«Семья, воспитание, образование». Светлый вечер с прот. Дмитрием Ивановым

У нас в гостях был настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского в городе Кинешма, директор частной православной школы, отец четырех детей протоиерей Дмитрий Иванов.

Мы говорили с нашим гостем о семье, воспитании и образовании.

---

Ведущие: Константин Мацан, Анна Леонтьева

А. Леонтьева

– Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева...

К. Мацан

– И Константин Мацан. Добрый вечер.

А. Леонтьева

– Сегодня мы будем говорить с настоятелем храма святого благоверного князя Александра Невского в городе Кинешма, протоиереем Дмитрием Ивановым. Добрый вечер.

Протоиерей Дмитрий

– Здравствуйте.

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий также директор частной православной общеобразовательной школы во имя святого князя Александра Невского. И я должна сказать, как всегда, в нашей передаче, что отец Дмитрий – отец четверых детей...

Протоиерей Дмитрий

– Совершенно верно.

А. Леонтьева

– И директор очень большого количества других детей, так я понимаю.

Протоиерей Дмитрий

– Ну православной школы целой – 11 классов. Имеется лицензия, аккредитация, конфессиональное представление – то есть это полноценная общеобразовательная школа, где дети получают аттестат государственного образца.

А. Леонтьева

– То есть мы сегодня, я надеюсь, что мы поднимем какие-то всякие разные острые вопросы, которые ну наверняка...

Протоиерей Дмитрий

– Непременно.

А. Леонтьева

– Про всяких подростков, про детей – это вот очень было бы здорово. Ну давайте начнем, отец Дмитрий, все-таки с вас. Вот ну поскольку мы с вами совсем незнакомы, можно ли мне будет задать вам вопрос: как вы стали священником и вот как давно это случилось, как попали в город Кинешму?

Протоиерей Дмитрий

– Ну попробую вам ответить кратко, потому что время дорого, но в то же время чтобы было интересно. Понимаете, покрестился я после уже службы в армии. Срочную службу я, так получается, что был призван на нее с медицинского института, как раз в те годы, когда даже с вузов, где есть военная кафедра, призывали в армию. И после меня, когда мы, так сказать, вернулись к гражданской жизни, это уже закончилось. Ну вот наши курсы попали как раз под этот призыв. После армии, когда я вернулся, Советский Союз распадался, все рушилось на наших глазах. Это способствовало тому, что некая эта вот пелена мировоззренческого заблуждения, которое мы, как все советские люди, имели, она стала растворяться, понимаете, потому что эта незыблемая идеология, она развалилась на наших глазах. Но, конечно, я бы, может быть, не пришел бы к православной вере, если бы, ну я думаю, кто-то из благочестивых родственников, уже ушедших в лучший мир, не молился бы, не просил за меня там. И, видимо, вследствие этого у меня очень рано появились мысли о смерти. То есть где-то, когда я начал говорить только, когда я только начал разговаривать, я вдруг понял, что все люди умрут. И вот я живу, мне сейчас уже 50 лет...

А. Леонтьева

– То есть в детстве.

Протоиерей Дмитрий

– Да, я запомнил на всю жизнь тот разговор с моей мамой, когда я стал ей задавать вопросы (а мама моя покрестилась после меня), стал спрашивать ее: мама, а как же вот бабушка наша, дедушка, они что, старенькие уже? Мама говорит: да, они старенькие. Что же, говорю, они умрут? Ну поживут еще пока, а потом умрут. Я говорю: ну а вы как же? Ну мы же, нам же надо вас подымать, вот тебя растить, – как-то так мне мама сказала. А потом? Ну потом когда-нибудь, конечно, мы умрем. Я говорю: ну а вот а я? А я был совсем еще маленький ребенок, но вот мама мне предсказала фактически мою жизнь. Она сказала: ты вырастешь, закончишь институт, женишься, у тебя будут свои дети. А потом? – сказал я. Мама сказала: конечно, ну когда-нибудь потом, конечно, все умрут. Я говорю: мам, а наша собачка Жулька? (Понимаете, я не помню даже, как она выглядела.) Говорю, наша собачка Жулька тоже умрет? И мама мне сказала: ну собачка-то, конечно (вроде чего уж там собачка, – как-то она так). И я ей сказал: как же вы не боитесь? Вот понимаете, сколько лет прошло, а я помню, я сказал: мама, как же вы не боитесь? И там больше не будет ничего? Как же вы не боитесь? Ну мама сказала: конечно, мы все заняты, у нас дела, мы вот работаем, мы вас поднимаем на ноги... И вот тогда в моем детском сознании у меня возникла мысль: этого не может быть. Это неправильно, так быть не должно. Ну конечно, потом советское воспитание, когда нам вот внушали, что Бога нет и так далее, оно делало разрушительное какое-то действие. Но я всегда думал: а как бы хорошо было, если бы Он был. Папа мой... Раз уж вы спросили, я скажу, как я пришел вот к вере. Папа мой был парторгом завода. Сейчас с мамой они уже старые люди, но вот они повенчались, уже после инсульта, на дому. И они исповедуются, причащаются, соборуются. Дай Бог здоровья моим родителям, Валентину и Алевтине. И папа мой, будучи парторгом завода, организовывал поездки, экскурсии в разные места, которые сейчас многие стали местами святыми, где сейчас уже действуют монастыри, где люди молятся. Тогда там были, ну скажем Ипатьевский монастырь – музей бабочек, понимаете, тогда был. И я потом, у меня был такой период, уже у священника, что я тоже возил поездки. Я стоял в этом монастыре, и смотрел и вспоминал, что я же здесь был ребенком, мой папа меня туда возил. И он все-таки, будучи человеком партийным, рассказал мне что-то и об Иисусе Христе, о православии. Ну конечно, не так, как бы он сделал это, будучи верующим человеком. Но он показал мне эти места – Московский кремль, Исаакиевский собор, ну в Ленинграде, тогда Санкт-Петербурге мы были в этих местах. И потом уже, будучи взрослым человеком, я думал, что это все свою роль сыграло. Папа мне рассказывал об истории нашей страны, «Повесть временных лет» пересказывал, потом я ее прочитал. И таким образом вот я всегда себя ощущал причастным к истории нашего Отечества, которая неразрывно связана с православием. И когда вот этот вот советский коммунистический мираж разрушился на наших глазах, я быстро для себя нашел ответ в Православной Церкви. Вы знаете, я люблю иллюстрировать свои ответы поэтическими какими-то своими вот строками. Можно я прочитаю небольшое стихотворение?

А. Леонтьева

– Конечно, конечно.

Протоиерей Дмитрий

– «Сделано в СССР».

Помню я детство и школу,

Мир этих солнечных лет.

Наш комитет комсомола,

Ленина всюду портрет.

Брежнев, Андропов, Косыгин –

Партия КПСС.

Старые детские книги –

Мир, где никто не воскрес.

Галстуки, звездочки, флаги,

Свободный сознательный труд,

Радостный пионерлагерь –

Мир, где все люди умрут.

Все пятилетки – досрочно,

Пионер – всем ребятам пример.

В прошлом все это, закончено.

Сделано в СССР.

Ну вот так можно рассказать о вере, а уж как я принял священный сан – это тоже отдельная история. Господь привел. Может, когда-то я и об этом расскажу.

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, Кость, когда рассказывал, я вспомнила. Вот у отца Дмитрия такое вот в детстве не было доверия к вопросу о том, что когда ты умрешь, все закончится, да. А я вот очень хорошо помню, как мне было шесть лет, и я узнала, что все умрут. И ну как, дедушка проговорился, по-моему. До этого все говорили, что нормально все, никто не умрет. И я спросила, а вот что это такое? Ну на что мне там неверующие родители сказали (на тот момент неверующие, сейчас они тоже у меня такие все верующие): это как выключить телевизор. И я помню, что я чуть в депрессию просто не впала. Вот это ощущение, что меня выключат, как телевизор, и ничего дальше не будет – это было прямо ужасно.

Протоиерей Дмитрий

– Ну вот ломка этих стереотипов, понимаете, которая шла одновременно с ломкой, ну скажем, нашего Отечества, которое мы знали в детстве, она у меня рождала вот иногда ощущение потери смысла. Вот если вспомнить из старых стихов, потому что стихи-то я пишу уже давно, но вот сейчас, теперешнее мое положение директора школы заставляет меня просто, ну так сказать, иллюстрировать ими мое обращение к народу. Вот я и на радио «Радонеж» выступаю иной раз. Вот в те годы такие вещи писались:

Нас учили, что жизнь это радостный труд,

Но трудись – не трудись, все равно все умрут.

И нет смысла работать на заводе ткачом,

И нет смысла работать в больнице врачом,

И нет смысла работать в тюрьме палачом –

Нету смысла нигде, нету смысла ни в чем.

Вот это годы перестройки. То есть вот то, что происходило на наших глазах, вот весь этот распад, он на самом деле и для меня тоже, видимо, был мучителен, и для многих людей. Но через него те вечные смыслы, которые из глубин Святой Руси пришли к нам и не дали нам погибнуть до конца в это страшное время.

К. Мацан

– Знаете, вот очень часто мы в разговоре о вере обращаемся к этой теме, о том что религия любая, так или иначе, это ответ человеку на вопрос о смерти, о своей смерти: почему я умру и в чем тогда смысл жизни, если она так краткосрочна. Разные религии дают разный ответ. А вот есть ответ, который предлагает христианство. Но мы нередко обращаемся к той теме, что ведь очень легко вот это представление о том, что смерти нет, воспринять только философски: ну вот есть некое положение такое, доктрина, что смерти нет, мы не умрем, Христос победил смерть. А на самом деле, если перед собой честно поставить вопрос: а насколько я живу именно так, что смерти для меня нет? Насколько это не просто некая перспектива, которая сейчас пока меня не касается, потому что в принципе я еще молод и полон сил. Но, конечно, я понимаю, что когда-нибудь я к этой философской доктрине прибегну, как к источнику утешения. А насколько это вправду часть меня? Вот как вы это переживаете?

Протоиерей Дмитрий

– Ну вы очень хорошо подмечаете...

А. Леонтьева

– Высоко у тебя.

Протоиерей Дмитрий

– Очень хорошо вопрос задаете, наверное. Но я ведь сказал кратко, что одним из движущих механизмов, одним из толчков вот к обретению православной веры, к воцерковлению, это было ощущение того, что земная жизнь, она неизбежно заканчивается. Но очень важным, конечно, для меня было и обретение истины. Вот Господь в Евангелии от Иоанна говорит: «Аз есмь Путь, Истина и Жизнь». То есть когда вот человек переживает это, что в воплощении Бога Слова миру открыта подлинная истина, без которой всякая истина неполна или является ложью, то ему открывается путь. И без этого пути всякая дорога будет ну неким меньшим или большим заблуждением. И ему открывается жизнь – Христос как жизнь, без которой всякая жизнь, она скорее смерть, чем жизнь, понимаете, когда человек... Ну это я про себя говорю, про свой личный, наверное, мистический какой-то опыт моей души. Когда человек переживает вот понимание этой тайны воплощения Сына Божиего в мире. Ну наверное, это наполняет и открывает все те смыслы недостающие, которые я в жизни искал, понимаете. Вот тут можно много об этом говорить. Конечно, не только получение ответа о том, что есть жизнь загробная, а и обретение той высшей истины евангельской, которая, ну сказать проще, обеспечивает что ли эту загробную жизнь. Но тут, наверное, правильнее сказать не просто является гарантией этой загробной жизни, а наполняет ее неким высшим смыслом, спасительным смыслом, который Христос явил миру в Своей любви к роду человеческому. Вот то что Бог есть любовь. Ну и это, наверное, становится ответом на те вопросы, которые вот так не хватало нам в детстве. Вот так.

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, а можно я...

Протоиерей Дмитрий

– Я можно свой ответ еще стихотворением тогда проиллюстрирую.

А. Леонтьева

– Стихотворением, хорошо.

Протоиерей Дмитрий

– Уксус и желчь, и крестную смерть

Принял Спаситель мой.

Бичи и плевки, и терновый венец,

Чтоб стал я отныне другой.

А я прилепился умом к суете,

Ублажаю одну лишь плоть.

А где-то, страдая за мир на Кресте,

Спасает меня мой Господь.

Моя свобода мне так тяжела,

Было б легче прожить без нее –

Не знать по Адама и Еву, и Крест,

И пронзившее сердце копье.

Про то, что Каин задумал

На погибель брата обречь.

Моя свобода, как часто ты

Для Спасителя уксус и желчь.

А небо твое озаряет Твой гроб,

Где тяжелый камень упал.

Злоба не вечна, пещера пуста,

Господь наш из мертвых восстал.

Наша новая Пасха – Христос,

Постараемся жить, всех любя.

Но, Господи, дай же мне не принести

Снова уксус и желчь для Тебя.

К. Мацан

– Протоиерей Дмитрий Иванов, настоятель храма во имя благоверного князя Александра Невского в городе Кинешме, Ивановской области, и директор частной общеобразовательной школы во имя святого Александра Невского, сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, ну я немножечко, наверное, приземлю беседу, как обычно я делаю это.

К. Мацан

– Как всегда.

А. Леонтьева

– Как всегда.

К. Мацан

– Только мы воспарили.

Протоиерей Дмитрий

– А мы и не возносимся, мы, собственно говоря, люди практичные.

А. Леонтьева

– Это же не «Философские ночи», Костя.

К. Мацан

– Рано еще для ночи просто.

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, я хочу вам задать такой бестактный вопрос. О том вот, как когда вот человек приходит к вере и становится священником, тяжело ли ему найти жену, матушку себе?

Протоиерей Дмитрий

– Ну со своей будущей супругой я познакомился (вы вот хотите, чтобы я это рассказал), я познакомился в литобъединении «Глагол», которое тогда существовало, молодежное литературное объединение, а мы туда ходили как молодые поэты. Но я всегда таким альтернативным себя поэтом чувствовал, я ни в какие объединения не вписывался, и был я в то время студентом-медиком. И конечно, мне нравилось своими стихами шокировать людей. А моя будущая супруга была школьницей, и у нас разница в возрасте ну лет девять так, примерно. И там-то мы и познакомились и, в общем-то, ну так вот оказалось, что мы живем рядом. Там она, за углом жила. А вот еще и учится она в той же школе, которую я закончил. Понимаете, так вот оказалось. И после некоторого такого короткого знакомства, ну конечно, годик где-то вот мы так ходили, общались просто. А потом я всегда хотел создать семью. Очень важно, понимаете, чтобы человек вот действительно хотел создать полноценную семью. У меня родители всю жизнь прожили вместе, и для меня очень важно, что вот они нас воспитали, у меня есть мама, папа, сестра у меня еще есть. И мне самому хотелось. И поскольку я ну почувствовал, что эта девушка, действительно я к ней испытываю сильные чувства, я не колебался много, и просто там уже мы вступили в законный брак, в общем-то. Никаких отношений у нас до свадьбы не было, но тем не менее как-то вот, понимаете, в загсе пошли нам навстречу. Будущей матушке было, кажется, тогда еще 17 лет, но как-то мы это утрясли, я не помню точно детали. Помню, что вот, конечно, мы тогда не венчались, но вот расписались. И потом я уже был врач-интерн в это время, кажется так, да, давно уже дело было. И тут вот это все трудное время – перестройка, голодные, так сказать, годы, ну они настолько вот провели через эти трудности и, слава Тебе, Господи, сколько мы лет живем. И я благодарю Бога, что у меня супруга, она настолько вот ну помощник мой, как вот, наверное, и задумывал Господь, сотворив Адаму жену. Она у меня замдиректора по УВР, эксперт по документообороту – незаменимый в школе нашей человек.

А. Леонтьева

– Здорово.

Протоиерей Дмитрий

– Ну вот кратко я бросил вам взгляд на нашу жизнь, обзор такой.

А. Леонтьева

– То есть если старшей дочери 22 года, то вы, наверное, вместе уже...

Протоиерей Дмитрий

– Ну да, лет 24 что ли, наверное, так вот. У меня, кстати, вот с числительными, с цифрами бывает иногда путаница. Я даже в шахматы играю больше вот на зрительной фантазии, чем на расчете.

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, скажите, а вот семья, ну вот вы поженились, да, как-то обошли законы, на семнадцатилетней...

Протоиерей Дмитрий

– Нет, все по закону. Я не помню, как это вышло просто.

К. Мацан

– Обошли закон по закону.

А. Леонтьева

– Я просто хочу спросить: что-то меняется, когда люди венчаются? Вот ну поженились – это, наверное, очень радостное событие. А вот венчание?

Протоиерей Дмитрий

– Ну вы знаете, это была пора нашего, так сказать, неофитства, воцерковления. И мы решили, что надо сразу, так сказать, все приводить вот в соответствие. И менялось оно вот именно ну на фоне того, что мы обрели православную веру просто, ну стала меняться наша жизнь. То есть мы стали принимать церковные таинства, участвовать в церковных таинствах, стали дома молиться. А понимаете, было не скучно никогда, потому что жизнь в те годы была очень такая жесткая. Скажем, я работал врачом-терапевтом в следственном изоляторе (у меня такой тюремный опыт за плечами есть некоторый, я не хочу сейчас это время подробно вспоминать), но вот я потом офицерское звание получил, и нам не платили зарплату, например, три-четыре месяца. Вот вас все про семью интересует – сейчас я вам расскажу. Старшая дочка у меня родилась как раз на святителя Николая Чудотворца, 19 декабря. А было так, что супруга у меня лежит на сохранении, вот ей уже скоро срок рожать. А все говорили, что она плохо питается, доктора, ребенок массу тела имеет недостаточную, надо ей лучше питаться, а в больнице кормят плохо. И тяжело было вот, понимаете, ну найти что-то, чем ее еще подкормить. И тогда мы вот уверовали, и не помню, были мы тогда венчаны, может быть, еще и нет, но уже обращались к Богу, к святым угодникам за помощью. И вот я думаю: надо же мне что-то ну супруге отнести в больницу, что-то ей покушать собрать. А у меня денег нет, понимаете. Пришел день святителя Николая, я читаю акафист, ну и иду на работу. Не на литургию, никуда, то есть мне надо быть у нас, в нашем следственном изоляторе. Читаю акафист, иду. И иду, конечно, с утра в бухгалтерию. Прихожу, говорю: слушайте, такое дело, вот у меня там вот супруга лежит на сохранении, скоро рожать, у ребенка дефицит массы тела, что-то надо это... Да нет, говорят, у нас денег, понимаете. Денег нету. Ну и я такой печальный, прихожу в ординаторскую, закуриваю – я тогда курящий был, честно вам скажу. Ну сижу и думаю: ну чего ж, думаю, значит, надо смиряться. Бог все равно нам как-нибудь поможет. Надо вот потерпеть. И что вы думаете? Сижу, ну я конечно, немножко духом пал. Тупо смотрю, может быть, вот на иконочку, какая у меня там стояла. И сижу, и не знаю, что делать. И вдруг мне звонят и говорят: у вас дочка родилась. Мама, по-моему, мне позвонила, что у меня родилась дочка. И я, конечно, всем докторам сразу сказал. Наш начальник моей части пошел, сообщил куда надо, и мне тут же дали денег в счет зарплаты. И я порадовал свою супругу, там что-то ей купил. И вот у нас, видите, старшая дочка родилась на день святителя Николая, после чтения акафиста святителю. И как раз и зарплату-то сразу дали, которой столько времени...

А. Леонтьева

– Прекрасно.

Протоиерей Дмитрий

– Вот вспоминается вот это.

А. Леонтьева

– Прекрасная история.

Протоиерей Дмитрий

– Хаотично немножко у нас, но воспоминания вынимаем из закромов памяти.

К. Мацан

– Все-таки вы не ответили на вопрос: а что-то меняется в семейных отношениях, когда люди не просто женаты, но и венчаны? Зачем это нужно?

Протоиерей Дмитрий

– Ну я вам как, скажем, бывший врач, буду отвечать откровенно: конечно, меняется. Люди перестают использовать контрацепцию, например. Люди принимают детей как благословение Божие. И ну это если вы спрашиваете, что меняется, если начать с такого с простого – начинают соблюдать супружеские воздержания в посты. Тоже мы к этому как-то серьезно отнеслись. И ну что еще меняется? Ведь понимаете, меняется, наверное, что – жизнь наполняется смыслом, когда человек обретает Христа. Жизнь, она наполняется вообще смыслом вечным. И он уже с точки зрения вот этого вечного смысла старается свою жизнь организовывать. А я, опять же благодарю Бога, что у меня вот ну моя супруга Юлия Анатольевна, она-то покрестилась вообще-то перед нашей свадьбой, она тоже была некрещеная в детстве. И она вот насколько серьезно все это тоже восприняла, что для нее вот требования религиозные, они не были для нее каким-то вот чем-то таким, понимаете. То есть я не был еще тогда священником, понимаете, а нам хотелось именно жить по-христиански. И, наверное, мы стали нашу жизнь в этом плане менять. Хотя я не скажу, что вот мы стали сразу каким-то примером для всего человечества или просто для людей, что я могу сказать, что я вот такой очень уж какой-то – нет, у меня тоже есть грехи.

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, скажите, а вот такой вопрос, но он просто сам собой напрашивается, извините. А матушка Юлия, да, город Кинешма, где вы родили четырех детей. Матушка Юлия никогда не просила уехать из города Кинешма? Потому что я так услышала от нашей общей знакомой...

Протоиерей Дмитрий

– Ну она первое время училась в университете, то есть она заочно продолжала учебу в университете на филфаке и она выезжала на сессии. Вы прямо в самую глубь копаете, понимаете...

А. Леонтьева

– Болевую точку.

Протоиерей Дмитрий

– Нет, нет, мы так можем просто зайти очень далеко. Конечно, для молоденькой такой, вчерашней девушки, у которой подружки учатся в университете, ходят на дискотеки, резкая смена жизни, когда я стал священником и уехали вот в Кинешму, тоже и нуждаясь тогда...

К. Мацан

– Сколько ей лет было, когда вы стали священником?

Протоиерей Дмитрий

– Ну вот если мы поженились, ей было 17, наверное, ну уже лет 19–20, может быть.

К. Мацан

– А вам?

Протоиерей Дмитрий

– Я в 97-м году принял священный сан, а сам я с 68-го года рождения. И вот посчитайте. Я с математикой-то у меня не очень хорошо, я калькулятором обычно пользуюсь – около 30 лет то есть, а ей 20 с небольшим, вот так где-то...

А. Леонтьева

– Ну в общем-то, вы увезли эту молодую девушку...

Протоиерей Дмитрий

– И естественно, это было для нее трудно. Ну мы молились-молились, и было с нами некое чудо, которое произошло в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре, которое очень было для матушки утешительное. Но это если рассказывать, это долгая история, опять же я сейчас на этом не хочу останавливаться. Хочу только сказать, что когда есть возможность посетить святые места вот как паломникам и вот искренне там помолиться, то иногда ты прямо получаешь удивительные какие-то утешения. У меня был, ну я могу короткий случай рассказать, который был в Дивеево. Это скорее обличение было для меня. Когда у нас родился младший сын-инвалид, я очень, знаете, одно время так осерчал и жестким стал немножко человеком. Вот этот опыт вот тюремный, видимо, сказался и еще некоторые обстоятельства жизни, о которых я сейчас умолчу. И была поездка в Дивеево, а дочке моей старшей было лет тринадцать, я тогда сопровождал паломнические поездки. И мы с дочкой получили талончики в гостевую трапезную, группа вся наша, воскресная школа тогда была, ну не общеобразовательная, а воскресная, они пошли в паломническую трапезную. Мы быстро покушали, а они там стояли в очереди. И, в общем-то, когда мы завершили трапезу с дочкой, я говорю: пойдем, посмотрим, что наша группа там делает паломническая. Мы пришли – все в очереди стоят. И там, если вы бывали, такие на улице, где паломническая трапезная, длинные такие столы стоят, и их вот так легко не обойдешь никак. И вдруг от одного из этих столов ко мне оборачивается женщина. Повернулась она ко мне – и она мне сразу не понравилась, понимаете: какая-то одежда на ней не со своего плеча, несвежая, пальцы с какими-то желтыми пятнами, вид какой-то не то пропитой, не то больной. И она мне говорит: батюшка, помогите мне чем-нибудь. Ну мы тогда жизни, конечно, достаточно бедно, ну то есть денег было у меня мелочь в кармане, а пятьсот рублей в чемодане – это были последние деньги, вот на эти пятьсот рублей, я бы их не отдал. А мелочь, понимаете, у меня была. И она меня спрашивает: помогите мне чем-нибудь. Я говорю: а чем я вам могу помочь-то? – Ну чем-нибудь помогите. – Ну а почему, почему я вам должен помогать? Вы знаете, вот какая у меня жизнь, я же вот многодетный отец, у меня семья большая, у меня ребенок-инвалид. Почему? – то есть я как бы ей вопрос задаю, типа, иди работай, что ты меня просишь, ты видишь, я сам какой человек. А чем я вам могу помочь? Она говорит: а вы мне, ну чем можете, помогите. И представляете, я ей сказал: а я ничем не могу. И отвернулся. И когда я отвернулся, у меня в ту же секунду мысль в голове, как молния: так у тебя же мелочь в кармане! И я повернулся – прошла секунда, понимаете, секунда! – и этой женщины нигде нет. Я бегаю как сумасшедший вокруг этого стола и нигде ее не вижу. Она не могла так далеко уйти, понимаете. Я говорю: Марина, – ну это моя старшая дочка, которой сейчас вот у нас такая. Я говорю: Марина, где эта тетенька, которая сейчас ко мне обратилась? Говорит: пап, я не знаю, она подошла, взялась вот так за стол и куда-то делась. Я ее больше не видела. И вот с тех пор, конечно, я стараюсь иметь с собой немного мелочи, ну и если обращаются такие люди, никогда не отказывать. То есть вот такой случай в Дивеево был. Кстати, у меня есть стихотворение, которое ну проиллюстрирует этот случай. Называется оно «Просто бомж». Но написано он уже на московском материале, здесь, под впечатлениями, которые я получил в столице:

В погибающем мире, в вестибюле метро,

Весь продрогший и грязный,

Может, даже и вшивый,

И под носом как будто сопля.

Может, он алкоголик,

А может быть, даже заразный,

Или может он ангел-хранитель

Всей огромной планеты Земля.

Мимо тянутся люди,

Редко такое случится,

Остановится кто-то

И бросит монетку в ладонь.

Он считает и ждет.

Приближается время пшеницу

Собирать Господину.

А плевелы бросить в огонь.

Я порылся в карманах и подал бедняге монету.

Было жалко купюру,

А может, и так. Хорошо.

Или все же купюру?

Обернулся – его уже нету.

Он куда-то исчез.

Он мгновенно куда-то ушел.

Я, бывает, жалею о том,

Что неправильно время я прожил

Но уже не вернуть,

Не начать день вчерашний с нуля.

Кто же был этот нищий,

Продрогший, с опухшею рожей,

На подобных ему

Как-то странно чуть-чуть непохожий,

Как исчез он, откуда и кто?

И сомненья тревожат:

Просто бомж или ангел-хранитель

Всей огромной планеты Земля?

К. Мацан

– Протоиерей Дмитрий Иванов, настоятель храма во имя благоверного князя Александра Невского в городе Кинешме, Ивановской области, и директор частной общеобразовательной школы во имя святого Александра Невского, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии Анна Лаврентьева и Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.

А. Леонтьева

– Сегодня с нами в студии говорит о семье протоиерей Дмитрий Иванов, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского в городе Кинешма и директор частной общеобразовательной школы во имя святого Александра Невского. Отче, скажите, вот вашим детям уже достаточно много лет, и я думаю, что поэтому с вами можно поговорить о каких-то таких вещах, как вот подростковый возраст у детей. Скажите, вот дети священника – они обязательно верующие?

Протоиерей Дмитрий

– Знаете, это такой вот сложный вопрос. Я ведь сам не из сословного духовенства происхожу. Мои родители, они простые инженеры и, как вы понимаете, папа был партийный, а мама покрестилась после меня, сейчас они воцерковились. Поэтому каких-то вот церковных традиций глубоких у нас не было, мы все это воспринимали уже вместе с верой. И детям своим я, скажем, ну мы не настаиваем, не требуем от них такой, знаете, показательной церковности. Но в то же время наше мягкое увещевание, оно дает то, что они у нас и ходят к исповеди, причастию. Постятся они, конечно, как могут, в меру своих сил, стараются впрочем, посты мы стараемся соблюдать. Но вот это внешняя сторона, мы говорим о духовных вопросах. И для меня вот очень важно, чтобы он жили по совести, чтобы они старались жить с верой во Христа, и ну как, девушки, мне бы хотелось, чтобы они создали семью, чтобы вот это очень трудно в наше время. Ну обязательно ли дети священников верующие? Ведь понимаете, помните, я прочитал стихотворение «Уксус и желчь»: «Моя свобода мне так тяжела...» – вот этот свободный выбор, необходимость выбора, вот эта свобода, высокая степень ее, которую мы имеем, она тяжелое бремя для каждого из нас. Независимо от того, в какой семье ты родился и как ты пришел к вере, человек делает этот выбор. И для меня важно, чтобы они в своей жизни этот выбор ну имели возможность делать. Как вот и в школе нашей: мы не детерминируем обязательно воцерковление наших учеников, но у нас есть богослужение, они его посещают. У нас есть конфессиональные предметы, у нас есть для способных церковное пение, основы церковнославянского языка. А уж будут ли они верующими людьми – ну нам надо создать возможность им познакомиться с православной верой. И помнить, главное, такую мудрую пословицу: «Невольник – не богомольник». То есть мы приглашаем, как Господь говорит: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вы». И мне кажется, здесь слышится приглашение прийти. А поэтому вот хотелось бы, чтобы эта высокая степень свободы обратилась в наших детях ко спасению.

К. Мацан

– А была у них проблема, с которой часто сталкиваются в семьях верующих, что дети как-то удаляются от храма, становятся более равнодушными к этому или даже уходят в бунт? Или это было в вашей семье как некое просто изменение интенсивности посещения церкви и не было перелома?

Протоиерей Дмитрий

– А мы смотрим на это, понимаете, как вам сказать, мы смотрим на это ну как на духовный поиск человека. То есть я никогда не закрываюсь от тех вопросов, которые дети могут задать и от тех сомнений, которые у них могут возникнуть, как и супруга моя. Мы от этого не закрываемся. И, в общем-то, вера, которая проходит через эти вопросы и сомнения, она постепенно становится, может быть, гораздо крепче той, которая усвоена автоматически как-то, понимаете. Поэтому мы не закрываемся от этой проблематики. И то что, понимаете, у человека нельзя отнять возможность сомневаться. И естественно, такие ситуации бывают, но мы это никогда, ну я думаю, мы не станем относиться к детям без любви или как-то их, знаете, уничтожать там, ругать, если у них эти сомнения возникли. Мы понимаем их природу, и мы стараемся как-то ну пойти навстречу их вопросам. И только так, наверное, эта вера, она и может укорениться в человеке, нельзя ее насильно насадить.

К. Мацан

– Это да, я понимаю то, о чем вы говорите. Но тогда возникает следующий вопрос: а вот как мыслить, как чувствовать, что себе говорить родителям, когда ребенок, допустим, проявляет охлаждение в вере? Мне кажется – я пока об этом только в теории говорю, может, Аня об этом как-то на практике может поразмышлять, у меня пока дети маленькие. Но мне кажется, что я бы в этой ситуации самая большая проблема внутренняя моя была бы – это такое чувство вины: а вдруг я был все это время каким-то плохим родителем, не так себя вел, не знаю, не такой пример христианства давал, сам того не замечая, что дети отвернулись? Может быть, я не все сделал, сделал не так? Вот вам такое знакомо?

Протоиерей Дмитрий

– Вы знаете, наш пример – Господь Иисус Христос. Я думаю, что то что мы люди не идеальные, и дети могут видеть наши немощи и недостатки, неизбежно их увидят. Но не так страшно, если человек верует, что наши немощи и недостатки восполняет Господь. Когда рукополагают священника, архиерей говорит, кажется, такие слова: «Божественная благодать, вся немощная врачующая и оскудевающая восполняющая», – то есть благодать, она восполняет наши немощи и недостатки. И то что мы все люди, живые и ну, может быть, не соответствующие тем высоким идеалам, которые мы читаем в жития святых – это понятно. Но для меня всегда важно, чтобы дети, они не просто смотрели на то что вокруг, а смотрели на личность Спасителя, понимаете. То есть вот мы стараемся обратить наших детей туда. Потому что у нас же вера наша, понимаете, она вот христоцентричная – в центре ее не вот мы, а Сам Господь наш Иисус Христос. И если мы немощны, если мы боремся, если мы где-то выглядим недостаточно святыми людьми, мы обращаемся снова туда и им говорим: вот обращаться надо туда, к Спасителю нашему. Вот я думаю так. Если же мы будем жить, ну требуя формальной такой религиозности, забыв о ее Источнике, мы приближаемся к законническому типу религии, где есть, например, там шариат или вот ветхозаветный какой-то закон, и теряем немножко тот смысл, который открыт миру в личности Спасителя. Поэтому ну конечно, мы стараемся. Да, а вот я внезапно сейчас случай приведу такой, вот как детям отвечать на их недоумения. Ну и у нашей старшей дочки критика, она тоже очень сильно развита, как и у меня, появилась рано. И лет в пять–семь, маленькая она еще была, она спрашивает: а вот вы говорите, что Бог, а может, Бога нет? Как, говорим, ну как ты, Марина, что же ты такое говоришь, как же Бога нет? Ну дальше мы какие-то очевидные вещи для взрослого человека говорим. А она говорит: так мы же Его не видим. Понимаете, ребенок-то говорит: где ж Его видно? Ну по делам Его видно, ты... Нет, а какие Его дела? А мы не видим, вот чтобы Он тут был. И я говорю, и тут у меня, понимаете, такая мысль в голове. Кошка ходит по столу. Я говорю: Марина, да ты, говорю, не представляешь, даже животные знают, что Бог есть. Ну не как люди, но все равно как-то знают. Вот, говорю, даже наша кошка знает. Марина так говорит: да ну, кошка знает, как это так, что Бог есть? Я так про себя помолился. Молитву сказал, про себя. А вслух говорю: кошка, скажи Марине, есть ли Бог? И кошка подошла к Марине, три раза вот так об нее головой потерлась, понимаете, и ушла. Я говорю: вот видишь, даже кошка тебе говорит. Вот понимаете, иногда...

А. Леонтьева

– Прекрасно.

Протоиерей Дмитрий

– Вот вспомнился такой случай. А ведь кошка, она могла бы и не потереться три раза об Марину головой. А она вот так вот сделала. Вот интересно, да, бывает. Вот то есть вы спрашиваете: как? что? Вот в этих ситуациях, когда мы видим, что в детях сомнения, в детях брань против веры – тут нет универсального рецепта, это вы должны найти ответ, в каждой ситуации свой. Но понимаете, универсального рецепта нет, но с верой, я думаю, вот нужно постараться как-то этот ответ найти.

К. Мацан

– Протоиерей Дмитрий Иванов, настоятель храма во имя благоверного князя Александра Невского в Кинешме Ивановской области и директор частной общеобразовательной школы во имя святого Александра Невского, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, а вот прокомментируйте такую ситуацию, вот когда говорили, я вспомнила. Я тут сидела на исповеди в очереди, и стоит такая мамочка и такой подросток ее. И он ей ну громко, прямо чуть не на весь храм уже говорит: ну я же тебе сто раз говорил, ну я не пойду, ну нету Бога! А она ну стоит, понятно, что в отчаянии, да, таком мамочка, и она говорит: ой, иди покайся, покайся, иди на исповедь. Вот и я подумала: интересно, вот она правильно делает или...

Протоиерей Дмитрий

– Сейчас я вам прокомментирую, а потом еще, может, стихотворение прочитаю.

А. Леонтьева

– Давайте.

Протоиерей Дмитрий

– В Дивеево опять же был такой случай. Приехали мы, была осень, кажется, но было холодно достаточно, и такой мелкий дождик моросил. Ну градусов, может, на улице было десять, пять, ну не больше этого. Ну снег не падал, но было достаточно холодно, надо было быть в одежде. Мы когда приезжаем, часто идем на источник матушки Александры. И в этот раз мы пошли. Были мы там с ребятами, на машине, и смотрим такую картину: мама, одетая подчеркнуто церковно так, в такое, ну монастырского направления одеяние, маленькую девочку, лет этак так пяти-семи-восьми, раздела до трусиков и хочет ее искупать, понимаете. А девочка-то вся дрожит, вся замерзла. А эта мама, значит, за ней бегает и говорит, что ее там чуть ли не на отчитку надо, что в тебе бес и все такое. Я так посмотрел-посмотрел, на это и говорю: женщина, говорю, вы знаете, вот когда ваша дочка вырастет, она вам скажет: мама, иди от меня со своей верой, я больше ничего не хочу. Иди, живи в свой монастырь, ты мне больше не нужна. Вот если она вам так скажет, говорю, вы, пожалуйста, не удивляйтесь, потому что на ее месте очень многие люди, они сделают так, они воспримут это как то, от чего надо избавиться. Она так задумалась на секунду, эта женщина, и говорит: ну ладно, иди сюда, я тебя просто оболью. Батюшка, видишь, благословил тебя не купаться, а облить тебя, – типа того что. Я сказал ей по-другому, но вижу, что с этой женщиной бесполезно было просто разговаривать. К сожалению, вот иногда противление детское относительно веры и родителей, оно возникает вот от этого вот – от нашего такого, ревности не по разуму, наверное, с которой мы ребенка принуждаем быть таким благочестивым, явить благочестие такого уровня, которое ему просто недоступно, просто не может он это понять еще пока.

К. Мацан

– Благочестие «уровня бог», как говорит молодежь.

Протоиерей Дмитрий

– Да. А вот насчет подростков, конечно, я могу сказать, что проблемы, они не только от этого. Ведь есть информационное пространство, в котором мы все больше интегрированы, и которое все больше, понимаете, формирует личность человека. Явление интернет-зависимости, которое Всемирная организация здравоохранения не признает, потому что этому противодействуют, оно реально есть. И человек, для которого вот этот мир информационный становится гораздо более актуальным, чем мир реальный, в котором мы живем, он иногда, понимаете, ну попадает под такие влияния, особенно подростки, что их очень трудно преодолевать. И как ограничить это, как вот здесь поставить барьер – сложно иногда сказать. Потому что в технологии интернета заложен механизм постоянного привлечения внимания туда. И когда ноутбук закрыт, и страницы все закрыты, все равно я знаю, что страница активна, кто-то что-то комментирует, кто-то ставит лайки. И даже взрослого человека тянет туда открыть, посмотреть, что там происходит. А уж тем более ребенок, он всегда рассеян, он всегда как-то не здесь. Ну и вот вам такое стихотворение «Типичный двоечник»:

Над школой завывает ветер стылый,

Как будто бы предчувствуя беду,

Идет с уроков двоечник унылый,

Роняя сигареты на ходу.

«О чем скорбишь ты, юное созданье,

С татуировкой странной на ноге? –

Ах, дедушка, такое испытанье

Сдавать по математике ЕГЭ.

Душа болит. И пирсинг к непогоде

Свербит и ноет. Мутно в голове.

Тоскует сердце по живой природе –

По пиву, дискотеке и траве.

И так неблизок возраст пенсионный,

Когда тебе всего 16 лет».

И он ушел, обкуренный и сонный,

Туда, где есть вай-фай и интернет.

Вот типичная проблема для современного...

А. Леонтьева

– Грустный какой стих, батюшка.

Протоиерей Дмитрий

– Ну да, он грустный, хотя и с иронией написан, но он с любовью к этому ребенку написан.

А. Леонтьева

– Перед вами очень большая такая картина вот этих школьников, да, у вас четверо детей. Вот есть такая проблема, смежная с интернет-зависимостью, это называется «лежачий подросток». Это вот подростки, которым как бы внешне ничего неинтересно, ну вот они закладываются куда-нибудь... Как их поднять оттуда?

Протоиерей Дмитрий

– Но мне кажется, вот это, между прочим, тоже уже носит вторичный характер.

А. Леонтьева

– Вторичный.

Протоиерей Дмитрий

– Он же не так просто закладывается. Он закладывается с планшетом и пребывает в некоем своем мире. И для подростков, для детей и подростков, скажем так, потому что это с раннего возраста начинается, очень важно создавать вокруг них вот эту атмосферу, где в реальности происходит что-то интересное. Например, вот у нас в школе есть секция настольного тенниса. И наш духовник школы, игумен Нестор, очень неплохо в него играет, потому что в детстве он еще упражнялся. Я поставил себе цель тоже натренироваться и выиграть у отца Нестора – не могу, понимаете, он потому что в детстве уже овладел техникой достаточно хорошо. А мне теперь, что ж, только вот остается бороться с гиподинамией таким способом. Ну вот ребята, их это увлекает, понимаете, они отрываются от своих вот этих устройств, от своих гаджетов, и происходит общение. То есть за теннисным столом я могу как священник им сказать что-то такое, понимаете, в простой обстановке, что иногда в другом месте бы прозвучало не так. И вот создание вот таких ситуаций – ну родители с детьми общаются, играют в какую-то игру, например, ну настольные игры, шахматы вот мы с детства практиковали. Некоторые говорят: грех в шахматы играть – не грех, – рассуждают, есть такие люди. Но если это создает возможность общаться с детьми – не из комнаты в комнату ВКонтакте сообщения писать, а посидеть за столом, поиграть в шахматы, в нарды, например, – то это создает вот эту атмосферу общения, которая противостоит отходу ребенка вот в этот вот мир виртуальный, мир информационный. Где, в общем-то, им управляют определенные люди. Знаете, вот когда возникла тема подросткового суицида, который организовывался через интернет-сообщество, у нас в Кинешме тоже об этом говорили. Хотя эта проблема крупных городов, но, видимо, и у нас такие случаи были, хотя у нас нет высотных зданий. Помните, тогда группы «Синих китов» были...

А. Леонтьева

– Да, дети падали.

Протоиерей Дмитрий

– И когда я с этим столкнулся, вот такой вот стих написал:

Уже смеркается. Усталый взор

Скользит по полю монитора...

Ах, друг мой, кто запутался в сетях,

Не может их покинуть скоро.

Все время тянет душу в интернет,

Загадочны и бесконечны сети.

Но берегитесь, дети, дети,

У сети есть конец, но выхода в ней нет.

Мы все теперь запутались в сетях –

Попы, епископы, блудницы, репортеры

И всякий чин. Но кто же тот паук,

Кто паутину сплел, чьих это дело рук?

Тот, кто запутался, не может выйти скоро,

Все ближе к нам дыханье адских мук.

«Ах, что за вздор вы пишете, отец,

На тему интернета!

Взгляните, сколько ведь энергии и света –

Реклама всюду бьет ключом.

Какие православные страницы,

Благотворительность, красивые девицы...

А вы все пишете свой клерикальный бред», –

Такой уже мне слышится ответ.

У сети есть конец, но выхода в ней нет.

У мухи есть паук, у жертвы есть убийца.

А за окном весенний дождь и ветер

Бросает в лужи яблоневый цвет.

Уже смеркается. Усталый взор

Скользит по полю монитора...

У сети есть конец, но выхода в ней нет.

У жизни есть конец, и он наступит скоро.

О Отче наш, избавь же от сетей

Запутавшихся в них Твоих детей!

Нам не порвать самим порочный круг.

И тянет нас в свой лабиринт обмана

За тоненькую ниточку паук,

Как героин к уколу наркомана.

Он тянет. Но любовь Твоя крепка –

И разрывает сети паука,

И исцелит болезненные раны.

О дай нам, Боже, снова не хотеть

Возврата в эту призрачную сеть!

А тогда серия очень резонансных случаев прошла подростковых самоубийств, и это было страшно. Поэтому вот это стихотворение, оно родилось как отклик...

А. Леонтьева

– Как молитва, стихотворение-молитва о тех, кто запутался в сетях.

Протоиерей Дмитрий

– Ну это, конечно, вот это, «Типичный двоечник» стихотворение, оно тоже из этой серии, оно иллюстрирует те изменения личности, которые происходят с детьми под влиянием – как определяется интернет-зависимость – избыточного патологического пользования интернетом. И вот я вспомнил, что я хотел сказать. Под влиянием вот такого использования интернета формируется дефект воли. И чем раньше человек начал вот этим пользоваться – вы про «лежачих подростков» говорите...

А. Леонтьева

– Да.

Протоиерей Дмитрий

– Чем раньше он начал пользоваться, тем более это рискует стать выраженным. Дефект воли – когда реальный мир становится менее актуальным и менее интересным, чем мир виртуальный, туда тянет постоянно. Ребенок, ну скажем, если он много обращается даже в интернете, он там общается и у него появляется потеря навыков общения в реальной жизни, ему интереснее общаться там. И он начинает, как бы сказать, декомпенсировать немножко вот в плане общения, у него развиваются расстройства, потеря навыков общения в реальности, и он чувствует свое отчуждение от самых близких ему людей. Поэтому то что у нас не обращают внимания психиатры на подобные явления... А часто, знаете, как обращают, вот это опять же из жизни я вам расскажу. То есть у ребенка развиваются вот эти характерные изменения личности, его ведут к психиатру. Психиатр корректирует его поведение при помощи медикаментов – то есть ему выписываются нейролептики, антидепрессанты. И психиатр убеждает родителей, что проблема серьезная, и ребенок становится зависим от психиатра, попадает на учет, иногда даже получает инвалидность. Но вот эти проблемы, которые у него в жизни есть, они от этого не решаются, просто закрепляется его зависимость, так скажем, от медикаментозной помощи. К сожалению, эти случаи реальны и они нам известны. И противодействие вот угрозам такой деградации личности, конечно, с одной стороны, в православной вере, которая не навязывается человеку, а в которую мы своим примером родительским, может быть, даже не святой жизни, а то что мы нуждаемся в Боге, обращаемся к Нему, и дети тогда все равно для них это пример и они тянутся за нами. И конечно, вот этим домашним, пространством домашнего общения – игры, совместные какие-то выходы в парк, поездки на велосипеде там или еще что-то такое. Вот это всегда, очень важно об этом не забывать.

А. Леонтьева

– Замечательный совет, мне кажется, очень ценный.

Протоиерей Дмитрий

– Житейский опыт.

А. Леонтьева

– Отец Дмитрий, вот я так поняла из нашей беседы, что ваша школа много имеет проблем, я-то так понимаю, что и денежных, да?

Протоиерей Дмитрий

– Да

А. Леонтьева

– Поэтому вы сейчас имеете возможность обратиться к слушателям.

Протоиерей Дмитрий

– Город бедный, депрессивный регион, ежемесячно в бюджете не хватает около двухсот тысяч рублей. И я, конечно, участвую в православных ярмарках, обращаюсь к людям, но понятно, что проблемы накапливаются. И вот буквально вчера звонила мне бухгалтер, рассказала, что ее вызывали в налоговую инспекцию – там у нас накопились значительные долги, там около миллиона, чуть больше, по налогообложению. Налоговая инспекция ставит вопрос, не закрыть ли нашу школу за ее нерентабельность. Обратились к архиерею, мне вчера благочинный звонил, ну там с прокуратуры тоже звонили. И вчера такой был, понимаете, критический такой для меня момент. Я обратился с молитвой к Спиридону Тримифунтскому, и жду. Ну попросил передать в налоговую инспекцию, что до начала августа хотя бы чтобы они потерпели, потому что два раза уже вот за последний год угроза банкротства возникала, удавалось эту проблему решать. И сейчас, пользуясь случаем, хочу обратиться к радиослушателям, сказать, что помощь можно оказать, найдя сайт нашей школы по запросу: православная школа, Кинешма – там есть реквизиты. Можно связаться со мной по телефону. Телефон: 8 (960) 512-48-59. Буду признателен за помощь, потому что в критический момент она нам нужна. И Писание говорит: «Блажен, разумеваяй на нища и убога, в день лют изабвит его Господь», – 40-й псалом.

А. Леонтьева

– Спасибо вам огромное, отец Дмитрий. Мне кажется, беседа замечательно какая-то интересная. Будем надеяться, что также радиослушатели услышат ваш призыв.

Протоиерей Дмитрий

– Приглашайте, я всегда буду рад пообщаться с такими замечательными ведущими. Спаси вас Христос.

К. Мацан

– Протоиерей Дмитрий Иванов, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского в городе Кинешма, в Ивановской области, и директор частной общеобразовательной школы во имя святого Александра Невского, сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии была Анна Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

А. Леонтьева

– До свидания.

А. Леонтьева

– До свидания.