«Путь к священству». Священник Дмитрий Полещук - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Путь к священству». Священник Дмитрий Полещук

* Поделиться
Священник Дмитрий Полещук

Наш собеседник — председатель Епархиального отдела по издательской деятельности и связям со средствами массовой информации Московской епархии, настоятель Спасского храма пос. Андреевка и Георгиевского храма дер. Жилино священник Дмитрий Полещук.

Отец Дмитрий рассказал о своем пути к священству по благословению отца Николая Гурьянова и отца Иоанна Крестьянина, о своей семье, и о том, что помогает ему преодолевать испытания и придает силы на дальнейшее служение Богу и людям.

Ведущий: Константин Мацан


К.Мацан:

- «Светлый вечер» на радио «Вера».

Здравствуйте, дорогие друзья!

У микрофона – Константин Мацан, а на связи с нами сегодня священник Дмитрий Полещук, председатель епархиального отдела по связям со средствами массовой информации Московской епархии, настоятель Спасского храма посёлка Андреевка и строящегося Георгиевского храма деревни Жилино.

Добрый вечер, отец Дмитрий!

О.Дмитрий:

- Добрый вечер, Константин!

К.Мацан:

- Мы Вас, во-первых, хотим поздравить с тем, что успешно завершился сбор, который Ваша семья объявляла – сбор на дорогостоящее лекарство для Вашего 4-го ребёнка – Адриана. У него спинально-мышечная атрофия, и, благодаря объявлениям, благодаря участию многих неравнодушных людей, сбор успешно закрыт, и Адриан получит… получил уже необходимое лекарство. Слава Богу за всё, и Вашу семью мы поздравляем!

О.Дмитрий:

- Ой… Вы знаете, даже нет слов, чтобы выразить благодарность – и каждому, и Вам, и радиостанции! Потому, что все так поучаствовали, все так крепко молились, что чудо совершилось. И теперь, кроме благодарности, нету в сердце ничего, что можно было бы выразить.

К.Мацан:

- В наших программах мы говорим со священниками об их пути к вере, и в вере, о том, из каких этапов, шагов, решений этот путь складывался, и продолжает складываться до сих пор. Нам кажется, что размышление человека о своём пути, к тому же – не просто человека, а того, кто решил до конца себя служению Богу посвятить, и стать священником, вот эти размышления могут оказаться созвучными с мыслями любого нашего слушателя, человека, который уже в Церкви, или только ищет путь к Богу. Потому, что это – именно путь. Это именно – вопросы и ответы.

Вот, об этом сегодня хотелось бы с Вами поговорить.

Отец Дмитрий, какие основные этапы, какие главные вехи на этом пути Вы бы выделили?

О.Дмитрий:

- Самое важное, мне кажется, с чего стоит начать – это вопрос любви. Потому, что без любви к ближнему, любовь к Богу невозможна.

Как я могу любить ближнего, которого вижу… как говорится в Священном Писании: как ты можешь говорить о любви к ближнему, если ты его не любишь по факту… а о Боге, Которого ты не видишь… как ты можешь Бога любить?

Поэтому, здесь очень важно говорить о том, что – есть ли у тебя желание послужить ближнему? Потому, что священническое служение – оно связано именно, прежде всего, с тем, чтобы являться человеку… таким вот… очень важным… не скажу проводником, но человеком, который был бы для другого, как образ Христа.

И, наверное, какие-то этапы в жизни у каждого есть свои, но это зависит ещё и от того, насколько человек был воцерковлён. Потому, что, бывает, люди приходят в Церковь в зрелом возрасте, и у них появляется горячее желание послужить Богу, а бывает так, что человек с детства готовится к принятию священства.

Поэтому, я думаю, что здесь у каждого священника свои какие-то этапы в жизни получились.

К.Мацан:

- А, вот, любопытно… Вы сказали, что служение священника – это… ну… так я это услышал… в каком-то смысле, в первую очередь – работа с людьми, она очень важна, и обращённость к людям очень важна. И я, с одной стороны, понимаю, о чём Вы говорите, а, с другой стороны, здесь сразу же возникает вопрос: а чем тогда священник, в этом смысле, отличается от… ну… просто… я не знаю… хорошего социального работника, хорошего мирянина, который также помогает ближним. Вот, в чём здесь специфика именно священнического служения?

О.Дмитрий:

- Вы знаете, если социальный работник, христианин, мирянин ведёт к Богу, а не ведёт куда-то в другую сторону, то их функции, в данном случае, со священником, во многом, совпадают. Конечно, они не исчерпываются только этим, но задача пастыря – как раз, пасомого привести ко Христу, и не стать для него, для пасомого, тем, кто загораживает Солнце.

И, Вы знаете, в истории и нашей Церкви, и Вселенской, огромное количество мирян – и социальных работников, и людей других профессий – которые приводили тысячи людей ко Христу. И, в этом смысле, на священнике лежит особая ответственность.

У социального работника – другие функции тоже имеются, но для священника – быть образцом, и, в каком-то смысле, Христом для многих… вот… таким… образцом… образом Христа здесь, на земле – это, наверное, самое главное. Недаром и книга замечательная отца Иоанна Кронштадтского называется «Моя жизнь во Христе». То есть, жизнь священника без Христа – она невозможна.

Поэтому, миряне могут себе позволить немножечко, наверное, как-то и уклониться в сторону, и, может быть, и остановиться, и с них, наверное, спрос будет другой. А, вот, главная функция священника – это водительство ко Христу. И для этого ему даны все необходимые дары. Прежде всего – самый главный дар – совершение Божественной Евхаристии.

К.Мацан:

- Вот, Вы сказали эти слова – очень, такие, пронзительные – о том, что важно не стать для человека тем, кто заслоняет Солнце… вот… приводить человека, или, по крайней мере, стараться, стремиться привести человека именно ко Христу, а не к себе, как пастырю.

Мы иногда на эту тему тоже в нашем разговоре выходим, но, Вы знаете, не так сразу, как об этом сказали Вы. Вы, как-то, как будто, с этого начали. Как будто, это для Вас очень важная, в личном плане… ну… не проблема лично Ваша, а та, скажем так, опасность, которую Вы перед собой, как священник, видите, и, всячески, пытаетесь её избегать. Это – так?

О.Дмитрий:

- Вы знаете, я заканчивал Свято-Тихоновский университет, и курс пастырского богословия нам вёл один из самых, наверное, авторитетных и умных священнослужителей нашей современности – протоиерей Владимир Воробьёв.

И одна лекция была посвящена младостарчеству. Она так запала мне в душу – а прошло… ну… почти уже 20 лет с тех пор, – что я понял, наверное, из этой лекции, что огромная есть опасность именно подменить собой всё остальное, и, вместо Богослужения, исполнять какую-то роль актёра, вместо Христа – пытаться самому что-то такое говорить… а, ведь, опора-то у нас, у священников, по крайней мере, точно должна быть на Евангелии, и на святых отцах. Вот, это – очень важно. И, поэтому, меньше всего мне хотелось бы быть младостарцем.

И, Вы знаете… Вы, наверное, справедливо подметили… я, каждый день, стараюсь немножко себя, в этом смысле, отрезвлять. И, например, с очень большой опаской отношусь к таким просьбам, как, например, стать духовным отцом… или, когда, там, кто-то говорит: «Вот, это – мой батюшка»…

Ну… это здорово, конечно, но здесь очень важно – отрезвлять себя самокритикой, а лучше всего – самоиронией.

Когда: «Батюшка, Вы так вот сказали…» – «Ну, конечно, конечно…» Как отец Дмитрий Дудко когда-то, я помню, при мне это сказал… я ещё ребёнком был… такой, придыхающий вопрошатель ему говорит: «Батюшка, Вы ведь такой прозорливый, такой прозорливый!» – а он говорит: «Ну, да! Я – очень прожорливый, очень прожорливый!»

И, вот, доля иронии, в отношении самого себя, позволяет иметь, как мне кажется, трезвый взгляд на самого себя, прежде всего. И это позволяет немножко не возлетать над прихожанами.

К.Мацан:

- Отец Дмитрий, Вы рукоположены в 26 лет. Насколько это, как Вам кажется, рано для священника – возраст такого рукоположения? Что Вы об этом думаете?

О.Дмитрий:

- Смотря, как и с чем сравнивать, понимаете? Вот, у меня есть знакомый священник, который сейчас семинарию заканчивает – вот, у него выпускной совсем скоро – ему 24 года. Есть дьякон, которому 21 год.

26 – это почти что канонический возраст. 25 – это возраст диакона, по канонам. 30 – это канонический возраст священника. Поэтому, нельзя сказать, что по возрасту это уж очень рано. Это, скорее… так… нормальная, средняя такая, цифра.

К.Мацан:

- То есть, Вы для себя никакой, опять же, проблемы, связанной с возрастом, не чувствуете, не видите? Мы часто просто об этом рассуждаем, размышляем – именно со священниками… такого… не старого возраста.

О.Дмитрий:

- Я думаю, что это – очень индивидуально. Я думаю, что каждый священник сталкивался с подобной ситуацией, когда приходит мужчина и говорит, что ему мамочка сказала, что «не пора ли тебе, сыночек, жениться». Священник спрашивает: «А сколько же тебе лет, сыночек?» Он говорит: «42 годика».

И бывают такие случаи, когда приходит человек и в 20 лет, после армии, и он уже сформирован, и он готов и трудиться, и нести ответственность за семью, и за будущую паству.

Я не могу про себя сказать, что у меня был и есть богатый жизненный опыт, но – всему своё время, и тут «перезреть» – тоже не совсем хорошо. Потому, что… вот… ягоду собирают тогда, когда нужно её собирать. И если Господь тебя зовёт – меня так научили – то не стоит откладывать.

Вот, Пётр и Андрей, апостолы, они же могли сказать: «Да знаешь, у нас тут ещё дела… рыба ждёт, и так далее… Давай, чуть позже – может быть, завтра, послезавтра…» На призыв Христа к священному служению надо отзываться сразу. На мой взгляд. И не рассуждать много: «Ой, а что будет потом…» – и так далее. Господь зовёт – и Он всё устроит.

Конечно, это не сам молодой человек должен принимать такое решение, оно должно, безусловно, приниматься архиереем, при должном исследовании вопроса духовником этого молодого человека. Но если это всё согласовано, и ответ ждут только от тебя, и ты хочешь служить Христу, то – да, и доверять Христу до конца.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- В «Светлом вечере» сегодня священник Дмитрий Полещук, председатель епархиального отдела по связям со средствами массовой информации Московской епархии, настоятель Спасского храма посёлка Андреевка и строящегося Георгиевского храма деревни Жилино.

Мы продолжаем наш разговор.

Вы эту фразу произнесли – мне кажется, очень важную – об ответе на призыв Христа. В частности, о том призыве, когда человек переживает вот это состояние, что его Господь призывает к священству.

А как Вы это переживали? Как Вы этот призыв почувствовали? Что это было? Как Вам стало понятно, что это – именно призыв к священству?

О.Дмитрий:

- Вы знаете, я могу сказать, что с детства… как-то… был предрасположен, наверное, к этому, и как-то я об этом думал.

Мамочка моя – Царство ей Небесное – она отошла ко Господу, когда мне был 21 год, но за этот 21 год мы очень мало говорили про то, что она хотела бы, чтобы из меня выросло. Но я всегда слышал о том, что она бы хотела, чтобы её сын был священником.

Я был профессиональным музыкантом всю свою жизнь, практически ( до 17-18 лет) посвящал музыке. Учился я в Московской средней специальной музыкальной школе им. Гнесиных, в самом центре Москвы. И, соответственно, богемная такая жизнь – она, конечно, не располагала к духовному размышлению. Но всё поменялось, когда мы поехали с моей покойной мамой к отцу Николаю Гурьянову.

Это – очень интересная такая история. Это был 1999 год, осень, мы туда приплыли – на остров Залит. Было очень холодно, я промёрз – прямо, так… очень хорошо это ощущаю. И стояла очередь – человек, наверное, 20-30 – к батюшке. Он на крылечке – принимал. Мазал всех скрепочкой елеем из лампадки.

И я, молодой человек семнадцатилетний, подхожу. Он меня ничего не спросил, помазал елеем и говорит: «Только не музыка!» – и я иду дальше. Я думаю: «Ну, что же… батюшка чего-то не понял… меня с кем-то, наверное, перепутал».

И я опять в хвост встаю, и вопрос у меня был один: куда мне поступать – в Консерваторию или в Академию им. Гнесиных? И, вот, ещё человек передо мной не успел отойти, и я ему уже кричу: «Батюшка, благословите… вот… я – музыкант… туда-то и туда-то собираюсь поступать…» Он меня опять помазывает, и говорит: «Деточка, только не музыка! Тебе надо быть священником».

Это для меня, семнадцатилетнего парня, было просто… ну… так… таким откровением, что ли… И я помню, что я расстегнулся, куртку снял, сел там на лавочку, и мне… прям… было очень долго жарко. И я подумал: «Ну, всё равно, наверное, что-то… батюшка, конечно, сказал…» – а я привык к тому, меня так воспитали, что если уж спросил, то надо делать, что тебе говорят. Но, с другой стороны, я не спрашивал про священство, я про другое спрашивал.

И я думаю: «Ну, поеду я к нашему родному отцу Иоанну Крестьянкину, – сейчас здесь недалеко – в Псково-Печерский монастырь, – и уж он-то точно, зная нашу семью, такого не скажет! Приезжаем мы в монастырь… а надо заметить, что мама моя вела переписку много лет с отцом Иоанном… приезжаем туда, келейница Татьяна встречает – как всегда, очень доброжелательно, и, собственно говоря, отцу Иоанну я тоже передаю этот вопрос – естественно, ничего не говоря про отца Николая Гурьянова. И Вы знаете, вдруг батюшка говорит: «Знаешь, что… заканчивать тебе надо с музыкой, и уже поступать и учиться на священника. Тебе надо быть священником».

Ну, тут уж – хочешь, не хочешь, советы и рекомендации, благословения таких двух старцев, совпавшие, независимо друг от друга, кроме, как волю Божию, воспринять просто невозможно.

Поэтому, в моём случае, всё очень просто. Мне сказали «надо», и у меня был год очень тяжёлый… такой вот… перестройки с музыкантского режима на режим подготовки к поступлению в ВУЗ. И вот, осенью уже следующего года, я… а… как раз, в 1999-м году – поступил в Свято-Тихоновский университет. И уже там обучался на Богословско-пастырском факультете.

К.Мацан:

- Но, вот, один священник у нас в программе – и не только у нас в программе, об этом часто говорят священники, что вот принцип такой, критерий, когда нужно становиться священником – это когда ты внутренне хочешь этого, но считаешь себя недостойным. Вот, тогда, при таком устроении души, человек оказывается на своём месте.

И вот в этой фразе есть вот эта первая часть – «когда ты хочешь». Вас, получается, благословили… ну, не то, чтобы без Вашего желания, но, как Вы сейчас сами сказали, что – «раз сказали «надо», я стал делать».

О.Дмитрий:

- Знаете, очень такой важный момент. Да, действительно, меня благословили. Но я думал о священстве… ну… Вы знаете… именно, как о чём-то, что можно сделать потом.

Ну, думаю, сделаю карьеру. Сейчас поступлю, отучусь, буду в оркестре играть… женюсь, нарожаю детей… ну, к 50-60 годам – я ж христианин, я сохраню себя в целомудрии – пойду отучусь заочно, и там уже, конечно, набравшись опыта, можно будет и священником стать. Это, как раз, к вопросу о том, когда Господь зовёт – не рано ли? Вот, меня Господь позвал именно тогда, когда мне было 17 лет. И 9 лет, до 26-ти, Он меня к этому готовил. То есть, это не было… были годы даже, чтобы – передумать, осмыслить, почитать достаточно литературы, пообщаться с достаточным количеством священников, чтобы понять – нужно это тебе, или не нужно.

Но никогда, прочитав все книги… вот… предположим, по… касающиеся любви, настоящей любви… даже если человек всю литературу ( что, конечно, невозможно, но предположим ) он освоит, он не может сказать, что он знает, что такое любовь.

Так и со священством. Какие бы книги ты ни читал, какую бы духовную литературу – всегда это очень личное. И каждый воспринимает священство, наверное, всё равно, немножко по-своему. Поэтому, для меня это было, всё-таки, желание, безусловно. И, могу заметить, когда владыка Григорий покойный… архиепископ Григорий меня рукоположил, я вот в этот момент почувствовал, что как будто бы последний файл пазла лёг на своё место. Вот, я почувствовал, что… Господи, вот, наконец-то, я встал на две ноги – и я твой, Господи, и готов участвовать в том, куда Ты меня направишь. То есть, внутреннее какое-то желание, интенция такая – они сохранялись.

К.Мацан:

- А в какой момент Вы поняли, что… знаете… что: «Вот это – моё. Вот, я здесь – на своём месте». Именно уже в процессе служения – был такой момент? Когда что-то произошло, какое-то событие, встреча, служба, когда Вы поняли, что вот… Знаете, как-то, тоже у нас в программе, нередко люди говорят, что: «Вот, прошло время, и, со временем, я понял, что, конечно, вот… по здравом размышлении, ничем, кроме служения священника, в жизни заниматься бы не мог. То есть, я абсолютно на своём месте, и благодарен Богу за это».

О.Дмитрий:

- Глядя на своих одноклассников, который уже некоторых нет в живых, к сожалению, я могу сказать, что Господь обо мне позаботился, как нельзя лучше. И я крайне Богу благодарен за то, что Он меня привёл в степень священства. Это – такой акт любви, по отношению лично ко мне.

Что касается момента, когда я почувствовал… ну… я могу сказать – на хиротонии. Вы знаете, я ещё до этого, всё время хотел… хотя, всю жизнь провёл на клиросе, и алтарную жизнь, кстати, мало знал до рукоположения – я считаное количество раз был в алтаре, при том, что я всю жизнь пел на клиросе и регентовал, сколько себя помню, и, с этой стороны, церковное Богослужение знал хорошо. Но когда попал в алтарь, понял, что там – совсем другая служба! Совсем другие приоритеты, другой ритм Богослужебный, и так далее.

И у меня всегда было желание… вот… как-то послужить именно в алтаре – мне казалось это таким Раем на земле. И я Вам могу сказать, что – то, что казалось мне тогда, сейчас я могу подтвердить со стопроцентной уверенностью. Что если есть Рай на земле, то это – алтарь, Престол Божий, и самая сокровенная часть – это Литургия.

Поэтому, могу сказать, только ещё добавив следующее – о месте служения. Я никогда не думал, что я буду служить в Андреевке, в Подмосковье.

Ну, это, немножко… конечно, не совсем то – это не совсем о служении именно священника, но это – о некоем таком послушании. Потому, что меня направили в Андреевку, и когда я подъехал – был декабрь, а сами знаете, в наших широтах декабрь – это, наверное, самый депрессивный месяц в году. Свинцовое небо, слякоть, и я подъехал к храму – а он такой… немножко мне показался мрачный… немножко запустевший, заросший деревьями. И я – такой московский мальчик, московский священник, недавно рукоположенный, подумал: «Господи…» – и понял: вот в чём моё послушание – смиряться и служить в этой деревне.

А сейчас – я не знаю лучшего места для себя, для своей семьи, чем наш любимый Спасский храм в Андреевке.

К.Мацан:

- Мы вернёмся к этому разговору после небольшой паузы.

Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» священник Дмитрий Полещук, председатель епархиального отдела по связям со СМИ Московской епархии, настоятель Спасского храма посёлка Андреевка и строящегося Георгиевского храма деревни Жилино.

С вами также – Константин Мацан, и мы вернёмся после небольшой паузы.

Не переключайтесь.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается.

Ещё раз, здравствуйте, дорогие друзья!

У микрофона – Константин Мацан.

В этой программе мы говорим о пути в вере, и о пути к священству со священником Дмитрием Полещуком, председателем епархиального отдела по связям со СМИ Московской епархии, настоятелем Спасского храма посёлка Андреевка и строящегося Георгиевского храма деревни Жилино.

Ну, вот, как раз, мы объявляем Вас по месту служения в Андреевке. Вы, в прошлой части программы, заговорили о том, что это – такой Рай на земле для Вас. А могли бы поподробнее про это рассказать? Это просто, что называется, по Пушкину, «привычка свыше нам дана – замена счастию она», или как-то священник и вправду роднится с тем местом, в котором служит?

О.Дмитрий:

- Конечно, роднится. Безусловно. Когда ты отдаёшь себя служению, сердце твоё прикипает к этому месту, к этим людям, к тому, что тебя окружает. И перевод священника… я думаю, что всегда, кто бы что ни говорил – особенно того, который служил не один год в храме – мне кажется, это всегда есть ни что иное, как… такой вот… разрыв. Всегда что-то в сердце такое… отрывается. Какой-то кусочек себя ты, всё равно, оставляешь в храме, где служил прежде.

Поэтому, я думаю, что многие священники бы мечтали, чтобы служить в одном храме всю свою жизнь. Я не претендую на истину в последней инстанции, конечно, но, по крайней мере, это… это было бы очень здорово для большинства священников, и, я думаю, точно – для прихожан.

К.Мацан:

- Я бы вот о чём ещё хотел Вас спросить.

Не случайно, сегодня у нас прозвучало, в Ваших словах, тема иронии и самоиронии, как Вы говорите, столь необходимая священнику, чтобы не возноситься и не гордиться своим пастырством. Но я думаю, что важно и каждому человеку, чтобы не гордиться, и не возноситься чем бы то ни было.

А как Вам кажется, в Евангелии можно найти примеры самоиронии? Евангелие – это книга, которая учит самоиронии? И – как?

О.Дмитрий:

- Ну, смотрите… я бы взял шире. Я бы не только Евангелие, я взял бы, вообще, весь корпус Священного Писания.

В этом смысле, мне отрадна вторая книга, написанная евангелистом Лукой. Называется она «Деяния святых апостолов». И там, замечательно совершенно, историк и писатель, евангелист Лука, в некоторых местах, блестяще иронизирует – по-доброму.

Например, тогда, когда приходит апостол Павел в Афинский ареопаг, помните? И он надо афинянами посмеивается, говоря, что для них нет ничего более… такого… важного или любопытного, чем послушать что-то новое.

И, также, очень интересно, как апостол Павел общается, например, с Первосвященником, с его окружением. У нас немножко перевод сглажен – даже на русский язык – не всегда мы это можем почувствовать, но, в оригинале греческом, довольно ехидные и жёсткие вещи произносит апостол Павел.

Ну, и, конечно, и к себе он не относится слишком серьёзно. Хотя, конечно, перечисляет свои страдания, и подвиги, какие совершил, почитая себя, при этом, последним из апостолов, извергом неким. Это – тоже… такая… критика, с долей иронии над собой.

Поэтому – да, мы с вами можем, отчасти, в Священном Писании встречать такие примеры.

К.Мацан:

- Я бы вот ещё о чём хотел спросить.

Мы часто, в этих программах, обращаемся к теме отношений священника с его семьёй. На канале «Спас» была замечательная программа про Вашу семью, про Вас, и про матушку Екатерину, вызвавшую всеобщее восхищение умом, красотой, и тем образом светлым, который она на экране явила.

Я почему обращаюсь к этой теме – мне кажется, она тоже очень важна в разговоре о священстве. Мне очень памятны слова одного юноши, который рос в семье священника – он был сыном священника, – и когда встал вопрос перед ним, а не рассмотреть ли и ему возможность в будущем быть священником, юноша ответил своему папе, и сказал: «У нас была замечательная семья, но я тебя почти не видел в детстве. Ты, как священник, как пастырь, всё время был на каких-то послушаниях, и очень много времени проводил вне семьи».

Вот, насколько Вы для себя, как священник, эту проблему осознаёте?

О.Дмитрий:

- Я вырос на приходе отца Дмитрия Смирнова, а этот умнейший человек – дай Бог ему здоровья – очень мною любимый, как-то сказал, что невозможно быть хорошим священником, если ты плохой семьянин. И я, услышав эти слова, в своё время, очень их запомнил хорошо, и стараюсь в жизни им следовать.

В современно мире, когда семья почти разрушена нормальная, примеры семейной жизни священника – они выходят на первый план.

Если раньше все приблизительно одинаково жили, то сейчас – то, что, например, муж не изменяет своей жене, уже воспринимается, чуть ли не как пример святости. Хотя, это – норма, вообще-то, всегда была.

То есть, уровень нормы – очень сильно упал. И священник теперь – не просто сам по себе на приходе, но, на мой взгляд, вся его семья должна являться таким вот примером для прихожан – для молодых, для старых, для среднего возраста – чтобы они, видя не какие-то, к сожалению, примеры, показанные, в том числе, и по телевизору, ужасные, а что-то хорошее – могли этому подражать.

Я в школе преподаю – в нашей, в обычной, в Андреевской – и когда у нас разговор о семье со старшеклассниками идёт, то они удивляются, когда я рассказываю самые обычные вещи. То есть, говоря по-простому, если брать пример из другой части жизни – что нельзя руки вытирать об скатерть. Ну, казалось бы, очевидные вещи, и взрослым людям не надо об этом рассказывать, а оказывается – никто об этом не знал!

Вот, так – и в семье. Самые простые вещи – что жене надо уделять внимание, что её завоевав, надо продолжать это делать, потому, что… как говорится… со свадьбой – всё только начинается! Самое интересное именно начинается после того, как в голливудских фильмах идут титры. И здесь – очень важно не считать, что всё уже построено и всё готово, больше трудиться не следует. Очень даже следует! И семье священник – своей собственной – должен уделять особое внимание. И, прежде всего, своей жене. Чтобы она была ухожена, чтобы она была той, с кем ты ходишь в театр, с кем ты обсуждаешь свои проблемы – в том числе, и приходские проблемы. Но, при этом, матушка должна быть скромной, чтобы не лезть на ту часть жизни, которая касается только священника. Но, при этом, скажем, многие молодые женщины, с удовольствием, с матушкой легче находят общий язык, чем с батюшкой. Потому, что… ну… какие-то есть тонкие женские… такие… моменты, и всегда можно направить к матушке, и сказать: «Вы знаете, вот она Вам может что-то подсказать… если… она сможет Вам помочь». Вот!

Поэтому, роль семьи священника на приходе, с каждым годом, на мой взгляд, всё больше и больше возрастает.

К.Мацан:

- Очень согревают Ваши слова, и спасибо Вам за них огромное.

А, вот, смотрите… Вы упомянули нескольких, очень уважаемых, известных священников, которые оказали влияние на Ваш путь, как священника – это и отец Дмитрий Смирнов, отец Владимир Воробьёв… то есть, Вы росли, формировались и учились в той среде, где Вы видели примеры – яркие, привлекательные – примеры священнического служения. Но, как Вы сами же справедливо заметили, можно много книжек о любви прочитать, но, пока сам не полюбишь, не поймёшь, что это такое.

То есть, наверняка, даже после такой школы, были у Вас свои открытия в том, что такое – служение священника. Причём, открытия, наверное, и позитивные, и негативные. Что есть какая-то радость особенная, которую можно испытать, только по-настоящему находясь в сане и служа алтарю, но и какие-то проблемы, может быть, трудности, неожиданные… такие… вызовы, о которых не подозреваешь, пока не попробуешь… вот, что Вы об этом можете рассказать?

О.Дмитрий:

- Если начать с вызовов, то вызов может быть адресован только по отношению к самому себе. Когда ты, будучи далеко, мягко говоря, не святым, не можешь помочь человеку. Вот, от собственного, знаете, такого… бессилия бывает очень большое огорчение.

Я помню, особенно поначалу, когда ты – молодой священник, выходишь из дома, где умирает ребёнок – помню, такая отроковица была Екатерина, уже, наверное, лет 10, как она ко Господу отошла, – и она умирает, и ты пришёл, и… о чём она говорит, о чём она думает, и как она на тебя смотрит… и ты выходишь… Я помню, я спустился, сел на лавочку… и местная бабушка, которая там сидела – я, прямо, как был – в подряснике, в епитрахили, с Дарами – просто мне так было плохо, я зарыдал, прямо на лавочке, от собственного бессилия, от того, что я – не Серафим Саровский, я не могу, из-за своих грехов, напрямую, вот так вот, обратиться к Богу, чтобы Он мне дал ответ – за что, зачем, почему? И какие слова я подберу, чтобы утешить родителей? Потому, что – очевидно, что ребёнок уходит из этой жизни… но… вот… по-человечески… наверное, может быть, по маловерию… но… всё-таки, это очень тяжело наблюдать. В конце концов, и Христос прослезился, когда умер Его друг, когда Он увидел, как родственники по нём скорбят…

Поэтому… вот, такие моменты – они остаются на всю жизнь, и говорят о твоей греховности. А больше ничего негативного…

А… нет! Знаете, Константин, ещё один момент вспомнил. Я, по природе, видимо, «сова», и мне очень трудно вставать рано утром. Мне почти 40 лет, и, с самого детства, мне все всегда говорили: «Ты привыкнешь. Ты – пораньше ложись, пораньше вставай». Вот, всю свою жизнь я себя ломаю. Но священническое служение, конечно, связано, прежде всего, с тем, что надо утром пораньше встать, помолиться, Литургию послужить…

Ну, это – так, скорее, ирония… но, всё-таки, да… «жаворонку», наверное, было бы легче. Я так и не перестроился.

А если говорить серьёзно, то я вообще… положа руку на сердце, скажу: никаких недостатков, каких-то минусов, каких-то проблем в священническом служении не вижу. Как только появляется какая-то сложность, тут же Господь отвечает, помогает, находит людей… Тут очень важно – не самому только лишь, одному, пытаться решить, а чтобы это… у тебя был круг твоих духовных собеседников, круг друзей-сопастырей, и, конечно, духовник. И, вот, когда ты можешь поделиться, обсудить… и с супругой у тебя хорошие отношения, и с друзьями, и ты не оторвался от собственной паствы – вот, тогда любую проблему, даже глубокую пастырскую, в себе самом, можно решить с Божией помощью, и Господь вкладывает в сердце ответ обязательно.

Поэтому, тут надо опять – то, с чего мы начали – говорить о доверии Христу до конца.

Я понимаю, что, может быть, уже надо делать паузу, но приведу один пример, очень простой.

Помню, однажды, стоял на Литургии, и, вместо того, чтобы молиться – такие бывают всякие вещи – я понимаю, что мне надо ехать в гипермаркет и покупать продукты, а мне не на что это делать. И, вот, стоял… и я пытался эту мысль отгонять… и что у меня дома дети, и надо их чем-то кормить… но, вот… навязчивая такая мысль была.

И, Вы знаете, после службы пошёл на кладбище – бабушка попросила послужить литию. И я ухожу – она мне суёт какую-то копеечку, значит, в карман. А я ладан перекладываю, уже отошёл, смотрю – выпадает купюра. Я гляжу на неё – а это купюра из Хабаровска, такая розовая… я думаю, кто-то, наверное, знает такую купюру.

Я бегу обратно, и говорю: «Бабуля, Вы перепутали! Вы, наверное, мне хотели фиолетовую, 500 рублей, дать!» Она говорит: «Нет, сынок – тебе нужнее!»

И, вот, в такие моменты всё в твоей душе переворачивается! Потому, что, через неё, сейчас с тобой говорил Бог, Который сказал: «Слушай, ты служи Литургию – Я всё тебе обеспечу!»

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕН» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- Священник Дмитрий Полещук, председатель епархиального отдела по связям со СМИ Московской епархии, настоятель Спасского храма посёлка Андреевка и строящегося Георгиевского храма деревни Жилино сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер».

Потрясающая история, которую Вы рассказываете – про эту помощь от бабушки! А… вот… я не случайно спросил про вызовы – и положительные, и отрицательные… я не имел в виду, конечно, что Вы что-то негативное, что-то неприятное или нерадостное нашли для себя в служении священника. Я, скорее, имел в виду, что жизнь идёт, и мы меняемся, и переосмысливаем самих себя, и иногда это переосмысление происходит не так уж просто.

Вот… а в чём Вы сегодня, как священник, которому почти 40 лет, неравны себе вчерашнему священнику – 10 лет назад… там… примерно, 15 лет, когда Вас рукополагали?

О.Дмитрий:

- Я неравен себе, прежде всего, в одном – в том, что я всё больше живу, и… ну… наверное, всё-таки, стараюсь как-то над собой надзирать, и всё больше вижу проявлений любви – и в моей жизни, и в жизни моей семьи, и в жизни прихожан, и, всё больше и больше, стараюсь искать волю Божию и Промысел Божий.

Я не знаю, насколько я преуспел – самого себя мне невозможно оценить, пусть это Господь только сделает – но я Вам могу сказать, что я надеюсь, что я стараюсь преумножать в себе два качества: первое – благодарность Богу и людям, и, второе – преумножение любви в своём сердце. Это, наверное, то, к чему я особенно стремлюсь.

Да, к сожалению, не хватает иногда интеллектуального какого-то такого напряжения. Скажем, когда я в 2005 году защитил диссертацию магистерскую – да, я, наверное, интеллектуально был на каком-то пике, и свободно… там… ну… не свободно, но я по-гречески читал, переводил тексты, и так далее, и так далее. В этом смысле, наверное, как научный деятель, я, наверное, пропал. Но Господь учит через людей. И, вот, я, наверное, себе не эквивалентен в чём-то, но, наверное… вот… в любви и благодарности Богу, мне хотелось бы думать, что я что-то большее приобрёл – в понимании этих качеств, чем, скажем, 12-14 лет назад.

К.Мацан:

- Очень важные слова о благодарности Богу! Важные, в том смысле, что они отзываются в сердце. Потому, что понимаешь, что и учиться нужно благодарности, и как редко ты благодаришь за те, по-настоящему случающиеся с тобой чудесные ситуации и дары, которые от Бога получаешь.

Вот, мы сегодня уже сказали о том, что, слава Богу, сумели закрыть сбор… Ваша семья сумела закрыть сбор на лечение вашего сына Адриана. Наверняка, семья переживала эту ситуацию по-разному – и тяжело, и с молитвой, и, наверное, в какой-то степени, с благодарностью. Но именно, поскольку Вы сами сказали о благодарности, я хочу Вас спросить: а Вам удавалось, удаётся в ситуации, действительно, тяжёлого испытания, сказать «слава Богу за всё»? Сказать искренне. И что для этого нужно?

О.Дмитрий:

- Вы знаете, когда ты – целое существо, тебе проще живётся. Я имею в виду семью как единое существо – мужа и жену. И я особенно Богу благодарен за свою супругу. И… наверное, один бы я не смог бы ничего достичь, и слова благодарности Богу никогда бы, может, и не произнёс.

Но, когда это вместе происходит… когда мы узнали о диагнозе ( больше года назад ), мы поняли, что период испытаний наступил, и постарались воспринять это, действительно, как – то, что посылает Сам Бог. И, так, как это – нелёгкое испытание… многие мне звонили священники, и до сих пор: «Батюшка, если бы со мной… в моей семье что-то подобное произошло, я б, вообще, не знаю, как бы я пережил!»… значит, Бог нас посчитал теми, на ком Он должен явить Свою милость. И мы так и восприняли. И когда начался сбор, мы с матушкой решили, что мы постараемся сделать сбор средств на лечение младенца Адриана таким, чтобы он был:

А) угоден Богу;

Б) многих, через это, привёл ко Христу.

Мы, поэтому, и старались – и с людьми разговаривать, и говорить о том, что это – не трагедия, о том, что это – испытание. И, Вы знаете, вот – всего-то прошло, с момента начала сбора, 2.5 месяца – и почти 2.5 миллиона долларов было собрано! То есть… ну… вот, как это можно объяснить, как не чудо?

И, поэтому, конечно, благодарность – это качество, наверное, самое… такое… высшее. Недаром, и главное Богослужение и Таинство Церкви называется именно Благодарность ( Евхаристия ).

Благодарить Бога за всё – это то, к чему, мне кажется, надо стремиться. И, конечно, мы с супругой, что тут лукавить – не всегда благодарны Богу, конечно. И плачем, бывает, и сетуем друг другу на какие-то скорби, которые посещают нас, но Господь посылает утешение. И тысячи людей – тысячи! – они сопереживали и молились вместе с нами, и это невозможно просто вычеркнуть… и это невозможно не почувствовать.

К.Мацан:

- Я бы хотел, если позволите, в продолжение того, о чём Вы сказали, спросить.

Мне кажется, это, может быть, очень важно… мне это самому важно Вас спросить, но и для тех наших слушателей, которые тоже, наверняка, проходят свои испытания, и проходят их, как семья… когда случается что-то непредвиденное, тяжёлое, очень сильно удручают собственные нервы, и та атмосфера какой-то грусти, отчаяния, которое может наступить, едва ли не становится большей проблемой, чем сама причина этого отчаяния. И, конечно, кажется очень такой… прекраснодушной, милой картина, как два человека – батюшка и матушка – говорят друг другу: «Нет! Это испытание, мы его пройдём с честью, мы его пройдём со Христом, и даже в этом испытании послужим людям».

Но, наверняка, это не было так просто, и так красиво, как это звучит в словах. Вот, как это было? То есть, вы… ну… я имею в виду, знаете, что… вот, был ли момент, когда вы, попереживав, сели… не знаю… за стол, взяли друг друга за руки, и так вот сказали себе, волево и рационально: «Так… нет, мы это воспримем как испытание!» – и, вот, с тех пор всё поменялось?

Ведь, в этот момент какого-то поворота глаз души… вот этой «смены оптики», через которую смотришь на ситуацию, важен. Он был, этот момент?

О.Дмитрий:

- Знаете, я скажу такую, может быть, для многих странную вещь. И, может быть, она покажется слишком какой-то горделивой, эта мысль. Но, Вы знаете, нас с матушкой утешало вот что: то, что ни она, и ни я – мы так пред Богом не согрешили.

То есть, если говорить юридически, если… многие люди считают, что это – наказание Божие за что-то, там… за грехи, и так далее – конечно, это не православный взгляд на жизнь, но, если говорить юридически, мы понимали, что это – не «за что». То есть, не было чего-то такого, что бы мы с матушкой сделали – ни в её жизни, ни в моей – настолько страшного и грешного, за что Господь нас «наказывает». И это очень сильно… нам давало жизненные силы.

То есть, мы понимали, что это – тот самый случай… особенно, после того, как мудрый один батюшка сказал: «Посмотри, ведь есть пример слепца! Апостолы тоже считали, что согрешил он, или его родители, и задали этот вопрос Христу. А, в итоге, Он сказал: «Нет, но чтобы на нём явилась слава Божия!» И мы это восприняли, как абсолютные слова про нас.

Да, мы – грешные люди. Я хочу тоже эту мысль донести до слушателей, и, понятно, грешнее многих. Но, вы знаете, есть у нас в Православии тоже какой-то… перегиб. Знаете… это… «я самый грешный… я самый грешный…» Ну, и – что? Это – тоже разновидность гордыни. Не самый ты грешный!

Знаете, приходят на исповедь: «Батюшка, я грешная! Нет… – подумает человек, – Нет, я – грешнейшая! – ещё подумает, – Нет… я – наигрешнейшая! – потом ещё подумает, и говорит – Нет… сверхнаигрешнейшая!» И думаешь: «Господи… ну, что это… себе титул какой-то придумываешь специальный, что ли…» Вот, самокопание вот в этих своих вечных этих грехах… зачем? Господь Своей Кровью искупил нас от клятвы законныя! Он пролил Кровь для того, чтобы мы в этом всём не копались. Грешный? Встал, отмылся – и пошёл дальше. Не можешь идти – ползи.

И вот, мы с матушкой так это и восприняли, что сейчас – самое время, когда… вот… мы накапливали какую-то жизненную энергию… там… рожали детей, строили приход, всё здорово, замечательно… а теперь – время проявить свои христианские качества. Настал экзамен! В конце-то концов, мы-то для чего учились? И она имеет богословское образование, и у меня – два высших образования – зачем? Чтобы, вот – явить… себе самому, прежде всего. Всё остальное, конечно, что я сказал про людей – показать им, как это будет хорошо – это замечательная задача. Но она, в каком-то смысле, второстепенная.

И мы, вот, с матушкой… действительно, Константин, как будто, Вы участвовали в этой беседе… сели за стол, взялись за руки – все близкие члены нашей семьи, помолились, и сказали: «Ну, что же – в путь!» – и мы этот путь прошли.

Я не могу сказать, что мы его закончили – потому, что лечение Адриана – оно продолжается. То есть, это… такое… не волшебное лекарство, которое сразу от всего исцеляет. Но, по крайней мере, ребёнок теперь, скорее всего, именно от этого заболевания не умрёт. То есть, мы какую-то важную вещь отсекли.

Но, когда ты представляешь себе – есть такой психологический приём – всё самое худшее… чего ты боишься, на самом деле – проговори это со своей женой, или со своим мужем, страхи свои выложи ему – вы же одно целое, одна душа! Пообщайтесь с собой! И она мне о своих страхах сказала, а я ей сказал, что для меня, наверное, самое страшное – по-человечески – это ходить на литию на могилку собственного сына.

И, вот, когда я это произнёс, когда я с этой мыслью жил несколько месяцев – ложился и вставал с ней – я с ней немножко свыкся, и привык, что: «Да, Господи… может быть, этот ангелочек и будет перед Тобою всю жизнь за нас, за нашу семью молиться», – и всё остальное уже отходит на второй план.

Поэтому… ничего идеального нету. Мы не идеальные, такие же… и, может быть, и похуже других, и грешнее… но, тем не менее, вот так мысль… почему и говорят, что в детстве не надо каких-то смертных грехов совершать – и именно потому, что ты их не совершал, ты можешь сказать: «Господи, но я же пожил… я в чистоте сохранил себя до брака – для жены, для мужа… Господи… и коли Ты посылаешь это испытание, знаем, что Ты – рядом, и Твоя Матерь – тоже Она нам поможет!» Вот, это отсутствие смертных тяжких грехов – это лично мой вывод, может быть, он богословски не выверен ещё до конца, но – это придаёт сил.

К.Мацан:

- Трудно что-либо сказать, после этого. Спасибо Вам огромное за эту беседу. И за эту искренность.

У нас сегодня, в «Светлом вечере», с нами и с вами, на связи был священник Дмитрий Полещук, председатель епархиального отдела по связям со СМИ Московской епархии, настоятель Спасского храма посёлка Андреевка и Георгиевского храма в деревне Жилино.

У микрофона был Константин Мацан.

До свидания!

О.Дмитрий:

- Всего вам доброго! Храни нас, Господь!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем