«Социальное служение на Дальнем Востоке». Священник Николай Ворожбит, Кристина Славная

У нас в гостях были глава социального отдела Хабаровской епархии священник Николай Ворожбит и координатор социальной деятельности в Дальневосточном федеральном округе от Синодального отдела по благотворительности Кристина Славная.

Наши гости рассказали о своем пути к вере и о том, как и почему социальное служение стало для них неотъемлемой частью жизни.

Ведущий программы: пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

В. Рулинский:

— Добрый день, дорогие друзья. Сегодня это программа «Делатели», и с вами Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях замечательные люди, приехавшие с Дальнего Востока. Это иерей Николай Ворожбит, глава социального отдела Хабароской епархии. Батюшка, добрый день.

Иерей Николай:

— Здравствуйте.

В. Рулинский:

— И Кристина Славная, помощница отца Николая и координатор социальной деятельности в Дальневосточном федеральном округе от Синодального отдела по благотворительности. Кристина, добрый день.

К. Славная:

— Добрый день.

В. Рулинский:

— Дальний Восток — это место серьезное, от нас, остальной России, отделенное достаточно большим расстоянием, и долго я хотел, чтобы вы оказались в студии Радио Вера, чтобы мы поговорили с вами о вашей жизни там. Батюшка, Дальний Восток для вас это что?

Иерей Николай:

— Дальний Восток — это прежде всего замечательные солнечные люди. Когда к нам приезжают или в гости, или в командировку, будь то священнослужители, преподаватели или просто жители западной части России, они удивляются очень яркому солнцу, прямо которое вот над нами светит и согревает. Поэтому прежде всего это добрые светлые люди, это большая природа, которая сказывается на внутренней нашей свободе, мы очень с широкой душой. Я хотел бы отметить то, что наш Дальневосточный федеральный округ — это 40% нашей большой страны, одна только Якутия — это как четыре Франции.

В. Рулинский:

— Да, Якутия просто громадная. Да и Хабаровский край на самом деле очень немаленький.

Иерей Николай:

— И Хабаровский край замечательный.

В. Рулинский:

— У меня недавно моя знакомая как раз в Комсомольск-на-Амуре летала и трех детей усыновляла из Комсомольска-на-Амуре. Так получилось, что там семья из пяти оказалась, и двух ее подруга взяла, а она трех остальных, в Москву забирали. И конечно, там такие расстояния у вас — это вообще. А сейчас, кстати, недавно из Хабаровска позвонили, из опеки, и сказали: а вы еще четвертого хотите взять? И она недавно поехала забирать четвертого. Так что действительно, Дальний Восток — это, конечно, расстояния колоссальные. Вас с Дальним Востоком связывает то, что вы там родились, да, или вы так...

Иерей Николай:

— Да, да.

В. Рулинский:

— У нас многие туда же приезжают таким образом, что просто забрасывают на командировку, и остаются.

Иерей Николай:

— Нет, это наша дорогая родина. И были архиереи, которые по благословению Патриарха переехали в другую епархию — мы сработались, были приглашения, но: владыка, где родился, там пригодился — все, понял. С пониманием владыки относились. Поэтому очень ценим нашу дальневосточную родину.

В. Рулинский:

— Кристина, а вы тоже родом с Дальнего Востока, оттуда?

К. Славная:

— Ну я скорее приехала, но очень в раннем возрасте, в два года туда. Ну как бы у меня папа военный, мама жена военного, так вот они оказались. Переехала туда.

В. Рулинский:

— Ну так часто бывает, да. Вы, получается, отец Николай, возглавляете социальное служение в Хабаровской земле уже больше десяти лет. Как оно сейчас выглядит, что это такое? Расскажите подробнее.

Иерей Николай:

— Ну опять же, как и о крае, как и о городе, так и о социальном отделе, мне хотелось бы прежде всего сказать, что это люди. Это живые люди, наши добрые сердца, это добровольцы, это наши сестры милосердия. Это наши, конечно же, подопечные тоже, и благодаря которым мы стараемся научиться любви. Это мой как бы основной такой посыл. Вот в Священном Писании сказано, что в мире оскудела любовь. Вот, собственно, благодаря чему я сам лично оказался в храме. Потому что даже знакомые семьи с детства распадались, очень большое количество разводов, и все это болью отражалось в моем детском сердце. Ну тем более, когда вырос, я не мог этого понять, когда люди одной рукой строят, а другой сами же свое счастье разрушают. Хотелось найти источник непоколебимый. Ну я его нашел, и он в Церкви, это Сам Бог. Бог есть любовь. Но научиться ей это непросто, но сам процесс тоже замечательный. Вот поэтому мы прежде всего, наш социальный отдел это и есть тот процесс. Мне еще нравится выражение: плох тот художник, который хвалит свою картину. То есть это для меня мотивация в том, что всегда есть над чем работать. Я когда шел на первую исповедь, как раз гостили с моего поселка (я сам с поселка под Хабаровском) тетя с сестрой. Вот я шел на первую Пасху, шел на первую исповедь, тщательно к ней готовился. Напоил чаем свою тетю и сестру, и говорю: ну все, с Богом, я пошел на службу ночную. Как ты выстоишь? И на исповедь. Ах, Коля, да мы же тебя всегда безгрешником считали. Я говорю: да вот, оказывается, у меня есть и грехи, нужно их смывать.

В. Рулинский:

— Да, у вас тоже был очень необычный приход в храм. Я так понимаю, что он был связан со спортом. Вы же в баскетбольной команде, по-моему, были даже капитаном, да?

Иерей Николай:

— Да, я в своем поселке перепробовал различные кружки. Начиная со спортивных — это грекоримская борьба, бокс, карате, это и творческие — там макраме, бальные танцы, вышивание, плетение корзин, моделирование. Но меня привлекло все-таки командное что-то, команда — баскетбол командный сорт, где один за всех и все за одного, это меня очень вот привлекло. И впоследствии я стал студентом Академии физической культуры, стал капитаном сборной по баскетболу, и окна нашего спортивного зала выходили на замечательной храм в честь святителя Иннокентия Иркутского. То есть постоянно, каждый день тренировки, а окна выходят на купола храма, колокольный звон. Мы все время проходили через храм, можно сказать, общежитие — наша академия. И постепенно ты приходил, все это касалось твоего сердца. И вот я принял крещение...

В. Рулинский:

— Подождите, как так? Все-таки касалось твоего сердца. Ну ты вот стучишь мячом, значит, в зале там, значит, прыгаешь, бегаешь...

Иерей Николай:

— Ну конечно.

В. Рулинский:

— А тут колокольный звон. Это все-таки, знаете, колокольный звон и пришел к Богу — это так не сразу...

Иерей Николай:

— Конечно, был поиск смысла жизни, понимание, в том числе и даже семья — вот почему, где кроется, где-то же должен быть ключ к счастью, настоящему, незыблемому такому, а не тому, что как песок, как дом на песке, развалится. Конечно, это была Библия. Вот мой друг, боксер, с которым мы вместе жили в общежитии, шел — и ну вот валялась Библия. Раздавали ее протестанты, кому-то она не понадобилась — выкинул. Он говорит: кощунство — как-то мимо пройти. Не особо и верующий, но пришел в общежитие, положил на тумбочку. А мы с ним подрабатывали, благодаря Федерации бокса, чтобы на родительской шее не сидеть, мы подрабатывали по ночам, охраняли. Вот я охранял салон красоты, в котором я научился подстригать своих ребят — они приходили вечером ко мне, стриглись.

В. Рулинский:

— Интересно, да.

Иерей Николай:

— Да, то есть у меня сейчас пять сыновей, и я сам иногда стригу их, вот это благодаря этому опыту. Я сказал: ты не против, я возьму Библию, почитаю? Сейчас у меня есть время, несмотря на учебу, тренировки. Он согласился.

В. Рулинский:

— А это такая маленькая Библия, да, карманного такого формата?

Иерей Николай:

— Да, синенькая, такой вот формат.

В. Рулинский:

— Я помню, какое-то издательство...

Иерей Николай:

— Это тем не менее синодальное издание.

В. Рулинский:

— Синодальный перевод, да.

Иерей Николай:

— Синодальный перевод. И тренировки, поездки на соревнования, чтение это вызвало еще больший интерес. Я стал ходить в библиотеки, брать духовную литературу.

В. Рулинский:

— А, то есть все началось с Библии. Вы как-то начали вот, что-то почувствовали тогда?

Иерей Николай:

— Все... Ну смотрите, поиск был еще раньше. У нас был курс философии в институте. У нас были лавки, которые в 90-х годах наполнились псевдодуховной литературой. Я увлекался там «Диагностикой кармы», какими-то такими книгами — ну вот как мы говорим, когда человек голоден, он и в помойку полезет, чтобы что-то съесть. Так вот у меня такое было духовное настроение — хоть чем-то наполнить свою душу. И я понимал со временем — одно прочитал, другое, — это не то. И тут вот, когда Библию прочитал, это был как свежий воздуха глоток. И все, я ее везде носил с собой, карманную. И на соревнования мы едем там в автобусе где-то — и я ее открываю, читаю. Раньше телефонов не было. Потом, после того как принял крещение, и мы в любом городе, где останавливались, искал храм, прийти — ну там пусть будет большой или небольшой городочек. И уже к концу учебы у меня сформировались не только духовные ценности, но и патриотические — любовь к родине, к России. Я сознательно пошел в армию. Мы отметили выпускной и на следующий день я уже прибежал в военкомат. Мне так немножко пальцем покрутили: парень, ты что?

В. Рулинский:

— А зачем?

Иерей Николай:

— Погуляй как бы, лето же впереди, отдохни. Я говорю: да быстрей пойду, быстрее приду. То есть мне уже хотелось, душа жаждала уже подвига, служить родине. А уже в армии — я служил на Сахалине, в замечательном месте, среди гор, — я познакомился с капитаном, он был глубоко верующим. Он помимо святынь, просфорочек, приносил духовную литературу, но не мягкую пищу, а уже серьезную — догматическое богословие в том числе.

В. Рулинский:

— А это какие войска, капитан?

Иерей Николай:

— ВВС ПВО.

В. Рулинский:

— Неплохо.

Иерей Николай:

— Да.

В. Рулинский:

— Все бы капитаны ВВС ПВО приносили догматическое богословие.

Иерей Николай:

— Кстати, да, низкий поклон отцу Сергию Бугаенко. То есть он впоследствии сам стал священником.

В. Рулинский:

— Слава Богу.

Иерей Николай:

— Да. И мы с ним общались, советовались, были единомышленники. Хотя некоторые ребята подходили наедине, спрашивали, тоже душа жаждала беседовать на такие темы. Он мне посоветовал: ты, когда приедешь домой, сходил к архиерею, благословение возьми, как дальше.

В. Рулинский:

— А вы что, вы решили что-то про свое дальнейшее?

Иерей Николай:

— Да, то есть потому что как-то же нужно было уже свою планировать дальнейшую жизнь. Мои друзья, с которыми учились, играли на соревнованиях в одной команде, предлагали мне разные варианты, в том числе коммерческие проекты, но меня уже все это тяготило. Сижу я как-то в казарме, читаю толкования на канон Андрея Критского в Великий пост. Крещение. В глухом лесу, где же окунуться? Пойдешь, наберешь воды холодненькой — а сугробы на Сахалине, там порой калитку откапывать приходилось внизу, — выльешь на себя холодную водичку, приобщишься тоже вот к такому празднику. Поэтому уже по заключении службы уже сформировалось четкое, твердое желание послужить Матери Церкви, даже каким-нибудь дворником, ну кем возьмут. Ты прилетаешь обратно самолетом, спускаемся — и высится большой, замечательный, красивый собор Преображенский.

В. Рулинский:

— В Хабаровске.

Иерей Николай:

— Да, буквально быстро его так построили. И уже осенью этого же года была произведена закладка Хабаровской духовной семинарии. Впоследствии я стал ее учащимся, старостой был в группе.

В. Рулинский:

— А к архиерею-то попали? Вот он сказал: иди к архиерею.

Иерей Николай:

— Да, обязательно, владыка Марк, сейчас Вятский. Пошел за благословением. Он говорит: Николай, съезди домой, возьми благословение у родителей, что ты хочешь послужить Церкви. Вот отец, кстати, был некрещеный, шахтер, он самый первый поддержал.

В. Рулинский:

— Интересно.

Иерей Николай:

— Все остальные запереживали, затревожились. Все были, хотя у меня мама, она с Ростовской области, с детства была крещена, там тоже их водили в храм, но вот тревожились все родственники, что Коля у нас все, подался в церковь, как говорят. Но отец, некрещеный, шахтер, меня твердо поддержал, говорит: хороший выбор, говорит, все. И потом, когда я уже приезжал на каникулы, будучи семинаристом, сидели, пили чай, и он говорит: ну что, Николай, как-то к вере я прихожу. Ну может, креститься уже? Нет, вот станешь священником, тогда меня ты сам покрестишь.

В. Рулинский:

— И как, получилось?

Иерей Николай:

— Да, получилось.

В. Рулинский:

— Слава Богу.

Иерей Николай:

— Я после второго курса женился на девице православного исповедания, как мы пишем в прошении на имя владыки.

В. Рулинский:

— Да, да.

Иерей Николай:

— Вот. Замечательной моей матушке Елене, которая была сестрой милосердия здесь, в Москве. Мы женились, и мы обвенчались, и вот, слава Богу, трудимся до сих пор. Семья у нас большая, шесть детей. Долгожданная девочка шестая.

В. Рулинский:

— Слава Богу.

В. Рулинский:

— Это программа «Делатели» на Радио Вера. Мы говорим с иереем Николаем Ворожбитом, главой социального отдела Хабаровской епархии, и Кристиной Славной, помощником главы социального отдела. Если у вас есть желание поддержать работу наших дорогих тружеников социального служения на Дальнем Востоке, это можно сделать на сайте https://miloserdiedv.ru/. Батюшка, ну вот получилось, что у вас действительно все так, мне кажется, в каком-то смысле чудесно, да, сложилось? Капитаны появились, которые давали уже твердую пищу, и Библию нашли тоже, можно сказать, случайно. Правда, случай, мы знаем, что для верующего человека случайностей не бывает, да, так получилось, что действительно вы пришли к Богу. Ну а социальное служение как появилось в вашей жизни?

Иерей Николай:

— Ну самое первое соприкосновение было благодаря святым новомученикам и исповедникам нашей Русской Церкви. Они во многом повлияли на мою твердость веры. Я очень стал чтить царя Николая с его святой семьей.

В. Рулинский:

— Вы в честь него крещены, да?

Иерей Николай:

— Нет, я крещен в честь святителя Николая Японского.

В. Рулинский:

— Тоже замечательный святой.

Иерей Николай:

— Да, у меня день рождения в феврале, и как-то, он празднуется 16 февраля. Но я же говорил, что с детства у меня была и, с одной стороны, надежда на сильные семьи, как пример и как бы своей будущей семьи, и одновременно боль за вот этот вот распад, вот эти проблемы и трудности семейные. Поэтому для меня Царская Семья была просто вот открытие.

В. Рулинский:

— Пример такой.

Иерей Николай:

— Просто такой пример. И еще не было достаточно литературы, я помню, нашел вот историка, где приводилась переписка с дневников — как на большом расстоянии они друг друга поддерживали, писали письма, столько там любви, нежности было.

В. Рулинский:

— Да, это удивительно, конечно.

Иерей Николай:

— Да, это удивительно. Ну и благодаря вот новомученикам, исповедникам, моя вера укрепилась.

В. Рулинский:

— И социальное служение возникло...

Иерей Николай:

— Потому что среди этого сонма была святая Елизавета.

В. Рулинский:

— Так.

Иерей Николай:

— Житие, которое, конечно, тоже меня удивило. Ее любовь, доброта, начиная с детства тоже, да, в семье воспитывались, прививались навыки добродетели милосердия. Впоследствии как бы, вторым человеком, после святой Елизаветы, была моя матушка. Потому что мы с ней познакомились в храме, в соборе Преображенском, познакомились на молодежке нашей вот, епархиальной, я узнал, что она училась в Москве на сестру милосердия.

В. Рулинский:

— В нашем училище, Свято-Дмитриевском, да?

Иерей Николай:

— Нет. В Свято-Дмитриевском училище учились только местные, то есть набор был ограничен. И при Патриархии был проект, когда уже при государственном медколледже сделали отдельный курс сестер милосердия — православных медсестер со всей страны и стран СНГ. Вот они отучились, познакомились с сестрами, кто-то уехал к себе, кто-то остался в Москве. Духовник сказал, что тоже, как и мне говорили, что где я родился, там и пригодился. Она вернулась обратно, работала в железнодорожной больнице.

В. Рулинский:

— В Хабаровск вернулась.

Иерей Николай:

— Да, вернулась она, стала сестрой-анастезисткой, она работала в реанимации, работала при операциях. Сразу со своими сестрами, теми, которые тоже вернулись и отучились, вместе работали, стали белыми воронами. В том плане что заставляли, понуждали делать аборты, а они отказывались, твердо стояли на своем выборе и праве.

В. Рулинский:

— В смысле, когда учились в медицинском?

Иерей Николай:

— Нет, когда уже вернулись в Хабаровск, когда уже работали в светском государственном учреждении.

В. Рулинский:

— Говорили, что там ассистировать при абортах заставляли, да?

Иерей Николай:

— Да. Поэтому вот тоже какой-то для меня такой пример веры и милосердия. Ну и впоследствии, когда я уже был священнослужителем, владыка благословил меня отправиться в Ванино — это портовый наш поселок.

В. Рулинский:

— Да, я знаю, это такое, скажем так, место совсем не близкое. Еще дальше Владивостока, там где вообще вот, там совсем близко граница даже с КНДР, по-моему, да.

Иерей Николай:

— Ну у нас там портовый город, напротив Сахалин.

В. Рулинский:

— Напротив Сахалин.

Иерей Николай:

— То есть замечательное тоже место. Но ты стал настоятелем, единственный священник на весь район и, конечно, помимо той духовной помощи, хотелось людям помогать. Портовый тоже город — то есть люди попадали в беду, нужно было одеть, накормить, то есть там первый опыт социального служения начался. Когда наша большая необъятная епархия разделилась, по благословению Патриарха, две новые епархии учредились, новый архиерей приехал — и как раз это было 2011 год, стали формироваться синодальные отделы. И потом этот опыт стал транслироваться в епархии. В нашей епархии тоже отделы стали формироваться. Нужны были руководители, духовники, и меня владыка Игнатий пригласил в качестве духовника сестричества. И я вернулся в Хабаровск, стал духовником сестричества. Мы провели собрание общее, на котором наши сестры будущие — это среди них были и медики, и простые прихожане, которые хотели творить добрые дела, сказали, что одной из самых которых проблем у нас в городе — а все направления сразу не охватишь, — это уход, то есть это паллиативная помощь, это помощь тем, кто уже вот готовится к переходу.

В. Рулинский:

— В вечность.

Иерей Николай:

— Да, это и общение, духовная поддержка. И как вот у нас не было ни одного хосписа, у нас не было никаких таких вот приютов по уходу, и мы вот занялись этим делом. Первое, мы сначала общались, думали, каким образом сделать. По примеру Свято-Дмитриевского сестричества сделали устав. А это уже юрлицо, благодаря которому — вот только-только появилась грантовая деятельность, — мы написали грант и получили помощь на проведение курсов по уходу за больными. То есть нам нужны были кадры, единомышленники.

В. Рулинский:

— Да.

Иерей Николай:

— Мы сначала оказывали помощь на дому — это так называемая патронажная помощь.

В. Рулинский:

— Патронажная служба, да.

Иерей Николай:

— Вот наши сестры, уже обученные, уверенные, стали посещать больных. Потом, впоследствии, в принципе, мы транслировали опыт Свято-Спиридоньевской богадельни.

В. Рулинский:

— Да, московской нашей.

Иерей Николай:

— Примерно то же самое: были подопечные, которые хоть и имели жилье, не имели родственников, или, имея родственников, но были брошены. И мы понимали, что просто патронажная служба — мы не потянем, то есть тут уже нужен круглосуточный уход. Вот следующий наш проект — это мы пишем на открытие богадельни, такой малокомплектный центр сестринского ухода, где уже наши подопечные будут получать помощь. Вот наша маленькая квартирка, в которой мы ютились восемь лет, но зато столько много историй — это богадельня. Потому что прежде всего любой проект, это цель — умножение любви.

В. Рулинский:

— Да, это владыка Пантелеимон повторяет именно про эту цель, когда говорит.

Иерей Николай:

— Это самая главная цель. А для чего все это мы сделали? Чтобы люди научились добрым делам. По нашем опросу очень большой процент в городе хочет делать добрые дела, но им нужно дать возможность.

В. Рулинский:

— Точно.

