«Путь к священству». Священник Андрей Постернак

У нас в гостях был декан Историко-филологического факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, директор Православной Свято-Петровскoй школы священник Андрей Постернак.

Наш гость рассказал о своем пути к вере и священническому служению.

Ведущая: Кира Лаврентьева

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. Меня зовут Кира Лаврентьева. И как всегда в этом часе мы говорим о пути к священству наших уважаемых гостей. С радостью представляю вам нашего гостя. У нас сегодня священник Андрей Постернак, декан историко-филологического факультета Свято-Тихоновского гуманитарного университета, директор Свято-Петровской школы. Здравствуйте, отец Андрей.

Священник Андрей Постернак:

— Добрый вечер.

Кира Лаврентьева:

— Вы у нас уже были однажды. Вы тогда с моим коллегой, Александром Ананьевым, говорили о вашей школе Свято-Петровской, и сейчас мы перед записью с радостью узнали, что у школы появилось второе здание, о чем с радостью хочу сразу возвестить нашим дорогим слушателям, и поздравляем вас с этим.

Священник Андрей Постернак:

— Да. Спасибо. Для нас это очень большая радость и, можно сказать, чудо, которое совершилось и по молитвам многих людей и по усердию тех, кто приложил к этому свое усилие. Можно сказать, что весь мир в этом поучаствовал, в сборах и в молитвах. Получается, что уже третий год мы осваиваем это новое здание.

Кира Лаврентьева:

— Теперь проблемы переполненности классов уже не стоит?

Священник Андрей Постернак:

— Да, проблемы такой, которая стояла раньше, сейчас остро нет. Хотя школа, конечно, заполнена детьми. Но сейчас у нас такой проблемы, которая была несколько лет назад, уже нет.

Кира Лаврентьева:

— Пока мы о школе говорим. Отец Андрей, я много читала и о ней и о других православных школах, у меня дети учатся в православной школе, сама я училась в православном учебном заведении, у меня один вопрос. Пока мы говорим о школе, мы обязательно перейдет к теме нашей главной — «Путь к священству». У меня очень важный вопрос уже много-много лет. Совершенно очевидно, что православному человеку, православному ребенку, который формируется в православной среде, необходима в той или иной степени какая-то дисциплина, без нее совсем никак, режим, дисциплина, какая-то система ограничений. Но когда я сталкиваюсь с православными заведениями, вижу, что иногда за жесткими ограничениями можно потерять любовь, вместе с водой из таза выплеснуть ребенка. Как избежать этого? Вы человек, который много-много лет работает в этой сфере, вы наверняка понимаете, что дети очень склонны к разного рода соблазнам. С одной стороны, хочется их от этого оградить, а с другой стороны, не хочется, чтобы церковь и православное учебное заведение запомнилась им как что-то ужасающее. Как избежать этого, как достичь этой знаменитой золотой середины и «Царского пути»?

Священник Андрей Постернак:

— Это извечный вопрос, который стоял перед многими поколениями людей, и если пытаться на него ответить кратко, то можно сказать, что это вопрос воспитания детей зависит от нескольких факторов. Первый, объективный и глобальный, связан с тем, что очень сильно изменились условия жизни детей, изменились семьи, сами дети. Это естественный процесс — проблема отцов и детей, но его невозможно не учитывать при воспитании. Все-таки мы живем в условиях абсолютной свободы, той свободы, которой не было еще 30-40 лет назад, в каком-то смысле и несколько десятилетий назад, лет двадцать ее в полной мере так не ощущалось, как сейчас. И это означает, что для детей не понятна выстраданность православия как образа жизни старшего поколения людей, даже не только родителей, но и бабушек, дедушек. Дети получили все даром, с одной стороны. С другой — абсолютно открыт мир внешний, благодаря гаджетам, сети и вообще тому обществу, которое мы называем даже уже не постиндустриальным, не постмодерном — метамодерн, метаиндустриальное. То есть фактически весь мир у ног ребенка, и с этим невозможно ничего поделать, это некая данность, в которой дети выступают. Поэтому любые ограничения, которые могут вводиться в отношении воспитания ребенка, какого бы то ни было, воспринимаются как нечто противоестественное для современного человека. То, что, скажем, для ребенка, воспитанного в советских условиях или даже постсоветских, было не таким уж трудным. Все-таки в советское время формальная дисциплина была некой нормой. И независимо от того, принимали ее люди или нет, но вырастая в этой системе ценностей, проблему ограничений не воспринимали как наступление на личные права. А сейчас берешь за шкирку ребенка, и он говорит: а на основании какой статьи Конституции вы это делаете?

Кира Лаврентьева:

— Права.

Священник Андрей Постернак:

— Я немножко утрирую, но смысл в том, что дети знают и свои права, и помимо этого в принципе ощущают себя сводными людьми, что вполне понятно в условиях современного мира. Поэтому вводить какие бы то ни было формальные ограничения — в каком-то смысле создавать некую очень замкнутую структуру. Ведь недаром говорят, что школа, тюрьма, медицина — какие-то режимные учреждения имеют нечто сходное, связанное с тем, они что пытаются создать некое внутреннее пространство, в рамках которого человек живет: от звонка до звонка, подчиняясь определенным правилам, выполняя определенные задания. Некий минимум требований, который существует в любой школе, это все-таки определенные ограничения. И пытаться вводить ограничения, которые вступают в конфликт с этим внутренним состоянием ребенка, это изначально провальный вариант. С этой точки зрения можно определенно сказать, что православная школа, как явление, не для всех. Она может быть эффективной только в тех условиях, когда родители, дети, сама среда, в которой ребенок воспитывается, рождается, не противоречат его внутреннему состоянию, внутренним установкам. Иначе происходит то, о чем вы говорите, то, что было в дореволюционной школе. Там не было православных школ, но Закон Божий везде преподавался, и государство было везде православным. И в результате православное образование сводилось к набору неких формально навязываемых правил: принеси справку о том, что ты причастился, поисповедовался во время Великого поста, ходишь ли ты в храм, в каких формальных отношениях ты находишься с законоучителем?

