«Сила молитвы»

В этом выпуске Александр Ананьев, Алексей Пичугин, Анна Леонтьева и наш гость - протоиерей Игорь Гагарин - поделятся историями о том, как молитва ощутимо помогала в их жизни или жизни их близких и знакомых.

Ведущие: Александр Ананьев, Алексей Пичугин, Анна Леонтьева.

---

А. Ананьев:

— Каждый понедельник в шесть часов вечера четверо непохожих, но близких друг другу людей собираются на Андреевской набережной в студии Радио ВЕРА, чтобы ни много ни мало рассказать свои личные истории — истории побед и поражений, истории взлетов и падений, истории любви и... Вы ждете, что я скажу: ненависти? Нет, мы не рассказываем истории о ненависти, потому что это «Светлые истории» на Радио ВЕРА. С огромным удовольствием представляю вам сегодняшних участников этой часовой встречи. Во-первых, наш дорогой друг, замечательный священник, богослов, человек, в котором даже непосвященный может увидеть самый настоящий огонь искренней веры — клирик Александро-Невского храма города Балашиха, протоиерей Игорь Гагарин. Отец Игорь, добрый вечер.

Протоиерей Игорь:

— Добрый вечер.

А. Ананьев:

— Всегда большая радость видеть вас, для нас это праздник. Также с большой радостью представляю вам ведущую Радио ВЕРА, которая просто заставляет делать всех приемники погромче...

А. Леонтьева:

— Потому что говорит тихо.

А. Ананьев:

— Я этого не сказал. Просто не хочется пропустить ни одного твоего слова. Ведущая Радио ВЕРА Аня Леонтьева.

А. Леонтьева:

— Добрый вечер.

А. Ананьев:

— И мой дорогой друг, ведущий Радио ВЕРА, Алексей Пичугин. Алексей, привет.

А. Пичугин:

— Добрый вечер.

А. Ананьев:

— А прежде, чем я озвучу тему, хочу практически на эту тему прочитать историю по традиции, которые оставляете в комментариях вы, друзья, за что огромное вам спасибо. Напомню, программа «Светлые истории» существует не только в аудиоформате, ее можно слушать не только на сайте Радио ВЕРА и в приемнике в машине или дома, но и смотреть в интернете, на всяческих платформах, в первую очередь в нашей группе ВКонтакте. Смотрите, оставляйте комментарии, нажимайте лайки, делитесь этими историями со своими друзьями, родителями, всем эти истории нужны и помогают. Амелия пишет: «Заболел у меня как-то зуб. Поднывал так, что с работы отпроситься представлялось сложно тогда, а в рабочее время я спасалась маслом с лампадки у Гроба Господня — намазывала его на десны и молилась, всецело предаваясь воле Божией, и донимающее нытье отступало. А вечером решила акафист благодарственный прочесть. Домой пришла — зуб за свое, начал поднывать, но я решила все же начать читать акафист „Слава Богу за все“, таблетку решила не пить. А как решила, сразу за акафист благодарения Богу. Не помню, когда боль отступила, но по окончании акафиста я вспомнила: у меня же зуб болел, а сейчас не болит. Боли как не бывало. Слава Богу за все. Ну а потом возникла ситуация благоприятная, и я сходила-таки к врачу — это очень важный момент в этой истории, — сходила-таки к врачу и вылечила свой кариес».

А. Пичугин:

— Там еще был очень важный момент, что все-таки таблетки она пила.

А. Ананьев:

— Ну да, таблетки она пила, а потом решила акафист прочитать и не пить таблетки, а зуб перестал болеть. Смотрите, история какая: сегодня тема нашей программы — молитва. Собственно, об этом была история. Истории о том, как молитва ощутимо помогает в жизни, как это проявляется в собственной жизни или в жизни близких. И здесь я прямо вижу, ну или мне кажется, как я вижу, как отец Игорь буквально вспархивает со своего места и говорит: друзья мои, ну это же неправда! Молитва не помогает, помогает Господь, а молитва есть не более чем обращение ко Господу. Да, отец Игорь? Или все-таки молитва помогает?

Протоиерей Игорь:

— Одно другому не мешает. Помогает, конечно, Господь, но молитва и есть то, что связывает меня с Господом и то, через что происходит тот контакт, который является самым, наверное, прекрасным контактом, который есть на свете.

А. Ананьев:

— Вот прежде, чем вы расскажете свою историю, мне хотелось бы начать именно с вас — по традиции, самому дорогому гостю мы предоставляем право первой истории. Да, а почему я сделал акцент на том, что молитва, дескать, не помогает, потому что очень часто замечал за собой (не буду говорить за всех, но за собой), что молитва в моем сознании — это такое, знаете, из роулинского этого «Гарри Поттера», заклинание, после которого все должно измениться. Вот я сейчас произнесу заклинание — и все поменяется в ту сторону, в которую надо мне. А это в корне неверное отношение к молитве, да?

Протоиерей Игорь:

— Ну конечно, да. Это далеко не то, чего мы ждем от молитвы. Хотя, вы знаете...

А. Ананьев:

— Должны ждать.

Протоиерей Игорь:

— Да, ну молитвы же, они разные бывают. И вот существуют молитвы, ну как в любом катехизисе мы прочитаем, что хвалебные, славословия, существуют молитвы покаянные, и когда мы просим — просительные. И вот где-то не раз мне приходилось читать, что из всех самые вот, наверное, ну на низком таком уровне это молитвы, когда мы просим, потому что есть в них что-то эгоистическое. Вот когда мы хвалим, когда мы каемся — тут все нормально. А мне думается, и потом я подтверждение у владыки Антония нашел, что как раз-то просительная молитва, она, может, наиболее ценная, как это не может показаться странным, потому что именно в этой молитве заключен очень серьезный риск. Вот для человека, который уверовал в Бога и который живет, дорожит этой верой, для него страшно все то, что может эту веру как-то поколебать. И наоборот, дорого то, что ее может укрепить. И вот когда я славлю Господа, хвалю — это прекрасно, но я ничем не рискую, и через это да, я сам тоже наполняюсь каким-то. Когда я каюсь — ну тут, конечно, если меня совесть мучает, то что же, эта молитва, она очень важна, и это действительно помогает, потому что мы чувствуем, что по мере молитвы как-то отпускает душа. А вот когда я прошу, тем более чего-то бытового прошу, чего-то такого... Ну понятно, что можно просить там того, чего нам и рекомендуют просить — умножения веры, войти в Царство Небесное и так далее. А иногда есть конкретная житейская человеческая нужда.

