Светлый вечер с Владимиром Легойдой (17.02.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с Владимиром Легойдой (17.02.2017)

* Поделиться

Гость программы - Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

Темы беседы:
1. Неделя о Страшном Суде - что это такое?
2. Служение ближним, дела милосердия;
3. Сретение и день православной молодежи;
4. Новый проект радио "Вера" - "Вопросы Веры и Фомы".

 

 


К.Мацан

«Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья. В студии Константин Мацан. Сегодня пятница и значит, как обычно в этом часе «Светлого вечера» с нами Владимир Романович Легойда – глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО. Добрый вечер, Владимир Романович!

В.Легойда

Добрый вечер!

Наше досье

Владимир Легойда. Родился в Кустанае в 1973 году. Окончил МГИМО, стажировался в Соединенных Штатах, кандидат политических наук, профессор МГИМО. Некоторое время возглавлял кафедру международной журналистики. Оставил эту должность после назначения на пост председателя Синодального информационного отдела Московского Патриархата. С 1996 года Владимир Легойда — главный редактор журнала «Фома», он также входит в состав различных государственных и церковных органов. Таких как Президентский Совет по правам человека, общественный совет при Минюсте, Патриарший совет по культуре, Высший церковный совет. С декабря 2015 года Владимир Легойда является председателем Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

К.Мацан

Давайте начнем с радостной темы, поговорим о приятном, о Страшном суде.

В.Легойда

Давайте, что может быть приятнее?

К.Мацан

Да, в ближайшее воскресенье в церкви будет посвящено этой теме, будет звучать эта причта Христа, этот отрывок из Евангелия, об этом уже сегодня в эфире радио «Вера» многое прозвучало, и в предыдущем часе, будет еще звучать, потому что тема важная, тема, с которой Церковь нас готовит к Великому посту. Мне при этом всегда кажется, что тема очень такая обросшая стереотипами. Страшный суд, сразу какие-то художественные полотна, ужасы, слово «страх», «боязнь». Но едва ли, наверное, с христианской точки зрения, Бог хочет, чтобы мы боялись и пребывали в состоянии страха. Так вот, Страшный суд – это о чем?

В.Легойда

Такая простая категория человеческого хотения вообще к Господу неприменима, если так всерьез к этому относиться. Но при этом, я бы конечно не лишал здесь это прилагательное такого своего значения прямого, потому что конечно Страшный суд указывает на некое, тем более в сочетании со словом «суд» на то, что это не приятная прогулка по Темзе, или по Волге, а это конечно определенная ситуация уже невозвратности, это некая финальная точка и если у нас до момента этого наступления у живущих и у уже ушедших в мир иной по молитвам тех, кто за них молится есть еще возможность что-то откорректировать, то прямое указание на это, здесь его конечно тоже, мне кажется, нельзя сбрасывать со счетов. Другое дело, что, как также эта мысль присутствует и у святых отцов, и вообще в христианском богословии, она заключается в том, что конечно христианин в каком-то смысле не может не ожидать этой встречи, потому что это такая встреча. В логике богословия – это встреча с Богом и поэтому конечно это как-то странно, если христианин не будет хотеть этой встречи, понимая при этом ее сложности. Потому что в принципе встреча с Богом не может быть такой уж слишком простой. Хотя опять же, при этом нужно понимать, что Господь действительно желая человеку счастья, или блаженства, если говорить церковнославянским языком, Он естественно подразумевает, что в наших таких простых человеческих земных категориях – это пожелание человеку счастья, того, что мы нередко называем счастьем.

К.Мацан

Но мы же часто говорим о встрече с Богом не только на суде грядущем, мы говорим о том, что встреча с Богом – это то, с чего начинается вера, вообще начинаются отношения с Богом. Как две встречи эти сочетаются?

В.Легойда

Вы знаете, это не бесспорно, что начинается отношение со встречи, хотя, я бы так сказал, что со встречи, которая может быть очень разной, может быть даже, как говорят в вооруженных силах: «Отставить». Может быть и со встречи, но встреча может быть очень разная, потому что мы с Вами помним, что также эта мысль святоотеческая, что человек в своем восхождении, вот эта идея лествицы, движения к Богу, она также подразумевает нередко и прохождение определенных ступеней, и эти ступени очевидно идут снизу-вверх не только в метафорическом смысле, а и сутево. Это отношения раба, отношения наемника и отношения сына. То есть вполне, если угодно, естественно и нормально, когда человек на пути к Богу в отношениях с Богом, во встречах с Богом, он проходит эти стадии. Что такое отношения раба? Понятно, что это и страх, и я думаю, здесь тоже не стоит совершенно это сбрасывать. Тем более, это ведь знаете, как, это можно рассматривать по-разному и применительно к человеку, применительно к эпохам, к культурам. Это нам позволяет, мне кажется, по-разному здесь рассматривать и применять эту лествицу. Отношения наемника – это надежда на награду, а отношения сына – это уже любовь, это ответная любовь. Любовь сына, как ответная любовь отца, или как взаимная, взаимность с любовью отца. Поэтому тоже я бы, так сказать сильно в другую сторону маятник не отправлял, все эти мысли содержатся в христианской культуре, в христианском богословии. Равно как, кстати сказать, и страшные картины, с которых Вы начали, говоря о том, что они часто возникают, видимо подразумевая, что к ним все не сводится. К ним все не сводится, но они не исключаются из христианского мировидения, из понимания этого всего. При том, что это ведь не только картины, это ведь еще и иконы, которые тоже указывают на эту составляющую этой встречи, страшную, скажем так. В таком, в экзистенциальном смысле, не в смысле испуга какого-то.

К.Мацан

А поясните, что Вы имеете в виду тогда?

В.Легойда

А я с этого начал – это невозвратность, это не может быть не страшно, потому что мы с Вами понимаем человеческую слабость и понимаем нашу греховность, но мы также знаем, что Господь дает нам… ну как часто говорится, что не думай, что Господь медлит, Он просто по милосердию Своему дает человеку еще шанс, а Страшный суд – это точка, после которой шанса больше нет, то есть после этого времени больше не будет, как говорит Апокалипсис, все – мы переходим в новое состояние, в новое отношение, поэтому конечно страшно.

К.Мацан

А вот такой вопрос, часто опять-таки в массовой культуре Страшный суд и связанная с ним тема конца света предстают некоей точкой в хронологии времени, вот до какого-то времени история будет развиваться, сколько-то ей отпущено, а потом будет финал. И вот все гадают, ну не все, а те, кто над этой темой как-то размышляют, и художники, и просто люди, а вот наступают они уже, или еще нет и когда. Все-таки, мы в праве говорить о Страшном суде, как о такой именно хронологической точке в земном летоисчислении, времяисчислении?

В.Легойда

Если я правильно понимаю вопрос, и правильно понимаю ответ, то здесь конечно несколько вещей нужно отметить. Во-первых, мы конечно касаемся области тайны и области того, что мы не можем знать наверное, но можем предполагать, исходя из того, что на эту тему писали, говорили, как размышляли на эту тему до нас. Общая логика естественно исходит из того, что у земной истории есть окончание, исходя из той фразы, которую я уже сказал, что времени больше не будет, из того, что конечно в символическом и метафорическом плане нам описывает Книга откровения, можно сделать предположения, насколько я понимаю, которое и делается обычно, что это некое новое качественное состояние: «Увидел я новое небо, новую землю», - говорит автор Откровения и это конечно можно и нередко трактуется именно как прекращение пространственно-временных отношений и текущих, и мы часто указываем на то, что у земной истории было начало… не просто у земной истории, а у пространства времени, то есть было начало и есть длительность, и есть окончание. И это важно, потому что любой процесс, имеющий окончание, он предполагает определенный смысл, равно как и не имеющий окончания в каком-то плане обессмысленен. Соответственно это естественно воскресение мертвых и жизнь будущего века, которую мы чаем, ожидаем и как мы об этом говорим в Символе веры, предполагает естественно качественно иное состояние. Потому нам и говорится по каким-то отдельным вещам, которые мы можем знать из Священного Писания, из Предания, что в Царствии Небесном не женятся, не выходят замуж и так далее. То есть все это указывает на некий принципиально иное бытие. Поэтому, ну, повторяю, это область таинственного, которое очень сложно себе представить, поскольку, когда мы переходим в другое состояние, как мы можем, не переходя в него… Даже апостол Павел об этом говорит очень осторожно: «знаю одного человека, который (не знаю, в теле, или вне тела), был восхищен», - и так далее.

К.Мацан

Имеет в виду себя.

В.Легойда

Традиционно считается, да, что имеет в виду себя. Поэтому здесь конечно это… я могу лишь сказать, мы так апофатически, то есть отрицательно можем говорить о том, что конечно, как замечательно когда-то сказал Юрий Павлович Вяземский, что представление о Рае, как о таком нудном скучном коммунизме, оно конечно далеко от богословских прозрений святых отцов и христианского видения жизни будущего века. И если говорить серьезно, то вопрос очень простой и одновременно самый сложный – все равно, и я в общем… по-моему, никто пока не доказал обратного и один из, если хотите, из самых сложных, а может быть самый сложный и самый важный вопрос – это вопрос о смерти, это вопрос, который все равно ставит тебя в тупик, заставляет тебя думать, заставляет тебя принять какие-то принципиально важные решения – что такое смерть… Причем он же решается человеком в каком-то смысле постоянно, потому что ты его решаешь в интеллектуальном плане, ты его решаешь на уровне того, насколько ты действительно прочувствовал, прожил и так далее. Но этот самый вопрос и его решение, оно все равно все определяет из того, что можно определить рационально. Потому что человек конечно во многом иррационально решает для себя главные вопросы. Но иррационально, не в смысле под влиянием какого-то чувства, или еще чего-то, но понимаете, мне всегда казалось чрезвычайно важным это описание выбора веры, послами князя Владимира. Они же не сказали, даже если мою логику попытаться здесь применить, они же не сказали: «Мы зашли в храм святой Софии и поняли, что здесь правильно решается вопрос о смерти». Они сказали, что мы зашли и не могли понять – мы на небе, или на земле. То есть человек получает то, что один американский ученый назвал религиозным опытом. Он написал целую книжку «Многообразие религиозного опыта», где, в общем, доказывал принципиально главную мысль одну о том, что есть нечто в жизни человека, что называется религиозным опытом и оно не сводимо ни к какому другому опыту – это специфический совершенно опыт. Вот с чем он связан этот опыт? Он связан с решением самых главных вопросов. Потому что театралами являются не все, учеными не все, спортсменами не все, а вот этот вопрос, который человек традиционно решает в религии, или как бы в анти… то есть в принятии какой-то религии, или в отрицании любой религии, этот вопрос решает, так или иначе, каждый. Потому что каждый человек в любом случае… конечно можно за одним моим другом делить все человечество на тех, кто читал «Братьев Карамазовых» и тех, кто не читал, теоретически – это возможно, практически – не имеет какого-то практического значения. А вот то, что имеет практическое значение – это две большие категории – люди, которые религиозно для себя отвечают на этот главный вопрос, и вне религиозно. Ну, есть еще категория агностиков, тоже такие люди есть, но любим мы их не за это. Соответственно это все практические вещи, это все не оторвано. Причем, знаете как, ведь человек может этого не осознавать даже, но вся его жизнь связана с ответом на этот вопрос, с попыткой ответа на этот вопрос, вся его жизнь будет определяться тем, как он ответил и как он живет с этим ответом, то есть, считает ли он… потому что этот человек может ответить: «Да, есть, да, буду», - а у него не получается, а он с собой борется, а побороться не может и так далее. Миллионы разных вариантов, это же все не сужает богатство и многообразие мира людей, но оно все равно определяет. Это вещи фундаментальнейшие.

К.Мацан

Смотрите, к вопросу об ответах, Вы уже сегодня сказали, что ответ христианства – это крест, по-другому не бывает. Я думаю, это в свою очередь ставит нас перед вопросом, на который можно всю жизнь искать ответ и никогда до конца одного верного единственного не найти, но каждый раз пополнять эти ответы – а почему крест, почему Христос именно такой путь избрал, прийти на землю, страдать так чудовищно, как только можно было в тот момент пострадать и таким образом спасти человека?

В.Легойда

Ну это вопрос, на который можно ответить и нельзя. То есть, можно на эту тему рассуждать и рассуждать в зависимости от силы таланта, в большей, или меньшей степени интересно и содержательно, но мы все равно до конца не ответим. Но именно потому, что не ответим, именно потому, что этот ответ, все-таки, как бы ни пытались некоторые ученые, исследователи, специалисты проводить где-то в чем-то может быть оправданные параллели христианства с другими религиями, но именно потому, что этот ответ уникальный, именно поэтому его окончательно нельзя объяснить. Мне кажется так, если кратко. Понимаете, потому что когда человек себе рисовал богов, придумывал, он себе их рисовал львами, змеями, тиграми, океанами, солнцем, а Господь взял и пришел, родился человечком – маленьким, беспомощным. А потом взял и спас этот мир и ничто не смогло Ему помешать.

К.Мацан

Мы заговорили об этом аргументе, о том, что объясняется жертва Спасителя тем, что Бог так захотел, я кстати сейчас думаю об этом и мне кажется, что это только про то, что нам не дано до конца понять это. В слове «захотел» читается такое волевое решение Бога, если мы в принципе Богу доверяем, то это то, что Он решил так и мы это принимаем не негативно, не то, что по-другому мы не понимаем, а мы принимаем это, как позитивную аргументацию. То, что это и есть так и это меняет аргумент.

В.Легойда

Я не знаю, я немножко это по-другому вижу, потому что мне кажется, что когда мы оперируем, а мы конечно вынуждены этим оперировать, но мы все равно, понимаете, в голове, что рисуется, что может у некоторых наших слушателей возникнуть после вот этого нашего разговора – ага, понятно, есть человек, а есть такой вот супер человек, причем у нас же культура, особенно современная, американская, она полна этим Суперменом, всякие муравьи, пауки, кто угодно. И вот просто действительно, и там интеллект искусственный, который в миллион раз быстрее и просто мы как ни напрягаемся, не можем понять, но это все равно, условно говоря, исходит из просто разного качества одного вида существ что ли. А здесь мы должны понять, что Господь другой. И поэтому даже на самом деле фраза «так захотел», она к Богу неприменима. Мы ее используем, потому что мы не можем по-другому сказать, что у Бога нет в человеческом смысле желаний. И условно говоря, нельзя думать, что Он подумал, что все равно эти дураки не поймут, не объясню. Нет, это просто… тут надо принципиально с этим согласиться и тогда, мне кажется, это немножко по-другому ты начинаешь переживать. Потому что, когда остается это понимание того, что кто-то просто такой совсем такой похожий на тебя, или ты похожий на кого-то, просто он сильнее, умнее, опытнее и так далее – это не то. Это важно понимать – это не то. Потому что в этой парадигме нет оправданий и объяснений.

 

К.Мацан

Владимир Легойда – глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ сегодня, как всегда по пятницам, проводит с нами этот час «Светлого вечера», продолжаю тему Страшного суда, еще недолго, я бы вот еще к какому аспекту хотел бы обратиться. В церкви будет звучать притча Христова из 25 главы Евангелия от Матфея, которая собственно говоря описывает это понимание Страшного суда, что одних Господь поставит по правую руку, других по левую и будет спрашивать, как многие тоже толкователи и святые говорят, собственно об одном – был ли ты милосердным, помогал ли ты другим, накормил ли голодного, одел ли раздетого, пришел ли к тому, кто в темнице и так далее. То есть, даже существует такое некое более обостренное толкование, что тебя не спросят, как ты верил, сколько раз ты ходил в церковь, тебя спросят был ли ты добрым, человечным и милосердным. И отсюда в принципе один шаг до того, чтобы решить, что верить и вообще быть верующим – это и есть быть хорошим человеком, собственно к этому все ваше христианство, ваше христианство и сводится. Вот такая обостренная, даже несколько скептическая позиция может возникнуть, что Вы об этом думаете?

В.Легойда

Я вот на что хотел бы обратить внимание, во-первых, я конечно должен сказать, что невозможно дать даже в оставшееся время наше с Вами какое-то исчерпывающее толкование этому моменту и действительно много всего на эту тему написано, и много размышлений, образов, интерпретаций, если угодно. Но что я хотел бы подчеркнуть, почему милосердие в этом и других моментах. Вообще здесь уникальная такая вещь, Христос Себя отождествляет, единственный раз в Евангелиях, вот с людьми, которые нуждаются в помощи. Как раз когда Он говорит ученикам, что Я алкал и вы дали Мне есть, Я жаждал и вы дали Мне пить, и когда у Него спрашивают: «Господи, когда мы это сделали?» - и Он говорит, что если вы сделали это одному из малых сих, значит вы сделали это Мне. Что здесь важного – Христос напрямую единственный раз, с единственной группой людей, если можно так сказать, Себя отождествляет. То есть помощь этим людям является помощью Самому Спасителю, так Он Сам сказал. А второй момент, который из этого следует, на мой взгляд, это то, что служение милосердия, милосердие, то, что чуть более канцелярским языком называется социальным служением, есть для христиан прямая заповедь религиозная – это осуществление религиозной заповеди. Поэтому здесь это не вполне, понимаете, не вполне даже такая нравственная максима в каком-то смысле, потому что в нравственном плане тут очень много возникает нюансов – кому помогать, когда помогать, как помогать с рассуждениями и так далее. Это все тоже не запрещено христианину, это рассуждение и прочее-прочее, но это немножко уже, мне кажется, другая история. И я думаю, что это конечно… важно понять, что это наполнено религиозным смыслом, потому что это не рассматривается только, как помощь человеку, который рядом с тобой и которому тяжело. Именно в силу этого прямого отождествления Христом Себя с такими людьми. Поэтому – это больше, чем некая поведенческая заповедь в нравственном плане, вот, раз вы хорошие христиане, хорошие люди, вы должны помогать тем, кому тяжело. Ну а насчет того, что к этому сводится, так в том то и дело, что не сводится к поведению, потому… во-первых, потому что в Евангелии есть другие места, где много говорится, но именно потому, что христианин, в отличие от не христианина в этом случае, он призван увидеть в том, кому ты помогаешь, Христа. И без этого христианское милосердие невозможно объяснить и зачастую невозможно понять. может быть кто-то не согласится, но я бы даже сказал, что и высоты этого христианского милосердия, они тоже недостижимы для человека вне христианской системы координат, потому что именно христианство давало нам и дает, продолжает давать эти моменты действительно уникального служения человека другим людям.

К.Мацан

Вы такую фразу произнесли, что эта максима о делах милосердия – это не просто нравственная максима, а религиозная. Могли бы Вы чуть подробнее эту разницу провести, или как-то на эту тему…

В.Легойда

В нравственном плане, допустим, в безрелигиозном сознании, условно говоря, хорошая мама воспитывает своих детей хорошо и она им говорит: «Детки, надо помогать тем, кому плохо. Если вы видите бабушку, ее надо перевести через дорогу, если вы видите человека, то по возможности надо постараться…» Но ты понимаешь, что есть человек и есть другой человек, ты должен ему помогать. Ну, почему – почему-то ты ему должен помогать, как-то это объясняется, тут много-много разных может быть вариантов. Христианство, в чем религиозная, а не просто нравственная составляющая, в том, что это Христос, перед тобой Христос, которому ты должен помочь в силу твоей веры, в силу этих отношений человека с Богом. То есть эта мотивация, которая христианину предлагается, она не является просто поведенческой, то есть нравственной, она не является… она не находится в плоскости нравственности, она мотивирована глубинным религиозным смыслом, что Сам Христос заповедовал милосердие, как помощь самому себе, скажем так, отождествляя. Так я предложил бы подумать.

К.Мацан

Спасибо, Вы сами по касательной затронули тему воспитания детей, и я хотел бы сейчас тоже к ней обратиться. Была такая новость в один из последних дней, а конкретно на Сретение, читаю заголовок Интерфакса: «Патриарх Кирилл предостерегает от жестоких методов воспитания детей». И далее цитата: «Мы знаем, как иногда родители достаточно жестоко воспитывают своих детей, силой «вправляя» им мозги (так иногда говорят в простонародии», и знаем, как иногда от этого страдают дети», - это слова святейшего патриарха на проповеди после литургии в праздник Сретения Господня и эта же дата – день православной молодежи. Очень важная тема для Церкви, вообще последний год она возникает регулярно – это молодежное движение.

В.Легойда

Ну, не год, она давно возникает.

К.Мацан

Возникает она давно, просто я помню, что в ушедшем году были встречи с православным студенчеством, событие последних лет – это учреждение дня православной молодежи на Сретение именно. Вокруг какого главного нерва сегодня строится православное служение молодежное в православной Церкви?

В.Легойда

Я не знаю, мне кажется, любое христианское служение может строиться только вокруг Христа, потому что, если оно не строится, если оно не понимается, как в принципе христианское служение, а что такое христианское служение – это и есть следование ко Христу, движение ко Христу, то тогда оно может названо быть каким угодно любым, но не христианским. Это, кстати сказать, не знаю, заинтересует Вас такой поворот, или нет, моя основная внутренняя претензия к обсуждаемому сериалу «Молодой папа», потому что я там не вижу этой мотивации. Там есть какие-то отдельные оговорки, которые, например, многие мои друзья, которым очень нравится этот сериал, которые там увидели это, что там есть указания собственно на этот христианский стержень. Я его не считал там, я его не нашел там в этих десяти сериях, которые вынужден был посмотреть, поскольку активно это обсуждается и многие у меня спрашивали, видел ли я, что я думаю по этому поводу, понимаю ли я, какой это замечательный шедевр и прочее. Ну, поэтому, это принципиальный момент. И конечно, молодежное служение, и кстати сказать, вот эта фраза святейшего патриарха, которую Вы привели, она указывает на то, что конечно в Церкви понимают все особенности и возраста, и момента исторического переживаемого, и те нередко звучащие обвинения в том, что это такой в широком смысле слова Домострой к детям и женщинам. Причем Домострой не в смысле действительно документа, а Домострой уже как некое клише, как мифологема. Это не то, что разделяется Церковью в качестве такой действительно позиции и мне кажется важно, что патриарх эти слова сказал, потому что конечно нужно особое отношение и воспитание детей, подростков – для него необходимо понимание того, о чем патриарх в этой фразе в частности хотел сказать.

К.Мацан

Я прямого отношения к теме молодежного служения не имею, но просто, как прихожанин, на какие-то вещи обращаю внимание и у меня складывается вот какая картина, что те, кто занимаются, или стремятся заниматься тем, что мы называем молодежным служением, все-таки, главный акцент происходит на, скажем так, подросших детях церковных семей, чтобы им было в храмах нескучно, чтобы они чувствовали себя нужными, чтобы были занятия, встречи, поездки и так далее. При этом в широком контексте, когда речь идет о молодежном служении, на мой взгляд, ассоциативно возникает такая задача привести в Церковь ту современную модную городскую молодежь, которая ходит по клубам, по театрам по модным, ходит на Винзавод и на Artplay.

В.Легойда

Это Вы про Москву говорите сейчас.

К.Мацан

В частности, да, но некие все-таки аналоги таких каких-то вещей в той, или иной степени существуют везде. То есть – это люди, которые в принципе себя ощущают в совершенно светской культуре и Церковь, как я понимаю, видит своей задачей их тоже заинтересовать и их в храм привести.

В.Легойда

Ну, конечно, так всегда было в христианстве.

К.Мацан

А это вообще возможно? Настолько разные миры.

В.Легойда

Что значит возможно? А когда они были абсолютно одинаковыми? Конечно мы можем говорить о распространении и доминировании христианской культуры в средние века в Европе, но все равно там тоже были свои особенности, свои сложности и этот мир… Если бы мы вообще исходили из того, что это возможно, то Евангелие бы нам говорило не то, что оно говорит и фраза: «Не любите ни мира, ни того, кто в мире», - она же не делает оговорку, там же нет сноски, что вплоть до того момента, когда будет построена христианская культура, а тогда вот мир исчезнет. Тот самый мир, который мы не должны любить – такого не будет. Поэтому есть с одной стороны, безусловное влияние христианства на культуру, есть эпохи, когда христианство в большей степени в культуре проявляется, когда в те же средние века, там теоцентризм, как некий принцип построения культуры, он присутствует, но парадоксальным образом, но если угодно, вторая другая сторона этой медали говорит о том, что тем не менее, человек остается человеком, греховность человеческая никуда не исчезает. И внутри этой христианкой культуры, как цивилизации, как неких установок этических, эстетических и прочее, все равно сохраняется эта же проблема. Поэтому, кстати сказать, и Евангелие не устаревает, поэтому Евангелие для любой эпохи. Потому что те точки напряжения, которое оно описывает, они всегда будут для христианина, они всегда будут существовать. Там будут свои особенности, естественно, потому что, когда эпоха гонений – это одно. Но сегодня нет гонений, но значит ли это, что Церковь находится в тепличных условиях? Нет, она сталкивается с другими искушениями. Я всегда привожу этот пример, и тоже от него никуда не денешься, он, кстати сказать, не только касается христианства, но тем не менее, вот в советское время в то же, еще недавнее, которое я, допустим, помню, когда не было в свободной продаже религиозной литературы, но люди читали, стремились, те, кто интересовался, очень ценили это. Сегодня вы можете в любом магазине увидеть Библию разных размеров, с разными шрифтами и прочее-прочее. Но понятно, что в абсолютных показателях, в относительных тоже, больше людей читает, но опять же это не привело к тому, что все с утра до вечера понимают, какой раньше лишены были люди возможности, а теперь она есть, величайшая книга всех времен, а мы все равно…

К.Мацан

Смотрим «Молодого папу».

В.Легойда

Да. Я не против, кстати сказать, совершенно, но…. Поэтому, конечно невозможно, но, с одной стороны, христианин призван к невозможному, но не в том смысле, что перед ним, как говорил герой одного фильма: «Ставите нереальные задачи», а просто к тому, что ты должен понимать, что это совершенно особое… в этом и есть инаковость христианства.

К.Мацан

Это Владимир Легойда – глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО сегодня в программе «Светлый вечер». В студии также Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.

 

К.Мацан

«Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. В студии Константин Мацан. Сегодня пятница и у нас в гостях Владимир Романович Легойда – глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. Мы начали в прошлой части разговор о том, что в Церкви называется молодежным служением. Смотрите, я бы вот тогда с какой стороны вопрос поставил, есть некоторые выработанные уже в Церкви при храмах, говоря конкретнее, при приходах, какие-то понятные формы времяпрепровождения, куда обычно приглашают молодежь – киноклуб. Совсем другая, очень важная сфера – социальное служение, пойти волонтерить куда-то. Очень часто, очень такой большой популярностью пользуются всякие военно-патриотические лагеря, игры какие-то, спортивные мероприятия. При этом у меня ощущение, что этот традиционный консервативный набор церковных, как сегодня говорят, активностей, далеко не во всех молодых людей попадает, многим нужно другое – какие-то более современные, как сегодня говорят, какие-то более модные, какие-то в более актуальном языке сформированные модели времяпрепровождения. Но опять-таки возможно такое некое консервативное, достаточно сдержанное церковное какое-то сознание, эти вещи не готово принять.

В.Легойда

Просто для понимания, что Вы имеете в виду, какие? Футбол, же нельзя сказать, что он вчера был молодежным, модным, а сегодня не модный, играют в футбол.

К.Мацан

В том то все и дело, что я не знаю, но я пытаюсь себе представить, что бы могло в Церкви заинтересовать именно в жизни прихода, скажем так, заинтересовать того человека, который пошел на выставку «Оживший Ван Гог» в Artplay. Что могло бы адекватно ответить на его привычки времяпрепровождения, что могло бы «зацепить», как говорят. Мы же все, кто так, или иначе с миссией связаны, хотим «зацепить» человека чем-то.

В.Легойда

Ну, Вы знаете, во-первых, не нужно сводить человека к одному интересу. И человек, который пошел на выставку «Оживший Ван Гог» - это же не значит, что он не будет играть в футбол, во-первых. Во-вторых, понятно, что приход организовывает, во-первых, то, что приход может, а приход конечно может все, но все-таки не все. Скажем, Церковь многие вещи делает, скажем, выставка «Православная Русь», ну, которую мы в Манеже делаем несколько лет – Патриарший совет по культуре делает, она ведь с точки зрения тех же современных мультимедийных технологий вообще не имеет аналогов сегодня в выставочной деятельности, практически не имеет. Есть какие-то может быть в отдельных музеях, музей холокоста, по-моему, очень-очень в мультимедийном плане продвинутый, но я просто все никак не посещу, поэтому не могу сказать точно, насколько сопоставимы. Поэтому, ищутся эти формы. Я скорее могу сказать не о приходских, а о не приходских форматах, которые на мой взгляд вполне возможны. Например, есть так называемая геймерское сообщество. Мы сейчас к этому подходим, у нас на Рождественских чтениях мои коллеги проводили круглый стол, где обсуждали возможности миссии в геймерском сообществе. Потому что понятно, что эти люди, которые занимаются компьютерными играми, молодежь конечно, в первую очередь – это миллионы людей. У нас есть один проект, именно проект в прямом смысле этого слова, то есть это не состоявшееся что-то, а пока проектируемое, планируемое, поэтому не могу какие-то говорить пока подробности, не хотелось бы, но я встречался с одним очень известным человеком, который занимается… ну в кругах таких, занимающихся интеллектуальными играми, он предлагает развивать направление, связанное с интеллектуальными играми, причем, как площадку на которой развивать это направление, он предлагает социальные сети. Но именно с таким миссионерским просветительским уклоном. Вот, пожалуйста, еще не освоенные поля, которые вполне себе открыты, где можно говорить с ребятами, которые может быть не играют в футбол, или не хотят, как Вы сказали замечательно, волонтерить.

К.Мацан

Вы ответили на мой вопрос. Я помню, какое-то время назад даже была какая-то такая дискуссия вокруг идеи появления компьютерной игры в которой некими этапами и уровнями были какие-то элементы воцерковления, там человек приходит в храм, человек может принять монашество, там потом пойти в монастырь. Но это скорее некий крайний, несколько такой, может быть даже карикатурный пример.

В.Легойда

Не знаю. Не готов сказать, возможно.

 

К.Мацан

Владимир Легойда – глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».

В.Легойда

А можно, Константин Михайлович, если позволите, я хотел еще сказать, дополняя тему молодежного служения и того же спорта. Хотел просто вспомнить, что у нас есть яркие очень примеры людей, которые своим поведением в спорте, а главное, не только в спорте, они очень много значат для молодежи и сами по себе являются таким свидетельством христианской жизни и конечно, в первую очередь я думаю, когда это говорю, о Федоре Владимировиче Емельяненко и просто мы знаем, что у него через несколько дней будет очередной бой и я просто хотел бы как-то уважаемых слушателей попросить о такой поддержке моральной и духовной для Федора Владимировича, потому что он сам недавно сказал, что все, что он делает, в том числе и в спорте, для него это тоже такой способ служения. Я знаю, насколько серьезны для него эти слова, мне кажется, что наша поддержка и молитвы конечно ему не повредят, скажем так.

К.Мацан

А я даже цитату приведу, которую приводит Интерфакс Религия: «Я бьюсь только для того, чтобы прославить христианскую веру и Господа Бога Иисуса Христа», - заявил Федор Емельяненко журналистам в преддверии боя с американцем Мэттом Митрионом, который состоится 18 февраля в городе Сан Хосе в США,

В.Легойда

Зная особенности современной журналистики, надо конечно смотреть, что там Федор Владимирович говорил в каком контексте и прочее, но в принципе… Потому что я кстати нередко сталкивался, не только конечно в случае с ним, а вообще потом оказывается, что это не совсем было так.

К.Мацан

Но я зачитываю только цитату по Интерфаксу на обобщение и аналитику не претендую. Я бы в оставшееся время еще вот какую тему хотел поднять. Недавно на сайте радио «Вера» появилась такая страничка deti.radiovera.ru, новый проект, который называется «Вопросы Веры и Фомы или чай с вареньем» - совместный проект… Это детская христианская аудиоэнциклопедия. Уже есть несколько выпусков, которые лежат на сайте еще раз deti.radiovera.ru. Я вот почему об этом вспомнил, мы сейчас отталкиваемся от цитаты патриарха Кирилла, который говорит о воспитании детей и после того, как появилась эта страничка на сайте радио «Вера», вышел совершенно прекрасный пресс-релиз, который пришел ко мне тоже на почту, где сообщалось об этом нашем новом проекте и была цитата из главы Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

В.Легойда

Да, что Вы говорите, ужас какой.

К.Мацан

Да, со страницы в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации). Первые слова были такие: «Друзья, это бомба». Вот я считаю, что это очень верный комментарий был. Владимир Романович.

В.Легойда

Вы знаете, только надо добавить, как сейчас принято говорить, по поводу и без повода: «в хорошем смысле этого слова».

К.Мацан

Безусловно, в самом хорошем.

В.Легойда

Я бы только с Вашего позволения тут может быть немножко уточнил, речь идет не просто о какой-то страничке на сайте радио «Вера», при всем глубочайшем уважении к замечательной вашей радиостанции, речь идет о совместном проекте радио «Вера» и журнала «Фома» и при участии многих других людей, который называется, как Вы сказали «Вопросы Веры и Фомы или чай с вареньем» и пусть никого не пугает слово аудиоэнциклопедия – это в общем такая занимательная увлекательная, может быть не развлекательная, но увлекательная форма, игровая форма, в которой дети задают вопросы дяде, вопросы, связанные с верой, конечно, а он на них отвечает, они при этом там пьют чай с вареньем и так далее. Мне кажется, что это очень-очень хороший проект и он будет интересен, просто я сказал бы даже миллионам людей, поэтому я бы очень просил всех, во-первых, послушать, во-вторых, может быть сделать какие-то свои комментарии, замечания, а, в-третьих, конечно активно делиться этим со всеми. Потому что весь этот, как принято говорить, контент, он совершенно бесплатный, он есть не только на сайте «Веры», он есть во всех социальных сетях сегодня уже основных, есть эти странички. Давайте ими делиться, распространять, потому что это действительно поможет и нам, и нашим детям.

К.Мацан

А Вы своим детям ставили?

В.Легойда

Да, они очень любят, они кричат: «Поставь нам Веру и Фому», - уже приходится отбиваться даже, потому что они уже все переслушали по нескольку раз, хотят дальше, но надо быстрее работать, коллеги, медленно работаете.

К.Мацан

Он постарается, как Вы любите говорить. Владимир Романович, спасибо огромное за эту беседу, на радостной ноте закончим. Это пятница была у нас сегодня, вернее пятница продолжается, первый час нашего «Светлого вечера» сегодня, как всегда, мы провели с Владимиром Романовичем Легойдой – главой Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главным редактором журнала «Фома» и профессором МГИМО. В студии был Константин Мацан. Спасибо за беседу еще раз! До свидания.

В.Легойда

Спасибо Вам. Всего доброго!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем