«Святитель Тихон, патриарх Московский и всея Руси: мифы и стереотипы». Священник Дмитрий Сафонов

Поделиться

о. Дмитрий Сафонов

У нас в гостях был кандидат богословия, кандидат исторических наук, автор книги «Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси, и его время» священник Дмитрий Сафонов.

Мы говорили с нашим гостем о личности и духовных подвигах святителя Тихона, патриарха Московского и всея Руси после восстановления патриаршества в России, а также о мифах и стереотипах, связанных с его именем.

Ведущий: Константин Мацан

К. Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья! В студии у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Дмитрий Сафонов, кандидат исторических наук, кандидат богословия, автор книги под названием «Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России и его время». Книга выдержала два переиздания о фигуре Патриарха Московского и всей Руси Тихона мы поговорим, о его времени, об этом духовном подвиге, который являет нам Патриарх, и никогда об этой теме невозможно говорить слишком много, потому что подвиг новомучеников, святитель Тихон открывает этот список новомучеников и исповедников Российских — это то, что касается нас сегодняшних непосредственно. То, что, может быть, даже нами не до конца осознаётся как нечто существенное в нашем сегодняшнем бытии, вот об этом поговорим. Добрый вечер, отец Дмитрий.

О. Дмитрий:

— Добрый вечер, Константин. Добрый вечер, дорогие радиослушатели.

К. Мацан:

— Вы большой специалист по этой теме, обе ваши диссертации посвящены этому периоду и этой фигуре в церковной истории. И, казалось бы, вот люди погруженные в церковную жизнь, в пространство, наверное, православных медиа, для них имя Патриарха Тихона не нуждается в представлении, а вот человек, который, может быть, впервые слышит об этом имени, вот как бы вы сформулировали такого человека? В чём, если угодно, важность, значимость, особенность вот именно этого лица в церковной истории?

О. Дмитрий:

— Святитель Тихон действительно достаточно хорошо известен, но вот для тех, кто только слышал, может быть, это имя и не знает его роли в истории Русской Церкви, можно сказать так, что он первый Патриарх после большого перерыва, который занял 217 лет, Русская Церковь не имела патриарха, а патриарх — это отец отцов, не просто отец, а отец отцов, в переводе «пастырь» отцов, то есть он возглавил не просто Русскую Церковь, он возглавил народ русский, в этом смысле он этна́рх, как это было в византийской традиции, после того, как отрёкся государь Николай Александрович, русский народ не имел возглавителя, так скажем, и когда патриарха избирали, многие были за избрание, меньшинство было против, и народ говорил: «нам нужен отец», отец — в смысле отец нации, духовный отец, в отсутствии государя, и вот таким отцом для народа православного стал Святейший Патриарх Тихон.

К. Мацан:

— Существуют такие, если угодно, не знаю, легенды, не легенды, анекдоты исторические, но анекдоты не в смысле — смешные истории, а в смысле какие-то вот такие поверья, что колоссальным было почитание Патриарха Тихона в народе, люди могли на руках его карету или какую-то повозку-кибитку донести из одного места в другое — это правда, это фактами историческими подтверждается, или это легенды?

О. Дмитрий:

— Действительно, люди очень любили Патриарха, и вот в своей книге, которую вы назвали, я привожу документы, это наблюдения сотрудников ОГПУ, которые следили за Патриархом, такие агенты на всех богослужениях присутствовали, их отчеты я цитирую. Были еще люди, которые скрывали свое сотрудничество с ОГПУ и находились рядом с Патриархом, и, соответственно, доносили о том, что он говорит внутри, так сказать, церковных оград и в каком-то личном кругу. И действительно, если перенестись на 100 лет назад, лето 1923 года, и вспомнить те богослужения, например, богослужение 6 июля 1923 года, когда Патриарх после переосвящения накануне епископом Иларионом (Троицким) в Сретенской обители возглавил здесь первое богослужение после того, как монастырь был освобожден от обновленческого засилья, и наблюдатели фиксируют, что богослужение вечернее длилось до 23.30, Патриарх только помазывал людей, и затем действительно его на руках, ну не в карету, как вы сказали, а самого Святейшего на руках отнесли в карету, и он выглядел очень усталым, изможденным, действительно, богослужение было очень длинным, а главной причиной его плохого самочувствия было, конечно, тюремное заключение, собственно, за решеткой он находился 40 дней, но до этого год целый провел под домашними арестами, насилие, которое может быть не выражалось в прямых каких-то избиениях или, как это мы знаем в последующем, но оно выражалось в давлении, и, конечно, 40 дней пребывания в заключении во внутренней Лубянской тюрьме, они очень серьезно подорвали его здоровье, но не дух, дух был не сломлен.

К. Мацан:

— А вы являетесь человеком, который в известной степени разоблачил так называемое «завещание» Патриарха Тихона, но разоблачили в том смысле, что долгое время считалось, что вот есть некий документ — это завещание Патриарха Тихона и что он подлинный, но вы достаточно много лет назад в своих публикациях показали, что не подписывал Святейший Патриарх Тихон этот документ и нельзя его считать подлинным, нельзя считать его выражением мнения Патриарха. Вот расскажите подробнее об этом документе, что в нём содержится, и если то, что в нем содержится, не является выражением мнения, не является выражением видения Патриарха Тихона, то что является?

О. Дмитрий:

— Действительно, когда Патриарх возглавил, как я сказал, народ, этнарх, то вот он и представлял из себя собственно единственную легитимную власть. И большевики, когда совершили свою революцию, переворот, сейчас не будем об этом говорить, в 17-м году уже фактически Патриарх был избран, когда они уже взяли власть в свои руки. Вот им важно было добиться от Патриарха, ну, как бы: дай печать легитимности, признай нас, признай власть. Они-то, конечно, были уверены в своей правоте, но важно было, чтобы народ православный, а православные люди составляли абсолютное большинство населения Российской империи, тогда уже Советского государства, они бы услышали от своего Патриарха, что советская власть легитимна, что ей нужно подчиняться, более того, ей нужно служить, служить по совести и ни в коей мере не оказывать сопротивления ее деяниям. И вот эта политика, она долгое время приводилась в жизнь, то есть было принято решение не сразу, политика власти менялась в зависимости от лет, но вот начиная с 23-го года, когда Патриарха уже не смогли осудить (может быть об этом отдельно поговорим, почему), но когда он был вынужденно выпущен из заключения в июне 23-го года, власти нужно было добиться от него документа. Вот когда он вышел из заключения, он послание выпустил, вынужденное, как я его называю, где он советской власти говорил, в том смысле, что он не враг советской власти, а как он потом говорил в своем окружении: «но я не говорил, что я друг советской власти». А власти нужно было больше — полная лояльность, вот это то, что потом стало называться словом советским: «декларация». Вот та декларация, которая, мы знаем, подписанная митрополитом Сергием уже в 20-м году, собственно, тот же самый текст, выработанный в недрах антирелигиозной комиссии, в недрах Лубянки, он был предложен Патриарху Тихону, и Патриарх в этом виде его не готов был принять. Принцип, что «я советской власти не враг» он принимал, но он не готов был, как в этой декларации, подписать, что «ваши радости — наши радости», так как полностью ассоциироваться с властью, которую он еще в 18-м году фактически анафематствовал в своем послании в день преподобного Сергия, призвав власть отказаться, открывая их расправ от красного террора, и вспомнить о том, что некоторые из них и крещёны, и вспомнить, что имена христианские носят. То речь идет о том, что когда Патриарх как раз в 23-м году был освобожден, это давление началось, власть потом поняла, что сломить его не получится, в январе 25-го года он оказался на Остоженке в больнице и было понятно, что он долго не проживет, и Патриарху через митрополита Петра, который был посредником между патриархом и Тучковым, возглавляющим антирелигиозное отделение в ГПУ, то есть вот спецслужбы советской, было предложено подписать такой текст. И вот процесс согласования продолжался весь период до смерти Патриарха в 25-м году, это были различные версии, я их все привожу в своей публикации, публикация вышла в 2004-м году благодаря наместнику монастыря, где мы находимся, Андреевского отец-игумен Дионисий (Шлёнов), он тогда возглавлял «Богословский вестник» Московской духовной академии, где я тогда преподавал, и вот моя обстоятельная работа источниковедческая вышла в «Богословском вестнике» в 2004-м году, почти 20 лет назад, где я, как источниковед по образованию, сравнивал все варианты сохранившиеся, и даже воссоздавал не сохранившиеся, и показывал, что невозможно было, чтобы Патриарх подписал документ в том виде, в котором он был опубликован, то есть он настаивал на своем. Неслучайно врач Бакунина все время слышал одну фразу через стену, когда с ним переговаривался митрополит Петр: «Я этого не могу», — говорил Патриарх, то есть его совести патриаршей это было противно, он всегда говорил, что «я никогда не делал того, что было бы противно моей совести», хотя ему же принадлежит фраза «пусть погибнет мое имя в истории, лишь бы Церкви была бы польза», но это не значит, что он готов был поступиться своей совестью пастырской, патриаршей совестью, вот эта декларация была для него в этом виде неприемлема. И когда он умер 7 апреля, а 12-го было опубликовано в советских газетах послание, где с помощью факсимильной, вот такая, знаете, как сейчас бы сказали: фейковая подпись была сконструирована из прежних его подписей, были сняты копии, кто видел, видно даже невооруженным глазом, что дата в одном углу, подпись в другом углу, то есть это было сконструировано, фотошопа тогда не было, но были уже средства, которые позволяли разместить подпись, взятую с другого документа под опубликованным текстом, печатным текстом в советских газетах, а митрополит Пётр вынужден был убеждать всех, что действительно это подлинный документ, но о нём мы сейчас не говорим, но впоследствии он сам увидел, что нельзя такую политику проводить, и уже его местоблюстительство очень короткое — 8 месяцев, но вторую половину своего местоблюстительства он уже совсем другую политику проводил, что и послужило поводом для его ареста и последующим для расстрела в 1937 году.

К. Мацан:

— А то, что подпись не подлинная, вот как вы это идентифицировали — просто анализируя снимки, документы?

О. Дмитрий:

— Подпись подлинная, она взята из другого документа.

К. Мацан:

— А как это видно вам было?

О. Дмитрий:

— Но это не ключевой аргумент аргументации. В следственном деле сохранились документы, промежуточные тексты, которые воссоздают механизм согласования. Вот митрополит Пётр приносит вариант Тучкова, Патриарх его правит, вычеркивает там почти всё, оставляет то, что ему приемлемо. Потом несколько таких вариантов, они сопоставляются в таблице, прямо в публикации, эта публикация есть в интернете, на сайте «Православие.Ru» можно посмотреть. Собственно, я сейчас не хочу вдаваться в этой тонкости источниковедческие, но за прошедшие годы все исследователи, которые ознакомились с этой публикацией, они признали эту точку зрения, коллеги из Свято-Тихоновского университета, они прямо просто ссылаются на эту публикацию и говорят, что «в 2004 году было доказано, что это не подлинный документ». Собственно, ни у никого, кто эту аргументацию прочитал, не возникает сомнений, что она действительно достаточная для того, чтобы признать, что документ этот Патриархом Тихоном не подписывался. И об этом, собственно, знали и за рубежом и в советское время, и никогда не признавали этот документ подлинным, потому что слишком это противоречило всему тому, что говорил Патриарх и кто его знал, понимали, что он такой документ не мог просто подписать, это совершенно было наперекор всему тому, что он говорил и делал. Лишь по определенным причинам митрополиту Петру пришлось этот документ представлять как подлинный, но впоследствии, я уже сказал, он сам разочаровался в этих своих действиях и, наверное, покаялся, по крайней мере, изменил свою позицию радикально и в последующем уже никогда не утверждал подлинность этого документа.

К. Мацан:

— Священник Дмитрий Сафонов, кандидат исторических наук, кандидат богословия сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Вы уже упомянули про воззвание Патриарха Тихона, про его обращение, в котором он анафематствовал советскую власть. Ещё раз скажите подробнее, что это за документ?

О. Дмитрий:

— Патриарх Тихон, как я уже сказал, возглавил Церковь и народ русский, и на Введение во храм Пресвятой Богородицы 4 декабря 1917 года ставилась интронизация, а избрание в ноябре, уже тогда власти находились большевики. С 1918 года они начали политику красного террора, точнее, это в сентябре, после покушения Фанни Каплан на Ульянова-Ленина, начались массовые расстрелы ни в чём неповинных, не просто каких-то белых офицеров, а просто целых семей, взятых в заложники, это были простые люди, вплоть до детей, ни в чём не повинных. Среди них оказалось немало священнослужителей, так, в сентябре 1918 года был расстрелян протоиерей Иоанн Восторгов и ряд других священнослужителей. Этот террор носил массовый и жестокий характер, о нём написано много литературы, начиная от Мельгунова и заканчивая современными исследованиями. И вот Патриарх Тихон в день памяти преподобного Сергия в 1918 году обратился к власти с призывом прекратить кровавые расправы. И он говорил, что «если вы ещё носите имена христианские, то вы предаётесь анафеме, вы не христиане, так христиане себя не ведут». То есть речь идёт не о власти как целом, а о тех людях, которые, будучи крещёными, творили вот такие злодеяния и бесовские расправы над ни в чём неповинными людьми. Но, с другой стороны, Патриарх Тихон никогда не благословлял Белое движение, он никогда не благословлял приходивших к нему посланцев Деникина именно на борьбу с советской властью. То есть вот эта такая коллизия власти, она им разрешалась таким образом, что пока власть творила беззаконные расправы вот эти массовые, он эту власть не признавал и, можно сказать, анафематствовал. Но позиция его изменилась, не радикальным образом, но когда в 22-м году, уже в 21-м даже было это понятно — власть вернула Империю почти в прежние границы, Финляндия и Польша остались за рубежами, по крайней мере, стало понятно, что эта власть во всей стране закончилась Гражданская война. Но помним слова апостола Павла: «Несть бо власть, аще не от Бога», власть — это не шайка разбойников, уже стало ясно, восстановлены границы, восстановлена армия, хотя она совсем с другим знаком. Но что такое Церковь? Церковь находится внутри государства в традиционной византийской парадигме, византийской традиции, это хорошо знали наши иерархи, они всегда признавали легитимной ту власть, которая Богом была попущена. Вспомним, март 17-го: государь не успел отречься, а Священный Синод уже выносит кресло государя из зала заседания Священного Синода и благословляет новую власть — Временное правительство. Ещё как бы государь только-только отрёкся, и ни один архиерей, собственно, не призвал к борьбе за монархию, то есть только-только, вот не успел отречься, уже благословили власть Временного правительства.

К. Мацан:

— Это нормальная практика была?

О. Дмитрий:

— Сейчас, конечно, по этому поводу есть историки, которые, сейчас не буду их называть, обличают эту позицию Синода, но она другой быть не могла, собственно, это была бы уже не православная иерархия, если бы она так вот упёрлась в какую-то форму власти, то есть власть от Бога попускается, но если это власть, это не шайка там бандитов, которые захватили власть, чтобы все пограбить, и были сомнения, о том, как они себя вели, большевики: красный террор, изъятие мощей, прочие безобразия, а вот к 22-му году стало понятно, что это власть, и эта власть надолго, что власть это объединила государственные границы вновь, что она изгнала интервентов, ну и так далее. И Патриарх понимал, что это надолго, что это власть, с которой нужно считаться по слову апостола Павла, что с ней нужно как-то выживать в условиях уже этой власти, поэтому он себя контрреволюционером никогда не признавал. Следственное дело, которое 29 томов в себя включает, и вот весь 22-й год, момент его ареста, он находился под домашним заключением, то есть с мая по конец 22-го и затем до апреля 23-го года, когда должен был состояться суд. И вот был такой следователь по особо важным делам Яков Саулович Агранов, который в одном замечательном фильме документальном экранизирован, в 2004 году вышел фильм, и один из наших известных актеров играет Агранова. Но Патриарх Тихон не показан, просто как Агранов задает эти вопросы, там очень хорошо показано, что он добивался одного — чтобы Патриарх себя признал врагом советской власти: вот якобы Белое движение благословлял, якобы с заграницей поддерживал отношения, вот призывал к сопротивлению, к изъятию церковных ценностей, а Патриарх, говорит: «не призывал. Я лишь одно говорил — что не надо топтать святыни ногами, что нельзя святые Чаши, потиры отдавать», готовы были отдать все, подвески, любые ценности, но каноны запрещают, чтобы миряне брали в руки, а тем более, а тогда было так: укладывали святые Чаши в ящики и ногами утрамбовывали, буквально вот сапогами, вставали на алтари святые, то есть глумились над святыней — вот что вызывало возмущение, не сами ценности были важны, а вот именно попирание святынь как таковых, вот об этом он говорил, но он никогда не признавал себя врагом советской власти. Он говорил: «Да, я монархического воспитания», но монархистом себя уже не считал в этой ситуации в 23-22 годах, он возглавлял Церковь, возглавлял народ божий и отвечал за него перед Богом, поэтому у нас в этом плане не всегда акценты правильно расставляются с учетом атмосферы тех лет и той ситуации, в которую Патриарх Тихон попал, и Церковь жила, это идеал монархический стал возрождаться в 90-е года, а тогда люди понимали, что монархия ушла в прошлое, нужно жить в новой реальности.

К. Мацан:

— А вот то, что вы в книге пишете — что были среди участников Поместного Собора люди, которые считали нецелесообразным восстановление патриаршества именно потому, что сменился политический строй. Говорили, что патриаршество — это вот такая форма, когда есть один предстоятель в Церкви, она соответствует монархическому строю. Монархия в прошлое ушла, и теперь началась республика, и нужна какая-то иная форма церковного управления, соответствующая новым политическим реалиям, и вы называете это таким секуляризмом церковного сознания, а почему это так? Почему это неверно?

О. Дмитрий:

— Действительно, среди членов Собора, а сейчас изданы и продолжают издаваться акты Поместного Собора благодаря трудам научной группы, которая сосредоточена в Новоспасском монастыре. И мы видим: такая достаточно жёсткая дискуссия была среди членов Собора, и были те, в частности, профессор Титлинов, будущий идеолог обновленчества, не все, кстати говоря, противники избрания Патриарха потом стали обновленцами, некоторые из них стали новомучениками, их немного, но они есть. Было такое сомнение, что Патриарх может стать, как папой, неким единоличным главой Церкви и диктовать единолично Собору свои, так сказать, идеи. Но вот Патриарх Тихон, кстати говоря, Собором был наделён полномочиями, которые для нас непривычно выглядят. Патриарх, ведь он даже не возглавлял Синод, он лишь подписывал решения, которые синодальные митрополиты, члены Синода вырабатывали. Вт я написал несколько работ, которые были посвящены проблеме коллегиальности и единоначалия в церковном управлении в годы Патриарха Тихона, и если Собор его делегировал на коллегиальную форму управления, он был как первый среди равных фактически архиереев, членов Синода, то переход к единоначальному принципу управления был вынужденным, поскольку все члены Синода, которые были верны Патриарху, были «изъяты», как раньше выражались, то есть, были арестованы и отправлены, как Иларион (Троицкий) и другие. А ему навязывали членов Синода, которые были лояльны власти. Был ряд архиереев, которые в силу разных обстоятельств пошли на союз с властью, уже такой прямой, вплоть до подписки об агентурной работе, например, митрополит Серафим, еще в 1997 году были опубликованы документы, которые прямо показывают, что он был агентом ГПУ. Вот таких людей навязывала власть.

К. Мацан:

— А это какой митрополит Серафим?

О. Дмитрий:

— Имеется в виду митрополит Серафим (Александров), митрополит Тверской, который входил в состав временного Священного Синода, созданного Патриархом Тихоном. Еще в 1997 году академик Николай Николаевич Покровский опубликовал документы, которые явно свидетельствуют о том, что он дал подписку о сотрудничестве с ГПУ. Но был и ряд еще других лиц, которые также, как и он, должны были по заданию власти изолировать Патриарха, поэтому он вынужден был перейти к форме единоначалия, принимать решения единолично. Как только возможность появлялась, он пытался Синод у власти «выбить», как бы сейчас сказали, то есть легализовать Синод. У него всегда были рядом архиереи, которые ему были верны, но они постоянно подвергались аресту: Иларион (Троицкий), потом последний был Петр (Полянский), который его поминал, а Синод в том составе, в котором Собор его видел, это 12 человек, он не мог собрать. Хотя власти предлагали ему, вот последний был в 1924 году Синод, ему предлагали: вот легализуем Синод, если введешь туда протопресвитера Владимира Красницкого, лидера обновленческого движения фактически, в Москве, по крайней мере. И вот Патриарх, таких было много попыток его заставить что-то сделать, он всегда брал время на раздумья, он всегда молился, он всегда действовал очень осторожно и аккуратно, как бы вот спускал на тормоза, пока Господь не проявит себя, свою волю. И он еще даже не принял решение о Красницком, а Красницкий уже опубликовал в советских газетах, что он уже принят, что он уже вот как бы чуть ли не возглавил Синод. А цену Красницкому все прекрасно знали, это абсолютно безнравственный священник, который чуть ли не наган носил под рясой, совершенно безобразные выходки себе позволял. И, конечно, он после этой публикации направлен на дискредитацию Патриарха Тихона. Патриарх сказал: «Ну как я мог такого человека, я не собирался его принимать». Хотя с Тучковым он в беседах через посредников говорил, что «будем думать, будем решать, что делать с вашим предложением». И таких провокационных предложений было достаточно много. И вот когда я писал книгу, я видел свои задачи в том, чтобы разоблачить стереотипы, которые сложились не только в умах каких-то далеких от Церкви людей, а даже в учебниках по церковной истории.

К. Мацан:

— Священник Дмитрий Сафонов, кандидат исторических наук, кандидат богословия, автор книги «Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России и его время» сегодня у нас в гостях в программе «Светлый вечер». Мы продолжим этот разговор после небольшой паузы.

К. Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, у микрофона Константин Мацан, в гостях у нас сегодня священник Дмитрий Сафонов, кандидат исторических наук, кандидат богословия, автор книги «Святитель Тихон, патриарх Московский и всея России и его время». И вы начали говорить только что, отец Дмитрий, о том, что вашей целью было и при написании этой книги, думаю, и при написании многих ваших статей научных, а их у вас несколько десятков, около 80, если не ошибаюсь, было — разоблачать некие стереотипы, сложившиеся о Патриархе Тихоне, о его времени, о его окружении, об этом периоде, как в учебниках церковной истории, так может быть у, что называется, широкой аудитории тех, кто интересуется вообще. А вот какие еще основные стереотипы вы могли бы назвать, которые следует разоблачить сегодня? Стереотип — это неправильное представление, но такое глубоко засевшее, как правило. Вот какие у нас есть глубоко засевшие, но неверные представления о Патриархе Тихоне и его времени еще, помимо того, что вы назвали?

О. Дмитрий:

— Ну вот несколько мы уже назвали: по поводу «завещательного послания», по поводу Красницкого. Есть еще такое мнение, оно до сих пор бытует — что Патриарх был сторонником нового стиля. Да, действительно, в 23-м году, сто лет назад, одной из попыток дискредитации Церкви, а все эти провокации были направлены только на одно — дискредитировать Патриаршую Церковь и таким образом дать возможность обновленцам больше взять храмов и, так сказать, умы верующих под контроль. Вот, действительно, когда Патриарх Тихон оказался перед угрозой массовых репрессий в отношении духовенства, угрожали многим посредникам, тогда в переговорах с Тучковым был архиепископ святитель Иларион (Троицкий) это октябрь, ноябрь 23-го года. Власть стремилась, чтобы Патриарх перешел на новый стиль, но логика, она примерно понятна, почему сейчас вот украинская власть декларировала, что Рождество, оно будет по европейским стандартам теперь, не в январе, а в декабре, то есть вот эта попытка власти, та же самая логика абсолютно, что советская власть, что вот сейчас действует украинская власть: что церковь у нас как бы в кармане, мы ей манипулируем, мы вот эти стереотипы все поповские все отбрасываем, она будет существовать по тем правилам, по которым мы хотим. И Церковь, как известно, придерживается юлианского календаря, хотя значительная часть Церквей и на Востоке тогда как раз, в эти годы переходила на новый, юлианский так называемый календарь, но для традиции православной, конечно, юлианский стиль, он принципиальное значение имеет, но Патриарх Тихон, как я сказал, действовал очень аккуратно, очень осторожно. Действительно, владыка Иларион начал такие переговоры, и даже было сформулировано послание, текст послания сохранился, о введении в ноябре, как раз должен был начаться Рождественский пост, и должен был быть введен новый стиль, по крайней мере, так говорилось в документе, который можно было предъявить Тучкову. Здесь есть очень важный момент: Патриарх всегда говорил: «то, что я подписываю, то, что публикуется, по крайней мере — это для власти». Тот же владыка Иларион, встречаясь с духовенством московским, говорил: «Патриарх под давлением», и на словах передавал совсем другое, а то, что появлялось в газетах, не в церковной печати, а в газетах, в «Известиях», например, публиковались вынужденные вот эти документы Патриарха Тихона, было подписано: «Патриарх Тихон», Патриарх вынужденно не мог с этим спорить, но он говорил, что «это я для власти», а народ это понимал, и духовенство это понимало. И вот этот документ, он был Патриархом даже подписан, но не был разослан, во-первых, на места, сознательно не был разослан, и в Москве, это представитель Виноградов пишет: ему поручили огласить в одном храме, а у него голос был такой, что не слышали даже алтарники, которые стояли там в алтаре и даже вот рядом в метре, то есть он это так озвучил как-то неудобовразумительно, что даже в храме никто не понял, что там батюшка промямлил с амвона. А Тучкову было доложено: огласили, документ есть, подписан, но при этом не разослали. Тучков отчитался, соответственно, перед своим руководством — антирелигиозной комиссией: выполнено, решение принималось на антирелигиозной комиссии, а туда входили люди: Емельян Ярославский (Миней Изралевич Губельман) и прочие такие вот уже идеологи советского режима, такие борцы с Церковью, профессионалы, которые еще до революции этой темой занимались, Красиков, представитель ОГПУ, тот же Менжинский. И отчитался, а когда нужно было уже вводить новый стиль, наступал пост Рождественский, то есть разница-то в 13 дней, и нужно было, соответственно, пост по другой дате начать, и Иларион (Троицкий) сказал Тучкову: «Не успели разослать послание, уже не успеваем, пост начинается, не успеваем, ну как бы в следующий раз». Тучков уже, естественно, понял, что он, так сказать, оказался в дураках, и всю свою злость выместил на святителя Илариона, он был арестован, отправлен на Соловки, ну судьба его многим хорошо известна: он был на Соловках до 1929 года, а затем умер в пересыльной тюрьме уже 28 декабря 1929 года, вот это один из стереотипов. Либо, например, вспоминается публикация в газете «Известия», в январе 1924 года было опубликовано: некий корреспондент пришел к Патриарху Тихону, и Патриарх выразил соболезнование по поводу смерти Владимира Ильича Ленина, ну чуть ли не панихиду служить благословил, с подачи «Известий», важно было власти вот так показать, хотя Патриарх не принимал никакого корреспондента и ничего подобного не говорил, ему приписывают фразу, которую тоже не могу подтвердить документально, но в народе широко разошлось тогда, когда мавзолей уже был сооружен, и Ленин там находился и прорвало канализацию, и вот его тело тоже оказалось затронуто, скажем, этой биомассой, которая прорвала, и Патриарх сказал, ну, по народной версии: «По мощам и елей», хотя вот я не встречал документов с этим, но не все сохранилось, но это вполне в его стиле, он был человеком с очень хорошим чувством такта и юмора. Вот когда к нему приходили с другой стороны уже не от власти, а от правой церковной оппозиции архиереи, посланца Даниловского монастыря, посланца архиепископа Фёдора (Поздеевского), и уже наоборот требовали: никаких переговоров с властью, анафематствовать власть, отказаться от любых переговоров, от любых контактов! А Патриарх как бы улыбался, что-то говорил, когда эти посланцы вышли, у них спросили: «Ну что, что Патриарх ответил?» — «Хи-хи-ха-ха, и гладит кота», у него кот был любимый, он лежал на коленях Патриарха. Вот эта мера ответственности, которая нам лежала, он не мог действовать в угоду давлению какому-то.

К. Мацан:

— А «хи-хи-ха-ха и гладит кота» — это документально подтверждено?

О. Дмитрий:

— Это со слов тех, кто был на беседе, то есть, если они так сказали, это документально не подтверждено, но я не думаю, что они придумали это. Есть, например, фраза, которую Патриарх говорил, я опубликую в книге: в своем окружении в 22-м году, когда изъятие церковных ценностей происходило, и оно записано со слов тех людей, которые это слышали и донесли, соответственно, в ОГПУ, это отложилось в деле, я уже приводил этот пример: когда захватывали церковные ценности, и Патриарха обвинили в контрреволюции, он говорил: «Я же не призывал не отдавать ценности голодающим, но я не могу видеть, когда топчут ногами Чаши, святые потиры, святые дискосы!», вот это он в сердцах высказал в своем окружении, и тут же это стало достоянием уже тех людей, которые готовили суд над ним.

К. Мацан:

— Каким было отношение Патриарха Тихона к обновленчеству? Понятно, что отрицательным, но в чем это и как выражалось при его вот такой осторожности и аккуратности, про которую вы говорите? Тут можно напомнить, что обновленчество — это движение среди духовенства за обновление Церкви, доходившее иногда до карикатурных форм, когда епископом делали какого-то священника женатого, или просто попирались все каноны, и это преподносилось какой-то частью такого-то обновленческого духовенства, как вот обновление Церкви — все, теперь долой старые нормы, теперь мы будем современными и либеральными.

О. Дмитрий:

— Здесь тоже не так все однозначно, как и в случае с Патриархом Тихоном. Вот у меня есть коллега, тоже историк, он в свою очередь разоблачает мифы, касаемые обновленчества.

К. Мацан:

— Так, а вот расскажите.

О. Дмитрий:

— Это священник Илья Соловьев, который как раз призывает тому, чтобы ко всему относиться разумно, вдумчиво. То есть, с одной стороны, есть движение обновления Церкви, которое восходит еще к движению 1905 года, к движению за Собор, вот члены Собора тоже были, многие люди, которые понимали, что Церковь нужно обновлять в том смысле, что под главенством монарха она перестала отвечать тем требованиям, которым она должна отвечать. А главой Церкви был государь, по законам он утверждал все решения Синода, и государь мог или что-то продавить, как, например, канонизацию преподобного Серафима — Синод был против, а государь буквально продавил своей властью, как глава Церкви. А с другой стороны, он мог что-то запретить, например, Синод просил дать разрешение на подготовку Собора Поместного, а государь категорически был против и всегда на эти просьбы Синода писал: «не считаю благовременным». То есть единоличное управление было в Церкви, но это был не Патриарх, а государь, мы сейчас эту тему не обсуждаем. Вот в этом смысле многие понимали, что необходимо что-то менять в этой ситуации. И когда мы говорим о тех людях, которые приходили к Патриарху Тихону в 22-м году, тот же Введенский, тот же Красницкий, Антонин (Грановский), это были люди, которые подписали с ГПУ согласие о сотрудничестве, то есть они были агентами власти и действовали согласно тем инструкциям, которые им давал Тучков, вот документы уже давно опубликованы еще тем же академиком Покровским. То есть та организация, которая потом получила название «церковное управление обновленческое», она буквально пошагово организовывалась ГПУ, то есть людей собирали, давали им инструкции, их направляли, привозили, отвозили, документы готовили, они выступали буквально как марионетки власти, по тому сценарию чётко действовали, который им был прописан ГПУ. Это одни люди, может быть, чётко их нельзя разделить, но есть идеи обновления, которые были вполне разумны, а есть люди, которые позволили себя использовать как марионетки ГПУ, и впоследствии вот именно они собирали поместный собор 23-го года, там женатое духовенство Пётр Блинов, и многие из них впоследствии оказались также репрессированы. И те документы, которые вводит в научный оборот вот упомянутый мной историк, священник Илья Соловьев в своих публикациях, он документы Введенского многие публиковал, взятые из архивов его родственников, те же, связанные с документами с Красницким, показывают, что это были люди, достаточно верные своим принципам, то есть у них были свои идеи, свои какие-то мысли. Конечно, мы их ничем не обеляем, но я тоже здесь согласен, что нельзя стереотипно подходить, так примитивно, чёрное-белое, мы не дуалисты, а мы христиане, каждый человек — это очень сложная личность, в нас борется добро и зло, и каждый человек выбирает действовать по совести, либо в угоду каким-то сиюминутным желаниям, страстям своим. Обновленцы — тоже трагедия. Вот я недавно оказался на кладбище, совершал панихиду на могиле своих отца и бабушки, и вот буквально рядом сидя, увидел могилу человека, который был епископом обновленческим, но потом был принят в 43-м году в Патриаршую Церковь и даже управлял епархиями, был митрополитом Минским, и в 48-м году был отправлен на покой, то есть это плоти от плоти обновленец, который даже, как сейчас известно, снял с себя сан, и потом, вот на могиле написано «Ратмиров Василий Михайлович», годы жизни, он умер в 1962 году, на могильной плите это видно, хотя, если мы откроем православную энциклопедию, написано, что год его жизни неизвестен, то есть человек, рукоположенный в обновленчестве, принятый в сущем сане, который уже в 41-м году был принят в Патриаршую Церковь, еще в 41-м году, и даже с ним известны истории, связанные с тем, как советские разведчики под руководством Павла Судоплатова, известного руководителя спецопераций НКВД, НКБ, осуществляли в тылу врага операции против фашистов, а прикрытие им осуществлял Ратмиров, как митрополит Тверской, потом Смоленский и потом митрополит Минский. И здесь вот как относиться: с одной стороны, обновленец и в личном плане человек, по отзывам окружения, достаточно порочный, сложный человек, потом ушедший, вообще убежавший из Церкви, с ворованными из Минской епархии деньгами, но в то же время вот заслуги его в плане борьбы с фашизмом тоже отмечены, в документах много на эту тему есть, да.

К. Мацан:

— Священник Дмитрий Сафонов, кандидат исторических наук, кандидат богословия, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Ну вот, если учесть ваше справедливое замечание совершенно, что есть обновление в Церкви, как некий закономерный процесс, который чувствовали, в том числе, участники Собора Поместного 17-18 годов, ради этого и собирались, чтобы Церковь преодолела какие-то свои застарелые болезни. А есть обновленчество, как, в общем-то, во многом политический процесс, связанный с сотрудничеством конкретных священников с ГПУ, и вот именно к этой второй части такой мы относим все те эксцессы, которые можем назвать, как женатый епископат и так далее. Вот с учётом этой важнейшей оговорки, отношение Патриарха Тихона ко всем этим процессам каким было?

О. Дмитрий:

— Вот Патриарх Тихон как раз призывал к очень строгому и канонически, это называется, акривия в каноническом праве — это когда канон соблюдается буквально не икономия, когда можно от чего-то отойти ради любви, а именно строгом выполнении буквы канона. В 1924 году было принято решение Священным Синодом Патриаршим о том, что обновленцы не считаются священниками и епископами, никакие хиротонии не признаются, никакие священнодействия не признаются. И, согласно решению, при принятии обновленцев до 1924 года, соответственно, они могли быть приняты в сущем сане, если были рукоположены до 1924 года, а после уже нет. Вот тот же Ратмиров, согласно патриаршему постановлению, не мог быть принят, потому что он был рукоположен в 1935 году. Другой вопрос, что он фальсифицировал документ, что он был рукоположен в 1921 году Патриархом Тихоном, тогда проверить это было невозможно в 1941 году, в условиях наступления фашистов на Москву, и митрополит Сергий, видимо, вынужден был принять его в сущем сане, а Патриарх Тихон относился к этому категорически строго, и обновленцы не считались даже священниками и епископами.

К. Мацан:

— А вот кончина Патриарха Тихона, что о ней важно знать?

О. Дмитрий:

— Я сегодня упоминал, что последние месяцы жизни святитель Тихон находился в больнице, сохранилось здание, там даже есть мемориальная доска, освященная Патриархом Алексием, что здесь, в больнице Бакуниных, с января по апрель 1925 года находился святитель Патриарх Тихон. Это была последняя в Москве частная больница, и Патриарх не хотел ложиться в больницу, потому что понимал, что он может оказаться в руках врачей, которые будут выполнять приказы ГПУ. Святитель Тихон страдал тяжелыми заболеваниями, это был двусторонний нефрит, воспаление почек, это была «грудная жаба», как тогда выражались, сейчас бы врачи это диагностировали как тяжелая форма ИБС — ишемия сердца, и действительно, это тяжелое заболевание с учетом того, что Патриарх Тихон не был старым человеком, в январе 1925 года ему только исполнится 60 лет, незадолго до кончины. Но я вот в своей книге пишу о том, что он так страдал именно благодаря тюремному заключению, потому что, хотя его братья умерли в младенчестве, очевидно, что наследие по здоровью было не очень хорошее, но все-таки признаков тяжелых обмороков, которые начали происходить после тюремного заключения, до этого не наблюдалось, и лишь после выхода из тюрьмы все отметили резкий упадок его здоровья, и власть понимала, что он умирает, но важно было от него добиться той самой декларации, о которой мы говорили. Я вот склоняюсь к мысли о том, что поняв, что ее не добиться, что Патриарх не подпишет, единственным выходом было — ликвидировать Патриарха и выдать документ за подлинный, что, собственно, и было сделано. Но это невозможно доказать, понятно, что документов на тему, по крайней мере, в доступе нет, но в контексте, если мы посмотрим, 25-й год — это время, когда уже политические убийства в советской стране были достаточно распространенное явление, вспомним хотя бы в том же 25-м году убийство по приказу Сталина на операционном столе Михаила Фрунзе, который был его конкурентом в борьбе за власть. И можно ряд еще других примеров привести — споры вокруг смерти Есенина в том же 25-м году, по крайней мере, Генрих Ягода уже вовсю орудовал со своими способами тайных убийств, и с помощью ядов, и с помощью других способов. И вспомним известное московское предание, которое восходит к одному из священников храма Илии Обыденного, что медсестра каялась ему в том, что она ввела Патриарху двойную или тройную дозу морфина, а морфин использовался для того, чтобы боль снять, как болеутоляющее средство, а при тяжелых формах ишемии вот такая форма могла быть причиной смерти, потому что сердце не выдерживает высоких доз морфина, больное сердце. По крайней мере, те врачи, которые пришли лечить зубы Патриарху, а именно во время операции по удалению зуба началось ухудшение, до этого он лучше себя только чувствовал, после операции по удалению зуба ему стало плохо, и вскоре он скончался. И тут же явился Тучков, как вспоминает Бакунина, как будто он стоял за дверью и ждал, когда Патриарх, умрет буквально через минуту, то есть много достаточных признаков, сейчас не могу всех перечислять, которые убеждают, что патриаршая смерть была насильственной, хотя доказать это документально невозможно, но не случайно он Церковью во главе собора новомучеников прославлен, не только как глава Церкви, но и как, безусловно, мученик.

К. Мацан:

— А вот существует такое тоже предание, не знаю, мне интересно вас спросить, что вы об этом думаете с точки зрения документов, истории, фактов — передают такое ощущение какой-то рефлексии людей, участвовавших в Поместном Соборе 17-18 годов о том, что было три кандидата уже, когда по жребию выбирали Патриарха, когда из всех достойных кандидатов осталось именно трое, был тогда еще митрополит Тихон (Белавин), будущий Патриарх, митрополит Антоний (Храповицкий) и митрополит Арсений (Стадницкий), да? Фамилия правильная?

О. Дмитрий:

— Да, совершенно верно. Как тогда говорили: «самый умный, самый строгий и самый добрый».

К. Мацан:

— Вот, я к этому и спрашиваю. Самый умный, самый образованный — это митрополит Антоний (Храповицкий), самый строгий — митрополит Арсений (Стадницкий) и самый добрый — митрополит Тихон. И вот не случайно, видимо, в такие злые годы в Церкви Господь благословил быть Патриархом именно самому доброму. Вы тут буквально мой вопрос предвосхитили, а это что? Это вот передается тоже в ощущениях современников, откуда эта информация, где она источниками подтверждается?

О. Дмитрий:

— Ну ведь и два митрополита прожили долгую жизнь, которые не были избраны. Митрополит Антоний, в воспоминаниях, в своих письмах, он возглавил Зарубежную Церковь, умер в 1936 году, он говорит, что вот «правильно Господь благословил Патриарха Тихона, я бы Церковь погубил», потому что он был настроен резко политически, он был абсолютно монархических идей, то есть, он возглавил бы просто воинство Деникина, и понятно, что когда Деникина встречали с колокольным звоном, а там через месяц советская власть приходила, то вместе с Деникиным вынуждено было уходить за рубеж и духовенство, которое этот звон осуществляло, то есть, если бы Церковь вот так полностью ассоциировать с белым движением, то была бы смятена вся Церковь, он и сам это признавал. А владыка Арсений (Стадницкий) — духовный наставник и учитель будущего Патриарха Алексия (Симанского), можно сказать, что и он как бы тоже вложил свой вклад, потому что следующий Патриарх уже после Сергия избранный — Алексей (Симанский«, был учеником и ближайшим сподвижником Арсения (Стадницкого) со своей строгостью, с аристократизмом, я бы сказал. Но Господь благословил через старца Зосиму, через Владимирскую икону, перед которой совершались молитвы, именно жребий с именем митрополита Тихона, митрополит Московский Тихон. Но когда Патриарх услышал это решение Собора в Троицком подворье, он произнес известные слова, цитируя пророка: «И плач, и стон, и горе», вот этот свиток, на котором написано: «И плач, и стон, и горе». Действительно, он понимал, что служение предстоит жертвенное, что ему предстоит принять кончину тяжёлую, не добровольную такую, то есть тяжёлую жизнь ему Господь судил, но он взял этот крест и пронёс его до конца.

К. Мацан:

— Вот за столько лет, которые вы занимаетесь этой темой, соприкасаетесь через документы, через свидетельства очевидцев с этой мощнейшей, величайшей фигурой Патриарха Тихона, святого, святителя Тихона, что вы для себя, может быть, самое главное, самое неожиданное открываете как человек, как христианин, как пастырь? Вот такой личный вопрос задам, если выйти из ипостаси только лишь историка, именно учёного, который отстранённо фиксирует исторические документы, наверняка невозможно столько лет соприкасаться с этой темой и что-то для себя по-человечески не вынести. Вот что главное самое такое в сердце остаётся от прикосновения к духовному облику Патриарха Тихона?

О. Дмитрий:

— Спасибо, Константин, за этот вопрос. Действительно, я вот уже 25 лет и больше даже этой темой занимаюсь, и мой сын родился, который в 2002 году, тоже носит имя Тихона в честь Патриарха, то есть для меня это личный святой, к которому я обращаюсь в своих молитвах. Но вот главный урок, который я вынес из общения духовного со святителем Тихоном и из документов, которые я изучаю и публикую — это вот такая его духовная мудрость, которой нам иногда не хватает, нам иногда хочется сразу принять решение, что-то в горячности высказать, грубо говоря, броситься на амбразуру, защищать православие, «взять на себя крест и понести до конца», как мы это говорим так, высокопарными словами. А святитель Тихон был человек очень мудрый, очень добрый, с добрым сердцем, и всегда он слышал волю Божию, выраженную через не прямые какие-то посылы, как Мария Вишнёва в своих дневниках пишет, как он молился: «Старик молится всю ночь», — она пишет, это девушка, которая охраняла его во время заключения домашнего в Донском монастыре, он молился, никому это не объявлял, и просил Бога дать ему на сердце, послать ответ, как правильно поступить. Вот нам также нужно уметь молиться и услышать голос Божий в нашем сердце, который не всегда явлен, не всегда очевиден, Патриарха же упрекали: «а почему же ты не возглавил борьбу с советской властью, почему ты ведёшь с ними переговоры?», те же самые Даниловские архиереи, а святитель Тихон вот так мудро вёл церковный корабль даже в ущерб собственной репутации, он понимал, что вот эти советские газеты он не опровергнет, что его имя клеймят и на Западе в тех же газетах и архиереи, уехавшие на Запад, недовольные им, и в Москве тоже многие недовольны, а вот он до конца нёс своё служение и всегда слышал голос Божий в своём сердце, до смерти своей.

К. Мацан:

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу, за этот экскурс во время, в эпоху служения Патриарха Тихона. И я ещё раз напоминаю, что наш сегодняшний гость — священник Дмитрий Сафонов, кандидат богословия, кандидат исторических наук, автор книги под названием «Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России его время», и вот к этой книге, наверное, всех заинтересовавшихся этой темой или желающих углубить своё знание этого периода церковной и отечественной истории можно адресовать. Книга-историческое исследование, представляющее подборку большого, я бы сказал, очень большого количества конкретных исторических документов, книга научная, со ссылками на архивы, на страницы, то есть очень фундаментальное исследование, не просто публицистика и мнения, а вот первоисточники того, как дело обстояло. Всех заинтересованных, всех желающих какое-то компетентное мнение составить об этом периоде церковной истории, к этой книге я с полной ответственностью могу обратить. Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу, отец Дмитрий.

О. Дмитрий:

— Спасибо, Константин. Но два слова буквально добавлю: я все-таки не так прямо научно писал, у меня научная руководитель была Ольга Юрьевна Васильевна, она всегда говорила: «историю Церкви надо писать как детектив», и вот я свою книгу тоже писал как детектив, где есть действующие стороны, где есть интрига, где есть разрешение, то есть ничего не придумывал, всё на документах, но сам стиль изложения, он не сугубо такой прямо научный.

К. Мацан:

— Да, спасибо за это замечание. Когда я говорил, что книга научная, я не имел в виду, что она скучная и тяжёлая для чтения, я имел в виду, что она выдержана с учётом всех научных критериев, что она построена строго на документах, фактах, архивах, и на это можно опираться, этому можно доверять, а то, что язык книги захватывающий, я свидетельствую также. Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Взаимоотношения Древней Руси с другими государствами». Максим Дробышев
• «Вера и дело». Диакон Никита Гимранов
• «Распространение христианства на Руси». Павел Гайденко