Иерей Николай:

— Поэтому, конечно, мы преследовали цели. Для этого, конечно, нужно информационная работа — чтобы люди узнали, услышали, и вот потекла река. Потекли, значит, даже у нас студенты вузов и сузов стали приходить. С некоторыми сузами мы заключили соглашения о том, чтобы у нас, на базе богадельни, проходили практику. Конечно же, в любом деле это, конечно же, человек, который поведет за собой. И я благодарю нашу сестру милосердия, старшую сестру Веру, которая уже, так сказать, выдохлась на государственной службе, и ей хотелось чего-то большего. Она у нас была старшей медицинской сестрой при государственном учреждении, стала ходить в храм, и я в ее лице, вот в сердце увидел этот огонь, что вот ей мало одних дежурств в больнице. Она меня поддержала. Потому что некоторые сестры все-таки — кто-то не знал, что это, богадельня, сомневались, боялись, некоторые открыто говорили, что ничего не получится, что это наши ограниченные ресурсы. Но в лице Веры Павловны я нашел единомышленника: батюшка, будем молиться, все должно получиться. И до сих пор она, несмотря на возраст, несмотря на болезнь, да, там и ковид о себе дал знать, вот она держит оборону, в хорошем смысле слова, молодец. И хотелось бы мне замечательную историю рассказать. Вот мало того, что Вера Павловна связывает вот эту вот... Я — да, я священник, но вот она там, на месте, она связывает подопечного с добровольцем. Там пришли детки с воскресной школы, пришли эти студенты, пришел там человек, мужчина, который является автоволонтером, привез там обеды. Это тоже, кстати, мы в маленькой квартирке, там готовить для всех не совсем сподручно. Мы сначала нашли главного врача одного из учреждений, он согласился свои вот обеды свежие и вообще пищу, каждый день, причем учитывая стол каждого подопечного, предоставлять, но это нужно было каждый день привозить. Это у нас отдельная служба волонтеров, и мужчины приезжали. Но времена были разные, как говорится, то пусто, то густо. Например, летний период, когда все у нас на Дальнем Востоке хотят погреться, куда-нибудь в теплые края, в Приморье минимум или подальше. И бывало, что вот некому дежурить. И муж Веры Павловны, Валерий: батюшка, да вот надо же Веру Павловну пожалеть, да как же она там вот справится? И вот так вот, помаленьку, он сам стал приходить помогать ей, сам стал дежурить. И впоследствии наш Валерий, мужчина, завоевал сердца наших бабушек, и они говорили: батюшка, никто так не ухаживает хорошо за нами, как Валерий. Вот то есть руки вот наполнены были такой любовью. Поэтому вот такие у нас случаи были.

В. Рулинский:

— Слава Богу. Ну мне кажется, еще пример самой его супруги тоже оказал влияние. Потому что с такой, знаете, как, ну это же все-таки семья. Как, если рядом такой человек, как-то заряжаешься же от него, наверное, да?

Иерей Николай:

— Да, мы всегда учитываем, когда принимаем сестер милосердия в общину, мы просим разрешения, согласия супруга.

В. Рулинский:

— Да, это очень важно.

Иерей Николай:

— Да, мы очень важно, подчеркиваем момент, что сохранение брака для нас на первом месте. Вот ни в коем случае, семья — малая Церковь, да, чтобы не было никакого раскола. Ну вот переживания вот такие последствия имели. Хотелось бы мне еще историю рассказать. Нашей богадельне восемь лет, через нее проходит, я говорю, вот то для чего она и открыта — это большой поток разных добровольцев, в том числе и мужчин, и парней, которые общаются, гуляют, вывозят наших бабушек в храмы. То есть у нас бывают программы паломничества, наших бабушек садят в машины — это транспортировка, да, то есть тут одни женщины и девушки наши не справляются, и они везут в храмы, на прогулки. У нас есть замечательный Зоосад им. В. П. Сысоева — то есть посмотреть на зверят. И такая мужская сила. И за восемь лет, вот буквально совсем недавно, в загсе расписалась 13-я пара. То есть наши добровольцы, владыка, когда открывал наше новое здание, он говорил: ребята, замечательное место, где можно познакомиться с будущими супругами.

В. Рулинский:

— То есть это пары добровольцев, которые приходили помогать?

Иерей Николай:

— Да, у нас уже 13 пар заключили свой союз брака.

В. Рулинский:

— Слава Богу. Это программа «Делатели» на Радио Вера, мы говорим с иереем Николаем Ворожбитом, главой социального отдела Хабаровской епархии, и Кристиной Славной, помощницей отца Николая, координатором социальной деятельности в Дальневосточном федеральном округе от Синодального отдела по благотворительности. Если у вас есть желание поддержать социальное служение на Дальнем Востоке, это можно сделать на сайте https://miloserdiedv.ru/. Мы вернемся после короткой паузы.

В. Рулинский:

— Здравствуйте, друзья, это программа «Делатели» на Радио Вера. Мы продолжаем разговор с отцом Николаем Ворожбитом, главой социального отдела Хабаровской епархии, и Кристиной Славной, помощницей отца Николая и координатором социальной деятельности в Дальневосточном федеральном округе от Синодального отдела по благотворительности. В первой части нашей программы мы говорили много о том, как отец Николай пришел к Богу и как он организовал социальное служение, в частности вот по помощи тяжелобольным людям, паллиативной помощи, богадельню организовал. Кристина, так получилось, что все было, отец Николай так ярко говорил в первой части, что даже мне не удалось, не успел я никак вам какой-то вопрос задать. Но, мне кажется, что у вас тоже невероятно интересная судьба и история. Вы же каратистка, и причем аудитор Сбербанка были, и оказались в Православной Церкви очень интересным образом. Расскажите про свою историю.

К. Славная:

— Ну история у меня, наверное, как и у многих как бы тех, кто, возможно, это слышит, и мой опыт близок. Я пришла в храм, потому что как бы был какой-то некий кризис в жизни, скажем так, непонимание там, что это, за что мне это, — пресловутый вопрос. И вот как-то я просто пришла найти этот ответ. Потому что я крещена была с двух лет, но как-то вот особо, в общем-то, с храмом меня связывали только там посещения на Пасху, освящение куличей, свечки там.

В. Рулинский:

— Как обычно у многих семей, да.

К. Славная:

— Да, ну в общем, чтобы я прямо прихожанкой была, такого не было. А потом просто вот такой какой-то голод, наверное, проснулся, скажем так. Именно вот понять, что происходит, как вот вообще жить. Ну вот, в общем, как воспринимать ситуацию так, чтобы можно было дальше комфортно жить, скажу так. И, в общем, встреча с Богом прошла как-то достаточно неожиданно, то есть для меня даже для самой. Я, допустим, первое время приходила в храм, и я понимала, что мне просто действительно легче. Вот в некоторых моментах, там были какие-то неспокойные состояния в душе, но я приду в храм, там я, может быть, сижу там, например, у меня слезы льются, но мне легче. Просто легче.

В. Рулинский:

— Но до храма-то надо дойти. Вы сразу решили: вот тяжело, и надо в храм. Или что-то там было еще по пути?

Иерей Николай:

— Ну как-то так вот сложились обстоятельства, что скажем так, мой знакомый ходил в храм. И я думаю: ну что это вот он там...

В. Рулинский:

— Что он там делает, да?

Иерей Николай:

— Что он там делает. Ну не близкий, но просто все равно, скажем так, вот думаю: надо мне... Не то что тоже зайти, а у меня была вот такая потребность. И вот на его примере думаю: пойду-ка я, просто схожу хотя бы, просто посидеть. Я там не молилась вот словами никак, просто заходила побыть. Побыть в храме, вот посмотреть на икону Господа — вот как-то мне становилось легче. И когда я так вот приходила раз, второй — это было по воскресеньям, во второй половине дня, о существовании служб я вообще ничего не знала. Но вот в один прекрасный день я, как потом оказалось, набрела на встречу с восприемниками — то есть катехизатор, восприемники. А мне все вот интересно — почему, как, чего. Вообще вот ну хотелось, как говорится...

В. Рулинский:

— Разобраться.

Иерей Николай:

— Узнать точку зрения Бога на этот счет, вообще, что происходит. И подсела, послушала. Мне так интересно стало. Там еще как раз такие темы социально острые поднимались. Ну в общем там, как раз вот было про блудного сына и все, что связно с блудом.

В. Рулинский:

— Это действительно социально острая тема.

Иерей Николай:

— Для молодежи. Как бы я пришла в храм, мне было 30 лет, как бы граница уже, в общем, молодежи, так сказать. В общем, изначально мне вот как-то прямо легчало оттого, что я понимала вот немножко вот мироустройство, из того, как Господь, ну что Господь от меня хочет, скажем так. То есть может быть, это было потребительски, но это было все равно и какая-то жажда, которая не восполнялась ничем другим. Потом нам сказали почитать Евангелие с беседами одного священника, и я взяла эту книжку, она раздавалась бесплатно, я взяла. И у меня как раз путешествие в Доминикану. И вот, значит, все люди как люди, отдыхают в Доминикане...

В. Рулинский:

— Лежат на пляже.

Иерей Николай:

— Лежат. Ну я как бы тоже пришла на пляж, вроде тоже как бы я лежу, и внешне я ничем другим ни от кого не отличаюсь, а то, что внутри происходит...

В. Рулинский:

— Но книжка с собой, да, какая-то богословская.

К. Славная:

— Да, вот это самое Евангелие, да, с беседами. Не с толкованиями, тем не менее беседы, объясняющие Евангелие. И то есть все просто вроде как лежат, а я с этой книжкой, и у меня новый мир открывается. То есть я вообще как бы понимаю, в общем, читаю и мне легче становится, и я понимаю многое, что я делала, что это было неправильно перед Богом. То есть во многом я даже, честно скажу, до меня не сразу дошло, зачем это надо. Но я думаю: раз Ты, Господи, так хочешь, пусть будет так. Ну и все как бы, я отказалась от каких-то моментов в жизни.

В. Рулинский:

— А вы тогда были аудитор Сбербанка, как бы этот пост занимали?

К. Славная:

— Да.

В. Рулинский:

— А что это такое — аудитор Сбербанка?

К. Славная:

— Ну человек, который, скажем так, осуществляет проверки деятельности.

В. Рулинский:

— Такая комиссия приезжает в отделение.

К. Славная:

— И дает рекомендации об улучшении деятельности. Ну больше на то, чтобы дать какие-то рекомендации.

В. Рулинский:

— Мягко скажем, рекомендации давать. Страшные люди, короче.

К. Славная:

— Ну как-то да, так, в общем-то. Ну наверное, кому-то было и страшно, не знаю. Дай Бог, чтобы нет. Ну, в общем, короче, люди, которые предлагают улучшение деятельности организации. В данном случае этого банка.

В. Рулинский:

— Так. Вот в Доминикане вы лежите, читаете Евангелие, и дальше что происходит?

К. Славная:

— Ну как бы сложно это описать, просто для меня это был какой-то переворот вообще сознания. Ну вот действительно я вот поняла, что надо жить по-другому. Повторюсь, может быть, я это не прямо до конца, прямо вот прознала, почему, зачем. Потому что ты живешь в полном аду до этого, например, да, и ты, конечно, сразу выплыть из этого всего не можешь. Ты просто веришь Богу. То есть да, так — значит, так. Все, хорошо. Тяжело? Ну буду, ну это же Ты сказал. Все, вот так.

В. Рулинский:

— Так. Ну вот и, значит, мысль какая: тяжело, но поверили, доверились. И дальше вы возвращаетесь...

К. Славная:

— Я возвращаюсь. Я там меняю многое в своей жизни, исходя из этого, как вот Господь сказал там, да, и как-то постепенно я воцерковляюсь. Ну опять, если меня спросить, кто это сделал, кто меня воцерковил — ну не было вот человека, вот который меня там за руку вел, давал какие-то там специальные книги, еще чего-то. Просто как-то на православных сайтах, потом как-то все это постепенно, там святых отцов, Иоанна Златоуста. Евангелие от Матфея мне так нравилось, я прямо тоже. Аудиокнига была, я слушала и тоже...

В. Рулинский:

— Ну это одно из самых сложных, кстати, Евангелий, потому что оно такое, для иудейской среды написано, от Матфея. Как интересно, вам нравилось.

К. Славная:

— Да, вот а мне было прямо, ну действительно, он Златоуст, по праву. Вот и как-то постепенно так я воцерковилась. Я там узнала, что, оказывается, есть литургия. Ну то есть, допустим, я начала приходить сначала на вечерние службы, в субботу, насколько помню. И вот про причастие я уже прочитала к тому времени, и из Евангелия. Но я думала, что вот тот хлебушек, который намочен в вине, это вот и есть причастие. И когда я пришла на исповедь к одному священнику, а он не посмеялся даже надо мной... Мне, кстати, очень была интересна реакция священников, что как бы они тебя так воспринимают, так с любовью действительно. И, в общем, он сказал: ну знаете, это не причастие. Вот вы с утра придите. Ну вот как-то так я пришла, и действительно, и исповедь, собственно говоря, несравнима с моим вот опытом вот как бы каких-то там успокоений — некоторые светские там, не хочется даже упоминать, потому что понятно, что это полное язычество. Тем не менее какие-нибудь медитации там — это просто смех, как бы понятно, что...

В. Рулинский:

— А вы это сразу понимали, когда вот обращались к Евангелию, к духовной жизни?

К. Славная:

— Нет, это как-то тоже все постепенно, оно вот как-то дается, даже это невербально как-то вот, просто ты это постепенно понимаешь. Постепенно. Нет, я уже в то время не практиковала никаких медитаций. Просто вспоминая опыт и понимая, как это преподносится в светской среде — дескать это какое-то успокоение там и так далее. Это неправда, то есть это просто полный обман. Причем мы знаем, кто обманщик.

В. Рулинский:

— Ну да. А вы сейчас сидите в очень красивой форме сестры милосердия, и у вас на этой форме есть профиль Елизаветы Федоровны Романовой, основательницы Марфо-Мариинской обители. Я так понимаю, что до этой формы были еще этапы, не сразу вы. Какие там еще были этапы?

К. Славная:

— Да, этапы были следующие. То есть вот я, что касалось социальной темы, то есть я вот воцерковилась, поняла, что вот сказано: вера без дел мертва. Естественно, мне нужно было чем-то себя занять, как-то вот отдать себя на какое-то служение. Я, конечно, в этом мало что понимала, но опять там тоже вот Господь сказал — сделай. Я как-то больше так занялась этим вопросом, и мне очень, я смотрела порталы благотворительности Хабаровской епархии...

