Недавно я получил от своего дорогого друга и заядлого книжника электронную весточку. К вопросам о том, как протекает моя жизнь, была приложена фотография, которая оказалась сканированной страницей старинной книги, – пожелтевшая бумага, ушедшая орфография.
Файл назвался просто: «Козлов».
А на странице – стихотворение, всего восемь строк:

Святее дружбы чувства нет.
И Тот, кто жертвою чудесной
Спасает мир и льёт нам свет,
Даёт тому пример небесный.

Он исцелял, благотворил
И Бог – изведал сердца нужды;
Но величайшее для дружбы
Своё он чудо сотворил.

Иван Козлов, «Дружба»

Кстати, одно творение этого «ослепшего барда с прозревшею душой», как писал о нем пушкинист Леонид Гроссман, – известно всем.
Это – «Вечерний звон», вольный переклад стихов ирландского поэта Томаса Мура, положенный на музыку Александром Алябьевым.
«Вечерний звон» не раз отзывался эхом у многих – от Дениса Давыдова и Фета до Полонского и Анны Ахматовой. Песню исполняли Иван Козловский и Борис Штоколов, её названием именовали полотна, романы, радиостанции и даже конфеты. Она звучит в фильмах «Калина красная» и «Бег», в кинокомедии «12 стульев» и военной картине Леонида Быкова «В бой идут одни старики».
Она обрела бессмертие.
…Земной жизни Ивану Козлову отпущено было чуть менее шестидесяти лет, из которых последние сорок он жестоко болел, страдая параличом ног и слепотой.
«Несчастье сделало его поэтом – и годы страданий были самыми деятельными годами ума его», – писал близко знавший Козлова Василий Жуковский.
Несмотря на бесконечные физические мучения, жизнь Ивана Ивановича была наполнена занятиями. Смолоду знавший французский и итальянский языки, уже будучи слепым, он выучил немецкий и английский. У него была великолепная память: он знал всего Байрона, Вальтера Скотта, лучшие места из Шекспира и Данте.
Но наибольшее утешение доставляло ему то, что он знал наизусть Евангелие и все молитвы православного богослужения.

Прости мне, Боже, прегрешенья
И дух мой томный обнови,
Дай мне терпеть мои мученья
В надежде, вере и любви.

Не стра́шны мне мои страданья:
Они залог любви святой;
Но дай, чтоб пламенной душой
Я мог лить слезы покаянья.

Взгляни на сердца нищету,
Дай Магдалины жар священный,
Дай Иоанна чистоту;

Дай мне донесть венец мой тленный
Под игом тяжкого креста
К ногам Спасителя Христа.

Иван Козлов, «Молитва», 3 декабря 1839 года.

Это был последний звук его арфы», – напишет позднее Жуковский. Провожая своего старшего друга в жизнь вечную, он сказал о его творениях, что прелесть многих из них «…заключается в том, что они с величайшею верностью выражают правду, состояние души глубоко страждущей, глубоко верующей и смиренной…»
Ну и еще две строки́ этого «слепого музыканта» нашей литературы, –написанные, когда перед ним, говоря словами Пушкина, «во мгле сокрылся мир земной».
Из новогоднего послания другу Жуковскому:

При тёплой вере горя нет,
она дружи́т нас с небесами…