А. Ананьев:

— Чтобы дали воду.

Протоиерей Игорь:

— Да, ну в конце концов да, почему нет. Со всяким прошением обращайтесь к Господу, говорит апостол. И вот тут как раз-то и есть серьезная опасность, потому что если молитва не будет исполнена, а мне это было реально нужно, то тут волей-неволей начинаются какие-то колебания. А человек боится и думает: лучше я не буду ничего просить, чтобы мне не сомневаться. А вот ты проси, проси все равно. И да, если ты и не получишь просимого — а это очень часто бывает, что мы не получаем. Господь в Гефсиманском саду тоже просил, чтобы чашу пронесли, и даже Он не получил того, чего просил, а просил-то искренне, ой как искренне. И если ты не получишь, то да, это будет искушением, которое надо тебе преодолеть. Но зато если ты получишь, это будет такое еще одно прекрасное подтверждение истинности нашей веры, и в той большей степени, чем более маловероятно было получить то, о чем ты просил. Ну понятно, о чем-то хорошем если ты просил.

А. Ананьев:

— И ваша история, дайте угадаю, будет связана с молитвой-прошением, с молитвой-просьбой.

Протоиерей Игорь:

— Да.

А. Ананьев:

— И вы, конечно же, получили просимое и получили неопровержимое, убедительное доказательство в вашей вере. Прекрасная история.

Протоиерей Игорь:

— Я хочу сказать, что да, иногда бывает, ты просишь чего-то такого, что ну вполне вероятно и получить, почему бы и нет. И когда ты это получаешь — здорово, конечно, вот Господь помог, но все равно могут какие-то лукавые мысли быть: да, ну что же, это и так могло произойти. А иногда можем просить чего-то такого, что мы понимаем, что очень маловероятно, что произойдет. И если это происходит все-таки, то это, конечно, очень сильно. А иногда бывает нечто такое, что просто ну только чудо должно произойти, чтобы это произошло. И вот с такими чудесами мы иногда сталкиваемся. Вот меня иногда спрашивают: вы когда-нибудь, у вас были в жизни чудеса какие-то? Я говорю: были реальные чудеса. Но все чудеса я как бы разделил на две части. Первая — это чудеса, когда происходит что-то сверхъестественное: хождение по водам, допустим, или излечение абсолютно неизлечимых болезней — такого нет, такого у меня не было. А другой тип чудес — это когда происходят по молитве какие-то такие обстоятельства, так складываются, которые ну по всему не должны были они так сойтись, это слишком невероятно, чтобы так все срослось, а вот это именно так происходит. Я расскажу сейчас один случай такой из своей неофитской жизни — я тогда был неофитом, только-только, где-то года два как прошло, может, даже меньше, как я воцерковился. Работал я завучем школы, еще тогда не мечтал даже быть священником, вернее начинал мечтать, но еще думал, что это маловероятно. Я работал завучем школы и у меня был друг, директор этой школы, замечательный человек, Иосиф Борисович Альбинский — я хочу упомянуть, он сейчас уже отошел. И он знал, мы с ним еще откровенно говорили, что я уверовал — это было в 80-е годы, в 88–89-й год. Он знал, что я уже уверовал, все, он был еще некрещеный. Кстати, могу сказать, его позже крестил отец Вячеслав Перевезенцев, а я был крестным его отцом, такой был. Ну вот он очень с большим уважением относился к моей вере. Хотя тогда, вы знаете, это было тогда уже положение — 88-й год, уже тысячелетие Крещения Руси, уже начало меняться, уже не смотрели на верующих людей как на врагов и на веру как нечто несовместимое с преподаванием в школе. Но еще пока у большинства людей все эти предрассудки были. И у нас была такая ученица... А это был 88–89-й год — это был перестройка самая шла в стране, и тогда в школе проходили совершенно революционные реформы, там чего только не придумывали: меняли предметы, можно было исключить какие-то предметы из программы. В общем, было очень много интересного, и мы с директором очень в это все включились, мы все думали, какие-то концепции писали, экспериментировали — тогда эксперимент всячески поощрялся в школе, так и казалось, что новая жизнь началась вообще в школе. И вот заканчивается учебный год — это был 89-й год, заканчивается учебный год, у нас есть одна ученица, звали ее Наташа. Фамилию я не скажу, она еще услышит. Вот она была, прекрасно училась, на одни пятерки, но с поведением там было — ну это часто бывает, что чем человек умнее, тем у него с поведением... И с поведением не очень. И вот педсовет у нас собирается перед окончанием учебного года, и вот Иосиф Борисович говорит: ну вот медаль, вот у нас медалистка, Наталья, как вы считаете, пойдет на медаль? Ну с учителями были очень тяжелые отношения, потому что она была дерзкая часто, и позволяла себе порой вещи, которые не всякому учителю понравятся. И ну да, что медаль, конечно, золотая, все. Ну хорошо, все решили. Потом следующее собрание, и директор говорит: ну вы знаете, вот мы сейчас должны оценки за поведение выставлять. Ну а чтобы медаль дать, у человека должно быть примерное поведение. Тут все учителя: да вы что, какое там примерное поведение? Ну хорошее, конечно, поставим, хотя конечно, скрипя зубами, ну там ладно, чтобы не портить ей биографию. Но примерное... И тут ну и они были правы на самом деле. Мы там пытались убедить, что ну это все формально, какая разница, это человек медаль получит. Ну тут уже учителя многие сказали: нет, тут уже мы категорически против. И педсовет решил никакого примерного поведения не давать.

А. Ананьев:

— Ужас какой.

Протоиерей Игорь:

— Значит, медаль полетела, то есть медали ей не видать.

А. Пичугин:

— Можно сказать, отомстили, вот с одной стороны. С другой стороны —справедливо.

Протоиерей Игорь:

— Справедливо, да, все сказали. Ну она действительно многим крови попортила частично. Вот и тут, вы знаете, а это было, тогда министром образования был некий Геннадий Алексеевич Ягодин. Может быть, кто-то помнит. Это был тоже очень прогрессивный человек, и он очень постоянно выдвигал какие-то идеи такие — ну это было время вот переворота такого. И тут я вечером смотрю по телевизору программу, где опять выступает Ягодин, и он вдруг заявляет, что я считаю, что оценки за поведение — это вообще пережиток, какие вообще должны быть, как можно вообще оценивать поведение человека? Ведь это же совершенно невозможно, это так индивидуально. Ой, как здорово! Я прихожу, говорю: Иосиф Борисович, Ягодин вчера выступал, сказал, отменить оценку за поведение можно вполне. Давайте мы сейчас на педсовете предложим учителям отменить оценку за поведение, в аттестате ее не будет, прочерк, и тогда снова медаль можно давать. Ну он все, педсовет, собрались. Мы предлагаем отменить оценку за поведение вообще. Ну тут учителя все: давайте отменим, а что же, конечно, дело хорошее. Вот принимают решение отменить, никто не любил выставлять. А значит, опять вернулся разговор. На следующий день едем в ГОРОНО, Иосиф Борисович, а ему говорят: нет, а кто это вам разрешит ее отменять? А вот, говорит, по телевизору Ягодин. Да мало ли, что он по телевизору сказал, никто не разрешал. Что делать? Мы опять чувствуем, плохо дело. На следующий день как раз последний звонок. И вот мы едем в Москву, мы с директором и вот этот класс. И мы с Иосиф Борисовичем принимаем решение, что у нас спасение только одно — вот эту Наташку спасти, если для нее медаль, только одно — это добраться до министра просвещения Ягодина и от него лично получить подтверждение.

А. Ананьев:

— И вот на этом интригующем моменте мы сделаем паузу, подвесим интригу и вернемся через мгновение.

А. Ананьев:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Аня Леонтьева, Алексей Пичугин, я Александр Ананьев, разинув рты, слушаем историю настоящую, невыдуманную, которую рассказывает клирик Александро-Невского храма города Балашиха, протоиерей Игорь Гагарин — про несносную девочку Наташу, которой если не орден, то хотя бы медаль обязательно надо было вручить по окончанию школы.

А. Пичугин:

— Я чувствую, что если она нас услышит, она все равно себя узнает, хотя фамилию не называете.

Протоиерей Игорь:

— Конечно, узнает. Дело в том, что она, кстати, не была несносной, она была очень хорошая. Мы ее очень любили с Иосифом Борисовичем.

А. Ананьев:

— Вы знаете, все несносные женщины, они лучшие, вы же понимаете.

Протоиерей Игорь:

— У нас были прекрасные отношения. Ну характер был да, трудный, но прекрасный. Так вот и вот мы едем на последний звонок, и мы приняли решение с Иосиф Борисовичем, что мы сейчас доезжаем до Москвы, я с выпускниками иду в парк имени Горького, а он едет в министерство образования и всеми силами пытается пробиться к министру. Ну вероятность — ну что, СССР еще тогда, — ну вероятность ноль, но пробивается к министру. Если не удастся к ему пробиться на прием, то он ждет: вот кончится у него рабочий день, он выйдет в конце концов, в машину пойдет. Потому что там вопрос может решиться за минуту — просто подойти к нему и спросить. Мы едем, а я тогда неофит был такой же, я говорю: Иосиф Борисович, вот самое главное — молиться. Сейчас все от Бога зависит. Вот если будем молиться, все будет, вот увидите, все Господь. Говорит: Игорь Викторович, ну вы молитесь. Я-то еще пока для себя вообще вопрос веры не очень решил. Ну вы молитесь, а я... И вот мы едем, и я что-то вот всю дорогу — я, наверное, очень редко когда так горячо молился. Но вот мне хотелось, чтобы эта встреча, сделай, Господи, чтобы эта встреча состоялась с Ягодиным. Ну и, естественно, там Псалтирь что-то, «Богородице Дево радуйся», какие-то там еще, Иисусову молитву, снова там — в общем, все молитвы, которые знал. Молитвослов открываю, что-то канон прочитаю Богородице, еще, и вот все с этой мыслью. И вот мы приезжаем в Москву — ну все, надо расходиться, ему в министерство, мне в парк. Но тогда была традиция, наверное, она и сейчас есть: сначала выпускники идут к памятнику Неизвестному солдату, к Вечному огню возлагают цветы. И вот Иосиф Борисович говорит: ну что, я сразу поеду или возложим цветы? Да нет, давайте цветы возложим.

А. Пичугин:

— А там министерство, по-моему, же рядом было тогда, в общем. Ну там недалеко.

Протоиерей Игорь:

— Ну вы сейчас увидите, что это ни при чем, где было министерство. Короче говоря, мы идем, возлагаем цветы. И вдруг вся Красная площадь, Александровский сад, все заполняется множеством людей — открылись ворота там это, и множество людей. И тут Иосиф Борисович вспоминает, говорит: Игорь Викторович, а сегодня же первый съезд народных депутатов — это был 89-й год, 25-го, как раз я еще вот пока не проверил, что действительно 25 мая съезд народных депутатов, такой революционный съезд. И, конечно же, все на этом съезде народных депутатов, включая, конечно, и всех министров, и Ягодина. И я Иосифу Борисовичу с горечью говорю: о, а чего тогда ехать? Естественно, что он на этом съезде народных депутатов. И только, значит, что все бесполезно, вот только мы эти слова сказали, гляжу — мимо нас, шагах в десяти, проходит сам Ягодин в этой толпе. Я говорю: Иосиф Борисович, так вот же он идет, Ягодин!

А. Леонтьева:

— Так.

Протоиерей Игорь:

— Идите! И вот он бежит к нему, перехватывает его, говорит: Геннадий Александрович, я директор школы такой-то, такой-то, Альбинский Иосиф Борисович, у меня к вам важный вопрос. Говорит: какой вопрос? Мы хотим отменить оценку за поведение. Отменяйте! Говорит: нам зав ГОРОНО запрещает. А передайте, что я, министр, вам разрешаю. Все. Вот он ушел и все, вопрос решился. Вот как, вот что должно было произойти, чтобы вот такая произошла встреча в этом месте, что, я думаю, вот когда смотришь...

А. Пичугин:

— Простите, отец Игорь, а вам еще ведь ГОРОНО должно было поверить, что вы действительно видели Ягодина.

