Поделиться
На обложке лежащей передо мной книги — только имя человека, которому она посвящена, да слова о нём — Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Эта цитата, несмотря на свою простоту и лаконичность, стала для меня чем-то вроде пароля к «закладкам» в сборник, выпущенный два десятилетия тому назад, в 1996-м. Вот они — исторические слова Предстоятеля: «...нельзя не вспомнить с благодарностью имя выдающегося отечественного реставратора Петра Дмитриевича Барановского...» Конец цитаты.
Разменяв десятый десяток лет и почти ослепший, Пётр Барановский скончался в 1984-м, незадолго до конца власти, которая упорно сопротивлялась его труду сохранения памятников русской культуры.
За Барановским остались десятки созданных им или с его помощью музеев и выполненных проектов реставрации, уцелевший Храм Василия Блаженного, другие церкви и монастыри, спасенные мощи святых и сохраненные тексты древних молитв, найденное место упокоения Андрея Рублева... Перечислять можно долго.
Пётр Дмитриевич Барановский упокоен на кладбище Донского монастыря. Рядом с ним — жена-сподвижница. Долгие годы Мария Юрьевна ежедневно снаряжала его в дорогу. В путь спасения.
«...Напутствуя Петра Дмитриевича, она обычно говорила: „С Богом“. И это была не просто расхожая фраза. Я думаю, что вся жизнь Барановского была с Богом. Вряд ли он был церковным человеком, ни разу не видал я его молящимся, да и не помню, чтобы он крестился, входя в действующий храм. Но он всей своей жизнью и служением делу как никто, пожалуй, из наших соотечественников, потрудился во спасение христианской культуры».
Из очерка архитектора-реставратора Александра Пономарева (одного из составителей книги «Пётр Барановский: труды, воспоминания современников») читал историк Дмитрий Ястржембский. Название очерка «Покров над руинами».
«...Сколько хватало сил, спасал Барановский все, что можно было спасти... Должно быть, такими терпеливыми, как Барановский, были первые христиане: никакой надежды на взаимопонимание с язычниками, только вера в единого Бога; никакой надежды не было у Барановского на взаимопонимание с архитекторами-разрушителями, только вера в нерушимость национальной культуры».
А это — из статьи «Ради созидания», пера легендарного журналиста Ивана Белоконя, который писал о древнерусской живописи и церковной архитектуре в особо опасные для этих тем 1960-е годы.
«...Петр Дмитриевич сравнивал свое служение со служением доктора, именно доктора, а не лечащего (практикующего) врача. Понятие „доктор“ включает некий универсализм, дающий совершенно новое качество знаний и умения. Доктор, а не врач, был в народе олицетворением спасителя от недугов. Только он мог сразу выяснить причину болезни, найти неординарные способы и приемы лечения, мгновенно помочь.
Он занимался всем — от профилактики заболеваний до реанимации. Доктор бодро выносил огромный груз страданий своих подопечных... Ему доверяли все, как духовному отцу».
В моей последней закладке — слова ученика Барановского, Олега Игоревича Журина (очерк «Культура реставратора»). Перед смертью мастер передал ему свои обмеры уничтоженного коммунистами собора Казанской иконы Божьей матери на Красной площади. По ним Журин и восстановил храм в начале 1990-х. Рассказать, как они делались, эти обмеры — тут и Шекспир, что называется, отдыхает.
Ещё раз смотрю на обложку. «...Нельзя не вспомнить».