Кира Лаврентьева:

— С духовником.

Священник Андрей Постернак:

— Это понятная проблема на исходе советского времени, постсоветского, она была не приемлема для тех людей, которые приходили в храм, которые хотели создать, можно сказать, Живую Церковь и найти живые подходы к воспитанию детей. Сейчас это уже в каком-то смысле пройденный этап. Создавать какую-то альтернативную структуру, которая будет противоречить существующему миру, невозможно, если опять же, как я и сказал, сами родители и дети с этим будут не согласны. Потому что просто набор формальных правил, которые нужно выполнять, это же не православное воспитание, это не есть православное даже образование, а принуждение ребенка к какой-то формальной внешней жизни. Но мы же знаем, что духовная жизнь никогда не была связана только с обрядоверием, то есть с какими-то формальными вещами. И Спаситель против этого всегда в своих проповедях говорил, обличая фарисеев, что «гробы повапленные», внешне красивы, а внутри полны хищения и неправды.

Кира Лаврентьева:

— Точно.

Священник Андрей Постернак:

— И этот важный принцип для православного образования сейчас играет очень большую роль. Если ребенка приводят в православную школу родители, и сами дети, если это старшеклассники, должны понимать, что если вы внутренне не разделяете эти ценности, для вас это будет тюрьма, это будет режимное предприятие, в котором вас принуждают только к какой-то формальной внешне правильной линии поведения. Если этого удается избежать, а избежать это можно только благодаря внутренним установкам в семье, мое глубокое убеждение, что в первую очередь воспитывает, образовывает и дает старт духовной жизни исключительно семья. Если мама и папа друг друга любят, об этом говорят и афонские старцы, главный залог воспитания это любовь родителей между собой, если они сохраняют единство требований и если у них есть внутренние установки на церковную жизнь, которые и во внешней стороне выражаются. Ребенку очень легко ходить в храм, соблюдать пост, не ругаться с братьями, сестрами, если родители показывают соответствующий пример и сами живут этой церковной жизнью, участвуют в таинствах регулярно. И тогда ребенок, попадая в православную школу, оказывается в той же среде, в какой он находится в семье у себя дома, его эти формальные ограничения никак не смущают. Ну да, среда и пятница — это постные дни, с утра молитва, нужно носить форму и быть опрятным, нужно слушаться старших, не сквернословить, не иметь дурных привычек — это вещи совершенно очевидные и понятные, когда с детства ребенок в этом воспитан. И если есть такая согласованность между семейными установками, то и требования школьные становятся логичными, потому что избежать этих требований тоже невозможно. Нельзя создать православную школу, в которой не будет никакого порядка, внешних формальных требований. Да и любую нормальную школу создать невозможно, если в ней не будет существовать каких-то правил писанных или не писанных. Другой вопрос, что и в православной школе, в которой есть формальные жесткие правила, должна господствовать любовь. Я думаю, это очевидно, что если не будет большого количества священников в школе, добрых церковных учителей, то, естественно, православного воспитания и образования дать будет невозможно.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА. У нас в гостях священник Андрей Постернак, декан историко-филологического факультета Свято-Тихоновского гуманитарного университета, директор Свято-Петровской школы. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы сейчас говорили о православном образовании. И последний вопрос буквально на эту тему. Отец Андрей, вы сказали, что самое главное это любовь. Вы видите вообще, как происходит взращивание в любви и вере ребенка, где эта тайна. Мне кажется это такая же тайна, как само зарождение ребенка в утробе матери, ни один врач не может объяснить, как это происходит. Такое ощущение, что и вера такой же живой дар, как и жизнь, так же дается. Они у вас все на глазах, кто-то наверняка отпадает от церкви на какое-то время, кто-то не отпадает, кто-то проходит все эти периоды кризисные подростковые по-разному. Но вы сказали, главное любовь. А как это происходит на практике с детьми, где важно не перегнуть, а где важно настоять на своем.

Священник Андрей Постернак:

— Любовь, конечно, не является вседозволенностью.

Кира Лаврентьева:

— Конечно.

Священник Андрей Постернак:

— Не есть какой-нибудь сусальный петушок на палочке. Наверное, когда речь идет о любви как о всепрощении, многотерпении, многострадании, это в первую очередь, любовь родительская. Потому что каким бы ребенок ни был и какими бы привычками дурными он ни был ограничен в своей жизни и что бы с ним ни происходило, мама и папа его всегда любят. Поэтому как бы он себя ни повел в дальнейшей жизни вплоть до старости и смерти, он все равно останется любимым ребенком. Я думаю, что это крест родительский, такое многотерпение, когда речь идет о детях, которые отходят от церкви, ведут себя как-то недостойно. А когда речь идет о школе, это противоречие снимается теми правилами, о которых мы и говорим, что если ребенок не вписывается в эти правила. В каком-то смысле это тоже свобода выбора. Мы не можем заставить ребенка не курить, если он считает, что это правильно и нужно. Или вести себя еще как-то иначе, он хочет по-другому одеваться и жить, не соответствуя православному укладу жизни. Даже внешний образ жизни часто отражает какие-то внутренние состояния человека. Помимо взросления, переходного возраста, это все понятно, но есть события в жизни ребенка, когда он делает определенный выбор в пользу жизни, не ограниченной уже церковными правилами. И в определенном смысле у него есть на это право. Но в такой ситуации вступают в силу законы, которые в школе этой действуют. Ты же не можешь, условно говоря, прийти на званый вечер и вести себя так, как ты считаешь нужным.

Кира Лаврентьева:

— В «небрачной одежде».

Священник Андрей Постернак:

— Все в бальных платьях, а ты пришел в рваных шортах и ругаешься непотребными словами, очевидно, что это вещи абсолютно не допустимые. То же самое и здесь. Если ты пришел в православную школу, но ты хочешь жить по каким-то другим законам, зачем лицемерить?

Кира Лаврентьева:

— Да.

Священник Андрей Постернак:

— Зачем из себя корчить праведного мальчика или девочку, когда ты таким не являешься. Это всегда понятно, как ребенок живет. В такой ситуации совершенно логично ему уйти из школы. Не потому что мы хотим ребенка выгнать, не потому что мы плохо относимся к родителям. Хотя родители считают, что школа это некая панацея, в ней ребенок обязательно спасется, но при этом, к сожалению, не всегда они сами не могут эту проблему решить в семье. Это все понятно, но в такой ситуации, этот ребенок не может вписаться в коллектив. Ему оставаться здесь вредно и для самого ребенка, который, выходя из школы, говорит: здесь все фарисеи, я пью, курю, гуляю, но при этом я внешне очень приличный православный человек, и все в православной церкви ведут себя так. Часто это ведет к таким обобщениям, которые совершенно не соответствуют реальности. От того, что один человек себя так ведет, не значит, что 10-20-30 остальных учащихся себя так же хотят и собираются вести. Логично такому ученику уйти в другую школу. Притом что все православные школы частные, не являются обязательными для обучения районных детей. Пожалуйста, большой выбор, уж в Москве-то точно. А в регионах православные школы вообще на вес золота, там очевидно этот отбор может быть еще более жестким.

Кира Лаврентьева:

— Отец Андрей, мы сейчас с вами говорили о пути к вере, о формировании в вере учеников вашей школы, других православных школ. Сразу перейду, неожиданно, может быть, для вас, к нашей главной теме. Как это было у вас, как вы пришли в церковную ограду, были ли воспитаны в вере?

Священник Андрей Постернак:

— Я родился в православной семье, мои родители ходили в храм, поэтому вопрос, что такое вера, для меня никогда не стоял в сознательной жизни, я уже с детства был в церкви. Другой вопрос, я, может быть, не так часто ходил в храм, участвовал в таинствах. Но сам вопрос веры для меня никогда не стоял, с момента рождения это было нечто естественное и понятное. С этой точки зрения, может быть, я достаточно легко вошел в церковную жизнь. Мама мне в детстве дала Евангелие, молитвослов, которые у меня до сих пор хранятся. Какие-то навыки жизни церковной, молитвенной я воспринял, благодаря родителям, почему и до сих пор уверен, что благодаря родителям и можно настоящую церковную жизнь организовать.

Кира Лаврентьева:

— А как?

Священник Андрей Постернак:

— И еще один важный, можно сказать, вопрос, который решила моя мама, это вопрос духовника, тоже очень болезненный для современных детей, потому что в современном обществе этот вопрос уходит на второй план, даже разделяют такие понятия как духовник, духовный отец. На мой взгляд, немножко странно, как можно исповедоваться у одного священника, советоваться с другим. Но вопрос об авторитете священника, сейчас, к сожалению, и для православных молодых людей...

Кира Лаврентьева:

— Стоит остро, да.

Священник Андрей Постернак:

— ...не является существенно жизненно важным. Я живу сам по себе, а исповедь, церковная жизнь, это что-то отдельно стоящее. Нас воспитывали по-другому уже в детстве. Мама меня отвела к духовнику, он для меня таким и является до сих пор. Это отец Владимир Воробьев, духовник нашей школы, ректор нашего университета.

Кира Лаврентьева:

— Прекрасно.

Священник Андрей Постернак:

— И можно сказать, с самого начала, благодаря отцу Владимиру, я приобрел опыт церковной, духовной жизни, и считаю, что это является существенно важным для любого человека. Потому что невозможно организовать духовную жизнь, помимо физического и духовного воспитания, которые человек получает в семье, без мудрого, правильного духовного руководства, несмотря на все ошибки и зигзаги жизненного пути. Но я думаю, если у человека есть священник, с которым ему можно посоветоваться, которому он доверяет, такой человек должен быть счастливым.

Кира Лаврентьева:

— А вот это доверие тоже направлено на определенное взращивание человека. Сначала ты, как ребенок возле своего духовно отца, потом в ходе этого общения, как мне кажется — может быть, я ошибаюсь, отец Андрей, скажите, как правильно на ваш взгляд — потом человек должен расти и уже между ним и духовником должна быть такая тонкая духовная связь. И человек должен учиться сам понемножку принимать решения, основываясь, естественно, на том, что вложил в него духовник, он как бы должен родиться в духе. Так ли это, отец Андрей? Или всю жизнь надо каждую проблему обсуждать?

Священник Андрей Постернак:

— Я думаю, что, наверное, это так и происходит, потому что все люди растут, меняются, взрослеют. Понятно, что за каждым вопросом не побежишь уже к священнику. Кроме того, тут есть еще тонкая грань, что эти отношения с духовником не являются такими же, как это было в монастырях и сохраняется и сейчас, когда беспрекословное послушание существует настоятелю, духовнику в монастыре, исповедание помыслов и подробный рассказ о своих переживаниях внутренних. В духовнических отношениях этот вопрос не ставится как обязательный. То есть совсем не обязательно в таком подробном формате нужно было бы общаться с духовным отцом. Но очевидно, что эта связь сохраняется через таинства, через исповедь. Когда приходишь к священнику и каешься в своих грехах, ты, так или иначе, советуешься с ним, говоришь о своих проблемах, недостатках, которые естественно каждый человек хочет исправить и что-то изменить в своей жизни. Так что, в любом случае, как вы говорите, эта ниточка, эта связь сохраняется всю жизнь, пока человек участвует в таинствах. Эта таинственная жизнь у каждого человека, и у священника, безусловно, должна сохраняться до конца.

Кира Лаврентьева:

— А были у вас опыты жизни вне церкви, кризисы, так называемые? Сейчас любят о них говорить, но я спрашиваю не для того, чтобы это посмаковать.

Священник Андрей Постернак:

— Такого, чтобы я окончательно ушел и не ходил в храм, такого не было. Хотя, конечно, были определенные моменты, когда эта связь с церковью становилась меньше. Но такого, чтобы прерывалась, пожалуй, не было.

Кира Лаврентьева:

— Почему спрашиваю, отец Андрей? Потому что когда ты проходишь определенный искус, «искушен быв, может и искушаемым помощи». Вы примерно представляете, откуда это идет, как происходит, и в итоге, как с этим справиться, когда у человека молодого начинаются вопросы к церкви, вопросы к вере, вопросы к самому себе. Он еще начинает как-то себя осмысливать внутри церкви и в этом осмыслении может на какое-то время отдалиться от нее.

Священник Андрей Постернак:

— Ну конечно. Я думаю, что такие моменты у каждого человека бывают, и без них, наверное, невозможно жить. Период перехода, мы говорили о школе, в каком-то смысле обучение ребенка в православной школе это выбор не ребенка, это выбор родителя, который привел ребенка в школу, оставил его здесь. И дальше с первого по одиннадцатый класс ребенок трансформируется, меняется и начинает себя осознавать как личность, которая делает определенный выбор и, понятно, что в какой-то момент этот выбор может совсем не совпадать с тем, что говорили родители. Так же и в духовной жизни. То, что прививается с детства далеко не всегда остается неким нормативом, императивным, может быть, руководством в жизни людей. Мы часто видим примеры людей, которые, вырастая в православной среде, ее покидают или становятся просто нецерковными людьми, наверное, как и в любой другой системе воспитательной. Может быть, это не очень удачная параллель, но далеко не всегда то, в чем воспитывали и образовывали молодого человека, является для него потом руководством к жизни. Поэтому когда происходит этот переход, начинается период искания какой-то новой модели. И здесь можно сказать, что поиск не всегда будет связан только с отрицанием того, что ребенку прививалось.

Кира Лаврентьева:

— Да.

Священник Андрей Постернак:

— Любой молодой человек и вообще человек хочет найти альтернативу тому, чему его учили раньше, поэтому очевидно, что просто отказаться от всего, что было раньше, недостаточно. И поэтому идет лихорадочный поиск какой-то другой модели жизни, по крайней мере, убедительной для себя. От своей собственной совести убежать невозможно, человек хочет успокоить свою совесть, создав свой собственный уютный, комфортный мир со своими убеждениями, моралью, представлениями о семье, о жизни, об общении с другими людьми. У каждого человека свой моральный кодекс так или иначе возникает, может быть, он неосознанный, но он обязательно будет.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА. Напоминаю, что у нас в гостях священник Андрей Постернак, декан историко-филологического факультета Свято-Тихоновского гуманитарного университета, директор Свято-Петровской школы. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся после короткой паузы.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, с радостью напоминаю вам, что у нас в гостях священник Андрей Постернак, декан историко-филологического факультета Свято-Тихоновского гуманитарного университета, директор Свято-Петровской школы. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы продолжаем разговор о пути к священству, но еще много о чем говорим в рамках нашего сегодняшнего часа, нашего замечательного «Светлого вечера». И мне очень интересно у отца Андрея вот еще что узнать. Батюшка, вы говорите о традиционных ценностях. Нет, не о традиционных ценностях, понятно, что мы тут всегда говорим о традиционных ценностях — о традиционном взгляде на православие, на православное обучение. И вы сказали в начале нашей программы фразу, которая мне очень запомнилась. Вы сказали, что нынешние дети не выстрадали православие — это свободный, вольный пересказ — они не знают, какой ценой оно нам досталось в советское время, им это просто дано. Они родились в православной семье и не понимают пока еще в силу своего возраста, отсутствия опыта, всю многозначность и всю важность Православной Церкви, и всю выстраданность, и крови, которая пролита за нее — так я это услышала — в силу своего возраста просто не понимают. И поэтому им нужно это все равно как-то прививать. Но так как я в силу своей профессии очень много общаюсь, слава Богу, только с православными людьми, круг мой только на этом замыкается, в рамках православных людей, не потому что тут какая-то секуляризация, а потому что я обитаю в такой среде, но тем не менее я то тут, то там слышу вот что. Система ломает, христианин может быть вне системы, нельзя основываться только на правилах, правила могут человека вогнать в совершенно ужасное состояние, мы должны не забывать, что главное Христос, любовь, вера живая, не поддающаяся никакому контролю со стороны, в том числе система церкви. Не скажу, что это мне близко, но не спросить об этом тоже не могу, так как некое это свободомыслие, возможно, приемлемое для кого-то, набирает обороты. И может быть, в какой-то степени для кого-то оно и правильно. Как вы на это смотрите?

Священник Андрей Постернак:

— Я думаю, что это определенный стереотип, рожденный в той среде, которая имеет очень слабое представление о том, что такое настоящая церковная жизнь и те правила, которые в церкви существуют. Где Дух Господень, там свобода, это известные нам слова, и совершенно очевидно, что человек, который живет в церковных реалиях, в определенном смысле сам решает, как ему жить, какие установки в своей жизни иметь. Действительно, бывают такие случаи, когда человека очень угнетают какие-то определенные внешние ограничения, формальные требования. Но я бы сказал, что эти вещи носят индивидуальный характер, это далеко не массовое явление в церкви, и конечно, такие случаи требуют особого индивидуального подхода. Очевидно, что здесь, я сказал о том, что важно священнику общаться с людьми, и каждому человеку иметь своего духовника, именно потому, что такие вещи невозможно решать системно. Если у человека есть какая-то конкретная проблема, он что-то не воспринимает в церкви, у него есть определенная аллергия или реакция на какие-то факторы, которые внутри церкви существуют, они могут быть очень неожиданными, очень странными, связанными с к5онкретными личностями, определенными условиями жизни.

Кира Лаврентьева:

— Да.

Священник Андрей Постернак:

— Определенными требованиями, которые он где-то услышал и воспринял как некое руководство к действию, это очень широкий спектр, но это все должно индивидуально решаться. Очень важно, чтобы у человека было некоторое доверие к священнику, с которым он готов посоветоваться, поговорить. Такой, например, телефон доверия есть у службы «Милосердие», на который звонят очень много людей, именно советуются, спрашивают. Например, куда выбрасывать скорлупу освященных яиц, даже такая мелочь, но она может людей волновать, и всегда хорошо, когда есть с кем посоветоваться и спросить. Но с другой стороны, очевидно, что выросло поколение молодых людей, которые по-другому воспринимают действительность. Я хочу сказать, что православная молодежь совершенно не зашоренная, вообще никак.

Кира Лаврентьева:

— Нынешняя точно.

Священник Андрей Постернак:

— Наши старшеклассники, выпускники, по-моему, совершенно не заморачиваются на тему того, какие правила существуют.

Кира Лаврентьева:

— Свободные люди.

Священник Андрей Постернак:

— Конечно, есть некие глобальные установки. Есть шурму в Страстную Субботу, наверное, не очень хорошо все-таки. А в том, что касается остального уклада жизни, они живут достаточно свободно. Поэтому я и говорю, что скорее всего тот стереотип, который вы озвучили, связан с той средой, которая производит некий набор клише, который связан для людей, которые со стороны смотрят на православных и воспринимают их как «бабушки в платочках», которые делают замечания, нельзя передавать свечку через левое плечо, а у нас уже 30 лет этого нет.

Кира Лаврентьева:

— Слава Богу.

Священник Андрей Постернак:

— Или как на Западе воспринимают современную Россию очень интересно православные мигранты. Для них Россия это Россия 80-70-х, а она уже совсем другая страна и, к сожалению, неизвестная им. Здесь я бы сказал, что этот вопрос задают люди, которые смотрят на некую терра инкогнито, которую надо бы открыть.

Кира Лаврентьева:

— Вы сказали о том, что вашим родителям удалось сохранить православную традицию в вашей семье и взрастить вас в этой традиции. Если можно немножко приоткрыть эту завесу без больших подробностей, как это удалось вашим родителям, за счет чего? За счет каких элементов воспитания, может быть, правил и традиций семьи?

Священник Андрей Постернак:

— За счет того, что они сами эту традицию восприняли. Потому что духовником моих родителей, я помню, даже на одной из встреч на радио ВЕРА говорил об этом, был замечательный священник протоиерей Андрей Сергеенко, который был из русской эмиграции, он служил под Парижем в Мёдоне, и поколение старших людей, которые с эмиграцией были связаны, его хорошо знали. Он меня крестил, как раз в год своей смерти, это произошло в 73-м году. К нему в Александров ездили мои родители, которые были художники, мама и есть художник-реставратор, папа был художник-постановщик, работал на киностудии, он уже скончался. Они очень большое получили от отца Андрея назидание для дальнейшей жизни. Хотя, я так понимаю, они не очень долго с ним общались, несколько лет получается, но тот завет, который оставил отец Андрей, его портрет был всегда у меня в комнате, в каком-то смысле сохранялся и в воспитании меня и моего брата.

Кира Лаврентьева:

— А что это был за завет?

Священник Андрей Постернак:

— О том, как нужно жить, что вера это некое естественное состояние, внутреннее, что это должно быть самым главным, что участие в таинствах это есть условие настоящей церковной христианской жизни. Эти несколько, может быть, довольно простых мыслей, в плоть и кровь вошли, и независимо от того, как я по-разному в жизни это воспринимал, но тем не менее как некая внутренняя установка это всегда сохранялось.

Кира Лаврентьева:

— Интересно, а вы всегда знали, что вы хотите стать священником?

Священник Андрей Постернак:

— Нет. Я вообще не собирался быть священником. Я когда кончал школу, очень увлекался археологическими раскопками, благодаря одному яркому человеку, который руководил археологическим кружком. Я поступил в университете, чтобы стать археологом, потом перешел на кафедру древнего мира, чтобы уже заниматься историей древнего мира. А потом, когда кончил университет, отец Владимир предложил преподавать в университете Свято-Тихоновском, где я до сих пор преподаю, потом и в школе. Собственно так дальше жизнь стала развиваться, а потом уже естественным образом отец Владимир спрашивал, не хочу ли я быть священником. Сначала я не готов был ответить положительно на этот вопрос. А потом в какой-то момент я осознал, что в этой жизни нет ничего такого важного, ради чего стоило бы жить. И после этого уже таких сомнений у меня и не было. В каком-то смысле, это стало уже естественным.

Кира Лаврентьева:

— Это некое разочарование, отец Андрей, в светской жизни?

Священник Андрей Постернак:

— Нет, что вы, нет, я очень люблю историю, считаю, что земная жизнь в хорошем смысле слова это великий дар Божий, нельзя этим пренебрегать, надо уметь радоваться и жить тем, что дает нам Господь, жизнью полноценной. Но это не значит, что она должна вступать в противоречие с нашими церковными внутренними установками. Главное не грешить все-таки. С этой точки зрения та жизнь, которой мы живем, тогда не будет восприниматься как бремя или противоречие с жизнью церковной.

Кира Лаврентьева:

— Отец Андрей, когда мы говорили об установках, о правилах, о том, какие стереотипы бывают на этот счет у людей не церковных или околоцерковных, которые просто не очень близко знакомы с церковью. Я вспомнила сейчас совершенно удивительную фразу одного священнослужителя, которую он, скорей всего, позаимствовал у святых отцов, как мне кажется, о том, что грех, это прежде всего нанесение раны самому себе И когда ты живешь духовной жизнью, очень четко это чувствуешь, боишься согрешить не потому, что тебя духовник отругает или потому, что тебя в церкви наругают бабушки, или тебя родители накажут. А потому что в какой-то момент исправной жизни в Духе, хотя бы стремления к жизни в Духе в течение какого-времени, начинаешь четко чувствовать, что ты себя ранишь. Когда ты начинаешь преступать Закон Божий, внутренние установки, очень важные для твоей связи с Богом. В этом, мне кажется, основной лейтмотив, основной принцип всех предостерегающих правил, которые называются системой. Согласитесь ли вы со мной, отец Андрей?

Священник Андрей Постернак:

— Я думаю, что глобально так. Если уточнить эту мысль, то, скорее, тут можно пойти вслед за апостолом Иоанном Богословом, как в Апокалипсисе он передает слова Господни, адресованные к одной из церквей, что ты не холоден и не горяч.

Кира Лаврентьева:

— Точно.

Священник Андрей Постернак:

— А именно потому, что ты ни холоден — ни горяч, ты смертно грешишь. Для современного человека, как и для человека вообще, главной проблемой является не то, что он болезненно воспринимает, как Мария Египетская, например, свои тяжелые грехи смертные, в которых он хочет покаяться. Очевидно, такие случаи тоже есть, но все-таки не массовые. А в основном главная проблема состоит в том, что человек часто не сознает, что ранит себя, он становится вот этим теплохладным человеком, который знает, что есть церковь со своими какими-то правилами, установками. Да, есть Бог, Бог у меня в душе, такая распространенная фраза.

Кира Лаврентьева:

— Да, да.

Священник Андрей Постернак:

— Но я живу сам по себе, и моя жизнь никак со всем этим не связана. К сожалению, это некая общая большая установка для нас всех, и среди православных это в той или иной степени присутствует, что мы становимся привыкшими к этому церковному быту, уже не воспринимаем как первые апостолы, как первые свидетели Воскресения Христова, которые могли сказать: я видел Господа. Боюсь, что мало кто из нас может эти слова сказать. Поэтому я думаю, что скорее это главное предостережение для нас о том, как нам нужно жить, как стараться избегать греха, именно который ведет к некоему закостенению внутреннему, связанному с тем, что человек перестает переживать церковную жизнь как нечто живое и естественное, являющееся внутренней важной установкой в жизни своей собственной. Это по-разному потом уже может выражаться. Как правило, просто люди перестают участвовать в таинствах, перестают регулярно исповедоваться, причащаться, все начинают делать формально. И в результате духовная жизнь постепенно уходит.

Кира Лаврентьева:

— Отец Андрей, как этой формальности, этой на самом деле страшной формальности, омертвения этого, иначе не назвать, избежать священнослужителю, который причащается очень часто, во время каждой литургии?

Священник Андрей Постернак:

— Я не исключаю священников совершенно из этого ряда, мы все такие же люди.

Кира Лаврентьева:

— Да, я поэтому и спрашиваю.

Священник Андрей Постернак:

— Как и те, у кого нет сана. Поэтому та угроза, которая есть, касается всех. Я думаю, что для священника это вопрос его священнической совести и его собственного внутреннего состояния. Он-то в гораздо большей степени, наверное, получил назидание, и лучшее внутренне понимание есть в силу...

Кира Лаврентьева:

— В силу послушания.

Священник Андрей Постернак:

— ...внешней специфики. И конечно это колоссальная ответственность и большая ответственность. У святителя Иоанна Златоуста есть целый трактат о священстве, в котором такие замечательные слова есть, что если ты не чувствуешь себя огненным столпом, то не становись священником.

Кира Лаврентьева:

— Точно.

Священник Андрей Постернак:

— Это страшные, я бы сказал, слова. Но если не помнить об этом и не вспоминать, что ты тоже человек и что ты человек грешный и немощный, то, наверное, вообще очень трудно спастись.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА продолжается. У нас в гостях священник Андрей Постернак, декан историко-филологического факультета Свято-Тихоновского гуманитарного университета, директор Свято-Петровской школы. Отец Андрей, знаете, я о чем, скорей, спрашиваю? О таком живом восприятии. Помню, у владыки Антония Сурожского был момент, когда он вышел на солею и сказал: дорогие наши прихожане, сегодня мне нечего вам сказать, потому что сегодня мое сердце, к сожалению, молчит. Он это сказал, почти рыдая, и ушел. Это надо знать владыку Антония. Конечно, в домашних условиях лучше это не повторять. Понятно, что владыка — это совершенное явление. Отец Андрей, но ведь в этом очень много сути. Как священнику поддерживать это живое горение, когда вокруг тебя огромное количество проблем? Давайте, мы сейчас будем говорить на широкую аудиторию, для тех священнослужителей, которые, возможно, слушают нас в далекой глубинке, которым нужно собирать деньги на приход, к которым ходит в храм только три бабушки, которые едят с поминального стола. Понятно, что таких священнослужителей очень много, и о них никто не знает в светском мире, мало кто знает. Но их много, они слушают наши программы, они надеются поддержать себя как-то через них. Отец Андрей, как быть, когда огромное количество трудностей, послушаний, ты выгораешь от того, что ты всем нужен, всем важен, нужно где-то искать деньги, а тут еще про живую веру разговор? Понятно, что без этой живой веры ты как раз умрешь, омертвеешь, как мы все. У всех один закон, один механизм действует, у всех одинаковый. Как ее поддерживать, когда у тебя столько всего и на тебя столько всего наваливается каждый день?

Священник Андрей Постернак:

— То, что сказал владыка Антоний, это некое естественное состояние, которое у каждого человека, священника — не священника, бывает и в каком-то смысле должно быть.

Кира Лаврентьева:

— Да, абсолютно.

Священник Андрей Постернак:

— Он был великий харизматик, владыка Антоний, и поэтому у него много и в проповедях, то, о чем он говорил, всегда было связано с его внутренними переживаниями прихода к Христу. Конечно, это опыт в каком-то смысле неповторим. А с другой стороны, мы, видя пример таких переживаний, о которых вы сказали, с владыкой Антонием и не только с ним. Я вспоминаю, например, слова праведного Иоанна Кронштадтского, который в своих дневниках «Моя жизнь во Христе» писал так же очень похоже: я иногда чувствую себя как чурбан, дерево, которое ничего не чувствует, не осознает, не переживает, не страдает. Если уж великий праведный Иоанн Кронштадтский такие вещи писал, то что уж про нас говорить. Это я к тому, что когда бывают такие моменты жизни, я уверен, что даже у бедных батюшек, у которых действительно масса проблем в разных регионах, это не есть некая жизненная позиция. Ну да, сегодня плохо, сегодня уныние одолевает, и вместе с псалмопевцем Давидом можно из глубины воззвать и просить у Бога помощи. Но это же не всегда так. Пасха вообще-то уже настала.

Кира Лаврентьева:

— Новая жизнь.

Священник Андрей Постернак:

— А Пасха это всегда время чудес. И это чудо каждый человек переживает. Причем, не только духовном смысле, но и в самом что ни на есть прямом смысле, с людьми чудеса случаются на Пасху. Они такого, конечно, своего масштаба локального, но они есть в жизни каждого человека. Почему мы должны сосредотачиваться только на негативе? Вообще надо смотреть радостно на жизнь, как модно сейчас говорить, позитивно. Я думаю, что за такими временами спада, духовного выгорания или внутренних переживаний, всегда наступает подъем, всегда Господь не оставляет, дает помощь, поддержку, Он протянет руку обязательно. Поэтому я не думаю, что это может быть хронической болезнью. Если такое происходит, такое иногда бывает, то это кончается духовной катастрофой. Но, слава Богу, у нас колоссальное количество очень хороших батюшек, которые не собираются уходить из Русской Православной Церкви, которые преданы своей пастве и паства им предана.

Кира Лаврентьева:

— Очень много хороших.

Священник Андрей Постернак:

— И которым помогают многие люди и духовно и материально. Все-таки не брошены батюшки, они не в вакууме находятся. Здесь, мне кажется, в этом смысле нужно самим надежду на Бога не терять и какой-то внутренний жизненный нерв сохранять.

Кира Лаврентьева:

— У меня есть знакомый священник, который говорит, что когда к нему приходят мужчины, молодые люди и изъявляют на исповеди свое желание стать священнослужителем, он их тщательно отговаривает, приводит абсолютно все возможные аргументы, чтобы их от этого отговорить. Я его спрашиваю: зачем вы это делаете? Он говорит: если он это все выслушает и все равно останется, значит, он более-менее, может быть, готов к тому, чтобы хотя бы начать этот путь. А если он сломается еще на этом разговоре, значит, ему не надо и пытаться. Что вы думаете об этом?

Священник Андрей Постернак:

— Я думаю, что это как один из путей допустим. Он, видимо, как духовник, очевидно, такие вещи имел право и говорить и делать. Но очевидно, что если молодой человек изъявляет такое желание, это, во-первых, уникальная ситуация. Если вы думаете, что люди пачками приходят и хотят стать священником и служить Церкви, вы ошибаетесь. Это все-таки очень редкие ситуации. Это во-первых. А во-вторых, вполне естественно и нормально, когда священником хочет стать или становится молодой человек, который вырос в приходе. Который не просто пришел к батюшке на исповедь, а которого этот батюшка знает 10-20-30 лет, и ему не нужно что-то объяснять, потому что и так все понятно, и молодой человек это себе представляет. Окончательный выбор должен быть, как мне кажется, не за молодым человеком, а за тем духовником, который его благословляет на этот путь. Ну и за священноначалием, которое эту кандидатуру утверждает. Там много требований существует.

Кира Лаврентьева:

— Канонических требований очень много.

Священник Андрей Постернак:

— Помимо канонических требований это еще определенные фильтры, связанные с прохождением различных комиссий, собеседований, экзаменов, вполне справедливых, которые проверяют кандидата по разным параметрам. Так что стать священником это тоже определенная трудность, которую нужно преодолевать. В этом смысле у нас замечательный приход, храм святителя Николая в Кузнецах, настоятелем которого является отец Владимир, который, можно сказать, и воспитал всех священников и диаконов, которые у нас служат. У нас один из самых больших штатов в Москве, у нас около тридцати служащих клириков, и мы выросли в окормлении отца Владимира. Понятно, что наша задача не только в приходском служении, потому что для одного прихода 30 клириков не нужно, мы все выполняем самые разные послушания, которые есть и в Свято-Тихоновском университете, в нашей школе и в разных других проектах и делах, которые при приходе существуют, и помимо прихода, при университете. Дел хватает на всех, без дела никто не сидим. И это, наверное, правильная установка, когда все вырастают, как некая большая семья, все друг друга знают, все друг друга любят. У нас нет таких конфликтов, которые бы разделяли наш приход и клириков на разные лагеря, партии, или какие-то конфликтующие стороны. В принципе, такого не должно быть в любом приходе. Но понятно, что когда собирается 30 образованных священников, каждый из которых сам себе голова, в каком-то смысле, естественно потенциальное поле для различных столкновений, конфликтов. Но как говорил апостол Павел, разделения должны быть, но они не должны быть...

Кира Лаврентьева:

— Принципиальными.

Священник Андрей Постернак:

— ...такими фундаментальными, чтобы они нас разделяли. Мы очень все разные, но при этом находим общий язык.

Кира Лаврентьева:

— Вы говорите об этом, а я вспоминаю Иосифа Волоцкого и Нила Сорского, которых изображают сейчас на одной иконе, а ведь в свое время они разделялись, возглавляли разные учения. Иосифляне нестяжатели, об этом можно прочитать.

Священник Андрей Постернак:

— Мы говорим об одном и том же. Как западники и славянофилы, примеры можно множить. Святые все были тоже очень разные.

Кира Лаврентьева:

— Много, много. Петр и Павел.

Священник Андрей Постернак:

— Даже в Священном Писании, как между Петром и Павлом были непростые отношения. Павел Петра иногда прикладывал очень нелицеприятно. Но — все святые.

Кира Лаврентьева:

— Удивительно. Потрясающе. Отец Андрей, а где эта граница, кстати говоря, когда можно прикладывать, любя, другого человека, а где лучше не нужно этого делать?

Священник Андрей Постернак:

— Опять же она формально не устанавливается, это связано просто с общением людей между собой, когда ты общаешься с другим человеком, ты понимаешь, что ему приятно, что ему не приятно. Это не есть лицеприятие в таком изначальном смысле слова, это есть уважение, любовь к другому человеку. Как в старом советском фильме говорилось, что такое любовь? Когда тебя понимают. То есть понимание другого человека это ведь тоже выражение к нему, как модно говорить эмпатии, сочувствия, сострадания.

Кира Лаврентьева:

— Но вы как духовник наверняка иногда видите в человеке некую проблему и правду, которую можно ему сказать по этому поводу, и вы понимаете, что ему это не будет приятно, но ее все равно как врачу надо говорить.

Священник Андрей Постернак:

— Да, это болезненный вопрос. Тут очень важно выстроить эту беседу, я согласен. Иногда говорить какие-то вещи очень непросто, нужно. А в некоторых случаях не нужно, такое тоже бывает.

Кира Лаврентьева:

— Человек сам может в течение какого-то времени понять?

Священник Андрей Постернак:

— В силу разных причин. Человек либо может понять, либо наоборот не понять, тогда тоже не нужно ничего говорить.

Кира Лаврентьева:

— Как появляется это чутье, отец Андрей?

Священник Андрей Постернак:

— Дело не в чутье, это видно.

Кира Лаврентьева:

— Это опыт?

Священник Андрей Постернак:

— Ну что вы, тут вопрос в том что...

Кира Лаврентьева:

— Благодатная почва или нет для твоих советов?

Священник Андрей Постернак:

— Все равно общение с людьми создает духовные связи, духовное взаимодействие. Я думаю, это касается любого человека, совсем не обязательно быть священником для того, чтобы общаться с другими людьми. Это не значит, что всем надо давать при этом какие-то духовные советы, как психологи это иногда делают, не значит, что они всегда плохие советы дают. Для того чтобы давать какие-то жизненно важные рекомендации, нужно иметь какое-то дерзновение. Здесь, конечно, важно, чтобы это был человек в сане. Потому что когда дерзновение берет на себя человек, не обладающий таким духовным авторитетом, это может тоже к какой-то духовной катастрофе привести. Всегда важно понимать, с кем ты советуешься и как эти советы воспринимать.

Кира Лаврентьева:

— Огромное спасибо за этот разговор, по-настоящему теплый и очень-очень тонкий. Огромное спасибо. Такой же, как и сам отец Андрей, не побоюсь этого пасхального комплимента сегодня. Дорогие друзья, в гостях у «Светлого вечера» был священник Андрей Постернак, декан историко-филологического факультета Свято-Тихоновского гуманитарного университета, директор Свято-Петровской школы. У микрофона была Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего вторника. Это была программа «Путь к священству». Спасибо, отец Андрей.

Священник Андрей Постернак:

— Спасибо. Благодарю. Всего доброго.

Кира Лаврентьева:

— Всего вам доброго. И до свиданья.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Христианские мотивы в фильме «Сталкер». Иван Перекатов
• «Нравственные ценности и бизнес». Сергей Иванов
• «Христианские мотивы в фильме «Зеркало». Августина До-Егито