В. Рулинский:

— Давайте еще раз назовем, как он называется?

К. Славная:

— «Милосердие».

Иерей Николай:

— https://miloserdiedv.ru/.

В. Рулинский:

— Так.

К. Славная:

— И я так сначала издалека так смотрела, мне так нравилось. Вот там вещи раздают бездомным... Вот очень нравилось. А про богадельню я узнала, просто вот как раз в чате храма, куда я ходила, собственно, у меня и соприкосновение с Хабаровским отделом епархии началось с богадельни. Я пришла туда как-то раз как доброволец — 31 декабря или 30-го, в общем, в конце 2017 года. И пришла, потому что сказали: все сестры уезжают там, и вот нужно помочь. В общем, очень нужна ваша помощь.

В. Рулинский:

— А сказали на приходе где-то или где?

К. Славная:

— В чате храма, куда я ходила, вот в мессенджере. И я туда пришла. И как тоже, допустим, есть у нас, вот бывшая моя коллега, она сама раньше была в Улан-Удэ, и она сама организовала там что-то вроде передачи «У вас будет ребенок», вернее рубрики в одной известной передаче. То есть есть люди, которые делают что-то самостоятельно. Мне нужна проторенная дорожка. Я вот как раз и тоже так немножко боязливо, но пришла. Пришла со всей своей такой ретивостью...

В. Рулинский:

— Энергией.

К. Славная:

— Да. И думаю: сейчас я вот, им нужно в любом случае устроить Новый год. Ну потому что понятно, что люди все равно из светской среды. Понятно, Рождество — для нас святой праздник. Но для людей пожилых, то есть в богадельне это люди пожилые, я уже сразу понимала...

В. Рулинский:

— Советского такого воспитания.

К. Славная:

— Да, для них это важно.

В. Рулинский:

— Новый год важен, да.

К. Славная:

— И думаю: приду, сейчас вот елку... В общем, меня уговорили не приносить елку еле-еле. Ну я игрушки нанесла там, не помню, куда мы их там вешали, то ли веточки еловые, то ли что. В общем, устроила Новый год, — ну так я, с улыбкой немножко, об этом говорю. Ну а самое, что меня... То есть у всех людей, вот мы были на съезде недавно, да, по соцслужению, и слышала такие примеры, что кого-то что-то вдохновило. У меня тоже была такая история. То есть я вот пришла, это был первый раз, меня там поставили гладить белье. И я стою, глажу, и слышу плач дедушки, и я спрашиваю...

В. Рулинский:

— В богадельне.

К. Славная:

— Ну да, то есть вот подопечного. Я спрашиваю: что случилось? И вот, собственно, я пришла, как раз тоже первое мое знакомство было с Верой Павловной, я ее называю, старшей сестрой милосердия. И она как раз мне говорит, что вот, рассказывает историю, что это одинокий старичок, что ему там больше 80 лет, что его навестил племянник, племянник его там уже ныне усопшей сожительницы, скажем так. И как он оказался, скажем, практически на улице. Потому что вот по факту того, что он жил у этой сожительницы, а по ее смерти ему некуда было идти. И вот этот плач, он как бы на меня такое какое-то впечатление произвел. Ну и мы как-то с этим дедушкой сдружились, и потом я уже узнала, что, в принципе, знаете, как говорят, слезы близко бывают. И вот он из таких людей, немножко плаксивенький. Но тем не менее для него, вот прямо плакал. А плакал чего он? Потому что племянник навестил, и племянник уходит. И у него такое, как вот детская такая реакция — он давай плакать, что уходит и все. И вот мы с этим дедушкой сдружились. Оказалось, что его зовут Борис Павлович, его очень все любили. И тоже такие были интересные истории, что меня попросили с ним пойти погулять. А я не знаю, то есть он немножечко замедленно говорит, и казалось, что просто он меня не слышит, не понимает. А потом оказалось, он очень такой дедушка как, в общем, ресурсный что ли, как это называется, то есть он отзывается. И мы с ним, когда гуляли, мы постепенно как-то сдружились, и я постепенно его узнала. Он всегда, например, что касается его, всегда был в парфюме, то есть у него всегда был парфюм.

В. Рулинский:

— Следил за собой.

К. Славная:

— Всегда искал жену себе, до последних дней практически. Видел жену во всех, практически в большинстве женщин. Ну хотелось человеку, он так понимал эту жизнь, ему хотелось вот кого-то, с кем-то соединиться. И причем он в себе был очень уверен, я вам скажу, то есть очень уверен. И, в общем, вот так.

Иерей Николай:

— Мне хотелось бы добавить по поводу нашего Бориса Павловича. Мы его взяли с государственного учреждения. Взяли его с особенностями — он был слепой. Он был слепой, некрещеный человек, скромненький. Постепенно, побыв в атмосфере заботы и молитв, которые сестры, правило, значит, совершали, он захотел сам принять крещение, самостоятельно. И я приехал, мы с сестрами помолились, совершили Таинство, после которого он прозрел. То есть это для нас был очевидный такой факт.

В. Рулинский:

— Без операции, без каких-либо вмешательств?

Иерей Николай:

— Было просто ну очевидное. То есть мы его буквально недавно забрали из государственного учреждения, они сами об этом свидетельствовали: он слеповат, дедушка ничего не видит. Я просто присоединяюсь к воспоминаниям Кристины. То есть благодаря своему духовному пути и прозрению у него улучшилась эта способность — разглядывать себе будущую жену.

В. Рулинский:

— Прозрел в прямом смысле этого слова и как-то...

Иерей Николай:

— И духовно.

В. Рулинский:

— Слава Богу.

В. Рулинский:

— Это программа «Делатели» на Радио Вера. Мы говорим с отцом Николаем Ворожбитом, главой социального отдела Хабаровской епархии, и Кристиной Славной, помощницей главы социального отдела Хабаровской епархии. И если у вас есть желание поддержать социальное служение на Дальнем Востоке, это можно сделать на сайте https://miloserdiedv.ru/. Батюшка, ну вот сейчас удивительные совершенно люди, мы поняли, вас окружают и, слава Богу, что Господь дает такие удивительные примеры того, как Он действует в этом мире и исцеляет даже тех людей, кто находится в таком, можно сказать, практически беспомощном состоянии уже, тяжело больных людей. Это, конечно, очень, мне кажется, трогательно и дает силы вообще. Но знаете, тут такой момент, что вот сейчас вот Кристина говорила об этом — она пришла к Богу, у нее был свой путь. И, в общем-то, у каждого из нас этот путь был, встречи с Богом — полноценная встреча, которая изменяет его жизнь. Этот путь достаточно, может быть, иногда быстрый, иногда долгий, может быть, он сложный, может быть по-разному. Но вот дальнейший шаг к милосердному служению, он происходит не у всех православных. Вот Кристина говорит: вот вера без дел мертва. Да, вот сейчас вы говорите, что у вас пример Елизаветы Федоровны, у вас, можно сказать, перед глазами, в вашем сердце, да, благодаря вот подвигам новомучеников. Но ведь это происходит не у всех православных. Почему?

Иерей Николай:

— Ну потому что мы все разные. Все относительно. Это, наоборот, тоже хорошо, замечательно. И сама по себе любовь — такая необъятная, бездонная.

В. Рулинский:

— Ну мы же читаем в Евангелии, что есть две главных заповеди: заповедь о любви к Богу — номер один, и заповедь о любви к ближнему — номер два. И ну если так серьезно подходить к вопросу, да, в Евангелии от Матфея, глава 25, мы читаем, что, в общем-то, оценивать нас Господь будет вот именно по тому, что мы сделали нуждающимся людям. Он не будет спрашивать, сколько молились, постились там и так далее.

Иерей Николай:

— Да, Василий, я хотел бы еще раз подтвердить свое мнение о том, что все люди разные, которые родились, воспитывались в разных условиях. Человек разного характера, темперамента и так далее. Мне вспоминался случай, кратко, да, из книги аввы Дорофея — о том, что вот девочка жила в одних условиях, там ее в рабство продали и воспитывали как будущую блудницу, но которой можно в старости спокойно прожить. Другую девочку выкупила, значит, монахиня из монастыря, воспитала в благочестии и чистоте. И потом они обе пред Богом окажутся — то есть, конечно же, и как можно спрашивать одинаково и с одной, и с другой. То же самое люди — разные судьбы, разные истории, как говорится, у них на плечах разные впечатления. Я помню, когда только стал священнослужителем, иногда пешком шел с дома до семинарии, я еще и преподавателем был, вот иногда возможность была пешком прогуляться, стоишь на остановке. Стоит, плачет мужчина: ну почему, мама, ты меня не отговаривала? Почему ты мне строго не говорила там не пить или что-то, вот какие-то моменты, не отговаривала там от того, другого? То есть где вот эта середина? Иногда родители любят: вот не надо влазить, пусть сам поймет. Некоторые, наоборот, там, строго. И также это сказывается на восприятии и помощи ближнему. Кому-то — вот в самом зародилось, услышал, и такой внутренний огонь возгорается, и человек ищет формы этой реализации даже. А кому-то нужно постепенно. Вот мы эти условия даже мы создаем для разных категорий. Вот то есть у нас добровольцы просто хотя бы окунуться, хотя бы просто отвезти что-нибудь, как там...

В. Рулинский:

— Сделать хоть маленькое дело.

Иерей Николай:

— Хоть маленький шаг. Мы даем каждому абсолютно. То есть у нас есть добровольцы там, допустим, руководитель там печатной студии, да, допустим, что-нибудь, мы подчеркиваем, что это на благое дело. Разные есть у нас добровольцы. Ну самое мало-мальски доброе дело, и приобщить его таким образом очень-очень ценно. Постепенно.

В. Рулинский:

— Ну да все-таки, наверное, сердце растапливается очень постепенно. Во всяком случае, по-разному бывает. Кого-то обжигает сразу, вот он сразу все понимает и сразу меняет свою жизнь. А кому-то действительно надо долго идти, да, Кристина?

К. Славная:

— Да, я тоже думаю, что у всех по-разному. Этот путь такой, сугубо индивидуальный, наверное, путь. Ну у человека с Богом разные отношения.

В. Рулинский:

— Вы сразу вот, да, только вот воцерковились, у вас сразу эта мысль возникла, что надо служить другим? Или как-то оно тоже было долго?

К. Славная:

— Ну это было недолго. Я вообще как-то иногда убеждаюсь в каких-то парадоксах своей жизни. Допустим, кем я вроде себя не считала, я там, бывало, что и являлась. Ну, например, там менеджером по продажам, допустим, я тоже была, хотя я всегда считала, что продажи — ну это сугубо не мое, вообще никак просто, ну нет. И также и здесь. Я вроде бы там такой, типа. человек робкий что ли, но при этом...

В. Рулинский:

— По вам не скажешь, кстати.

К. Славная:

— Да, наверное. Ну тут наоборот, как-то я так, получилось, Господь так сделал, что дал мне сил, чтобы как-то все-таки сразу, резко в некоторых моментах — ну, правда, это были прямо смертные грехи, — обрубить это все. А с другой стороны, так же ретиво я поняла, что вот надо как-то что-то поменять в своей жизни, надо творить дела милосердия. Потому что вот та самая глава, что Господь будет судить по делам милосердия.

В. Рулинский:

— У вас как-то она подействовала, да? Вот именно эти слова, про вот то, как будет суд осуществляться, да?

К. Славная:

— Ну да. Плюс еще, видите, я как-то сразу начала, говорю, святоотеческую литературу. Там ведь все тоже достаточно... Ну не категорично. Не могу слово подобрать. Ну скажем так, все равно, однозначно.

В. Рулинский:

— Ну да, если вчитаться, например, в то же «Добротолюбие», в аскетические тексты монахов, которые удалялись от мира, у них там слов про милосердие огромное множество. Это практически вот, некоторые, может быть, люди, кто не очень там соприкасался с этим наследием, думают, что ну монахи ушли там, молятся и все, ничего не делают, мол, значит там. А на самом деле вот эта любовь у них только умножается в сердце, милосердие вот действительно становится их сущностью. Они вот как, они приближаются к Богу, и, естественно, Господь вот этой любовью, милосердием наполняет их сердце, и они ее передают в этой молитве, как бы делятся со всем миром. И я, для меня вообще тоже пример Силуана Афонского, который тоже такой любовью был пронизан, такой настоящей, вот именно Божией любовью ко всему миру, ко всякому творению. Это действительно он, может быть, вот конкретных вот таких вот богаделен, как отец Николай с Кристиной в Хабаровске, не создавал, но такая любовь, ведь она, может быть, она даже — я сейчас скажу страшную вещь, наверное, для вас, отец Николай, — может быть, она даже больше стоит перед глазами Бога, чем конкретные дела. Вот это вот соизмерение тоже внешних дел и молитвы, вы для себя как вот отвечаете на этот вопрос? Ведь иногда тоже говорят: ну вот я молюсь, да, я вот, у меня любовь в сердце. Я там, не знаю, папе, маме, жене там, детям помогаю и, в общем... И, получается, вот какое здесь соотношение вот правильное?

Иерей Николай:

— Соотношение... Ну хотелось бы сказать, что это неотделимые вещи. Конечно же, любовь, милосердие, это состояние. Вот это состояние, но, чтобы до этого дойти состояния, нужно что-то сделать. Кстати, даже вот в семье одной из ошибок и причин разводов является отсутствие стремления к этому состоянию через дела. И возвращаясь, да, к святым Царственным Страстотерпцам, я запомнил слова замечательные вот их — о том, что настоящая любовь, она достигается. Мне это было понятно как спортсмену: то есть я пришел, и как я могу, это же наивно — ожидать сразу каких-то результатов, наград...

В. Рулинский:

— Да.

