Светлый вечер с Тимуром Кизяковым (эф. 02.03.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с Тимуром Кизяковым (эф. 02.03.2016)

* Поделиться

Тимур Кизяков1У нас в гостях был известный телеведущий, автор и ведущий программы "Пока все дома" Тимур Кизяков.

Мы говорили о том, в чем секрет популярности и долголетия программы "Пока все дома", какова потребность в подобных добрых и светлых передачах сегодня, а также о том, как появилась в программе рубрика "У вас будет ребенок" и чего с ее помощью удалось добиться.

А. Пичугин

— Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели! Лиза Горская в этой студии...

Л. Горская

— ...Алексей Пичугин...

А. Пичугин

— И с удовольствием представляем Вам нашего гостя. Этот час вместе с нами и с Вами проведет известный телеведущий, автор и ведущий программы «Пока все дома» Тимур Кизяков. Здравствуйте, Тимур!

Т. Кизяков: Добрый светлый вечер!

Наше досье:

Тимур Кизяков родился в 1967 году в подмосковном городе Реутове. Окончил Егорьевский авиационный учебный центр ДОСААФ по специальности «пилот вертолета Ми-2», а также Московский энергетический институт. Работал в Главной редакции вещания для детей Центрального телевидения СССР в качестве соавтора и ведущего программы «С утра пораньше». С 1992 года — автор и ведущий передачи «Пока все дома». Член Академии Российского телевидения, лауреат премии «ТЭФИ» в номинации «Лучший ведущий». Женат, трое детей.

А. Пичугин

— Я на самом деле на протяжении многих лет удивлялся и продолжаю удивляться: дом — такое, не хочется сказать, что это сакральное пространство, но важное. Закрыл дверь...

Л. Горская

— Индивидуальное. Персональное. Личное.

А. Пичугин

— Индивидуальное, персональное — не знаю, не важно. Закрыл дверь — и ты уже, вроде бы как, от всего мира огражден, отгорожен. Кем бы ты ни был за пределами своего дома — актером, ведущим, политиком, да хотя бы президентом, — вот закрыв эту дверь, ты отсекаешь себя от других. На протяжении уже многих-многих лет Вы переходите эту границу. И как Вас люди-то пускают?

Т. Кизяков

— Сейчас — благодаря репутации. В самом начале — сила убеждения и заверение в своих добрых намерениях. Потому что дом — действительно пространство личное, и такие мелочи, как приход съемочной группы со своими тапочками — даже эта деталь это признак уважения к дому человека. Количество пришельцев минимизировано. То есть съемочная группа нетипична для телевидения у нас, это не нашествие тетушек с хлопушками, гримеров, визажистов, стилистов и так далее.

Л. Горская

— Ассистентов.

Т. Кизяков

— Ассистентов, помощников ассистентов. У нас две камеры — стало быть, два оператора, у нас звукорежиссер и у нас осветитель. Причем, каждый совмещает несколько профессий, и кто-то из них еще и водитель, кто-то из них еще и инженер, кто-то из них еще и директор съемочной группы, отвечающий за досбор видео-, фото- и прочих материалов. Поэтому количество неудобств для семьи принимающих нас минимизировано. Мы очень хорошо понимаем, что каждый дополнительный человек — это лишнее неудобство и дополнительные волнения, а их хочется избегать.

Л. Горская

— Пять человек я насчитала. То есть у Вас вся съемочная Ваша бригада влезает в один легковой автомобиль, получается?

Т. Кизяков

— Да, именно так.

Л. Горская

— Очень мобильно.

А. Пичугин

— Бывают случаи — опять же, это простое человеческое любопытство... Я прекрасно понимаю, почему Ваша программа на протяжении стольких лет остается очень популярной...

Л. Горская

— «...но все равно хочу спросить»...

А. Пичугин

— Всем за ширмочку-то всегда интересно заглянуть — как там живет любимый актер. Но бывало, что очень такой жесткий диссонанс между личностью человека, яркой, которая, казалось бы, везде на подиумах, на сцене, и вот маленькая его квартирка, такая крошечная, убогенькая, 33 квадратных метра, ты, вроде бы, не понимаешь — такой человек, а живет более чем скромно?

Т. Кизяков

— Так это зависит от того, что человек считает значимым. Есть люди, которые бережно хранят какие-то свои старые вещи, игрушки и фотографии, а есть люди, которые от них при первой же возможности избавляются. Это не значит, что кто-то лучше, кто-то хуже — просто все люди разные. А кроме того, приходя в гости к людям, мы понимаем, что в каждом человеке мирно уживаются, а иногда и не мирно, несколько разных людей. И всегда среди них есть хороший и добрый собеседник. Так вот мы идем к нему, а с остальными, в нем уживающимися, в этот момент не встречаемся.

А. Пичугин

— Угу. А как Вы отбираете героев? Ну, я понимаю, что это работа продюсера, это кропотливая работа человека, который обзванивает людей, ищет тех, кто согласится из известных людей вот так открыть свою дверь. Но у Вас есть какие-то критерии вообще, к кому бы Вы хотели прийти в гости?

Т. Кизяков

— Алексей, у нас нет продюсера, всем звоню я...

А. Пичугин

— Правда?

Т. Кизяков

— Да!

Л. Горская

— Ну, я, кстати, так и поняла из перечисления. Я предположила, как раз хотела спросить: то есть Вы сами этим занимаетесь — силой своего авторитета, своего убеждения?

Т. Кизяков

— Ну, и силой своего честного слова. Потому что я беру на себя ответственность, что приход программы «Пока все дома» в гости после того, как она выйдет в эфир, не вызовет сожаления о том, что люди согласились, и беру на себя ответственность. То есть я оставляю свой телефон и готов потом объясниться. Но, в основном, это разговоры очень теплые и благодарственные, но если возникают какие-то сомнения во время съемок в нужности чего-то из сказанного, то, в первую очередь, мы руководствуемся интересами героев и семьи, которая нас принимает, во вторую очередь — наших зрителей, и только на третьем месте наши интересы и популярность и востребованность программы.

Л. Горская

— С 1992 года существует программа на «Первом канале». Какая-то другая программа может с Вами сравниться по рейтингу?

А. Пичугин

— «Что, где, когда?» А, по времени?

Т. Кизяков

— Есть долгожители — и «Что, где, когда?», «Поле чудес»...

Л. Горская

— Ну, да, это первое второе, что приходит в голову. А дальше?

Т. Кизяков

— «Спокойной ночи, малыши!», «В мире животных», аналог программы «Служу Советскому Союзу».

