Поделиться
Молодые годы Петра Полянского протекали радостно и безбедно. Сын священника из Воронежской губернии, он окончил Московскую духовную академию, получил научную степень кандидата богословия, преподавал греческий язык и Закон Божий в духовных училищах. Весёлый, открытый, великодушный характер Петра привлекал людей, у него было много искренних, преданных друзей. Будущий святитель вел целомудренную жизнь и не вступал в брак. Не спешил он принимать и монашеский постриг, считая себя недостойным, хотя этот шаг открывал перспективы стать епископом. Пётр Федорович встретил своё пятидесятилетие в светском звании статского советника и не помышлял о духовной стезе.
И все-таки архипастырский клобук увенчал голову Петра Полянского. В 1920 году, когда по России прошла кровавая волна гонений на Русскую православную церковь, Патриарх Тихон приступил к пятидесятивосьмилетнему Петру Федоровичу с предложением принять монашество, священный сан, а затем стать епископом. Предстоятель знал Полянского как человека глубоко образованного, боголюбивого и честного и надеялся на его помощь в управлении Церковью в непростой исторический момент. Патриаршая просьба прозвучала для Петра как призыв. После разговора со Святейшим он сказал своему брату, священнику Василию: «Как я могу отказаться? Если я откажусь, то буду предателем Церкви. А если соглашусь... Значит, подпишу смертный приговор самому себе»
Эти слова оказались пророческими. Через несколько дней после рукоположения в епископы святителя Петра (Полянского) арестовали и отправили в ссылку в Великий Устюг. Вернувшись из ссылки, владыка Пётр стал митрополитом Крутицким, викарием Московской епархии и ближайшим помощником патриарха Тихона. Незадолго до своей кончины в 1925 году Святейший оставил завещание, в котором назвал митрополита Петра одним из епископов, достойных стать Местоблюстителем патриаршего престола. А когда после похорон патриарха собрался архиерейский собор, то оказалась, что из всех кандидатов на эту высокую должность только Пётр (Полянский) находится на свободе.
Оказавшись во главе Церкви, митрополит Пётр пытался сделать всё для преодоления смуты, спровоцированной так называемыми обновленцами — членами раскольнического движения. Властям, заинтересованным в том, чтобы Церковь находилась в состоянии раскола, такой Местоблюститель был неугоден. 9 декабря 1925 года митрополита Петра (Полянского) арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности. Почти год его держали в одиночной камере, требуя подписать отказ от Местоблюстительства.
— Гражданин Полянский, почему вы настаиваете на том, чтобы оставаться во главе Церкви? В вас говорит честолюбие? Или, может быть, существует материальная заинтересованность в этой должности?
— Нет, лично для меня Местоблюстительство не представляет интереса, наоборот, оно держит меня в оковах гнёта. Но я обязан не уклоняться от исполнения воли патриарха Тихона, избравших меня архиереев, а также верующих, состоящих со мной в молитвенном общении.
— Тогда вы должны прислушиваться к мнению власти, и выстраивать церковную политику в соответствии с нашими пожеланиями.
— Едва ли такое сотрудничество возможно. Революция зиждется на братоубийстве, и Церковь Христова не может разделить это поприще.
За год в тюрьме митрополит Петр превратился в немощного старика, но не изменил своей позиции. Его приговорили к трём годам ссылки под Тобольском, а через несколько месяцев отправили в небольшой поселок за Полярным кругом. Срок ссылки продлевался несколько раз. В августе 1930 года Владыку вновь поместили в тюрьму, в одиночную камеру, без права свиданий и переписки. В течение шести лет митрополит Петр не общался ни с кем, кроме следователей и тюремных работников. Он не дышал свежим воздухом и не видел солнца, заболел цингой, астмой и был частично парализован. Всё это время власти добивались от святителя согласия на сотрудничество или отречения от должности местоблюстителя. Владыка был непреклонен. Его расстреляли в 1937 году, в возрасте семидесяти пяти лет.
Писатель Анатолий Краснов-Левитин, знавший митрополита Петра (Полянского) много лет, так отозвался о нём: «Это был человек настоящей русской складки, жизнерадостный и весёлый, сговорчивый и уступчивый. При этом он оказался самым непоколебимым и стойким иерархом из всех, которых имела русская церковь со времён патриарха Ермогена».