Иерей Николай:

— То есть ты потрудись, попотей хорошенько. То же самое это везде транслируется — в вере, в Церковь ты приходишь: то есть ты должен достичь, Царстве Божие нудится. То есть где твое понуждение, где твои усилия? Ты вступаешь в брак, и это твоя ошибка, многих, становится — то, что ты перестаешь трудиться. Это твоя становится зона комфорта. А оно не должно быть такое, ты должен пахать. Ты должен приходить с работы, там хоть во сколько, и ты должен продолжать пахать: выслушать жену, поддержать детей. Ну сейчас нет возможности выслушать детей — ты всех уложи, помоги ей там всех помыть, почистить, там уроки сделать, положить, уложить, книжку почитать. А потом встать, ответить на вопросы Москвы — потому что они только просыпаются, а у них столько вопросов...

В. Рулинский:

— Простите, отец Николай, я чувствую свою вину уже.

Иерей Николай:

— Нет, ну просто, слава Богу, я, жена услышит. Тоже она понимает, но иногда нужна ей тоже поддержка такая. И потом мы спокойно садимся пить чай и проговариваем какие-то планы, это внимание...

В. Рулинский:

— Да, это очень важно тоже.

К. Славная:

— Поэтому все относительно. Мне вспомнился мальчик... Я преподавал в школе общеобразовательной духовные основы, в том числе, конечно, и о милосердии говорил. Приглашали меня и в свою Академию физической культуры уже в качестве тоже лектора. И мне запомнился один мальчик, который отвечал на все вопросы: все относительно. Например, задаю вопрос: сколько у нас в городе храмов? Он говорит: относительно. Если относительно вот западной части России — да, это у нас мало. Если относительно там Комсомольска — то у нас много. И вот так вот любую тему, какую ни затронем, он: все относительно. То же самое и здесь. Вот этот баланс между любовью и делами, все время его нужно искать. Но опять же вот во главу это жертвенность, это вот эта вот мотивация. Потому что для жертвенности нужна мотивация, нужен какой-то пример. Нужен пример. Это как для Кристины, да, была вот Вера Павловна, как для меня там святая Елизавета или духовник, с которым мы вместе ходили в больницу — человек должен к чему-то приобщиться. И вот я как вначале говорил нашей беседы, что мы прежде всего учимся любви. Потому что в мире оскудела любовь, но как ее увидеть, какая она должна быть? Вот мы в Таинстве приобщаемся любви, мы с Богом соединяемся, и я наполнил свое сердце радостью. Я помню, я прихожу — то есть я ночную смену отдежурил охранником, я потом иду на службу воскресную, и прихожу после ночной работы, да, в общежитие. Ребята только просыпаются и задают вопрос: а ты что такой радостный? А я с улыбкой до ушей, как вы, Василий. Я говорю: да я со службы пришел, Богу помолился. Некоторые ребята решили попробовать. У меня был мой, значит, центровой по команде — я был капитаном, он центровой, вот Александр, за два метра ростом. И Антон — пауэрлифтинг, то есть он поступал в академию, был 75 килограмм, а тут он уже был такой кругленький, 120 килограмм. То есть ребята солидные, да, такие уже, полупрофессионалы, Антон уже профессионал, мы пошли вот в наш храм постоять, помолиться. То есть Николай, ты вот как-то вот воцерковляешься, а мы ложимся спать. Они задают вопросы, я им уже житие святого Серафима рассказываю, Александра Невского. И вот они пошли постоять. Они постояли 10–15 минут — и все, и голова кружится, ноги подкашиваются, то есть они...

В. Рулинский:

— Ничего себе, спортсмены.

Иерей Николай:

— Я говорю: ребята, да, я тоже через это прошел.

В. Рулинский:

— Искушение такое, да.

Иерей Николай:

— То есть для меня это тоже удивительно: наши вот они, бабушки, перед глазами — стоят как свечечки, не колыхнутся. У нас что-то, я говорю, это вот это начало духовной жизни.

В. Рулинский:

— Да, начинается.

Иерей Николай:

— Вот, это все начинается. Вот то же самое, оно везде начинается — в семье, в том числе и в милосердии, в добрых делах. Поэтому не нужно бояться делать добрые дела — это начало, научение любви настоящей. И поэтому, ну а как без дел? Так просто, одними книжками и словесами, красивыми речами: как я вас люблю, дети мои, жена, — а не подтверждая делами. Поэтому я все время говорю, вот еду в автобусе, в рясе, а девушка спрашивает: а вы священник? Я говорю: да. А вот у меня такой вопрос: я верующая, да, но я в душе верующая, вот зачем крестик мне носить? Я говорю: хорошо. А вы замужем? Нет. Хотела бы? Смущенно: хотела бы. Я говорю: прости, не об этом. Ну представь, ты нашла своего возлюбленного, вы готовитесь к свадьбе, к этому торжеству, это радость, да? Ну и все равно, даже внешне мы стараемся красивое платье подготовить, наряд. И вот представь: вот кульминация — вот вы уже сейчас, вот это вот объявят бракосочетание, поцелуетесь. Давай, говорю, без колец. В смысле? Ну вот все-все, но только колечек не будет. Она: как так? Я говорю: ну а зачем? Самое главное же внутри, ты же его любишь. Да. Нет, ну а как, колечко нужно, это символ. Я говорю: вот то же самое. Нам нужно внешнее. Нам нужен символ моей верности. Я когда, помню, был так же студент Академии физической культуры, нам выпала такая возможность — съездить в санаторий. Мы приехали. Там, конечно, помимо нас, молодых ребят, было много людей в возрасте, старших, так сказать, семейных, и мы собирались на общие трапезы в столовой. Так, не специально, но бросалось в глаза, что на руках кольца. Но эти кольца на пальчиках были недолго. Буквально прошло два-три дня, и эти кольца исчезли. Куда исчезла верность и преданность? То есть только люди от семьи оторвались, и она уже куда девается. Конечно, это наша беда, двойных стандартов — современное такое слово, — то есть отсутствие верности и преданности своему выбранному пути. Поэтому я принял крещение — я хочу быть верным, преданным учеником. Как это делается? Вот то же самое, пожалуйста, — через доброе дело. Ты пришел в храм, причастился, соединился с Богом. Как говорил Иоанн Кронштадтский, ты соединился с любовью, и потом нужно же ей поделиться. Поэтому куда ты — вот, пожалуйста: поехали к нам в богадельню, пойдемте на склад, пойдемте переберем...

В. Рулинский:

— Да, вот об этой деятельной любви сегодня, мне кажется, очень хорошо нам удалось поговорить. У нас сегодня в гостях были иерей Николай Ворожбит, глава социального отдела Хабаровской епархии, и Кристина Славная, помощница отца Николая и координатор социальной деятельности в Дальневосточном федеральном округе от Синодального отдела по благотворительности. Спасибо большое за ваше служение, за эти замечательные истории — истории, которые действительно укрепляют и веру, укрепляют силы в дальнейшем служении. Я думаю, многие люди, кто еще, может быть, не очень активно занимается социальным служением, помогает другим, слыша вас, мне кажется, они тоже загорятся этой любовью и этим желанием послужить другим. Это была программа «Делатели». С вами был Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. До встречи. До свидания.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Поддержка детей с инвалидностью». Протоиерей Андрей Савенков
• «Социальная помощь людям в зонах военного конфликта». Наталья Савина
• «Помощь страдающим разного рода зависимостями». Роман Прищенко

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов