«Русские народные музыкальные традиции». Варвара Котова

Наша собеседница — исполнительница старинной музыки и фольклора, солистка ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин» Варвара Котова.

Мы говорили о русских народных музыкальных традициях и о возрождении интереса к ним сегодня.

Ведущий: Константин Мацан

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. Поздравляю всех с Масленицей, с этой радостной порой, предшествующей Великому посту. Мы ждем начала весны духовной, Великого поста, а пока неделя праздничная, неделя музыкальная, неделя гуляний, поэтому наша сегодняшняя программа тоже будет такой праздничной и музыкальной. С нами сегодня на связи Варвара Котова, исполнительница старинной музыки и фольклора, солистка ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин». Добрый вечер.

В. Котова

— Добрый вечер. Здравствуйте.

К. Мацан

— А правильно я понимаю, что вообще для фольклористов Масленица — время такое активное, это время самых активных выступлений и самых больших гастролей, то есть вы сейчас нарасхват?

В. Котова

— Обычно да, но пандемия внесла всем свои корректировки в нашу концертную деятельность, так что в этом году мы не так заняты, к сожалению, как обычно. Но, в общем и целом — да, у фольклористов есть две недели в году — это Святки и Масленица, когда мы активно работаем.

К. Мацан

— Ну вот у обычных музыкантов, как мы знаем, самая горячая пора — это Новый год, а вот у фольклористов это, как вы говорите, Святки и Масленица. Ну я тем более вас вижу в афише музыкальной программы фестиваля «Вкусная масленица в Звенигороде» — он открывается завтра, 11 марта, и завтра же вы там выступаете со своим сетом, со своей музыкальной группой «Варево». Вот можете чуть подробнее об этом рассказать?

В. Котова

— Так получилось, что я имею такое прямое отношение к музыкальной части этого спектакля — меня попросили помочь. И я была очень рада позвать туда и коллективы, которые я люблю слушать, и своих друзей, и сама там выступить. И очень старалась составить максимально разнообразную, интересную программу, потому что все-таки Масленица — это время радости, веселья и параллельно время все-таки уже подготовки к Великому посту. Поэтому у нас будет такая смесь фольклора и духовной музыки в небольшим количестве. А я в четверг буду выступать там с ансамблем «Варево» — это мой фолк-коллектив, и мы будем петь русский фольклор, русские песни традиционные, в такой современной обработке инструментальный. Это очень веселый, жизнерадостный мой проект, я его очень за это люблю.

К. Мацан

— А есть ли у фольклористов какой-то особенный специальный репертуар под Масленицу, который отличался бы от репертуара, скажем так, остального ежегодного?

В. Котова

— Да, конечно, огромный пласт сохранившийся непосредственно масленичных песен, с вот этими припевами — про Масленицу-полизуху, про Масленицу-подмануху, обжируху — такой вот отдельно прямо, с рассказами про то как мы Масленку дожидали, провожали, горы блином покрывали, сыром посыпали, маслом поливали, на саночках катали — это такой распространенный сюжет. И отдельный сюжет масленичный, потому что Масленица — это неделя, посвященная семье, это неделя, посвященная молодоженам. И вот все песни про семью, про тещу, про мужа, про молодых людей, которые не успели жениться, и их за это журят на масленой неделе особенно, тех кто неженатый ходит еще, холостой, над ними подтрунивали. Вот все рассказы про невесток, про свекровей, про семейную жизнь — это отдельный прямо пласт масленичных семейных песен. Потому что Масленица — это такой именно семейный праздник, когда все друг к другу ходили в гости. Если мы вспомним названия масленичных дней, все мы ну более-менее знаем там «заигрыш», там то что все знают — «тещины блины», «золовкины посиделки». Вот если так разобраться, это когда мы и к родственникам жениха съездили, мужа, и к родственникам жены съездили — то есть обязательно все друг к другу ходили в гости, вот всей семьей. И, мне кажется, эта традиция прекрасная и ничего не поменялось на Масленицу: со своими блинами на блины, к себе на блины зазвать, но обязательно повидаться со всей родней.

К. Мацан

— Это интересно, потому что мне кажется, что мы и вправду очень редко об этих именно семейных темах Масленицы задумываемся. То есть там «золовкины посиделки», «тещины блины» — то о чем вы говорите, это же такой повод немножко к ближнему отнестись в духе христианской любви, наверное, такой именно близости душевной. То есть не просто поесть блинов и не просто приготовить, а какую-то человеческую нотку в это внести. А какие ваши любимые песни, которые вы поете на Масленицу?

В. Котова

— У нас с детьми есть любимая песня:

Запрягу я кошку в санки

И поеду до кумы Наталки

Масленая, счастливая, протянися до Велика дня!

Дети ее радостно поют вместе со мной, и взрослые поют, когда просят вспомнить какую-нибудь масленичную песню, мы всегда запеваем одно и то же. Вот и там такой веселый текст о том, что да:

Запрягу я бугая-бугая,

Куда люди — туда я, туда я.

Вот и это, кстати, тоже распространенный припев: «Масленая, счастливая, протянися до Велика дня!» Хотя я с трудом себе представляю, как можно еще семь недель провести Масленицу, я всегда радуюсь тому, что она, слава Богу, всегда одна.

К. Мацан

— А я тогда хотел бы от темы узко Масленицы, может быть, обратиться к теме вообще этих песен, этой музыки, древнерусской музыки. Музыки много, музыка разная, и вот музыкант себе выбирает, какое направление ему ближе. Иногда это в чем-то связано с какими-то жизненными поворотами, биографически, иногда просто с тем, что тот или иной стиль, то или иное направление становится близко сердцу. А вот что вы для себя находите в фольклорной музыке, в старинной русской, духовной музыке, вот по-человечески и по-христиански?

В. Котова

— Для себя я всегда нахожу тексты. Вот как ни странно, наверное, это звучит от музыканта, но как певица я больше всего ценю старинную музыку и фольклор это за совершенно удивительное содержание. Потому что то, что дошло до нас, отфильтрованное временем, это вот те крупицы, да, та красота, которая прошла испытание временем, тот смысл, те тексты, которые до нас дошли, и они особенно ценны, и они всегда удивительно созвучны современности, удивительно созвучны людям. Потому что вот мне кажется, что оно отшлифовывается, шелуха со временем уходит, и то что до нас дошло, то что до нас сохранилось, те песни, которые продолжили петь люди — а неизвестно, когда они были написаны — сто лет назад, двести лет назад или, может быть, пятьдесят лет назад, но люди их продолжают петь. Если они продолжают их петь, значит, они как-то откликаются в душе, откликаются чем-то в сердце. И этим мне особенно дорог фольклор и, конечно же, особенно древнерусская духовная музыка, и особенно духовные стихи.

К. Мацан

— Давайте что-нибудь послушаем вот после стольких слов о музыке. Вот, например, есть у вашего коллектива, который называется «Варево» — связано с вашим именем очевидно, да, Варвара...

В. Котова

— Да.

К. Мацан

— Песня под названием «Молодая дева». Она масленичная? Там есть что-то про вот те семейные мотивы и какие-то иные мотивы, которые вы обсуждали?

В. Котова

— Ох нет, это «Молодая дева» — это духовный стих как раз. Причем достаточно такой...

К. Мацан

— Еще лучше.

В. Котова

— Да, такой женский духовный стих. Есть в традиции подразделение на женские грехи и мужские грехи. Но есть описание духовный стих про молодую деву и про молодого юношу. И у молодого юноши как-то грехи чуть полегче были. Почему-то вот женские грехи, они такие достаточно тяжелые. И этот духовный стих — это тот вариант, когда был взят текст, скомпилирован моей кумой из Питера, и тоже фольклористом и прекрасным теоретиком, Екатериной Матвеевой, а мелодию этого духовного стиха я распела сама.

К. Мацан

— Слушаем. Группа «Варево», песня «Молодая дева».

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». На связи сегодня с нами и с вами в этом часе Варвара Котова, исполнительница старинной музыки и фольклора, солистка ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин». И мы продолжаем разговор о традициях старинной русской музыки. Особенно это актуально сейчас, на масленичной неделе, потому что с чем, как не с Масленицей у нас ассоциируются эти распевы, эти песни, эти канты. Вот неслучайно, мне кажется, мы так послушали только что именно духовный стих, а я вот прямо хотел об этом вам задать вопрос. Мне недавно довелось как-то в одном разговоре слышать тоже о фольклоре, о фольклористах, и кто-то сказал, что вот он фольклорист, он занимается старинной духовной музыкой, но вот он там, этот исполнитель, совершенно ну нецерковный человек, то есть он никак с религиозностью своей занятие этой музыкой не соотносит. Я тогда подумал: как любопытно, вот мне кажется, что настолько вся эта музыка, она вот пропитана этими смыслами, этими текстами, этими словами, этими мотивами, что трудно себе не задать вопрос: а я-то где вот в этой системе координат? Там про грехи, про отношения с вечностью. Вот вам встречались то что называется неверующие фольклористы? Я это спрашиваю без всякой как бы оценки, потому что у человека свободный выбор есть, каждый для себя эти вопросы решает сам. Но по вашей практике это вот вас это не удивило, не удивляет, если вы встречались?

В. Котова

— Ну я думаю, меня бы удивил неверующий фольклорист, занимающийся духовной музыкой. Вот это для меня странное все-таки достаточно сочетание. Потому что, если уж ты выбираешь занятие духовной музыкой, значит, это тебе интересно, как какая-то опять же духовная тема. Опять же, я повторюсь, потому что это в первую очередь тексты — это тексты о покаянии, это тексты о расставании души с телом, это как раз тексты о смерти, тексты о святых, тексты о больших праздниках. Ну то есть как-то сложно не быть вообще в православной теме и при этом заниматься духовными стихами. Но люди, которые занимаются фольклором, просто вот фольклором и при этом не религиозные и не православные — ну, конечно, такие встречаются, все люди разные. Но многих именно занятие фольклором привело в Церковь. По крайней мере вот у меня есть такие знакомые, которые пришли в Церковь через фольклор и через духовную музыку.

К. Мацан

— Ну насколько мы знаем, ваш путь к фольклору был таким в этом смысле иным, вы скорее родились вот уже внутри фольклора. Ваш отец знаменитый музыкант, Андрей Котов, мы его слышали и на волнах радиостанции «Вера», он рассказывал нам о своей работе, о своем творчестве. Но тем не менее я допускаю, что и в вашей, скажем так, духовной биографии были какие-то озарения, события, связанные именно с духовной музыкой. Может быть, были какие-то тексты, которые особенно вас согрели, как-то поразили, что-то зацепили и дали какую-то пищу для размышлений именно надо своей верой, над тем, как я понимаю эту традицию, в которой живу. Вот были ли какие-то такие особенные встречи с тем или иным произведением?

К. Мацан

— Ну я сейчас к началу разговора скажу, что да, мне очень повезло родиться, во-первых, в такой семье. Потому что у меня кроме того, что папа известный очень фольклорист, у меня еще и мама тоже фольклорист и специалист по детскому фольклору. И как-то так получилось, и мама как раз крещеная и верующая с рождения, и она и папу крестила, папа как-то пришел тогда в веру, во взрослом возрасте, вот вместе с тем, как начал петь духовные стихи и с помощью моей мамы тоже, конечно же. И я тот ребенок, который с рождения в этом и для которого вера это очень такое естественное состояние. Хотя, конечно же, как у всех, бывали периоды затемнения. И в этом смысле мне всегда помогало пение духовных стихов, потому что невозможно произносить текст, и чтобы он не откладывал на тебя отпечаток. Для меня таком текстом является «Грешный человече». Я в какой-то момент, при том что мы очень часто его поем и кажется, что уже его очень часто поет ансамбль «Сирин», практически на любом концерте. Но я прекрасно помню, как на каком-то великопостном концерте несколько лет назад мы его опять пели, и вдруг у меня внутри возникло ощущение светлой радости, легкости и надежды. И этот текст, этот духовный стих — не печаль о том, что нужно человеку только там четыре доски, да, не печаль, не грусть, не размышление о смерти, да, а какое-то ощущение радости освобождения, радости встречи, вот это вот ожидание встречи такой вот, счастливой. И я прямо себя тогда поймала на этом ощущении, что аж страшно стало в какой-то момент, когда ты поешь и вдруг радуешься тому, что ты поешь о смерти. Вот такой у меня был певческий духовный опыт, именно связанный с духовным стихом «Как ходил же грешный человече».

К. Мацан

— Потрясающая история. Спасибо большое. Мы обязательно послушаем сегодня песню «Грешный человече» чуть позже. А пока вот еще о чем не могу вас не спросить. Недавно я видел вас на сцене в спектакле «Лавр» в МХАТе имени Горького. Недавно эта постановка вышла с Дмитрием Певцовым в главной роли — Дмитрий Певцов тоже частый гость нашей радиостанции, для нас это очень радостно, и у меня самые положительные впечатления от спектакля. А для тех, кто, наверное, большинство наших зрителей, слушателей вернее, пока не стали зрителями этого спектакля, еще, наверное, просто не успели, совсем недавно была премьера. Но скажу, что группа фольклорной музыки из трех человек, в составе которой наша сегодняшняя собеседница, Варвара Котова, участвует как солистка-вокалистка, вот находится на сцене в спектакле все время и сопровождает весь спектакль, весь путь героя с песней и музыкой. А вот чем этот опыт участия в театральной постановке стал для вас? Как вы вообще готовились, как в это входили? Это же не просто концерт, это иное есть, может быть, какое-то иное измерение той же самой музыки, того же самого творчества.

В. Котова

— Спасибо большое за вопрос. Я тогда назову, со мной работают еще два прекрасных музыканта. Это Сергей Калачев, известный в фольклорных кругах как Гребстель, который играет на бас-гитаре и фантастически владеет ею — просто я впервые узнала, что бас-гитара может быть таким космическим инструментом. И Петр Главатских, который играет на маримбе и феерический совершенно перкуссионист. И работать с ними — удивительный совершенно опыт музыкальный. И результат вот того, что музыка к спектаклю получилась такой необычной, это, конечно, благодарность моим коллегам, с которыми мы вместе творили эту музыку параллельно с текстом. Так получилось, что когда начались репетиции к спектаклю, нас позвали, и мы сидели с самого начала, когда начинали репетировать артисты, читать текст. И они читали, и я делала какие-то предложения. Потому что еще когда я сама читала роман «Лавр», он произвел на меня большое впечатление, и я с радостью согласилась, когда мне предложили работать именно над этой постановкой, потому что мне было очень интересно. И не прогадала, потому что у меня есть ощущение, что все чем я занималась в этой жизни — а я занималась много чем, я занималась там русской там, древнерусской духовной музыкой, письменной нотацией там, знаменным распевом, духовными стихами, европейским средневековьем, то что я пою на клиросе с шести лет, регентую уже там тоже лет двадцать, как я практикую да, иногда это — и вот это вот все, оно все пригодилось в этом спектакле. Потому что именно к этому тексту, именно к этой книжке приложить вот то, чем я занимаюсь большую часть своей жизни, оказалось как раз вот реальным и возможным в полном объеме. И я очень рада этому театральному опыту, это была очень интересная работа. И так получилось, что там действительно есть все — там есть и древнерусские духовные стихи, и знаменный распев, и латинский рондель XIV века, и все это является вот в обработке — это все наши с ребятами музыкальные импровизации, наше творчество совместное. Такая вот настоящая совместная работа наша.

К. Мацан

— Я всем нашим слушателям желаю суметь посмотреть спектакль «Лавр» и услышать и Варвару Котову, нашу сегодняшнюю собеседницу, и двух музыкантов легендарных, которые играют в одном ансамбле вместе с Варварой. Действительно, и Петр Главатских для музыкального мира это имя очень много говорит, даже не нуждается в представлениях, Сергей Гребстель, как его называют (Гребстель — это не фамилия, а такое творческое наименование, творческий псевдоним в каком-то смысле) — это музыкант, для которого бас-гитара это солирующий инструмент, обладающий какой-то немыслимой палитрой звуков и разных возможностей. И это, конечно, слушается все просто на одном дыхании и попадает в самое сердце. Но я напомню, что наша сегодняшняя гостья, Варвара Котова, будет выступать завтра, в четверг, на фестивале «Вкусная масленица в Звенигороде». Поинтересуйтесь в интернете, что это за мероприятие и, кто может, приезжайте, послушайте ансамбль «Варево» и Варвару Котову. И в рамках этого же фестиваля 14 числа, в воскресенье, будет сет Андрея Котова, вот о котором мы сказали, вашего отца, с его тоже творчеством. И давайте сейчас послушаем как раз песню, которую вы упомянули, «Грешный человече», которую исполняют Андрей Котов и еще один легендарный музыкант, Сергей Старостин, тоже известный в том числе фольклорист. Это сборник «Душеполезные песни на каждый день», песня «Грешный человече».

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. А на связи сегодня с нами и с вами в этот масленичный день Варвара Котова, исполнительница старинной музыки и фольклора, солистка ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин». И мы продолжаем говорить об этих традициях, о русской фольклорной музыке, о масленичных песнях, которые на этой неделе звучат. Кое-что мы уже послушали, кое-что, наверное, еще послушаем. А насколько я знаю, фольклористы множество материала черпают в экспедициях, в знакомствах с людьми в глубинке, что называется. Записывают на звукозаписывающую аппаратуру какие-то песни, которые раньше никто не слышал, расшифровывают записи, учат их и тем самым сохраняют это наследие, которое живет в устном народном творчестве. И мне кажется, что встречи с этими людьми должны как-то вот человека менять, который к этим людям приезжает. Мы — горожане, жители мегаполиса — вдруг оказываемся, если в такую экспедицию попадаем, в совершенно иной культуре, с людьми, которые как-то по-своему видят мир, с этими старичками и старушками, которые эти песни сохранили — и это какой-то, в каком-то смысле, может быть, даже такой духовный опыт. Вот у вас были какие-то встречи, которые особенно вам запомнились в этой связи?

В. Котова

— Я, к сожалению, не очень часто ездила в экспедиции, я такой ребенок фольклористов с академическим музыкальным образованием, потому что когда-то меня родители отдали, когда выбирали направление, куда мне идти учиться, меня отдали на академическое дирижирование. Но в экспедиции я немножко поездила с мамой. А дальше моя работа она такая, с архивами, я бы сказала, да. Я обычно шучу о том, что я езжу в экспедиции в интернет. И теперь там можно долго, далеко ездить, потому что собрано огромное количество материала. И благо, теперь есть возможность, он бывает в открытом доступе, и находить какое-то крупицы, находить понравившиеся песни, материалы. То есть сейчас вот есть такая возможность уже как бы, не выходя из дома, отправляться в экспедиции, чем я активно пользуюсь. Но моя первая поездка была с фольклорной студией моей мамы, называлась она «Фольклор. Традиции. Культура» или «Дом русских традиций». И мы ездили в Белгородскую область, и мы ездили туда непосредственно на Троицу, изучать троичные песни и троичные обряды. И мы приехали в село Подсереднее как раз прямо перед Троицей, поселились у знакомой маминой бабушки. Потому что моя мама тоже, как и папа, пела в ансамбле Дмитрия Викторовича Покровского на протяжении почти десяти лет. И у них, так как они ездили с Покровским в экспедиции, то у них уже были как бы и свои наработанные места, деревни, люди, с которыми они были знакомы, к которым ехали. И я помню, как мы поселились там, в деревне — такие городские дети. Для нас все было в диковинку — не знаю там, ночевать на сеновале, ехать от деревни до деревни на грузовике, в кузове, в котором явно везли навоз, там, я не знаю, молоко из-под коровы. Но для меня впечатление осталось, когда есть в Белгороде традиция плести венки, в Белгородской области плести венки, он называется «вселиственный венок». И нам прямо пошли в лог, показали, какие именно травы нужно нарвать. И мы, значит, с этими охапками травы пришли в церковь на службу. И во время коленопреклоненных молитв, значит, пока читается первая коленопреклоненная молитва, травку складывают, в время второй — ее закручивают и сворачивают, чтобы получился венок, переплетая значит, крепко, и во время третьей молитвы — кладут там венок на голове, и потом этим венком, вот он потом хранится целый год. Ну не знаю, как вот мы вербочки, наверное, храним, вот в Белгородской области на Троицу хранят вот эти вот вселиственные венки из специально собранных отдельно, пахучих таких вот трав. И теперь каждый раз, когда Троичная служба, и московский храм украшен березками и вот этой вот скошенной травой, я всегда вспоминаю вот ту первую Белгородскую экспедицию и то впечатление какой-то новой для меня пахучести что ли этого праздника, когда к любимому празднику Троицы и вдруг добавилась вот это вот традиция плести венки, которая как такое дополнительное благословение что ли.

К. Мацан

— Спасибо огромное за этот рассказ. Меня вот что заинтересовало, то что вы упомянули об этом факте вашей биографии, что у вас академическое образование музыкальное. А в этой связи я хотел бы спросить: а как вам кажется, насколько в этом смысле разнятся музыкальные культуры, академическая и фольклорная? Я что имею в виду, сейчас поясню свою мысль. Вот я от одного театрального режиссера такую мысль слышал, что современному молодому человеку, студенту театрального вуза, например, очень трудно играть Достоевского — какую-нибудь сценку, сюжет из Достоевского. Потому что это нужно очень сильно себя разбередить — во-первых. Во-вторых, нужно какими-то такими вопросами глубинными проникнуться, в каком-то смысле, хотя бы их себе задать, чтобы понять, о чем играть, что такому современному, достаточно спокойному, благополучному молодому человеку не так-то это просто. А это просто пример того, как вот определенный род искусства требует каких-то внутренних ресурсов. А вот есть какие-то специальные в этом смысле такие внутренние требования, как вам кажется, к исполнителю фольклорной музыки? Требования — не предъявляемые каким-то внешним авторитетом, а вот внутренние. Поймет ли человек без какого-то опыта, о чем он поет, для чего он поет? По сравнению, допустим, с музыкой академической, где вроде бы, казалось бы, все более понятно, ожидаемо и привычно, большая традиция, гигантская. И что это такое на этом фоне более экзотическая фольклорная старинная музыка, требует ли это каких-то особенных сил души, какого-то особенного внутреннего состояния для работы с этим материалом, что вы об этом думаете?

В. Котова

— Мне кажется, как-то некорректно это связывать. Потому что, например, там работа над, не знаю, операми Верди, над музыкой Рахманинова — там даже если мы берем не оркестровую, а вокальную, она тоже требует такого серьезного, так сказать, серьезного внутреннего содержания, не хуже, чем чтение Достоевского. И все, кто приходят учиться, если мы берем учебу, там на академическое ли ты идешь образование или на народное — мы все приходим зелеными глупыми ребятами, которым там 15–16 лет, и мы как белый лист — что там, что там. И мне кажется, что это просто вопрос интересов, вопрос того, что не всякий просто так пойдет заниматься, именно получать народное образование. Сейчас, например, чаще всего это дети, которые как-то либо выросли в фольклорной среде, и сейчас растет великолепное поколение детей фольклористов, внуков фольклористов уже, да, вот дети тех, кто когда-то возрождал вот эту русскую народную культуру в 70— 80-х годах. И как бы вот эти дети — понятно, почему они пошли заниматься народной культурой, и они несут вот этот вот свет, вот этот вот интерес уже прививают своим детям, и оно таким веером расходится. Они стараются делать ее современной, актуальной. И ну я как-то не могу сказать, что они сильно отличаются как бы от моих друзей, которые занимаются академической музыкой. Просто мне кажется, что академистам не так везет, потому что они не росли в традиции, может быть, у них не было возможности услышать, как звучит настоящая, то что называют сейчас корневая, да, народная музыка. Потому что у нас разошлось вот это понятие народной музыки — у людей, которые занимаются академической музыкой, у людей, которые не слышали никогда этнографических записей, есть ощущение, что народная музыка — это, не знаю, балалайка, гармошка и частушки, и что-то низкое и художественно низкого уровня. А на самом деле певческая традиция народная, она очень богатая, виртуозная и мастерская.

К. Мацан

— А правильно я понимаю, что ансамбль фольклорной музыки «Коленкор» — это как раз вот дети фольклористов?

В. Котова

— Да, вот на самом деле в этом фестивале участвуют несколько коллективов, и все они в некотором смысле дети фольклористов. Ансамбль «Коленкор» — это Скунцевы — это тоже один из основателей коллектива «Казачий круг». Там сын его и невестка, да, основатели ансамбля «Коленкор». Будет петь прекрасная Таисия Краснопевцева, которая дочка Елены Краснопевцевой, которая создала уникальный совершенно фольклорный ансамбль «Веретенце», который сам по себе уже достаточно легендарный. Ребята, которые будут петь в четверг, ансамбль «Комонь» — это тоже воспитанники ансамбля «Веретенце» и тоже уже закончившие Гнесинский институт, и Гнесинское училище, и то вот молодое поколение фольклористов, у которых горят глаза, которые делают корневую русскую музыку актуальной и интересной.

К. Мацан

— Давайте послушаем песню в исполнении ансамбля «Коленкор» — «За горами, за долами».

К. Мацан

— Варвара Котова, исполнительница старинной музыки и фольклора, солистка ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Мы говорим о фольклорной музыке, о традициях, которые особенно ярко проявляются в эту неделю, на Масленицу. Напоминаю, что фестиваль «Вкусная масленица» начинается завтра в Звенигороде — он так и называется, «Вкусная масленица в Звенигороде», где наша сегодняшняя гостья, Варвара Котова, будет принимать участие как музыкант и является, так понимаю, автором музыкальной части фестиваля. Таисия Краснопевцева, Андрей Котов, ансамбль «Узорика» и другие исполнители в рамках музыкальной программы этого фестиваля порадуют слушателей. А мы продолжаем наш разговор. А знаете, о чем я вас хотел бы спросить. Я сейчас вспомнил, что в одном из недавних сезонов шоу «Голос» на Первом канале до достаточно высокого уровня добралась команда, по-моему, она называлась «FolkBeat» — девушки, которые, на мой взгляд, такой слушательский, замечательно исполняли разнообразные вещи, в том числе и фольклорные. И, насколько я могу судить, интерес к ним был вызван именно тем, что это народная музыка, фольклорная музыка, но в такой современной обработке, скажем так, как говорят музыкальные продюсеры, в комфортном звучании для массового слушателя. И, с одной стороны, мне кажется, это замечательная ниша, если можно так выразиться. С другой стороны, я знаю, что среди фольклористов к этому есть разное отношение, в том числе и скептическое, и критическое. Не конкретно к этим исполнительницам, а к самой идее облечь народные песни, такие корневые, те самые фольклорные, не лубочные, вот в такую современную аранжировку, в современное звучание. Вот вы как к этому относитесь?

В. Котова

— Ну как-то, естественно, я отношусь к этому положительно, я сама этим занимаюсь. Мне кажется, что все-таки это один из путей вызвать интерес у человека к своей традиционной культуре и к своей традиционной песне. Опять же, потому что за время пока у нас был Советский Союз, да, у нас сложилось ложное представление о том, что такое народная музыка. Потому что на сцене звучало то, что вот мы можем назвать концертным народным пением, концертная народная песня, то что сейчас живо у таких исполнительниц как Надежда Бабкина, Кадышева, там то что Пелагия делает немножко. Но она уже это современное поколение, и она тоже знает и поет ну как бы не только остатки, да, вот той вот советской культуры, но и такие этнографические песни тоже в своей авторской обработке, аранжировке. И у меня много примеров людей, которые, начиная слушать фольклор в обработке, потихоньку переходили к тому, что начинали, им становилось интересно, как же это звучит в оригинале. Другое дело, что все-таки наша культура во многом многоголосная и, не знаю, восемьдесят процентов тех песен, которые мы поем как сольные исполнительницы — я сейчас не только про себя, да, я и про Таисию, там, не знаю, про Тину Кузнецову, которая тоже прекрасные имеет музыкальные проекты такие вот, фолковые, они в основном в массе своей многоголосные, они совсем по-другому звучат. И они прекрасны в своем чистом виде, и иногда мне даже кажется, что не то что не хуже, лучше чем то, что мы делаем. Но мне кажется. одно другого не отменят, и будет здорово, если мы вот этим своим творчеством, вот этой своей попыткой сделать фольклорную песню более доступной, может быть, более интересной современному человеку, который не привык к этнографическому звучанию, если мы все-таки как-нибудь перетянем его, как говорится, на сторону добра и заинтересуем его собственной традиционной культурой.

К. Мацан

— Ну тогда еще один вопрос в продолжение этой темы. Вы неслучайно тоже упомянули, что с детства тоже поете на клиросе. И я знаю, что и к клиросной культуре, к музыкальной традиции в нынешней Православной Церкви есть разное отношение — это понятно, есть разная степень какой-то ревности по отношению вот к такому моноголосному, допустим, знаменному распеву, отсылающему к какой-то более старинной такой эпохе в церковной истории, по сравнению с современным, так называемым партесным, многоголосным пением, которое иногда неотличимо от пения хора на концерте. И есть те, кто признают это фактом истории и радуются этой красоте музыкальной, которая в храмах звучит при многоголосном пении. А кто-то говорит: да, это красиво, но это все-таки концерт, а вот молиться мне лично проще, именно когда это аскетичное моноголосное пение, как знаменный распев и так далее. А вот как вы здесь себя определяете, что вам ближе, как вы на эту, ну если угодно, проблему смотрите?

В. Котова

— Мне очень повезло, я с шести лет практически пою на одном клиросе. У меня был такой небольшой перерыв. когда я регентовала на Крутицком Патриаршем подворье, как раз училась регентовать, что-то около, по-моему, лет пяти и потом обратно вернулась в тот храм, в котором я выросла — это храм святителя Николая в Котельниках, это подворье Чешских земель и Словакии. И вот я уже тридцать с лишним лет, получается, там пою, и на этом клиросе поет женская группа ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин» — там поют те, кто когда-то пел в ансамбле и те, кто сейчас поют, и там практически не поменялся состав за это время. И я очень благодарна тому, что я там оказалась, потому что там и сложился и свой репертуар, и своя вот эта певческая какая-то уникальная клиросная традиция. И мне кажется, что в нынешнее время, слава Богу, каждый может выбрать себе храм по душе и по такой расположенности — кому действительно что нравится, кому что помогает молиться. Мы в нашем храме иногда, очень-очень редко (и не только в нашем храме, нас еще иногда зовут, ансамбль «Узорика», который тоже мы коллектив женский, который занимается исполнением как раз старинной русской музыки XVI–XVII века), мы иногда поем там строчную литургию — то есть мы поем литургию старинным распевом, звучат только распевы, которые пелись на клиросе до конца XVII века, мы поем знаменный распев и строчное многоголосие. И могу сказать, что бедные прихожане в храме делятся ровно напополам. Есть люди, которые говорят, что это ужасно и это очень мешает молиться, и вообще никогда больше, и предупреждайте, пожалуйста, когда в следующий раз будет такая литургия. А есть люди, которые говорят, что вот именно сейчас они поняли, что такое пение на службе и зачем оно нужно. Потому что во время того, когда, например, строченным многоголосием поется служба, ты не отвлекаешься ни на что постороннее — ну это вот мой опыт, например, пения строчной литургии, когда ты поешь литургию распевом XVII века, который совершенно не похож на то, как мы привыкли, да, то что звучит в храме, он совсем другой, он вообще неканонический, да. Неканонический — не в смысле того, что не по канону, а в смысле, что непривычный, нынешним прихожанам. Но это в какой-то момент, когда тебя взяли, поставили перед Богом — и вот ты молишься и все. И в этом смысле вот для меня старинная музыка за богослужением, она именно вот этот вот эффект имеет, когда все лишнее от тебя отсекается, вся суета мирская от тебя отсекается, и ты становишься вот такой, какой ты есть. Но опять ж это вот не для всех. Так что, мне кажется, что мы в счастливое время живем: можно найти храм, где поют знаменным распевом, можно найти храм, где поют Бортнянского. Можно прийти к нам — у нас что-то среднее: мы поем иногда знаменным распевом, иногда старинным распевом, иногда монастырским распевом. Бортнянского не поем. Но тоже у нас какая-то вот своя уже такая сложившаяся певческая традиция, в которой я счастлива петь и существовать и иногда регентовать. И очень рада на этом клиросе находиться.

К. Мацан

— В общем, в главном единство, во второстепенном свобода и во всем любовь.

В. Котова

— Да.

К. Мацан

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер» была Варвара Котова, исполнительница старинной музыки и фольклора, солистка ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин». Мы говорили о традициях русского древнерусского пения, об этой музыке, о традициях Масленицы, с которой вас еще раз, пользуясь случаем, поздравляем. И напоминаем, что выступление коллектива нашей сегодняшней гостьи и других коллективов фольклорной музыки можно услышать, начиная с завтрашнего дня, в Звенигороде, на фестивале «Вкусная масленица в Звенигороде». Ну а завершим мы программу опять же музыкой. В исполнении нашей сегодняшней гостьи и ее коллектива «Варево» звучит песня «Дуняша». Спасибо огромное. У микрофона был Константин Мацан. С масленицей. До свидания.