Светлый вечер с Владимиром Легойдой

Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

Темы беседы:

• Запрет посещения храмов на Пасху;
• Сложность посещения священниками пациентов в больницах;
• Ограничение свободы перемещения во время пандемии;
• Нравственность и человеческое достоинство;
• Акция — поставить светильник на окно в Пасхальную ночь;
• Домашняя молитва в период карантина;
• Онлайн образование.

---

Ведущий: Константин Мацан

К. Мацан

- «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья, не могу сказать «в студии» Константин Мацан, просто с вами в этом разговоре эту программу мы, как и многие наши программы последние недели, пишем дистанционно, а не в студии светлого радио, но тем не менее все равно сегодня, как всегда по пятницам, мы беседуем с Владимиром Романовичем Легойдой, главой Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главным редактором журнала «Фома» и профессором МГИМО. Добрый вечер…

В. Легойда

- Добрый вечер

К. Мацан

- Владимир Романович, самая большая тема последних дней и текущей недели - это решение санитарных властей Москвы о закрытии доступа в храмы для прихожан. Службы продолжают совершаться, священники служат с хором и алтарниками, но никто, помимо тех, кто именно нужен для совершения богослужений, сегодня теперь уже возможности в храм прийти не имеет, эта мера объявлена до Пасхи включительно, до 19 апреля с возможным продлением. Вот какой здесь ваш первый комментарий может быть?

В. Легойда

- Ну, мой комментарий не может отличаться от того, который был дан священноначалием Московской епархии в Москве и в области, он, естественно, в данном случае связан с тем, что это предписание невозможно игнорировать при том понимании, что, конечно, это очень тяжело, это совершенно непривычно, это, как и многие другие ограничения последнего времени, вызывает у нас целую гамму чувств от такого удивления до резкого протеста, но в данном случае это, повторяю, предыдущие меры, которые были озвучены или принимались священноначалием, они связаны с тем, чтобы остановить распространение болезни и сделать все, чтобы как можно меньше людей заболели в настоящий период. Я единственное, что хотел бы сказать, что, с одной стороны, понимая вот эту тяжесть испытания, которая выпала сегодня нам, с другой стороны, я бы все-таки в очередной раз призвал относиться к этому не то, чтобы спокойно, спокойно, наверное, сложно, хотя надо стараться, но понимать, что вот это испытание, оно ни в какое сравнение не идет с тем, что пережили наши деды, прадеды на нашей земле сто лет назад, поэтому когда иногда вот люди, особенно протестуя против каких-то мер уже благословленных священноначалием, начинают сравнивать этот протест с действиями чуть ли не новомучеников – мне кажется, это натянутым и экранным, как справедливо написал один коллега: «сидя у компьютера, попивая кофе с печеньем на блюдечке» вообще очень смешно сравнивать себя с людьми, которым приставляли пистолет к виску и требовали отречься от Христа.

К. Мацан

- Ну вот есть среди тех, кто реагирует и, конечно, все реагируют и среди них есть те, кто скорее рассматривают это в такой личной духовной плоскости: есть ситуация, которую мы не можем переделать и значит, я должен делать выводы какие-то, адаптироваться к этим новым условиям, привыкать молиться дома, пусть даже через какое-то преодоление, через то, что непривычно смотреть службы на экране компьютера и не иметь возможности там быть, а кто-то скорее, в первую очередь акцентирует такую составляющую социологическую или даже общественно-политическую и видит в таком решении властей выражение некоего отношения к Церкви. Что вы об этой второй составляющей думаете?

В. Легойда

- Я думаю, что это большинстве своем натяжки, потому что в данном случае люди у власти точно также, как и все власти в любой стране, которую коснулся, как и вообще любые руководители, сталкиваются с этой ситуацией впервые, поэтому среди шагов и мер, которые предпринимаются, есть правильные и эффективные, есть с непонятным эффектом, есть, может быть, неверные и не очень эффективные, совершаются и ошибки, что мы видим, например, в Москве на днях, когда в среду, по-моему, образовались очереди огромные в некоторых станциях метро на вход, совершенно понятно, что это результат неверного просчета, неверной организации этого прохода и так далее. Поэтому я думаю, что власть сейчас сконцентрирована на решении задачи остановить вирус и я не сторонник конспирологических теорий, когда сразу тем или иным действиям приписывается антихристианские мотивы содержательно основные – это все, на мой взгляд, натяжки, речь идет о временном введении мер, которые, мы очень надеемся, что в какой-то там ближайшей, недалекой перспективе отменят, как только пройдет пик эпидемии. Значит ли это, что какие-то вещи, которые сегодня вводятся, связанные с контролем за человеком, не несут в себе потенциальной опасности – не значит, безусловно, несут, об этом говорят не только сегодня, об говорили до всяких эпидемий, что любая система контроля, вообще любая система сбора данных, включая покупки и прочее, которая все равно будет все больше развиваться в современном мире, она имеет и вторую оборотную сторону, этого никто не отменял.