Протоиерей Игорь:

— Нет, они уже это, дело в том, что они же понимали. Авторитет у Иосифа Борисовича был прекрасный, был такой, что никто бы не заподозрил, что он врет. Он сказал, он приехал на следующий день, сказал, что так и так, я встретился с Ягодиным, все. Ягодин подтвердил. Ну пожали плечами: ну раз подтвердил — все, подтвердил. Так что ну просто я, конечно, что неверующий человек и здесь скажет: ну совпадение, там все. Но, понимаете, сколько всего должно было срастись, чтобы вот так вот на Красной площади встретить человека, о встрече с которым в министерстве мы молились вот всю дорогу? Вот я иногда сейчас вспоминаю это, думаю: ну вот смотри — молись, молись, молись. Вот тебе Господь показал, что проси. Могла бы эта встреча не состояться — тоже вот, наверное, веры бы не убавило бы. Но как же прибавляет веры, когда вот такие вещи вспоминаешь и думаешь, что как на самом деле рядом с нами Господь.

А. Ананьев:

— Ужасно интересно, а как у Наташи дела сейчас?

Протоиерей Игорь:

— Вы знаете, я давно уже ее не видел, я знаю, что она в медицине, где-то лет пятнадцать назад мы с ней раз повстречались. Ну все нормально, все хорошо.

А. Ананьев:

— Ну слава Богу.

А. Леонтьева:

— В этой истории, прости, не только чудо вот это поражает. А я сразу очень позавидовала детям, у которых директор, который пытается вымолить им отмену оценок. Это вообще сколько любви в этой истории.

А. Ананьев:

— Это вообще какая-то кинематографическая история, Анют, вот по ней можно кино снимать.

А. Леонтьева:

— В ноги падает на Красной площади.

А. Ананьев:

— Причем такой стремительный очень светлый и такой драматичный, но педагогический такой триллер хороший.

А. Леонтьева:

— Триллер.

А. Ананьев:

— Есть предположение (последний, наверное, вопрос, связанный с вашей историей), что молиться можно за Наташу, за друга, за родителей, за мир, за страну. Но за себя нельзя: Господи, дай мне!

Протоиерей Игорь:

— Да нет, можно. Я считаю, можно.

А. Ананьев:

— Я слышал такое: просить можно за кого-то, но не за себя.

Протоиерей Игорь:

— Да и за себя можно. Я думаю, можно.

А. Пичугин:

— Без ложной скромности.

Протоиерей Игорь:

— Да, а почему нет? Ну а почему нет.

А. Леонтьева:

— Я онемела от вопроса Александра — как это за себя не просить? А что же тогда делать-то вообще?

А. Пичугин:

— Мне кажется, просто что одно из предназначений человека, коль скоро, если человек стал христианином, если он ощущает то, что он стоит перед Богом, да, и Бог на него смотрит — дальше человек свободен в своем диалоге с Богом, и как он его выстраивает.

Протоиерей Игорь:

— Да, и потом я думаю, что когда вообще просительная молитва, когда мы просим — это проявление доверия к Богу, это действительно вот я, ребенок, прошу своего Отца, и я не раздражаю Его. Так же как родитель, когда, ну я не знаю, если моя дочка что-то хотела, но не сказала, а потом я выяснил, говорю: ну что же ты не сказала? Ну я стеснялась. Ну что ты, мне же только радостно и приятно, если ты меня попросишь о чем-то. И также Господу. Если я Его о чем-то прошу, этим самым я свидетельствую как раз о своем доверии Ему. Единственно, что да, вот эти слова: но не моя будет воля, а Твоя, — конечно, эти слова должны сопровождать любую нашу просительную молитву.

А. Ананьев:

— Ну без всякого лукавства, для меня это еще открытый вопрос. Я в качестве иллюстрации приведу пример, который со мной случается каждый раз, который со мной случается, когда я подъезжаю на машине сюда, на Андреевскую набережную, к Андреевскому монастырю. Тут есть очень удобная парковка — прямо перед центральным входом, и есть не очень удобная — наверху. Вот там не очень удобная, там практически всегда можно найти место. А вот которая очень удобная, там практически никогда нет мест. И вот каждый раз, когда ты особенно опаздываешь, ты вот спускаешься вниз по горочке и думаешь: вот сейчас надо помолиться, чтобы там местечко для меня было, подготовили чтобы. А потом еду, думаю: ну нехорошо...

А. Пичугин:

— Ты анекдот помнишь, да?

А. Ананьев:

— Да я помню этот анекдот, конечно. Нет, ну я думаю: ну нехорошо. Ну не будет места, ну и что? Что Господа дергать по мелочам? Ну как-то неловко. И никогда не прошу. Ну потому что я найду другой повод поговорить с Господом и попросить Его. А место — как будет, так будет. И все, не дергайся, все будет нормально. Да, Алексей?

А. Пичугин:

— Я припарковался сегодня наверху. Не знаю, даже вниз не спускаюсь уже давно.

Протоиерей Игорь:

— А вы молились перед этим?

А. Ананьев:

— Нет, а наверху место всегда есть. А я не молился и встал спереди сегодня. А, молодец?

А. Пичугин:

— А я видел, да, видел.

Протоиерей Игорь:

— Потому что вот вы говорите, что стоит ли, ну вот нет у вас там мысли как помолиться. Вот Алексей, мне кажется, как раз сказал, что само сердце подскажет, где надо попросить, а где, в общем-то, не буду докучать — это для меня не настолько важно, не принципиально важно, чтобы мне как бы... Господи, как получится, так получится.

А. Ананьев:

— А Алексей прав почти всегда, в чем я и предлагаю вам убедиться, прослушав его историю. Однако уже, наверное, через минуту полезной информации на Радио ВЕРА. Буквально через минутку, не переключайтесь. А я хочу напомнить вам о том, что «Светлые истории» — это уникальный проект, который существует не только в аудио, но и в видеоформате. В чем предлагаю убедиться, заглянув на наш сайт — https://radiovera.ru/, в нашу группу ВКонтакте, на все остальные цифровые платформы. Один выпуск сколько у нас, Анечка, человек смотрит? Ну человек 20–30 тысяч точно регулярно, иной раз и поболее. Вот, смотрите, оставляйте комментарии, ставьте лайки. А чем больше вы совершаете каких-то действий в отношении этого видео, тем больше это видео увидит кто-то еще. А так хочется, чтобы всем стало чуть лучше. Не переключайтесь, мы вернемся ровно через минуту.

А. Ананьев:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Клирик Александро-Невского храма города Балашиха, Игорь Гагарин, Анна Леонтьева, я Александр Ананьев и Алексей Пичугин, который уже готов рассказать историю о том, как Господь услышал его горячие молитвы и исполнил то, что он очень хотел. Да, Алексей?

А. Пичугин:

— Не совсем.

А. Ананьев:

— Не совсем. Хорошо.

А. Леонтьева:

— Не угадал.

А. Пичугин:

— Нет, не то чтобы Бог не угадал или Бог не исполнил. Нет, здесь дело в другом и история о другом. Я хочу напомнить евангельские слова — это Евангелие от Матфея, где сказано о том, что не будьте многословны, как и прочие язычники, неужели Отец ваш Небесный наперед не знает того, что вам нужно, еще до того, как вы Его попросили об этом. Я вспоминаю какие-то рядовые достаточно истории из своей жизни, которые, может быть, действительно на первый взгляд кажутся совпадением. Как отец Игорь рассказывал сейчас какие-то такие совпадения. Причем, знаете, иногда выстраиваются такой чередой, что вот не знаю, никак вот... Бог талантливый режиссер, Бог единственный главный режиссер нашей жизни, и Он иногда таким причудливым образом выстраивает какие-то связи, как никто никогда другой не сможет этого сделать. Я сначала вспомнил одну историю. Я помню, что я устраивался на работу, это уже было, наверное, пятнадцать лет назад, на одну из радиостанций. А тогда у меня остро стоял вопрос с работой, потому что я ушел из двух компаний, в которых работал до этого, это было одно радио, другое радио, был еще телеканал, где я работал — в общем, много всего было, а потом враз не стало. И я, помню, еду, не то что я горячо молился, а я уже не помню, а может быть, и молился и просил Бога наверняка. Ну как вот это вот действительно выглядело в моих отношениях с Богом, я не помню. Но я помню, что я очень хотел найти работу, ну просто потому, что работать-то надо где-то и как-то. Я тогда позвонил своему близкому другу, с которым мы до сих пор близко дружим, он был начальником на одной из московских радиостанций, мы с ним поговорили. Но там не очень простая история с этой радиостанцией была, поскольку там нужен было для оформления сложный пакет документов, и одного из нужных документов для оформления туда, прямо краеугольного, не хватало, и получить я его не мог. И я помню, что я тогда — а мне очень нужна была работа, я очень хотел там работать, и я все этот документ доносил, доносил, доносил... И в итоге на этой радиостанции проработал лет пять, все донося этот документ — с очень серьезными проверками, там федеральных крупных ведомств, а твои документы проходили эти проверки. И так в итоге я без этих документов проработал несколько лет совершенно благополучно. А потом я работал еще по одной линии, где тоже нужен был сложный пакет документов, и тот же документ, которого у меня не было, и получить было сложно. И я тоже, благополучно пройдя все проверки разных погонных ведомств, без этого документа проработал энное количество времени. Вот так.

А. Ананьев:

— Может показаться, что чтобы работать на московских радиостанциях, нужно быть как минимум старшим офицером.

А. Пичугин:

— Ну это вторая, кстати говоря, работа была не связана с московскими радиостанциями напрямую, но тем не менее этот пакет документов там был нужен. Ну вот еще одна, наверное, основная история, которую я хотел бы рассказать, она действительно интересная. Когда-то очень давно, на заре юности, на заре своей юности воцерковления я слышал про одного подмосковного священника, тоже достаточно молодого на тот момент, с которым мне почему-то хотелось познакомиться, не знаю почему. Но я ничего для этого не предпринимал, абсолютно ничего. Я только еще тогда достаточно в зачаточном интернете следил за его деятельностью. Потому что тогда у храмов, монастырей возникали свои странички, и какая-то информация, епархиальные сайты. Почему-то мне казалось, я не знаю, мне о нем рассказали, и я почувствовал какую-то необходимость знать, что у этого человека происходит там в храме. Не могу это никак объяснить. Я на протяжении многих лет за ним следил в интернете. А потом он исчез и нигде о нем никакого следа нет. Уже новые люди в храме, а про него вообще нигде ничего, то есть он выпал из всей епархиальной повестки. И я забыл как-то, знаете, иногда, может быть, раз в год, несколько раз заходил, набирал его имя, фамилию, несколько раз — уже это наше время, несколько лет назад, — ничего не выдавало абсолютно, только какие-то старые сведения о том, что вот он тогда, когда-то в этом храме был. И вот сколько-то лет, наверное, шесть назад с моими друзьями мы в очередной раз встретились. И вот, ну пускай этот священник будет отец Михаил, к примеру. Его зовут по-другому, ну вот пускай будет отец Михаил. И что-то мне говорили: вот, ты ушел, отец Михаил пришел. Другой раз там: тебя не было, приходил отец Михаил, тебе, наверное, интересно было бы с ним познакомиться. Ну интересно и интересно, мало ли на свете отцов Михаилов, думал я. Но почему-то вдруг меня переклинило, и я говорю: слушайте, а вот помните, когда-то давно, много лет назад, настоятелем там одного небольшого подмосковного храма был такой отец Михаил. Не знаете ли, где его найти сейчас? Они смотрят, говорят: так вот, это этот отец Михаил. И потом мы с ним как-то познакомились, выяснилось, что мы живем в соседних домах, мы стали ходить друг к другу в гости. То есть это не был какой-то именно вербальный какой-то запрос к Богу: Господи, мне вот нужно обязательно с этим отцом Михаилом встретиться, познакомиться. Но у меня вот это желание. Бог наперед знает все, что ты хочешь и, если действительно тебе это нужно, Он тебе это даст. И вот, наверное, эта встреча мне была нужна, поскольку там человек сейчас служит в совершенно другой епархии, я несколько раз к нему приезжал. Мы так и продолжаем, когда он приезжает в Москву встречаться там в гостях, где-то в кафе общаться. Но самое интересное, что этот человек очень много мне дал того, что мне было нужно в плане каких-то жизненных советов, в плане того, что вот мне сейчас необходимо, он много мне чего подарил в свое время. И каждое общение с ним — это какая-то очень важная для меня именно духовная польза. Не знаю, столько лет прошло, вот я начал, наверное, интересоваться его жизнью уже почти четверть века назад, ну не четверть века тому назад, ну лет двадцать с небольшим. Я просто не знаю почему, ну просто вот не знаю. Так не бывает, что меня заинтересовал какой-то человек, потом я пытался за ним следить, не зная его никак, ничего про него не зная, ни о его жизни. Но вот что-то такое зародилось на большом расстоянии, и я очень рад, что мы с ним вот подружились и продолжаем уже не один год общаться.

А. Ананьев:

— Бывает такая связь.

А. Пичугин:

— А еще самое главное, что я в лице этого человека увидел очень редкую способность вот к каким-то действительно духовным проявлениям — к молитве, к очень ценным духовным советам. Вот это то важное, что как раз я хотел рассказать, про такой невербальный запрос к Богу.

А. Леонтьева:

— Я думаю, что просто душа просила, и это было для тебя полезно, Алексей, поэтому Господь управил. Мне кажется, что Господь все время, вот даже что-то, если ты просишь что-то полезное, даже если ты не очень сильно просишь, ну вот просто намекаешь, что хорошо бы мне вот это вот полезное, то на один твой шаг делается сто шагов тебе навстречу — пожалуйста, наконец-то ты об этом попросил.

А. Ананьев:

— Алексей мне сейчас дал полное, опять же провокационное, но абсолютно искреннее утверждение: молитва ничего не меняет. Ну Алексей же прав. Господь наперед знает, что нам надо, когда нам надо...

А. Пичугин:

— Это апостол и евангелист Матфей прав.

А. Ананьев:

— Ну я имею в виду в отношении нашей сегодняшней темы — и вот там, молитва изменила. Да ничего молитва не меняет. Оно будет так, как будет. Господь знает, что нам надо, когда нам надо. Может быть, молитва, она нужна нам, чтобы успокоиться? Отец Игорь.

Протоиерей Игорь:

— Я думаю, что да, если действительно доверяю Богу, я знаю, что Он все заранее знает. Но в то же время я не могу ни одного слова из Евангелия игнорировать, а там сказано: стучите и отворят вам, просите и дастся вам, ищите и найдете. Просите и дастся вам — значит, Сам Господь говорит: просите. И неоднократно в других местах Он говорит о том, что просите. Если двое или трое, если договорятся о чем-то просить Отца Моего Небесного, то получат они это. Я думаю, что да, здесь очень сложно и, может быть, не все нужно так как-то пытаться логически объяснить. Потому что когда мы пытаемся какие-то духовные вещи именно логически объяснить, то мы встречаемся с какой-то загадкой, которую, может быть, и решить не можем. Но вот как это совместить: с одной стороны, есть воля Божия, промысл Божий. Может быть, в этот промысл Божий и входит моя молитва, и Господь и влагает в мое сердце желание помолиться об этом. Потому что ведь для Бога важно мое произволение, моя воля. Мы не марионетки в руках у Бога, а Он ждет от нас проявления нашей какой-то... ну выбор, который мы с вами делаем, какое-то желание или наоборот, отказ от какого-то желания, и это проявляется в том числе и в молитве. Я перед Господом говорю, что, Господи, вот я, человек, которого Ты создал свободным и которому Ты предлагаешь самому выбирать, что тебе нужно и что не нужно, вот я перед Тобой как бы исповедуюсь, что я хочу, мое сердце хочет вот этого, я стремлюсь к этому. Если есть на то Твоя воля, то это будет прекрасно. Вот так как-то.

А. Ананьев:

— И это даже не моя история, потому что я сейчас все-таки хочу слова Анечки передать, но буквально короткий момент, который опровергает все то, что я сказал в отношении меня. Вот то, о чем вы говорите сегодня — и отец Игорь, и Алексей, — это такая горячая молитва о каком-то конкретном, очень важном, знаковом событии, или явлении, или о чем-то...

А. Пичугин:

— Так ее в моей истории явно не было.

А. Ананьев:

— Ну явно не было, но все равно был какой-то конкретный запрос.

А. Пичугин:

— И запроса не было. Я никогда не думал, что с этим человеком познакомлюсь. И даже не думал об этом. Мне хотелось, но я ничего для этого не предпринимал.

А. Ананьев:

— Ну да. А у меня другой был случай, причем относительно недавно, вот зимой. Этой зимой трасса М-7 оказалась разбита вообще в дым, и я каждый раз, а я же много езжу — там 280 километров в один конец, 280 километров в другой, и так довольно часто катаюсь, — и каждый раз перед дорогой обязательно молитва святителю Николаю. У нас вот с женой так повелось, сядем в машину: «Правило веры, образ кротости...» — все вот это вот прочитаем и только потом трогаемся. А тут ехал один однажды, как раз вот зимой и ночью, и не помолился. Потому что мы договорились, что я соседа повезу. А когда сосед оказался рядом, у меня что-то просто даже выпало это из головы, ну как-то неловко было при соседе. Я поехал, причем еду и думаю: надо как-то ну хотя бы про себя помолиться что ли. А он болтает и болтает, и я не могу никак помолиться. Ну и что, буквально через 10 километров пробил себе колесо, буквально в тряпочку. Вышел, смотрю на колесо и думаю: да что ж ты будешь делать, вот не помолился — и на тебе, пожалуйста. Каждый раз молился — все нормально, один раз не помолился — колесо в тряпочку.

А. Пичугин:

— А это как-то не получится, какая-то злая сущность, получается, то ли святитель Николай то ли Бог: что же ты мне, вот смотри!

А. Ананьев:

— Так а зачем я читаю молитву? Чтобы колесо в тряпочку не превратилось, чтобы доехал хорошо. А тут не помолился — и на тебе, пожалуйста.

А. Пичугин:

— Не знаю, а это действительно я тоже так думаю. Но я считаю, что это неправильно, что моя мысль неправильна.

А. Ананьев:

— А отец Игорь говорит, что здесь не бывает правильно и неправильно, здесь нелинейная логика, здесь нельзя умом понять.

А. Пичугин:

— Согласен, нелинейная. Но я вот читаю перед тем, как выезжать из дома, есть такая, про себя читаю, молитва водителя в дорогу, да.

А. Ананьев:

— А что это за молитва водителя?

А. Пичугин:

— Ну я тебе покажу потом.

А. Ананьев:

— Покажи, пожалуйста.

А. Пичугин:

— Просто я так думаю, что...

А. Ананьев:

— Может, я неправильно что-то делаю.

А. Пичугин:

— Да это же нелинейная логика — правильно, неправильно, просто я думаю, что ну вот, чтобы хорошо доехать. Но с другой стороны это же просто... Или, с другой стороны, мы там освящаем — мы же делаем это не потому, чтобы не ломалось. А чтобы просто мы просим у Бога благословения на то, чтобы мы по-доброму использовали это, во благо.

Протоиерей Игорь:

— Да, наверное, благословение. Вот то что имеется правилом в жизни христианина — это все делать по благословению. И все что благословенно, оно будет во благо мне, даже если я в результате этого благословения колесо пробью или там еще что-нибудь. Значит, я его пробил вовремя, чтобы не попасть в аварию, через три километра которая будет.

А. Леонтьева:

— Вот.

А. Пичугин:

— Может быть и так, да.

А. Ананьев:

— Не знаю, мне было неприятно.

Протоиерей Игорь:

— Это другое дело, вы же без благословения ехали.

А. Ананьев:

— Я — да, да.

Протоиерей Игорь:

— Вот у вас уже все.

А. Леонтьева:

— Сколько мнений столкнулись.

А. Ананьев:

— Вот не надо так про освященную вот эту колесницу, понимаешь. У меня было шесть автомобилей за мою жизнь: пять — ломались, шестой освятил — не ломается. Понимаешь, важно это.

А. Леонтьева:

— Переспорил все-таки.

А. Ананьев:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Сегодня они такие, необычные. Впрочем, бывают ли они обычные. А все благодаря в первую очередь тому, что у нас сегодня в гостях клирик Александро-Невского храма города Балашиха, протоиерей Игорь Гагарин. Алексей Пичугин, я Александр Ананьев и красавица Анечка Леонтьева, которая на тему сегодняшней программы немало может рассказать. А тема сегодня, напомню и простая, и сложная: «Молитва помогает». Истории о том, как молитва ощутимо помогает в жизни, как это проявляется в нашей жизни, жизни наших близких, в жизни незнакомых. И вот уж чьи-чьи, а молитвы Ани Леонтьевой Господь точно слышит, исполняет...

А. Леонтьева:

— Ой, зачем ты так? Уж чьи-чьи...

А. Ананьев:

— Ну а чьи уж, если не твои уж, Анечка.

А. Леонтьева:

— Ну действительно я хочу сказать, что такая молитва, как вот о чем мы сегодня разговариваем, такая горячая молитва, когда ну не то, о чем Алексей рассказал, а горячая молитва, когда очень сложные обстоятельства. Ну вот когда солдат стоит, и на него едет танк, и у него в руки граната, да, — ну вот тут молитва достигает своего предела. И я своего духовного отца спросила: ведь много было ситуаций, когда вот жизнь на грани, смерть проходила рядышком. И ну, конечно, это очень горячая молитва. И я говорю своему духовному отцу: знаете, ну почему вот она такая, вот только когда вот танк на тебя идет? Аня, танков не хватит. Давайте учиться, чтобы она была такая без танков. Ну история на самом деле не на разрыв аорты, а очень мною любимая. Я ее озвучила в «Частном мнении» на Радио ВЕРА, но, может быть, кто-то не услышал, и я расскажу. Началось все просто: мы перевезли за город городского кота, породистого серебристого британца, который понятия не имел, что такое улица, очень заинтересовался. И в первое же время вышел — мы все оградили сеткой, все было безопасно, но у соседа сломалась маленькая дощечка в заборе, и наш британец в эту дощечку вышел и пропал. Мы живем в Переделкино, заборы у нас у соседей метра по три, а за каждым забором живет такая довольно свирепая собака, ну в большинстве случаев. И вот наш британец пропал, и как-то вот, понимаете, мы не понимали, как его искать. Мы обклеили весь поселок яркими-яркими объявлениями — кот был в таком желтом тазике, чтобы все видели этот желтый тазик. Весь соседский чат кипел сообщениями о нашем коте, его даже несколько раз видели. Но он очень нелюдимый, и он уходил. И я дозвонилась до сыщика, который ищет котов. И это было очень смешно, он сказал: я больше этим не занимаюсь, я живу...

А. Ананьев:

— Эйс Вентура?

А. Леонтьева:

— Я живу в Лондоне, он сказал. Представляете, как забавно?

А. Пичугин:

— Потеряете в Лондоне — обращайтесь.

А. Леонтьева:

— Да. Но он дал мне несколько советов. Он сказал обложить все старой одеждой вдоль забора, какой-нибудь грязной, полить все валерьяной, и положить что-то любимое для этого кота. В общем, все Переделкино было обложено нашей одеждой, полито валерианой, посыпано креветками, и тем не менее кот никак не приходил. И вы знаете, это была такая тяжесть на душе...

А. Пичугин:

— Зато пришли еще с десятка два котов.

А. Леонтьева:

— Да, да... Это как, ну кот — это кот, я как-то не преувеличиваю этих чувств, но была какая-то свинцовая тяжесть на душе. И мой младший, который такой, двухметрового роста мужчина, но абсолютно нежнейшей души, он был так привязан к этому коту, что стал впадать чуть ли не в депрессию. И, знаете, я уже не знала, за кого молиться. Потому что, с одной стороны, конечно, ужасно больно, что любимое существо где-то ходит, и ты не знаешь, что с ним, и холодает оно, голодает. Месяц был уже ноябрь, прошло 40 дней, с тех пор как кот ушел, и ну близки были холода. И знаете, мы зашли в Звенигороде в соборный храм с мужем и увидели, муж увидел икону мученика Трифона, на которой мученик Трифон изображен с соколом, которого он вернул егерю. Поскольку егерь мог просто потерять голову за этого сокола — сокола были дорогие, по цене, говорят, лошади. Вот. И муж подтолкнул меня, говорит: вот ему помолись. И, знаете, я так горячо молилась. Но я уже молилась не за кота. Честно говоря, я уже ну не чаяла увидеть нашего британца, любимца нашей семьи, можно сказать, такой семейный талисман. Я молилась за сына, потому что он уже совсем загрустил, и он не выходил из дома, и сидел за компьютером. И действительно горячо помолилась. И когда я вышла из храма — я же выключала звук у телефона, я увидела пропущенный звонок. А я отвечала на все пропущенные звонки, потому что любой из них мог быть все-таки судьбоносным. И услышала голос соседки: «Мы нашли вашего котика». И слушайте, так, как я кричала в эту темную ноябрьскую ночь, от меня шарахнулись прохожие, потому что я кричала: «Да!!!» И котик был истощенный, он уже не мог ходить, он был похож не на вот такого британца, а он был похож на какого-то, знаете, хорька такого вот, высушенного. И мы долго его откапывали на капельницах. Собственно, поймали его соседи, потому что дети закричали: «Мама, это котик с объявления!» А мама сказала: да нет, ну это какая-то дворняга. И, в общем, обрели нашего британца. Но вот знаете, вот что в этих ситуациях самое ценное. Ну здорово обрести кота, прямо вам скажу, что мы все очень счастливы. Но вот вы знаете, вот такое, есть радость и есть какая-то сверхрадость. И вот эта сверхрадость — это что Господь услышал вот даже такую, может быть, не глобальную твою молитву, но видно, что услышал. И вот это такая сверхрадость от того, что происходит, от того, что мы что-то вымолили — то есть вот эта вот связь, которая идет, прямо потрясающая.

А. Ананьев:

— У нас осталось буквально минут пять, за которые я попытаюсь успеть рассказать свою историю, которая, по сути, будет — ну у нас с Алексеем так получается очень часто, истории пересекаются, потому что у нас вся жизнь связана с работами на разных абсолютно радиостанциях. И разные бывают периоды. Бывает, когда и задыхаешься от обилия работы, а бывает, когда и встаешь напротив икон, говоришь: Господи, что же я без работы-то остался? Давай-ка сейчас, ну очень мне надо, ну пожалуйста, очень мне надо. А у меня еще как раз совпал этот темный период моей карьеры со свадьбой, венчанием. И я еще крестился недавно. И вот у меня молодая жена, молодая семья, и работы ноль, зарплаты ноль, и я оказываюсь как раз в храме Александра Невского. А крещен был в честь именно этого святого, князя Александра Невского. И это был мой первый опыт молитвы. Ну а что, ну а у кого? И конечно же, я вот крестился только что, и я стою, вот там, справа от Царских врат, икона Александра Невского. Я стою, так ему сурово в глаза смотрю, он мне сурово в глаза смотрит. Я и не знаю, как молиться. «Дорогой князь Александр Невский...» Ну есть, конечно, тропарь, ну я как-то решил своими словами. «Мне очень надо, не мне надо, у меня жена молодая, она от меня уйдет, если я буду без работы». Ну это, конечно, неправда, ну все равно нельзя же, не могу подвести, мне очень надо. Помолился так, отошел, постоял, подумал, думаю: нет, как-то я плохо помолился, надо как-то иначе. Подошел второй раз, как-то по-другому помолился. Отошел, опять думаю: что-то не то. Подошел в третий раз, вот как раз уже с книжечкой. Помолился с книжечкой, отошел. И дальше произошло — вот дальше в хороших фильмах там начинает музыка играть, и режиссер так медленно переводит камеру, и все видят, что происходит. А я стою, и я уже забыл, что я уже там помолился, я уже какими-то другими делами занимаюсь, служба там, по-моему, какая-то шла, вечерняя. Я перевожу взгляд на икону Александра Невского и вижу: весь храм такой, в вечерних сумерках, а на иконе Александра Невского вот свет из окна падает, и узкое окно, и прямо вот вдоль лика вот так вот всего. А я в другом конце храма стою, и вот в этой полоске света вижу, что он на меня смотрит. Весь храм темный, а вот эта полоска есть, и у меня прямо холодный пот по всему позвоночнику. И я вдруг понял три вещи одновременно, сразу и безусловно. Вещь первая — меня услышали. Вообще без вариантов, услышали сто процентов. Второе — вот судя по взгляду князя, а он, там разночтений быть не может: мою молитву услышали, но так не будет. Вообще не будет. И это вообще понятно. И третье — то, как будет, будет лучше, чем если бы оно было так вот. Вот так вот ты помолился, тебя услышали, а оно так не будет. Я очень хорошо помню это ощущение: я вышел из храма такой обиженный. Потому что диалог состоялся. Это было без сомнений. И я понял, что вот ту работу, которую я очень хотел — а я очень хотел эту работу, потому что там была зарплата хорошая, и вообще престижная работа, там Элтон Джон был всякий, и мне очень важно было туда попасть. И вот эта работа мне не светила. Я вышел обиженный. А еще протоиерей Игорь Фомин, настоятель этого храма, он улыбнулся, говорит: ой, успокойся, у тебя будет столько работы, что тебе жить будет некогда, не переживай. Я говорю: ну конечно, вам хорошо говорить, у вас вон как все хорошо, а у меня все плохо. И ушел. И, конечно же, все получилось по словам его, все поучилось хорошо. Но я очень хорошо помню вот это ощущение того, что ты обратился — тебя услышали. Это бесценно.

А. Леонтьева:

— Хочется сказать: аминь.

Протоиерей Игорь:

— Так и скажем.

А. Ананьев:

— Спасибо вам большое, друзья. Надеюсь, что вы провели с нами хороший час. Мы-то уж точно получили удовольствие от общения. За что огромное спасибо клирику Александро-Невского храма города Балашиха, протоиерею Игорю Гагарину.

Протоиерей Игорь:

— Я тут вообще-то не один был.

А. Ананьев:

— Да. Ну князю Александру Невскому воздохните тоже за меня.

Протоиерей Игорь:

— Обязательно.

А. Ананьев:

— С благодарностью. Потому что вот он всегда рядом и слышит. Анна Леонтьева, Алексей Пичугин, спасибо вам большое. Я Александр Ананьев. Не забывайте, что «Светлые истории» также можно смотреть, не только слушать. Наша группа ВКонтакте, прочие цифровые платформы. Оставляйте комментарии, делитесь, пожалуйста, этими «Светлыми историями» с тем, кто вам дорог. Всего доброго.

Протоиерей Игорь:

— До свидания.

А. Леонтьева:

— Всего доброго.

А. Пичугин:

— Всего хорошего.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «День Победы»
• «Первые шаги в Церкви». Игумен Филарет (Пряшников)
• «Светлые истории: пасхальные»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов