«Священномученик Серафим (Чичагов)».Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Татьяна Шипошина

Гостем программы была писатель, автор книги о священномученике Серафиме (Чичагове) Татьяна Шипошина.

Разговор шел о митрополите Серафиме (Чичагове), его жизни, служении и духовном подвиге.

---

Ведущий:   Дмитрий Володихин.

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

- Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

Это светлое радио – радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час».

С вами в студии я – Дмитрий Володихин, и сегодня мы обсуждаем судьбу и духовные подвиги одного из самых известных в огромном сонме священномучеников и исповедников, просиявших в Русской Церкви в ХХ веке, человека, имя которого я буквально через две минуты назову.

Но, прежде, чем я это сделаю, я хочу зачитать небольшую цитату – слова, которые принадлежат этому человеку, прозвучали в тяжёлые времена, во времена, когда церковь подвергалась гонениям. И то, что было им сказано, в наивысшей степени отразило и тяжесть этого бремени, и добрую надежду на то, что когда-нибудь Господь переменит Россию, и всё сложится к лучшему.

Итак: «Православная Церковь и духовенство переживают тяжёлое время испытаний. Кто останется верен до конца Апостольской Православной Церкви, тот спасён будет. Сейчас идёт большое искушение верующих и духовенства со стороны власти. Многие, боясь репрессий, отходят от Церкви, а другие – встали на сторону власти и продают Православную Церковь и духовенство. Вы из истории хорошо знаете, что и раньше было гонение на христианство, но чем оно кончилось? Торжеством христианства. Так будет и с этим гонением – оно тоже кончится, и Православная Церковь снова будет восстановлена, и Православная вера восторжествует. Сейчас много народа страдает за веру, но это – жемчуг, очищающийся в духовном горниле. И после этого будет  столько  священномучеников за веру Христову, что не запомнит вся история!»

Итак, сегодня мы говорим о священномученике митрополите Серафиме Чичагове. И сегодня у нас в гостях, в нашей студии, известный писатель, автор более 40 книг, дважды лауреат конкурса детской и юношеской литературы им. Сергея Михалкова Татьяна Владимировна Шипошина. Здравствуйте!

Т.Шипошина:

- Здравствуйте!

Д.Володихин:

- И сейчас передо мною лежит её книга «Укажи мне путь…», посвящённая священномученику Серафиму. Эта книга, кстати говоря, совсем недавно была удостоена литературной премии «Просвещение через книгу».

И сегодня мы, беседуя с человеком, который долгое время изучал жизненный путь святого Серафима, постараемся не только и даже не столько перебрать все факты, сколько понять, какова была личность этого человека, что лежало в глубине её, и что повернуло его на путь мученичества, когда многие от Церкви отошли и предпочли более лёгкую дорогу.

Татьяна Владимировна, если я правильно понимаю происхождение святого Серафима, то он родился в дворянской семье, и его родители, да и он сам, в жизни российского общества второй половины XIX века стояли весьма  высоко.

Т.Шипошина:

- В начале его жизненного пути, начиная с его происхождения, как бы и заключена, вероятно, какая-то такая… тайна этого человека, тайна его как личности, как вот такой огромной человеческой величины.

История этого рода восходит ещё ко временам Московского Царства. В роду было очень много достаточно великих, скажем… ну… знаменитых людей. Начиная от ветви адмирала Чичагова Павла Васильевича и Василия Яковлевича Чичагова – это, мне кажется, незаслуженно забытые люди нашей русской истории, о которых мы, практически, не слышим.

А вот, например, именем  Василия Яковлевича Чичагова названы острова, начиная от Северной Земли и заканчивая Папуа Новой Гвинеей – там заливы, острова… Он исследовал Северный морской путь, практически, дошёл до Северного Полюса…

Д.Володихин:

- Я бы ещё добавил: помимо его плаваний в Арктике, Василий Яковлевич Чичагов известен тем, что он нанёс два тяжелейших поражения шведам в Большой русско-шведской войне, и его Выборгская победа над шведами была столь впечатляющая, что Екатерина II лично вручила ему орден Святого Георгия I степени.

Т.Шипошина:

- Да, лично вручила ему орден Георгия I степени и шпагу с бриллиантами – то, что никогда в истории не вручалось адмиралу. Вручалось сухопутным генералам, но адмиралу никогда не вручалось – вот, он единственный адмирал. И он также увековечен на памятнике Екатерины, среди других великих мужей России.

Д.Володихин:

- Насколько я понимаю, адмиральская ветвь рода Чичаговых, она восходит к одному корню с семейством священномученика Серафима, но вот они разошлись достаточно далеко, и священномученик Серафим знал о своих предках, и писал о них, но его собственные отец, дед происходили из другой ветки. И, тем не менее, можно сказать, что и они взлетели достаточно высоко.

Его дед, Никифор Петрович, был…

Т.Шипошина:

- Да, был писателем.

Д.Володихин:

- … и статским советником!

Т.Шипошина:

- И статским советником, писателем… он подготавливал реформы, а отец его был… ну, как бы, взлёт его карьеры – это генерал-губернатор Калуги, и назначен он был… ну, как бы… под его началом находился пленный имам Шамиль. И с имамом Шамилем связано несколько историй.

Ну, в частности, матушка митрополита Серафима написала книгу об имаме Шамиле и о его семье, и эта книга выдержала несколько изданий.

Д.Володихин:

- Если я правильно помню, то отец нашего сегодняшнего героя закончил свою карьеру в чине генерал-майора артиллерии, и сын поначалу не помышлял о духовной карьере, пошёл по стопам отца, закончил Пажеский корпус и, как молодой офицер-артиллерист, попал на русско-турецкую войну. Как он себя там проявил?

Т.Шипошина:

- Ну… я сейчас расскажу об этом, но несколько слов надо сказать о Пажеском корпусе.

Да, он действительно там… в Пажеский корпус в то время могли только поступать дети чиновников, либо военных – ну, первые три класса табели о рангах. Ну, вот, по отцу, и по отцу – генерал-губернатору, и смог поступить в Пажеский корпус и Леонид Чичагов.

Д.Володихин:

- Вот, давайте мы сейчас отметим для наших радиослушателей, что до пострига это был не отец Серафим, и не владыка Серафим, а Леонид Михайлович Чичагов.

Т.Шипошина:

- Леонид Чичагов.  В Кадетском корпусе, так же, учился его брат, и вот, когда он заканчивал Кадетский корпус, то матушка сказала, что: «Дорогой Лёнечка, не можем мы двух конных содержать – только в артиллерию тебе путь». Потому, что…

Д.Володихин:

- Служба в кавалерии была значительно дороже.

Т.Шипошина:

- Да, да… нужно было покупать… там… коня, обмундирование, содержать коня и так далее. Семья была не очень богатая, но…

Д.Володихин:

- Очевидно, честно служили!

Т.Шипошина:

- Честно служили. Но у них и… в роду их был девиз, который молодой вот Леонид Чичагов, который всегда был… как бы… к сердцу прикипал этому человеку: «Быть, а не казаться» ( «Etre et non paraitre» ).

Д.Володихин:

- Ну, что ж… я так чувствую, что для него, вообще, принадлежность к дворянскому сословию, к древнему роду была не пустым звуком, это было для него значимо.

Т.Шипошина:

- Абсолютно верно. Это было для него значимо, и… кстати, вот… ну… кому будет интересно – я просто не могу это сейчас зачитать – интересно зачитать правила Пажеского корпуса. Ну, замечательные правила! Если бы эти правила, например, у нас в школах где-то были бы написаны, отпечатаны где-нибудь висели – о том, что нужно любить свою Родину, о том, что нужно не обижать слабого, о том, что нужно благотворить, если можешь, и не просить, если можно не просить.

Д.Володихин:

- Итак, выйдя из Пажеского корпуса, достаточно быстро молодой офицер-артиллерист оказывается в разгаре битв Русско-турецкой войны 1877-78 годов. И… хорош ли он был на поле боя?

Т.Шипошина:

- На поле боя он был смел, решителен. Вообще, я когда писала книгу… ну… поскольку писатель не может быть чисто «левополушарным» существом, я пыталась представить себе этого молодого офицера – ему не было же и 30-ти, у него же в 33 уже такие большие этапы в жизни произошли!

Ему было 20 с небольшим лет, он был очень смел, он был – решителен. Ему приписывают… ну… я не знаю, как это со стороны военной истории, но ему приписывают начало того, что сейчас называется артподготовкой. Когда он видел, что сейчас наших разобьют, он разворачивал свою батарею, тащил её через горы – вот, при битве при Филиппополе…

Д.Володихин:

- … и – громил неприятеля.

Т.Шипошина:

- … громил неприятеля, и вот этим вот… предварительным таким огнём, он уже готовил к наступлению – с тем, чтобы побеждать малой кровью, как, собственно, делали его предки.

Д.Володихин:

- Итак, мы рассказываем о военной карьере Леонида Михайловича Чичагова, но она предваряет собою духовную карьеру владыки Серафима Чичагова.

Поэтому, на мой взгляд, будет правильным, если сейчас в эфире прозвучит Праздничный колокольный перезвон Псково-Печерской обители.

-ПЕРЕЗВОН-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

- Мне приятно напомнить вам, что это светлое радио – радио «Вера».

В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с известным писателем Татьяной Владимировной Шипошиной обсуждаем судьбу и духовные подвиги священномученика Серафима Чичагова.

Прежде, чем мы перейдём к главному в его жизни – а именно к его бытию в сначала священническом, а потом – в архиерейском сане – всё-таки, я думаю, будет правильным к тем прекрасным словам, которые произнесла Татьяна Владимировна, добавить несколько фактов, так сказать, осветить формальную сторону дела.

Чичагов состоялся как офицер. Он награждён тремя орденами за кампанию на Балканах – ордена Святой Анны IV и III степеней и орден Святого Станислава. Более того, один из Аннинских орденов был снабжён надписью «За храбрость», второй Аннинский орден и орден Святого Станислава были пожалованы ему с мечами, что по тем временам означало «заслужено в условиях боевой обстановки». И, кроме того, сам Леонид Михайлович участвовал лично в осаде Плевны, и за свою военную работу получил наградной клинок от Императора Александра II.

Таким образом, этот человек в своём дворянском звании был хорошим слугой Отечеству и Государю.

Но вот, в начале 90-х годов в его жизни наступает перелом. Он оставляет воинскую службу. Он, уходя в отставку, получает чин полковника, и, достаточно быстро, от карьеры военной переходит к карьере духовной.

И здесь я хочу задать Татьяне Владимировне вопрос. Если он был, в своём роде, состоявшимся дворянином, состоявшимся офицером, что толкнуло его на стезю священничества?

Т.Шипошина:

- А можно, я немножко… как бы… добавлю промежуток между военной и его духовной карьерой…

Д.Володихин:

- Да ведь это – важно! То есть, этот промежуток, отчасти, и объяснит выбор духовной карьеры.

Т.Шипошина:

- Да, вероятно. Дело в том, что… во-первых, вот… именно после Турецкой кампании, у него проявился его писательский дар. Он написал несколько книг, и, в том числе, книгу о подвигах офицеров и солдат в Русско-турецкой войне. Я с достаточно большим трудом достала эту книгу – она была переиздана в 90-м году – маленькая такая брошюрка, написанная, действительно, простым языком, но оторваться – совершенно невозможно! В те времена, вот таким простым народным языком о подвигах солдат. Эта книга выдержала, ещё тогда, в царские времена, несколько переизданий, но сколько переиздавалась она в наше время, я не знаю. Но вот о подвигах солдат – вот такая вот настоящая книга. О подвигах солдат, о подвигах офицеров… Если бы нам время позволяло, я бы рассказала несколько историй.

Например, историю о том, что русские не воруют у убитых. Русскому русский говорит: «Русские не воруют у убитых… Посмотри-ка, как блестят часы у турка  убитого!» – в одной из историй один боец говорит другому. Он говорит: «Русские не воруют, даже у  убитых… но пойду… но смотри, как бы не было этих уж…» – и, как только он доползает до руки убитого турка, чтобы снять с него часы, в это время разрывается шальной снаряд – и разносит его.  Ну, то есть…

Д.Володихин:

- Ну, Леонид Михайлович хотел показать высокую сторону войны.

Т.Шипошина:

- Да, он… я не могу сказать, что высокую. Он хотел показать, видимо… ну… может быть… то, что отличает русского солдата. Отличает вот эту вот правду… нельзя сказать, что…  Война – тяжёлая вещь. Там, действительно, смерть, кровь, но есть ещё что-то, кроме смерти и крови.

Вернёмся вот к этим вот… к смерти и крови. Он видел смерть и кровь, и у него – живая душа. Вот, представьте себе, вот такого вот блестящего офицера, уже много раз награждённого – ему прямо на поле присвоили звание поручика. Внеочередное звание ему присвоили – поручика – прямо на поле, там, во время войны. Я точно не помню только – где, но точно помню, что прямо на поле боя присвоено было…

Вот. И он видит смерть и кровь, живая душа содрогается при этом, и он предлагает своим друзьям-офицерам, он говорит: «Ребята, мы чего-то недоделываем, мы чего-то не делаем. Нам нужно уметь…» – «Ну, что же нам ещё нужно уметь?» – говорят братья-офицеры…

Д.Володихин:

- Так, чтобы не гибло так много народу – Вы имеете в виду?

Т.Шипошина:

- Да. «А что ж нам надо?» Он: «Нам надо ну хоть как-то уметь оказывать первую помощь, хотя бы – умирающему, хотя бы – остановить кровотечение, перевязать рану». На что ему отвечают коллеги его: «Для этого есть доктора, для этого есть санитары, и что ты лезешь опять не туда?»

Д.Володихин:

- Ну, что же…  Вот, его сострадание к солдату, эта тяжёлая сторона войны  подтолкнула его, в последствии, к духовному сану…

Т.Шипошина:

- Она подтолкнула его сначала не к духовному сану. Он, как любой разумный человек, он – искал. Я, как понимаю, его увлечение медициной, о котором многие знают… когда я выходила и выступала с этой книгой, первый вопрос, который задавали: «А что, Чичагов – он врач?»        Нет, он не врач. Он просто человек… ну… я бы сказала, с огромной живой душой. И, ещё не придя к духовному пути, он искал себя на почве врачевания.

