент духовно-монашеский. То есть его молитвенный опыт, его духовный опыт, его опыт богообщения открывал ему возможность перешагнуть черту необходимого узнавания и общения. Он видел людей.

Дар прозорливости у него был точно, в этом никто не сомневается, но он его, естественно, тщательно скрывал. Именно благодаря его неустанной энергии и желанию успеть всем помочь, кто к нему обращался, я думаю, Господь ему давал почувствовать или понять. Этот момент, что называется, уже духовного характера, и я не могу судить, почему так.

Алла Митрофанова:

— А почему он скрывал дар прозорливости?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Если бы он его не скрывал, то толпа не ходила бы с ним вместе по монастырю, а просто весь монастырь был бы одной большой толпой. Он бы не смог вообще ходить по монастырю, ему бы не давали. Понимаете, это очень серьёзный момент. Люди, причём в большом количестве, ищут именно чуда, сверхъестественного, невероятного. И очень тонкий момент: зачастую люди сами придумывают то, что им хочется.

И это знаменитая история. Идёт один архимандрит по Троице-Сергиевой Лавре, а навстречу ему женщина, которая просто, как говорили на Руси, белугой воет. Он её спрашивает: «Что случилось, чего рыдаешь?» — «Мне отец Кирилл благословил в монастырь идти, а у меня двое детей. Как я пойду, они ещё маленькие!» Он её за плечи берёт, смотрит на неё и говорит: «Ты ему сказала об этом?» — «Нет, зачем? Он же старец!» Он её хватает за руку, бежит к отцу Кириллу. А к нему очередь, всегда очередь, никто попасть не мог, что называется, просто так не попадёшь. Он через очередь проходит и говорит: «Батюшка, простите, вот только что она у вас была. Вы её в монастырь благословили идти, а у неё двое детей!» Тот говорит: «Что же ты мне не сказала?»

Понимаете, это очень важно. Людям иногда свойственно додумывать и выдумывать совершенно невероятные вещи. А прозорливость — это не дар предсказания. Это не то, что, знаете, сейчас посмотрю у вас линии на руке и расскажу, как ваша жизнь выстроится. Нет, прозорливость, я думаю, всё-таки немножко другое.

Алла Митрофанова:

— А что, кстати?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Если бы я был отцом Иоанном Крестьянкиным, я бы сейчас, может быть, даже и ответил. Но, как я представляю (могу только предполагать), это какое-то именно духовное видение. Почему так могу предполагать? С даром прозорливости я не сталкивался лично от отца Иоанна Крестьянкина, потому что был маловат для этого, и у меня ещё в жизни не было таких сложностей. А потом, когда я к нему приехал с одной очень серьёзной проблемой, ему было уже настолько тяжело принимать людей, он меня не принял и только передал ответ через Татьяну Сергеевну. И он был прозорливым, этот ответ. Но это уже немножко другая история.

А сейчас расскажу про другого духовника. Он в своё время был духовником Пантелеймонова монастыря, иеромонах Макарий. Я приехал в монастырь, и меня с ним познакомили. У меня была непростая жизненная ситуация, и мы с ним сидим за столом и разговариваем. И вдруг он мне начинает рассказывать, как будет. Я его внимательно слушаю, при том, что он не говорит «как будет», а просто в контексте разговора продолжает мысль и рассказывает. Я его внимательно слушаю и где-то внутри понимаю: «Ну, ну...» И в какой-то момент я даже усмехнулся. Он у меня искренне спросил: «А чего ты смеёшься? Ну, в смысле, почему усмехнулся?» Я говорю: «Отец Макарий, это невозможно. Всё, что вы говорите, — это невозможно». Он, в свою очередь, улыбнулся и говорит: «Ну, ты посмотришь». И мы продолжаем дальше разговор.

Проходит три года. Три года. И происходит всё, что он мне сказал. Один в один.

Алла Митрофанова:

— Вы знаете, отец Анатолий, сейчас мы, конечно, чуть отступим от основной темы нашего разговора об отце Иоанне Крестьянкине. Хотя, наверное, это тоже феномен, который был свойственен ему. В силу своего профессионального травматизма, да, у меня в голове я всё время апеллирую к каким-то книжным примерам из художественной литературы. Вот сейчас я вас слушаю — и у меня в голове стоит картинка из романа блестящего, на мой взгляд, абсолютно потрясающего романа Евгения Германовича Водолазкина «Лавр», где два эпизода: в начале романа и в конце, вернее, в первой части и в финальной, — мы видим главного героя мальчиком в начале повествования, который смотрит в пещное пламя и по ту сторону пламени видит лик старца; то есть человека пожилого, с морщинами на лице. И он смотрит, мальчик, в это пламя, видит по ту сторону это лицо и понимает, что это он спустя много-много-много времени. А в конце романа мы видим уже этого старца — мы прожили с ним вот эту его удивительную, невероятную просто жизнь, — и мы видим этого старца, который смотрит со своей стороны, по свою сторону пещного пламени, и там видит мальчика, себя. То есть вот это такое... то, что мы в семье называем на нашем междусобойном языке «прорыв вечности в наше время». В вечности же времени и пространства нет, мы не можем себе этого представить, но тем не менее. И когда человек заступает туда, где Господь, — время, пространство — они упраздняются, отменяются. Вот это «прорыв вечности в наше время» — это же, ну, слушайте, ну, каждая литургия — это прорыв вечности в наше время. И невозможно это объяснить, но это... как это... это выход в то измерение, где Бог, за пределы измерения человеческого.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— И вот это как раз и есть результат той самой духовной жизни. Что такое духовная жизнь? Очень многие мучаются этим вопросом, а ведь духовная жизнь — это жизнь, которая призвана нас уже не просто приводить к Богу, а это уже, что называется, время, проведённое с Ним. Это молитва, это пост, это церковная жизнь, это богослужения, это праздники, это Причастие Святых Христовых Тайн.

Для чего мы причащаемся? Мы причащаемся для того, чтобы стать единым и целым со Христом, мы с Ним соединяемся физически. Именно поэтому духовная жизнь — это та самая реальность духовного характера, которая связывает нас напрямую, вот как вы сказали, через пространство, через время.

Понимаете, мы всегда к этому относимся как к такому мистическому, сверхъестественному дару предсказания: «А вот он сказал мне, он мне открыл». А я вот, насколько (опять же, из опыта общения и разговора с отцом Иоанном Крестьянкиным и с отцом Макарием) могу просто смоделировать, сконструировать, что в какой-то момент Господь им это даёт как знание, то есть Он им это открывает.

И они об этом говорят совершенно спокойно не потому, что им вдруг открылась перспектива будущего, вот они её видят, а потому что для них это данность. Она ясна, как Божий день, они её видят. Они знают, потому что они с Богом в этом своём духовном пути общаются. Это тот самый результат Богоообщения.

Может быть, я говорю спутанно, не очень понятно, но как могу, стараюсь выразить эту мысль.

Алла Митрофанова:

— Я, знаете, иногда себе представляю (понятно, что это очень вольная интерпретация, да). Вот есть, допустим, плоскость — это вот, условно, не знаю, шахматная доска, да? Представим себе, чтобы как-то хоть визуализировать. И мы на этой плоскости, и для нас на этой плоскости есть, не знаю, ось абсцисс, ось ординат — то есть время, измерения там, да, длина, ширина, высота, там всё остальное. А Бог — Он настолько над этой доской, что для Него и то, что в клетке в левом верхнем углу, и то, что в правом нижнем углу происходит, — происходит одномоментно. Вот это упразднение времени и пространства. То есть с точки зрения вечности происходящее в 2025 году, происходящее в 1204-м, происходящее, не знаю, 6000 каком-нибудь там ещё году, если Господь нас потерпит и сохранится мир — всё это происходит одномоментно, да?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Есть в Книге Бытия такая фраза: «У Бога один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день». Это именно та самая попытка отразить вот то, о чём вы говорите. Это действительно так. То есть для Бога не существует этой длительности, в которой мы существуем. Поэтому там всё иначе.

Алла Митрофанова:

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе, проводит с нами этот светлый вечер. Мы говорим сегодня про архимандрита Иоанна Крестьянкина — удивительного человека, который излучал любовь. И люди, оказывавшиеся в этой его орбите любви, они в лучшем смысле этого слова заражались чем-то таким же сияющим, прекрасным.

По сути, это как раз реализация, наверное, призыва преподобного Серафима Саровского: «Спаси себя, и тысячи вокруг тебя спасутся». Или: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Точная цитата — такая: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг спасутся». Именно то, что отец Иоанн смог при жизни и осуществить, и сформулировать для себя. Его лагерные испытания и заключения, потом переводы с одного прихода на другой... То есть он только налаживал более-менее жизнь, только что-то начинал делать — его тут же переводили на новое место. А это действительно невероятно сложно. И все эти жизненные обстоятельства его только укрепили в этом, помогли сформулировать и стяжать дух мирен. И действительно, я уверен, что тысячи благодаря ему не просто открыли для себя нечто, а полностью, в корне изменили свою жизнь после встречи с ним.

Алла Митрофанова:

— Отец Анатолий, неужели он не фокусировался на том кошмаре, через который он прошёл в лагерях? Есть какие-то воспоминания об этом, что-то там происходило с человеческой душой, с людьми вокруг него? И он, когда об этом говорил, говорил уже в позиции преломления, как будто в свете Божьем он и эти страдания тоже видел. Но ведь невозможно эти страдания обнулить, их невозможно сделать как будто бы не бывшими.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— А вот он как-то это умел делать. У него в одном из писем — в книге, которую я упоминал уже, «Письма и заключения», — в одном из начальных писем он пишет своим духовным дочерям: «Вы ещё слишком душевные, а не духовные». И он, к сожалению, не раскрывает глубины и значения термина, который употребляет, потому что в этом письме просто... Ну, это даже невозможно в силу того, что эти письма все читались, так скажем, специально учинёнными людьми, и он это прекрасно понимал. Но это очень важное замечание, деталь. Они пишут ему о том, как переживают за него, за его здоровье, за то, что с ним будет. А он им отвечает вот такой фразой. Понятно, что контекст письма больше, он ещё о чём-то им пишет, но меня поразила именно эта деталь: «Вы ещё слишком душевные, а не духовные».

И вот это очень ярко свидетельствует о том, что всё происходящее с ним он расценивал совершенно по-другому. То есть угол его зрения на самого себя был совершенно иной. Он не воспринимал себя как мучающуюся, страждущую личность в условиях какого-то чудовищного пленения — вот, его посадили, ему плохо, и он мучается и страдает. Он даже эти условия использовал таким образом, чтобы воплощать евангельскую заповедь Христа. Где бы он ни был, где бы ни находился, он смотрел на всё это совершенно по-другому и во всём видел исключительно вот эту перспективу. И прекрасно понимал, что Господь, помещая его в те или иные условия, ведёт его — ведёт к чему? Именно к этому, к спасению.

Что такое спасение души? Это именно тот самый процесс, когда душа учится навыкам и приёмам жизни в Царстве Небесном. То есть при жизни здесь отец Иоанн смог стяжать себе не только дух мирен, но и стать образом, абсолютно ощущаемым и присутствующим в жизни познакомившегося с ним человека — примером того, как совершенно невероятным, сверхъестественным, можно сказать, образом он преодолевал страдания и испытания.

Алла Митрофанова:

— Отец Анатолий, а нет ли у вас ответа на вопрос: как Бог, как любящий Отец своим детям — и зачем — подобные испытания даёт? Может быть, на основе размышлений отца Иоанна, его писем или каких-то воспоминаний можно соткать логику рассуждений, дающих, ну, хотя бы вектор поиска ответа на этот вопрос? Вот Господь, любящий Отец, да, и своим чадам даёт подобные испытания. Что это? Ну, это же... это нельзя назвать тренировкой олимпийских спортсменов в спортзале. Ведь чрезмерно то, через что люди в лагерях проходят.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Никто из апостолов, кроме Иоанна Богослова, не умер своей смертью. Почему Господь, любящий Учитель и Наставник, который три года с ними ходил, проповедовал, воскрешал, исцелял, бесов изгонял, не мог обеспечить им благополучную кончину в кругу семьи и друзей, чтобы все стояли, провожали, и они тихо, мирно умирали? Это ведь принципиально важный момент, если Евангелие внимательно читать: там всё это описано. «Мир вас ненавидит, потому что Меня прежде вас возненавидел». И тот, кто действительно хочет быть со Христом, хочет уподобиться Ему, как апостол Павел пишет, и наследовать Царство Небесное, — это человек, который заведомо выбирает путь, в котором не будет комфортно-удобного, приятного глазу и телу, такого домашнего, уютного православного христианства. Это путь совершенно конкретный.

Более того, смотрите: отец Иоанн Крестьянкин — он один такой. Второго отца Иоанна Крестьянкина нет. И Господь через те страдания и испытания, которые он прошёл, дал ему возможность раскрыть в себе максимум тех качеств, которые он потом распространял на всех. И это не привело к его гордыне, духовной прелести и ощущению себя величайшим старцем всея Руси. Он вообще об этом, я уверен, даже не задумывался. Он просто делал как можно больше в своей жизни, исполнял Евангельскую заповедь и не задумывался об этом, — а его знает вся Россия.

Алла Митрофанова:

— Во многом, кстати, потому что он всё-таки талантливый духовный писатель. Всё-таки его эпистолярное наследие издано, слава Богу: его письма, его размышления, его наставления, есть даже записи его выступлений.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Есть записи его проповедей, видеофрагменты служб. Но я хочу обратить внимание вот на что: он не стал духовным гуру. Обратите внимание: во всех письмах, которые бы он ни писал, он никогда никому не диктует ничего своего. Он разбирает события, обдумывает, осмысливает их вместе с тем, кому пишет, но никогда, нигде нет прямых указаний: «только так, а никак иначе». То есть: «Мы помолимся, как Бог даст, давайте будем в этом направлении двигаться, а там Господь подскажет». У отца Иоанна был совершенно чёткий, что называется, подход: он никогда свободную волю человека не трогал.

И что очень важно: я к нему приехал за решением. Я хотел получить от него решение. Именно то, для чего в большинстве случаев нам нужны старцы — чтобы свою ответственность повесить на старца и успокоиться. Ну, старец же сказал, всё понятно. И я ему написал пространное письмо на несколько страниц.

Он мне ответил одной фразой. И эта фраза потом для меня стала не просто... Знаете, как... Это было где-то в начале 2000-х годов, а после его смерти, уже ближе к хиротонии, у меня совершенно изменилась жизненная ситуация, всё изменилось. А эта фраза сыграла совершенно другую роль. Эта фраза пророка Илии, когда он обращается к израильскому народу; она звучит в паремии, которая читается на Страстной седмице: «Вы хромаете на оба колена. Встаньте!»

И он мне передал эту фразу через Татьяну Сергеевну: «Ты хромаешь на оба колена. Встань». Я в тот момент понял, о чём он мне говорит. Я понял его ответ. Я понял, что он не будет брать на себя ответственность за меня, потому что это моя жизнь, и это мои должны быть решения и действия. И никто, кроме меня, их не произведёт. И там, в общем, я всё разрешил уже сам.

А прошло какое-то количество времени, и возникла уже совершенно другая, иная жизненная ситуация. И опять я вспоминаю эти слова, читая эту паремию во время службы. И я понимаю, почему сейчас они мне звучат, потому что в контексте этого чтения паремии и участия в службе для меня раскрывается совершенно конкретный, определённый смысл.

И самое интересное: прошло ещё восемь лет, и владыка Тихон Шевкунов (тогда он был викарием Западного викариатства), благословляя ставленников, готовящихся к рукоположению в священники, читать определённое количества книг (их было там пять), и одна из книг — «Рассуждение с советом» отца Иоанна Крестьянкина, самое полное и подробное издание его писем. Я пришёл домой, она у меня на полке стоит. Я её с полки снял, открываю просто посередине, вот просто как откроется. Открыл книгу — и на правой странице верхнее письмо начинается словами: «Долго нам ещё хромать на оба колена?..»

И у меня аж волосы дыбом встали. То есть я был поражён. Ответ, который он мне дал в 2000 каком-то начальном году, он со мной до сих пор. И я понимаю, что это — на всю жизнь. Через 10 лет, через 18 лет... И я знаю, о чем мне говорит отец Иоанн. Понимаете? То есть, вот это и есть та самая прозорливость, и тот самый духовный дар, ведь даже после смерти его слова работают.

Алла Митрофанова:

— Ох, отец Анатолий, есть о чём задуматься. Есть. И фраза эта теперь у меня в голове. Пошла осмыслять. Спасибо вам огромное за этот разговор.

Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе, был в нашей студии. Мы говорили сегодня про отца Иоанна Крестьянкина, про архимандрита, знаменитого духовника из Псково-Печерского монастыря. Но это, собственно, его последнее место служения, и поэтому так мы его чаще всего сейчас идентифицируем. Удивительного человека, который реализовал в своей жизни заповедь о любви, сформулированную апостолом Павлом. Да, Господь её сформулировал, а апостол Павел расшифровал; и в 13-й главе 1-го послания к Коринфянам есть эти удивительные тезисы, которые мы читаем, перечитываем, ломаем голову, как же это в жизни-то воплотить. А вот так — отец Иоанн смог это сделать: «Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт».

Прощаемся с вами до завтра в это же время, продолжим рассказывать о людях, которые сумели в своей жизни это определение апостола Павла реализовать. До свидания!

Священник Анатолий Правдолюбов:

— До свидания! Храни Господь.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Таинство Евхаристии». Священник Антоний Лакирев
• «А.П.Чехов — как успеть много?» Ксения Алферова
• «Вице-адмирал М.П. Саблин». Александр Музафаров