Поделиться
Василий Суриков и Елизавета Шаре прожили вместе всего 10 лет. За этот недолгий срок художник успел создать необыкновенные женские образы. Среди них, конечно, была она – Лиля - добрый гений суриковского дома.
В 20 лет Василий приехал из Красноярска в Петербург покорять Академию художеств. Провал на экзаменах был оглушительный. Преподаватель, увидев работы Сурикова, сказал: «Да вам за такие рисунки даже ходить мимо Академии запретить надо!». «Мимо Академии» Суриков ходил всего один год, а потом сдал экзамены и стал одним из самых перспективных студентов.
Свою единственную в жизни любовь Василий встретил в католической церкви, куда ходил слушать органную музыку. Лиля Шаре была из старинного французского рода. Её отец влюбился в русскую барышню, переехал из Парижа в Петербург и, приняв православие, женился. Лиля воспитывалась на французский лад, по-русски она говорила с акцентом. Когда они познакомились, ей было девятнадцать лет, Сурикову - двадцать девять. Но на свиданиях он краснел и смущался, как гимназист. И даже не ругал себя за это. Ведь всё было хорошо, когда Лиля шла рядом. Однако влюблённым пришлось расстаться. Василий уехал в Москву расписывать Храм Христа Спасителя. Разлука была мучительной. Суриков приезжал в Петербург по воскресеньям, час-другой бродил с Лилей по Летнему саду, а потом возвращался в Москву, которая без любимой казалась ему пустыней. И Василий решил жениться. Закончив работу в храме, Суриков обвенчался с Лилей. На подготовку к свадьбе ушёл всего месяц. Мать Василия ничего не знала о женитьбе сына, он её скрыл, понимая, что утончённая невестка-француженка не придётся по нраву суровой сибирской казачке.
После свадьбы молодые переехали в Москву. Лиля жила интересами мужа, не обижаясь на то, что работе он уделял гораздо больше времени, чем ей - молодой жене, а потом и маме двух дочерей. Большого достатка в доме не было, но Лиля из ничего создавала уют. У Василия кружилась голова от радости за жену, которая из избалованной барышни превращалась в настоящую хозяйку дома. Лиля освободила мужа от всех бытовых хлопот и научилась экономить деньги. Сама шила дочкам платья, сама готовила.
Суриковы были счастливы. Жизнь омрачало только слабое здоровье Лили. О том, что у неё врождённый порок сердца Василий узнал уже после свадьбы. Впрочем, и сам художник могучим организмом похвалиться не мог. В первый же год семейной жизни, он подхватил такое воспаление лёгких, что врачи опустили руки. «Добрый гений» Лиля выхаживала мужа круглыми сутками. Суриков знал, что с постели он встал только благодаря заботам жены. Едва оправившись, он взялся за работу. Конечно, Лиля позировала Василию. Он с удовольствием рисовал её, называя идеальной моделью. И главной своей работой считал картину «Меньшиков в Берёзове». Образ Марии – умирающей дочери Меньшикова Суриков писал с Лили. В один из сеансов у неё случился сердечный приступ, и Василия вдруг обожгло предчувствие: жена обречена. Но эта мысль была такой страшной, что Суриков отогнал её от себя. А на полученные за картину деньги вместе с женой и дочками уехал в Европу. Он не хотел расставаться с семьёй даже на один день и, шутя, говорил, что «всё мое всегда со мной».
После европейского путешествия Суриковы поехали в Красноярск. Василий соскучился по Сибири, да и его матери пора было познакомиться с невесткой и внучками. Здесь случилось то, чего так боялся художник. Прасковья Фёдоровна невзлюбила невестку. А Лиля, боясь огорчить мужа, не жаловалась ему на нападки свекрови. Эта поездка окончательно подорвала здоровье Лили. По возвращении домой она слегла. Теперь уже Василий не отходил от постели жены. Лилю лечили лучшие медики, но ей становилось всё хуже. Смерть жены стала для Сурикова страшным ударом. Друзья опасались за его рассудок. Особенно после того, как художник переломал в доме всю мебель и сжёг свои рисунки. Он мучился тем, что не сумел остановить болезнь Лили. Не услышал «звонка», который прозвенел, когда жена позировала для картины «Меньшикова в Берёзове». Два года Суриков не мог работать. Дни проводил в церкви, а вечерами читал Библию. Первой картиной, которую он написал после смерти жены было полотно «Исцеление слепорождённого Иисусом Христом». В образе слепого Суриков изобразил себя.
Он овдовел в сорок лет и больше никогда не женился. Всю свою нерастраченную любовь отдал дочерям. Душевная боль постепенно утихала, но осталась тихая печаль. С ней Суриков прожил 28 лет. Много работал, написал немало женских портретов. И в каждом из них кисть художника неуловимо выводила незабываемые черты любимой Лили.
Эдгар Дега. «Голубые танцовщицы»
ПоделитьсяПроект «Свидание с шедевром» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— Маргарита Константиновна, балет «Спящая красавица» в московском Большом театре — что-то невероятное! Музыка Чайковского, постановка, декорации...
— Наташенька, я, как и ты, в восторге от спектакля!
— Но знаете, что меня больше всего всегда потрясает в балете? Это сам танец: плавные, лёгкие, грациозные движения артистов. То, как балерины чувствуют музыку. Как тонко передают характеры героев...
— Я вообще, когда смотрю на людей, на то, как мы устроены, как двигаемся, что умеем — удивляюсь. Человек — это чудо, созданное Богом...
— ...И нередко воспеваемое художниками, верно?
— Верно, Наташа! Помнишь, мы в прошлом году были с тобой в Пушкинском музее, в Галерее искусства стран Европы и Америки? Там есть работа французского художника Эдгара Дега — «Голубые танцовщицы»...
— Да, конечно, я помню её! И даже сфотографировала тогда на свой телефон. Сейчас найду этот снимок...
— Дега часто писал на своих полотнах именно балерин. Он как никто другой умел запечатлеть их мимолётное движение в танце — поворот головы, взмах руки... И на картине «Голубые танцовщицы» как раз изображён момент танца нескольких балерин.
— Да, вот снимок этого полотна, нашла в телефоне! Давайте присядем, пока у гардероба много людей, и посмотрим повнимательнее. На картине четыре девушки в платьях лазурного цвета кружатся в танце. Никаких точных деталей! Только цвет и настроение момента! Лёгкое, трепетное, свободное...
— Ты уловила саму суть импрессионизма — направления в живописи, к которому принадлежал Эдгар Дега. Оно зародилось во Франции в 60-х годах XIX века. В основе названия лежит слово impression — впечатление. Импрессионисты стремились запечатлеть реальность в её подвижности и изменчивости...
— И передать впечатление от увиденного!
— Да, передать впечатление от этого мгновения нам, зрителям. В работах импрессионистов часто чувство движения парадоксальным образом совпадает с ощущением застывшего момента, секунды реальности, которой хочется любоваться: рябью воды в пруду с кувшинками, движущейся по озеру лодкой в лучах заходящего солнца...
— ...Или балеринами в танце, как на этой картине Эдгара Дега.
— Художник написал её в 1898 году, когда уже слабо видел — он страдал от отслоения сетчатки и постепенно терял зрение.
— Какое испытание для художника!
— Да, тяжёлое испытание. Но он продолжал творить, искал новые способы рисования, новые образы... Ему пришлось от масляной живописи перейти к рисунку пастелью, поскольку эта техника позволяла работать в непосредственной близости к поверхности картины. Цвета в его работах стали ярче, экспрессивнее.
— Как раз как «Голубые танцовщицы», написанные пастелью в насыщенных тонах. Глаза радуются этим сочным оттенкам, наполненным жизнью и радостью!
— Через несколько лет после написания «Голубых танцовщиц» Дега и вовсе перестанет писать картины, а будет почти наощупь лепить скульптуры из воска: фигурки людей и животных. Работал он до последнего дня. И всегда творил вдохновенно, радостно.
— Это чувствуется по его картине «Голубые танцовщицы». С какой любовью написаны балерины!
— Верно, Наташенька. С любовью и благоговением перед тем, что создал Господь. В работе Дега можно почувствовать совершенство тела и души человека как высшего творения Божьего, понять, насколько непостижимо и непознаваемо сотворённое Богом.
— И видимо неслучайно балерины были главным мотивом творчества художника. Ведь в танце раскрывается способность человека лишь с помощью движения под музыку создать образ, рассказать историю, вызвать глубокие чувства сопереживания, любви и радости...
— И сегодняшний вечер тому подтверждение — прекрасная постановка балета «Спящая красавица». Предлагаю продолжить нашу культурную программу завтра в музее Пушкина на улице Волхонке, в Галерее искусства стран Европы и Америки — и ещё раз увидеть картину «Голубые танцовщицы» Эдгара Дега. Сходим с тобой, наберёмся добрых впечатлений, вдохновения, радости...
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Николай Богданов-Бельский. «У больного учителя»
ПоделитьсяПроект «Свидание с шедевром» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— Какие чудесные снимки, Андрей Борисович! Живые, выразительные! Почему же вы раньше не показывали мне свой домашний фотоальбом?
— Предположить не мог, Маргарита Константиновна, что вам это интересно!
— Увидеть застывшие мгновения прошлого — что может быть увлекательней? Вот здесь вы совсем юный, загорелый, в горах.
— Это поход на Домбай, в студенчестве ещё.
— А здесь тоже молодой, но будто усталый. На диване, в домашнем халате. Рядом какие-то ребятишки.
— Это я уже окончил институт, в школе преподаю. Заболел, ученики меня навещают.
— Прямо как на картине Николая Богданова-Бельского «У больного учителя». Помните? В Третьяковской галерее хранится.
— Помню, Маргарита Константиновна. Но мне картина не кажется похожей на этот снимок. Он сделан на исходе двадцатого века, а полотно написано в конце девятнадцатого.
— Да, в 1897 году. Но сходство определённое! Давайте найдём в интернете изображение и сравним!
— Да зачем же в интернете? У меня есть альманах с репродукциями Богданова-Бельского. Должен быть здесь, на верхней полке книжного шкафа. Точно, вот он! Держите!
— Ну! Взгляните! Картина «У больного учителя» отличается от вашей фотографии, главным образом, антуражем. У вас комната в цветастых обоях, на диване клетчатый плед и дети в школьной форме. А у Богданова-Бельского горница в избе с дощатыми стенами и мальчишки в худой крестьянской одежонке. Но смотрят они на своего учителя с той же любовью, что и ваши ученики на вас. И это — главное!
— Хм, пожалуй, вы правы. И картина, и снимок красноречиво свидетельствуют о взаимоотношениях детей и педагога.
— Эта тема красной нитью прошла через всё творчество Богданова-Бельского. Ведь он был одним из тех крестьянских мальчиков, которым помог состояться в жизни выдающийся учитель Сергей Рачинский.
— Хм, Рачинский, Рачинский...Это тот, что создал народную школу в Тверской губернии во второй половине девятнадцатого века?
— Да, в усадьбе Татево. Дворянин, доктор биологических наук, член-корреспондент Императорской академии. Он оставил карьеру учёного, чтобы заниматься с деревенскими ребятишками.
— И многих вывел в люди!
— Верно. Николай Богданов-Бельский стал академиком живописи. Среди учеников Рачинского — доктор медицинских наук Иван Богданов, духовник царской семьи протоиерей Александр Васильев. Или вот ещё пример, перед нами — тот самый учитель на картине, которого пришли навестить деревенские мальчишки. Аркадий Аверьянович Серяков.
— Он тоже выпускник школы Рачинского?
— Да, Серяков учился вместе с Богдановым-Бельским, они ровесники. В дальнейшем Аркадий Аверьянович преподавал в Татево, а затем стал там директором.
— То есть, на своей картине Богданов-Бельский будто показал жизненный путь Аркадия Серякова — от босоногого мальчишки до мудрого наставника.
— А смысл и перспектива этого пути — в детях, что пришли навестить Аркадия Аверьяновича.
— Полотно Николая Богданова-Бельского «У больного учителя», что хранится в Третьяковской галерее — своеобразный памятник Татевской школе.
— И не только ей, но и в целом служению педагога.
— И мне, как учителю, отрадно хоть малую толику быть к нему причастным.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Михаил Нестеров «Элегия (Слепой музыкант)»
ПоделитьсяПроект «Свидание с шедевром» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— Андрей Борисович, вы только взгляните на картину Михаила Нестерова «Элегия. Слепой музыкант»! Всякий раз, бывая здесь, в Русском музее Санкт-Петербурга, я восхищаюсь её выразительностью.
— Да, убедительно написано. Сразу понимаешь, что монах, играющий на скрипке — незрячий. Его глаза широко распахнуты, а взгляд словно обращён внутрь себя.
— О слепоте главного героя свидетельствует и его расположение в пространстве. Музыкант изображён слева, у самого края картины. За спиной у него пламенеет осенний пейзаж. Но яркие краски вне восприятия скрипача. Он весь устремлён ввысь — голова чуть запрокинута назад, стан натянут, как тетива лука.
— Шедевр, что и говорить! Но всё-таки, у меня есть вопрос к художнику.
— Интересно, какой же?
— Почему он назвал картину «Элегия»? Ведь это греческое слово обозначает печальное сентиментальное произведение. Вроде стихотворения Василия Жуковского «Вечер»: «Сижу задумавшись; в душе моей мечты; /К протекшим временам лечу воспоминаньем... /О дней моих весна, как быстро скрылась ты /С твоим блаженством и страданьем!..».
— Этим строкам созвучна «Элегия» Жюля Массн. Буквально вчера слышала её по радио.
— Вот-вот. Неужели, монах играет меланхоличное произведение французского композитора или что-то подобное ему?
— Пожалуй, слепому музыканту больше подойдёт хоральная прелюдия Баха «К Тебе взываю, Господи Иисусе Христе».
— И картине тогда больше бы подошло название «Хорал».
— Мысль интересная! Хорал — от слова «хор». А слепой монах-скрипач в своём стремлении к Богу не одинок. Легко представить, что невидимый хор с небес вторит его игре. ...Однако, Михаил Нестеров неспроста назвал своё полотно «Элегия»!
— Неспроста?
— Конечно. Это 1928 год, Андрей Борисович. Художнику уже шестьдесят шесть. Он одного за другим теряет сверстников-друзей, остаётся одинок и летит, как писал Жуковский, «к протекшим дням воспоминаньем».
— Впадает в меланхолию?
— Можно и так сказать. К счастью, Нестерову удалось преодолеть это настроение.
— И что же ему помогло?
— В апреле 1928 года художник отправился в Киев. Ходил на богослужения в Киево-Печерскую лавру, в храм Святой Софии, во Владимирский собор.
— Получилось паломничество?
— Да. И художник воспрянул духом. С новой энергией принялся за работу. Прожил ещё четырнадцать лет — насыщенных, плодотворных. А картина «Элегия (Слепой музыкант)» осталась как слепок той минуты, когда сердцем Михаила Нестерова овладела печаль.
— Но этот шедевр Русского музея предлагает и верный способ, как победить уныние.
— Устремиться душой к Богу.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