Л. Горская

— Ну, аналоги мы уже не берем, так нечестно.

Т. Кизяков

— Нечестно? Ну, долгожителей, наверное, немного, и выжили те, кто живет за счет продолжающегося интереса. А многие программы в Советском Союзе, если уж они выходили в эфир, были обречены...

Л. Горская

— ...на успех.

Т. Кизяков

— ...на бессмертность. Потому что есть программа, например, о кино — все, есть, достаточно. Она и будет о кино, конкурентов не было.

А. Пичугин

— А вот за эти...

Л. Горская

— Ну подожди, подожди. Ну, давай уточним, почему... То есть одно дело — быть обреченным на бессмертность и популярность, ну, так скажем, в приказном порядке и ввиду безальтернативности, а другое дело — иметь длинную эфирную жизнь благодаря своей востребованности. Все-таки это разные вещи. И у нас Советский Союз, вроде как, в историческом... уже, вроде как, в прошлом...

А. Пичугин

— Уже институт закончили люди, которые родились задолго.

Л. Горская

— Страшно подумать. А программа все еще в эфире. Ну, наверное, все-таки не ву силу безальтернативности?

Т. Кизяков

— Нет, наша программа как раз родилась в эпоху, когда конкуренция уже существовала, и я вижу причины ее долголетия в незыблемости принципов, которыми мы руководствовались изначально и продолжаем на них ориентироваться, несмотря на постоянные подсказки в том, что нужны обновления, нужна модернизация. А мы считаем, что должны существовать какие-то традиции, что есть здоровый интерес, и у здорового интереса должны быть рамки и границы. Семейная тема бесконечна, потому что она в себя включает, пожалуй, все здоровые интересы человека. Это и интерес к личной жизни, и интерес к истории семьи, а значит, к истории государства, потому что каждая семья — это как частичка мозаики, и история каждой семьи — это маленький кусочек истории страны, но вместе, так как уже более тысячи семей мы показали в нашей программы, это серьезная история нашей страны, рассказанная порой аж четырьмя поколениями живущих, и это уже документальное свидетельство, в сумме которое дает представление о жизни не надуманное, а более чем реальное.

А. Пичугин

— И здесь ведь не поспоришь. А в таком случае, значит, люди, которые устраивают вот эти все современные ток-шоу, когда эксплуатируются зачастую очень низменные качества, нужен скандал, нужна интрига обязательно, желательно, с привлечением известного человека. Причем, как можно глубже копнуть куда-то в корзину с грязным бельем...

Л. Горская

— Ну, не усугубляй уже...

А. Пичугин

— (Смеется.) Так вот, я, наоборот, в противовес этому — Ваша программа, которая всего этого не делает, и на протяжении многих лет остается популярной. Значит, неправда, что людям нужно только грязное белье и только скандалы с участием селебритиз?

Т. Кизяков

— Неправда, так же, как и неправда то, что семья, как ячейка, устарела, и новые формы семейной жизни окончательно победили. Это неправда. Количество людей, которые либо не уходили от этих естественных интересов, либо к ним вернулись, оно, к частью, константа. И нездоровый интерес к разного рода нездоровым зрелищам и событиям либо обрекает эти зрелища и события на постоянное...

Л. Горская

— ...деградацию?

Т. Кизяков

— ...усиление впечатления, потому что сегодня мы соревновались в менее опасном, завтра в более опасном, потом уже в смертельно опасном, и однажды доигрались. Это вот путь, куда это ведет. Есть люди, которые очень быстро теряют к этому интерес, и далеко не все останавливаются смотреть на несчастный случай, далеко не все, к счастью. И я сравниваю нашу программу с черным хлебом, рецепт которого давно известен, и чем он традиционнее, тем более он удобоварим, потому что его можно и с супом, и с маслом, и с разным. А вот «черный хлеб со вкусом жвачки» — это уже не черный хлеб. Хоть это и современно, возможно, звучит, но воспринимается не всеми.

Л. Горская

— Ну, со вкусом жвачки он в лучшем случае бывает. Это просто Алексей затронул мою больную, наверное, очень актуальную для меня тему...

Т. Кизяков

— Какую?

Л. Горская

— Вот я, например, считаю, что у нас вот эта вся «желтизна», или, как это сказать?..

А. Пичугин

— Желтизна, желтизна, да.

Т. Кизяков

— ...ну да, желтизна — она не то, чтобы востребована, а ее просто много.

А. Пичугин

— Ну, она очень рейтинговая.

Л. Горская

— Она рейтинговая потому, что проще всего добиться зрительского внимания, закинув что-нибудь там «желтенькое» или «черное».

А. Пичугин

— Я с сожалением обращаю внимание — прости, что перебиваю...

Л. Горская

— Я привыкла.

А. Пичугин

— ...что в этой «желтизне» принимают участие очень уважаемые мною люди, которых я никоим образом в этом заподозрить раньше не мог.

Л. Горская

— Ну, возможно. Но моя мысль в том, что можно завладеть вниманием аудитории и без «желтизны», но это сложнее, для этого надо быть профессионалом. А чтобы вкинуть такую-то такую «косточку» — и «желтую», большого профессионализма, умения и затрат времени не надо. И в связи с этим у меня вопрос, который я хотела задать с начала программы, на самом деле. Вы перечислили пять человек, которые приезжают на съемку. А у Вас есть какой-то постпродакшн, еще люди есть? Ну, продюсера нет — может быть, редактор есть, режиссер монтажа? Или Вы усилием пятерых вообще всю программу выпускаете?

Т. Кизяков

— Я Вам перечислил съемочную группу. конечно, есть. У нас два режиссера, есть два ассистента режиссера. Вот, пожалуй.

А. Пичугин

— Елизавета, Вы когда ругаетесь словами типа «постпродакшн», Вы уж потрудитесь их объяснить!

Т. Кизяков

— Да, да. Неужели великий могучий русский язык не содержит...

А. Пичугин

— Не, ну, мы-то все понимаем, что такое постпродакшн, но настолько, вроде как, профессиональный термин...

Л. Горская

— Кто еще задействован в производстве программы после съемок? (Смеется.)

Т. Кизяков

— Поясню, что постпродакшн — это работы, которые ведутся с уже отснятым материалом. То есть это отсмотр, составление монтажного плана, предмонтаж, монтаж и озвучивание. Вот работы, которые ведутся в дальнейшем.

А. Пичугин

— Телеведущий Тимур Кизяков, автор программы «Пока все дома» сегодня у нас в гостях на«Светлом радио».

24 года. А как за это время изменился подход к людям, подход Ваш, Ваш подход к своим героям? Как за это время?.. Ведь на Ваших глазах уже несколько поколений даже одной и той же семьи просто поменялись или, по крайней мере, стали интересны зрителям. А как изменилось Ваше отношение к героям, и как изменилось, так скажем, их отношение к быту?

Т. Кизяков

— Думаю, что мои собеседники делают меня умнее. Я многому научился. Я научился слушать. Если взять программу 24-летней давности, то все мы тогда только-только соприкоснулись с новыми взаимного страхованиями в телевидении. Я имею в виду, открылись какие-то темы, которые ранее считались недоступными, — интерес к личной жизни, интерес к домашней жизни. И мы тогда все были подобны дикарям, которые дорвались до стеклянных бус. И нашей программе тогда было интересно, у кого какие чашки и у кого какие стены. Но сейчас нам важен не интерьер, а душевный экстерьер. И сейчас экскурсией по дому мы занимаемся только в рамках приличия, считая неприличным показывать спальню для того, чтобы вызвать фантазии у зрителей, что там происходит, санузел и так далее. Это мы считаем неприличным. Гораздо интереснее...

А. Пичугин

— А вначале это все-таки присутствовало? Я уже просто, честно говоря, не помню, как в 1992 году было, хотя как раз тогда я начинал смотреть.

Т. Кизяков

— Ну, не в такой, конечно, степени, но много внимания уделялось каким-то бытовым вещам, которые сейчас уже отошли на третий план и не являются каким-то важным наполнением программы.

А. Пичугин

— Я правильно помню — поправьте меня, если я ошибаюсь, простите, — что тогда, в самом начале, вот эта «квартирная» часть, домашняя часть была только рубрикой, а все это нанизывалось?.. То есть там было гораздо больше рубрик, которые показывали человека в разных интерьерах, не только у него дома?

Т. Кизяков

— Наверное, нет, Алексей.

А. Пичугин

— Нет?

Т. Кизяков

— Нет. Мы, когда задумывали программу изначально, хотелось бы, чтобы зрительский круг был максимально широк, и все возрасты смотрели, и каждый находил что-то интересное для себя, поэтому программа изначально строилась как журнал — с разными рубриками...

А. Пичугин

— Вот, я, видимо, об этом.

Т. Кизяков

— Да. Но эти рубрики... Были рубрики, посвященные животным, музыке, самоделкам.

А. Пичугин

— Ну, «Оч. умелые ручки» — мы к ним вернемся, они как бы не забыты! (Смеется.)

Т. Кизяков

— Хорошо. Потом постепенно стало понятно, что семейно-историческая тема столь глубока и велика, что уменьшать ее за счет присутствия этих рубрик совсем не обязательно. И, более того, программа вызывает интерес к главным, не нужны уже какие-то вспомогательные страницы. И они, сделав свое доброе дело, постепенно уступили место основной семейной теме. У Льва Николаевича же есть фраза, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а вот несчастные несчастливы по-своему. Можно развить тему. Они, может быть, и счастливы одинаково, но к этому счастью они по-разному пришли. Нет ни одной семьи, которая бы не была подвергнута испытаниям, только кто-то выдержал, а кто-то нет. И выдержавшие, как победители, достойны внимания, потому что рецептов преодоления этих рифов на пути семейной лодки — бесконечное количество.

Более того, в программе бывали моменты... Например, была программа с Риммой Марковой, которая, к сожалению, ушла из жизни, и был момент, когда она сказала: «Вы, наверное, это вырежете». Она рассказывала о том, что был период в ее жизни, когда она была совсем не востребована, и она думала о самоубийстве. Казалось бы, это неуместная тема в утренней воскресной программе. Но, как мы все решили, рассказ о том, как она...

А. Пичугин

— ...переживала все это?

Т. Кизяков

— ...решила выжить, кому-то спасет жизнь. Потому что среди 40-миллионной аудитории (а, пожалуй, она и больше у программы), к сожалению, есть люди, которые сейчас близки к этой мысли. И ее живой пример для них может быть спасителен. Она сказала очень просто. Она сказала, что «я дала себе зарок: проживу месяц, просто месяц — и через месяц я уже сделаю все, что задумала». Просто дала себе этот месяц как обязательный к проживанию. И за этот месяц произошло много всего того, что было бы уже запоздалым, приведи она этот приговор на месяц раньше. И роли предложили, и какие-то конфликты ушли у прошлое. И кто знает, скольким людям это спасло жизнь — кто дал себе еще время пожить и подождать. Считаю, что это тоже одна из миссий программы — если есть такая возможность, на такую аудиторию нести такие вещи, это наш долг.

А. Пичугин

— А вот еще такая очень, может быть, спорная тема, особенно для 90-х годов, первой их половины. Все-таки Вы снимали известных людей и их довольно успешные дома, тогда как все-таки большая часть россиян жила не очень хорошо в те годы. Вы не боялись показывать этот диссонанс между затрапезной квартирой Вашего, возможно, зрителя где-то далеко в глубинке, да и в Москве тоже, и успешным домом Вашего героя?

Т. Кизяков

— Мы очень быстро обожглись и сделали выводы.

А. Пичугин

— А как Вы обожглись, если не секрет?

Т. Кизяков

— Семья, имеющая повышенный достаток, естественно, накрывала стол, исходя из своего достатка. И когда мы поняли, что этим убранством мы дразним людей, которые не могут себе этого позволить, мы прекратили эту гонку вооружений на словах настоятельной рекомендацией устраивать скромное, сдержанное чаепитие.

Л. Горская

— А как Вы поняли, что Вы дразните аудиторию?

Т. Кизяков

— Ну, потому что мы-то жили в обычных условиях и приходили в дома, в которых, в общем-то, были совсем другие условия. Это было очень заметно, поверьте!

А. Пичугин

— И письма, наверное, в редакцию приходили?

Т. Кизяков

— Раньше — да, раньше писали очень много, писали разное — была критика, были благодарности, и я их практически все читал. И без внимания они не оставались.

А. Пичугин

— А с другой стороны, может быть, для кого-то это было стимулом как-то продолжать жить, к чему-то стремиться. Тоже ведь, как вариант?

Т. Кизяков

— Мне кажется, что стимулом были жизненные примеры, когда люди рассказывали о том, что родились они в глубинке и, казалось бы, не имели никаких шансов достичь успеха, достигали этого успеха уже тем, что продолжали действовать. И я не устану, это повторяю и сейчас на примерах массы людей, место рождения которых — крайний-прекрайний Север, а живут они в центре-прецентре Москвы сейчас, что земля — шар, не имеющий окраин. Если ты хочешь вверх, стартовать можно с любого космодрома.

Л. Горская

— Но ведь можно достигнуть успеха, избежав проживания в центре Москвы все же?

Т. Кизяков

— Конечно.

Л. Горская

— Я к тому, что центр Москвы — не универсальное какое-то мерило успеха.

Т. Кизяков

— Все зависит от того, что нужно человеку. Алексей же правильно сказал, что есть успешные люди, которые живут в весьма скромных условиях, вообще не обращая на это внимания. И есть люди, совершенно того не достойные — я не героев своих имею в виду, но мы знаем примеры, — живущие в условиях намного лучших, чем они того заслуживают. И индивидуальность каждого человека — это его право. Поэтому программа всегда избегает оценок, всегда избегает ярлыков. Мы — не носители Истины, мы пришли, чтобы слушать. Не для того, чтобы оценивать, не для того, чтобы судить, не для того, чтобы своим мнением потом делать какие-то выводы. Выводы сделают зрители. У каждого они свои. И мне очень приятно, что зрители читают между строк, они видят больше, чем, казалось бы, мы показываем. Это свидетельствует о нашей связи. То есть до адресата послание доходит.

Л. Горская

— Но, тем не менее, Вы в прошедшем времени сказали, что в редакцию приходили письма телезрителей. А сейчас что происходит? Не приходят письма, или в какой-то другой форме?..

Т. Кизяков

— Эпистолярный жанр умер. То есть бумажный носитель уступил место «железной лошадке» SMS и электронной почты. То есть сейчас обратная связь выглядит, в основном, в разных обсуждениях в Интернете, где каждый может свою мысль высказать и с коллегами, зрителями ее обсудить. Писем в виде писем в конвертах приходит очень мало.

Л. Горская

— Скучаете?

Т. Кизяков

— Мне очень нравится распечатывать письма. Так же, как мне нравится ставить пластинки, так же мне нравится читать письма бумажные и бумажные книги.

А. Пичугин

— Да, кстати, я вспоминаю, что на одной из моих старых работ на радио у меня даже ящичек был в редакции специальный, куда я складывал все пришедшие письма, от руки написанные. В какой-то момент это, действительно, прекратилось. Все больше и больше потом, естественно, по e-mail стало приходить, а теперь и вовсе уже я даже не помню, когда я в последний конверт распечатывал, не из ГАИ пришедший.

Л. Горская

— Вы сказали такую фразу, что Вам сейчас больше интересен не интерьер, а душевный экстерьер. И я хотела бы Вас попросить ее пояснить, раскрыть, что ли — из чего этот экстерьер состоит.

Т. Кизяков

— Возвращаясь к тому, что герои программы многому меня научили и продолжают учить, в числе тех навыков, которые приобретены за время существования программы, это, как мне кажется, умение слушать. В наше время стремление всех высказаться, перебить друг друга и опередить, высказывая свое даже иногда отсутствие мыслей, пагубно. И возможность для человека высказать то, что он думает, то, что он хотел бы сказать, без перебивания, без встревания, в какой-то момент человека сначала удивляет, потому что все привыкли уже к другому, и в какой-то момент лавинообразно включает его красноречие. Вот это как раз дает возможность познакомиться с мыслями человека. Мы часто являемся свидетелями собеседования, когда автоответчик разговаривает с автовопросником, когда вопрошающий вместо того, чтобы слушать, что ему говорят, лихорадочно роется в мыслях, пытаясь сформулировать вопрос, и если вопрос начинает звучать так: «Скажите, Петр, как Вы думаете, возможно...», мы понимаем, что он не знает, что спрашивать. Он уже начал говорить, а что он хочет спросить, еще неизвестно.

Л. Горская

— А еще бывает — извините, вот я сейчас как раз Вас перебиваю, — что в вопросе заложен ответ. То есть человек, вроде как, формулирует вопрос, но на самом деле он-то знает ответ, и это очень чувствуется.

Т. Кизяков

— Лиза, в ответе заложен вопрос. Потому что если ты внимательно слушаешь, что тебе говорят, если ты с интересом относишься к собеседнику, то количество вопросов после ответа только увеличивается, потому что тебе нужны разъяснения, ты понимаешь, что кто-то из твоих зрителей — тире — слушателей чего-то мог не понять, и ты просишь это разъяснение. И собеседник, когда он понимает, что вслушиваются в то, что он говорит, и пытаются его как можно лучше понять, вдохновляется и начинает тебе объяснять. Это к тому, что иногда излишняя подготовка к съемкам и собеседованию вредна, потому что если собеседник понимает, что он рассказывает тебе то, что ты уже знаешь, он теряет азарт. В этом смысле отсутствие у меня какого-то специального журналистского образования, а присутствие технического мне очень помогало — я с искренним интересом слушал многое, для себя впервые открывая это, и собеседник был страшно рад, что он занимается просветительством и вот еще одного человека просветил в том, что он знает и любит.

А. Пичугин

— Ну, я помню, как это в одном из интервью Ваша супруга, кажется, сказала, что она удивилась, когда Вы, можно сказать, подготовились к программе в лифте. Ну, это Ваша фраза была.

Т. Кизяков

— (Смеется.) Ну, это я как-то ей сказал, что я готовился к съемке, пока ехал в лифте. Наверное, основная подготовка заключается в каком-то моральном настрое на то, чтобы всеми органами чувств воспринимать собеседника. А ситуация осложняется тем, что собеседников бывает несколько, иногда много, они все разных возрастов, в разном настроении и в разной готовности общаться. И это можно сравнить с таким многоколковым музыкальным инструментом, который нужно незаметно для него настроить на общесемейно-собеседующий лад, чтобы все потом получили удовольствие, чтобы каждый остался доволен собой. И тогда это будет восприниматься комфортно, даже если темы бывают острые. Бывают очень серьезные, трогательные темы. Мы сознательно уже от них не уходим, мы уже не обращаем внимания на вчерашний ярлык, что мы «утренняя развлекательная программа». Мы стараемся действовать исходя из интереса, который мы стараемся вызвать у зрителей и проявить к нашим героям.

А. Пичугин

— Ну что ж, через минуту мы продолжим этот разговор с автором и ведущим программы «Пока все дома» Тимуром Кизяковым. Здесь, на «Светлом радио», Лиза Горская, я Алексей Пичугин. Не переключайтесь!

И снова программа «Светлый вечер» на радио «Вера», на светлом радио. Здесь, в этой студии, Лиза Горская...

Л. Горская

— ...Алексей Пичугин...

А. Пичугин

— И вместе с нами этот «Светлый вечер» проводит Тимур Кизяков, автор и ведущий программы «Пока все дома».

Л. Горская

— Тимур, я хотела спросить, какие у Вас еще есть принципы в Вашей работе. Мы уже упоминали о том, что Вы стараетесь специально избегать привлечения какого-то специального внимания к интимной жизни — не снимаете в спальнях, например. А с стандарты, все равно думаете о том, что может быть интересно зрителю в плане каком-то житейском, может быть, личного опыта. До личного опыта Вашего персонажа, который положительный и который может пригодиться зрителю, да? И я так поняла, что есть принцип «не навреди» тоже?

Т. Кизяков

— Есть, обязательно.

Л. Горская

— А какие еще принципы?

Т. Кизяков

— Дело в том, что эти принципы время от времени формулируются, потом они забываются, но мы все равно ими руководствуемся. Вот Вы сказали по поводу личной жизни. Для меня, например, кажется таинством, когда люди посторонние и чужие друг другу — они ни по крови не родственники, никак — вдруг становятся ближайшими родственниками, у них появляется общий ребенок. Это же таинство. Они становятся близкими родственниками через девять месяцев, а может быть и раньше. Это таинство, и как раз вот это является личной жизнью. Многие практические стороны уже менее важны. И когда люди чувствуют, что ими интересуются искренне, без оттенков чего-то неприличного и такого поверхностного любопытства, я вижу, как человек начинает открываться. Он рассказывает о том, о чем хотел бы, чтобы его спросили, но его никогда не спрашивали. Немало примеров, когда люди, рассказывая о том, благодаря чему сохранилась их семья, тем самым удерживают от разрушения несколько семей, похожих на их, и их пример, живой пример, настоящий является ориентиром.

Когда мы говорили про дом — почему экстерьер, почему интерьер... Дом — это, конечно, отпечаток живущих в нем. И по этому отпечатку можно многое сказать о населении этого дома, потому что здесь и вкусы, здесь и умение распорядиться достатком, потому что далеко не все имеющие средства тратят их со вкусом и с какой-то красивой пользой. Это все разные грани тех интересов, которые в программе соседствуют. Я всегда в начале программы прошу называть вех людей, о которых идет речь, не просто «мой дедушка» или «моя бабушка», а обязательно с именами-отчествами, чтобы тем самым, во-первых, почтить их память, если их нет в живых, а кроме того, напомнить всем, кто их знал, и еще раз произнести их имена. Это все, мне кажется, часть культуры, такой сохранности семейной истории. Немало примеров семей, у которых история обрывается в 18-м году ХХ века.

Л. Горская

— Или в 30-х.

Т. Кизяков

— Да, да-да. И они, вроде, как-то извиняясь, говорят: «А мы не знаем ту историю». Я говорю: «Ну, расскажите все, что знаете. Потому что... Тогда начинайте эту летопись сейчас». И тем самым мы пытаемся дать пример нашим зрителям, чтобы бабушки и дедушки, которые рядом, включили свои видеокамеры и, не жалея времени, расспросили их максимально обо всем и обо всех.

А. Пичугин

— Ведь это, простите, да, очень важный фактор преодоления стыда за свою историю. Ведь у нас, так или иначе, многим людям — не знаю, почему, но, наверное, потому что у нас была такая история последние 80 лет — стыдно. Вот этот стыд: «Я — наследник врага народа». И старались же забыть о своих родных и близких.

Л. Горская

— Или просто люди не задумываются, что их бабушка или дедушка конечны...

А. Пичугин

— Или не задумываются.

Л. Горская

— И потом, когда их не станет, уже не у кого будет эту свою семейную историю узнавать.

А. Пичугин

— Ну, это немного разные вещи, но и тот, и тот фактор, другой, вполне имеют место.

Т. Кизяков

— Я думаю, что сейчас Вы все со мной согласитесь, и радиослушатели тоже — что всегда в фотоальбоме наших бабушек и дедушек есть фотографии людей, мы не знаем, кто это.

А. Пичугин

— Да, да, конечно. И уже некому... Некому сказать...

Т. Кизяков

— Да, задать этот вопрос. А представьте себе, каково было бы наше удивление, если бы мы узнали, кто это. Я всегда, когда бываю в каких-то магазинах — или букинистических, или антикварных, там совсем недорого продаются старинные фотографии, на них кто-то изображен. И представьте, какую ценность эти фотографии представляют для потомков этого человека, который не знает даже, что, возможно, на соседней улице за 10 рублей продается фотография его прадеда.

А. Пичугин

— Но он уже никогда об этом и не узнает.

Т. Кизяков

— Да.

А. Пичугин

— Можно было бы сделать огромное количество благодаря Интернету сообществ, порталов, где можно было бы по фотографиям найти какую-то свою родню из истории, но ведь это же невозможно, к сожалению, сделать.

Л. Горская

— Ну почему?..

Т. Кизяков

— Да, но можно начать эту летопись. Ее не поздно начать сейчас, пока хотя бы кто-то из старшего поколения присутствует. И потомки скажут спасибо за это. Потому что помните — столбовые дворяне, почему они были столбовые? Это столбец — это такой рулон, склеенный из листов бумаги, куда каждое следующее поколение вписывало себя, себя, это все сматывалось, сматывалось, сматывалось, и у кого вот этот рулон, столбец был больше, тот родовитее. Ну, сейчас такие возможности. Сейчас возможность оцифровать и раздать фотографии и раздать всем потомкам. То есть фотоальбом может быть у всех. Помните, когда появились только в доступе видеокамеры, ну что снимали? Какое-то путешествие, какой-то праздник, а потом забросили эту камеру и не снимали бабушку и дедушку, ну, как-то считая, что не до этого. Так сейчас можно вполне это сделать.

А. Пичугин

— А бывали у Вас случаи, когда много лет назад Вы снимали какую-нибудь семью, какой-нибудь очень хороший дом с очень милыми людьми, а потом проходило время, и уже нету этой семьи — ну, просто люди разошлись. И нету этого дома, уютного. теплого, и какое-то острое чувство сожаления?

Т. Кизяков

— Есть, но, повторюсь, не нам судить о причинах их поступков.

А. Пичугин

— Да, это, конечно, их личное, абсолютно личное дело. Просто мне очень интересно ощущение человека, который пропускает... Вы каждую историю пропускаете через себя?

Т. Кизяков

— Да. Причем, все острее и острее. Наверное, потому что взрослею я и обогащаюсь жизненным опытом. И, обладая уже тремя детьми, я сейчас гораздо острее, наверное, и глубже понимаю многое из того, что мне говорится. Я понимаю, сколько раньше я не понимал. Конечно, острее сожаление о том, что переживают дети, когда родители расходятся. Я, как и все мы, вижу семьи, которые распадаются, и понимаю, что ребенку это калечит детство. Лучшее время жизни у ребенка искалечено. Но, повторюсь, мы не вправе судить, потому что каждый человек, который участвует в том процессе, лучше остальных знает, что им движет и что он в этот момент чувствует.

Л. Горская

— Вот то, что Вы переживаете острее и острее со временем, это достаточно странно слышать — во всяком случае, необычно, потому что бытует мнение, что... Ну, есть такое понятие, как профессиональное выгорание в кавычках. То есть когда ты, тем более, по своей профессии, регулярно сталкиваешься с теми или иными человеческими переживаниями, то в какой-то момент ты перестаешь зачастую сопереживать. Или нет? Или это какой-то стереотип, совершенно неоправданный?

Т. Кизяков

— Наверное, любая формула, применяемая к человеку, имеет исключения и не верна на сто процентов. Потому что все зависит от индивидуальности и состояния каждого.

Если говорить о себе, то я действительно чувствую возрастающий интерес, потому что я понимаю гораздо лучше то, что мне говорится, мне становятся интереснее все больше и больше подробностей, и я вижу, что это интересно не только мне, потому что все-таки существуют математические методы измерения успеха той или иной программы, именуемой рейтингом и долей. Так вот естественно, что я слежу за цифрами, которые сопровождают нашу программу, и могу сказать, что они высокие.

Л. Горская

— Но, между тем, то, что Вы говорите, скорее, напоминают по описанию не съемки телешоу, а научные исследования.

Т. Кизяков

— Да, да. И она уже давно представляется как семейно-историческая программа, а не воскресно-развлекательная. Это тоже эволюция, эволюция постепенная. Я могу сказать, что не было никаких революционных разворотов в программе, потому что эксперименты над зрителем — это отчасти предательство его интересов. Человек включил «Пока все дома», он и должен увидеть «Пока все дома», а не опыты над своим личным временем. И когда я оглядываюсь на 10 лет, на 20 лет назад, я понимаю, что огромные изменения произошли в программе, но они произошли поступательно.

Л. Горская

— А вот все-таки, может быть, стоит поговорить подробнее о принципе «не навреди» в Вашем случае?

Т. Кизяков

— Да, стоит. В каждой семье и у каждого человека есть больные для него темы. Интерес к этим темам без разрешения этого человека может испортить и настроение, и беседу, и, в конечном итоге, аудиторию разочаровать. До съемки нередко такое бывает, когда, уединившись куда-то, мы обсуждаем, какие темы исключены из нашего разговора. Потому что бывают ситуации, когда не все дети родные, — бывают дети от первого брака и так далее, но это в семье никогда не озвучивается, и неуклюжий вопрос — по незнанию — может испортить всем настроение. В данном случае, повторюсь, на первом месте — интересы семьи. И ни в коем случае никакая подробность, которая может потом испортить отношения, даже если она любопытна, даже если она может привлечь и заострить уши слушателей, исключается без всякого сожаления. Это тоже как раз часть репутации — то, что нередко бывали случаи, когда и дважды, и трижды мы приходили в гости, и двери дома открывались нам навстречу, тому свидетельство. А кроме того, я тоже волновался. Я думал, что вот вторйо приход в гости — вроде бы, мы обо всем рассказали, оказывается — нет. И семья — уже другая, уже взрослее и, может быть, обогатилась новыми детьми или внуками, и я уже другой. И могу сказать точно, что каждый следующий приход в гости, в одну и ту же семью, все глубже и глубже нас погружает в эту семью, потому что уже нет опасения у моих собеседников, с чем мы пришли — они уже знают, что они ничем не рискуют, рассказывая. Они не сидят в напряжении в ожидании какого-то каверзного вопроса, который загоняет их в угол. Вопросы задавать всегда легче, чем на них отвечать, потому что вопросы можно приготовить, а ответы — нет. И отсутствие вот этого напряжения позволяет человеку все свои умственные и прочие способности бросить на рассказ о том, о чем он хочет рассказать. Таких тем бесконечное количество, потому что круг семейных интересов огромен, он в себя включает все — и работу, и историю, и увлечения, и суждения об этой жизни, суждения о том, как воспитывать детей, к чему их готовить. Я не устаю задавать этот вопрос, что мы пытаемся подготовить детей к тому, что нам кажется важным, а в их будущем это может оказаться таким устаревшим. Можно изуродовать детскую жизнь и все детство бесконечным количеством разных занятий.

Л. Горская

— А впоследствии и взрослую жизнь своего ребенка.

Т. Кизяков

— Можно отбить желание учиться чрезвычайным образованием. То есть ребенок может пресытиться так, что потом на всю жизнь это разлюбит.

А. Пичугин

— Автор и ведущий программы «Пока все дома» Тимур Кизяков сегодня вместе с нами проводит «Светлый вечер». А к себе домой Вы только один раз привозили съемочную группу с этой программой?

Т. Кизяков

— Дважды.

А. Пичугин

— Дважды? В 2002 году?

Т. Кизяков

— Ввелась традиция — каждые 10 лет.

А. Пичугин

— А, и в 2012-м, получается, да?

Т. Кизяков

— Да.

А. Пичугин

— И все-таки хотелось бы, конечно, узнать про рубрику «Оч. умелые ручки», потому что я удивился, что она исчезла из программы. Она, может быть, конечно, была немного, ну, как бы... не странна, но выглядела немного отвлеченной. Почему все-таки... Ну, она была очень популярной, и Ваш тандем вместе с Андреем Бахметьевым — ну, как-то он казался незыблемым.

Т. Кизяков

— Она возникла как островок технического юмора. Андрей — гениальный инженер и человек с технически-логическим складом ума, абсолютно технический грамотный, человек, который у всех людей с техническим образованием вызывал абсолютное доверие. Потому что он знает закон Ома, он знает, откуда и куда текут электроны, и, не допуская технических ляпов, он вызвал доверие. При этом на примере каких-то псевдобезвыходных ситуаций, где инженерный юмор помогал решить проблемы, мы показывали, что те самые трудные ситуации, которые, нам кажется, требуют вмешательства чего-то, вполне нам по силам решить самим.

Кроме того, на заре «Пока все дома» и «Оч. умелых ручек» (1992-й год — помните, в каком «изобилии» жила страна) мы видели в «Оч. умелых ручках»...

Л. Горская

— Угу, суп из специй варили.

Т. Кизяков

— Да. В «Оч. умелых ручках» была большая подсказка учителям начальных классов для проведения уроков труда. То есть мы показывали изделия, которые по плечу любому школьнику. Инструменты есть у каждого дома, и материалы есть у каждого в мусорном ведре. Вот тут как раз принцип «не навреди» был особо важен, потому что мы понимали, сколько юных последователей начнут это делать, чтобы не было ни пожара, ни травм. И вот этот подход с инженерно-техническим юмором привился. То есть «Оч. умелые ручки» оставили след. И то, что до сих пор даже это словосочетание применяется, встречается мне в самых неожиданных контекстах...

А. Пичугин

— А это Вы придумали?

Т. Кизяков

— Да.

А. Пичугин

— Правда? А мне казалось, что вот это какое-то очень распространенное просто выражение народное, я был уверен абсолютно.

Л. Горская

— (Смеется.) В XII веке!

Т. Кизяков

— О том, что навеяло, могу сказать. До «троек», «четверок» и «пятерок» в школе были оценки «неуд.», «уд.», «хор.» и «оч.хор.». Так вот «оч.» — это, сокращенно, «очень». И «Оч. умелые» — там же точка стоит, «оч.» — это, сокращенно, «очень умелые». Но читается еще и...

А. Пичугин

— ...»очумелые».

Т. Кизяков

— Да. И это как-то сразу так дерзко резануло, внимание на это обратили. Ну, в общем-то, я надеюсь, не разочаровались.

«Оч. умелые ручки» имеют непрерывной стаж трудовой деятельности 18 лет. Они, конечно, совершили трудовой подвиг. Но в какой-то момент Андрей Бахметьев пришел к тому, что в нем созрел потенциал создания «умных игрушек», и он занялся их производством, а это производство требует круглосуточного присутствия, поэтому на «Оч. умелые ручки» времени не осталось. Да, может быть...

А. Пичугин

— ...ну, уже не так актуально, в 2016 году?

Т. Кизяков

— Нет, это всегда актуально.

А. Пичугин

— Актуально?

Т. Кизяков

— Просто всему свое время. Я-то считаю, что все-таки даже каждому возрасту приличны и уместны разные проявления. Когда седеющие люди балагурят как юнцы, это не очень смешно, это вызывает, скорее, грустную улыбку. Поэтому мы уступили место продолжателям, и в Интернете весьма достойным...

А. Пичугин

— А Вы у Андрея Бахметьева дома снимали программу?

Т. Кизяков

— «Оч. умелые ручки» снимали.

А. Пичугин

— «Оч. умелые ручки»... А «Пока все дома»?

Т. Кизяков

— «Пока все дома», к сожалению, не случилось. Андрей — человек очень скромный, сдержанный, очень. И так и не удалось его уговорить.

А. Пичугин

— Но я про «Оч. умелые ручки» спросил еще и в связи с тем, что у Вас, можно сказать, на замену этой рубрики пришла новая рубрика, очень важная, с социальной точки зрения, да с любой человеческой — называется «У Вас будет ребенок».

Т. Кизяков

— Алексей, как Вы думаете, сколько времени «Оч. умелые ручки» и «У Вас будет ребенок» соседствовали в эфире?

А. Пичугин

— Я, честно говоря, не...

Т. Кизяков

— Потому что когда Вы сказали «на смену», то «Ручки» ушли, а «У Вас будет ребенок» пришли. А они соседствовали пять лет.

А. Пичугин

— Ага!

Л. Горская

— «Ручки» ушли, а программа «У Вас будет ребенок» осталась?

Т. Кизяков

— То есть мирно соседствовали, нисколько не мешая друг другу, дополняя программу. Но когда «Оч. умелые ручки» ушли на пенсию, то, естественно, что...

А. Пичугин

— ...на первый план вышла рубрика...

Т. Кизяков

— Ну, она осталась единственной, как рубрика. Но и то я никогда не называю это «рубрикой», потому что слово какое-то техническое и какое-то очень такое формально-казенное. Это такая важная страница, которая делает законченным тот посыл программы «Пока все дома». Это пик гуманизма. И семейная программа, которая столько лет воспевает семейные ценности, вдруг осознав, что мы можем не только рассказывать о судьбах, но и вмешиваться в них, помогая, мысль-то об этом естественно пришла — она пришла изнутри. Эта рубрика никогда не была проектом, поплавком, на который опираются тонущие программы. Это мысль, что, показывая семейное счастье, мы можем помочь кому-то его обрести, привела к тому, а кто вот острее всех нуждается? Взрослый может вмешаться в свою судьбу, а ребенок — нет.

А. Пичугин

— Расскажите, может быть, для тех, кто не знает, как это выглядит, как это работает.

Т. Кизяков

— Сама фраза «У Вас будет ребенок» — жизнеутверждающая и звучащая как Благая Весть. Даже это название не случайно — в рассказе о ребенке мы не драматизируем события, мы как раз стараемся показать его жизнерадостным, но умный, чувствующий взрослый как раз драматизм-то в этом и видит. И я помню один из первых выпусков, когда дети весело играли на улице, играли-играли, а потом их повели обратно. И вот эта закрывшаяся за ними дверь — они пришли не домой, они вернулись в казенный дом. Вот это для кого-то было решающим. Эта страница программы «Пока все дома» была смелой, потому что программа была — приятное чаепитие с юмором, еще что-то. И вдруг тема сиротства оказалась здесь неуместной. Но здесь, могу сказать совершенно честно, что канал в лице нашего руководителя Константина Эрнста поддержал. И благодаря этому сотни, а сейчас уже тысячи детей обрели семьи. Потому что наша надежда была на то, что даже если один ребенок будет устроен, наша земная миссия полностью выполнена. Но когда на первого показанного ребенка позвонили около 100 семей, и, помимо этого ребенка, в семьи были устроены еще его соседи и друзья, потому что людям давали возможность познакомиться с ними, а потом постепенно общественное мнение скрипнуло и стало меняться с того, что эти дети ущербны, порочны генетически и так далее, когда люди увидели, когда люди перестали думать, что если ребенку больше трех лет, он уже большой, они увидели, что ребенок во втором классе верит в Деда Мороза и еще будет долго и всю жизнь называть и папой, и мамой, изменилось мнение, мы уже это почувствовали. И результат, конечно, вдохновил. В результате из этой страницы выросла целая информационно-поисковая система «Видеопаспорт», которая в Интернете есть и так и называется, и уже более 2 с половиной тысяч детей в семьях уже благодаря этому... То есть здесь все развивается таким естественным правильным путем. Оно растет так же, как генеалогическое древо — так же растет и это большое дело.

А. Пичугин

— Видеопаспорт, Вы говорите, целая система появилась. А как она работает, какие там механизмы? Вот я даже захожу сейчас на сайт http://videopasport.ru, здесь написано, что в семьи устроены 2 тысячи 553 ребенка. Это на самом деле немало.

А как работает, расскажите, пожалуйста. Я знаю, что любой человек может зайти на сайт и посмотреть, но хотелось бы, конечно, от Вас услышать.

Т. Кизяков

— После того, как стало понятно, что грамотный, доброжелательный, профессиональный подход к сбору информации о ребенке и потом распространении ее на максимальную аудиторию, как произошло в программе «Пока все дома», дает невероятные шансы ребенку быть замеченным и принятым в семью, стало понятно, что программ-то в году 52, а детей, нуждающихся в этом, тысячи. И возникло желание сменить ту фототеку о детях-сиротах, которая имелась на вооружении, на видеотеку. Но стало понятно, что просто видео не так удобно, как видео, разделенное на составные части по конкретным темам. И видеопаспорт, являющийся таким информационным ядром о каждом ребенке, содержит в себе, как цветик-семицветик, имеет такую структуру... То есть каждый лепесток «цветика-семицветика» — это видеоглава, куда входят «Мое видео», где мы видим ребенка не замершим на фото, а бегающим, смеющимся, прыгающим; «Мои достижения» — мы с ребенком отправляемся либо в кружок, либо в секцию, либо к логопеду, либо в школу, куда потенциальный усыновитель не может попасть вместе с ребенком. Дальше там есть страничка, где врач рассказывает о реальном состоянии здоровья этого ребенка. Наша задача — не в розовых очках увидеть этого ребенка, а максимально приближенным к тому, каким его увидят люди, когда приедут. Фотография, к сожалению, порождает фантазии — люди, видя ребенка, замершим на фотографии, дальше дорисовывают его в своем воображении, приезжают к нему, а ребенок совсем не такой. И, представьте себе — без драматизма этих смотрин, потому что ребенка заранее готовят к встрече со взрослым, ему рассказывают о том, что приедут хорошие добрые люди, наряжают в особо праздничную одежду. Ребенок волнуется, все люди волнуются. Приезжают иногда издалека, не спят в гостинице, тоже волнуются. Они встречаются — и люди понимают, что это не их ребенок. Вот что дальше им делать? Драматизм, ощущения этих людей тоже нужно понимать. Они не виноваты в этом. Но скольких людей навсегда это обожгло, и они от этой мысли навсегда отказались? Я думаю, тысячи. Так вот видеопаспорт позволяет знакомиться с ребенком заочно. Каждый видеопаспорт длится почти 50 минут. Причем, он снимается только эфирной съемочной группой. Мы снимаем, останавливаем съемки «Пока все дома», и ребята едут в командировку. Это делать непросто, но только при гарантии предельного эфирного качества можно делать видео о детях.

Сейчас появилась масса последователей, которым кажется, что, снимая на мобильный телефон 40 — 50-секундные видео, они этому ребенку помогают. Большой вопрос. Потому что можно вызвать ажиотаж к приему детей, но потом, через несколько месяцев, дети вернутся обратно в детские дома. А рассказ их родителей, которые не состоялись как приемные, чтобы оправдать себя в глазах окружающих, сведется к тому, что дети плохие. «Мы — благодетели, хотели спасти, а они оказались «шариковыми». Мы их сдали, пожалейте нас и похвалите».

Л. Горская

— Почему? Потому что этот паспорт был необъективный, или не разносторонний, односторонний? Почему?

Т. Кизяков

— Дело в том, что в каждом конкретном случае лишней информации о ребенке быть не может. Для того, чтобы человек принял осознанное решение — не в порыве своих фантазий и эмоций, а основываясь на каком-то глубоком чувстве, возникшем и у него, и у членов его семьи, потому что очень важно, чтобы все члены семьи, заочно познакомившись с ребенком, сказали «да», чтобы никакой злобный дедушка потом этого ребенка в углу тайно не щипал. Кроме того, на сайте, где паспорт, есть видеошкола приемных родителей, которая является так называемой заочной школой, когда человек может получить эти знания. Так там есть масса вещей, которые даже не сразу придут в голову, если размышлять о них. Ну, например, существуют, к сожалению, случаи, когда семья теряет ребенка. И бывают ситуации, когда люди сразу же пытаются заполнить место этого ребенка другим, чтобы начать любить его. Так вот, по свидетельству всех — и педагогов, и психологов, во-первых, нужно выждать не менее двух-трех лет и ни в коем случае не искать похожего. Потому что большинство примеров детей, которых взяли по образу и подобию, эти дети потом сами просились обратно в детский дом, потому что в них пытались увидеть ребенка, которого не стало. И такие вещи для умных, понимающих взрослых очень важны. А мы только на них рассчитываем. Потому что, к сожалению. в наше время разного рода неуравновешенных людей все больше и больше. Так вот мы все-таки рассчитываем на аудиторию людей, которые понимают. И видеопаспорт в этом смысле является, я считаю, достоянием и гордостью нашей страны, потому что такого видеодокумента — тире — видеопортфолио, какое есть у... Сейчас уже в доступе — сколько? — 600? Сколько, Алексей, там в доступе паспортов?

А. Пичугин

— 956, если я не ошибаюсь. Сейчас смотрел...

Т. Кизяков

— Добавились. Не каждая супермодель имеет такое видеопортфолио. И сколько сил прилагается на то, чтобы ребенка таким представить и дальше на громадную аудиторию вынести этого ребенка, ни одно государство в мире не может таким похвастаться.

А. Пичугин

— Спасибо! Это было очень интересно. Я думаю, что можно назвать это оптимистичной нотой, на которой мы заканчиваем, потому что это действительно великое дело.

И я напомню, что сегодня на «Светлом радио» в программе «Светлый вечер» говорили мы с автором и ведущим программы «Пока все дома» Тимуром Кизяковым. Спасибо большое! Мы — это Лиза Горская...

Л. Горская

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Всего хорошего и будьте здоровы!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем