Поделиться
Несколько лет назад мне довелось давать частные уроки игры на фортепиано девочке-подростку. Она жила с мамой и отчимом в просторной, изысканной квартире в центре Москвы. В доме был сделан хороший ремонт, девочка носила дорогую дизайнерскую одежду и играла не на обычном пианино, а на белом рояле. В общем, в этой семье явно царил достаток и внешнее благополучие.
Первые несколько уроков с моей новой ученицей, назовём ее Света, прошли относительно хорошо. Девочка оказалась живая, легко шла на контакт. Но со временем, привыкнув ко мне, Света начала всё меньше времени уделять занятиям и всё больше разговорам. Я, как могла, старалась направить ее энергию в учебное русло, но не тут-то было. Девочка перебирала клавиши минут пять, а затем начинала рассказывать про школу, фильмы и прочие увлечения. Она изо всех сил стремилась поговорить, и никакие уговоры на нее не действовали.
Я расстраивалась и винила во всем себя. Ну что же я за учитель такой, что не могу поддержать дисциплину? Правда, это был первый подобный случай в моей практике. Бывало, что ученики ленились, но, тем не менее, уроки всегда проходили гладко. А тут вместо гамм и арпеджио мы, казалось, оттачивали ораторское искусство. В конце концов, я решила предложить Светиным родителям поискать другого учителя, построже.
В тот день, когда должен был состояться мой разговор, я пришла на несколько минут раньше, но оказалось, что взрослых дома не было, а сама Света встретила меня с покрасневшими глазами и очень грустная. Я осторожно спросила ее, что случилось, но девочка лишь помотала головой и ничего не ответила. Но, когда мы принялись за гаммы, Света вдруг прервалась на полузвуке и начала плакать. Захлебываясь слезами, она рассказала, что ее мама вышла замуж только три месяца назад, и с тех пор Света чувствует себя чужой в собственном доме. Вот и сегодня, она так хотела показать маме свое сочинение, которое на уроке литературы было признано лучшим, а мама так и не взглянула на него и ушла с отчимом в кино. Света утверждала, что маме стало не до нее, она даже не знает, что ее дочку отобрали для участия в городской олимпиаде или что Светина лучшая подруга перестала с ней общаться.
— Я только вам об этом и рассказала, — добавила моя ученица, рыдая. — Больше никто не знает.
Как могла, я успокоила Свету. В конце концов, она перестала плакать и предложила мне прочесть ее сочинение ‒ то самое, которое она так хотела показать матери. Я прочла. Света писала замечательно, а от моей похвалы она раскраснелась и заулыбалась.
Через какое-то время наш учебный процесс наладился. Мы договорились, что все разговоры будут проходить после урока, и я специально оставалась подольше минут на десять — пятнадцать, а Света выкладывала мне все свои новости. И знаете, мне до сих пор кажется, что те самые пятнадцать минут и были самой важной и нужной частью наших занятий. А через какое-то время, когда учебный год закончился, я случайно увидела в социальных сетях Светины фотографии. На них она вместе с мамой и отчимом каталась на колесе обозрения, весело смеялась и выглядела совершенно счастливой.
Вспоминая ту семью, я почему-то думаю, что Бог послал меня к Свете не ради отработки этюдов или сонат. Точнее, не только ради этого. Я была нужна девочке, чтобы поддержать ее во время сложных перемен в жизни, к которым, конечно, ей было трудно привыкнуть. Да и Светины родители, вероятно, не знали, как заново выстроить уклад жизни и приспособиться друг к другу. Но верю, что постепенно всё встало на круги своя. Господь ловко и мудро сводит людей, превращая каждого из нас в ответ на молитвы другого. И теперь всякий раз, когда в мою жизнь входит новый человек, я говорю себе: для чего-то мы необходимы друг другу. Поверьте, если хорошенько поразмыслить, то поймешь: всё не случайно.
Автор: Татьяна Любомирская
Все выпуски программы Частное мнение
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