К. Мацан

- Еще один аспект, конечно, такой, достаточно злободневный, но поскольку о нем сейчас действительно стали говорить, то я бы хотел с вами это обсудить: такие комментарии появились у разных публицистов, что вот, посмотрите, последние годы стало едва ли уже не общим местом замечать, что Церковь, по крайней мере, в стороне нашей (я имею ввиду, что мы сейчас не говорим про всю каноническую территорию Русской Православной Церкви) в России находится в режиме такого наибольшего благоприятствования и это в какой-то степени, в каком-то смысле невозможно отрицать, храмы открываются, храмы полны и так далее. И вот возникает ситуация, в которой, в Москве во всяком случае, одним решением властей, что называется, одним росчерком пера храмы закрываются, и для кого-то это повод сказать, что на самом деле посмотрите, достаточно одного решения, чтобы храмы закрылись и как можно в этой связи говорить о том, что сейчас уже набило оскомину, как выражение, но вот это вот сращение Церкви с государством. Что вы об этом думаете?

В. Легойда

- Конечно, тема, она такая, намного более сложная, чем обычно рисуют те, кто представляет это так, как вы сейчас представили, но да, определенная доля истины в этом есть, я имею ввиду, что, конечно, в ситуации, когда мы сейчас находимся в разных регионах по-разному, но в таком непростом диалоге с властью, в большинстве регионов все-таки, безусловно, конструктивном, но мы вполне можем говорить о том, что, конечно, все эти разговоры  о каком-то полном тотальном сращивании Церкви и государства, они беспочвенны и здесь еще один аспект интересный, который уже замечают аналитики и просто внимательные наблюдатели, что довольно забавно сейчас смотреть и вспоминать слова тех, кто говорил, что Церковь выступает против свобод, Церковь выступает против того, чтобы люди имели возможности и права всякие разные, потому что сегодня понятно, что в силу особых причин, но именно контролем занимается Церковь и государство, но в данном случае я боюсь, что у государства просто нет выхода, вопрос только, может быть, только в адекватности мер, в строгости, это надо анализировать, но, повторяю, мы впервые в такой ситуации, боюсь ,что здесь ошибки неизбежны, но что касается диалога с властью, то я здесь все-таки хотел бы чуть-чуть уточнить ваш тезис: храмы не закрыты по всей стране, то есть они вообще не закрыты в большинстве епархий, подавляющем большинстве, за исключением случаев, когда обнаруживается у духовенства заболевание, тогда просто санитарная служба на несколько дней закрывает на дезинфекцию храм, и эти случаи есть, и в Москве точно были такие случаи. А что касается ситуации в регионах, то она в плане того, как происходят богослужения, она во многом зависит от общей эпидемиологической ситуации, и я хочу еще обратить внимание наших уважаемых слушателей на один такой важный момент: предписание дает санитарный врач, то есть мы так обобщаем, говорим: «власти», но это санитарные власти, то есть государственная власть, муниципальная власть, власть на местах, она сегодня исходит из распоряжений санитарной власти и, скажем, в Москве эти предписания были напрямую направлены в Московскую епархию, в ряде регионов предписания, в том числе, регулирующие ситуацию в храмах сегодня были направлены губернаторам, губернатор раздает распоряжения, а предписания дает санитарный врач, потому что сегодня это та структура, которая определяет реальные риски и на основании предписаний санитарного врача в том или ином регионе губернатор обращается с просьбой в устной или в письменной форме. И мы констатируем, что во всех регионах, где имеет место нормальное взаимодействие человеческое, есть прямой контакт правящего архиерея и губернатора, все вопросы решаются в соответствии с эпидемиологической обстановкой и с максимальным тактом по отношению к верующим людям. Я за эти дни имел множество бесед и с нашими архиереями из епархий, и с губернаторами, и с вице-губернаторами, и мы в прямом диалоге находим точки соприкосновения, как правило, всегда.

К. Мацан

- Я вот как раз хотел об этом попросить вас сказать, если это возможно, о том, насколько со стороны Церкви было обсуждение решения о закрытии храмов санитарными властями, насколько это проговаривалось и мнение Церкви здесь учитывалось?

В. Легойда

- Что вы имеете ввиду: «проговаривалось?»

К. Мацан

- Было ли известно заранее, что ограничат в храмы доступы для прихожан священноначалию, вам и был ли на эту тему диалог до принятия решения?

В. Легойда

- Мы постоянно находимся в диалоге, но понятно, что в каком напряжении сегодня работают санитарные власти и понятно, что никто нам не докладывает заранее о том, когда какое-то решение будет принято и формулировки, что называется, нам не сообщаются. Но поскольку мы находимся в диалоге, то понимание движения и мер, которые могут приниматься и сроков - конечно, это у нас есть и это нормальная рабочая ситуация, рабочий диалог, когда мы понимаем, что происходит и чего можно ожидать и нам удается донести свою точку зрения.

К. Мацан

- Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Еще одна ситуация очень болезненная, едва ли не столь же болезненная, как ограничение доступа прихожан в храмы – это ограничение или даже кто-то говорит сейчас о невозможности священникам прийти в больницы к разным страждущим, болеющим, не только тем, у кого коронавирус, а вообще к людям в больнице, чтобы исповедовать и причастить тех, кто этого хочет, доступ тоже ограничен в связи с санитарной, эпидемиологической ситуацией, хотя священники, как об этом говорят в профильном отделе Синодальном по благотворительности и церковному служению, готовы надевать все средства защиты, соблюдать все меры предосторожности, выполнять все инструкции, и все равно по ситуации на текущий момент мы можем говорить о том, что в доступе им отказывается. Вот что может быть сделано, чтобы ситуация изменилась?

В. Легойда

- Я, во-первых, хотел бы принципиально эту ситуацию разделить, поскольку, когда мы говорим о том, что нам нужно просто некоторое время быть дома, помолиться дома и это действительно определенное испытание, но все-таки оно проходит в более-менее приемлемых и даже для многих в комфортных условиях. Когда мы говорим о долге священническом идти в дома к больным, идти в больницы к больным, идти в инфекционные блоки – это, конечно, уже подвиг, это точно также, как врачи и пациенты в данном случае, когда врачи призывают пациентов посидеть дома, чтобы, в том числе, и снизить нагрузки на больницы – это не требует какого-то большого подвига от пациентов, это требует просто некоей самодисциплины, терпения, понимания ситуации, а врачи, которые вынуждены быть на переднем крае, они не могут не общаться с больными людьми, не могут не входить в эти инфекционные блоки – это их врачебный долг, это разные ситуации и разная степень риска. Так вот, священники, которые готовы идти в больницы, я принципиально развел бы эти две ситуации, священники, движимые долгом своим, они, конечно, совершают подвиг, как совершали его всегда, священнослужители в эпоху разных эпидемий, во время чумы, во время, холеры, они ходили в эти чумные бараки и причащали больных, то сегодня, поскольку мы очень многое знаем о вирусе, о том, как он распространяется, я имею ввиду не Covid-19, о нем, может быть, не все известно, но в принципе сто лет назад медицина столько не знала, поэтому меры принимались адекватные знанию тому 100 лет назад, 150 или 90, а сегодня врачи поэтому и пытаются ограничить максимально контакт, в том числе, и для священников, но в данной ситуации, конечно, это фактически говорит о том, что священники не могут исполнить свой долг, который они обязаны исполнить, поэтому мы настойчиво пытаемся этот вопрос разрешить, находясь постоянно в контакте и с Министерством здравоохранения, и с другими ответственными за это решение. И, понимаете, ситуация, конечно, сложнее, чем то, как была описана сейчас нами, я несколько уточнений сделаю: во-первых, нам действительно сегодня ограничен доступ в больницы, причем не только в инфекционные в силу просто особого положения – это раз, но два - если, допустим, посещая людей в не инфекционных блоках действительно достаточно надеть специальную защиту, специальный костюм, то в инфекционном блоке ситуация иная: если человек входит в инфекционный блок, если он общается с Сovid инфицированными больными он фактически не может этот блок покидать или, точнее, крайней нежелательно, не то, что там не рекомендуется. Довольно жестко регламентирована, в том числе, и для врачей возможность их передвижения и, насколько мне известно, сегодня создаются условия проживания при больницах там, где это возможно, они фактически находятся все время на работе. Так вот, понимая эту ситуацию, в Московской епархии подготовлены священники, мы говорили о том, что это должны быть либо иеромонахи молодые, либо белые священники, но без несовершеннолетних детей, может быть, вдовые священники, понятно, что желательно с хорошим состоянием здоровья, которые готовы соблюдать все эти меры вплоть до того, чтобы остаться в больнице и продолжать там помогать врачам, окормляя людей, находящихся там, либо в каком-то помещении при больнице, которое сейчас в какую-то гостиницу переоборудовано, такие места есть. И вот сейчас ведутся переговоры о том, чтобы это решение было принято, есть надежда на то, что оно принято будет.

К. Мацан

- Вы упомянули в прошлой части нашей беседы тех публицистов, которые в связи с ограничением доступа в храм для прихожан поднимают тему прав и свобод граждан, вот один из таких публицистов – главный редактор радио «Вера» Илья Поздняков, я хотел бы к этой теме чуть подробнее обратиться и даже процитировать пост Ильи Александровича в телеграме, вот такой текст он небольшой написал: «Вы правда боялись, что Церковь наступает на права и свободы граждан? Теперь, после всего происшедшего, тому, кто вспомнит эту глупость можно будет долго, с любовью и всякой доброжелательностью смеяться в лицо. Именно в широкой церковной среде – а я нахожусь в разных тематических чатах, высказано самое решительное неприятие нарушения прав человека и ограничения его свободы и речь не только о закрытии храмов, а о понимании достоинства человека в целом. Подлинное христианство равно подлинная свобода в Церкви сформировалась и именно в Церкви сохраняется настоящее уважение к личности, все остальное сворачивается, как жухлый листок при первом теплом луче. Воскресший Христос, победив смерть, дал нам шанс на свободу от порока и право на человеческое достоинство, будем его беречь». Вот о чем пишет Илья Поздняков, и мне тут хотелось бы к этой теме обратиться, даже уже обсуждая не столько факт текущей ситуации и ограничения доступа в храмы для прихожан, а самого понимания Церкви и прав человека и человека в Церкви, ведь получается, что парадоксальным образом текущая ситуация эту тему поднимает и связывает воедино два понятия: веру, христианство, церковные, с одной стороны, а с другой стороны, права человека, которые обычно в таком широком едином контексте никак не связываются с религиозностью, получается, мы можем эту связь проследить?

В. Легойда

- С одной стороны, да, с другой, знаете, я бы все-таки, понимая ту озабоченность и разделяя отчасти то, о чем сказал Илья Александрович, хотел бы все-таки несколько сделать уточняющих таких комментариев: во-первых, как я уже говорил, мы все впервые оказались в подобной ситуации и в каком-то смысле ошибки неизбежны здесь – это, конечно, не отменяет того, что на них нужно указывать, пытаться от них отказаться, если мы видим, что были сделаны ошибки, но все-таки в данном случае хочу на это обратить внимание, это во-первых. Во-вторых, понятно, что ряд мер, которые предпринимает сегодня власть, они вызывают вопросы, причем, в том числе, и у других представителей власти, которые нередко ставят под сомнение конституционность или правовую обоснованность введения тех или иных мер, но я думаю, что соответствующая оценка, она, наверное, будет дана теми, кто компетентен такие оценки выносить, но я все-таки хотел бы подчеркнуть, что та свобода, о которой мы с вами говорим, о которой Илья Александрович написал – это подлинная свобода христианина, это свобода, которую нельзя забрать введением пропуска, нельзя забрать даже ограничением нахождения в храме, нельзя забрать даже поместив человека в тюрьму, что, мы знаем происходило сто лет назад и тем не менее люди оставались верными Христу и в лагере, в тяжелейших условиях, поэтому, конечно, здесь, мне кажется, понимая особенности нынешней ситуации и указывая на потенциальные риски, в первую очередь, все-таки для внешней свободы человека мы говорим о том, что этот контроль или возможность контроля – они ограничивают права и свободы человека, действительно, то есть то, что связано с внешней стороной, а свободу нашего сердца ограничить, кроме нас самих, никто не может.

К. Мацан

- Достоинство человека, сама эта категория, насколько эта категория, если угодно, христианская?

В. Легойда

- Хорошо вам известном документе «О достоинстве личности и правах человека», который в 2007 году был принят Архиерейским Собором Русской Православной Церкви много говорится об этой категории, мы не находим ее в таком прямом виде у отцов Церкви, но, безусловно, о том, что сегодня понимается под достоинством, говорили уже и тогда, поэтому, конечно, эта категория связана с образом и подобием Божиим в человеке и, естественно, Церковь сегодня очень много говорит о человеческом достоинстве, необходимости соблюдать человеческое достоинство, и я бы сказал так, что нам вообще чаще нужно вспоминать об этой категории, особенно, в том числе и нам, православным, когда мы общаемся друг с другом в социальных сетях, вот сегодня очень много я встречаю нарушений достоинства другого человека, презрения к достоинству другого человека в таких вот псевдо-благочестивых дискуссиях по поводу существующей ситуации.

К. Мацан

- Ну, уже совсем переходя в этой связи к такому аспекту, философско-апологетическому к такой, текущей повестке дня, хочу вас спросить: но вообще, а мы можем говорить о достоинстве человека, скажем так, в безрелигиозном контексте? Вот я в одной лекции по философии такую мысль у лектора слышал, что была эпоха, было время вообще на протяжении почти всей истории христианства, что человек свое достоинство черпал в том, что он – образ Божий: вот если Бог есть, значит, я есть Его образ и подобие, значит, я обладаю вот этим достоинством. Если убрать Бога из картины мира, то откуда человеку черпать идею представления о том, что у него есть какое-то достоинство, он чего-то достоин? С чем сопоставлять себя, от какого идеала это достоинство отсчитывать? Не получается ли так, что мы, живя в светском секулярном обществе, вообще уберем эту категорию достоинства, если вырываем ее из религиозного контекста, как некую пустоту, как некую оболочку без содержания?

В. Легойда

- И да, и нет, просто понимаете, как: мы пытаемся сейчас оперировать вот этими категориями, как будто можно лишить любую категорию культурно-исторического контекста, а этого сделать нельзя, совершенно понятно и справедливо говорит тот лектор, на которого вы сослались, что, в общем, истоки многих категорий, в том числе, и категории достоинства, они как раз-таки лежат в христианском понимании мира и человека и с этим довольно сложно спорить, поскольку вся культура современности, ну, если брать по крайней мере, европейскую культуру, американскую культуру, дальневосточную, да и всю мировую, она связана с мировыми религиями, если мы так, в целом возьмем и поэтому те категории, которыми мы оперируем сегодня, тот язык, на котором мы говорим и многое другое, все это, естественно, уходит корнями в мировые религии и в религиозные представления, даже если сегодня не питаются уже ими, даже если эти корни где-то уже пересохли или, может быть, была попытка их перерубить, но само дерево, оно выросло из вполне понятного семени, поэтому это, конечно, так. Не происходит ли выхолащивания этих категорий, если они не питаются религиозным смыслом – это вопрос, который мы с вами сейчас за оставшееся время точно не решим, в том числе, и потому, что есть разные точки зрения на это. Безусловно, человек с религиозными взглядами будет искать из того, что если вы лишаете некое понятие содержания, изначально ему присущего, то вы выхолащиваете саму точку зрения, может быть. Мы с вами как-то уже говорили, по-моему, о том, что возьмем давайте такую, например, категорию, как мораль человеческую, нравственные законы, нравственные правила, которых мы стараемся придерживаться, они с чем связаны – понятно, что для христианина они тоже связаны с его главными мировоззренческими установками, и я вот лично тоже считаю, что безрелигиозная мораль может быть только договорной, в ней нет какого-то собственного содержания, что я имею ввиду: что мы можем только договориться о неких правилах поведения, вот просто решить, что давайте мы будем вести себя так, а когда у этого поведения нет абсолютных оснований, каковыми являются религиозные как раз-таки установки, то тогда подвижность этих установок, она тягает очень большие показатели и это то, что мы наблюдаем как раз-таки в современном мире, это то, что, наверное подтверждает тезис, который прозвучал в вашем вопросе, если нет этого содержательного основания положительного религиозного абсолютного, то тогда понимание любых категорий, любых границ приобретает чрезвычайную подвижность: «а почему нельзя вот это делать? Да можно, давайте попробуем»! И здесь все, и пресловутые окна Овертона и так далее. То же самое можно говорить и о категории достоинства человеческого, то, что, может, религиозное сознание полагает несовместимым с достоинством человека, то в современном мире, религиозном мире, секулярном мире является общим местом и пространством для все новых и новых открытий со знаком «минус». Конечно, безусловно, так.

К. Мацан

- Вернемся к нашему разговору после небольшой паузы. Напомню, сегодня с нами и с вами, как всегда по пятницам, в «Светлом вечере» Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. У микрофона Константин Мацан. Не переключайтесь.

К. Мацан

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Я напомню, эту программу мы записываем не в студии светлого радио, а дистанционно, но, как всегда по пятницам, в этом часе «Светлого вечера» в эфире радио «Вера» разговор с Владимиром Романовичем Легойдой, главой Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главным редактором журнала «Фома» и профессором МГИМО. Давайте поговорим о хорошем, хотя мы до этого тоже о хорошем разговаривали, – о свете во тьме поговорим, об акции, которую журнал «Фома» предлагает совершить на Пасху, о свечах, которые предлагается всем, кто дома остается, в эту пасхальную ночь, в двенадцать, в полночь зажечь дома и поставить на окно в знак того, что хоть мы и не можем быть все вместе в своих храмах, мы все равно вместе в этом Празднике, мы со Христом, каждый в своей молитве, даже оставаясь дома. Владимир Романович, как эта идея акции пришла, кому, из чего это все выросло?

В. Легойда

- Знаете, я хотел бы сразу здесь поправить вас, как поправился уже «Фома», придумавший эту акцию, что давайте все-таки ставить лампады или другие, защищенные источники огня, потому что свеча все-таки вещь такая, пожароопасная, то здесь надо сохранять все требуемые правила. Вот вы знаете, я даже вам сейчас не отвечу на этот вопрос, просто мне мои друзья, коллеги из «Фомы» прислали уже эту готовую идею, я сказал, что, конечно, горячо ее поддерживаю, ну вот ребята придумали, вы же знаете, они там талантливые все, поэтому такая возникла идея, по-моему, очень хорошая. Мне немножко грустно видеть, как кто-то пытается на этой теме начинать какие-то совершенно ненужные сейчас споры: «вот, что это за эрзац замена литургии и прочее?» Об этом, конечно же, речь не идет, у меня даже когда одна коллега-журналист спросила, сказала: «вот такой вот флешмоб, который нас объединит в Пасху», я вынужден был ее поправить, что в Пасху нас, как и вне Пасхи объединяет Христос, никакой флешмоб нас объединить не может, так как это делает Спаситель, но идея сама, по-моему, очень красивая, по-моему, правильная, она способна помочь людям, как-то эмоционально их поддержать, главное, повторю: с соблюдением правил пожарной безопасности.

К. Мацан

- Это всенепременно. Но вот те комментарии, которые вас неприятно удивили, как вам кажется, они из чего вырастают: из непонимания, из желания любую тему проблематизировать, из неготовности, если угодно, смириться с тем, что невозможно быть в храме в этот день и такая какая-то раздражительность выплескивается вокруг на все, что можно?

В. Легойда

- Они вырастают, мне кажется, из того, что человек, оставшийся дома, призванный священноначалием и патриархом к молитве, к сугубой молитве, вместо того, чтобы последовать благословению священноначалия открыть молитвослов и почитать там акафисты, и постараться помолиться, он вместо этого с таким, как ему кажется, благочестивым чувством негодования заходит в социальные сети и с утра до вечера проводит свое время вне молитвы, вот отсюда и вырастают все эти вещи.

К. Мацан

- Вы сказали сейчас о призыве и благословении священноначалия оставаться дома – это же тоже, видимо, каким-то образом связано с текущей реакцией на ограничения в храмы доступа для прихожан, ведь если логически рассуждать, тот, кто и так был готов и откликался на это благословение оставаться дома, тот, кто и так оставался дома, особой перемены по идее сейчас не замечает, даже когда храмы уже по решению властей закрыты для прихожан, так получается?

В. Легойда

- Ну да, думаю, что да.

К. Мацан

- А вот вам лично насколько тяжело дается пребывание дома вот именно в том аспекте, о котором мы сейчас говорим: домашнего сосредоточения, уделению времени именно внутреннему духовному деланию, а не домашним заботам или рабочим вопросам, получается?

В. Легойда

- Вы знаете, у меня плохо получается, это особенность просто работы, потому что дистанционная работа, я думаю, это также, как и у многих, также, как и у вас, наверное, она как-то вот совсем лишает времени. Было такое представление, отчасти даже надежда, что время дома можно будет провести, больше уделяя его книгам, детям и прочее, но как-то пока совсем не получается, к сожалению, потому что день проходит, день представляет такое сплошное совещание-интервью-мониторинг происходящего, который прерывается какими-то отдельными телефонными звонками рабочими и прочее, поэтому, к сожалению, не очень хорошо получается сосредоточиться на внутренней жизни, пока так.

К. Мацан

- А у вас был уже опыт во время домашнего режима пребывания в домашнем режиме участия в богослужении через трансляцию?

В. Легойда

- Нет, у меня не было, хотя это совсем не показательно, я знаю, что многие смотрят. Здесь я хотел бы сказать, что при всем том, что мы по понятным причинам широко поддерживаем возможность различных трансляций, возможность для людей свой родной храм посмотреть, но мне кажется, что это ведь совершенно не обязательно человеку и, может быть, кому-то это не очень удобно - стоять молиться где-то в районе телевизора или компьютера, это совершенно не обязательно. Тому, кому это помогает – очень хорошо, можно смотреть трансляцию, стараться молиться, глядя на то, что происходит сейчас в твоем родном храме или каком-то другом храме, если кому-то это, наоборот, мешает, то спокойно совершенно можно молиться перед иконами, как мы всегда это делаем. Я думаю, что здесь точно нет какого-то обязательного универсального правила для молитвы.

К. Мацан

- У вас же продолжаются, надо полагать, дистанционные занятия со студентами. Вот мы с вами уже в течение двух недель обсуждаем эту тему онлайн образования, вы каждый раз делитесь какими-то новыми впечатлениями, потому что ситуация развивается и возникает какая-то привычка первая, какие-то новые грани возникают. Вот что для вас сейчас за эту прошедшую неделю, что вы для себя еще нового открыли в вопросах онлайн образования?

В. Легойда

- Вы знаете, хотя мы меряем время, понятно, неделями, но учебное время меряется же проведенными занятиями, я просто за это время прочел четыре лекции и провел четыре семинара, это не так много все-таки, чтобы говорить о каких-то качественных или серьезных изменениях от одного занятия к другому, тем более, что мы с вами еженедельно общаемся, с момента нашего прошлого общения прошла только неделя, то есть я провел еще одно занятие, буквально в среду минувшую. Никаких каких-то особых перемен я не вижу, кроме того, что подтверждается, пожалуй, тезис о том, что для таких, собранных студентов и ответственных нахождение на карантине не является препятствием для того, чтобы вовремя включить компьютер и послушать лекцию или вовремя выполнить домашнее задание, а для студентов менее ответственных и больше любящих находиться в объятиях Морфея, либо проводить свое время вне выполнения домашнего задания карантин является дополнительным расслабляющим стимулом.

К. Мацан

- Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Мы продолжаем наш разговор и хочу еще остановиться на теме образования: в среду в эфире радио «Вера» вышла программа «Светлый вечер», в рамках которой мы подготовили небольшой десятиминутный телефонный комментарий Елены Владимировны Брызгалиной – это философ, заведующая кафедрой философии образования МГУ, и мы как раз с ней говорили о том, на какие болевые точки вообще в современной системе образования указала ситуация пандемии, какие процессы ускорились, какие, наоборот, темы выявились, которым нужно внимание уделять, и она сказала такую вещь, которая мне кажется очень важной и которую мы тоже в своих беседах время от времени и в наших с вами беседах поднимали и поднимаем – это тема о самом смысле образования, о целях образования в таком глубинном смысле. Она говорила о том, что если образование – это обучение плюс воспитание, то с обучением в рамках онлайн системы онлайн уроков в принципе происходят какие-то не самые плохие вещи, разные инструменты появляются, и это естественный процесс, то вот с воспитанием возникает проблема, потому что все-таки для того, чтобы какие-то знания о мире, мировоззренческие вещи, более касающиеся цельного понимания жизни передавались, нужен личный контакт с преподавателем, с учителем, с лектором и здесь важную роль играют невербальные средства передачи знаний, эмоции, просто личность преподавателя, то, как он со студентами входит в резонанс, вот все это оказалось ограниченным, по мысли нашего собеседника в ситуации онлайн лекций, и это обнажило еще раз вопрос: а что такое образование – все-таки просто передача компетенций, необходимых для выживания, каких-то просто знаний, навыков о том, как в мире ориентироваться или это создание гуманитарной личности, личности, которая оценивает жизнь, мир? И, это было сказано в нашей беседе небольшой – задаем себе вопрос: а зачем я живу, о смысле жизни. Вот вы чувствуете какое-то напряжение по этой линии для себя?

В. Легойда

- Вы знаете, повторю, что у меня было четыре лекции, четыре семинара, у меня недостаточно много материала, чтобы делать такие обобщения серьезные, я скорее склонен согласиться с тем, о чем говорила коллега. Думаю, что это зависит очень сильно от возраста обучаемых и также от личности преподавателя, как всегда вообще в любой, и не дистанционной системе тоже, при любом контакте с учениками и студентами многое зависит от их возраста и от преподавателя, здесь в этом смысле, я думаю, принципиально ничего не меняется, становится ли сложнее – ну, пожалуй, ну есть какие-то вещи, поскольку все-таки особенно на семинарах, сейчас позволяет эта система, мы друг друга видим, то какие-то вещи, о которых вы говорили, они все равно работают, пусть не так, нет какого-то ощущения полного присутствия, но все равно, поскольку, действительно, преподаватель учит всем, в том числе, и внешним видом, это все так или иначе отпечатывается, вот я, например, как читал лекции в галстуке, так и читаю, я не надеваю костюм дома, но рубашку и галстук, при том, что понятно, что вроде как домашняя атмосфера, она предполагает, может быть, и домашний внешний вид - это видно, кстати, и по многим журналистам, которые сегодня из дома ведут свои передачи, на федеральных каналах, например, но мне кажется, что здесь вполне можно соблюдать, в том числе, и дресс-код, он помогает сохранить вот эту атмосферу образования, которая была и в оффлайне, с позволения сказать, если, конечно, только там какая-нибудь футболка не была частью твоего преподавательского имиджа.

К. Мацан

- То есть вы согласны с теми психологами, чьи комментарии сейчас очень активно распространились в социальных сетях, когда ввели домашний режим, комментарии, которые предлагают, если работаешь дома, одеваться, как на работу, потому что это дисциплинирует, и кто-то сомневается и говорит: «наш мозг вообще-то умный, он понимает, где я, дома или на работе», а психолог говорит: «нет, наш мозг как раз реагирует на внешние условия, если вы оденетесь дома так, как если бы вы шли в офис, то вам будет проще работать, эффективнее, и вы соберетесь, и ваш мозг тоже будет воспринимать всю ситуацию, как рабочую вокруг» – то есть вы это на себе как-то подтверждаете?

В. Легойда

- Знаете, я, - да простит меня дорогой и любимый Александр Ткаченко, так спокойно и иногда с некоторой настороженностью отношусь к психологам, хотя с уважением, безусловно, - я не настолько знаю, не занимался изучением мозга, чтобы решительно сказать сейчас о том, на что он реагирует, я, скорее, говорю о том, что идет из некоего внутреннего чувства, что помогает самому собраться и просто что мне в принципе кажется верным, это даже не вопрос моего ощущения, а это вопрос того, что мне кажется принципиально важным для преподавателя, то, как он должен выглядеть для студентов, не для себя, может быть, даже, хотя это все взаимосвязано, вот студенты знают, что я на лекции прихожу в костюме, в галстуке, вот я и сейчас в галстуке читаю им лекции, мне кажется, что это вполне себе правильно, по крайней мере, в моем случае.

К. Мацан

- Подходит к концу неделя Страстная седмица, быть может, самая главная неделя-седмица в году в церковном календаре, с совершенно удивительными, ни на что не похожими службами: Тайная Вечеря в четверг и литургия в день, в который Христос установил Таинство Евхаристии, Страстные Евангелия в четверг вечером, в пятницу Вынос Плащаницы и Погребение Плащаницы – службы, на которых мы привыкли быть в храме и которые в этом году вынужденно проводим вне храма, наблюдая ретрансляцию или просто молясь внутренне, но вот наступает суббота, суббота покоя, за ней Воскресение. С каким сердцем вы завершаете эту неделю, во всех смыслах необычную и подходите к приближающемуся Воскресению Христову?

В. Легойда

- Вы знаете, я, к сожалению, не уверен, что в достаточной степени правильно способен чувствовать свое сердце и все, что там происходит. К сожалению, вынужден сказать, может быть, вместо каких-то правильных и красивых слов о том, что я с большой суетой подхожу к этому величайшему Празднику, но я очень надеюсь, что, как всегда было и в моей жизни, и в жизни всех нас - мы будем настигнуты этой радостью, великой радостью Воскресения Христова, и она сможет все наши болячки исцелить и все наши кривизны исправить, вот на этом, собственно, и стои́т наша вера, как мне кажется.

К. Мацан

- Спасибо огромное за эту беседу. Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Я напомню, эту программу мы записывали не в студии светлого радио, а дистанционно, как и многое сегодня происходит дистанционно, но это все равно был «Светлый вечер», мы остаемся с вами на радио «Вера», слушайте нас и в дальнейшем. Давайте не унывать – Пасха будет. До свидания.

В. Легойда

- Всего доброго.