«Седьмое воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Андрей Рахновский

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире Радио ВЕРА — наша еженедельная субботняя программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — настоятель храма Ризоположения в Леоново протоиерей Андрей Рахновский.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Здравствуйте!

Марина Борисова:

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в седьмое воскресенье после Пятидесятницы и на наступающей неделе. Ну, неделя у нас богата смыслами и событиями, но, как всегда, начнем мы все-таки с поиска смысла наступающего воскресения, исходя из тех отрывков из апостольских посланий и Евангелий, которые прозвучат завтра в Церкви за Божественной Литургией. Мы услышим отрывок из Послания апостола Павла к римлянам из 15 главы, стихи с 1 по 7. И вот с 1 стиха, думаешь: это о ком? Потому что апостол пишет: «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему во благо к назиданию». Начнём с того, что, я думаю, многие наши радиослушатели усомнятся, что это относится к ним, поскольку сами себя сильными не считают. И утверждение, что каждый должен угождать ближнему во благо к назиданию, заставляет задуматься, а сам-то я знаю, где благо, и каким образом я своего ближнего могу назидать? Апостол всё время усложняет задачу. Вот читаешь и думаешь, ну как? Вот только более-менее разобрался, кто такой ближний, а тут тебе такие задачи ставят, что ты уже не знаешь, что это — высшая математика или это вообще уже за гранью понимания человеческого.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— По мысли апостола Павла, уступать должен тот, кто сильнее, да, то есть не должно быть так, что вот кто-то несется вперед, да, а кто-то: ну раз ты не успеваешь, да, то это твои проблемы. Я проиллюстрирую мысль апостола Павла следующим примером. Я служил в храме, в котором были очень долгие уставные богослужения. Я как-то поинтересовался у настоятеля, говорю: «Батюшка, а вот если люди, например, кто-то там тяжело, не выдерживает?» На что он мне ответил: «Мы не должны на слабых ориентироваться». Наш приход не для слабаков, другими словами.

Марина Борисова:

— Ну это прямо как в олимпийском...

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, в олимпийской сборной. А тут, конечно, совершенно другой подход. То есть ты должен думать, как себя чувствует тот, кто более немощен. Если это перенести на семью, это уже очень важно. Не важно, это воцерковлённая семья. То есть мера, скажем так, мера подвига духовного, она опять-таки выстраивается по слабейшему. По детям, например, да. То есть ты-то там хочешь там молись сколько ты можешь, да, но есть, что касается каких-то общей молитвы, общих походов в церковь и так далее, всё должно выстраиваться именно по слабейшему. Приведу ещё один реальный случай. Был у меня знакомый один прихожанин, был очень строгий, очень строгий со своей семьёй, вот именно он, как бы, ни к жене, ни к детям не снисходил, а их за собой, значит, тянул такой железной рукой. Я ему каждый раз говорил, что надо к детям, к жене быть более такими, скажем, внимательными. Он всё, значит, у него был такой чёткий порядок, что утром там все встают, едят просфорку и запивают святой водой. Я специально сейчас даже интонацию поменял, потому что именно вот так вот было. И тут он приходит на службу, говорит: «Ой, отец Андрей, что вот делать? Я вот готовился к Причастию». Я говорю: «Ну, хорошо». «Так я утром-то съел просфорку, запил святой водой». Говорю, вот, говорю, вы попали в ловушку, которую сами себе придумали. Вот до чего доводит, да? Когда мы за неким порядком, да, теряем вообще суть, а для чего этот порядок нужен. Ну, понятно, апостол Павел там, он перед этим же рассуждает, он же там рассуждает о немощных в вере, да, кто вот продолжает соблюдать вот это разделение на чистую и нечистую пищу, кто думает, что идоложертвенное как бы энергетику плохую там сообщает, да, поэтому нельзя это есть. То есть, вот так вот. Но перекладывая на наше время, это должно выглядеть именно так. Но апостольское время это период же особого духовного дерзновения христиан. И понятно, что в христианской среде могло вот это зародиться. Опять-таки, наша община не для слабаков. Да, мы, скажем так...

Марина Борисова:

— Школа Олимпийского резерва.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, Школа Олимпийского резерва.

Марина Борисова:

— Ну если идти дальше по тому, что говорит апостол, он говорит, что всё, что написано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохранили надежду. То есть в контексте того, что вы только что сказали, по-видимому, речь идет о том, что ветхозаветные табу носили такой совершенно дисциплинарный характер в отсутствии осмысленного откровения. Но для меня всегда ключом к пониманию вот этих сентенций апостола Павла было то, что он, говоря о том, что есть можно всё, что угодно, но если это искушает брата моего, не буду есть мясо вовек.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, то есть понятно, что ситуация была именно такая, что вот христианин, имеющий здравое христианское сознание, он действительно мог есть идоложертвенное, неидоложертвенное, потому что всё, как апостол Павел говорит, освящается Словом Божиим и молитвой. Но были люди, которые не могли этого, они считали, что это грех. Ну апостол Павел говорит, хорошо, оставьте это знание правильное для себя. Потому что если кто-то сердцем уязвляется, соблазняется, начинает страдать, снизойди к нему. Вот это очень важно. Поэтому он сказал, знание надмевает, а любовь назидает. Но, с другой стороны, апостол Павел умел вот эту грань провести правильно. Он говорит в другом месте: если бы людям угождал, не был бы рабом Христовым. То есть есть какие-то вещи, да, где снисхождение будет равносильно как бы...

Марина Борисова:

— Предательству.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Предательству веры, да. Но, вот, а вот как эту грань не перейти, это вот большое очень искусство рассудительности духовной.

Марина Борисова:

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея, из 9 главы, стихи из с 27 по 35. Там описывается целых два исцеления. Исцеление двух слепых, которые кричали: «Помилуй нас, Иисус, Сын Давидов». И когда Иисус спросил: «Веруете ли, что я могу это сделать?», они говорят Ему: «Ей Господи», тогда Он коснулся глаз их и сказал: «По вере вашей да будет вам», и открылись глаза их. Ну и как довольно часто бывает в описании евангельских чудес исцеления, Спаситель говорит: «Никому не говорите», исцелённые тут же идут и всем рассказывают. Это очень по-человечески. И второе исцеление, описанное в этом отрывке, это исцеление немого бесноватого. Вот само сочетание «немой бесноватый» всегда вызывало во мне живой интерес. Ведь мы, когда читаем о великих подвижниках, один из аскетических подвигов — это подвиг молчания. И это всегда вызывает такое сугубое уважение. Вот этот человек, вот умеет он молчать. Вообще про молчание у святых отцов очень много красивых и замечательных слов сказано. И тут мы вдруг читаем о том, что молчание может быть беснованием. Вопрос. Каким же образом это монашеское достояние, это искусство, этот подвиг во имя Христа одновременно может оказаться своей противоположностью?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Вот смотрите, сейчас люди любят различного рода такие, скажем так, оздоровительные практики, какие-нибудь там диеты. И вот приходит человек, которому ты рассказываешь про пост, он говорит: для меня вообще никаких проблем нет, я почти не ем животную пищу и более того, практикую там оздоровительное голодание. И когда ты говоришь: а вы попробуйте делать то же самое, поститься, но ради Христа. И когда человек начинает это делать ради Христа, почему-то это начинается... Это очень тяжело, очень тяжело. И то же самое. Можно молчать ради Христа для того, чтобы... При том, что на самом деле молчание даже просто многодневное, оно, я уж не знаю, почему, но настолько перестраивает, скажем так, психику, то ты начинаешь, ну, скажем, у тебя более активно начинает работать мозг, мысли. Иногда за потоком слов ты не можешь сконцентрироваться на себе. А есть молчание, как бы, бесовское. Есть чудо от Господа, есть псевдочудеса от дьявола. Поэтому для нас, как бы, важно то, что мы что-то делаем со Христом. А я даже так скажу, можно и молиться не со Христом, можно и добродетели стяжать как бы не со Христом. Для нас важно именно то, что мы получили благодаря Христу, ради Него и вместе с Ним. Поэтому для нас добродетель и вообще этика, она не является как бы изолированной, она именно всегда как бы ради Христа, потому что Христос сказал: Кто не со мной собирает, тот расточает. Ну, то же самое можно сказать, а вот были коммунисты, которые за свою идею отдали жизнь, пострадали. Чем они не христианские мученики? Нет, разница здесь всё-таки есть, поэтому это ответ на вопрос по поводу молчания.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям сегодня, как всегда, по субботам в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоиерей Андрей Рахновский. 12 августа у нас очень любимый многими православными праздник — это день памяти святого Иоанна Воина. Я всегда не крещеная была и вообще не думала ни о каких высоких смыслах, и Евангелие не читала, и ничего не знала про святых, но то, что есть такой святой — Иоанн Воин, я знала, по-моему, с детского сада. Все очень просто объясняется. Одно из экзотических достаточно для Москвы зданий — это здание французского посольства на Калужской площади, на Большой Якиманке. А напротив него удивительной красоты храм. Причём этот храм, вот насколько я помню по описанию, он, хотя изначально был построен чуть ниже, около Москвы-реки, потом после всяких наводнений, затоплений его чуть-чуть перенесли повыше. У него всегда был достаточно большой участок, отгороженный оградой. Когда Якиманку, на моей памяти уже, расширяли, отрезали кусок этого сада, который был перед храмом, но вот этот удивительный храм как эмблема Москвы почему-то у меня вместе с московским Кремлем незыблемо запечатлелся в памяти с детства — храм Иоанна Воина. Ну, понятно, что в России с ее воинственной историей воинов почитали, и всевозможных храмов, посвященных разным стратилатам, достаточное количество. У нас вот Андреевский монастырь посвящен Андрею Стратилату. И удивительного ничего нет, тем более там была одно время стрелецкая слобода. Ну, как-то все логически увязывается. Но сам по себе Иоанн Воин, как святой, мне кажется, среди множества стратилатов стоит особняком, потому что, во-первых, он дожил до того, что его выпустили из темницы, а во-вторых, он, пройдя испытания с заточением и нависшей над ним казнью, навсегда оставил свое воинское ремесло, как тогда говорили, и весь остаток жизни занимался только благотворительностью. Вообще история такая, по-моему, очень современная.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, и мы как-то с вами говорили уже на эту тему, и мне кажется, в житии Иоанна Воина она просто вот кричит, что это человек, который должен был по своей должности преследовать христиан. Он, вопреки этому, наоборот, пользуясь своим положением, христиан спасал от преследований, за что и поплатился. Хотя мог сказать: ну это же вот работа такая, ну что я могу поделать, а как я семью буду кормить, а как я родственникам буду, а что ж мне делать? Нет, то есть он, тем не менее, был в этом смысле последовательным христианином. Я люблю этот, скажем так, пример приводить, я как-то вот разговаривал с человеком, у нас такая была исповедальная беседа, в процессе которой я понял, что этот человек как юрист, был юристом в какой-то крупной, скажем так, фирме, и он участвовал в разного рода судебных заседаниях. Эти судебные заседания были, как правило, посвящены тому, что сотрудника несправедливо с нарушениями увольняли, он подавал в суд, но, тем не менее, фирма суд выигрывала, потому что человек не мог себе позволить грамотных юристов. И когда я спросил: а как же вот вы, вот христианин, и вы вот участвуете в таких судебных процессах, явно несправедливых, скажем так, неравносильных? Он говорит: «Ну как, ну это же работа». Вот у Иоанна Воина такой шизофрении не было. То есть он как раз хотел быть последовательным христианином, и в общем-то, вплоть до того, что ценой, в общем-то, потери своей службы и дела всей своей жизни.

Марина Борисова:

— Но мне кажется, что тут тема для размышления — это наша вера и воинская служба вообще. Я понимаю, что это не очень популярная сейчас для размышлений тема, но она существует, и никуда от неё не денешься, потому что человек может соглашаться с точки зрения идеологии с очень многими вещами, но когда он с этим сталкивается сам в границах своей личной жизни, это может вызвать очень много неразрешимых проблем. И то, что человек, закончив воинскую службу, уходит в благотворительность, согласитесь, это не очень часто встречающийся вариант развития событий. И, может быть, здесь есть о чем подумать сейчас, когда воинов и по разным причинам бывших воинов становится все больше.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, конечно, но тут ведь как? Недаром же мы сейчас, читая молитву, которая обычно называется молитва о победе, мы же там просим, чтобы Господь дал воинам соблюдение заповедей Христовых, да? Потому что все равно есть некий... даже у войны есть определенные границы. И если произойдёт такое чудо, что человек, побывав на войне и увидев человеческое горе, потом придёт сюда, вернётся в обычную жизнь, и в него будет такой внутренний порыв: я воевал, я людям хочу помогать, это очень будет хорошим исцелением от, скажем, того ожога войны, который получает каждый человек, который там был.

Марина Борисова:

— Знаете, я никогда не рисковала вести разговоры о том, что человек переживает на войне. У меня ключом, может быть, со школьных времён служила одно четверостишие Юлии Друниной. Это поэтесса, которая в юности, как раз во времена Великой Отечественной войны, была медсестрой на фронте, поэтому у неё целый цикл таких фронтовых стихотворений. «Очень всё просто. Я столько раз видала рукопашный: раз наяву и тысячи во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Вот как-то меня в юности пробило это стихотворение. Я понимаю, что есть темы, которых касаться человеку, не видевшему это изнутри, очень опасно. С другой стороны, люди возвращаются с войны всегда в мирную жизнь, и они возвращаются с бременем, которое они оттуда приносят. Вот это вот всё тяжкое и страшное, нужно во что-то переработать. Но если ты верующий человек, ты должен это каким-то образом преодолеть внутри себя и весь этот негатив вывести в позитив. Может человек сделать это один? Я сильно сомневаюсь. С Божьей помощью — да, но мы можем как-то ему помочь или лучше в это не вмешиваться?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Нет, мы и можем, и должны помочь. Недаром, допустим, святитель Василий Великий в рекомендательном ключе говорил о том, в своих правилах, что три года причащаться после военных действий человек не должен. Не потому, что он недостойный, а потому, что нужно в себе, скажем так, разобраться, в том числе испытать свою совесть, все ли ты делал как бы правильно, да, в первый момент. То есть как бы духовная забота здесь. Вот, обязательно, вне всякого сомнения, это психологическое лечение. Я просто могу это сказать, поскольку у меня своего сын и сейчас на войне, и был на войне, и я, как бы, знаю это, как бы, не понаслышке, что помощь здесь специалистов, она просто необходима. И несмотря на то, что у людей верующих, не только верующих, есть какое-то предубеждение против психологии, психотерапии, я могу свидетельствовать, что это абсолютно, скажем так, неправильное предубеждение, и это реально помогает и реально работает. А когда, скажем так, помощь психике человека соединяется с духовной помощью, с неким духовным освобождением от бремени греха, то это очень важно. Это помогает человеку вернуться в нормальную жизнь. Есть замечательная такая книга, вот как раз как бы в тему, которая освещает такой мирской аспект того, о чем вы говорите. Она не только о войне, правда, говорит, но в том числе «Тело помнит все». Это известная, скажем так, книга. Почитайте, и вы поймете масштаб проблемы. И поэтому, конечно, этим нужно заниматься.

Марина Борисова:

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове протоиерей Андрей Рахновский. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова:

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем нашу еженедельную субботнюю программу «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоирей Андрей Рахновский. 13 августа церковный календарь предлагает нам вспомнить удивительного человека — священномученика Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского. Вообще вот эта плеяда иерархов, которые первыми приняли на себя мученический крест в 17-18-19 годах, они поражают масштабом личности. Я не хочу сказать, что у нас сейчас нет масштабных личностей среди священноначалия, но просто в те времена так, наверное, совпало, что настолько носилась в воздухе эпоха гонений, настолько она чувствовалась, что вот на этот колокольный вызов, колокольный звон собирались не только прихожане спасать церкви, которые собирались сносить, что было, кстати, в 18-м году с Александро-Невской лаврой, которую отстояли как раз прихожане. А монахам пришлось потихоньку через какие-то там тайные тропы, через кладбище выводить красноармейцев, которые собирались как раз эту всю и лавру закрыть, и монахов разогнать. И вообще очень многие вещи, когда начинаешь пристально присматриваться к истории 17-го, 18-го, 19-го годов, начала коммунистических гонений, скажем, как-то их надо же обозвать, на церковь, удивительно не совпадает трафаретная картинка, к которой мы привыкли с детства, что вот, да, большевики начали кампанию борьбы с церковью, и весь народ в героическом порыве присоединился, стал крушить церкви, ломать кресты и убивать священнослужителей. Этого, конечно, было в достатке. Но при этом, как это ни странно, Путиловский завод, мы, наше поколение, когда росло, нам объясняли, что Путиловский завод — это колыбель всех революций, что вот там замечательные всякие революционные ячейки. Так вот, чтобы вынести святыни, которые хранились в заводской церкви, пришлось делать это ночью, потому что в дневное время рабочие не пускали. Все эти несостыковки приводят к тому, что когда мы подходим к первому судебному ошеломительному процессу над иерархами и прихожанами петроградских храмов, оторопь берёт от того, что, во-первых, очень много людей осудили на смертную казнь, из них казнили только четверых, а остальных через год просто выпустили. Вся эта фантасмагория, вот, правда, я сколько раз читаю, столько раз не могу уложить. У меня вообще всё, что происходило все годы в отношении государство и церковь, не укладывается, никак не выстраивается, ни в какую-то целенаправленную кампанию не выстраивается, потому что на все плюсы находится столько же минусов. Но, конечно, удивительные фигуры людей, которые шли на крест, причём абсолютно сознательно. Я помню, как меня в дневниках пианистки Марии Юдиной совершенно потрясла фраза, относящаяся к началу 1920-х годов, когда она пела на клиросе в храме Спаса на Крови. Она пишет, что ее поражает количество хиротоний. Казалось бы, мы пишем исторические статьи о том, как шатался клир, обновленческая церковь, попытки изнутри взорвать всю церковную среду. Насколько они были успешны в начале, сколько людей уклонилось в этот раскол живоцерковный. И при этом огромное количество свидетельствует о том, что каждую субботу и воскресенье огромное количество хиротоний, то есть молодые люди, которые добровольно идут, принимают священнический сан, зная, что вступают на путь на Голгофу. Вот всё, что понамешано было в этой истории начала гонений, мне кажется, ну просто необходимо во всём этом разбираться, потому что это всё имеет отношение к нам сейчас.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, и вы знаете, вот вы свои рассуждения начали с характеристики духовенства и иерархов того времени, и с контраста, который виден на фоне той пропаганды антирелигиозной, которая тогда происходила, потому что когда начинаешь внимательно изучать жизнь того же митрополита Вениамина, она как бы с пропагандой никак не клеится. Вот специально даже пока, вот скажем так, вы говорили, нашел вот этот вот как бы слоган, да? «Понятно для всякого, где дело строится, вредят одинаково поп и пропойца», да? Ну вот этот пропагандистский слоган, ну, как бы, явно не подходит никаким образом к тем личностям, о которых мы сейчас говорим, да? И меня всегда, как бы, поражала личность митрополита Вениамина. И что бы мне хотелось сказать. Ведь во время суда над митрополитом ему был предоставлен адвокат. И адвокат, будучи по национальности как евреем, в начале процесса, хотя, понятно, процесс был такой сконструированный, срежиссированный, тем не менее, он сказал, что я буду с большой радостью защищать православного священнослужителя, помня то добро, ту услугу, которую православная церковь оказала как бы евреям во время дела Бейлиса. Вы помните, когда это известное дело в 1913 году, оно было в Киеве, когда иудея, еврея обвиняли в якобы ритуальном убийстве какого-то христианского мальчика. И тогда была как раз заказана экспертиза духовным академиеям, правда ли, что действительно иудеи практиковали ритуальные убийства христианских младенцев? На что был дан экспертный ответ духовных академий наших, что эти слухи подобны тем, которые все время язычники распускали о христианах, что они там едят... занимаются каннибализмом и так далее, да? И то есть мы видим, да, вот какой отклик, то есть, казалось бы, такое время, явно, что власть не на стороне православных служителей, а в начале процесса адвокат благодарит, адвокат иудей благодарит Русскую православную церковь за защиту, которую дала церковь тогда, когда церковь была еще в силе, когда она была государственной, церковь в 1913 году. Немаловажный, мне кажется, такой штрих. С другой стороны, вот вы правильно вспомнили про Путиловский завод. Есть замечательные мемуары, я просто советую всем их обязательно прочитать, архимандрита Феодосия Алмазова. И как раз он очень подробно описывает эту ситуацию на Путиловском заводе. И действительно несмотря на то, что были пригнаны специально грузовики с людьми, которые должны были участвовать в подставном голосовании, тем не менее рабочие Путиловского завода не дали разворовать, не дали закрыть храм. Это произошло попозже, когда уже из-за событий Гражданской войны просто люди физически не смогли уже охранять этот храм. Поэтому действительно настроения в обществе были как бы неоднозначные. Я думаю, что была еще возможность, недаром ее разделяли многие люди того времени, возврата. То есть, на самом деле, в общем-то, советская власть почувствовала себя достаточно уверенно где-то уже после 30-го года. Примерно с 34-го, с 35-го года. До этого это был еще вопрос, насколько долго продержится безбожный режим. Но, тем не менее, как бы вот много говорят о недостатках дореволюционной церкви, но ведь это парадокс, что какие великие личности были воспитаны этой якобы изжившей себя, как некоторые говорят, структурой целиком сросшейся, я это иронично сейчас говорю, с государством. Ну не бывает такого, не бывает в структуре целиком мёртвой и сросшейся с государством вот такие явления, как мучительская кончина митрополита Вениамина, Юрия Новицкого, архимандрита Сергия Шеина и так далее.

Марина Борисова:

— Там, в этом питерском деле, там еще очень важно то, что прошлись кувалдой по головам наиболее активных мирян.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, и это еще такой удивительный урок этого времени. Действительно, об этом, может быть, не так часто говорят, но церковь в годы гонений, особенно 20-30-е годы, выжила благодаря православным мирянам, но это были особого рода миряне. Это миряне были церковно активны, которые чувствовали свою ответственность за церковь и считали церковную жизнь своим делом и зоной своей ответственности. Пусть на меня никто не обидится, но мне кажется, сейчас, когда для людей церковь — это для многих сфера услуг, покреститься и повенчаться, и они в церковь приходят именно за удовлетворением потребительского некого спроса, то я не знаю, сможет ли сейчас церковь выстоять во время гонений, найдутся ли вот такого рода миряне. Более того, что это были миряне богословски образованные. Это были люди, не просто воодушевленные какой-то идеей, это люди, имевшие глубокий опыт воцерковления.

Марина Борисова:

— Но вообще-то, начиная буквально с 17-18 годов, колоссальный всплеск интереса к церкви, к церковной истории и к религиозной философии — это же было повсеместное явление, причем именно та самая молодежь, которая раньше ходила в марксистские кружки, открывала философские вечера, на которых разбирала совершенно богословские вопросы. Удивительно, что это все происходило на фоне очень бурных политических событий.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, и вот как раз в резонанс к тому, что вы сказали, хочу просто посоветовать нашим слушателям, пожалуйста, найдите, они есть в том числе в электронном виде, дневники Николая Онуфриевича Лосского. Это отец нашего известного богослова. Это как раз дневники вот этой эпохи, и это был человек, который, став философом, ушёл от православной веры, а потом обратно в неё вернулся. И он удивительно передаёт детали событий того времени, которые преломлялись через быт профессуры, интеллигенции того времени. Это очень интересно, поэтому... Это очень такой, скажем так... Чтобы понять дух эпохи, невозможно пройти мимо этих мемуаров. Феодосий Алмазов и Николай Онуфриевич Лосский. Пожалуйста, найдите и прочитайте.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоирей Андрей Рахновский. Но самое главное событие наступающей недели, ну, я думаю, все со мной согласятся, 14 августа, происхождение Честных Древ Животворящего Креста Господня, начало Успенского поста или то, что в народе называется Медовый Спас. Вот о значении Успенского поста, вообще феномен этих летних постов, чем больше я пытаюсь поговорить о них со священниками в этой студии, тем больше убеждаюсь, что говорить есть о чём, потому что непонятно ничего. Есть у нас великолепный пример Великого поста, драматургия которого детальнейшим образом расписана во всей церковной жизни, начиная с подготовительных недель и заканчивая великолепным нашим любимым пасхальным циклом. И вплоть до Троицы у нас всё осмысленно. Можно просто следить за богослужением, и Твоё сердце будет биться в унисон с церковным сердцем. Но когда речь заходит о постах летних, я имею в виду и Петров пост, и Успенский пост, вопросов уйма, но никто их не задаёт, потому что как-то неприлично их задавать. Что касается Петрова поста, очень многих смущает то, что смысл его чисто исторический. Мы читаем в объяснениях, что это пост заместительный для тех людей, которые в древности не могли соблюдать Великий пост по каким-то объективным обстоятельствам. Замечательно. Мы стараемся соблюдать Великий пост. Зачем нам Петров? Ну, это я оставляю за скобками. Что касается Успенского поста, здесь со смыслами как бы всё понятно, потому что он весь пронизан праздниками. Это просто не пост, это один какой-то нескончаемый праздник. Но дело в том, что он приходится на пик каникулярного сезона, на пик сезона отпусков, и настроение абсолютно праздничное, замечательно, всё совпадает, кроме одного — это строгий пост, и он, по логике вещей, должен быть направлен внутрь себя и вызывать чувство покаяния. И вот с этим большие проблемы.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Ну ведь понятно, что когда этот пост рождался из недр церковной жизни, тогда не было периода отпусков. Да и вообще в августе в Средиземноморье не хочется есть вообще-то, только под вечер разве что, уже в вечерней прохладе. Есть некая проблема, которую сейчас мы не решим на нашей с вами передаче, которая не решается вообще как бы просто, да? Вот, я сейчас скажу такую вещь... Ну, все равно ее давайте все-таки скажу. Надо в себе разобраться, где мы живем реальной духовной жизнью, а где мы пытаемся косплеить прошлое. Я опять-таки оставлю ответ, скажем, за скобками, но, тем не менее, всё-таки я советую к Успенскому посту подойти крайне разумно. Прежде всего, понять его идею основную, потому что Успение — это то, что мы называем Богородичная Пасха. Что произошло в Успении? Богородица первая из людей, кто воскрес. Понятно, воскрес Христос плотью, но он Богочеловек. А вот первый человек, который воскрес, то есть на ком исполнилось вот это «чаю воскресения мертвых», это Богородица. То есть Она как бы является символом того, что да, им наше тело тоже воскреснет, но уже во время Второго пришествия Христова. Поэтому это как бы особый праздник, который вот нам наглядно показывает: смотрите, Господь принес жизнь, победил смерть. И вот Богородице дана такая благодать в силу ее исключительного, скажем так, подвига, что Она уже воскресла. То есть пребывает в том состоянии, в котором нам, кстати, и святым людям еще только надлежит быть. Поэтому ей предшествует этот вот такой прекрасный двухнедельный пост для того, чтобы мы в своем сознании как-то это отметили. Поэтому корреляция между Великим постом шестинедельным, да, и Успенским постом двухнедельным она есть, она как бы прямая, она в этом смысле, ну, абсолютно как бы логичная, вот. Мера соблюдения этого поста, ну, пускай каждый решает, как бы, по своей, совести, да, и пост нужен, и, я думаю, каждый, христианин, он способен по совести эту проблему для себя решить, пока у него нет такого общецерковного, скажем так, осмысления. Но все-таки я настаиваю на том, что этот пост осмысленный, осмысленный и важный.

Марина Борисова:

— Но мы обычно как рассуждаем? Есть главный праздник — Пасха или Рождество Христово, и длительный пост нас как по лестнице ведёт к этому празднику. Что касается Успенского поста, то у нас не посередине, а всё-таки ближе к его завершению самый удивительный, прекрасный и великий праздник — Преображение Господня. И, внутренне готовясь к празднику, мы же, к сожалению, люди несовершенные, мы не можем дозировать то, что у нас соотношение наших внутренних усилий и результата. Очень часто получается, хотим мы этого или нет, главным праздником Успенского поста становится не Успение Пресвятой Богородицы, а Преображение. Потому что он вот вызывает настолько максимум внутреннего соотнесения себя с этим праздником, что после него собраться для того, чтобы вот последний аккорд поста пришёлся по твоему сердцу, очень трудно.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Вот это происходит именно потому, что люди не могут оценить, на самом деле, масштаб праздника Успения. То есть, когда я даже каким-то, допустим, семинаристам или студентам семинарии, или даже отдельным священнослужителям говорю про воскресение Богородицы во плоти, я встречаю удивление. Получается, что, в общем-то, ни часто студенты духовной школы, ни само духовенство не знает подлинного содержания этого праздника. Соответственно, он не может объяснить это людям. Для меня, например, Успение в этом смысле ничем не ниже Преображения Господня. То есть в моем сознании никакого диссонанса нет, я не делаю какой-то особый акцент на Преображении, так что мне потом тяжело как-то осознать праздник Успения. Но в этом смысле то, что вы сказали, оно в целом отражает умонастроение людей в силу просто некого непонимания. То, что мы не делаем в этом празднике, не расставляем правильные акценты. Мы говорим все о смерти Богородицы телесной. Ну так получается, да? Ну и человек, ну да, ну вот она, значит, преставилась, да? А что, а почему, а что это за собой повлекло? Ну еще кто-то вспомнит: ой, чудесным образом все апостолы собрались на ее погребение, ну замечательно, а все-таки, а почему? Почему апостолы должны были стать свидетелями Её Успения? Почему? Вопрос как бы повисает. У меня это не так. То есть я как бы не могу сказать, что то, что вы сказали, оно как бы соответствует моему внутреннему переживанию этих праздников. Но это, несомненно, так, и тут надо просто. Вот праздник, нужно быть на богослужении, нужно подготовиться к исповеди, к Причастию. Хорошо. А мы говорим о том, что праздник нужно уметь ещё созерцать, что нужно посвятить время, не вычитке правила молитвенного перед Причастием, а вот то же время посвятить молчанию и созерцанию праздника, вдумчивому чтению богослужебных текстов, рассмотрению, созерцанию. Вот как мы любуемся картиной художника великого, вот так надо любоваться в молчании каждым праздником. И тогда, возможно, отношение наше к празднику будет совершенно другое.

Марина Борисова:

— Вы знаете, удивительное дело. Я когда училась в институте и подрабатывала, как многие из нас, переводчиком и экскурсоводом, меня поражало, что количество Успенских храмов какое-то зашкаливающее. То есть для наших предков было абсолютно всё понятно.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, а самое-то интересное, что, как правило, изначально Успенские храмы, если говорить о великих, скажем так, храмах на Руси, да, вот, это храмы, которые были посвящены Христу. То есть почему называются Софийскими? А почему у Софийских храмов у них вдруг престольный праздник на Успение? То есть произошло некое переосмысление, да? Это понятно исторически, но тем не менее это очень интересно, что храм, изначально посвященный Софии, а именно Ипостасной Премудрости Божьей, то есть Господу Иисусу Христу, стали впоследствии Успенскими храмами. Ведь не просто так именно с праздником Успения это соединилось. То есть очевидно есть прямая связь между личностью Христа и тем идеалом Христовым, Христовой жизни и бытия, которая воплотилась в Богородице.

Марина Борисова:

— Вы своим прихожанам перед началом Успенского поста что советуете?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Обычно в это время я нахожусь в отпуске.

Марина Борисова:

— Как вам повезло. Это какая-то такая хитрая хитрость, как уйти от ответственности за собственных прихожан. Но если бы вы не были в отпуске...

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Я говорю, как есть. Это ведь очень здорово, что мы праздник Успения начинаем воспоминанием Креста Господня. Понятно, что это воспоминание о Кресте носило такой, в хорошем смысле, церковно-утилитарный смысл. То есть это крестный ход с частицами Древа Господня по городу с молитвой об избавлении от бедствия и эпидемий. Но тем не менее, это воспоминание поклонения Кресту Господню. Соответственно, и весь Успенский пост, он проходит в созерцании Крестного подвига Спасителя, подвигу Его личности, и уже через личность Христа мы воспринимаем и личность, и значимость подвига Богородицы. Более того, что у отцов, преподобного Никодима есть проповедь о Богородице, Успенская проповедь, идея этой проповеди следующая, что ради Богородицы был создан мир. Почему? А потому что Богородица послужила делу воплощения Господа на земле. А оказывается, Господь и создал-то мир для того, чтобы воплотиться. То есть, независимо от того, отпали бы мы или не отпали от Господа в раю, Господь имел желание воплотиться. То есть, получается, что Богородица была нужна в принципе не потому, что мы согрешили, а для того, чтобы замысел Божий о мире достиг своего исполнения совершенства. Поэтому Личность Богородицы, Она как бы предуведана в предвечном Совете Божием. Вот так вот связаны Личность Христа и Личность Богородицы. Но как не подготовиться к этому празднику более или менее строгим постом? Давайте сейчас про строгость его не будем говорить. Важен сам факт поста. Остальное уже детали. Но именно такое богословское осмысление должно давать драйв этой подготовке.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. Вы слушали программу «Седмица». С вами были Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоирей Андрей Рахновский. Слушайте нас каждую субботу. До свидания, до новых встреч.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— До свидания.

---

Все выпуски программы Седмица

• «25-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин
• «24-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин
• «23-е воскресенье по Пятидесятнице. Введение во храм Пресвятой Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский