«Святой преподобный Тихон Калужский». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Гость программы — писатель, исторический публицист Наталья Иртенина.

Разговор шел о духовной жизни и подвигах преподобного Тихона Калужского, а также об истории Свято-Тихоновской обители и о роли монастырей в защите русской земли.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, уважаемые радиослушатели, это Светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный православный писатель Наталья Иртенина, лауреат церковной премии «Новая библиотека», и сегодня мы поговорим об одном из величайших святых русского Средневековья — о преподобном Тихоне Калужском. Здравствуйте, Наталья.

Н. Иртенина

— Здравствуйте, уважаемые радиослушатели.

Д. Володихин

— Итак, начиная говорить о человеке, который был одним из светочей русского монашества XV столетия, мне хотелось бы традиционно, как мы обычно делаем, попросить у вас своего рода визитную карточку нашего сегодняшнего героя, буквально в трех-пяти фразах прошу вас обозначить то, что надо в первую очередь о нем знать нашим радиослушателям, когда о преподобном Тихоне Калужском заходит разговор или какая-то дискуссия в сети. Прошу вас.

Н. Иртенина

— Преподобный Тихон — Калужский чудотворец, это большая величина в наших святцах, крупный святой. Сейчас его имя не так широко известно, как в дореволюционные годы, а тогда, в XIX-начале XX века, монастырь, основанный им в Калужских краях — Тихонова Успенская пустынь, был одним из самых посещаемых в России и стоял в одном ряду с такими крупными обителями, как Оптина пустынь, как Троице-Сергиева Лавра. Тихон Калужский из плеяды последователей Сергия Радонежского, он один из тех монахов подвижников, кто уходил в дикие безлюдные края на окраинах русского государства, поселялся в таежных глухоманях, молился там Богу основывал свой монастырь. И таким образом такие люди являлись двигателями, своего рода генераторами вот этого процесса монастырской колонизации окраин Московской Руси. И кроме того, существует легендарный образ Тихона Калужского как такого второго Сергия Радонежского, благословившего великого князя Ивана III на борьбу с татарами в том противостоянии, которое получило название Великое стояние на Угре 1480 года и которое покончило с ордынским игом на Руси.

Д. Володихин

— Ну что ж, о стоянии на Угре в 1480 году мы поговорим сегодня отдельно, это действительно очень важное событие, действительно церковная легенда связывает его с преподобным Тихоном Калужским, а сейчас мы с вами поговорим об истории святого Тихона, как монашеского святого. Вот многие наши радиослушатели время от времени делают нам замечание: «что вы говорите „великий святой“, „большой святой“, „крупный святой“, „выдающий святой“ — они все святые», но мы можем говорить в таких категориях, потому что почитание святого есть не постоянная величина, в значительной степени оно зависит от состояния православной общины на данный момент, и бывает, что почитание святого выливается в очень масштабный культ, и тысячи, десятки, сотни тысяч, может быть, даже миллионы людей испытывают чувство необыкновенной привязанности к этому святому, потом что-то утихает, потом вновь занимается, и мы можем говорить, что в эпоху русского Средневековья преподобный Тихон Калужский был действительно человеком, которому к югу от Москвы многие рады были бы поклониться, это так, впоследствии может быть, несколько уменьшилось его почитание, но что касается сегодняшнего дня, то оно вновь взлетает к небесам с новой необыкновенной силой. Ну что ж, я думаю, будет правильным, Наталья Валерьевна, если мы сейчас обратимся к истории жизни этого святого, светильника русского монашества, к его подвигам, к его святости, я думаю, будет правильно ознакомить наших радиослушателей с тем, какие великие деяния остались в строках его жития для современников и будущих поколений.

Н. Иртенина

— О Тихоне Калужском не так уж много известно, он родился где-то в начале XV века, но откуда он был родом, из каких слоев общества, мы достоверно не знаем, современное его житие приводит такие сведения, что он был родом из Литовской Руси, то есть из Малороссии, из Киевской земли.

Д. Володихин

— Ну, в те времена и Малороссия-то даже не существовала, все еще существовала Киевская Русь, притом Киевская Русь разоренная и постепенно восстанавливающаяся после того, как она оказалась в полосе ударов со стороны Орды и постепенно-постепенно, понемногу начала восстанавливать свои силы после этих разорений. В XV веке Киев — это не современный огромный город, но это город, который начинает вспоминать свою древнюю славу и свое древнее богатство.

Н. Иртенина

— Да, но скорее всего эти сведения о киевском происхождении преподобного Тихона не очень точные, возможно, эта информация была перенесена механически из жития другого преподобного Тихона, Тихона Луховского, который подвизался в Костромских краях, вот он действительно родом был оттуда, из Литовской Руси. То, что эти сведения были как-то вот так механически перенесены в житие Тихона Калужского, это заметил еще в XIX веке автор книги о Тихоновой пустыни, архимандрит Леонид (Кавелин), так что, повторяю, достоверно о происхождении Тихона Калужского мы не знаем, но кое-что можно предполагать на основании того факта, что в молодости он пришел в московский кремлевский Чудов монастырь, послушничал там, потом принял там постриг. Чудов монастырь был основан в XIV веке митрополитом Алексием, и это был не простой монастырь, а своего рода элитная обитель.

Д. Володихин

— Это был монастырь книжников, просветителей.

Н. Иртенина

— Во-первых, да. Во-вторых, это была личная домовая обитель московских митрополитов и принять в ней постриг, насельником этого монастыря мог быть скорее всего далеко не каждый, видимо, там принимали постриг люди из знатных слоев общества, из белого духовенства, и я предполагаю, что Тихон Калужский вполне мог происходить из каких-то, может быть, даже из бояр.

Д. Володихин

— Из бояр, из людей знатных, из какого-то военнослужилого, может быть, сословия из его группы московской или прибывшей в Москву для того, чтобы служить великим князьям московским. Однако вот какая вещь: начало его духовных подвигов действительно — Москва, но через некоторое время он ушел из Москвы. Многие в XIV, XV, XVI веках, подчиняясь чувству взыскания уединенности, обращения к Богу в благоуханных дебрях, покидали крупные города, селились в местах не освоенных, диких, и в какой-то момент действительно, и преподобный Тихон Калужский ушел из Москвы из, казалось бы, монастыря, который был, скажем так, в центре духовной жизни Москвы, в центре жизни Русской Церкви.

Н. Иртенина

— Да, Москва оказалась для него слишком шумным, слишком суетным местом, а тем более Кремль — центр всех политических и церковно-политических событий. Тихон берет благословение и уходит на юг в Калужские края, на пограничье того времени, на реку Угру, находит там в глухих лесах большой дуб, в этом дубе было огромное дупло на уровне земли, и Тихон поселяется в этом дупле, как в такой некоей тесной маленькой келейке, и начинает там молиться, совершать другие духовные подвиги, очень сурово поститься.

Д. Володихин

— Чем он питается?

Н. Иртенина

— Питается тем, что дает лес, что растет в лесу: грибы, ягоды, трава, коренья.

Д. Володихин

— То есть фактически это необыкновенно жесткое самоограничение.

Н. Иртенина

— Да, и в таких суровых условиях, в суровых подвигах духовных он живет, ну не знаю, 10-15 лет, потому что из Москвы он ушел где-то на рубеже 30-х-40-х годов XV века. И постепенно к нему начинают приходить люди, которые, узнавая об этом подвижнике, поселившемся в лесу, тоже проявляют желание этого пустынножительства, такого сурового жития, постепенно образуется круг учеников Тихона, ну как это обычно бывало: поселялся в лесу отшельник, вокруг него появлялись ученики его, постепенно образовывался монастырь, такая история в те века повторялась много и много раз. Но в случае с Тихоном Калужским было несколько иначе история возникновения его монастыря, тут свою роль сыграл местный князь, владетель местных земель, Серпуховско-Боровский князь Василий Ярославич. Этот князь нравом был крут и гневен, вспыльчив, и однажды во время охоты в лесах он наткнулся на вот это монашеское жилье, воспылал гневом: как так, монахи поселились на его земле без его ведома, без спроса! Велел ему убираться немедленно, даже для внушения поднял руку с плетью на святого Тихона, но рука тотчас онемела, ее парализовало, и вразумленный этим чудом князь стал молить Тихона, чтобы тот его исцелил, Тихон помолился, исцелил руку князя, она ожила, и Василий Ярославич…

Д. Володихин

— Это тот самый князь, да?

Н. Иртенина

— Да, Серпуховско-Боровский князь Василий Ярославич, внук Владимира Храброго князя, героя Куликовской битвы. Василий Ярославич, видя, что перед ним человек святой жизни, праведник, угодник Божий, начал просить его создать на этом месте монастырь. По-видимому, Тихон изначально не помышлял по своему смирению о создании монастыря, но вот князь его упросил и обещал помогать в обустройстве монастыря, то есть в постройке церкви, в оснащении разной утварью церковной, и таким образом создался монастырь на берегах реки Угры. В дальнейшие несколько десятков лет нам ничего не известно о жизни этого монастыря, по-видимому, монахи жили тихо, смиренно, в молитве, вплоть до кончины святого Тихона Калужского, которая последовала в 1492 году.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю, что это Светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», у нас в гостях замечательный православный писатель Наталья Иртенина, с вами в студии также я, Дмитрий Володихин, и мы обсуждаем судьбу и подвиги духовные преподобного Тихона Калужского. Хотелось бы напомнить, что ушел он из Москвы, попрощался с этим городом в период, когда жизнь Москвы была замутнена, во-первых, попытками унии, которую попытался у нас осуществить митрополит Исидор, и ему воспротивился великий князь Василий II, фактически изгнавший его с кафедры, и, кроме того, происходила так называемая «замятня» на протяжении многих лет, продолжалась внутренняя война князей Московского дома Рюриковичей, и тоже Василий II сражался с Юрием Звенигородским, впоследствии с его сыновьями. Много крови пролилось, и в условиях междоусобной войны, конечно, монашествующему, который взалкал получить покой, получить возможность уединенной молитвы и обращения к Господу Богу Москва представлялась, наверное, местом неудобным, вот этот дуб с дуплом на Калужской земле оказался гораздо удобнее. Знаете, мне кажется, отшельничество, скитальчество — одно из любимых дел русского монашества, во всяком случае монашества XIV, XV, XVI столетий, и начало этой великорусской традиции положил сам Сергий Радонежский. Наталья Валерьевна, скажите, пожалуйста, в каком отношении находится Тихон Калужский с Сергиевской традицией?

Н. Иртенина

— Тихон Калужский — это ученик учеников Сергия Радонежского, он, живя в Чудовом монастыре, конечно же, много слышал рассказов о Сергии от старых чудовских монахов, которые сами некогда были учениками Сергия, жили в его монастыре, но их потом пригласил в свою обитель, в Чудов монастырь митрополит Алексий для того, чтобы они устроили там правильное монашеское житие. И слушая вот эти рассказы о Сергии, Тихон, конечно же, воспламенился тем же самым желанием пустынножительства, молитвенного сосредоточения в таких глухих, диких местах, где никто не мешает подвижнику молиться Богу.

Д. Володихин

— Ну что ж, давайте посмотрим на то, куда уходили ученики Сергия преподобного и ученики учеников: огромное количество уходило на север, уходило в места таежные, уходило на Кольский полуостров, уходило в Поморье, и тем не менее мы видим, что преподобный Тихон Калужский выбрал маршрут, который можно назвать прямо противоположным чисто географически, он ушел в места, которые были далеки от Русского Севера и близки к постоянно кипящему литовскому рубежу, то есть границе с великим княжеством Литовским, где время от времени вспыхивали военные конфликты, неспокойное место, тем не менее, в общем, это важное обстоятельство для понимания выбора святого Тихона.

Н. Иртенина

— В том, что Тихон Калужский ушел из Москвы именно на юг, а не на север, на северо-восток, куда обычно лежали пути подвижников наших, есть некая загадка: действительно, почему он уходит на юг? Вряд ли им руководила мысль о том, что на юге теплее, потому что монах не ищет комфорта, не ищет каких-то удобств, монах наоборот…

Д. Володихин

— Настоящий монах.

Н. Иртенина

— Настоящий монах-подвижник ищет утеснения, суровых обстоятельств для своих духовных подвигов. У меня есть две версии, почему Тихон выбрал именно южное направление, первая версия мистическая: его вел Сам Бог, воля Божья, Тихон просто доверился ей. Наверное, Господу Богу было угодно, чтобы в тех местах на реке Угре возник монастырь, встал бы там как такой молитвенный щит, потому что места действительно небезопасные, литовские войска постоянно вторгались на Московскую Русь именно переходя через броды на Угре, там, где Угра впадает в Оку, там были очень удобные броды, и литовцы постоянно там ходили, то есть это был такой «проходной двор» для литовцев, а литовцы — это враг ничуть не менее опасный, чем татары, даже гораздо более порой серьезный.

Д. Володихин

— Да, действительно, и порой огромные области русские оказывались во власти у литвинов, вы понимаете, в XV веке границы между Великим княжеством Московским и Великим княжеством Литовским был город Вязьма, граница проходила между Вязьмой и Можайском, Можайск — это дальняя территория московских земель, а Вязьма — это уже земля противника, дальнее зарубежье, как это не странно для современного человека, как это не парадоксально.

Н. Иртенина

— А в 1480 году к Угре уже подошли не литовцы, а татары, и действительно вот этот монастырский молитвенный духовный щит очень даже пригодился в событиях осени того года. И вторая версия, почему Тихона выбрал именно Калужское и южное направление: может быть, я думаю, не так уж неверны сведения о его киевском происхождении, происхождении из Литовской Руси, может быть, ему было больно смотреть на то, как враждуют и постоянно воюют вот эти две половины некогда единой страны, единой земли русской, разделенной на два государства: Литовскую Русь и Московскую Русь, и он поселился как бы между ними на границе и молился за тех и за других, за русских людей на той и на другой стороне о прекращении вражды, вот такая версия.

Д. Володихин

— 1480 год, Стояние на Угре, которое вы упомянули, это действительно очень важное событие в истории Руси. Я хотел бы, дорогие радиослушатели, сообщить вам, что недавно вышла в свет книга «Великое состояние на Угре в лицах», мы написали ее вместе с Натальей Валерьевной Иртениной, и книгу спонсировало Министерство внутренней политики Калужской области для того, чтобы прославить людей, которые были главными творцами победы над полчищами Ахмата в 1480 году. Это великий князь Московский Иван III, полководец князь Даниил Дмитриевич Холмский, это наследник престола Иван Молодой, это большие святые русской земли, святитель Геронтий Московский, святитель Вассиан Ростовский и, конечно же, это преподобный Тихон Калужский. Дело в том, что как раз к тем местам, где шли бои, прилегает чисто географически Тихонова пустынь и в 1480 году она находилась, можно сказать, почти что на передовой. Мы сейчас не будем обращаться к церковным легендам, мы обратимся к здравому смыслу в данном случае и поговорим о том, как монахи могли реально помогать ратникам, стоявшим тогда на Угре и защищавшим своими грудями коренные земли Руси от нашествия хана Ахмата. В чем могла заключаться их практическая помощь русским ратям, которые тогда встали на Угре и не пропустили Ахмата?

Н. Иртенина

— Монах, конечно, не может брать в руки оружие, которое убивает. Оружие монахов — это молитва и пост. Но когда буквально в нескольких верстах от монастыря расположился русский лагерь, братья Тихонова монастыря, конечно, не могли не помогать русским ратникам, посильную оказывать помощь. В первую очередь, это, конечно же, естественное для монахов дело — это духовное окормление войск, то есть они совершали молебны, исповедовали, причащали, напутствовали тех, кто умирал от ран.

Д. Володихин

— И, может быть, даже помогали в какой-то степени их излечению.

Н. Иртенина

— Да, оказывали, скорее всего и медицинскую помощь, я думаю, на какое-то время монастырь превратился отчасти в госпиталь. Ну и, конечно, хозяйственную помощь монахи могли оказывать, потому что время было осеннее, это дожди, холод, слякоть, грязь, и надо было как-то обустраивать временное жилье для множества людей, иноки могли помогать и в этом. Если мы посмотрим на диораму художника Павла Рыженко…

Д. Володихин

— Вот об этой диораме мы поговорим со всеми подробностями. А сейчас, дорогие радиослушатели, мне хотелось бы напомнить, что это Светлое радио, радио «Вера», а в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы буквально на минуту прервем нашу с вами беседу для того, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

— Здравствуйте, уважаемые радиослушатели, это Светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях блистательный православный писатель Наталья Иртенина, автор дюжины романов и в частности романов исторического содержания, соавтор книги «Великое состояние на Угре в лицах», и мы разговариваем с ней о духовных подвигах преподобного Тихона Калужского. Мне хотелось бы сейчас обратиться как раз к тому, о чем вы начали говорить, это очень важный момент. Вот сейчас на Угре стоит действительно огромный монастырь Тихонова пустынь, и рядом с ним, относительно недалеко, около села Дворцы находится Владимирский скит, который фактически превращен в своего рода музей. Естественно, там идет монашеская жизнь, жизнь молитвенная, там есть храмы, но помимо этого это еще и музей, мемориальный центр, посвященный Стоянию на Угре в 1480 году, притом центр первоклассный. И хотелось бы сказать, что святой Тихон Калужский, один из героев главного экспоната этого музея — панорамы, созданной замечательным художником Павлом Рыженко, внутри вот этой музейной экспозиции панорама, которая посвящена событиям 1480 года. Здесь, наверное, стоит не мимоходом, а всерьез поговорить, святой Тихон Калужский и иноки его монастыря действительно присутствуют в этой панораме, что там еще есть?

Н. Иртенина

— Если мы взглянем на эту диораму, то мы увидим все то, о чем я сейчас сказала о практической и духовной помощи монахов русским ратникам. На переднем плане мы видим крупное изображение монаха, который склонился над лежащим воином, либо он осматривает его раны, либо исповедует, то есть оказывает либо духовную помощь, либо помощь медицинскую, лекарскую.

Д. Володихин

— Ну, посильную помощь людям, которые страдают в этом противостоянии от ран, от утомления, от болезни и так далее, всякая большая армия, в общем, это не только герои, это люди, которые просто-напросто изранены, устали, которые ждут помощи.

Н. Иртенина

— На другом конце диорамы мы видим монаха с кадилом, который обходит русский стан, такой мини-крестный ход, обходит, кадит фимиамом и, конечно же, молится за наших воинов. На заднем плане мы видим самого Тихона Калужского с нимбом святости вокруг головы, он благословляет наших воинов, выстроившихся в ряд.

Д. Володихин

— И вот это момент, который стоит обговорить еще более подробно. Существует церковная легенда, которая говорит о том, что фактически святой Тихон в угорских событиях играл роль второго Сергия Радонежского: как Сергий Радонежский благословлял Дмитрия Донского на битву с Ордой, так говорит эта легенда, и преподобный Тихон Калужский благословлял великого князя московского Ивана III на бой с полчищами Ахмата. Легенда эта благочестивая, но вот, скажем так, ее историческое наполнение вызывает определенные вопросы.

Н. Иртенина

— Да, действительно, легенда красивая, величественная, благочестивая, и она вполне имеет право на существование, но исторические источники нам ничего не говорят о том, что Тихон Калужский благословлял Ивана III. Легенда эта, судя по всему, родилась в XIX веке либо в самой Тихоновой пустыни, либо в тесно связанной с ней Оптиной пустыни, была проведена такая параллель между Сергием Радонежским и Тихоном Калужским, может, на это натолкнуло сходство их монашеских подвигов, или, может быть, сыграла свою роль «магия» исторических дат, но «магия», конечно, в кавычках слово.

Д. Володихин

— 1380-й — Куликовская битва и 1480-й, ровно через сто лет — Стояние на Угре.

Н. Иртенина

— Да, и кончина обоих праведников, это 1392-й, умирает Сергий Радонежский, и 1492-й, умирает Тихон Калужский.

Д. Володихин

— И оба великие светильники русского монашества.

Н. Иртенина

— Да, наше сознание, конечно, воспринимает такие совпадения, как символические. И вот свое отражение эта легенда о Тихоне Калужском, как втором Сергии Радонежским, нашла в иконах, на которых они изображены вместе, Сергий Радонежский и Тихон Калужский, появились эти иконы в XIX веке, я знаю две таких, как минимум. Одна находится в Оптиной пустыни, другая в московском музее-заповеднике Коломенское. Может быть, их было больше раньше, просто они все пережили богоборческий XX век. А уже в наше время возле стен Тихоновой пустыни была установлена стела с мозаичным изображением, которое более категорично и прямолинейно в толковании тех событий, там один фрагмент изображает коленопреклоненного Ивана III, которого торжественно благословляет Тихон Калужский.

Д. Володихин

— Напомните, пожалуйста, это мозаичное панно, кажется, тоже относится к Владимирскому скиту Тихоновой пустыни?

Н. Иртенина

— Нет, оно установлено возле стен самого монастыря.

Д. Володихин

— Понятно, та же Тихонова пустынь, Владимирский скит, панно находится там. Это очень сложный вопрос об участии преподобного Тихона в событиях 1480 года. Мы говорили о молитвах за православных ратников, стоящих за землю свою и святые церкви, за веру свою, но что касается летописных источников, они сообщают о том, что Иван III, великий князь Московский, находился в других местах, в достаточном отдалении от Тихоновой пустыни, он пребывал какое-то время в Москве, под Москвой, потом прибыл в Кременец. На позициях на Угре мог находиться другой князь Иван — Иван молодой, наследник престола, сын Ивана III, может быть, церковная традиция сохранила какие-то реальные воспоминания о том, что преподобный Тихон Калужский благословлял на битву формального главу русского воинства Ивана Молодого — оба Иваны, оба князья, оба имеют отношение к Московскому дому Рюриковичей, может быть, речь идет именно об этом, во всяком случае, сам Иван III в этих местах, видимо, все-таки не побывал, и благословение относится к другому вождю русского воинства. Однако, поговорим о другом, мы ведь сейчас отмечаем не только фактическую сторону дела, но и сторону мистическую, ведь есть не только какая-то реальная помощь, которая дана в виде благословения, в виде каких-то санитарных усилий, но есть еще и молитвенное предстояние за Русь, и здесь подумать о том, что оно было чуждо святому Тихону Калужскому и инокам его пустыни, было бы неправильным.

Н. Иртенина

— Да, действительно, гораздо важнее темы, благословлял ли Тихон Калужский Ивана III или не благословлял, скорее всего, благословлял он тех, кто находился на Угре, а именно, как вы сказали, Ивана Молодого и Даниила Холмского, ну и все русское войско, это совершенно естественно для монаха-священника. Гораздо важнее говорить о молитвенном предстоянии Богу братии Тихонова монастыря, об их молитвах за русское войско, о даровании победы нашим войскам, потому что все в тот момент понимали, что если татары прорвутся через Угру и хлынут на Русь — это будет второй Батыев погром Руси, как и грозился хан Ахмат устроить, грозился буквально все уничтожить, все сжечь, все разграбить, всех убить. И я думаю, что братия Тихонова монастыря в те дни и недели взяла на себя повышенные обязательства в молитвенном духовном делании, то есть они больше молились, больше ограничивали себя в еде, в отдыхе, в каких-то других телесных потребностях, это было такое монашеское молитвенное состояние на Угре. Конечно же, молилась вся Русь, в других городах в храмы потоком шел народ, со слезами молили Бога о помощи, о спасении от татар, но кто знает, не был ли в этом общем молитвенном хоре голос святого Тихона громче и сильнее?

Д. Володихин

— Потому что он был как минимум ближе всех к событиям, которые разворачивались на Угре, он все это видел собственными глазами. Самое опасное направление, там, где прорыв Ахмата грозил наиболее тяжелыми последствиями, это были луга, которые находились в непосредственной близости от Тихоновой пустыни.

Н. Иртенина

— Да, и русскую победу на Угре современники восприняли как чудо Божье. Саму реку Угру летописцы назвали «поясом Богородицы», который оградил, защитил Русь от татар. А если развивать этот образ, то не был ли Тихонов в монастырь такой «пряжкой» от этого «пояса», ведь без «пряжки» «пояс» мог бы и не застегнуться, поэтому, так или иначе, но вклад Тихона Калужского в русскую победу на Угре для меня лично несомненен.

Д. Володихин

— Да, и здесь мне хотелось бы, дорогие радиослушатели, внести определенное уточнение, понимаете, какая вещь: очень часто говорят о том, что иночество русское было боевым, и об этом стоит поговорить подробнее, но очень часто в нынешних условиях, в условиях современной цивилизации забывают о том, что главная роль иночества в каких бы то ни было победах русского оружия: в отражении Ахмата, в отражении каких-то иных набегов Орды, в победах тех городов и монастырей, которые были осаждены врагом — это не то участие, которое видно на материальном плане, но, скорее, происходит на плане мистическом, и здесь главная роль монашества — это молитвенное предстояние за Русь перед Богом. Могу ли я сказать, что события Стояния на Угре 1480 года чем-то отличались? Нет, я думаю, все было ровно также, и молитвенное предстояние перед Богом самого преподобного Тихона и его иноков, есть то, что надо сейчас считать мистическим фактором победы на Угре, в этом, знаете ли, заключается не только мое мнение, но моя вера, я не только историк — я верующий христианин, и я стою на этой позиции. Я думаю, что Наталья Валерьевна со мной согласится.

Н. Иртенина

— Конечно.

Д. Володихин

— Сейчас, я думаю, будет правильным, если в эфире прозвучит фрагмент из музыки Михаила Ивановича Глинки к драматическому действию Кукольника «Князь Холмский», это произведение, которое посвящено князю Даниилу Дмитриевичу Холмскому, победителю на Угре в 1480 году, воеводе, который возглавил тогда русские войска.

Звучит музыкальный фрагмент

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы продолжим разговор о преподобном Тихоне Калужском и о роли иноков в делах ратных. Собственно, мы уже начали говорить о том, что монастырь, который стоит рядом с передовой, может участвовать в делах ратных очень по-разному и здесь дело не в ратной помощи, не в санитарной помощи. В России очень часто говорили о том, что монастырь — это прежде всего — крепость и людей убеждало в этом то, что вокруг доброй половины, если не большего количества монастырей, стоит стена, подобная крепостной. Убеждали и известия летописей о том, что монастыри нередко бывали очагами, наверное, лучше сказать — оплотами обороны против злого врага. Но, во-первых, стена вокруг монастыря —это, прежде всего, разделение мира внутреннего, монашеского, и мира, который не подчиняется иноческим правилам, вот это главная ее роль. И в значительном большинстве случаев роль монастырей — боевая, ратная в отражении врага — это иллюзия, она мнимая, молитвенная роль гораздо важнее, гораздо весомее, надо об этом думать постоянно, надо это понимать. Разумеется, бывало и иначе, ну, вот, например, Троице-Сергиев монастырь в начале XVII века выдержал осаду против тушинцев, против польско-литовских и русских воров, которые хотели разграбить этот оплот русских святынь и сама оборона Троице-Сергиевой Лавры — это один из центральных эпизодов в истории русской Смуты, притом эпизод славный, удалось монастырь отстоять. Ну, а в середине XIX века, в 50-х годах, Соловецкий монастырь вел огонь по английским пароходам, которые пришли к Соловкам для того, чтобы ограбить смиренную обитель, для того, чтобы захватить эти места и сделать их базой для своего оперирования в Белом море. То есть монастыри, в общем, и были молитвенными стражами Руси, и иногда, не столь часто, как это кажется, но время от времени это происходило, действительно становились центрами обороны. И, наверное, Наталья Валерьевна добавит сейчас к моим словам некоторые иные эпизоды монашеской обороны, обороны православных обителей против неприятеля.

Н. Иртенина

— Конечно, монастыри изначально ни в коем случае не были предназначены для участия в земных войнах, но в Средневековой Руси, в Древней Руси было такое количество оборонительных войн, приходилось защищаться от такого количества нашествий, набегов, различных врагов со всех сторон, что в конце концов самые крупные, самые статусные монастыри стали рассматриваться как дополнительная возможность для обороны. На их стенах стали устанавливать пушки, внутри монастырей поселяли небольшие воинские гарнизоны, которые в случае чего отбивали врага, вокруг монастырей строили уже настоящие боевые стены с башнями, с боевыми галереями, с многоуровневыми бойницами.

Д. Володихин

— То есть иногда это была стена, которая разгораживает два мира: иноческий и светский, а иногда это реально была боевая крепость.

Н. Иртенина

— Да, можно поговорить, например, о монастырях московских, которые защищали главную крепость — Кремль, и существовало южное полукольцо монастырей: это Новоспасский, Симонов, Донской, Новодевичий, многие из них являются ветеранами боевых действий, они действительно отбивали набеги татар на Москву.

Д. Володихин

— В 1591 году действительно было нашествие хана Казы-Гирея и на монастырских стенах в некоторых из перечисленных вами обителей были пушки, и действительно, монастыри тогда рассматривались как оплот обороны, это правда.

Н. Иртенина

— А можно еще вспомнить Псково-Печерский монастырь, который многое множество раз отбивал атаки и штурмы ливонских немцев и во время Смуты тех же поляков и литовцев

Д. Володихин

— Да, действительно, и это было, причем в эпоху, когда король Стефан Баторий пришел со своим интернациональном наемном воинством на Псковскую землю, Псково-Печерская обитель удивила наемников польского короля, действительно, она отбивалась так, что страшные потери невозможно было компенсировать и взять ее так и не удалось.

Н. Иртенина

— Боевыми крепостями были и Кирилло-Белозерский монастырь, и Иосифо-Волокаламский, им тоже приходилось отбивать штурмы поляков и литовцев. Кирилло-Белозерский удачно отбивался, Иосифо-Волоколамскому монастырю не так повезло, его, в конце концов, после многомесячной осады все-таки взяли и разорили поляки. Так что разное бывало.

Д. Володихин

— Ну что ж, мы сейчас говорим о монастырях, которые сыграли роль не только молитвенную, но и ратную, однако, что касается Тихоновой пустыни, у нас нет известий, которые говорили бы, что в 1480 году она встречала врага пушками и клинками, она встречала наши войска молитвой «за их одоление на враги», вот это важнее для понимания событий 1480 года. И хотелось бы, чтобы понимание роли вообще Тихоновой пустыни, создания преподобного Тихона Калужского в веках, не только в XV веке, но и гораздо позднее, в том числе до наших времен, была бы более понятна для наших радиослушателей, ведь этот монастырь сыграл недюжинную роль в истории края и, по большому счету, всей православной России.

Н. Иртенина

— Уже в XVI веке монастырь был известен, знаменит. Сам Тихон Калужский был канонизирован во святых во времена Ивана Грозного, где-то во второй половине XVI века. Есть сведения, что сам Иван Грозный посещал Тихонову пустынь. Его сын, святой царь Фёдор Иванович, сделал богатый вклад в этот монастырь. Позднее Тихонова пустынь пережила несколько периодов упадка, разорения и новых возрождений монастыря. Во времена Смуты монастырь был разорён и сожжён поляками, именно тогда погибло древнейшее житие Тихона Калужского. В XVII веке, позднее, он возродился. В XVIII веке во времена монастырской реформы Екатерины II монастырь был выведен за так называемый штат.

Д. Володихин

— Да, мы говорим о Екатерине II, как о Великой, но для русского монашества она была та государыня, которая принесла гораздо больше вреда, чем пользы, многие обители со времён Екатерины II жестоко пострадали и в общем, шли к упадку, некоторые едва и едва спаслись, а некоторые исчезли.

Н. Иртенина

— Да, по штату Тихоновой пустыни тогда было положено всего семь монахов, естественно, это были годы упадка. Но в XIX веке наступает период нового расцвета, возрождения, этот период связан с Оптиной пустынью, потому что игуменами Тихоновой пустыни становились постриженики Оптиной пустыни, они возродили монашество. Все знают о знаменитых Оптинских старцах, но мало кто знает, что в Тихоновой пустыни были свои старцы, опытные духовники, к которым приезжали со всей России люди со своими бедами, со своими болезнями.

Д. Володихин

— Что, кто-то из них также был отмечен даром прозорливости, как и старцы Оптиной пустыни?

Н. Иртенина

— Да, конечно.

Д. Володихин

— Но в общем, остаётся только сожалеть, что этот оплот русского иночества, возродившийся после тяжёлых времён, должен был претерпеть ещё одно падение в бездну.

Н. Иртенина

— После революции и гражданской войны, как и все русские монастыри, Тихонова пустынь советской властью была разграблена, разорена и закрыта, часть монахов сослали на Соловки. В XX веке на этом месте, как водится в советское время, была мерзость запустения, там были какие-то советские учреждения, какие-то огороды, склады, отделения милиции. Возрождение началось, конечно, в 90-х годах, и сейчас монастырь возрождён во всей красе и величии, реставрированы два красивейших храма, построенных в XIX веке в русско-византийском стиле. И кроме монашеской жизни, кроме молитвенной жизни, монастырь поддерживает память о событиях Стояния на Угре.

Д. Володихин

— Ну вот, кстати, Владимирский скит, который связан с Тихоновой пустынью, это ведь фактически молитвенный и одновременно исторический мемориал события на Угре 1480 года.

Н. Иртенева

— Да, скит был основан в начале XXI века, он представляет собой комплекс: храм, музей с диорамой художника Павла Рыженко, памятник Ивану III.

Д. Володихин

— Кстати, это, может быть, лучший памятник Ивану III из тех, которые находятся в России. Памятник действительно православному государю, со всеми атрибутами его государского величия.

Н. Иртенина

— Памятник очень красивый. А кроме того, в скиту поддерживается вот та легенда о Тихоне Калужском, как о втором Сергии Радонежском, о котором мы говорили. Во-первых, нижний храм Владимирской церкви освящен во имя Сергия Радонежского, и в основание поклонного креста в скиту привезена земля с Куликова поля, и вот таким образом эта легенда продолжает жить и развиваться.

Д. Володихин

— Ну что же, легенда-то благочестивая, и то, что не дают ей фактической почвы исторические источники, но молитвенная-то эта почва у нее точно есть. Надо сказать, что Владимирский скит и Тихонова пустынь сейчас находятся в цветущем положении, и тут надо добрым словом помянуть местного владыку, митрополита Калужского и Боровского Климента, он же — глава Издательского совета Русской Православной Церкви. Я помню, несколько лет назад, по его воле, в Тихонову пустынь и Владимирский скит к диораме была отвезена группа русских писателей, и впоследствии их работы, посвященные Стоянию на реке Угре, вышли в сборнике «Огненный рубеж». Ну что ж, я думаю, сейчас время нашей передачи постепенно подходит к концу, и мне остается, во-первых, упомянуть, дорогие радиослушатели, что Наталья Валерьевна один из соавторов замечательной книги, посвященной 1480 году «Великое стояние на Угре в лицах», соавтора, во всяком случае, биографического очерка, посвященного преподобному Тихону Калужскому, а также двум другим большим православным святым того времени: святителю Геронтию Московскому и святителю Вассиану Ростовскому. Прошу вас обратить внимание на эту книгу. Ну а в данный момент, я думаю, наступило время от вашего имени поблагодарить Наталью Валерьевну за ту роль просветителя, которую она сыграла сегодня в этой студии, и сказать вам: благодарю вас за внимание, до свидания.

Н. Иртенина

— Спасибо. Всего доброго.