За короткий срок он попытался освоить программу… ну, как бы мы сказали сейчас, медицинского ВУЗа, медицинской академии. Он посещал выборочные лекции медицинские, он делал многочисленные конспекты, его книга «Медицинские беседы» – первый том – там, практически, выдержки, выписки, начиная от Гиппократа и заканчивая современными ему докторами. И он начал приём больных! Что – удивительно.

Занимаясь медицинской карьерой, он понял, что выше медицинской карьеры есть нечто, к чему, в общем-то, шла, и тянула, и стремилась его душа. То есть, выше излечения стоит – исцеление. А исцеление – это путь духовный, это путь к Богу.

Кроме того, вопросы жизни и смерти, которые поставила перед ним война, видимо, не давали ему успокоиться.

И вот, два эти аспекта, как я думаю, и привели его к решению тяжёлого для него вопроса – и для него, и для окружающих – вопроса о духовной карьере.

Поскольку для дворянина такого рода, каким был род Чичаговых, переход в священство, священнослужение был понижением по социальной лестнице… ну, скажем… ступеньки на две, это точно…

Д.Володихин:

- Да и, вообще, делом странным и необычным для окружающих.

Т.Шипошина:

- Да… и, как говорила жена: «Я, дочь генерала, должна стать попадьёй? Имя моего отца – среди героев 1812 года, а я – должна стать попадьёй и поехать с тобой куда-то на приход, где ты будешь священником, простым священником?»

Д.Володихин:

- А он – молод, когда он становится священником, ему ещё и сорока нет!

Т.Шипошина:

- Да, он – молод, ему… в 37 лет он был рукоположен.

Д.Володихин:

- Но вот, тем не менее, это, всё-таки, происходит. Его душа требует перемены жизненного пути.

Если Леонид Михайлович Чичагов был хорош как дворянин и как офицер, то возникает вопрос, хорош ли он был на новой стезе – как священник?

Т.Шипошина:

- Ну, во-первых, ему было очень тяжело потому, что он был «свой, среди чужих, чужой, среди своих» и так далее…

Д.Володихин:

- Дворянин – во священстве.

Т.Шипошина:

- Дворянин во священстве, да. То есть, священство и священноначалие никак не хотело его принимать за своего – это во-первых, а, во-вторых, он же был настолько… он писал книги, он… вплоть до того, что он был вхож на аудиенцию к Царю. Как может быть – простой священник, который через головы всего священноначалия прыгает аж до самого… извините… Государя?

А, во-вторых, он был для… для своих он был – предметом насмешек. Если, будучи врачом, когда он пытался… не пытался – когда он врачевал, принимал больных – ну, посмеивались все, потому, что он оставался – в своём звании, при своей должности, при своей пенсии, а тут… получилось, что его дети – лишались привилегий, вот в чём ещё дело!  Дворянских.

Д.Володихин:

- Это – так, но, тем не менее… тем не менее… всё же, он достаточно быстро из простых священников, приняв постриг, становится настоятелем крупных монастырей – сначала Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, а впоследствии – знаменитейшей Ново-Иерусалимской Воскресенской обители под Москвой. Это значит, что, всё-таки, священноначалие оценило его, он показал, что он готов для достаточно сложных трудов, скажем так, духовно-административных, и, кроме того, насколько я помню, он огромные собственные деньги тратил на то, чтобы ремонтировать храмы, на то, чтобы приводить их в порядок после запустения…

Т.Шипошина:

- Да. Вот, уже в Воскресенском монастыре он писал в одном из своих писем: «Свои деньги я истратил уже все».

Тут надо несколько слов сказать, что как он принял монашество, у него было 4 дочери, молодая жена умерла от дифтерии. Ну, поскольку я, по своей специальности, врач, я хочу сказать всем, чтобы от дифтерии прививки все делали. Вот, в те времена, когда не было прививок, молодая женщина, мать четверых дочек, умерла от дифтерии – при том, что её лечили лучшие врачи, ничего не получилось, умерла…

Д.Володихин:

- Он принимает постриг…

Т.Шипошина:

- Да, он принимает постриг. Но перед этим нужно сказать ещё об одном – о его первой поездке в Дивеево, которую мы не упомянули.

Он поехал в Дивеево, и там Паша Саровская, увидев его ( у него ещё жена была жива ) сказала: «А рукава-то – митрополичьи!» Впоследствии это предсказание сбылось.

Д.Володихин:

- Ну, что ж… мы подходим к самому величественному периоду в жизни святого Серафима.

 И я напоминаю вам, дорогие радиослушатели, что это светлое радио – радио «Вера», в эфире – передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы, буквально на минуту, прерываем с вами беседу – для того, чтобы вскоре вновь возобновить её в эфире.

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

- Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

Это светлое радио – радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и наша гостья – знаменитый писатель Татьяна Владимировна Шипошина – рассказывает нам о жизненном пути священномученика Серафима Чичагова.

В какой момент произошло поставление владыки уже в архиерейский сан? Ведь это, по-моему, тяжёлый период – времена Русско-японской войны.

Т.Шипошина:

- Ну, меня, например, когда я писала книгу, очень поразило его служение в Спасо-Евфимиевом монастыре. К Спасо-Евфимиеву монастырю прилагалась тюрьма, в которой сидели религиозные узники. Эта тюрьма вела своё начало ещё… ну… несколько веков она в этом Спасо-Евфимиевом монастыре, и вот как она была без изменений, так и была, эта тюрьма.

И, когда пришёл в эту обитель, он увидел мерзость запустения. Он увидел страшные казематы, в которых томились люди, иногда, как он писал: «Бездоказательно томились – только по какому-то представлению, по какому-то доносу – люди, которые сходили с ума уже там, в этой тюрьме». У них не было прогулок. Они  два раза в день питались – хлеб, вода и какая-то там баланда, или что они там… На них как была одна одежда, они её не меняли… сено в углу свалено.  Кто был там – эта тюрьма была завалена мусором, там не убиралось ничего. Вентиляции не было, потому, что вентиляционные решётки… то есть, «культурный слой» мусора нарос настолько, что были закрыты вентиляционные решётки.

Он эти Авгиевы конюшни – чистил. Он начал с… ну… вот… потихонечку делал всё: очищал, переодел, наладил питание, и – самое что главное – он стал дела пересматривать. Он…  дело одного из узников вернулось с положительным результатом после четвёртой попытки – он четырежды на одного узника посылал дела на пересмотр в Синод!

Д.Володихин:

- Ну, что же… очень хорошо видно то, что человек – милосердный, заботливый и справедливый. Каким образом эти его качества сказались уже позднее, когда он стал владыкой?

Если я правильно помню, сначала его поставили владыкой Сухумским, потом Орловским, потом Кишинёвским, и его служение – в основном, на юге России – оно было отмечено теми же чертами, тем же милосердием.

Т.Шипошина:

- Вообще, удивительный путь… удивительный путь… Какой-то… вы знаете… нарочно захочешь вот такой путь составить – не составишь.

То есть, его служение в Сухумской епархии, как раз, пришлось после первой Русской революции – вот, как раз, все диверсионные и террористические группы, которые там были ( тот же, всеми «любимый» Коба, он тоже входил в одну из групп этих ), и разгребать дела – то, что делалось против простых людей.  Они ведь не только против богатых выступали – они и храмы обирали, они и какие-то присутственные учреждения обирали, забирали деньги…

Д.Володихин:

- То есть, иными словами, владыка оказался в местах, которые очень много терпели от бандитизма, а бандиты, впоследствии, начали называть себя революционерами.

Т.Шипошина:

- Не будем так упрощать, но… что-то в таком роде.

Что ещё можно сказать? То, что он пытался ввести Богослужение на абхазском языке. Там было засилие грузинов – грузинской епархии, грузинского духовенства, а абхазские сёла – они просто были в загоне, ни школы там не было, ни храмов – они не понимали служение. И вот, он начал потихонечку вводить Богослужение на абхазском языке, и издавать учебники – вплоть до того, что издавать учебники по абхазской грамоте.

Д.Володихин:

- Ну, что ж, это – духовное просвещение самой высокой, наверное, марки!

Если я правильно помню, в какой-то момент, ещё до начала Первой Мировой войны – поправьте меня, Татьяна Владимировна, если я ошибаюсь – владыку перевели на древнюю и высокочтимую епархию – Тверскую, и здесь он был уже не епископ, а архиепископ.

Т.Шипошина:

- Ну… во всех епархиях, в которых он служил, нужно указать, что владыка выступал просто страстным, если это слово применимо, проповедником приходской жизни.

Он собирал приходские собрания, он собирал духовенство, он собирал разночинный люд, он посещал семинарии… ну, что ещё… он очень не любил блестящих вот этих архиерейских и всяких приёмов. Он, когда приезжал куда-то, останавливался либо в гостинице, либо где-то при храме…

Д.Володихин:

- Скромно.

Т.Шипошина:

- Очень скромно. И когда ему говорили: «Да что же Вы, владыко, не остановились…», он говорил: «Если бы вы мне поставили щи да кашу, я бы остался у вас! А то вы начнёте из своих нищенских зарплат…»  Кстати, очень много посвящалось нищенскому содержанию, двойственному содержанию священства, о том, что священники вынуждены брать деньги у не очень честных… то же самое, что сейчас, абсолютно… то есть, какие-то не очень честные деньги вынуждены брать, при этом ещё вынуждены как-то унижаться и подлаживаться, потому, что эти…

Д.Володихин:

- Потому, что жалованье – не велико.

Т.Шипошина:

- Не было жалованья, не было! Он там приводил… вот… чуть ли не расписывал жалованье священника, и что на него можно было купить.

Д.Володихин:

- ТО есть, иными словами, владыка за всё время своего служения старался помочь священнику и старался оживить приходскую жизнь, потому, что не любил мертвечину – он хотел, чтобы человек шёл в церковь с душой, полной веры. Ему… вот… казённая сторона была не близка.

Т.Шипошина:

- Он не только священникам пытался помочь, он пытался зажечь… знаете… «глаголом зажечь сердца людей» – простите мне такую цитату.

Действительно, когда читаешь то, что он писал – к сожалению, время не позволяет нам несколько цитат – причём, он совершенно не боялся говорить правду, совершенно не боялся. В своих писаниях в Священный Синод он писал всю правду, как и есть, он писал о положении на местах. Это, кстати, переход к Тверской кафедре. Когда он прибыл на Тверскую кафедру, увидел и положение народа, и положение священства, и положение приходов – и всё это в его записках отражено.

Д.Володихин:

- То есть, он старался, всё-таки, исправить худшие стороны церковной жизни того времени.

Т.Шипошина:

- Абсолютно. Человек веровал сам. Он веровал. Он – веровал!

Д.Володихин:

- Как же так получилось, что после Революции его изгнали с его собственной епархии Собранием местных верующих? Это ведь история-то – страшная. Владыка был заботлив, владыка старался сделать, как лучше, переменить жизнь Церкви в Твери и её окрестностях к лучшему, а ему отплатили вот таким странным образом!

Т.Шипошина:

- Ну… как «ученик – не больше Учителя своего» говорят, да?

Ну, я так думаю, что, во-первых, то Собрание, которое его изгнало, оно было не легитимным. Там не было выбранных представителей народа, там не было выбранных представителей сословий, там не было… уже было разогнано половина священнослужителей – это был 1918 год.

Считается, что владыка Серафим был первым пострадавшим архиереем вот такой высоты, который был изгнан при приходе советской власти. Изгнали его не люди…

Д.Володихин:

- Не честно.

Т.Шипошина:

- Изгнали его… как бы… пришедшие к власти. А как можно сказать – «люди»? Люди – могли ли  изгнать? Нет, конечно. Мы не жили в те времена, мы не знаем, как оно было.

Я понимаю, что происходило тогда. Чтобы ответить впрямую, что происходило, почему изгнали – нужно просто ответить на один вопрос:  а почему, вообще, Россия так легко распалась? Почему, вообще, так быстро Царская власть ушла? Почему, вообще, те, кто ходил и молился, начинал громить церкви? Вот, эти все вопросы – они встают перед нами потому, что сказать «ах, эти плохие такие тверские» – нет, никогда я так не скажу. Копать надо глубже.

Д.Володихин:

- То есть, иными словами, скорее, правильнее будет говорить просто об огромной трагедии, которая задела многих, а владыку Серафима – одним из первых.

Т.Шипошина:

- Да.

Д.Володихин:

- И вот, мне, наверное, хотелось бы показать не только сторону жизни того времени трагическую, тёмную, но и более светлую.

Владыка Серафим создал несколько музыкальных произведений, и, наверное, будет правильным, переходя к самому страшному периоду его жизни, сделать так, чтобы в эфире прозвучала одна из многочисленных музыкальных композиций, принадлежащих его перу.

-МУЗЫКА-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

-  Дорогие радиослушатели, это светлое радио – радио «Вера».

В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы, с замечательным писателем Татьяной Владимировной Шипошиной, разговариваем о судьбе и духовных подвигах священномученика владыки Серафима Чичагова.

После того, как владыка Серафим оказался за пределами собственной епархии, его ждала довольно сложная судьба. Насколько я помню, через некоторое время его попытались отправить на служение в Польшу, но ничего из этого не получилось.

Т.Шипошина:

- Да, не получилось. Потому, что шла гражданская война, потом – Брестский мир, и всё это… как бы… закрылось – так он и не попал.

Д.Володихин:

- Он уже из архиепископов перешёл в сан митрополита…

Т.Шипошина:

- Да.

Д.Володихин:

- … но, к сожалению вот, трагически оказался лишённым возможности окормлять собственную паству.

Т.Шипошина:

- Он отправился на покой на несколько лет. Он хотел в Дивеево пожить-побыть, но, к сожалению, Дивеевская игуменья не приняла его, и он в Звенигороде несколько лет прожил… ну… приводя в порядок, можно сказать, свои записки, служа в монастыре… ну… немножко отдыхал. Потому, что ему уже, к тому времени, было… наверное, уже к 70 годам, я точно не помню…

Перед этим ещё было две ссылки у него…

Д.Володихин:

- Арестовывался…

Т.Шипошина:

- Арестовывался, две ссылки, Бутырская тюрьма.

Причём, в Архангельской ссылке… и в этой же ссылке, там же, вместе с ним, в этом же храме, только… ну… немножко в другое время – близкое, но другое время – был и Лука Войно-Ясенецкий, и многие другие иерархи, сосланные туда.

Д.Володихин:

- Да, на Северах – огромное количество нашего духовенства побывало в ссылке, в лагерях, некоторые голову сложили.

Но вот владыку Серафима ожидало, всё-таки, последнее его служение на одной из самых чтимых кафедр во всей России конца 20-х годов, его…

Т.Шипошина:

- Ленинградской.

Д.Володихин:

- Да, совершенно верно. Его поставили митрополитом Ленинградским и Гатчинским, и несколько лет он там служил.

Очевидно, приходилось ему там исключительно тяжело, поскольку борьба с Церковью в этот момент достигла в СССР своего пика.

Т.Шипошина:

- Да. Ему было очень сложно там. Потому, что раздираема была Церковь противоречиями.

Ну, вот, как, действительно… как было Церкви приспособиться к новым условиям? Столько об этом говорено, столько об этом писано… Либо надо было уходить в катакомбы, и там прятаться, полностью противостоять власти, либо становиться обновленцем, и «обновлять» веру – то есть, кроить её, крошить, крушить именно так, как хотели бы власти видеть Церковь – такую, ручную, карманную, у себя. Либо идти по пути какого-то компромисса. Трудно было.

И вот, когда он… на отдыхе владыка очень много размышлял, как раз, по какому пути ему отправиться, и, всё-таки, он принял путь – вот этот путь, по которому шёл патриарх Тихон, и – Сергианский путь.

Д.Володихин:

- И, впоследствии, святитель Сергий Страгородский.

Т.Шипошина:

- Да, Сергия Страгородского.

Д.Володихин:

- Ну, этот путь, в конечном итоге…

Т.Шипошина:

- Нельзя сказать, что этот путь он полностью, тоже, принимал, но, по крайней мере, как-то придерживался    и пытался удержаться.

Д.Володихин:

- Но этот путь, в конечном итоге, вывел Церковь из-под удара. В общем, позволил спасти всё то, что могло ещё жить в Церкви. Несмотря на то, что в 30-е на Церковь всё обрушивались и обрушивались новые удары со стороны властей.

Т.Шипошина:

- Дело в том, что митрополит Сергий имел такой авторитет, что он мог вести переговоры и с «сергианцами», и с «иосифлянами», и даже с «катакомбцами» или как их правильно назвать… Он пытался как бы соединить, собрать… я как понимаю – собрать, объединить то, что осталось. То, что оставалось. Каждый жил как под ударом, неизвестно было – кто следующий пойдёт, кого следующего… и чтоб хоть кто-то остался, вот это… объединить, собрать всех, кто остался, кто ещё называет Христа Богом, и ещё хочет участвовать в Евхаристии и служить, верить… просто верить.

Д.Володихин:

- И около пяти лет оставался на этой кафедре владыка Серафим – тяжелейшее, страшнейшее время. Ему надо было просто спасать – не только от раздробления, но и просто от физического истребления священников, а он уже был очень не молод.

В 1933 году он уходит с этой кафедры…

Т.Шипошина:

- Да, ему было… ну… 78…

Д.Володихин:

- Да, он… приблизительно так, да.

Т.Шипошина:

- Да, 78 лет.

Д.Володихин:

- И ему оставалось несколько лет жизни. Я зачитаю сейчас цитату, которую Татьяна Владимировна в своей книге приводит. Цитата из официальных документов НКВД.

Т.Шипошина:

- Да, из протокола.

Д.Володихин:

- В 1937 году владыка Серафим опять окажется под арестом, и в справке на взятие под стражу глубокого старца говорится следующее: «В IV отдел УГБ НКВД МО поступили сведения о том, что проживающий под Москвой авторитет Православной Церкви, активный деятель «ИПЦ» митрополит Серафим, Чичагов Леонид Михайлович, бывший князь ( это – ошибка, никогда он не носил княжеского титула ), бывший полковник Царской армии проводит глубоко законспирированную контрреволюционную церковную деятельность, даёт указания к переходу Церкви на нелегальное положение.

Чичагов, в своей квартире, производит приём своих единомышленников, которых обрабатывает на возобновление контрреволюционной церковно-монархической деятельности и на организацию последователей из числа церковников, враждебно настроенных к советской власти».

82 года владыке Серафиму, когда его берут под стражу и… вот, Татьяна Владимировна, скажите, что ж такого может совершить человек, находящийся на девятом десятке, что власть отнесётся к нему со смертной жестокостью?

Т.Шипошина:

- Ну, я думаю, что это уже не просто человек – это символ, это как символ уходящей эпохи.

Д.Володихин:

- То есть, важно было стереть это символ?

Т.Шипошина:

- Да, просто «убрать» его. Убрать. «Мы – сильнее тебя!»

Д.Володихин:

- «Мы тебя раздавим!»

Т.Шипошина:

- «Мы – сильнее, чем ты!», да. «Какой бы ты ни был блестящий офицер, блестящий естествоиспытатель, доктор, какой бы ты ни был художник ( мы не сказали о том, что он и рисовал ещё прекрасно, писал музыку ) и композитор, какой бы ты ни был борец за дело народное,  но ты – верующий, ты – митрополит, ты – церковный служитель, ты – враг…

Д.Володихин:

- … авторитет Церкви…

Т.Шипошина:

- … а враг – должен быть разбит». Если враг не сдаётся – его уничтожают.

Д.Володихин:

- Это – история тёмная, страшная, о ней крайне мало данных, фактов почти нет, но – даты… даты…

Т.Шипошина:

- Даты есть, да.

Д.Володихин:

- Они производят ужасающее впечатление.

Арест, насколько я помню, произведён 3 декабря 1933 года. Через 4 дня – допрос, один-единственный. Ещё через 4 дня – расстрел.

Мы можем, хотя бы в самых общих чертах, представить себе, что происходило?

Т.Шипошина:

- Мы можем представить себе по рассказам выживших и по… вообще… несколько слов скажу о Бутовском полигоне. Я, как бы…

Д.Володихин:

- Там его расстреляли?

Т.Шипошина:

- Да, там его расстреляли…  Началось-то всё обследование… началось с хозяйственных ведомостей!

Вот, происходил расстрел – выписывался хозяйственной службой ящик водки, происходил расстрел – выписывался ящик водки. Расстрельной команде. И вот с этого началось раскручивание того, что же происходило на Бутовском полигоне.

Д.Володихин:

- За это зацепились, и начали понимать объём расстрелов…

Т.Шипошина:

- Да, да… и начала работать группа, которая потихоньку, по крупицам собирала вот этот мартиролог расстрелянных на Бутовском полигоне. Огромная произведена работа по сохранению имён – там не все имена… там прям не все – герои, и там есть абсолютно простые люди, там есть люди…

И потом начали подымать протоколы. Когда начали открывать протоколы допросов, просто увидели – кто что говорил, кто как себя вёл на этом допросе. Открывались такие бездны человеческой стойкости, и такие бездны человеческой подлости, что честь и хвала тем, кто работал с этими протоколами. Но это…

Д.Володихин:

- Тяжело…

Т.Шипошина:

- Тяжёлая, да… и это – тема для отдельной передачи. Это должен рассказывать человек, который не так, как я – по касательной – а…

Д.Володихин:

- Всерьёз углубился…

Т.Шипошина:

- … тот, который занимался этим.

Д.Володихин:

- А скажите, остались ли протоколы от допросов владыки Серафима? Знаем ли мы, как он вёл себя в последние дни?

Т.Шипошина:

- По моим данным, остались. И вот там вот… такие короткие… что он – всё отрицает. И ещё там есть такая фигура…

Д.Володихин:

- То есть, он старается не подставить людей, которые связаны с ним?

Т.Шипошина:

- Да… там есть такая ещё фигура интересная. Если у нас есть время, я быстро расскажу – Никандр Савельев.

Д.Володихин:

- Я, буквально в двух словах, сам скажу. Это – его секретарь…

Т.Шипошина:

- Да, это его секретарь.

Д.Володихин:

- … человек, который обязан очень многим владыке Серафиму, и который дал на него показания, притом – дал неоднократно.

Т.Шипошина:

- Так вот… владыка на него не дал показаний, это точно есть в протоколе. Владыка говорил, что он видел Никандра в 1933 году в последний раз. А Никандр дал показания, что он был у владыки месяц назад, и владыка дал ему приют, кров, накормил и напоил, и так далее…

Д.Володихин:

- Иными словами, в последние свои дни владыка Серафим оставался христианином до конца. Ни своей верой, ни своей любовью – не поступился.

Мне остаётся лишь к этому добавить, что минет 60 лет ровно, и в 1997 году святитель Серафим Чичагов будет причислен к лику святых как священномученик, просиявший в ХХ веке в Русской Церкви.

Я благодарю за эту замечательную беседу Татьяну Владимировну Шипошину. И мне осталось сказать: спасибо за внимание, до свидания!

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА».