Гость программы — доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Алексеев.
Мы говорили об истории создания и обретения памятника литературы Древней Руси — Слова о полку Игореве, а также о его содержании, загадках и о том, какое влияние это произведение оказало на русскую культуру.
Ведущий: Дмитрий Володихин
Дмитрий Володихин:
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я Дмитрий Володихин, и сегодня мы поговорим о произведении литературы, которое знает всякий русский, но только если он добрался до средних классов средней школы. Это «Слово о полку Игореве». Вокруг него достаточно загадок, вокруг него достаточно споров. Для того, чтобы распутать клубки противоречий, загадок и просто-напросто глупости, которые наговорили вокруг «Слова о полку Игореве», мы сегодня пригласили в студию доктора исторических наук, председателя историко-просветительского общества «Родитель», профессора Московского государственного института культуры Сергея Викторовича Алексеева. Здравствуйте.
Сергей Алексеев:
— Здравствуйте.
Дмитрий Володихин:
— Что же, Сергей Викторович, мы, наверное, начнём с азов, то есть не со споров, а с того, как возникло «Слово о полку Игореве», о его исторической основе, и от того, как оно было обнаружено, запущено в научный оборот, опубликовано. Прошу вас.
Сергей Алексеев:
— «Слово о полку Игореве», которое само себя в тексте определяет как песнь, то есть с точки зрения создателя текста — это была поэма, предназначенная в том числе и для произнесения вслух, пригодная для пения. Посвящена походу новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев в 1185-м году. Это был трагический поход, закончившийся невиданным в истории Руси до того времени поражением, когда в плену оказалось сразу пятеро князей из рода Рюриковичей, сам Игорь, несколько его родственников, русское войско в значительной части погибло и попало в плен, и буквально единицы, может быть, десятки смогли добраться до Руси после поражения. «Слова...» ярко, выразительно, поэтически описывает эту трагедию, оплакивает раздробленность Руси, которая открывает дорогу половцам на русские земли, княжеские усобицы, неспособность князей объединиться против угрозы, содержит яркие лирические фрагменты. Известен «плачь Ярославны», жены Игоря, завершается же описанием побега Игоря из половецкого плена и его возвращения на Русь.
Дмитрий Володихин:
— Этот поход ведь не был какой-то крупномасштабной компанией, и не князь киевский, не князь черниговский, не князь ростовский пошёл в бой, не князь владимирский, не князь смоленский, а в общем, князь не из крупных, князь второго плана, если брать масштабы даже не всей Руси, а Руси южной. До какой степени действительно вся Русь рыдала по поводу победы половцев и разгрома этого второстепенного правителя, до какой степени это была великая трагедия для Руси?
Сергей Алексеев:
— Тут повлияла, конечно, беспрецедентность происшедшего. Такого крупного поражения половцы Руси, да и никто, на самом деле, по крайней мере, ни один внешний враг за последние несколько десятилетий до того, не наносил.
Дмитрий Володихин:
— Но были поражения князей, Южной Руси, там они гибли, половцы просто изначально пришли на Русь, когда появились.
Сергей Алексеев:
— Да, но князья гибли не в таких количествах, половцев с Руси выбивали, действительно, когда от всего русского войска осталось ничтожное количество людей, это было потрясением, тем более потрясением, что это произошло через год очень успешного похода киевского князя Святослава Всеволодовича, который как раз нанёс половцам сокрушительное поражение, и именно к славе этого похода приревновал Игорь, не участвовавший в нём, заблудившийся якобы по дороге. Когда на следующий год под лозунгом «или мы не князи», выступил в свое бедовое предприятие. Случившемуся посвящены специальные повести сразу двух русских летописных сводов: киевском, где повествуется о всех событиях наиболее подробно, и во владимиро-суздальском, хотя, казалось бы, владимиро-суздальскую происшедшее никак не затрагивало. Однако и там содержится пространный рассказ в летописи о походе Игоря.
Дмитрий Володихин:
— История действительно печальная. Я так полагаю, что многих потрясло даже не поражение, в общем, относительно незначительного правителя, а бесчестие, которое было нанесено Руси княжеской, воинской Руси в целом. Половцы неприятно поразили тех, кто привык к тому, что их уже научились бить, очевидно так?
Сергей Алексеев:
— Безусловно, очень точно.
Дмитрий Володихин:
— Вот эта героическая песня, она оказалась достоянием русской литературы через обстоятельства, вызывающие немало вопросов. Ведь только в Российской империи, притом на грани эпох 18-го и 19-го веков «Слово о полку Игореве» стало объектом обсуждения, получило известность, а до этого её история как чёрная дыра, если я не ошибаюсь.
Сергей Алексеев:
— Ну не совсем чёрная дыра, есть свидетельства того, что «Слово...» читали, мы поговорим об этом в связи с памятниками, созданными в 14-м столетии, но после этого действительно мы не имеем следов непосредственного знакомства со «Словом...» тех или иных авторов древнерусской литературы и русской книжности. Мы не знаем текстуальной истории «Слова...», мы не можем чётко идентифицировать, где был создан единственный известный современной науке его список, хотя есть гипотеза, что существовали другие списки, есть попытки восстановить эту текстуальную историю. Но всё это только гипотеза.
Что мы знаем чётко? Во второй половине 18-го века, в конце 18-го века, в правление Екатерины Второй, занимавшейся собиранием древнерусских текстов, а тогда как раз пошла мода на это, и интерес к своей истории, в том числе средневековой, начал расти у некоторых представителей, в том числе и русской аристократии, не говоря о русской науке. Собиратель древности известный и высокопоставленный вельможа Мусин-Пушкин, просвещенный меценат и издатель далеко не только «Слова...», но и других памятников старой словесности, в его распоряжении оказался сборник, как было установлено ещё тогда, когда этот сборник ещё можно было физически исследовать, и подтверждено дальнейшим анализом его содержания, сборник, который, на самом деле, собой представлял сборку из двух сборников в одном переплёте. Первую часть его, видимо, относящуюся к 17-му веку, составляли летописные памятники, вторую часть составляли более ранние и по материалу письма, и по характеру письма, составляли памятники учительной и светской, это нечастое явление в древнерусской словесности, литературе.
Дмитрий Володихин:
— Например, что? Помимо «Слова о полку Игореве»?
Сергей Алексеев:
— Там четыре памятника всего входило, их можно все назвать. «Повесть об Акире премудром», текст очень древний, бродячий, ещё восходящий к временам до Рождества Христова в своей основе, на русском появившийся с греческого. «Девгениево деяние»
Дмитрий Володихин:
— Ну это фольклор византийской империи.
Сергей Алексеев:
— Да, византийский поэтический эпос, тоже, кстати, героическая поэма, переведённая в древней Руси, по мнению подавляющего большинства учёных, ещё в домонгольский период.
Дмитрий Володихин:
— Причём по содержанию очень близкое походу князя Игоря, поскольку Дигенис Акрит своего рода аристократ-пограничник.
Сергей Алексеев:
— Да, и следует отметить ещё одно обстоятельство. До обнаружения мусин-пушкинского сборника, «Девгениево деяние», что оно вообще существовало в России, было неизвестно. То есть это был столь же неизвестный памятник, как «Слово о полку Игореве» на тот момент. И наконец «Сказание об индийском царстве», памятник тоже переводного происхождения, хотя подвергшийся на Руси очень существенной переработке. Хотя это и о «Девгениевом деянии» тоже можно сказать. Памятник, повествующий о такой утопической стране, находящейся где-то на востоке, где правит идеальный христианский государь. Это апокрифический текст, который в эпоху крестовых походов распространился в Средиземноморье, и попал в самые разные страны христианского мира, в том числе и на Русь. То есть, в общем, все эти памятники, наряду со "«Словом...», объединяло то, что это не собственно богословские или исторические произведения, а светская или предназначенная для читателей мирян, литература.
Дмитрий Володихин:
— Дорогие радиослушатели, ну что ж, мы услышали, какова известная история «Слова о полку Игореве». И я думаю, будет правильно, если мы сейчас к нашим речам добавим прекрасную музыку. Нет, не подумайте о нас, что мы пошли по проторенному пути, то, что сейчас будет звучать «Князь Игорь», рождённый гением Александра Порфирьевича Бородина, Бородин — прозвучит, но это будет другое, это будет «Богатырская симфония».
Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я Дмитрий Володихин, у нас в гостях доктор исторических наук, замечательный специалист по истории русского средневековья и соответственно по культуре русского средневековья Сергей Викторович Алексеев. Мы разговариваем о «Слове о полку Игореве». Насколько я понимаю, Мусин-Пушкин как издатель действительно первым прикоснулся к этой удивительной работе, изданию "«Слова о полку Игореве». И его текст до сих пор что-то вроде гражданской реликвии?
Сергей Алексеев:
— Это действительно так. В 1800-м году была издана Ироическая песня о походе Игоря, да этого с рукописи была снята, разумеется, не полиографическая, то есть не точно воспроизводящие её начертание и внешний вид, копия, для самого Мусина- Пушкина ставшей основой издания. И для государыни Екатерины Второй ещё при её жизни с рукописью получили возможность ознакомиться разные люди из окружения Мусина-Пушкина, да и вообще из русского образованного класса. В частности, и молодой Карамзин, который в 1797-м году анонсировал, последовавшее, правда, только через три года издание в одной из немецких газет, тем самым, напугав известного немецкого русиста Шлёцера.
Дмитрий Володихин:
— Уже едва живого к тому времени.
Сергей Алексеев:
— Но он пожил достаточно, чтобы признать свою неправоту, но в первый раз, когда молодой восторженный Карамзин сравнил публикуемое «Слова...» с песнями Оссиана.
Дмитрий Володихин:
— У которых довольно своеобразная судьба. Не сказать, чтобы их сочинили древние.
Сергей Алексеев:
— Ну да, и, в общем, в Западной Европе уже наступило критическое отношение к Оссаниаде, и уже стало понятно, что это произведение писателя второй половины 18-го века, а не древние шотландские сказания, но Карамзин ещё этого не понимал, как это звучит. Шлёцер заподозрил неладное, но когда ему передали издание «Слова о полку», он написал довольно сдержанную рецензию, в которой единственное, в чем он выразил сомнение — это в том, насколько точно издатель передал текст.
Дмитрий Володихин:
— А насколько точно он передал текст?
Сергей Алексеев:
— А вот это сложный вопрос, потому что оригинала у нас нет.
Дмитрий Володихин:
— Но есть рукописи, которые достались не издателю, а разным знакомым или они не дошли?
Сергей Алексеев:
— Нет, они дошли, екатерининский список очень ценный, собственно, почти парадный. Вот на основании сравнения издания мусин-пушкинского списка, личного его екатерининского списка, воссоздается критический текст «Слова...».
Дмитрий Володихин:
— То есть изменения были произведены?
Сергей Алексеев:
— Была произведена разбивка на слова под руководством самого Мусина-Пушкина, который при всей своей начитанности и образованности, и знания, как минимум, церковнославянского языка, всё-таки знатоком древнерусского языка, который тогда только начинал исследоваться, ещё не очень было даже понятно его отличие от церковнославянского. Знатоком древнерусского языка он не был, многих слов и даже начертаний в оригинале он явно не понял, комментарии, которые даны к первому изданию, они лучше всего убеждают в том, что первый издатель не был фальсификатором текста. Потому что во многих местах он текст просто не понимал. Даже тех, которые сейчас до нас совершенно понятны. Он не знал о том, что, например, готы жили в Крыму, он не понял, что Олег Гориславич — это тот же самый князь Олег, о котором речь шла двумя строками выше, он не опознал имени языческого бога Хорса.
Дмитрий Володихин:
— Это сильно испортило издание по сравнению с оригиналом?
Сергей Алексеев:
— Нет, это не сильно испортило, поскольку в основном речь шла действительно о не понимании, которое сейчас уже преодолено, которое вообще почти сразу было за несколько десятилетий преодолено.
Дмитрий Володихин:
— Но тут проблема, насколько Екатерининский список адекватен средневековой русской рукописи?
Сергей Алексеев:
— Безусловно в нём тоже полно погрешностей. Сама же рукопись, как известно, пала жертвой пожара Москвы.
Дмитрий Володихин:
— 1812 года. Печальная история, теперь не проверишь, если кто-нибудь где-нибудь не найдёт новый список «Слова о полку Игореве», это в принципе возможно, но крайне затруднительно.
Сергей Алексеев:
— Да, и на этом играл известный фальсификатор Бардин, который уже в 1815-м году объявил, что нашел список «Слова...», причём более качественный, позднее, исследуя его наследие, было установлено, что он запустил в оборот ещё несколько списков поэмы. Все они разоблачены, и столь масштабных подделок с того времени не было, но, естественно, если кто-то заявит о нахождении списка «Слова...», это будет, с одной стороны, сенсацией, а с другой стороны, предмет очень пристального и критического внимания со стороны учёных.
Дмитрий Володихин:
— Как бы это ни было смешно, а бардинские подделки так близко стоят к оригиналу, что сейчас они сами по себе являются видными памятниками культуры. Но, отвлекаюсь от истории 19-го века, погрузимся в содержание "«Слова о полку Игореве». Да, это история похода, история разгрома, пленения, страдания, бегства и надежды в самом конце. Но «Слово о полку Игореве» бесконечное число раз использовалось как исторический источник по эпохе 12-го века, эпохи домонгольской Руси, что же оттуда черпали? Что считалось уникальным, что считалось неповторимым помимо собственной истории князя Игоря и его несчастных воинов?
Сергей Алексеев:
— Прежде всего, уникален сам жанр произведения. Сначала это был фактически единственный источник по чём-то близком к эпосу, традиционному эпосу, древнерусской литературы. О том, что эпические поэтические сказания существовали в Древней Руси и даже записывались. Потом появилось «Слово о погибели русской земли», было введено в научный оборот, было произведено в научный оборот произведение во многих...
Дмитрий Володихин:
— А вот «Слово о погибели богатырей земли русской» — это примерно то же самое?
Сергей Алексеев:
— Нет, это совершенно другое. «Погибель богатырей» — это былина, которая стала известна в 19-м веке из фольклорных источников. Её отдалённым прототипом может считаться «Сказание о битве на реке Калке», гибели там храбрых богатырей под предводительством Александра Поповича, но это всё-таки прозаический текст. А вот со "«Словом...» перекликаются, конечно, «Задонщина», поэма о Куликовской битве. Уже несколько иная по стилистике, традиционно рассматриваемая как вторичная по отношению к «Слову о полку». И действительно видно, что автор «Задонщины» не понимал каких-то метафор, которые в «Слове...» присутствует, другие просто заменил чем-то, ему более понятным.
Дмитрий Володихин:
— Но «Слово о полку Игореве» по языку всё-таки архаичнее.
Сергей Алексеев:
— Конечно, конечно. Аргументов в пользу этого достаточно. Но вот всё равно памятников этих не так много, чтобы «Слово...» перестало быть базовым источником по народной поэзии, по её образности, по дружинной героической поэзии Древней Руси, вообще по поэзии Древней Руси. Далее в «Слове...» упоминается довольно большое количество ниоткуда больше не известных исторических фактов, связанных с отдельными представителями династии, часто с какими-то событиями в периферийных русских землях. Например, история борьбы полоцких князей с Литвой. В «Слове о полку Игореве» упоминается о каких-то событиях, известных его автору, но из летописи нам совершенно неизвестных. Упоминаются отдельные детали взаимоотношений степи и Руси, ну, например, в принципе, вполне достоверная картина того, как половцы угнетали южнорусские земли на регулярной основе. Мы могли бы об этом догадаться, что они ещё и дань-откуп взимали с жителей приграничных селений, но вот «Слово...» нам об этом сообщает напрямую. «Слово...» создает очень широкую панораму истории Руси своего времени и ситуации на Руси в свое время, где есть известные нам факты, и не известные нам факты. Но помимо этого «Слово...» это ещё и источник по древней русской культуре, по мировоззрению, и, конечно, то, на что часто обращают внимание чуть ли не в первую очередь, упоминание языческих богов, в слове даётся довольно интересный материал по дохристианским верованиям.
Дмитрий Володихин:
— При том, что в целом «Слово о полку Игореве» — это всё-таки произведение человека с христианским мировидением, причём достаточно чётко выраженным.
Сергей Алексеев:
— Во всяком случае в финале это мировидение полностью раскрывается, когда Игорь приезжает в Богородице Пирогощей и само «Слово...» завершается: аминь.
Дмитрий Володихин:
— Мы говорим о том, что «Слово о полку Игореве» родилось на материале похода князя Игоря 1185-го года, «Задонщина» родилась на материале битвы на поле Куликовом 1380-го года, ну давайте уточним, это пригодится для дальнейшего разговора. А когда появилась «Задонщина»?
Сергей Алексеев:
— Обычно считают, что «Задонщина» появилась по горячим следам Куликовской битвы, действительно есть ряд хронологических указаний в тексте, которые не позволяют датировать его позднее девяностых годов 14-го века.
Дмитрий Володихин:
— То есть временами Василия Первого, сына Дмитрия Донского. Уточним ещё один момент. Традиционная точка зрения, что «Слово о полку Игореве» — это то, что родилось на относительно небольшой хронологической дистанции от похода князя Игоря, так же, как «Задонщина» родилась на относительно небольшой хронологической дистанции от поля Куликова. Вот есть повод для создания произведения, в людской памяти она начинает играть, будоражит воображение людей с творческой жилкой, рождается героическая песня. И это песня, по идее, не должна стоять на слишком большой дистанцию от того, что произошло в истории.
Сергей Алексеев:
— Но в «Слове» опять же есть внутренние хронологические указания, и самые серьезные них то, что в финале провозглашается здравица целому ряду князей, начиная с самого Игоря, который ушел из жизни в 1201-м или, по мнению некоторых исследователей, в 1202-м году. То есть опять же мы здесь видим действительно небольшую дистанцию до первых лет 13-го века.
Дмитрий Володихин:
— Когда ещё об этих в общем незначительных князья их кто-то помнил? Родня или может быть, бояре, книжные люди, монахи в тех монастырях, которые относится к местам их княжения?
Сергей Алексеев:
— Покойным князьям провозглашать здравицу странно, то есть тем князьям, о которых просто помнят.
Дмитрий Володихин:
— Я имею в виду их участие в этих событиях. Я имею в виду 1185-й год. Хорошо, значит, здесь дистанции меньше 20 лет, если следовать традиционной точки зрения. Давайте мы объявим небольшой перерыв, дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами студии я Дмитрий Володихин, у нас в гостях доктор исторических наук, специалист по истории русского средневековья и соответственно по культуре русского средневековья Сергей Викторович Алексеев, и мы с вами продолжим наш разговор буквально через минуту, а сейчас ненадолго выйдем из эфира.
Дмитрий Володихин:
— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами студии я Дмитрий Володихин, у нас в гостях у нас доктор исторических наук, специалист по истории русского средневековья Сергей Викторович Алексеев, мы беседуем об истории создания, обретения «„Слова...“ о полку Игореве», и сейчас начнём говорить уже о его загадках. Итак, в литературе вопроса возникло огромное количество теорий, когда именно возникло "«Слово о полку Игореве». Я сейчас специально задавал вам вопрос уточняющий, есть традиционная точка зрения. «Слово о полку Игореве» — конец 12-го-начало 13-го века, «Задонщина» — конец 14-го века, между ними 200 лет, но других точек зрения огромное количество, они появились в литературе ещё в 19-м веке, в 20-м веке буквально гремели, ну и сейчас ещё не до конца погасли.
Сергей Алексеев:
— Была проблема с самого начала, поскольку даже первым исследователям текста понятно было, что они имеют дело не только не с оригиналом "«Слова о полку Игореве», но и со списком, который отстоит от предполагаемого времени создания на довольно серьезные годы.
Дмитрий Володихин:
— То есть кто-то видел текст и определил, к какому времени он относится вот этот тип письма.
Сергей Алексеев:
— Его видел Карамзин, надо начать с этого. И видел его неоднократно. Он работал с текстом реально, он делал выписки не только из «Слова...», но и из других произведений второй части этого сборника.
Дмитрий Володихин:
— Как же он оценил его время создания?
Сергей Алексеев:
— Диапазон общий, так скажем, по консенсусному мнению участников мусин-пушкинского кружка, был 14-й-16-й века.
Дмитрий Володихин:
— На 18-й век — это точно не было бы так, потому что не пришлось бы отделять друг от друга слова. А то, что было создано при мусин-пушкине, оно само по себе писалось с разделением слов.
Сергей Алексеев:
— Карамзин, внимательно изучив текст второй части сборника. Собственно, он и определил, что сборник составной: из двух первоначальных сборников, и литературную его часть он датировал список 16-м веком.
Дмитрий Володихин:
— Но это рукопись, рукопись может быть записана и через много веков после создания самого текста.
Сергей Алексеев:
— Естественно. И сам Карамзин, и все сторонники традиционного взгляда на «Слово...», включая и вашего покорного слугу, разделяют эту позицию. Что рукопись у нас не тождественна оригиналу. Рукопись, естественно, не была оригинальной, это сборник. Из четырёх произведений, его составляющих, три определённо восходит к домонгольской эпохе. Это тоже может быть указанием на время создания «Слова...» То, что у нас нет других списков «Слова...», в принципе, тоже может косвенно указывать на его древность.
Дмитрий Володихин:
— Имеется в виду, что именно из-за древности значительная часть списков была утрачена, они не дошли до наших дней.
Сергей Алексеев:
— Скорее всего, да, потому что Девгениево деяние, например, помимо мусин-пушкинского сборника известно только в нескольких списках единичных буквально 18-го столетия.
Дмитрий Володихин:
— Однако нашлись скептики, которые сказали, что это произведение гораздо более позднее, и 12-м и даже 13-м веком здесь не пахнет.
Сергей Алексеев:
— Естественно, ситуация в определённой степени провоцировала скептиков, хотя нужно отметить, что это не обязательное правило в мировой науке. У англичан, в английской культуре, есть своя песня о бедовом поражении, очень похожая и по сюжету, можно сказать, и по судьбе оригинала на «Слово о полку Игореве», песня о «Битве при Мэлдоне». Оригинал её был утрачен вскоре после публикации в 18-м веке, но вот в Англии в отличии от России дискуссии о подлинности с таким жаром и пылом как у нас не было. Тут, конечно, может быть, дополнительно провоцировала уникальность «Слова...», после нахождения других сходных памятников, редкость такого рода памятников. Первоначально критики не выходили за хронологические рамки списка «Слова...». Всё-таки существовал авторитет Карамзина. Например, известный журналист, востоковед, писатель, Сенковский, известный также своим литературным псевдонимом барон Брамбеус, критиковал «Слово...», но он критиковал не только «Слово...», он и летопись критиковал, и вообще все памятники древнерусской литературы. Он говорил: 15 — 16 века.
Дмитрий Володихин:
— У нас тогда многие критиковали средневековую русскую литературу, стараясь её сделать более молодой. Ещё один пример — это Качановский, никто иной как декан историко-филологического факультета Московского императорского университета.
Сергей Алексеев:
— Вот Качановский один из первых высказался о «Слове...» как о сознательной подделке. Он был более авторитетным человеком, чем Сенковский, который утверждал, что гомеровские поэмы были созданы на Руси. То есть Сенковский был такой интеллектуальный провокатор. А Качановский был крупный учёный.
Дмитрий Володихин:
— Писатель-фантаст и опытный профессор.
Сергей Алексеев:
— Да, одно другому не мешает. Качановский был более опытный учёный. Он не утверждал, кстати, в отличие от Сенковского, что «Слово...» есть плод вот 100-процентной какой-то литературной игры, фальсификации. Но вместе с тем он гораздо больше нажимал на то, что это сознательная подделка под старину. И даже не обязательно 15-го-16-го веков, может быть, и более позднего времени. Он не утверждал, что это 18-й век, что это непосредственно вышло из круга Мусина-Пушкина, но основу для позднейших критиков и он, и французский учёный Леже, писавший в 19-м веке, они заложили.
Дмитрий Володихин:
— В 20-м веке был целый залп, французский исследователь Андрэ Мазон, наш Александр Александрович Зимин и впоследствии, по-моему, Эдвард Кейман.
Сергей Алексеев:
— Ну можно и ещё ряд фамилий назвать. В общем, было достаточно людей, которые именно стали настаивать, что «Слово...» — поздний подлог. Причём подлог 18-го века, собственно, концепция, сформулированная Мазоном, вышла его работа в Париже с 1940 года, достаточно подходящее для такого залпа по русскому культурному наследию время. Можно отметить, что авторов подделки и обстоятельства его возникновения Мазон за время своих исследований «Слова...», а он продолжал работать и после войны, сменил троих.
Дмитрий Володихин:
— Ну что же, ситуация к тому притягивает такого рода события.
Сергей Алексеев:
— С другой стороны, Александр Александрович Зимин наоборот выступал уже в условиях мирного существования с западом и разрядки международной напряженности. Он предположил, что создателем «Слова...» был архимандрит Иоиль Быковский. Человек безусловно образованный, но, как справедливо замечали оппоненты Зимина, те, кто действительно критиковал, они его прорабатывали, как тогда это было в обычае. Они справедливо указывали, что образованность его не следует делать настолько космической, как это подразумевалось авторством «Слова...». Потому что человеку, создателю «Слова...» в 18-м веке требовалось знать массу источников, не введённых тогда в научный оборот, требовалось знать в совершенстве народную поэзию.
Дмитрий Володихин:
— Понимать поэзию того времени, причём не тот церковнославянский, который дошел до 18-го века, а тот, который был входу в эпоху Средневековья, и владеть им в совершенстве так, как, может быть, стали им владеть филологи второй половины 20-го века, изучившие все трансформации языка.
Сергей Алексеев:
— И заимствовать из отдельных памятников целые периоды, а из других буквально одно словосочетание. И обладая всей этой сокровищницей, нам предлагается поверить, что он создает небольшую поэмку, которая ещё к тому же и выходит через пару десятков лет.
Дмитрий Володихин:
— Но я добавил бы от себя, не как историк, а, скорее, как литератор, соображения иного рода. Понимаете, какая вещь? Россия запоет на новом языке в 19-м веке, и будет петь в 20-м, и до сих пор. А вот 18-го век, включая, кстати, и правление Екатерины Второй, это ведь пустыня поэзии. То есть огромное количество виршей, которые по европейским образцам у нас издавались, я уж не знаю, Третьяковским, ранним Державиным, Ломоносовым, людям, которые были гораздо ниже их по культуре, по литературному таланту. Всем этим виршам бесконечно далеко до глубины, красоты «Слова о полку Игореве». Поэтому найти сейчас автора «Слова о полку Игореве» — это найти бесконечно прекрасного, гениального поэта в ситуации, когда Россия свою средневековую поэзию забросила, новую не создала и находится в междумирии.
Сергей Алексеев:
— Несколько другими словами, с совершенно других позиций, но вы фактически повторяете позицию нашего тогда, в поздние советские годы, известного филолога и философа Лотмана, которого, кстати, в отсутствии интеллектуальной фронды не заподозрить, но который настаивал на подлинности «Слова...» и говорил, что в литературе 18-го века «Слово...» невозможно представить.
Дмитрий Володихин:
— Всё верно, но найдите мне что-нибудь похожее. И там называют Быковского, Домбровского, называют ещё несколько человек, и все они по уровню того, что от них исходило в интеллектуальном плане, совершенно на эту роль не годятся. Дорогие радиослушатели, я думаю, что много мы уже поговорили с Сергеем Викторовичем «на сухую», надо добавить нам живительную влагу музыки, вновь зазвучит «Богатырская симфония» Александра Порфирьевича Бородина.
Дмитрий Володихин:
— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я Дмитрий Володихин, мы обсуждаем судьбу и загадки «Слова о полку Игореве». У нас в гостях доктор исторических наук, блистательный специалист по истории русского Средневековья, по средневековой русской культуре, Сергей Викторович Алексеев. И мы добрались до момента споров. Мы озвучили позиции нескольких крупных специалистов, но не будем причислять к ним Сенковского, Сенковский, скорее, остроумен, нежели глубокомысленен, например, те же Мазон, Зимин, Кейман, да и Качановский, это всё-таки были серьезные люди, и нельзя от них отмахнуться. Однако в настоящее время позиция их отошла на второй план. Сторонники традиционного взгляда, а именно того, что "«Слово о полку Игореве» никакое не произведение 18-го века, а настоящий русский героический эпос домонгольской эпохи, она преобладает, почему? Какие аргументы были введены в оборот в последние десятилетия, что позволило, говоря так драчливо, победить?
Сергей Алексеев:
— Прежде всего, дискуссия по итогам выступления Зимина привлекла к «Слову о полку Игореве» лингвистов. Причём не только наших, но и западных. Конечно, и раньше обращалось внимание на словарь «Слова...», обращалось внимание на то, что в словаре довольно большое количество, в частности, тюркских слов. По поводу этого есть некое преувеличенное представление, но они там есть, слова тюркского происхождения. Тюркологами было показано, что «Слово...» имеет дело с языками кыпчакской группы домонгольской эпохи. Эпохи домонгольского завоевания великой степи. Очень большую роль сыграли исследования в области древнерусского языка, особенно после открытия, исследования новгородских берестяных грамот. Выступление крупнейшего специалиста в области древнерусского языкознания Зализняк сыграло весьма важную роль в опровержения доводов противников «Слова...». И там даже представлена сугубо языковедческая точка зрения, возможно история текста, созданного изначально в южной Руси и позднее прошедшего через руки писцов, работавших на северо-западе Руси.
Дмитрий Володихин:
— Зализняк сказал, для того, чтобы в 18-м веке знать домонгольский язык так, как его знал автор "«Слова о полку Игореве», и так свободно им оперировать, нужно то, что просто невозможно себе представить.
Сергей Алексеев:
— Нужно знание диалектов того времени.
Дмитрий Володихин:
— Мало того, диалектов, которые нащупали, изучили, и, в сущности, поняли век это через полтора после того, как было напечатано «Слово о полку Игореве».
Сергей Алексеев:
— И более того некоторые специалисты, лингвисты, сейчас высказывают предположение, что «Слово...» возможно исходно отражает не изученный диалект древнерусского языка.
Дмитрий Володихин:
— Ну что ж, я бы хотел к этому добавить, что когда-то чрезвычайно известный историк, работавший на историческом факультете Московского государственного университета Леонид Васильевич Милов решил приложить к «Слову о полку Игореве» технологии компьютерные, цифровые. То есть посчитать строй язык «Слова о полку Игореве» излечить его с памятниками того времени, в частности, летописными сказаниями о походе Игоря. И обнаружил определённую близость. То есть с его точки зрения, формальные показатели дают возможность утверждать, что это действительно 12-й век, действительно перед автором "«Слова о полку Игореве» могла лежать летопись, он её мог использовать, чуть ли автор не один и тот же, хотя последнее высказывание уже несколько радикально.
Сергей Алексеев:
— Ну самые разные учёные высказывали точку зрения, что автор «Слова о полку Игореве» и какой-то части киевского летописного свода один и тоже. Самого автора могут определять по-разному, но такая точка зрения есть.
Дмитрий Володихин:
— Рыбаков, Ужанков называли автора «Слова полку Игореве», в общем, есть несколько кандидатов, которые получили, как бы это правильно сказать, академическую поддержку от крупных специалистов. Немножко похоже на президентские выборы. Выборы кандидата на пост автора «Слова о полку Игореве».
Сергей Алексеев:
— Помимо этого, есть внешние указания на датировку текста, довольно существенные. Как раз заставляет вспомнить то, что лингвисты говорят о северо-западном писце, через руки которого прошло «Слово...» В 1307 году псковский монах Домид оставил выходную запись в переписанном им тексте, не «Слово...», разумеется, в котором сетовал на грехи современников, на княжеские междоусобицы. Слова Домида дословно совпадают с одним из мест «Слова...».
Дмитрий Володихин:
— Но это очень серьезный аргумент.
Сергей Алексеев:
— Это 1307-й год. Большинство учёных признают, что это верхняя, то есть ближайшая к нам, граница, позже который «Слово...» создано быть уже не могло.
Дмитрий Володихин:
— Мы немало поговорили о датировке «Слова о полку Игореве», а также о загадках его происхождения, хотелось бы напомнить вам, дорогие радиослушатели, что сейчас среди специалистов преобладает, причём с достаточно с большим отрывом, преобладает точка зрения, что никакая это не подделка, никакой не 18-й век, что это подлинное произведение средневековой русской литературы. Единственное, что время от времени всплывают разночтения. Поделился бы своей точкой зрения, я считаю возможным, что «Задонщина» и «Слова о полку Игореве» возникли одновременно. В конце 14-го века, при дворе Василия Первого, и собственно сам Василий Первый бежал из ордынского плена, его чудесное спасение могло вдохновить на создание «Слова о полку Игореве». Для 12-го века — поражение князя Игоря — это конечно, бесчестие, но по большому счёту для всего военного потенциала Руси — мелочь. А вот для 14-го века спасение Василия Первого, государя огромной державы — это нечто гораздо более значительное. Но своей точки зрения не навязываю. Вполне принимаю, что это может быть не конец 14-го века, а конец 12-го века. Как и считают традиционалисты. Нам же сейчас важнее поговорить о другом. "«Слово о полку Игореве» вошло в русскую культуру, не только в литературу, а именно в русскую культуру, в 19-м веке и мощно повлияло на её состояние. Насколько я понимаю, огромное количество людей вдохновлялось "«Словом о полку Игореве».
Сергей Алексеев:
— Ну, естественно, поскольку памятник показал просто в силу времени своего, показал в числе первых величие, достоинства, интересность древнерусской культуры и сыграл большую роль в воскрешении интереса к русской истории. Недаром Карамзин его так ценил. И ценил его Пушкин, который в последние годы жизни задумывался о его новом, более академичном издании. Известно, что Пушкин много внимания уделял историческим занятиям и небезосновательно полагал, что у него может получиться вполне профессиональное издание «Слова...». Мы уже упоминали сегодня Александра Порфирьевича Бородина, его оперу «Князь Игорь», которая, наверное, наиболее известный памятник русской культуры, созданный на основе "«Слова о полку Игореве». Есть многочисленные поэтические переводы «Слова...», как старающиеся воспроизвести стилистику и метр древнерусской поэмы, так и являющиеся, по сути, совершенно самостоятельными литературными произведениями, как, например, известнейший перевод Заболоцкого.
Дмитрий Володихин:
— И есть исторические романы, которые посвящены этому событию. Единственное, я не припомню, чтобы на лоне литературы родилось что-то выдающееся, скорее, историческое произведение для детей и юношества.
Сергей Алексеев:
— Ну да, может быть, и где-то логично, что нет произведения литературного, которое могло бы стать вровень с первоисточником.
Дмитрий Володихин:
— Но зато довольно много всего в сфере живописи. Дело не только в иллюстрировании «Словао полку Игореве». Это, конечно, особая история. Огромное количество художников стремилась работать со «Словом о полку Игореве», и в графике, если я не ошибаюсь, Фаворский занимался иллюстрированием, ещё одна знаменитая фигура русской живописи. Так что здесь есть чем похвастаться, блистательный совершенно опыт художников в этой сфере. И большое количество учёных работало. Есть многотомная энциклопедия, полностью посвящённая только «Слову о полку Игореве». Есть статьи и книги академиков, посвящённые ему.
Сергей Алексеев:
— Есть словарь-справочник «Слова...», где подробно разбирается весь его лексикон, каждое слово, встречающееся в «Слове...» и соответственно даются толкования тёмных слов, предлагаются параллели тем или иным словам и выражением из других памятников древнерусской литературы, из фольклора, содержится целое эссе об отдельных встречающихся словах.
Дмитрий Володихин:
— Некоторые выражения из «Слова о полку Игореве» разошлись на афоризмы. «Растечься мысью по древу» раньше ошибочно считали, что мыслью по древу.
Сергей Алексеев:
— И именно это стало предисловием, да. Конечно в «Слове...» речь идёт о животных, которым как бы уподоблялся певец Баян, мысь — это белка. Но действительно в народ вошло мыслью.
Дмитрий Володихин:
— Выражение «Слова о полку Игореве» «О Русская земля, уже за шеломянем еси...» получила поэтический перевод: «русская земля, уже ты за холмом», и это стало названием для антологии русских поэтов, одно из самых значительных в 20-м веке. Экспериментов на этой почве было создано огромное количество. И знаете, я даже помянул кое-что из массовой культуры. Те, кто постоянно присутствует в соцсетях, припомните, слово изначальное имя Баян, оно ведь сейчас обозначает кое-что, а вообще-то оно взято как имя древнерусского писца из «Слова о полку Игореве». Только теперь оно не возведено на такой хронический ругательный уровень. Иными словами, «Слово о полку Игореве» повлияло на русскую литературу, русскую культуру, столь мощно, что сравнивать его можно разве что со Священным Писанием. Не знаю, что могло повлиять больше. Что вы думаете, Сергей Викторович?
Сергей Алексеев:
— Я думаю, что «Слово...» не единственный памятник такого рода, «Повесть временных лет» — наша древнейшая летопись тоже сильно повлияла.
Дмитрий Володихин:
— Может быть, вопрос лишь в том, считаем ли мы её художественным произведением?
Сергей Алексеев:
— Ну там достаточно статей летописных, которые можно считать художественными произведениями. Но «Слово...» действительно в наибольшей степени соответствует тому, в древнерусской словесности, есть произведения древнерусской словесности, особенно домонгольской, в наибольшей степени соответствует тому, что ждёт человек от литературы нового времени. Может быть, в этом некая дополнительная почва для желания переместить его поближе к нашим временам. Но никто же не удивляется тому, что в других средневековых литературах есть такого рода произведения.
Дмитрий Володихин:
— «Тристан и Изольда» хотя бы.
Сергей Алексеев:
— Все артуровские романы и средневековый эпос других европейских народов, да и в нашей литературе помимо «Слова...» есть и другие героические сказания, в том числе довольно близкие к нему, средневековые по времени написания.
Дмитрий Володихин:
— Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит концу, извлекать какое-то особенно пафосное резюме я из нашего разговора не стану, хотел бы напомнить только об одном: прикасайтесь к «Слову о полку Игореве», помните — это точно не подделка, это точно русская древность. От вашего имени я поблагодарю Сергея Викторовича Алексеева, и мне остается сказать вам: спасибо за внимание, до свидания!
Все выпуски программы Исторический час
«Сохранение культурного и исторического наследия в городах». Виталий Калашников
У нас в гостях был историк, москвовед, журналист Виталий Калашников.
Разговор шел о сохранении культурного и исторического наследия в городах, а также о значении небольших деталей и элементов в архитектуре, которые даже не всегда заметны, но играют свою важную роль.
Все выпуски программы Светлый вечер
«Музыка и вера». Юрий Постарнаков, Андрей Зверев
У нас в гостях были участники музыкальной группы «После одиннадцати» Юрий Постарнаков и Андрей Зверев.
Мы говорили о музыке и вере, об истории группы и о том, как в своем творчестве наши гости используют традиции русской народной музыки.
Все выпуски программы Светлый вечер
«Реабилитация и поддержка зависимых». Алексей Лазарев, Константин Мельников
У нас в гостях были представители православного центра «Реабелитация Лайв»: руководитель центра и руководитель направления помощи наркозависимым Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Алексей Лазарев и выпускник центра Константин Мельников.
Наши гости поделились, как они начали помогать страдающим наркотической или алкогольной зависимостями, почему такую зависимость трудно распознать в себе и трудно преодолеть, каким образом осуществляется поддержка и помощь зависимым как в специальных центрах, так и онлайн, каково значение духовного руководства для тех, кто проходит реабилитацию, а также что можно посоветовать страдающим от зависимостей людям и их близким.
Все выпуски программы Делатели