«Путь помощи ближним». Священник Владимир Климзо

Гостем программы был настоятель храма Владимирской иконы Божьей Матери в селе Давыдово Ярославской области, организатор проекта помощи людям с инвалидностью священник Владимир Климзо.

Наш гость рассказал о своем пути к церковному и социальному служению: как еще в молодости переехал с женой из Москвы, как в 1990-е годы начал восстанавливать храм и стал в нем священником, и как вокруг храма начала расти община, стали возникать различные благотворительные проекты, в том числе, помощи людям с ментальными особенностями.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский

---

Тутта Ларсен:

— Здравствуйте, друзья. Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен.

Василий Рулинский:

— Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. Мы говорим в программе «Делатели» с людьми, которые вдохновлены Христом на добрые дела и сами вдохновляют других. Сегодня у нас в гостях иерей Владимир Климзо, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в селе Давыдово Ярославской области. Батюшка, здравствуйте.

Тутта Ларсен:

— Добрый день.

Иерей Владимир Климзо:

— Добрый день.

Василий Рулинский:

— Отец Владимир организовал замечательный проект для помощи людям с инвалидностью, много лет своей жизни посвятил этой теме. Вообще у вас судьба удивительная. Это один из самых известных проектов сопровождаемого проживания в сельской местности, который организовала Церковь. Вообще их очень мало у нас в стране. Для таких ребят, для таких людей с различными нарушениями организовать что-то живое, настоящее, действительно с подлинным смыслом — это, конечно, редкость, и мы очень рады, что вы нашли время, сегодня приехали к нам. Я хотел начать с того, как все начиналось. Вы получили специальность очень интересную, вы, по-моему, мастер музыкальных инструментов. Я даже такого никогда не слышал, чтобы люди имели такую специальность. У меня нет ни одного знакомого, кроме вас, который бы имел такую специальность замечательную. Что это такое? Как, почему такая специальность?

Тутта Ларсен:

— Каких, струнных?

Иерей Владимир Климзо:

— Струнных, да.

Тутта Ларсен:

— То есть вы скрипичных дел мастер?

Иерей Владимир Климзо:

— Нет, гитарных.

Тутта Ларсен:

— Ух ты!

Иерей Владимир Климзо:

— В свое время довелось закончить школу гитарных мастеров при баянной фабрике на Плющихе. В Москве в свое время была такая. Нас было три выпуска, как раз нас навыпускали мастеров-реставраторов музыкальных инструментов. В том числе мы делали концертные гитары. Так что тут, собственно что?

Василий Рулинский:

— А почему такое направление? Живет человек москвич, идет почему-то на мастера музыкальных инструментов гитары?

Иерей Владимир Климзо:

— Я даже не знаю, почему. Потому что, наверное, я любил играть на гитаре и музыку любил с юности.

Василий Рулинский:

— Рок?

Иерей Владимир Климзо:

— Да нет, скорей, не рок. Скорей, что-то бардовское, акустическое. Хотя рок тоже, конечно, любил, как все в мое время.

Василий Рулинский:

— Led Zeppelin, Rolling Stones.

Иерей Владимир Климзо:

— Of course, sir. Deep Purple, Pink Floyd, безусловно, и всякое это всё.

Тутта Ларсен:

— То есть, получается, вы не только выучились, но и поработали. Возможно, на ваших гитарах какие-то легендарные музыканты играли? Нет?

Иерей Владимир Климзо:

— Нет, такого уровня я не достиг, я только начал работать. Собственно говоря, мой отъезд из Москвы был связан с тем, что Москва, честно говоря, поднадоела. Я уговаривал года три жену поехать куда-нибудь просто пожить на природу. Это же был 89-й год, время такое было...

Тутта Ларсен:

— Турбулентное.

Иерей Владимир Климзо:

— Время всяких подвижек, турбулентное, да. Многие тогда ехали, полны надежд, за рубеж. Но была и такая категория людей типа нас, которые поехали не за рубеж, а внутрь страны.

Василий Рулинский:

— Это называется модным словом дауншифтинг, да?

Иерей Владимир Климзо:

— Нет, тогда еще дауншифтингша не было, но, может быть, в чем-то тут было от дауншифтинга что-то, конечно. Но вообще тогда была советская реальность, уехать из Москвы вообще было невозможно.

Тутта Ларсен:

— Ну да, это какое-то безумие.

Иерей Владимир Климзо:

— Все так и думали. Но мы были уже заложниками нового образа жизни.

Тутта Ларсен:

— Как вам удалось убедить жену все-таки последовать за вами?

Иерей Владимир Климзо:

— Ряд обстоятельств сложился. Она закончила писать кандидатскую, защитила ее и ушла в декрет на три года.

Василий Рулинский:

— По каким наукам?

Иерей Владимир Климзо:

— И у нее появилось время подумать. Мы не жгли мостов, не рубили канатов, просто группа семей снялась, и мы уехали в Карелию.

Тутта Ларсен:

— Ух ты. Это прямо был осознанный уход.

Иерей Владимир Климзо:

— Осознанный, спокойно. Да не уход никуда, просто мы решили.

Тутта Ларсен:

— В какую-то другую реальность из суеты, из городской жизни.

Иерей Владимир Климзо:

— Хотелось, мы туда много раз ездили в походы в свое время с семьей по воде.

Тутта Ларсен:

— Может быть, я могу ошибаться, но помимо прекрасной природы, мне кажется, в конце 80-х Карелия была довольно депрессивным регионом с точки зрения инфраструктуры и всяких прелестей жизни.

Иерей Владимир Климзо:

— Не только Карелия, я думаю, вся средняя Россия была депрессивна. Мы, конечно, это все видели. Мы когда туда приехали, очень хотелось что-то изменить, потому что было, честно говоря, стыдновато, что мы, москвичи, такие баре, у нас тут горячая вода, холодная вода, все, что хочешь. Вышел в магазин и, пожалуйста. А там все не так. Вообще у меня там был даже договор с министерством образования Карелии тогда, мы собирались делать национальные инструменты там, кантеле и прочие вещи. Не срослось, этот бизнес, идея, в те годы не получилось музыкальную фабрику там сделать. В результате мы прожили там три года, решили, что все-таки погорячились, все наши семьи вокруг, они были в схожей ситуации.

Василий Рулинский:

— А что там много было семей?

Иерей Владимир Климзо:

— Четыре-пять семей нас было.

Тутта Ларсен:

— Все с маленькими детишками?

Иерей Владимир Климзо:

— Как правило, да, жены были в декрете или с малыми детьми. Поэтому у них было время, тогда же оплачивали это все.

Василий Рулинский:

— А все-таки я не очень понимаю. Ты живешь в Москве, у тебя есть друзья, которые тоже хотят выехать на какую-то природу, ты знаешь, что хорошее это место, замечательное, ты уже понимаешь, что тебе это по душе. Но все-таки, ты физически садишься в поезд и приезжаешь куда? Там же тебя никто не ждет? Ты приезжаешь в какие-то условия. Какие это были условия?

Иерей Владимир Климзо:

— Мы договорились с директором рыбзавода на озере, что мы молодые специалисты, мы поехали как-то поучаствовать, попомогать, поподнимать инфраструктуру.

Тутта Ларсен:

— Вы там снимали дома?

Иерей Владимир Климзо:

— Просто нам давали какие-то дома, люди пускали пожить. В те годы там все было сложно, как всегда. Более того, мы там не остались безучастны, видимо, на роду написано проявлять активность двигательную. Мы там вовсю участвовали в организации ноосферного заповедника на этом озере. Он и сейчас существует Водлозерский ноосферный заповедник. Там беда была совсем, все посходили с ума, все толкали лес за границу, трелёвочные трактора стояли уже на берегу, еще бы чуть-чуть и обрезали бы вообще все притоки, и воды бы не стало, беда была бы.

Тутта Ларсен:

— Вот это да.

Иерей Владимир Климзо:

— Была попытка такая, Божий дар с яичницей совместить там и сделать, чтобы у людей местных была работа, потому что все загибалось. И при этом природу сохранить как-то. Ну вот, он там сейчас существует.

Тутта Ларсен:

— Через три года вы как? Опустили руки? Через три года мы решили, что мы погорячились, у нас подросли дети, старшему надо было скоро ехать куда-то учиться дальше. Мы решили к бабушкам, дедушкам, которые у нас в Москве остались, поближе поехать. Все уехали в Москву, потому что сказали: хватит дурака валять, надо деньги зарабатывать. А нам понравилось, как мы думали тогда. Сейчас-то понятно, что Господь привел, тогда такого понимания, конечно, не было у нас совершенно. И мы стали искать место поближе, и вот Господь привел нас в село Давыдово в результате, Борисоглебского района.

Василий Рулинский:

— Как это Господь привел? Что вы вкладываете в это, как это происходило?

Иерей Владимир Климзо:

— Как Господь? Кто-то позвонил, кто-то предложил, куда-то поехали, что-то посмотрели, вроде как понравилось.

Тутта Ларсен:

— А работать где?

Иерей Владимир Климзо:

— А работать где? Во-первых, я продолжал думать, что я сделаю мастерскую, я ее сделал в доме своем. Делать гитары мне никто не запрещал. Тем более что рынок в Ярославской области был безграничен в те годы. Я думал, что спокойно буду их делать и зарабатывать на жизнь. Жена пошла в школу работать.

Тутта Ларсен:

— С кандидатской?

Иерей Владимир Климзо:

— Ну почему нет?

Тутта Ларсен:

— Какая у нее тема была?

Иерей Владимир Климзо:

— Тема парентерального питания, она работала в институте питания академии наук СССР.

Тутта Ларсен:

— Ух ты.

Иерей Владимир Климзо:

— Занималась этими смесями. У нее, мне кажется, не было склонности к науке, шеф ее заставил, восемь лет она писала диссертацию, домучила ее, молодец. И наша жизнь продолжилась таким образом. А там, в школе появился коллектив православных ребят. И сейчас существует эта школа, Ивановская школа, так называемая. Своя программа, свои православные инициативы в этой школе есть.

Тутта Ларсен:

— А вы тогда уже были воцерковленным человеком.

Иерей Владимир Климзо:

— Нет, мы только начинали воцерковляться, мы как раз в Карелии воцерковлялись, там в 90-м. Из наших троих детей мы покрестили сознательно Настю младшую. Прямо в ушате в избе, храмов тогда еще не было. Мы все смеялись, что мы покрестили всю деревню местную карельскую, там с 36-го года не было никаких храмов. В коптильне рыбзавода, народ ее отмыл, мы там всех подряд... Я привез батюшку, там молельный дом был в райцентре, я его привез, и мы заодно соседей покрестили.

Тутта Ларсен:

— Оптом всех.

Иерей Владимир Климзо:

— Что там, ради одного такую даль, за 80 километров ехать.

Василий Рулинский:

— Интересно, подход 90-х.

Иерей Владимир Климзо:

— Да, такой сюжет, киношный очень.

Василий Рулинский:

— Я так понимаю, когда вы приехали в Ярославскую область, там было запустение, пьянство беспробудное?

Иерей Владимир Климзо:

— Это просто был такой момент, это были 90-е годы, все их помнят, наверное.

Тутта Ларсен:

— Везде было так.

Иерей Владимир Климзо:

— А там был народ, в формате этой передачи сказать прямым текстом, что людей там просто предали и продали. Им всю жизнь говорили: ты молодец, на тебе Россия держится, ты пахарь, ты сеешь, жнешь, мы едим то, что ты производишь. И вдруг им сказали, что вы дураки набитые, что это не главное, что главное — это...

Тутта Ларсен:

— Деньги.

Иерей Владимир Климзо:

— ...уметь экономику считать, а вы должны быть фермерами. Какими фермерами? Кто, чего? Все это на глазах у нас умерло, мы как раз застали смерть этого всего. Смерть на самом деле ужасающая, люди деградировали, люди депрессиировали, люди спивались, потому что не было выхода, кто не убежал. Это было на наших глазах.

Тутта Ларсен:

— Что вам позволило задержаться и там остаться, несмотря на то, что вокруг происходили такие печальные события?

Иерей Владимир Климзо:

— Да я не знаю, хотелось как-то противостоять этим печальным событиям, честно сказать. Надо было или валить оттуда или сражаться, скажем так. Наш пример не единственный, я знаю немало людей, которые уехали в ту пору и где-то, в каких-то точках России создали какие-то общины в результате, кто-то стал священником, таких людей немало, мы совсем не единственный экземпляр такой.

Тутта Ларсен:

— Это удивительно. Как это вообще в человеке работает, мне интересно. Ты просто берешь ответственность за тех людей, которые тебя окружают? Почему именно тебе больше всех надо, закрепиться, создать общину?

Иерей Владимир Климзо:

— У нас не было цели создать общину, мы особо не понимали. И когда в 98-м году нас научили, как поехать и как прошение подать, мы его подали владыке Михею, тогда был наш архиепископ Михей, чудесный совершенно владыка. Он благословил нас на реставрацию храма. Мы тут же попросили священника, вдохновенно думая, что сейчас мы заживем. А нам сказали: какого священника, я не помню точно цифру, врать не буду, но порядка 70-80-ти храмов всего было в Ярославской области, а священников уже не хватало тогда. Это был 98-й год. И мы начали таскать кирпичи, вынимать мусор, храм был сильно разрушен, ни куполов не было, они были сдернуты, ни крестов, ни колокольни, ни лестницы на колокольню, крыша упала на зимнике, вниз. Внутри рос лес, деревья с руку буквально были уже. Я так думал, что мы лет тридцать после работы не спеша будем это все делать. А дальше началось погружение, воцерковление. Мы строили храм, а храм строил всех нас. Такие вещи просто так не бывают.

Тутта Ларсен:

— Это «Делатели» на Радио ВЕРА.

Василий Рулинский:

— Мы говорим с иереем Владимиром Климзо, настоятелем храма Владимирской иконы Божией Матери в Давыдове Ярославской области. Если у вас есть желание, можно поддержать работу проекта сопровождаемого проживания для людей с инвалидностью на сайте davydovo-hram.ru либо davydovo.online. Отче, получается, как вы говорите, храм воспитывал всех нас. Вы в каком-то интервью рассказывали о том, что, по-моему, имели три рубля, и за этот период, несколько лет, удалось полностью восстановить храм. Вы скажите, что вы вкладываете в это, так было быстро или как это происходило?

Иерей Владимир Климзо:

— Конечно, было очень быстро. Просто бюджет первого месяца был... Наши друзья, которые в этом участвовали, мы договорились, что они будут помогать из Москвы, строительная фирма друзей наших. А мы будем на месте все организовывать. Мы в таком единстве решили это все делать. Мы думали, не спеша это будем делать. На самом деле бюджет первого месяца был сто долларов. Я собрал бригаду в четыре человека, мы подошли, посмотрели наверх: ой, а как туда забраться-то? Специалистов никаких нет, никого нет. Тогда и архитекторов таких, которые помогали, наверное, всего два человека-то было. В Переславле был Ижиков Слава и в Борисоглебе Саша Рыбников вокруг нас. Все были заняты ужасно, потому что вокруг начался всеобщий приход к Богу, очевидное движение, это был духовный переворот.

Василий Рулинский:

— Все восстанавливали храмы?

Иерей Владимир Климзо:

— Да. Все начали восстанавливать храмы, поэтому нарасхват они были. Поэтому я и думал, мы не знаем, как делать, проекта нет, но что-то делать надо. Вот мы бегали, по людям собирали информацию, у того, кто поумней, спрашивали, кто что советовал. Опираясь на эти знания, мы чего-то строили. Кончилось тем, что буквально за 5-6 лет храм встал из ничего. Если бы вы видели фотографии того, до и после, это, конечно, не понятно, как. Нашлись нужные люди, нашлись деньги откуда-то, все пошло-пошло-пошло-пошло и поехало. И в 2005-м году мы практически восстановили, этот процесс бесконечный, потому что внутри и вокруг много еще работы. Но главное, что мы поставили временные алтари, иконостас и можно было начать богослужение. И я пошел опять в епархию, говорю: дайте нам священника, мы все, кирпичи натаскали, побелили, покрасили, все готово. Мне говорят: какого священника, ты что обалдел? Где их взять, говорят. Озвучили, что к тому моменту в Ярославской тогда еще епархии было порядка 400 приходов. Вот что произошло. И я так предполагаю, что это произошло по всей России, этот взрыв прихода людей к Богу. Поэтому мы оказались без священника. У нас был священник все это время, нас к нему приставили, чтобы за нами приглядывал, помогал в чем-то. Такая ситуация.

Василий Рулинский:

— И вы тогда поняли, что надо самому становиться?

Иерей Владимир Климзо:

— Я ничего не понял. Я просто говорил: а что нам делать? Я пошел к духовнику, говорю: что делать-то? Говорит: что делать? Иди в священники, раз уж ты был старостой все это время. И я пошел. И я так понял, что таких историй, как моя, тысячи.

Василий Рулинский:

— Вы сильно сами ничего не выбирали, просто послушались духовника? Как это происходило? Это все-таки серьезное решение, стать священником.

Иерей Владимир Климзо:

— Я не сразу согласился, честно сказать. Как-то даже представить это было, не умещалось в голове.

Василий Рулинский:

— И как этот выбор происходил? Что вы думали?

Иерей Владимир Климзо:

— Что я думал? Господи, помилуй, что я думал? Ничего не думал.

Тутта Ларсен:

— Жену уговаривал, наверное, матушкой становиться.

Иерей Владимир Климзо:

— Жена — кандидат наук, работает, ты ей: хочешь быть попадьей? Она говорит: это что такое за безобразие. Шутки шутками, каких-то особых размышлений не было.

Тутта Ларсен:

— Жизнь сельского батюшки, мне кажется, довольно сложна и с бытовой и с организационной точки зрения. А вы еще и создали вокруг своего храма реабилитационный центр, можно сказать. Как это произошло, и почему вообще эта тема молодых инвалидов возникла в вашей жизни?

Иерей Владимир Климзо:

— Такая ситуация была. Во-первых, по поводу сельского батюшки, смотря, кому что. У меня уже был опыт жить в селе. Я родился и вырос в Москве, но, учитывая карельский опыт, там мы жили вообще с полным погружением в этнографию. Я думаю, что сегодня такое путешествие бы очень дорого стоило, если бы кто-то его организовал. Меня ребята местные научили всему практически, я жил совершенно по-крестьянски, рыбу ловил, под лед сети ставил, лошадь запрягал, и пахал, и боронил, и сеял, и сено косил. Чего мы только ни делали там, и корову мы завели, корова была, матушка обучилась это дело делать. Поэтому когда это все пришлось здесь делать, это была уже привычная работа для нас, она нас не отягощала. Если бы мы сразу из города приехали, конечно, было бы трудно, а так мы были сельские адаптированные жители, поэтому была возможность на что-то другое потратить силы. А как у нас это все появилось? Появилось интересным образом. Мы строили, строили и, наконец, построили. Что мы строили, зачем мы строили, мы не особо понимали, потому что вдохновлены были частью этого удивительного созидательного процесса.

Василий Рулинский:

— Замысла.

Иерей Владимир Климзо:

— Да. И вот мы строили, построили. Смотрим на него, стоит красивый новопокрашенный, сверкает новыми крестами. Просто загляденье. А вокруг-то поля заросли лесом, народ разбежался, вообще никого нет практически, люди вымерли в средней полосе. Колхозы упали, работы нет. Для кого мы строили? Мы подумали, зачем? Первая литургия была, приехали друзья, там было три причастника. Вокруг совершенно невоцерковленный народ, мягко говоря. Зачем, почему, было совершенно не ясно. Как мы отслужили первую литургию, стало все попонятнее. Такой стук в дверь начался. Храм стоит на дороге, Господь стучится в дверь постоянно. Когда мы эту дверь открыли, в личную жизнь нашего прихода вышла электричка просто. И до сих пор она идет. Это бесконечный поток людей со своими нуждами. Конец 90-х — начало двухтысячных. Люди шли по дороге Ростов-Углич, может быть, не так интенсивно, как в Великую Отечественную войну с белорусских фронтов с западных шли беженцы. У крестьян колхозников была разнорядка на их размещение в домах, ночевку, кормление. Просто здесь это не видно было, там огромное количество людей шло.

Тутта Ларсен:

— Прям пешком шли?

Иерей Владимир Климзо:

— Пешком шли.

Тутта Ларсен:

— В поисках работы?

Василий Рулинский:

— А куда?

Иерей Владимир Климзо:

— В поисках жилья, в поисках еды, в поисках помощи просто.

Тутта Ларсен:

— С ума сойти.

Иерей Владимир Климзо:

— Так это же взрыв был социальный, поэтому эти брызги по дороге летели со страшной силой. Там были и сироты, наркоманы, алкоголики, люди, бежавшие от войны, люди, бежавшие от расстрелов русского населения где-нибудь там.

Тутта Ларсен:

— В Средней Азии?

Иерей Владимир Климзо

— В Средней Азии. Из того же Душанбе. Это было огромное количество страждущих. Мы же не могли закрыть дверь, мы учились воспринимать это. Мы не хотели оказаться ошуюю, мы хотели одесную сидеть.

Тутта Ларсен:

— А мы это кто, кроме вас и вашей супруги?

Иерей Владимир Климзо:

— Мы — это кто вообще к этому имел причастие. Мы — уже собирались народ вокруг храма, прихожане. Начала формироваться потихоньку община. Кто-то стал приезжать из городов.

Василий Рулинский:

— Селиться рядом?

Иерей Владимир Климзо:

— Да, селиться здесь же у нас.

Василий Рулинский:

— А вот приходит, например, наркозависимый человек, которому негде жить. А что вы можете ему дать?

Иерей Владимир Климзо:

— Скорей, это было не так. С наркоманами было по-другому. Это, скорей, мамы приводили молодежь и говорили: сделайте что-нибудь, ничего не можем сделать. Это тоже была очень серьезная проблема в те года. Также приводили детей. Это тоже все Божий Промысл. Мы их не искали специально, мы не вешали в интернете объявление, тем более, его тогда еще особо не было.

Тутта Ларсен:

— Как всегда от безысходности последняя инстанция — это храм.

Иерей Владимир Климзо:

— Так получалось, во многих судьбах нам пришлось принять участие. У нас был долгие годы сиротский приют для социальных сирот. Хотите, расскажу, как это иногда бывало.

Василий Рулинский:

— Конечно.

Иерей Владимир Климзо:

— Просто элементарная вещь, хрестоматийная с точки зрения Евангелия. Жизнь как иллюстрация к Евангелию, я бы сказал. Один из наших ребят поехал в Ростов, это рядом с нами, на вокзал отвез человека. Подходит женщина, говорит: не подбросите до Варницкого монастыря? Это тоже в двух шагах от нас, место рождения Сергия Радонежского, может, вы знаете. Наш товарищ сажает в машину, они едут, переезд переезжают, шлагбаум закрывается, останавливается машина его, и тут ее прорывает, начинается плач бесконечный, рыдает человек, отчаяние полное. Он говорит: что случилось? Она ему поведала историю такого рода, что у нее сестра где-то в Улан-Удэ, вообще на том конце планеты нашей русской. Они живут тут в Подмосковье. У сестры трое детей, отец алкоголик, спился, умер, она умерла от онкологии недавно, старшую дочку они пристроили куда-то на юге к родне, старший сын в армию собрался. А среднего сына жалко, он 7-8 класс, что с ним делать она не знает, она живет в Подмосковье. Муж не готов кого-то еще в семью брать, у них дочка своя была еще при этом, понятная ситуация. И она, как человек православный, искала место, куда бы его пристроить, какой-то интернат. Тогда было несколько таких инициатив вокруг. Вот она приехала туда. В Варницах тоже было такое время, когда планочку стали подымать, не всех подряд брали, потому что зажимала лицензионная деятельность для учебных заведений. Ну, и сказали, оставь его на недельку, мы его протестируем, а дальше позвоним, тогда уже как решим. Они звонят, мы не можем его взять. Говорит: что мне теперь делать, я не знаю. Она едет его забирать. Друг говорит: что делать, отец Владимир? — Привози, что делать. Таких было, знаете, сколько историй?

Тутта Ларсен:

— И что вы его оставили при себе?

Иерей Владимир Климзо:

— Конечно. Это был первый наш воспитанник в социальном сиротском приюте.

Василий Рулинский:

— Он был с какими-то нарушениями?

Иерей Владимир Климзо:

— Нет, это просто социальные сироты были. У нас сейчас этого нет, потому что последние дети дожили, выросли. Они у нас с матушкой в доме жили и разлетелись кто куда заниматься своей жизнью. В потоке этих людей, мы тут же среагировали, мы создали одно из направлений нашей деятельности. Но, опять же, если мы реагируем на запрос, что надо помочь, Господь говорит, помоги, мы создали свой детский сад первый. Создали «Улейму», фольклорную студию, которая занялась... у них самая большая коллекция ярославских песен, профессиональный сбор и приживление опять на ярославскую землю аутентичного фольклора. Это у нас даже педагогическая базовая методика стала для нас, как культурная программа некая. Мы стали подымать. Учитывая, что первый детский сад, мы столкнулись сразу с тем, что в каком поколении уже пьющих людей, поэтому там была часть людей с ЗПР как минимум. И потом это все продолжалось, потом бездомные люди были, всякие люди были.

Василий Рулинский:

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня с иереем Владимиром Климзо, настоятелем храма Владимирской иконы Божией Матери в Давыдове, организатором различных социальных проектов в этом селе и центра сопровождаемого проживания для людей с инвалидностью. Если у вас есть желание поддержать работу этих проектов, это можно сделать на сайтах davydovo-hram.ru либо davydovo.online. С вами Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Тутта Ларсен:

— И Тутта Ларсен. Мы вернемся через минуту.

Тутта Ларсен:

— Еще раз здравствуйте, друзья. Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен.

Василий Рулинский:

— Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня иерей Владимир Климзо, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в Давыдово, организатор социальных проектов помощи людям с инвалидностью и другим замечательным людям в этом месте. Отче, вы начали говорить про то, что связано было с организацией социальной деятельности на вашем приходе. Как вы образно описали, что когда Христос стучит в дверь, нужно ему открыть. Вы открывали свои двери, и получалось, что прибивались к вам и бездомные, и люди с зависимостями и сироты. А как появились люди с инвалидностью в этой череде?

Иерей Владимир Климзо:

— В этой череде людей, которые через нас шли, однажды раздался звонок. Не стук в дверь, а звонок, Господь иногда пользуется современными средствами связи, как известно. Одна женщина позвонила, говорит: можно, мы с детьми-инвалидами приедем к вам отдохнуть дней на десять. Мы сказали: да, конечно, приезжайте. У нас был дом, который друзья купили для наших каких-то нужд. И они приехали, это было десять аутистов с мамами. Мы никогда до этого понятия об этом не имели, не сталкивались. Хромой, слепой, глухой — понятная инвалидизация. А тут, мы не сталкивались с ментальными инвалидами никогда. И с этого началось еще одно направление в нашей деятельности параллельное. У нас появились сперва лагеря, а потом лагеря эти летние переросли в проект сопровождаемого проживания. Почему? Потому что в лагерях мы стали их собирать, спрашивать, какие у вас проблемы, чем помочь? И мы поняли, что эта проблема не единичная, она вообще глобальная для России. Кроме нас-то кто? Таких было немного тогда, сейчас у нас все больше таких организаций, слава Богу, в России. А тогда их было немного, лагерей даже немного. Мы кое-как... думали, что они больше к нам не приедут, потому что мы их поселили в одну избу. Представляете, аутистов, бок о бок.

Василий Рулинский:

— У них коммуникация с другим человеком затруднена, в этом смысле тяжело.

Иерей Владимир Климзо:

— Не то слово, да. Они тяжело реагируют. А тут их в такую плотную среду поместили. Я думаю, они не приедут. На следующий год они еще с собой привезли кучу народа. Тут нам начали дарить какие-то бытовки старенькие. Бытовка 2 на 6 метров, представьте, они были счастливы, в каждой бытовке по две семьи, по 4 человека жило. И это было им очень радостно. Это были наши лагеря. Они развивались, сейчас они приобрели, я бы сказал, устойчивую, понятную во всех отношениях конструкцию, наверное, уже профессиональную.

Тутта Ларсен:

— Ну да. Только хотела спросить, чем занимались с детьми в лагерях? Понятно же, что они не просто ели, спали и гуляли по травке.

Иерей Владимир Климзо:

— Да. Самое главное, мы сперва делаем, потом думаем, так у нас получается все.

Тутта Ларсен:

— Очень многие делатели именно так и действуют, наши герои.

Иерей Владимир Климзо:

— Потому что мы же не знаем, что мы делаем. У нас нет плана, финансового плана, проектирования, ничего нет. Поэтому сделал, потом думаешь, а что это такое было? К тому же, когда нас окружает общество, оно требует, чтобы мы каким-то боком себя описали. Нужен какой-то формальный язык, поэтому мы теперь называемся «Проект сопровождаемого проживания». Для кого-то мы проект, для кого-то мы НКО «Преображение», для кого-то мы приход, община. Кто спрашивает, для того мы поворачиваем. Хотя на самом деле все это живое и начать пилить, анатомировать нелепо. Я просто хочу сказать, что мы поняли, что наши лагеря — это не терапия никакая, мы ничего не лечим. Во-первых, это не лечится. Во-вторых, за три недели ничего сделать нельзя. Это просто социализирующие лагеря. Проблема у этих людей сегодня везде, во всем мире, и в России тоже, заключается в том, что они просто сидят в четырех стенах. Это люди, которые гуляют по ночам, потому что общество наше, даже не с точки зрения воцерковления, а элементарно какого-то отношения друг к другу, совершенно дикое. Должен сказать, что папы очень часто свою ответственность не несут и оставляют в одиночестве этих мам, которые, когда рожают этих детей, сперва отказываются сделать аборт порой, когда ее уговаривает добрый человек в белом халате. Потом какой-нибудь добрый человек следующий предлагает оставить в доме малютки: что себе жизнь портить, молодая, нарожаешь еще, в этой парадигме рассуждая. Совесть не дает, поэтому человек остается с этим ребенком. И жизнь этой мамы заканчивается, начинается житие, потому что жизнь очень тяжелая.

Василий Рулинский:

— Папы нет в основном в таких семьях.

Иерей Владимир Климзо:

— Отца, да, должен сказать нет. Мужчина ответственность эту очень часто игнорирует. А идя по улице... Я вам советую когда-нибудь взять с такой семьей прогуляться в течение дня, вы почувствуете это на себе, вы почувствуете косые взгляды, осуждающие, испуганные, всякие, каких только не почувствуете. А еще можно услышать, что нарожали алкоголики уродов. Что только не услышишь. И они в этой среде живут. Поэтому наша задача обнять их, прижать к сердцу, дать им возможность дышать по-человечески эмоционально начать. Вторая задача — развести их руки, отнять ребенка, они же их все время охраняют, потому что среда вокруг агрессивная, тем более в городе. Поэтому они его охраняют, они его все время защищают, они из этого состояния выйти уже не могут, это хроническое

Василий Рулинский:

— Это как зависимость получается?

Иерей Владимир Климзо:

— Конечно, зависимость. Зависимость такое слово.

Тутта Ларсен:

— Созависимость.

Иерей Владимир Климзо:

— Это психология, без окраски, а на самом деле очень трагичное состояние. Поэтому в этих лагерях мы пытаемся выдернуть ребенка, отдать его волонтеру, чтобы волонтер с ним общался. Наши лагеря устроены так, что у нас уже есть список работ, в деревне их полно, мы их не придумывали особо. Сейчас уже что-то придумываем, раньше не придумывали. Мы подумали, чем их занять, помимо фольклорных игр, видим, куча дров лежит. Отлично, мы их поставили в ряд через волонтеров, и они у нас из этой кучи дров сложили штабель. С тех пор мы даже дрова не складываем, ждем лагерей. Славная традиция появилась трудовая. И много чего другого. Мам занимаем фольклором, чтобы они разорались, прокричались, чтобы дышать начали как-то. Они в таком состоянии горбатом приезжают все, безусловно, тяжелом. А третья группа у нас социализация это кто? Это волонтеры, это городская молодежь.

Тутта Ларсен:

— Которым тоже надо подлечиться.

Иерей Владимир Климзо:

— Да, именно так.

Василий Рулинский:

— От городской зависимости.

Иерей Владимир Климзо:

— Молодежь приезжает, она хочет подвига, а какой здесь подвиг? А походить три недели с аутистом — это серьезное занятие очень. Хочешь, не хочешь, а надо с ним договориться. Он хочет договариваться, но попробуй что-нибудь не так сделай, он будет возмущаться, а то и кусаться. Это непростая работа, но это работа, и я смотрю, как они все меняются. Все, кто коснулся этой темы, все меняются потом. Для нас первый лагерь был — он поменял все наше мировоззрение, наш взгляд на человека.

Тутта Ларсен:

— А как попасть к вам в волонтеры?

Иерей Владимир Климзо:

— Очень просто. Сайты davydovo-hram.ru, davydovo.online, заходите, там есть анкеты. Анкеты участников лагерей, это те, кто имеет таких особых детей и хочет приехать с ними. И есть анкета волонтеров. Вы их заполняете, мы вас включаем в список и организуем ваш быт. Конечно, эти лагеря юридически не лагеря. Понятно, что это невозможно. Просто у нас на частной территории собираются люди заняться частным делом, помочь друг другу.

Василий Рулинский:

— Вы говорите, что у вас изменилось отношение к этой теме, когда вы первый лагерь провели. А изменилось в том смысле, что вы как-то сами поменялись? Или просто взгляд изменился?

Иерей Владимир Климзо:

— Прежде чем человек меняется, наверное, меняется его взгляд на вещи, только потом он начинает меняться. Но уже было для нас довольно серьезное изменение сознания. Среди нас часто распространено такое, идущее, может быть, из-за рубежа, представление о толерантности, о том, как надо уважать права человека и все про человека, человека, человека. Это интересная такая вещь получается. А что такое человек? Есть много определений человека: биологическое, юридическое и прочее. Но даже в юридическом понимании человека, если мы люди православные — это дух, душа и тело, правильно? Духовная составляющая есть? Поговорите, например, с американцами, которые к нам приезжали частенько в свое время, до того, как все это случилось. Они не понимают разницу между spirit и soul, нет разницы для них, они этого не видят, совершенно сознательно не видят. Для них эта толерантность что-то особенное. А для нас-то какая разница, почему их, инвалидов, должны уважать и любить как-то особенно, кто-то себе может объяснить? А для нас ничего особенно не надо, если ты православный человек, ты знаешь, что есть дух, душа и тело. Есть человек инвалидизированный — невозможность в переводе на русский современный. У тебя какие-то невозможности есть, что-то ты можешь, чего-то ты не можешь. Возьмем телесного инвалида, ну хромой, ну глухой, ну слабовидящий, извините, не буду говорить, слепой и так далее, идя по толерантному сценарию. Есть интеллектуально-эмоциональная сфера, это как раз ментальные всевозможные особенности. Но есть и духовная сфера. Сколько инвалидов вокруг духовных, начнем с себя и посмотрим вокруг. Если мы последовательно исповедуем православие, в таком случае давайте сравним себя с ними. Да никакие они не особенные, они такие же, как все, просто их зона инвалидизации находится в определенной области. Вот и все. А мы какие-то такие здоровые, в футбол играющие, книжки читающие, пара зон у нас нормально, а вот с духовной посмотреть — кошмар просто.

Тутта Ларсен:

— Это как один мой знакомый сказал: Церковь — это оркестр инвалидов.

Василий Рулинский:

— Да, да, да.

Иерей Владимир Климзо:

— Вот, я согласен.

Василий Рулинский:

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с иереем Владимиром Климзо, настоятелем храма Владимирской иконы Божией Матери в селе Давыдово Ярославской области, организатором проектов помощи людям с инвалидностью. С вами Тутта Ларсен.

Тутта Ларсен:

— И Василий Рулинский.

Василий Рулинский:

— Отче, хотелось бы у вас узнать, как вы пришли к пониманию, что нужно делать центр сопровождаемого проживания. Это же отдельное здание. Что собой представляет этот центр? Одно дело собрать на летний период семьи, замечательно с ними позаниматься, перекладывать дрова. А все-таки другая история, взять на себя такое полноценное постоянное попечение о тех людях, кто находится. Это же непросто, мягко скажем.

Иерей Владимир Климзо:

— На самом деле все просто, это опять же, ответ на запрос: помогите. Вот и все. Мы стали думать, как жизнь устроена, изучать их жизнь, и поняли, что у всех у них сидит в подсознании проблема: а что будет с детьми, когда нас не будет?

Василий Рулинский:

— Да, когда умрут родители.

Иерей Владимир Климзо:

— Когда родители уйдут, что будет с детьми? На сегодня, к сожалению, в России один единственный выход.

Тутта Ларсен:

— ПНИ.

Иерей Владимир Климзо:

— ПНИ, да.

Василий Рулинский:

— Психоневрологический интернат.

Иерей Владимир Климзо:

— Да, психоневрологический интернат. Я сразу объявлю, что я не являюсь в этом плане диссидентом, разрушителем. Я не сторонник того, что все ПНИ надо снести и построить сопровождаемое проживание. Нет, реальность не такова. Многие люди из ПНИ уходить не хотят, они там привыкли. Если люди приходят из детского дома, это надо очень глубоко залезть и много лет потратить, чтобы изменить людей. У многих совершенно потребительский подход, им вполне нормально, как и всем нормальным, замечу, людям, когда их кормят, поят, за ними убирают, им стирают — ничего не надо делать, посуду даже мыть не надо, нельзя потому что. Это обстановка ПНИ. Но еще учитывая, что это забор всегда и внутри здание, то естественно, как в одном здании можно обеспечить условия более или менее человеческие, не формальные, если там живет 300 человек? По любому это будет коридор, по любому это будет пенальная система, по любому там будет график подъема, отбоя. По-другому это не организовать просто. Слава Богу, что есть люди, которые этим занимаются, я лично знаком уже не с одним директором ПНИ, это люди сердечные, люди, я бы сказал, преданные своему делу, потому что люди, понимающие, какова обстановка, делающие, что могут. Но даже они говорят: это не мы отгородились от общества, это общество отгородилось от нас. То есть забор — это общество отгораживается от них, общество их не принимает к себе. Возвращаясь к нашей теме, я хочу сказать, что всем известна статистика, что аутист, который прожил всю жизнь в семье — не те, кто прошли детские дома и остались живы, как бы привыкли уже к этой системе, а семейные, какие бы они ни были, запущенные, не запущенные — если после смерти попадают в интернаты, то живут не больше года, полутора. Это такой психологический стресс.

Василий Рулинский:

— Система из них выжимает соки?

Тутта Ларсен:

— Они увядают.

Иерей Владимир Климзо:

— Они просто не могут. Человек, который с трудом контактирует с внешним миром, боится его на всякий случай всегда. Вдруг в один момент приходят люди, тебя забирают. У тебя была своя комната, свое какое-то личное пространство, круг людей, папа, мама.

Василий Рулинский:

— Свои интересы.

Иерей Владимир Климзо:

— Какие интересы могут быть, ну даже интересы.

Тутта Ларсен:

— Режим.

Иерей Владимир Климзо:

— Главное — режимы, папа, мама, кто-то рядом из близких, как-то ты уже с ними привык общаться. И вдруг это все меняется, у тебя появляется новое начальство, тебя сажают в комнату, где не один человек, который привык к совершенно другим порядкам, мягко говоря. И как с этим быть? Ты начинаешь орать, ты начинаешь проявлять агрессию, потому что по-другому ты не умеешь сопротивляться.

Василий Рулинский:

— А там закалывают часто.

Иерей Владимир Климзо:

— Я бы так не стал фильмы ужасов рассказывать, но что делать персоналу, когда человек начинает ломать все подряд. Персонал тоже можно понять, его же не хватает, мало денег на это тратится. Людей не хватает просто там, и те, что там работают, конечно, среди них есть немало людей сердечных, которые сочувствуют и стараются по-семейному относиться. Но это не решает в целом проблему. Поэтому это проблема для этих семей. Поэтому мы, собственно, и пошли навстречу. Но при этом мы поняли, что сейчас немало организаций, гораздо старше нас, опытнее, имеющих хорошие юридические группы, лоббируют интересы этих людей, уже какие-то подвижки есть с законодательством. Мы дружим со всеми, ЦОП Псков, ЦОП Москва, «Перспектива» в Питере, «Альянс». Уже группа таких организаций собралась. Очень приятно смотреть.

Василий Рулинский:

— Мы как Синодальный отдел стараемся всех поддерживать тоже.

Иерей Владимир Климзо:

— Да, очень хорошо, это надо поддерживать, потому что это очень хорошее общественное движение. При этом мы понимаем, что они же все не государственные, они частные, но их модель государственная, то, что они вырабатывают. А что делать людям православным, то есть даже если они создадут хорошие условия сопровождаемого проживания, но если человек привык регулярно исповедоваться, причащаться, жить церковной жизнью, вдруг он попадает в это заведение. Понятно, там может прийти батюшка иногда, как всегда, посетить, навестить, понятно, но это не жизнь в общении, это не жизнь в церкви, это не регулярная жизнь в церкви. И мы поняли, что наша задача в том, что мы должны создать православные, именно на этом основанные. Не то что мы как-то себя выделяем среди других, но кто займется православными, кроме нас самих? Никто. Поэтому мы и создали православный центр, еще добавим сельский центр, потому что это особенность сопровождаемого проживания, так он родился, как ответ на запрос родился.

Василий Рулинский:

— Сколько там мест, сколько человек сейчас находится?

Иерей Владимир Климзо:

— В данный момент у нас находится шесть человек пока.

Тутта Ларсен:

— А кто их сопровождает?

Иерей Владимир Климзо:

— Сопровождают тьюторы, во-первых. Во-вторых, что бы мы всем предложили, у нас есть сестричество, владыка Феоктист наш нас благословил на создание сестричества. Мы три года назад его организовали, оно потихонечку крепнет, рождается на глазах. Никаких уставов, формы не изобретали пока, я думаю, что это не главное. Просто потихонечку оно растет и крепнет. И вообще мы можем предложить приехать к нам, если кто-то хочет. Я предполагаю, что немало есть женщин, да и мужчин, но скорее женщин за сорок пять и пятьдесят, у которых семейные вопросы закончились. Дети выросли, мужа не стало по тем или иным причинам, но еще полно опыта, полно сил, полно желания делать добрые дела, служить. Потому что все остальное бессмысленно в этом мире. Или, как говорится, в сорок пять ягода опять, ну, это не выход для человека православного, уж извините.

Тутта Ларсен:

— А чем ребята там занимаются? У них есть какой-то труд?

Иерей Владимир Климзо:

— Да, конечно. Если о том, что мы конкретно делаем. Мы пытаемся создать им нормальные условия жизни. А что такое нормальные с нашей точки зрения условия жизни? Вот тут начинается вопрос тоже очень важный. У нас сейчас не очень много людей, которые из семей, обратите внимание, почему. А потому что, оказывается, каков запрос у этих семей о будущем своих детей. Он очень сильно зависит от их мировоззрения. Вообще если говорить о нормальных детях, чего мы хотим для наших детей? Я с какого-то момента стал просить их написать сочинение «Что будет со мной и моим ребенком через 15-20 лет». Причем я говорю: ни в чем себя не ограничивайте, напишите, что хотите. Представьте, что все возможности у вас будут. А потом мы садимся и эти сочинения в этот вездесущий excel, в таблицу переделаем. Вот смотрите, вот это ты, это твой сын, это дух, это душа, это тело, шесть клеточек. Теперь давай пинцетом подергаем твои хотелки, повставляем. В этой таблице, как правило, в области духовной нет запросов. А у обычных родителей он есть? Вопрос к вам, извините. Что мы хотим? Какое будущее мы хотим? Счастье земное какое-то? Ну да. А духовное, Царство Небесное? Кто об этом думает? Думает ли всерьез об этом кто-то? Мы думаем, что Царство Небесное все-таки главное.

Тутта Ларсен:

— Хорошо бы поделиться анкеткой со всеми.

Василий Рулинский:

— Своих хочешь протестировать?

Тутта Ларсен:

— Я бы и себя бы протестировала.

Иерей Владимир Климзо:

— Родителям надо в первую очередь себя протестировать на эту тему, насколько мы последовательны, вот в чем вопрос. А если это так, то ты понимаешь, что особенности твоего ребенка — это крест. Ну и что? Так мы предлагаем помочь тебе нести крест, не отобрать у тебя его, а помочь нести тебе крест, совершенно другой подход. Не надо нам его сливать, а хочешь, приезжай, вместе будем двигать. К чему это приведет? К тому, что такой ребенок или человек уже взрослый — мы взрослыми же занимаемся в основном — живет в отдельной комнате, каждый день встает и идет на работу, мы вокруг организуем рабочие места для них. У нас есть столярка, у нас есть подсобные хозяйства, пока. Мы много что начинали, но пока не все успешно, потому что не очень мы бизнесмены хорошие, завалили мы несколько проектов. Столярка у нас плавает и подсобное растет потихоньку. Все мы встаем и идем на работу, это же нормальная жизнь. Они, то же самое, идут на работу. Обед, ужин, в храме мы тоже вместе, исповедаемся, причащаемся. А родители живут отдельно, они участвуют в проекте, тоже своей всей мощью, которая у них есть, накоплена за жизнь, люди же взрослые все, все имеют какие-то навыки, таланты. Дальше, если уходит родитель, у человека остается та же комната, в которой он жил, с тем же внутренним интерьером, наполнением, к которому он привык, которое он любит. Остаются по общежитию друзья те же, с которыми он живет. По деревне остаются те же соседи: здравствуйте — здравствуйте. Это же деревня, это же не город.

Тутта Ларсен:

— А родители живут там же в деревне или в городе?

Василий Рулинский:

— Вместе с ребенком?

Иерей Владимир Климзо:

— Да, да. В храме те же люди, братья и сестры. Праздники мы все гуляем вместе, у нас все вперемешку.

Василий Рулинский:

— Получается, если родители уходят, нужен же присмотр, уход.

Иерей Владимир Климзо:

— Они же живут уже в центре сопровождаемого проживания с самого начала, они уже привыкают к этому за пять-десять лет.

Тутта Ларсен:

— То есть родители потихонечку делегируют полномочия наставнику.

Иерей Владимир Климзо:

— Да, причем на их глазах все происходит, мягко, они все могут контролировать.

Василий Рулинский:

— Замечательно. Это, мне кажется, та модель, о которой мечтают эти родители детей с инвалидностью, только можно мечтать. Такого практически нигде нет больше.

Иерей Владимир Климзо:

— До этого еще надо добавить, родители должны православно смотреть на вещи, потому что бывали моменты, когда родители ищут готового.... Их можно понять, я абсолютно не осуждаю, мне даже в голову это не может прийти, кого-то осуждать. Но жизнь показывает, что не все мы до конца православные люди, не готовы мы нести свой крест до конца, хочется пожить. Это наше всеобщее качество присуще не только нам, им тоже. Они такие же люди, как мы. А чтобы тащить, конечно, надо решиться, в каком-то смысле это подвиг для человека.

Василий Рулинский:

— Вы в одном из интервью говорили: каждый раз есть два пути, можно самому создавать что-то, а можно по воле Божией что-то делать, между этими путями большая разница. А как понять, что этот путь — это именно по воле Божией?

Иерей Владимир Климзо:

— Я не знаю, как понять. Этот мальчик на переезде, который к нам приехал, разве тут могут быть разночтения? Если Господь постучался, а ты говоришь: Господи, извини, я еще посплю пять часов, отдохну, на юг съезжу или еще что-нибудь, некогда, ну, правда, некогда. Вот и все, дверь захлопнется, перед кем ты ее захлопнул? Перед Господом. Если такого не будет, если мы будем свой весь день воспринимать, как какой-то чудесный момент из Евангелия, когда мы то одно, то другое увидим вокруг себя, то случайностей в нашей жизни не будет. Их нет на самом деле, мы начнем видеть эти неслучайности.

Тутта Ларсен:

— Случайность — псевдоним Бога.

Василий Рулинский:

— Под которым Бог действует в мире. Это Блез Паскаль.

Тутта Ларсен:

— Спасибо огромное.

Василий Рулинский:

— Да, отче, очень глубокая беседа получилась, мы вас очень благодарим и желаем, чтобы в проекте становилось больше помощников, чтобы больше Господь вам даровал своих благ и щедрот в том делании, в котором вы сейчас находитесь. Конечно, таких проектов очень мало и очень хорошо, что вы этим занимаетесь. Я для всех, кто хочет присоединиться, хотел бы еще раз напомнить сайт davydovo-hram.ru или davydovo.online. Там можно узнать всю информацию. Будем рады, если вы сможете пожертвованием или сами поехать как волонтер присоединиться к помощи. Ну и все родители детей и уже взрослых людей с инвалидностью тоже этот эфир запомнят. Спасибо большое, дорогой батюшка.

Иерей Владимир Климзо:

— Спасибо вам. В свою очередь хочу вас пригласить, всех желающих приглашаю к нам, просто можно приехать, пожить, посмотреть. Потому что среди большого потока людей, которые ищут какой-то помощи, есть немало людей, которые ищут смысла в жизни. Раньше это называлось пойти в монастырь во славу Божию поработать, а у нас всегда можно приехать, пожить среди нас, посмотреть, что мы делаем, и как-то приобщиться к нашему делу. Ну а в сестричество я приглашаю зрелых творческих женщин.

Тутта Ларсен:

— Спасибо.

Василий Рулинский:

— Спасибо большое. С нами был сегодня настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в Давыдово Ярославской области священник Владимир Климзо, организатор замечательных церковных социальных проектов. С вами были Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Тутта Ларсен:

— И Тутта Ларсен. Всего доброго.

Василий Рулинский:

— До свиданья.

Иерей Владимир Климзо:

— Спасибо.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Социальная помощь в Лисичанске». Дарья Ткач
• «Женское служение в Церкви». о. Андрей Постернак
• «Помощь в детских больницах». о. Иоанн Захаров, Татьяна Андроняк