Поделиться
В четырнадцатом веке Афон уже обрёл известность, как святая гора. К этому времени на узком полуострове на севере Эгейского моря обустроили свои обители греки, сербы, русские, болгары, румыны, грузины. Одним из насельников монашеской республики в 1314 году стал сын византийского сановника Григорий Палама. Получив блестящее образование, юноша отказался от карьеры, которую ему прочил сам император Андроник. Он принял иноческий постриг и жил на Афоне сначала в монастыре Ватопед, потом в лавре святого Афанасия, затем в небольшом отшельническом скиту. Общаясь со святогорцами, молодой монах постигал премудрости так называемого «умного делания» — сосредоточения ума и сердца на молитве, обращенной к Иисусу Христу. Эта духовная практика также получила название «исихазм», от греческого слова «исихия», что означает «тишина, покой, безмолвие».
Как многие афонские монахи, Григорий Палама посвятил умной молитве всю свою жизнь. Он не оставил духовного делания ни в греческих Фессалониках, куда был вынужден уехать с Афона из-за турецкой экспансии, ни в Македонии, где пять лет прожил отшельником в тесной скальной пещере над горным ручьем. Свое уединение Григорий прерывал лишь для участия в богослужениях. Цель и смысл жизни он видел в приобщении Богу через принятие Святых Тайн — Тела и Крови Христовых и в общении с Богом в тишине умной молитвы. На Афон Палама вернулся в 1331 году, уже будучи в священном сане.
В странствиях Григорию Паламе сопутствовал молодой монах Григорий Акиндин. Он считал афонита своим учителем, но при этом необычайно дорожил собственным мнением. Оставив Афон, Акиндин искал себя в светской жизни — сначала служил учителем в богатых семьях, затем вошел в доверие византийской царицы Ирины и стал советником Константинопольского патриарха Иоанна. В Фессалониках Григорий Акиндин познакомился с монахом Варлаамом — профессором Константинопольского университета, разносторонним эрудитом и красноречивым оратором. Будучи греком, рожденным в итальянской провинции Калабрии, Варлаам одновременно принадлежал западной и восточной христианским культурам. Приняв постриг, он, в отличие от Паламы, монашескому уединению предпочёл карьеру при императорском дворе и стал видным дипломатом. Блестяще владея пером, писал статьи, которые неизменно становились предметом обсуждения в столичной интеллектуальной среде. Один из таких трактатов Григорий Акиндин поспешил доставить на Афон Григорию Паламе.
— Ты только почитай, авва, что пишет этот многомудрый человек, монах Варлаам! Он заявляет, что Бог непостижим, и потому любые суждения о Нём недоказуемы, что человеческая природа отделена от Бога, и никакое общение со Творцом невозможно.
— Не могу разделить твоего восторга, Григорий. В этих словах кроется опасность глубочайшего заблуждения. Господь, Непостижимый по сути, открывает себя в энергиях благодати — подобных нетварному свету, что видели апостолы в момент Преображения Христа на горе Фавор. Тут можно провести сравнение с людьми. Нам не дано познать сущность другого, но мы видим, слышим, обоняем и ощущаем друг друга. Никто не будет утверждать, что мы общаемся не с реальным человеком, а с его видом, звуком, запахом. Всё это его энергии, каждая из которых есть он сам. Также и со Творцом. Ни один исихаст, имеющий живой опыт богообщения, не согласится с тем, что он отделен от Господа непреодолимой стеной.
Григорий Палама адресовал Варлааму письмо с богословскими доводами о богопознании с точки зрения исихастов. Варлаам в ответ разразился обличительным трактатом. Так началась история многолетних споров, названных позднее паламитскими.
На Константинопольском Соборе 1341 года учение Варлаама было осуждено как ересь, а сам он предан анафеме. Гордый калабриец, принеся формальное раскаяние, вскоре уехал на родину, где принял католичество. Но в Православной церкви остались его последователи, одним из которых был Григорий Акиндин. Воспользовавшись своей влиятельностью в политических кругах, он добился отлучения Паламы от Церкви и заключения его в тюрьму. Лишь через три года, когда в Византии сменилась политическая коньюнктура, Григорий Палама был освобождён и возведён в сан архиепископа Солунского.
В 1351 году Влахернский Собор торжественно засвидетельствовал православность учения Григория Паламы о том, что Бог — Создатель, открытый своему творению и содействующий ему на пути спасения.
Не унывай, на вопросы отвечай
Поделиться
Пандемия коронавируса 2020 года принесла человечеству немало страданий. Но приметой этого тревожного времени стали не только статистические сводки заражений, но и рассказы о доброте, взаимовыручке и поддержке. Так, французский комический актёр Ноам Картозо во время карантина организовал весёлую викторину для своих пожилых соседей. Утешительное развлечение ежедневно транслировались в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В дни самоизоляции парижане установили традицию каждый вечер в восемь часов выходить на балконы, чтобы поаплодировать врачам, борющимся с коронавирусом. Не стали исключением и жители маленькой улочки Сен-Бернар, где проживает Наом Картозо. Участвуя в акции солидарности с медиками, актёр заметил, что его пожилые соседи день ото дня становятся всё грустнее. Молодой человек попытался ободрить приунывших — он включал музыку и приглашал всех потанцевать. Инициативу вежливо отклонили.
Комик не отступился от своей идеи поддержать людей. Он объявил конкурс на звание самого сообразительного во дворе, и на этот раз соседи откликнулись. Ноам задавал непростые вопросы, кто отвечал первым — получал баллы. Набравшим наибольшее количество очков доставались призы — туалетная бумага, которая на какое-то время попала в разряд дефицита, и вермишель как символ запасливости. С каждым днём участников викторины становилось всё больше. Форму конкурса пришлось менять по ходу — из индивидуального соревнование стало коллективным. Команды двух домов, стоящих друг напротив друга, увлечённо отвечали на вопросы Ноама Картозо.
Опыт показался соседям настолько увлекательным, что они решили им поделиться. Эрудиты создали блог в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где ежедневно выкладывали видеозапись своей интеллектуальной игры. Страница моментально собрала десятки тысяч подписчиков. Признаюсь, что я тоже подписалась. Мой французский не позволял в полной мере оценить искромётные шутки и оригинальные ответы участников викторины. Но то, что весёлая затея Ноама Картозо сплотила соседей и помогла прогнать уныние, понятно было и без слов.
Все выпуски программы Живут такие люди
Тишина. Наталия Лангаммер
Поделиться
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
Поделиться
Фото: PxHere
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
