«Страхи родителей за детей». Татьяна Воробьева

Гостьей нового выпуска «Светлого вечера» стала заслуженный учитель России, психолог высшей категории Татьяна Воробьева. Разговор шел о том, какие страхи наполняют родителей в отношении их детей, почему они возникают и к чему приводят, что может стать духовной основой построения отношений с детьми, а также разговор был посвящен вопросам семейных ценностей, воспитания детей и поиску гармонии в современных реалиях.

Татьяна отметила, что семья — это место, где происходит духовное становление каждого человека. «В многодетной семье гиперопека невозможна», — подчеркнула Татьяна, говоря о важности воспитания ответственности и самостоятельности у детей.

Отдельное внимание уделили теме веры как основы для крепкой семьи. Татьяна отметила, что совместные молитвы и духовные беседы помогают создать атмосферу тепла и взаимопонимания. Она рассказала, как в их семье традиции поддерживаются через совместные праздники, паломничества и обсуждения духовных книг.

Также говорили о вызовах современного родительства: как найти баланс между заботой о детях и самореализацией. По мнению Татьяны, важно учить детей принимать не только успехи, но и трудности, ведь именно через преодоление формируется характер.

Этот выпуск — вдохновляющая беседа о том, как сохранить гармонию в семье, оставаясь верными христианским ценностям и поддерживая друг друга на жизненном пути.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. С вами Анна Леонтьева. У нас в гостях наша дорогая, любимая Татьяна Владимировна Воробьева, заслуженный учитель Российской Федерации, психолог высшей категории, Добрый вечер, Татьяночка.

Татьяна Воробьева

— Добрый вечер, дорогая моя Аня. Действительно, мы так давно не виделись. Но я думаю, нам есть о чем поговорить.

Анна Леонтьева

— Я думаю, что с тобой всегда есть о чем поговорить. Мы до программы выбирали тему и решили выбрать такую болезненную и актуальную тему. Мы назвали ее условно так: железный купол родительской заботы над нашими детьми. Это, конечно, условное название, просто Татьяне понравился образ купола. Хотелось бы поговорить о том, почему современные родители, которых я знаю, которым я сама являюсь, без всякого осуждения, без всякой нотки, что это что-то плохое, но почему-то у нас, родителей, много страхов насчет наших детей. Благодаря этому, мы настолько стараемся их сберечь от всего, что получается, что они иногда задыхаются от нашей заботы, иногда выходят во внешний мир совершенно без подготовки. И в этом смысле мне показался очень показательным и полезным эпизод, о котором ты рассказывала, когда к тебе пришел мальчик, пострадавший от толпы подростков.

Татьяна Воробьева

— Это была недавняя консультация. В кабинет вошли мама, папа и юноша. Он не такой уж юноша, но, тем не менее, 15 лет, 9-й класс. Очень хорошо и признательно для меня, когда обоих родителей волнует ребенок, его состояние.

Анна Леонтьева

— Да, то, что папа пришел, обычно мама.

Татьяна Воробьева

— Да, да, то очень значимо. Это перекос, что обычно мамы, это и есть больной перекос, который является перекосом, по-другому не скажешь. Ребенок принадлежит двоим родителям, отцу и маме. Я не случайно сказала: отцу и маме. Первенство поставлено не случайно, оно не только соответствует заповедям Божиим, почитание отца и матери. Действительно, у Бога нет ошибок.

Анна Леонтьева

— В таком порядке?

Татьяна Воробьева

— Да, конечно. Еще потому, что именно отец принимает решение по тем ситуациям, с которыми сталкивается юноша, с которыми сталкивается семья. Его вердикт, да, несомненно при обсуждении семьей, мамой, ребенком, всеми, но вердикт принятого решения принадлежит отцу. Во-первых, от этого растет значимость самого отца, уходит небрежность, уходит такое, что по привычке кто как решит. Эта значимость, а значимость — это, тире, ответственность. Ответственность — это действительно ответственность, я отвечаю за каждое свое слово. Это не суетомудрие, это не небрежно сказал и отмахнулся, а это действительно руководство к действию, за которое ты имеешь право тогда спрашивать с твоих ближних. Прежде всего, с того, кому даешь решение, благословение как отец, как глава семьи. Этот фактор очень важный. Действительно, железный купол. Беда случилась нежданно-негаданно, казалось бы. Мальчишка шел из школы со своим товарищем. Толпа, которая там стоит, из этой толпы выходит только один, задевает словом. Мальчишка пытается ответить на вопрос вежливо, корректно. Но ведь подчас этого только и надо. И что бы ты ни сказал и как бы ты ни сказал, это все равно будет не то, не так и не тогда.

Анна Леонтьева

— Ну, потому что уже настрой толпы такой, да?

Татьяна Воробьева

— Это было совершенно верно, это уже настрой агрессии. Ударил мальчишку по голове, по ушам и даже прободение есть барабанной перепонки. Я не стала спрашивать, зафиксировано, нет. Это мальчик рассказывает уверенно, тихо, подробно, беспристрастно. И что же в этой ситуации, как быть? Но его родители, мама говорит: ему стало страшно. Ну, действительно, страшно.

Анна Леонтьева

— Конечно.

Татьяна Воробьева

— Я понимаю, и маму понимаю, толпа, и мы не знаем, что и как дальше будет.

Анна Леонтьева

— Ему стало страшно ходить в школу.

Татьяна Воробьева

— Ему стало страшно ходить в школу, совершенно верно. И вот как бы здесь-то поступить? А поступить — всё Божье простое. Когда ты видишь толпу, либо уйди, лучше квартал пройди лишний, но уйди, пожалуйста. Не можешь уйти, беги. Не бойся улюлюканья, не бойся свистков. «Безумству храбрых поем мы песню», помните у Горького?

Анна Леонтьева

— Да.

Татьяна Воробьева

— Но только я сейчас добавляю — погребальную. Безумство, в одном слове «безумство» всё сказано. Здесь не нужно иметь безумства, об этом и надо говорить, не о безумии, а о мудрости. А мудрость простая. Помните, «умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Совершенно верно, не по силам подняться на вершину, обойди вокруг, пусть дольше, но надежнее, что пройдешь, где надо, отдохнешь, а потом не свалишься обратно. Эта простая мудрость ложится в душу ребенка, что никто не стал говорить, что ты.... Мы насмотрелись фильмов, где сейчас локтем ударю, ногой пну, и все враги отбегут. Нет, оставьте всё это, пну, отбегут. Я всегда говорю, когда вы отводите детей в секции... Раньше в России бойцовские секции были запрещены до 11 лет, то есть должен у ребенка вырасти нравственный ценз.

Анна Леонтьева

— Я не знала этого.

Татьяна Воробьева

— Нравственное и духовное воспитание. Всякая бойцовская секция имела целевую направленность только одну — защита родины, защита семьи. Оборонная позиция имела значение, но не случайно возраст назван, когда уже легкомысленное использование, хвастливое использование того, что я умею приемчик, захват, не используется, понимаем всю серьезность. До 11 лет очень трудно принять всю серьезность, да и в 11, пожалуй, тоже трудно. Потому что самолюбие, тщеславие бушует, хочется утвердиться, хочется показать, хочется авансом предупредить всех тех, кто хочет ко мне полезть, я покажу. Но я всегда говорю в этих случаях, между бить и убить стоит только одна буква. Хотел показать, а случилась трагедия, и ты убил. И неважно, что тебе 11, 12, 13, неважно, твоя жизнь уже идет под эгидой убийцы. Как жить после этого, как с этим жить? Поэтому всегда, когда мы хвастаемся, что я посещаю, рано мой ребенок ходит туда, сюда и показываем всё это... Да, у кавказских народов это принято, это этническая позиция, борьба. У россиян есть позиция самбо, но это лучше всего перед тем, когда ты идешь в армию. Действительно, ты идешь в армию защищать родину, защищать дом свой, это само по себе предполагает необходимость иметь умения, которые защитят тебя, твою родину, твоих близких. Это всё правильно, но ведь об этом-то нигде не говорится, вот что удивительно. Тогда мы подошли к другому очень важному вопросу. Мама, обеспокоенная, ей страшно, а вот папа сидит и говорит: конечно, надо только бежать, это не трусость, это мудрость.

Анна Леонтьева

— То есть папа понимает.

Татьяна Воробьева

— Абсолютно правильная позиция.

Анна Леонтьева

— Я как раз думала, что может папа сказать, что это трусость.

Татьяна Воробьева

— Но, тем не менее, был задан вопрос: ведь нет у Бога случайностей, у Бога нет ошибок. Почему именно на вашего сына напал вот этот волк-одиночка? Вы не задумались над этим вопросом? А над ним надо задумываться. И тут я попросила мальчика покинуть кабинет и оставила родителей. Скажите, пожалуйста, он такой хороший, замечательный. — Конечно, хороший, конечно, замечательный. Такая оценка должна быть у родителей, если не родители будут любить и оценивать своего ребенка... Но только мне хочется сказать, адекватно оценить своего ребенка. И я сказала о том, что это не случайно, это действительно бесовское искушение по сути своей. Но бесы не могут видеть душу, она для них невидима, если мы сами своими немощами не открываем эту душу. — Нет, он такой скромный. И вот он приходит в кабинет, и я говорю: расскажи, пожалуйста, о своем друге, о положении в классе. И тут он говорит: какие-то дурацкие вопросы задают, просто такие глупые. Я говорю: знаешь, это то, о чем я хочу тебе сказать и вам хочу сказать. Всякое преимущество, твое заключение: глупый, бездарный вопрос, тупой и насмешка и ухмылка — это уже и есть тот, урок, за который он получил, это он душу свою открыл. Он душу свою открыл своим превосходством, интеллектуальным, воспитательным превосходством, небрежением по отношению к тому, у кого нет этого превосходства. Отсюда ты получил сейчас и вы, родители, самый главный урок. Наш куполочек, которым мы прикрываем, дырявый, потому что прошло то, за что было зацепить ребенка. Хорошо, что по милости Божией, всё хорошо кончается. Но мы с вами должны быть очень внимательными, очень чуткими к тому, что позиционирует наш сын в разговорах со сверстниками, с вами. Слушайте внимательно, это очень важно, вот здесь куполочек свой, пожалуйста, закройте более надежной защитой, чтобы не просачивалось то, что называется осуждением, небрежением, тщеславием, гордыней. За это мы и страдаем. Неслучайно предложила самый простой путь, не бойся улюлюканья, беги, беги, не вступай в диалог, не надо, все равно будет всё не так, как ты хочешь. Вот такой прецедент был совершенно недавно, и хотелось это осветить, чтобы мы понимали: слушаем наших детей, слушаем и слышим, что говорят, запомните, и как говорят. Особенно интонационная выразительность, в ней дух того, что исповедует, чем живет ваш сын. А этот дух формируете в первую очередь вы, вы зона ближайшего нахождения, вы та самая зона, которая воспитывает и формирует душевные и духовные качества. Вот об этом я хочу сказать.

Анна Леонтьева

— Напомню нашим радиослушателям, что сегодня с нами и с вами Татьяна Воробьева, заслуженный учитель Российской Федерации, психолог высшей категории. Татьяночка, сама ситуация очень узнаваемая, а вывод, который ты из нее делаешь, абсолютно для меня неожиданный.

Татьяна Воробьева

— Как всегда.

Анна Леонтьева

— Как всегда. Вообще всё что угодно, только не то, что ты сказала.

Татьяна Воробьева

— Всё потому что, еще раз подчеркиваю простые слова, нет у Бога случайностей. Он любит этого ребенка, Он любит этих родителей, они достойны, как всё, что Бог создал, всё достойно на этом свете быть достойными Господа. Это не фанатизм православный. Мы всегда должны видеть истинную причину того, что происходит. Всякое бахвальство обязательно будет попрано, потому что ты очень значим, ты очень любим. Помните послание апостола Павла к евреям? «Кого люблю, того наказую». Поэтому мы памятуем об этом. А наказание кто хочет, это всегда больно. Это не смертельно, но важно уроки получить правильные. Чтобы нас любили, давайте посмотрим, за что нас можно наказать.

Анна Леонтьева

— Это не относится к теме беседы, просто ты говоришь, и я с высоты своего возраста — не скажу, что преклонного, но возраста, это я наоборот себя возвысила немножко, типа я мудрая — понимаю, что часто, когда на меня нападали люди, меня обижали, как мне казалось, я сильно чем-то провоцировала кого-то. Это мне видно сейчас, а тогда мне казалось, это они все нехорошие люди, так сказать.

Татьяна Воробьева

— Слова прекрасные, я бы очень хотела, чтобы мы все эти слова, которые сказала сейчас Анна «с высоты своего возраста», я ставлю это в кавычки, конечно, чтобы мы все это поняли. Всё, что мы встречаем негативного, плохого, это не случайно. Это нам дается либо урок, но урок благодарности. У Порфирия Кавсокаливита в его книге «Слово и житие» об этом говорится, что благодарите за всех обидевших, ненавидящих, оклеветающих, и говорите: слава Тебе, Господи, меня прости. А за что же меня прощать? Меня обидели, меня оскорбили. За урок, который Ты мне дал. А теперь пускай на склоне ваших лет, я еще поняла, он дал-то мне был во исправление меня, во спасение меня, он показывал мне мои немощи, мои недостатки. А я давала реакцию эмоциональную, я сердилась, обижалась, плакала, я записывала их в ряд врагов злейших. Сколько пройдет времени, пока они из врагов уйдут из моей памяти, из моей души, а когда мы поймем, что всё, что происходит негативного по отношению к нам, не случайно. Поэтому этот урок надо разобрать только с позиции самого себя. Мне раздался один звонок, это взрослая девушка, но она все равно ребенок. Говорят: до которого возраста ребенок? Да, пока мы живы, дети наши всегда будут нашими детьми.

Анна Леонтьева

— Точно.

Татьяна Воробьева

— Ее возмутил момент, когда она шла из храма. Она причастилась, какая-то женщина ей очень не понравилась, и это вызвало у нее недовольство. И она решила о своем недовольстве, негодовании сказать своей маме, и мама сказала: это неправильно, не надо. И случилась большая ссора между дочерью и мамой. Ссора была действительно очень серьезная. Она мне звонит, желая разобраться. И я отвечаю ей на этот вопрос: ты должна заметить и запомнить на всю жизнь, что такое наше спасение. Много святых отцов говорят простые вещи, запомни, всё, что переведено в простую призму понимания, есть истинное, потому что у Бога всё просто. Так вот. Всё, что не так я увидела в других, относится ко мне. Поэтому я всегда говорю: назови словом чувство, которое ты проживаешь. Что вызвало у тебя негодование, недовольство, такое недовольство, что ты решила поделиться им с мамой? Дальше. Ответь на вопрос, а почему это вызвало у меня недовольство и негодование? Разве тебе дано знать чужие чувства? Дано тебе видеть чужую мысль? Дано тебе видеть чужую мотивацию? Нет, не дано. Тебе дано видеть только твое, только про себя. Вот здесь ты знаешь, что ты прожила, какой окрашенности было твое чувство, каким глубоким оно было, какая волна этого чувства, какая мобильность этого чувства, какая глубина, какая переключаемость — это знаешь только ты во всех красках, во всех измерениях, во всех качественных характеристиках. Никто не может это знать, только ты и Господь Бог, Который знает всё то, что ты проживаешь. Осуждая, ты не спасаешься, и результат твоего неправильного решения сказался в том, что ты сейчас мне звонишь, желая понять, почему же я была неправа. Поэтому мы опять возвращаемся и к этому юноше, которого ударили. Мы опять должны помнить только про себя, имею ли я право оценивать чужой ответ, чужой поступок? Не имею. Я его оцениваю только с призмы себя, про себя, о себе и снова о себе. Вот в этом заключается весь смысл спасения нашей души. Помните слова преподобного Серафима Саровского, «спасайся сам». Сам сказано спасайся, а «вокруг тебя спасутся тысячи». Ты меняешь призму своего взгляда, ты меняешь вектор своего взгляда, ты вдруг понимаешь, я увидела это. Какими глазами ты увидела, каким словом ты назвала то, что увидела, осуждающими, не принимающими, возмущающимися — это всё твое, это тебе принадлежит, что ты нетерпима, что ты не имеешь ни любви к человеку, что ты такая, какая есть. Поэтому твой разумный ум говорит: принимай решение, будь это покаяние, но ты же еще не заметил другого. Ты о своем негодовании передала маме, желая услышать ее поддержку, а поддержки она не дала. Вот купол, который над тобой был мамой правильно создан, она не захотела его дырявить, поддерживая своего ребенка, она не согласилась. Во что же вылилось? А вылилось в скандал. Значит, чего же нам не хватает здесь? Нам не хватает каждой стороне успокоиться, отойти, не доказывать, не убеждать. Это еще одна важнейшая ошибка, которую совершаем мы, родители, желая убедить своего ребенка в его неправоте. Как только мы начинаем убеждать, это есть ничто иное, как спор, я вступаю в спор со своим ребенком. Но скажу опять словами апостола Павла, в спорах истины не рождается, не бывает. Спор рождает свару, что мы и увидели, скандал, ссора двух близких, родных людей. Права мама? Права. Не права дочь? Не права. А что же здесь не так сделано-то? А то, что, оказывается, простоту поступка надо уметь еще донести. Как же ее донести? Успокоиться — первое условие, обязательно успокоиться. Второе условие — в истерике какой-либо стороны не присутствовать, истерика это не катарсис, это не облегчение, это не исцеление, это не освобождение от того, что тебя взорвало, привело в негодование. Истерика — это полное истощение с потерей разумного ума и самое главное с необходимостью задеть того, кто не принимает твоей стороны. Поэтому нужен зритель, а зритель это тот, кто является в данной ситуации спорщиком, кто не соглашается с тобой. Так вот, слушай мои аргументы, вот, казалось бы, молчаливая позиция, слушай и смотри, как я страдаю, как я пытаюсь, как я визжу от негодования. Нет, не надо быть зрителем в этой ситуации, потому что внимание рождает потребность тебя убедить. А что же надо сделать? Хлопнуть дверью и сказать: в таком тоне не хочу разговаривать? Не правильный путь, потому что он дает: ага, меня слушают, опять саможаление, опять новый поворот истерики. Вот что это дает. Что же надо сделать? Прости, пожалуйста, я забыла, у меня там что-то горит, я сейчас приду, подожди немножечко, я сейчас приду. Я даю фору на «подожди», я не гневаюсь, я вынуждена отойти от нашего очень значимого, очень нужного разговора.

Анна Леонтьева

— Тонко.

Татьяна Воробьева

— Это обязательный урок. А насколько вы задержитесь? Пока вы не успокоитесь. Не успокоившись, не входите в аудиторию, где идет спор и летят пух и перья, не надо этого делать. В спорах истина не рождается, в спорах рождаются свары. Какое хорошее церковнославянское слово, запомните его, пожалуйста.

Анна Леонтьева

— Хорошее слово, правда. Татьяна, возвращаясь к нашем родителям, которые пришли к тебе. Ты сказала, что уже было значимо, что пришли мама и папа, потому что ребенок принадлежит так же отцу, как и маме. Мы с тобой начали о том, что забота чрезмерная о детях, которая не дает им окрепнуть, об этом разговор идет.

Татьяна Воробьева

— Я понимаю, я не ушла от темы, прости, пожалуйста.

Анна Леонтьева

— Нет, ты не ушла от темы. На самом деле, куда бы ты ни свернула в теме, всё будет очень к месту, потому что ты говоришь вещи очень ошеломляющие и непопулярные. Но когда тебя слушаешь, понимаешь: как же я этого сам не понимал? Это же, вот оно, это очевидно. Но я хочу перевести разговор на мам, на нас то есть, которые настолько... Отцы часто все-таки спокойнее относятся.

Татьяна Воробьева

— Нет, не согласна, нет, нет. Всякая типология в психологии не уместна абсолютно. Всякий человек — это один раз созданное Богом творение, это всегда глубоко эксклюзив. Поэтому никогда типологии такой не существует. Я приведу пример сейчас как раз, возвращаясь к нашему куполу, купол гипердоверия.

Анна Леонтьева

— О, классное слово какое.

Татьяна Воробьева

— Мы так знаем своего ребенка, что мы полностью доверяем ему, доверяем выбору его поступков, потому что поступок это всегда мотивация, мотив лежит в основе поступка. Это не просто поведение, где холерик, меланхолик, флегматик, сангвиник, нет, нет. Поступок — это определяется такими качествами, как нравственная зрелость, духовная зрелость, социогенная зрелость, коммуникативная зрелость. То есть очень много факторов объективных, важных в выборе твоего мотива. Это всегда отражение зрелости личности. Вот мы считаем, что наш ребенок вырос, он достаточно взрослый, он достаточно зрелый, и мы почиваем на лаврах успокоенности. Это, сразу говорю, глубочайшая, глубочайшая ошибка. Пока ребенок под нашей крышей, пока ребенок, 15 ему, 18 ему, пока он под нами находится, в нашем монастыре, никогда не успокаивайтесь. Я приведу пример точно также. На консультацию звонит мама, хорошая мама, я знаю ее по многолетним консультациям: вот к вам хочет прийти мой сын. Естественно не надо... Хочет прийти взрослый юноша, это выпускной класс, порог завтра перешагнет и всё: или ВУЗ, или колледж, или армия, это уже зрелость, да. Придет без нас. Приходит юноша. В психологии есть очень хороший тест, я не работаю с тестами, но ряд тестов я принимаю однозначно за их простоту, за их надежность, за их валентность. Есть такой тест пантомимический рисунок. Это то, как входит, как садится, как говорит, это выражение лица, это положение тела в пространстве — это психофизиологический тест.

Анна Леонтьева

— Прости, пожалуйста, что я тебя прерываю. Просто Татьяночка Воробьева, когда первый раз пришла на нашу программу, у нас тут образовалась небольшая очередь на этот тест. Мои коллеги подходили, закрывались по очереди с Татьяной в радиорубке и тестировали себя, потом вышли и говорили: ну, ничего себе, откуда она это всё знает. Мы продолжим разговор об этом молодом человеке ровно через минуту. Напомню, что сегодня с нами и с вами Татьяна Воробьева, заслуженный учитель Российской Федерации, психолог высшей категории. У микрофона Анна Леонтьева. Мы вернемся к вам через минуту.

Анна Леонтьева

— Продолжается «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. С вами Анна Леонтьева. У нас в гостях наша дорогая гостья, любимая всеми радиослушателями Татьяна Владимировна Воробьева, заслуженный учитель Российской Федерации, психолог высшей категории. В первой части начали увлекательный рассказ про... Как ты говоришь тест?

Татьяна Воробьева

— Про купол.

Анна Леонтьева

— Нет, тест, который ты делаешь?

Татьяна Воробьева

— Пантомимический рисунок.

Анна Леонтьева

— Пантомимический рисунок молодого человека, пришедшего на консультацию.

Татьяна Воробьева

— Вернемся. Как входит человек? Он входит уверенно, он же знает Татьяну Владимировну, и я радуюсь этому. Как он себя представляет? Казалось бы, входит, мы помним, что перед нами юноша выпускного класса, он представляет себя ласкательным именем, так я называю своих внуков. Дальше. Он садится удобно, надежно, вкусно. То есть спина облокотилась на спинку стула, нога за ногу, только мой грозный взгляд заставляет ногу спустить и все-таки сесть, перед тобой женщина. И вот начинается монолог, есть вопрос, поэтому я слушаю всегда вопрос, прежде чем я буду отвечать. Закон для психолога всегда только один: только на поставленный вопрос есть ответ. И второй закон: будь скор на слышание, медленен на язык. Поэтому внимательно надо выслушать. Слушаю. О чем же повествует мне юноша, которому полностью родители доверяют, полностью доверяют. Они даже не сочли нужным прийти, хотя бы просто со стороны послушать проблему, которую заявляет их сын, и как заявляет. Для психолога очень важно, что заявляет и как заявляет, тональность такого нашего общения. Тональность доверительная, легкий, доверительный тон: вы же всё понимаете. Юноша сказал, что я понимаю, мы живем в такое время, когда надо зарабатывать деньги. Причина, цель? Я не хочу обременять собой родителей. Какая взрослая цель, какая благая цель. Ну и что же? Я изучил рынок спроса, я провел такую исследовательскую, аналитическую работу, и я понял, какие товары особенно пользуются спросом и по хорошей цене. Я еще не спрашиваю, какие это товары. Я заказал по интернету эти товары, я их приобрел и решил их распространять в школе, то есть реализация товара. Ну, просто перед тобой бизнесмен, готовый, умный. А что же за товары? А это товары — предвестники будущих наркоманов, это папироски, сигареты, конфетки. И он продает эти вещи детям, он продает этим маленьким дурачкам, по-другому сказать не могу. Вы скажете, несколько векторов мотивации этих детей купить и заинтересоваться этим товаром, не просто же прибежал каждый. Прибежал тот, кто хотел его купить, кто-то из любопытства, кто-то уже попробовал, кто-то хотел. А что же происходит у нас, с нами-то? А мы усугубляем желание хотения этих товаров, да еще наверняка по скидке, да еще по заманчивым предложениям: ты покупай. Я не знаю, не была в диалоге купли-продажи, но по довольству юноши я поняла, что он очень доволен. Но случилось страшное. Мальчик-то ходит в храм. Он причащается, оказывается. Он исповедуется, оказывается. И вот тут мое профессиональное эго психолога рухнуло. Мое негодование зазвучало у меня в ушах, в сердце. То есть ты предлагаешь товары, которые определяют, может быть, в будущем время жизни ребенка, качество этой жизни и страдание его родителей. И это всё ты, только за то, что ты захотел заработать деньги. Всё остальное тебя, взрослого человека не волнует, не интересует, не касается. При этом юноша заявляет мне, что он хочет поступить в Сеченовку либо в Губкинский. А ты никуда не поступишь. Врач — это избранник Божий. Сеченовка — это тоже избранник, потому что он должен работать на созидание, а ты будешь делать какие-нибудь искусственные наркотики. Я не знаю, как они называются, и знать не желаю, но то, что ты, православный человек, проанализировав рынок, купив и продав... Я поняла, что он не ожидал от меня такой реакции.

Анна Леонтьева

— Еще бы.

Татьяна Воробьева

— Он думал, что я сейчас буду поражена смекалкой, хваткой. Я сказала: ты никуда не поступишь. Только эти слова его так испугали. Я никуда не поступлю? — Никуда. Потому что ты совершил самый страшный поступок. Еще у Бога сказано: всякий, кто искусит меньшего, будет наказан. Ты не только искусил, ты дал пролонгированные страдания стольким людям на будущее. Это ты заложил это страдание, ты когда-нибудь об этом думал? Тебе об этом никто никогда не говорил, что твоя жизнь, твои поступки, твои чувства влияют на всех нас. Потому что чувства, разум, воля — это дух, это энергия. А энергия, все вы знаете, не исчезает, не трансформируется, не сублимируется.

Анна Леонтьева

— Она переходит из одного вида в другой.

Татьяна Воробьева

— Она преобразуется, в свет или в черноту. Это ты посеял над столькими людьми. Когда мать увидит у этого ребенка это фантик или эту папироску, как она там называется, как ты думаешь, что с ней будет? Что будет с отцом, что будет с этим ребенком? Что будет в этот вечер в доме? Или завтра? Что там будет? И это посеял ты. Но тебе же это не ведомо. Я могу говорить долго о своем негодовании, о своем возмущении, я вернусь сейчас к куполу, к куполу псевдодоверия. Нет, доверяй, но проверяй. Проверяй не просто портфель, проверяй тот дух, которым дышит твой взрослый ребенок. Проверяй дух его целеустремленности, его мотивации. Он хочет идти в медицинский, почему, зачем, для чего? А медицинский — это уголовная ответственность. Вы когда-нибудь говорите ребенку об уголовной ответственности врача. Врач всегда носит уголовную ответственность. Вы об этом ему сказали? Нет. Он выбирает престижность — Сеченовку. Ну, еще бы, супер. Зачем, почему? Лечить, спасать? Нет, вы даже и не знаете духа, которым живет ваш сын. Вы так ему доверяете, что не сочли нужным прийти вместе с ним и послушать его откровения. Вот об этом я хочу сказать, о таком ложном куполе.

Анна Леонтьева

— Когда ты начала говорить про купол сверхдоверия, я подумала, что ты поведешь разговор в сторону того, что сверхдоверие — это противоположность вот этому куполу...

Татьяна Воробьева

— Сверхнедоверию.

Анна Леонтьева

— Куполу тревожности, я бы сказала, который мы сгущаем над детьми. Но то, о чем ты говоришь, я тогда немножко сбилась.

Татьяна Воробьева

— Сейчас мы об этом поговорим.

Анна Леонтьева

— Это сверхдоверие в данном случае сыграло плохую роль.

Татьяна Воробьева

— Самую отрицательную роль, самую страшную роль.

Анна Леонтьева

— Расскажи тогда, к чему это сверхдоверие? Это плохо или хорошо?

Татьяна Воробьева

— Сверхдоверие всегда плохо. Все, что сверх...

Анна Леонтьева

— А, вот так.

Татьяна Воробьева

— Всегда Господь говорит о срединном пути. Доверяй, но проверяй. Обязательно, доверяй, но проверяй. Мы получили знание, через энное количество времени мы хотим узнать о тех знаниях, которые получены. Вдруг видим, что половина забыто, и мы опять продолжаем работать, пока эти знания не станут сущностью моей, не будут требовать подтверждения, упражнения, напоминания, а станут моей сущностью, станут основой моего выбора, моего мотива. Помните, я сказала: в основе выбора лежит моя зрелость, моя убежденность, мои эмоционально-аффективные позиции, не с позиции, а силы значимости, духа того, что я исповедаю, духа моего поступка. Бить или не бить, бежать или не бежать? Что вам во мне главнее, самолюбие, тщеславие или здоровый страх, нормальный, здоровый страх.

Анна Леонтьева

— Да, с чего мы начали, с этого эпизода очень значимого.

Татьяна Воробьева

— Совершенно верно. Так и здесь, это сверхдоверие. На чем оно еще зиждется? Оно зиждется на нашей не слепоте родительской, нет — самодостаточности и самонадеянности. Вот мы воспитали, вот у нас взрослый мальчик, хочет туда, готовится туда, мы репетиторов готовим. Все цели поставлены, всё проставлено, самодовольство и самонадеянность — самое страшное. На чем они-то сидят? На тщеславии, на гордыньке. Вот она почва: мы такие правильные, мы так хорошо... Нет, никогда этим не болейте, говорю всем родителям, опасно ходим, свалиться за полсекунды успеете. Нельзя никогда, еще раз говорю, быть успокоенными. Нет, нельзя. И мы сами знаем, мы все православные люди, в этой аудитории собраны православные люди. Даже если не будут православные, тем не менее, мы всегда знаем только одно: сегодня хорошо, а что будет завтра? Будет то, что будет, и обязательно будем пожинать плоды того, что произошло. Но плоды разбираем, что я сделал не так и что надо сделать, чтобы исправить эту ситуацию, почему я сделал не так? Три вопроса, которые мы должны всегда задавать себе, и никогда не должно быть успокоенности. Опасно ходим. Мир лежит во зле. Это слова не мои, слова евангельские. Должно искушению войти, горе тому, через кого оно приходит. Мы с вами нашей успокоенностью, нашим куполом доверия нашему хорошему ребенку создали эту ситуацию, за которую, конечно, он ответит, и вы ответите. Потому что ребенок вам принадлежит, он же в вашем монастыре семьи, в вашем находится куполе. Доверяй, но проверяй. Слушайте своего ребенка, беседуйте с ним, говорите, задавайте вопросы. Вопросы, которые якобы вам не понятны. Знаю, случилось то-то, как же здесь поступить, думаю. Как ты думаешь? Между прочим. Не идите с позиции синтонности, натасканности, а идите с позиции: я жду твоего совета, это твои ровесники, я не знаю, что бы я сказала. Что бы ты сказал? Как много в этой косвенной беседе, беседе доверия и в то же время желания услышать мнение своего ребенка, вы многое узнаете. Пускай такие беседы будут, со стороны отца, со стороны мамы. Со стороны отца по-мужски. Со стороны мамы по-женски: не знаю, не могу. С позиции отца утвердительно, вот этого не сметь делать.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами Татьяна Воробьева, заслуженный учитель Российской Федерации, психолог высшей категории. Татьяночка, значит, все-таки это доверие к ребенку нужно показывать ему, что ты доверяешь, что тебе важно его мнение, что ты можешь спросить его совета. Даже подыграть где-то ребенку, чтобы...

Татьяна Воробьева

— Он был искренен.

Анна Леонтьева

— Чтобы почувствовал...

Татьяна Воробьева

— Значимость.

Анна Леонтьева

— При этом сверхдоверие, то есть когда родители почивают на лаврах, как ты сказала...

Татьяна Воробьева

— Не допустимо.

Анна Леонтьева

— Это тоже может привести к беде. Теперь тревожность — тоже очень распространенное сейчас явление. Смотри, с чем я лично столкнулась. Тревожность родителей, у меня это не статистика, мне больше по книге про депрессию подростка звонят мамы. Но я думаю, что в этих семьях — тоже прошу прощения, без всякого осуждения — когда мама такая многозаботливая, тревожная, очень часто отцы или говорят или ведут себя так: делай, что хочешь.

Татьяна Воробьева

— Отходят, совершенно верно, отходят.

Анна Леонтьева

— У них бизнес, куча забот и они просто не тянут на эмоциональном уровне всего. Дети оказываются под пристальным внимание, с одной стороны.

Татьяна Воробьева

— Я бы сказала, прессингом.

Анна Леонтьева

— Прессингом, да. С другой стороны, я слышала рассказ, что девочка начала под этим прессингом... Я считаю, что это прессинг и честно сказала маме, что мне кажется, что это прессинг и что нужно маме немножко с собой поработать. Я такая же мама, и мне тоже приходится с собой очень сильно работать, поэтому я не возвышаюсь в этой позиции. Мама объясняет девочке, что нельзя курить травку, будем называть вещи своими именами. В то же время она очень боится, что девочку возьмут в полицию. Если она покурит травку, следствие — ее могут взять в полицию, там, по-моему, на сутки, что ли, забирают, не знаю, по закону как. То есть последствия вот этого поступка никак девочки не касаются. Мама ее спасет, но при этом объясняет девочке, что травку курить вредно для здоровья. Если мне в 15, даже в 20 лет, помню, у меня был такой поклонник из Швейцарии, они очень заботятся о своем здоровье. Я помню, что в 20 лет мне вообще было все равно, когда он говорил: ты сейчас это делаешь, у тебя будет плохо со здоровьем в 60 лет. Тем более в 15. Скажи, Татьяночка, что и как?

Татьяна Воробьева

— Я отвечу на этот вопрос. Есть понятие гипертревожности. Всё, что гипер — это всё болезнь нездоровой души. Что такое тревога — это, конечно, эмоциональное аффективное состояние, уже не здоровое. Это слабое состояние, оно не доверяет никому и ничему, оно мнительное, подозрительное, в гиперопеке находящееся. Вот здесь чтобы не продуло, вот здесь вот это. А что происходит с ребенком? А у него эмоционально-волевой контроль отсутствует, за него всё решают. И поневоле он становится лабильным, неустойчивым, аморфным, весь расплылся. Знает мама, как надо. Я просто не интерпретирую, а немножко другой беру вектор ответа на этот вопрос, о гипертревожности родителей, о гиперопеке родителей. Большего зла подчас придумать нельзя. Эти дети лишены своего мнения, своей точки зрения. Они лишены позиции мотива поступка, как я поступлю, он будет говорить, как мама. Но ситуация такова, что мы, мамы, не можем охватить весь круг общения социума, в котором находится ребенок, его многогранность, его многослойность, его многофакторную культуру, выраженность. Не можем. Что же получается? Наш ребенок выпадает из общения, он либо не адекватен, либо он труслив, либо он слезлив, а это уже проблема. Вы приходите и говорите: у него комплекс. Но этот комплекс вы создали.

Анна Леонтьева

— У него асоциальное поведение.

Татьяна Воробьева

— У него асоциальное поведение. Более того, ему поставят более страшный диагноз, у него деструктивное поведение, потому что у него эмоционально-волевой контроль отсутствует. Он как трость, ветром колеблемая. Это момент всем нам, родителям, задуматься. Любовь — созидательная, а не разрушительная. Когда наша любовь разрушает личностные аспекты ребенка, его личностное эго, «я»... Оно должно быть обязательно. Какой ты, ты добрый, ты жадный, ты щедрый, ты внимательный, ты любишь играть, ты выбираешь друзей или тебя в друзья выбирают — всё надо знать, обо всем надо говорить. Только имея действительно факт истинного общения, о котором заявляет ребенок, а не я с позиции доминанты: я всё знаю, я главный — тогда наши дети будут адекватны, вот тогда будет действительно право говорить о том, как надо, что не надо. Опять вернемся только на поставленный вопрос, на поставленную запятую мы должны будем обращать внимание. Нельзя передавливать своим авторитетом, это не правильно. Однажды взрослый человек спросил меня между прочим: скажите, пожалуйста, имеет ли место такой факт, о котором часто говорят, что если у меня, предположим, была мама (сейчас очень многие термины триггер, абьюзер) властная и очень сильная, подчиняющая меня, то я и такую женщину буду искать? Я сказала: правда, потому что вы идете не правильным путем, вы вспомните чувства, которые вы проживали, когда мама давала декларативное решение, которое не имеет ни права влево, ни права вправо. Какие чувства вы испытывали? — Я могу сказать, что меня это просто угнетало. — Вот теперь вы ответили на вопрос. Сейчас вы сказали: невольно ищу. Не надо невольно, надо искать по тем чувствам, которые вы испытали.

Анна Леонтьева

— Надо вольно.

Татьяна Воробьева

— Моя половинка должна быть доброй, она должна уметь слушать и слышать, мы должны обсуждать, чтобы в ней не было этой узурпаторской декларативности. Поэтому не в осуждение мамы, а в благодарность маме, что она дала вам хороший-хороший урок, nota bene: не выбирай такую, как я. Ты же, видишь, оказывается, всю жизнь был мною недоволен, ты всю жизнь против меня внутренне, не принимал меня. Будучи взрослым, ты задал вопрос чужой тетке, которая пришла к тебе просто по необходимости. Действительно, какое страшное откровение для матери, правда? А урок ты получил. Поэтому мне бы хотелось всем вам, дорогие родители, сказать: обязательно анализируйте, какие чувства вы вызываете у своего ребенка, не бойтесь посмотреть истинности в глаза. Доволен вами ребенок, раздражен против вас? И почему такие чувства я вызываю у своего ребенка? Опять вопрос к кому? К себе. Почему эти чувства я вызываю у ребенка? Для чего они вызваны и что надо с ними делать? Опять три эти вопроса. Что с ними надо делать? Это будет уже ответ личностный, я выбираю мотив своего поступка, я запоминаю не с позиции плохости мамы, а я понимаю, почему мама так меня опекает, она переживает, она тревожится. Что я должен был сказать? Мама, ты меня научила вот этому, этому, позволь я выберу. Вот, тогда мы видим, что мы формируем личность, когда есть диалог между матерью и ребенком, какие чувства он проживает в ее деспотическом нажиме, почему и что надо с этим делать? Очень важный момент. Еще важный момент. Я уже о бедных отцах не говорю, потому что они у нас бедные, замумуканы, как Аня сказала, то у них бизнес, то у них проблемы. Нет, а это потому и замумуканные, что с самого начала не надо бояться говорить, что сегодня у нас сыночек то-то, то-то сделал, как ты думаешь? Обязательно выдергивать из бизнеса, изо всего, ты пришел домой, всё, здесь в этом доме я, твои сыночки, дочечки. Я тебя только спрашиваю, как ты думаешь, мне очень важно, ты же меня оставляешь, я остаюсь главной за детей, давай говори, что мне делать. Это пусть маленькая, но все равно, пусть косвенная, но все равно, всё, что постоянно, обязательно имеет результат действенности, капля камень точит, все знаем. Наши бесконечные маленькие вопросы, было то-то, то-то, даже вполуха слушая поначалу, потом услышишь — как ты думаешь? — надо вспомнить, о чем мы вообще говорили. Рано или поздно, это становится действительно правилом, я отчитываюсь во всем, что произошло, чем болеют наши дети в духовном, душевном состоянии. На что не знаю, как ответить правильно, жду от тебя ответа. Тогда наши отцы, какими бы они ни были занятыми, какими бы они ни были немощными, становятся отцами. Когда мы не привлекаем, то сами формируем подушку не безопасности, а подушку, которая называется «болото» своих страстей, своих привычек. А все остальное в этом болоте очень раздражает, мне здесь тепло и сыро. Вот это мы делаем. Поэтому такую подушку безопасности нашим папам мы не будем создавать. Капелькой-капелькой, но всегда, постоянной, день закончился, все собрались и мы тихо вдвоем, муж и жена, отец и мама, обсуждаем проблемы, с которыми я сегодня столкнулась. Да, я ближе всех к этим проблемам, я на переднем крае стою. Но тыл был, есть и будет всегда основой победы или не основой, либо нас в тылу предадут, либо наш тыл станет слабым и мы не сможем. Один в поле не воин. У ребенка двое родителей. Чтобы не потерять вторую половинку, она должна быть значимой. Все, что востребовано, то работает, что не востребовано, то работать не будет. Пожалуйста, капайте почаще вашим мужьям в сердце и в разум и в волю, тогда они действительно будут теми самыми, которые несут ответственность.

Анна Леонтьева

— Значимыми мужчинами.

Татьяна Воробьева

— Конечно, только так, по-другому ничего не будет. И еще я хотела сказать в связи с гиперопекой, попечительностью. Я сказала об одной стороне, отрицательной, где у нас идет деформация развития личности, чувство-разум-воля. Это гиперсостояние, оно не столь часто встречающееся. Но момент идет другой. Мы нахватались слов, мы нахватались позиций каких-то, комплекс, депрессия, и мы легко-легко это лепим к своему ребенку, очень легко. И не понимаем того, что слово сказанное никуда не ушло, оно легло на психику нашего ребенка, на его душу, на его чувства, опять, на его разум. Будьте аккуратнее в ваших словах, пожалуйста, не лепите диагнозы вашим детям. Сегодня я без конца слышу: нашего ребенка направляют в МЦК — это в медико-психолого-педагогическую комиссию. Мы всех направляем к психиатру. Это что? Это тревожность? Это гиперопека? Отчасти да. Давайте назовем вещи своими именами, поставим двоеточие: нет. Это желание подтвердить аномальность своего ребенка. Если я не верю в своего ребенка, в его психофизиологическое своевременное или несвоевременное развитие, он еще растет, он ребенок, он имеет право быть ребенком. А мы забываем. В психологии есть очень хорошая позиция — физиологическая незрелость. Помните об этом. Она и психическая еще незрелость, она и физиологическая еще незрелость, потому что он ре-бе-нок. Мальчик формируется до 21 года, он не стал еще мужчиной, даже если он по факту мужчина, нет, он не стал, еще той истинной зрелости личностной не наступило. Девочка, да, 13-15, сегодня раньше. И все равно она ребенок. Поэтому, пожалуйста, не надо доверять души ваших детей сразу психиатрам, разговоры вести в присутствии ребенка, что надо туда-то, надо сюда. Пожалуйста, доверяйте себе и своему ребенку. Доверие в чем? А мой ребенок — это мой и моего супруга и в наших родах столько интересного. Нет, наш ребенок вырастет, вытянется, выпрямится, выровняется. Почему мы не даем этот метод аванса? Почему мы сразу, это я не случайно говоря, бежим к позиции беды, проблемы.

Анна Леонтьева

— Да, да, да.

Татьяна Воробьева

— Это не беда и не проблема, это формирование, а оно имеет право, как тросточка еще гибкая, гнуться. Так давайте под эту тросточку подставим подпорки нашего внимания, нашего доверия, нашей веры в нашего ребенка. Что же мы сразу под чужую руку отдаем ребенка, под чужой диагноз? Это неправильно. Сегодня читала заключение коллег, которые дали заключение ребенку, которому четыре с половиной, пять будет только в июне. А уже такой диагноз, что уже надо только туда идти. Да почему идти? Да, оказывается, у него неустойчивое восприятие. Люди, это всё формирующиеся моменты. Оказывается, он много бегает. А это нормально, это детство, оно должно быть бегущим, прыгающим, радующимся, делающим глупости. Для этого мы взрослые все стоим. Адаптация у него не такая. Но адаптацию-то мы с вами организовываем. Поэтому хочу сказать, это тоже больная и нездоровая гиперопека. Сразу постулат, с моим сыном что-то не так. Да если вы родители не будете верить, что ваш сын, рожденный от здоровых, хороших, умных родителей, тогда все поверят, что он больной, его надо срочно направить в медико-психолого-педагогическую комиссию на постановку диагноза. А диагноз соответственно пойдет дальше своим чередом. Это тоже гиперопека. Уберите вашу тревожность, побольше смотрите на своих детей, кода они спонтанно играют, когда они спонтанно общаются, какие они. Умеют ли они шутить, понимают ли они юмор, какие у них претензии к вам? Слушайте, будьте скоры на слышание, медленны на диагноз.

Анна Леонтьева

— На этой ноте мы вынуждены просто закончить программу, мы могли бы еще долго-долго говорить. Я поражена всем, что ты говоришь, это очень долго я потом перевариваю. Но как изящно ты подала этот момент с деспотичной мамой. Вместо того, чтобы ее осуждать и говорить, что я теперь найду такую жену, поблагодарить ее внутренне за то, что она дала такой урок, что именно такая жена не нужна. Человек, может быть, будет счастлив именно потому, что он знает, что ему не нужна деспотичная жена.

Татьяна Воробьева

— Прожитые чувства. Почему родителей нельзя осуждать? Мы с этого начали тему, и мы этим продолжаем эту тему, сейчас обсуждая, хочу сказать, как резюме. Нельзя осуждать родителей, это смертный грех, это грех, за который будут наказаны не только наши дети, но и наши внуки. Поэтому нам даны родители такие, какими они даны, их выбрал Бог, одним такие, другим такие. Нам даны наши чувства, наша та самая эмоционально-аффективная сфера и разум. Разумный ум для чего нам дан? Понять какие чувства я испытываю, и почему мама это проживает, что ее волнует во мне особенно? Когда за нас переживают, мы должны быть благодарными, только я вот этого не хочу, чтобы в моей семье было. Не осуждая мать, а благодаря за те чувства, которые я прожила или прожил. Я знаю, чего в моей семье не должно быть, от чего мне было больно. Вот эта самая главная позиция — благодарности родителям. Вот тогда мы не уйдем в состояние хулы на родителей.

Анна Леонтьева

— Спасибо огромное. Напомню, что сегодня с нами и с вами Татьяна Воробьева, заслуженный учитель Российской Федерации, психолог высшей категории и вообще очень любимый гость на нашем радио. Спасибо огромное за эту густую, полезную беседу.

Татьяна Воробьева

— Я хочу, чтобы эта беседа, может быть, была полезна, кому-то помогла. Памятуйте только одно, мы до конца дней отвечаем за детей, а там перед Богом с нас будут спрашивать, что ты сделал для того, чтобы твой ребенок был Божьим человеком? Вот это наша ответственность.

Анна Леонтьева

— Спасибо огромное. Напомню, что у микрофона была Анна Леонтьева. Татьяна, спасибо. До новых встреч. Всего доброго.

Татьяна Воробьева

— Благодарю. До новых встреч.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Притча о пшенице и плевелах». Священник Антоний Лакирев
• «Путь к священству». Протоиерей Георгий Власенко
• «Притча о сеятеле». Протоиерей Павел Великанов

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов