«Путь к священству». Священник Александр Макеев

У нас в гостях был настоятель храма Иоанна Кронштадтского и святителя Амвросия Медиоланского в Костроме, духовник реабилитационного центра «Сумароково» священник Александр Макеев.

Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере и о выборе священнического служения.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья, у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Александр Макеев, настоятель храма Иоанна Кронштадтского и Амвросия Медиоланского в Костроме, духовник реабилитационного центра «Сумароково». Добрый вечер.

Священник Александр Макеев

— Добрый вечер.

Константин Мацан

— Нашим слушателям напомню и вам, отец Александр, что мы в этих программах говорим со священником о его жизни и пути к вере. И нам вот по опыту общения с лицами духовного звания уже давно стало понятно, что каждый раз этот путь очень интересный и необычный, даже если человек сам, например, из священнической семьи. Это всё равно путь к обретению личной веры, а не просто по семейной традиции. Если это человек из какой-то совсем далёкой от церкви среды, пришедший к вере уже во взрослом возрасте и решивший всему предпочесть священство, это ещё более интересно. Всегда путь, состоящий из каких-то этапов и открытий. А вот ваш путь к вере и к священству, на какие главные этапы вы бы разделили?

Священник Александр Макеев

— Это, наверное, детский путь, когда с самого детства я, в принципе, уже начинал осознавать, что я буду священником. Ну вот так получилось, что даже я помню, как сейчас: мы сидели в классе, это был третий класс, кажется, и учительница спрашивала, что на следующий урок мы расскажем подробнее о том, кем мы хотим быть. И я помню, что я сидел, я понимал, что я хочу быть священником, но на тот момент ещё учителя были такие, как бы немножко против церкви настроены, и как-то это высмеивалось. И поэтому я помню, что на этом уроке я думал, что мне надо придумать так, какую профессию я хотел бы, ну то есть что-то я сейчас буду придумывать, потому что я понимал, что я буду священником.

Константин Мацан

— А это как-то с семьёй связано?

Священник Александр Макеев

— Да, у меня дело в том, что папа священник, у меня два дедушки священники, да, и как-то это само собой, я о другом не думал даже.

Константин Мацан

— Потому что ведь даже если отец священник и дедушка священник, это совершенно не факт, что с детства человек захочет это дело продолжать, потому что я встречал противоположные примеры, когда именно потому что папа священник, дети видели все трудные будни священников и, не расставаясь с церковью, тем не менее на этот путь священнический вставать не планировали.

Священник Александр Макеев

— Да, папа нас воспитывал очень строго, у нас только папа консерватор был, священник. Сам тоже был строг из-за калки, но это как-то было с любовью. Я помню с самого детства, то есть если был Великий пост, то мы постились все вместе. Не было такого, да, что там дети отдельно, там папа отдельно, кто-то нарушает. Вот с самого детства как-то вот молитва вместе, утро начиналось. То есть вот папа как-то с мамой старались привить нам вот это вот чувство семейности было во всём. Чувство семейности это было в храме, когда там мальчики пономарём служили. Вот девочки там с мамой на клиросе пели, мы по храму папе помогали. Часто какие-то требы у нас брали. До сих пор помню, что у нас папа служит в деревне, и особенно в Великий пост, да, мы всю семью выезжали, там соборовали, когда по каждой деревне, у папы было несколько, можно сказать, приходов в деревнях, и бабушки звали, собирались там по 30, по 20 бабушек. Я помню, что мы в этих всех таинствах участвовали, помогали, кто читал, кто подпевал там. И вот как-то вот эта жизнь, она в другой жизни, точнее, даже не представлялась. Но это было как-то, может быть, без понимания, как само собой происходящее. Это, наверное, да, вот такой детский этап. А потом уже, конечно же, гораздо позже, возраст такой, после 20, когда возраст понимания потом стал происходить. То есть там какое-то борение и противоречия, они всё-таки происходили. Это было время обучения в семинарии уже. Когда ты из этого сказочного представления вышел, в принципе, в окружающий мир и посмотрел, что всё так...

Константин Мацан

— А вот что в окружающем мире не совпадает со сказочными представлениями?

Священник Александр Макеев

— Дело в том, что тут, наверное, я столкнулся с тем, что мир-то он как бы греховный. И вот этот грех одолевает каждого. человека. Каждому человеку приходится бороться. То есть и мне в том числе приходилось бороться с какими-то испытаниями и искушениями. И вот на тот момент я не мог оценить полноценно, что некоторые люди не могут. То есть приходило какое-то осуждение, приходило какое-то возмущение. Не было понимания такого, то есть у меня было представление, что вот только должно было быть так. Вот в храме, на службе себя ведут только так, правильно. Тут должны только молиться, тут нельзя разговаривать. Допустим, там место алтаря — это было святое место, где нельзя было ни пошутить ничего. А в семинарии были такие вещи, да, где-то там какие-то разговорчики. Молодые люди. Да, ну как-то вот. А потом уже по прошествии времени, когда проводишь какой-то анализ, понимаешь, что приходили совершенные светские люди. И когда общался с этими людьми, которые там шуточки какие-то говорили там на богослужениях, понимал, что вообще чудо, что этот человек оказался здесь, как Господь его привёл. И у него ещё целый путь жизни. И сейчас это замечательные священники, очень сильные священники духовные, которые там каждой своей миссией занимаются. Господь ведёт каждого человека своим путём.

Константин Мацан

— А вот такое событие, как встреча с Богом, какое-то действительно внутреннее переживание, встреча со Христом, Его присутствие в жизни, как сильный опыт, который по-настоящему, если угодно, делит жизнь до и после. Был у вас такой момент?

Священник Александр Макеев

— Таких прям сильно эмоциональных моментах, да, это было вот прям два, которых ярких таких. Первый прям в самом детстве. Почему я всегда говорю, что, когда мне люди говорят, что вот ребёнок вырастет и сам выберет, как верить и в кого верить. Я говорю, нет, детство — это самый прекрасный возраст, когда ребёнок может искренне почувствовать, что значит такое общение с Богом. И я помню, то есть вот у меня был большой дом, только папа, когда вот построил его, он ещё был такой, ну, постоянно какой-то недоремонт был. И, видно, вот я не помню, как это происходило, но, видно, они ушли на службу, я ещё остался дома, там спал. Храм был, в принципе, рядом, там, метров 150. И я помню, что я проснулся, и мне страшно было, там лестница скрипит, там ещё что-то. И я забрался на окошко, и я понял, вот, боялся, какой-то такой прям сильный страх был. А на окнах у меня как раз икона Спасителя была. Я вот как помню сейчас, я сижу на этом окошке, и вот такой страх, он прям вот просто давит, просто настолько нагнетает, слёзы вот какие-то вот прям страшные, там что-то скрипит, там что-то гремит. Вот. И я вот просто вот обнял эту икону Спасителя, говорю: «Господи, помоги». И вот просто не поверите, да, такая вот от этой просьбы такая просто теплота, которая тебя обняла, и всё, и всё отступило, всё отошло, и просто я спал. Я помню, я просыпаюсь, тут солнышко светит, я вот на этом окошке с этой иконочкой в обнимочку. И гляжу в окошко — папа с мамой со службы, потому что папа в облачении шёл, такой яркий, но это такой детский опыт, что он прямо вот меня сейчас всегда заставляет людям говорить о том, что обязательно воспитывайте с детства ребёнка в общении с Богом, потому что это самые такие сильные чувства, которые... То есть вот вера, она вот прям творит чудеса. И в детстве это вот чисто искреннее сердце. А уже когда человек взрослеет, тут уже заставляет нужда. То есть ребёнок...

Константин Мацан

— А второй вот опыт яркий, который вы сказали?

Священник Александр Макеев

— А второй пример, да, когда я учился в семинарии, я помню, у меня был духовный отец, и он переезжал в другой город, то есть по решению патриарха. И я помню, это последняя, наверное, решающая ночь, тут уже все собрались, и он собрал свою команду. Меня с этим человеком очень сильно связывало, то есть он мне давал постоянно духовные советы, как-то духовно окормлял, и я чувствовал какой-то свой духовный рост. И я понял, что я остаюсь в семинарии, а этот человек уезжает. Я помню, я пришёл ночью в храм, в семинарский храм, и вот просто обратился к Богу: «Господь, вот управь. Управь, как мне будет полезно, вот я Тебя прошу». Но по всем показателям я не должен был ехать. А утром состоялась просто вот эта встреча, беседа, и меня тоже взяли, я помню, ещё такое со стороны этой команды было, там вопросы такие: «А зачем он поехал? А почему он поехал?» Ну вот, то есть это было необычное такое. Но вот такой промысел Божий в своей жизни вот с этого момента я стал понимать, что, во-первых, аккуратнее в своих просьбах, а во-вторых, что Господь...

Константин Мацан

— Они могут сбыться.

Священник Александр Макеев

— Они смогут сбыться, да. Господь всегда слышит. Это как, знаете, помните в Евангелии? И откроет тебе друг твой, потому что не потому, что ты ему друг, а потому что ты ему уже надоел. То есть Господь всегда, если мы просим, просим, просим, Господь всегда откликнется, то в своей жизни я понимаю, что когда просишь, Господь всегда помогает.

Константин Мацан

— Священник Александр Макеев, настоятель храма Иоанна Кронштадтского и Амвросия Медиоланского в Костроме, духовник реабилитационного центра «Сумароково». Вот как в вашу жизнь пришла тема, связанная с помощью и реабилитацией алкозависимых и наркозависимых, и что вам это дало как именно священнику с точки зрения опыта общения с людьми и понимания чего-то о духовной жизни?

Священник Александр Макеев

— Ну, вы знаете, если начинать отвечать на вопрос, с чего началось всё, это с простой встречи. Как сейчас помню, я пришёл в епархию, в социальный отдел, и у меня отец Анатолий, отец Александр, вот познакомились, вот Андрей Сергеевич, это руководитель там этого центра, вот Максим Сергеевич, это руководитель такого-то центра, вот они возглавляют два центра, нужен священник, который окормляет, вот давайте дружить. Я говорю, ну давайте. И вот потихонечку... Помню, Максим Сергеевич проявил инициативу, начал приглашать на молебны, на встречи. И вот с этого момента завязалось общение с этими ребятами. Поначалу было сложно и непонятно вклиниться в этот процесс, потому что люди немножко другого склада. То есть они честные, они открытые.

Константин Мацан

— Вы имеете в виду самих подопечных этого центра?

Священник Александр Макеев

— Да, они прямолинейные. То есть такие интересные вещи такие, и они готовы всегда тебе помочь. Первые там, наверное, два года было очень тяжело. Ну вот когда, точнее, сперва это было такое свободное общение у нас, а потом это переросло в некоторое такое послушание. Вот как-то вызывают меня, говорят, отец Александр, ты там уже активно действуешь в этом направлении. Вот у нас есть центр в «Сумароково», я знаю, что ты туда выезжаешь, беседы проводишь, а там есть храм. Вот, давай попробуй быть там настоятелем. Дал мне пробный период, и вот потянешь — не потянешь. Потому что дело в том, что от города я служил в городе, пятым священником, и эта деревня, она в 90 километрах, там полуразрушенный храм, и как раз вот храм, кстати, восстанавливается благодаря этим ребятам. И вот тут такое удивительное соприкосновение было, то, что я видел, как они стараются ради храма. И вот такое соприкосновение было, да, священник, храм, ребята, и во главе всего стоит Бог. Вот мы все вместе молились, все вместе участвовали в таинствах, все вместе общались о Боге, и вот потихонечку восстанавливался храм. История этого храма тоже очень такая удивительно замечательная. Ну вот своё время там в конце девятнадцатого... Да, в конце XIX века там было сестричество большое, то есть там было около 400 насельниц, и место такое великое было, но недолго оно просуществовало, потому что в советский период всё было разрушено, к сожалению. И вот в 2000-е годы это были руины, начали вот эти храмы восстанавливать. И вот сейчас ребята активно участвуют. И Господь посылает такой удивительный момент, что Господь посылает вот на каждом этапе восстановления храма тех людей, которые могут помочь. Появился прям просто специалист-электрик, который там провёл нам электричество. Вот сейчас у нас вот прям стал острый вопрос проводить отопление. Мы как бы кинули клич, слава Богу, появились люди, которые готовы оплатить там батареи. Но опять же вот вызвать в деревню с 90 километров, чтобы провести это всё, это очень сложно и очень дорогостояще. Появился человек, который на реабилитацию попал, который занимается отоплением. И он говорит, Александр, то-то, то-то, то-то, составил смету, составил, что надо купить, и всё это бесплатно сейчас нам проводят. То есть Господь как-то так всё удивительно. То, что надо, вот потребность его найти даёт. Ну вот, а с ребятами, слушайте, ну замечательные люди. Сейчас вот очень много выпускников, которые вышли с этого центра, они уже как бы живут в городе, они уже работают, кто-то из них уже семейный. И очень удивительно, что это первые люди, вот сейчас у меня в городе главный храм городской, и когда мне нужна помощь по храму, я там звоню, я общий чат создал, говорю, ребят, кто сможет помочь? Это первые люди, кто откликаются, всегда готовы помочь в уборке, там, снег почистить, по алтарю помочь, что-то почитать, что-то попеть, ну как бы они такие отзывчивые.

Константин Мацан

— Вот если смотреть сайты, посвящённые Центру Самарокова и вашему служению, там есть такая фраза «Православная помощь зависимым». А чем православная Помощь отличается от другой помощи, какой-то зависимым?

Священник Александр Макеев

— Но дело в том, что вот православная помощь, да, там основа стоит. А всё-таки момент, даже вот не просто вот слово, может быть, многим будет непонятно — воцерковление, да. Что такое воцерковление? Вы заставляете их там верить в Бога? Нет, никто не заставляет. Но вот основа этой реабилитации — как можно, ну как же это сказать, — насколько можно это ближе познакомить человека с Богом, вот заполнить его, то есть сделать вот это соприкосновение человека с Богом. Потому что когда человек был в этой страсти, он настолько себя опустошил, и очень многие люди, когда приходят после реабилитации, они пытаются, то есть вроде бы этот недуг отстранили от себя, но вот эта пустота осталась, они пытаются чем-то восполнить. Но без Бога это опять возвращает их к каким-то прежним порокам. И вот главная задача как раз этой реабилитации — пустить Бога в душу человека, то есть открыть эту душу, открыть это сердце.

Очень удивительно, что смотришь даже, постоянно какие-то фотографии мы делаем, общие фотографии, когда вот труды по храму происходят. Вот человек, который приходит, в каком он состоянии приходит — это даже внешне вот эта икона человека, такая искажённая от этой страсти. И когда выпускник, вот он прошёл на год реабилитации, там полгода, то есть в лесу даже благообразно становится. Ну очень замечательно, очень здорово. То есть не было такого, что кто-то там жалел, что вот вы меня там воцерковили.

Константин Мацан

— У меня есть свой небольшой опыт. Я как-то писал репортаж много лет назад для журнала «ФОМА» про один из центров реабилитации наркозависимых, алкозависимых, церковный центр, и меня тоже поразило общение с подопечными именно с точки зрения их веры. Вот я даже в эфире у нас эту историю, может быть, не раз рассказывал, когда признаётся зависимый и говорит, что «ну вот у меня уже это пятая реабилитация, я понимаю, что если я сейчас сорвусь опять, это всё, просто физически я умру». И вот у них какие-то вот, как они это называют, послушания — ну просто они работают там на огороде, в свинарнике, в коровнике, там такая была сельская местность, и вот домик, в котором они живут, и вот друг другу помогают. И он говорит: «Я вот кидаю какое-то сено коровам или не помню кому, или в свинарнике что-то делаю, и вдруг чувствую тягу — просыпается память о наркотике. И я начинаю молиться, и тяга отступает». И я его слушаю и понимаю, что вот это действительно человек, он как бы даёт мне, в кавычках, здоровому пример. Вот мы говорим иногда, что чтобы осознать себя, чтобы Христос был для тебя Спасителем, нужно себя осознать погибающим. Но в реальности мы как бы так про себя не думаем, как правило. Ну я же не какой-то страшный грешник. А что мне спасать-то на самом деле так в глубине души? А тут у человека ставки настолько завышены, что он понимает: если я сейчас не молюсь и Христа не призываю как раз к себе в жизнь, в сердце войти, чтобы он меня избавил от этой тяги, то я срываюсь, уезжаю в город, начинаю принимать и просто физически умираю. Вот потрясающий пример веры для нас, вот я тогда подумал, как бы здоровых. Или я помню, меня поразила тоже памятка наркозависимого на какой-то инструкции, ну так, как вспомогательная литература. И там был такой пункт среди вот таких, как бы сейчас сказали, лайфхаков: когда накатывает там, не знаю, мысль, тяга, воспоминание вообще о грехе как таковом, о любом, и вот ты как бы на пороге этого греха сейчас стоишь, вспомнишь, что Бог сейчас на тебя смотрит и ждёт, что ты скажешь: «нет» этому греху. Ну, казалось бы, простой психологический приём, но он работает. Но это ведь не только для наркозависимых, алкозависимых. Это универсальная инструкция для любого человека в его жизни, даже когда мы говорим об искушениях, слава Богу, намного менее опасных, чем вот химическая зависимость, например.

Вот у вас наверняка тоже есть... Я зачем эти истории рассказываю, собственно, подходя к вопросу? У вас тоже наверняка есть масса таких вот историй, которые вы могли бы рассказать, не называя имён, когда вот человек являл пример подлинной веры изнутри своей ситуации, будучи зависимым, а мы все от чего-то зависим. Вот поделитесь каким-то вдохновляющим примером.

Священник Александр Макеев

— Ну вот буквально совершенно недавно состоялась встреча с одним уже давнишним выпускником тоже нашего центра. Сейчас он на СВО и вот эти вот чёткие границы, про которые вы говорите, он их тоже... Проговаривает: «Я знаю, что там, да, ребятам очень тяжело отказаться, там бывает от некоторых вещей. И он говорит: «Батюшка, я...». То есть для него принципиально было, что если ты... То есть у него там и наркотики были, и алкоголь, ну и сигареты, как бы это само собой. И он, когда вышел с реабилитации, то он поставил чёткие границы, что категорически нельзя даже сигареты. Сигареты — это значит алкоголь, алкоголь — это значит наркотики, всё. То есть сигареты — нет. И сейчас вот над ним смеялись, потому что ну как ты, все курят, а ты не куришь, для меня это всё, для меня это граница. И всё это, конечно же, чтобы соблюдать эти границы, я всё сопровождал с молитвой. Но вот как итог, сейчас он уже год на СВО, сейчас вот такая картина, да, он заходит к ребятам, они все тушат огарки. Называют имя его, он пришёл, типа всё. И они по-доброму, они понимают, они уважают его. Чтобы не искушать. Да, и они уважают его. Это тот человек, который один из первых полезет там под мины за этими ребятами, он будет вытаскивать. «Ты там молишься?» Он говорит: «Да, конечно, молюсь. Молюсь, когда ползу, молюсь, когда ночью сижу там на посту своём». То есть постоянно молюсь, то есть без Бога там никак. И вот эти вот границы, они удивительно... То есть для каждого человека, когда общаешься с такими зависимыми людьми, ты понимаешь, что вот те границы, которые они устраивают в себе, должны устраивать каждый христианин, что мне этого делать нельзя, потому что я живу с Богом. Но когда в нашей жизни всё хорошо, мы это забываем. Они это помнят, потому что они понимают, что вот их зависимость, она настолько опасна, что вот просто ты ходишь по лезвию ножа. А мы, к сожалению, мы так же ходим по лезвию ножа, но мы как-то думаем, что всё нормально, здесь можно согрешить, здесь можно наступить, ничего страшного не будет. Вот как-то вот так вот.

Константин Мацан

— А именно с точки зрения священника, вот сказали, что люди, они вот там честные, особенные в каком-то смысле, а вот, скажем так, другие прихожане, не связанные с реабилитационным центром, они какие-то другие. Вам, как священнику, с кем проще? Со здоровыми, скажем так, или с зависимыми?

Священник Александр Макеев

— Ну, прям нельзя сказать, что с этими проще или с этими проще. Я просто, можно сказать, перестроился. И как-то ты понимаешь, что это за люди и что обычные прихожане. Но единственное, что меня всегда печалит, о том, что у многих людей есть стигма к таким людям, что вот он наркоман, он алкоголик, вот мы сюда не пойдём. То есть даже вот сейчас вот у меня, да, я настоятель храма Иоанна Кронштадтского, и когда многие ребята стали приходить ко мне в храм, да, это вот бывшие зависимые, вот пошла такая информация, что вот сюда стали ходить там наркоманы-алкоголики. Вот, если мы посмотрим на жизнь Иоанна Кронштадтского, да, то он как раз попал в тот район, где вот был контингент такой очень опасный, вот очень много было там пьяниц, вот, и вот как раз эти люди, то есть это то поприще, где в первую очередь стоит говорить о Боге и помогать. А эти люди сами идут в храм и сами молятся, помогают.

Константин Мацан

— Мы вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Дорогие друзья, не переключайтесь.

Константин Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Ещё раз здравствуйте, уважаемые друзья, у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Александр Макеев, настоятель храма Иоанна Кронштадтского и Амвросия Медиоланского в Костроме, духовник реабилитационного центра «Сумароково». Мы продолжаем наш разговор. Вы знаете, у меня вот был пример человек, у которого родной брат был зависимым, и понятно, что семья всё, что могла, делала, чтобы помочь, но вот в какой-то момент, когда было видно, что какого-то существенного прогресса нет, и человек, ну, в общем, может быть, даже сам не очень брат, я имею в виду, сам как-то не очень стремится свой образ жизни изменить. Тогда вот знакомый, который это рассказывал, он сказал такую вещь: «Ну, я вот как христианин его люблю и стремлюсь ему помогать, но я также должен принять его свободу. Вот я не могу за него принять решение, не могу за него захотеть реабилитироваться». То есть более по-христиански в этой ситуации это, ну если угодно, человека как бы, ну не то чтобы отпустить и не заботиться, а ну вот понимать, что да, ну вот это его выбор. И я не имею права его там пытаться ломать или как-то там слишком сильно наседать. И да, мне горько, больно и плохо, но Христос, Бог дал человеку свободу. И вот моё христианское смирение и терпение в том, что я и даже вот в этом человеке, который вот так вот на себе, на зло этой свободой пользуется, я её не имею права не уважать. Я могу, может быть, как-то просто замолчать в смирении и скорби, но вот не вторгаясь в эту свободу, то есть терпеть. ну и отдавать Богу эту ситуацию. Вот как вас это отзывается, вот такой подход? Вам понятно, о чём этот человек говорит? Или здесь скорее, ну, вот может быть та ситуация, когда нужно проявить решимость, и где-то может быть, там, не знаю, если угодно, там, с какой-то внешним принуждением человека привести в реабилитацию?

Священник Александр Макеев

— Ну, каждая ситуация, она индивидуальная, надо рассматривать конкретно каждую ситуацию. Но, знаете, зачастую бывает, что если, там, ребёнка я веду в школу, папа, я не хочу. Надо. Ты ему начинаешь объяснять, почему надо, как. Но всё-таки ты находишь аргументы, потому что надо. Ты не имеешь права его не отвезти в школу. То есть он получает образование. Или, там, выдернуть больной зуб. Ты понимаешь, что будет какая-то большая, да, там, беда, если это не сделать. Там, сделать болючий укол. Если не сделаешь, там, возможно, болезнь может обостриться. У нас очень много ребят, которые попадают в центры именно, можно сказать, по настоятельному увещанию. То есть нет такого, что там... Вот я сам просто захотел вылечиться, и всё. Большинство толкает именно такая ситуация, что там кого-то могут посадить, да, с кем-то могут разобраться, там, долгие, да, он обращается к папе, маме: «Помогите, пожалуйста», и родители как-то решают эти вопросы с условием, что, ну, давай, ты съезди там, полечись. Я не видел ни одного недовольного реабилитанта, который там сперва месяц проходит, они начинают там вот, ну всё, я там вылечился. А за месяц, понятное дело, человек просто приходит в себя. А те, кто остаются, те, кто не уходят, там вот проходят 6 месяцев реабилитации, там 8 месяцев реабилитации. Вообще там идеально бы год и чуть больше, вот чтобы полностью программа прошла. И вот когда они проходят полностью программу, вот они о себе, о том, который только пришёл, говорят, что как хорошо, что я прошёл реабилитацию, как хорошо, то есть я очень многие моменты с собой проработал. Очень многие там начинают свой путь выздоровления от ненависти к родителям, к своим близким, потому что как они могли сами так поступить, а заканчивают с благодарностью и с прощением, и просто так ждут их приезда. Вот у нас же есть там потом, там, после, я не помню, после, кажется, третьего месяца, четвёртого, реабилитации, там, приезд родителей. Родители, ну, родственников, если хотят по обоюдному желанию, это самая тёплая встреча, там, с слезами, с обниманием, с такой любовью. Я про то говорю, что, возможно, человек иногда находится в таком затуманенном сознании, что надо настоять и проявить. То есть тут мы сейчас не говорим, то есть он сам не обладает своей свободой. То есть он находится в руках, можно сказать, лукавого, как марионетка. И вот иногда, возможно, как раз задача родственника — выдернуть его оттуда и направить на путь спасения. Но опять же, это вот надо рассматривать каждую ситуацию

Константин Мацан

— Ну вот, переходя к другой теме, вы сказали, что сейчас вы настоятель большого прихода, собственно, в Костроме. Я так понимаю, что вы не бросаете своих подопечных из реабилитационного центра, но вот большое новое послушание. И вот мы с вами до программы разговаривали, вы поделились контекстом, что это крупный приход, в котором в своё время был очень яркий, крупный молодёжный центр, собиравший молодёжь, подростков, а это самая трудная аудитория, в храме вокруг Христа. В силу некоторых обстоятельств эта деятельность утихла, и сейчас вот перед вами, как перед настоятелем, стоит задача к ней вернуться и возродить такое молодежное служение. А как вам кажется, что должно, если угодно, привлечь молодежь в церковь, хотя я это выражение не люблю, потому что мы же на самом деле привлекаем не в церковь, как там, в клуб, в организацию или в партию. Мы, ну, если пытаемся что-то сделать, мы пытаемся познакомить со Христом, показать красоту православия, чтобы человек увидел её и просто тогда сам захочет, если угодно, к ней прийти, потому что это неотразимая красота — Христова святость. Но вот на какой запрос сегодня нужно реагировать? Вот что... Человек придёт в храм тогда, когда у подростка есть какая-то внутренняя лакуна, нехватка чего-то, некий запрос, и когда он увидит, что именно в церкви на этот запрос ему ответят. Вот что это за запрос, как вам кажется, и что это за ответ, который церковь может молодому человеку предложить?

Священник Александр Макеев

— Мне кажется, сейчас от мала до велика, даже если брать маленького ребёнка, который пошёл в первый класс, опять же, если говорить про детей, заканчивая 11 классом и дальше продолжая подростками, родителями, это нехватка внимания, любви, живого общения. То есть мы настолько сейчас, возможно, живём в таком быстром потоке времени, что мы ничего не успеваем, да? Вот тут ипотека, тут работа, тут надо решать кучу вопросов, ребёнок, тут учеба, вот сейчас даже какие-то репетиторства, то есть настолько каждый человек в семье сильно загружен, что не хватает времени просто, чтобы сесть, от всего этого абстрагироваться и просто посмотреть друг другу в глаза, посмотреть и понять, что происходит у тебя в сердце, что у тебя происходит в душе, то есть вот эта духовная связь, которую мы, к сожалению, начинаем терять. И церковь — это всегда то место, где духовную связь всегда дает Господь. Он очень быстро объединяет. И поэтому, на мой взгляд, каждый приход — это такая большая дружная семья. Что такое семья? Это как раз живое общение. И в центре этого живого общения — Отец Господь. И, мне кажется, вот эта фотография, которая есть, там вот патриарх Алексей Второй приезжал, Царствие Небесное, вот на фоне как раз православного молодежного центра «Ковчег» есть такая фотография, когда вот все эти преподаватели, все эти священники, владыка Александр, который сейчас... Казахстанский, все стоят у этого «Ковчега», и просто вся вот эта площадка забита детьми. И если начать всматриваться, то это именно от мала до велика, там и бабушки, и дедушки, и именно такие маленькие-маленькие детишки. Все как одна большая дружная семья.

Константин Мацан

— То есть отец Александр, но ведь общение может быть и не в церкви. Общаться можно в клубе, в кружке, в походе. Я понимаю, что, безусловно, церковная жизнь не минует и не может миновать этого человеческого общения: чаепитие после службы, не знаю, просто... Тот же самый поход или тот же самый кружок может быть при храме, но в чём же должна быть разница между просто кружком, походом или чаепитием и кружком, походом и чаепитием, собранным вокруг церкви?

Священник Александр Макеев

— Ну, видите, во всей полноте Церкви, как я сказал, стоит Господь. И, как помните, говорил Тертуллиан, каждая душа по природе христианка. То есть каждая душа требует Бога. Бывает, даже приходишь в класс, в школу, общаться с детьми, первая реакция учеников, допустим, если постарше, то смех. О, пришёл там, кто-то может пошутить, там поп или священник. Ну, для них для кого-то необычно, для кого-то смешно. Но когда с ними начинаешь общаться, общаться о Боге, и вот запросы на их темы касаются, какие вопросы они задают, и начинаешь им рассказывать о Боге, ты видишь, как меняются их сердца. То есть ты видишь, что у каждого человека есть эта потребность в Боге. То есть ни одно хобби, ни один кружок, ни одно развлечение не восполнит эту потребность человека, человеческого сердца именно в Боге. И это чувствуется и с ребенком, и с подростком. Ну просто понятно, каждому нужен свой подход, конечно же, потому что, да, у подростка там одни развлечения, одни вопросы, а у ребёнка совсем другие вопросы. Но вот эта потребность именно в Боге есть у каждого человека: от ребёнка и заканчивая старичком, который приходит, иногда бывает такой, да всё, мне там уже очень поздно, там уже с Богом, я всю жизнь там был атеистом, а поговорил с Богом. Сколько таких историй, да, там о священниках, которые когда вот плачут и начинают просить у Бога прощения искренне. У меня тоже такая вот замечательная встреча была с удивительным человеком. Берта Сергеевна, Царство Небесное, которая была атеисткой, которая там танцевала. Она знала, говорит, что батюшка, я знала, что я танцевала. Она в клубе танцевала, знала, что в храме, это был бывший храм. И наступил тот момент, когда она вот, мы начали общаться о Боге с ней, и она вот прямо перед Богом вот за это вот, она прямо говорит, я вот в этом как бы перед Богом виновата. Вот в общении мы собирались, когда она в общении об этом говорила. То есть вот искреннее такое раскаяние живое, вот эта потребность в Боге, что я сейчас, вот я понимаю, всю жизнь я искала Бога. Вот так, ну вот удивительный такой момент. Мы иногда всю жизнь просто бежим-бежим, знаем, что нам нужен Бог, но потом-потом-потом.

Константин Мацан

— Священник Александр Макеев, настоятель храма Иоанна Кронштадтского в Костроме, духовник Реабилитационного Центра «Сумароково», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А вы помните свою первую литургию как священник? Какие от неё остались воспоминания и чувства?

Священник Александр Макеев

— Первая литургия, это как раз, да, когда Владыка рукополагал. Потом пошёл сакральный трепет. Ну, знаете, такое, как, наверное, молния по всему телу, потому что я помню эти слёзы, помню эту дрожь. Ну, знаете, там так интересно всё, как в тумане. Там вот это парит, иногда смотришь, видишь там. Хорошо, так уверенно. У меня такое ощущение, что как-то окаменел, потому что ты сам себе не принадлежишь. Потом Владыка тебе даёт агнец, да, и вот эта ответственность за людей. Очень много я, то есть, будучи дьяконом, очень много слышал и наблюдал за священниками, как они трепетно это держали и какую ответственность они на себя берут. И тут, в этой роли сам когда стоял, ну, было очень страшно, но как-то свято.

Константин Мацан

— Вот как раз я к этому и хочу задать вопрос, а что меняется в человеке, по вашим ощущениям? Что в вас изменилось вот после таинства рукоположения? Я почему об этом спрашиваю: у меня очень памятен рассказ одного знакомого священника, который, давая интервью, сказал, что вот я после рукоположения почувствовал, что люблю людей. И интервьюер спрашивает: ну, а что, до этого не чувствовал, или что? Говорит: вот да, вот оказалось, что до этого не чувствовал. Я помню, говорит, момент, когда меня рукоположили, и я куда-то ехал, меня везли там куда-то, или я ехал на машине, или шёл по улице. Я вот стал на людей по-другому смотреть. Что-то меняет, видимо, я не знаю, наверное, в человеке благодать священства внутри. Вот как вы это переживаете? Можно ли об этом рассказать? Можно ли на это указать? Можно ли это сформулировать? Как изменилось ваше отношение к людям, к миру?

Священник Александр Макеев

— Я такого резкого изменения не то что не почувствовал, я не заметил его. Что вот так я взял и в один момент резко изменился. Но какие-то вещи ты стал замечать, что происходит. После рукоположения ты начинаешь служить, у тебя начинается... Владыка дает тебе особое послушание, ты исполняешь требы. И вот этот ритм священнической жизни — это бывает, что ты в 7 часов проснулся, бывает даже в 6 часов проснулся и можешь вечером поздно прийти домой. И это постоянно, то есть это молитва, это общение с людьми, это помощь какая-то, это соучастие в жизни многих людей. И как-то один раз, это уже лет через пять, — у меня много знакомых психологов, — как-то мы разговаривали с одним из них, с Александром. Я понимаю, что после каждой встречи бывает выгорание, что отдыхать надо. «А как вы, священники, вот так вот справляетесь? Вы же постоянно там с этим пообщаетесь, с этим, с этим...» И вот в этот момент я понимаю, что нет никаких там каких-то определенных методик, как бы вот это выгорание, как бы вот у тебя какое-то выгорание, ты как бы вот там как-то дух выпускал. Нет, то есть Господь восполняет, ты послужил, ты помолился. То есть это само собой происходит, и Господь даёт тебе силы, силы, силы. То есть ты отдаёшь — Господь наполняет... Ты отдал, тебе Господь ещё больше отдал. И вот когда искренне священник начинает отдавать, то есть бывает, что когда какой-то своей волей проявляешь, ты понимаешь, что ты что-то своё отдал, и Господь тебя не восполнил. То есть когда начинаешь гордиться, когда неправильно себя вести. А так Господь через тебя пропускает вот эту божественную энергию. И потом начал я вот это замечать, что на самом деле каждый священник — Господь действует через него, дает особую благодать. Помню, у нас, Царство Небесное, отец Сергий Паршюто, у нас было шесть клириков, а в нашем храме он всё-таки один из самых, можно сказать, стареньких священников. Он быстрее всех, он знал всё. Он быстрее всех бегал, он быстрее всех там всё исполнял. То есть это был самый, как можно сказать, молодой, несмотря на свой возраст. Он исполнял все посты, все. И когда ко мне там бабушка подходила, 65-летняя там какая-то женщина подходила, говорит, я там не могу поститься. Я говорю: посмотрите на отца Сергия, ему 78, и вот он все посты соблюдает. А посмотрите, как он бегает, просто летает, парит! Вот замечательно такое. То есть это показатель, наверное, той божественной энергии, которую Господь посылает. Ну, в принципе, Он посылает каждому человеку, но именно священнику посылает ту энергию, чтобы ещё и давать её людям, решить вопросы и помогать. Это очень удивительно. То есть вот это вот, опять же, ответственность, да, что ты вот эту божественную благодать ты берёшь и пропускаешь через себя к людям. То есть это великая ответственность — соответствовать вот этому правильному проводнику.

Константин Мацан

— А изменилось ли как-то отношение к людям, когда вы сами начали служить как священник?

Священник Александр Макеев

— Я очень часто в семинариях слышал от опытных священников, что люди учат исповедовать. Я не понимаю, как они могут учить, но я постоянно это испытываю. На исповеди пытаются, бывает, что один-два-три человека из пятидесяти тебя учат исповедовать. А в чём это проявляется? Своей искренностью. То есть, вы знаете, не главное правильно называть грехи, тут это что-то... какая-то сила, которая исходит от человека. То есть вот позиция исповедующегося какая? Вот человек, можно сказать, потребитель (ну, если так советским языком сейчас выражаться), который пришёл к Богу, который сейчас очистится. И вот человек, который это понимает, да, вот эта связь, она идёт, то есть он обращается непосредственно к Богу. И вот это вот чувствуется, когда такой человек приходит, он прямо вот просит у Бога, то есть он к Нему обращается. И делает это не просто там или для галочки, или как-то внешне, а всем своим существом. Вот помните, как в Евангелии, когда спрашивают батюшки, как правильно исповедовать, а вы прочитаете Евангелие, помните, блудница пришла и просто заплакала, просто попросила прощения у Бога. Иногда достаточно человеку одного слова, но всем своим существом. Иногда такие люди, вот эта сила исповеди, когда видишь, что он прямо обращается, из-за такого человека ты просто начинаешь трепетать и переживать, что ты видишь, что вот сейчас он у Бога просит. И это тебя, как, знаете, вот солдата по стойке смирно, священник, вот здесь роль какую выполняет? Свидетеля. Ты сразу хоп такой, и ты понимаешь, что здесь вот сейчас что-то такое на самом деле совершается. Потому что иногда это приобретает форму, что ты стоишь там, 20-30 человек прошёл, немножко где-то устаёшь. А вот такие люди заставляют тебя... Ну, вот каждый человек — это же таинство. И вот такие люди дают тебе это понять, вот эту силу таинства.

Константин Мацан

— Интересно, я вот от одного священника слышал такую вещь, что он так с некоторым... с некоторой такой интонацией донесения горькой правды до прихожан говорил, что вы поймите, ну вот после двадцатого человека на исповеди внимания уже нет, ну как ни крути, ну ты же не робот. Поэтому имейте снисхождение к священнику, как бы это ни было грустно, но если вы уже в конце очереди пришли, то поймите, что я вам уже ничего не могу отдать. Правда так? Вы что-то такое чувствуете?

Священник Александр Макеев

— Ну я стараюсь людям объяснять, но очень часто люди путают исповедь с беседой, пытаются разрешить ещё на исповеди какие-то свои вопросы, недоумения. Я всегда говорю, что, пожалуйста, мы всегда уделим вам время, давайте встретимся после службы, давайте назначим любой день, мы постараемся в этот день встретиться, у нас несколько священников в храме, то есть мы это можем спокойно организовать, пожалуйста, то есть не превращать исповедь в какую-то беседу. Потому что вот именно такая исповедь, она на самом деле просто изматывает священника. Потому что, представляете, в храме на воскресном богослужении через священника проходят 50-90 исповедников. И когда вот эта исповедь приобретает формат общения, то становится сложно это контролировать. Потому что священник должен как раз здесь исполнять роль свидетеля именно покаяния человека перед Богом. Понимаете, когда начинает человек что-то просить у Бога прощения, потом начинает ещё решать ряд своих вопросов, то есть он уже теряет смысл вообще исповеди. То есть ты переключаешься от Бога к священнику, да, здесь, батюшка, посоветуйте как, чего. То есть это таинство, оно немножко замыливается, и ты это видишь. И бывает, что я в силу своей человечности тоже отвлекаюсь, начинаю что-то подсказывать, какие-то бытовые вопросы, ещё что-то. И ты понимаешь, что ты стал участником этого отвлечения от этого великого таинства, когда человек просил Бога прощения и потом отвлекся, а таинство ещё не завершилось, даже молитву не прочитал. Вот поэтому я стараюсь тоже осекать людей, не знаю, там, обижаются, не обижаются, что давайте мы сейчас завершим, если это важный вопрос. Сейчас я вам после исповеди коротко отвечу. Если вопрос более длинный, давайте после службы. Если на самом деле это важно, то вы останетесь, и мы с вами пообщаемся. То есть это важно тоже человеку понимать. Есть, конечно, исключения, когда человеку там, ну, что-то такое прям сильно критическое, ему прям необходимо сейчас. По большей степени, конечно, чисто такие всякие там бытовые вопросы. Люди хотят: уделите мне время. И здесь у тебя работа такой эгоист, ты там 15 минут простоял на исповедь, теперь всё, моя очередь, и не важно, что ещё там 50 человек за мной. Вот решите мне мой вопрос, подскажите мне. Тоже какой-то немножко неправильный подход.

Константин Мацан

— А вот иногда прихожане воспринимают, ну не с обидой, может быть, но с недоумением, если священник просто промолчал, помолчал, выслушал, там, накрыл епитрахилью, и прочитал молитвы, ну и совершил отпущение грехов. То есть человек ждёт, что что-то священник там ответит, посоветует, скажет. А вот что бы вот таким ожиданиям людей ответили? С одной стороны, по-человечески понятно, что ты ждёшь совета, с другой стороны, строго говоря, свидетель не должен ничего тебе отвечать, ты не с ним разговариваешь, да, ты пришёл к Богу. И если, как я просто тоже вспоминаю, один очень опытный московский священник говорил, когда я был молодым священником, я на исповеди много говорил. А рядом со мной стоял другой иеромонах, который всё время молчал. И к нему выстраивалась гигантская очередь, потому что он вот не влезал в процесс исповеди со своей стороны, просто был свидетелем. Говорит, мне не хватило, вот тогда не было у меня мудрости того молодого иеромонаха. Вот как у вас это всё отзывается?

Священник Александр Макеев

— Ну, я бы сказал коротко, что вот в этот момент, наверное, радуйтесь, что священник ничего не сказал, потому что, если Господь положил на сердце, и он мудро проявил такое, да, свою мудрость священническую, и в этот момент молчания, скорее всего, он молится за вас. Молится усердно, обращается тоже к Богу, что «Господи, помоги этому человеку исправить ситуацию», то есть Господь тут будет действовать. То есть в этот момент радуйтесь, что священник непосредственно за вас просто усердно молится.

Константин Мацан

— Вот нас слушали люди, этот час, пока мы с вами беседовали. Если кто-то имеет возможность и желание там помочь, поддержать ваши проекты, строительство, не знаю, или социальные проекты, как можно вас найти, где искать у вас информацию, и как это сделать?

Священник Александр Макеев

— Найти нас очень легко. Привокзальная 5Б. Храм Иоанна Кронштадтского и Амвросия Медиоланского. Ну всем в Костроме известен православный молодежный центр «Ковчег», который очень известен. Жизнь там кипела. Я надеюсь, сейчас у нас тоже начинается активная деятельность. Господь мы сейчас вот как-то все стараемся молиться, Господь посылает очень интересных людей, просто знаете, приходят с улицы, и талантливые люди, просто даже вот кто хочет поучаствовать в этом проекте, тоже подключайтесь, хотим от мала до велика, чтобы там происходило и общение, и пение, и замечательные встречи, и это всё было вокруг Бога, и говорили о Боге, помогали друг другу, ну то есть такая одна большая дружная семья, вот, поэтому нам нужны многие талантливые люди, у нас сейчас появились там и по английскому, и географы, и певчие у нас сейчас появляются, то есть вот как-то вот сейчас с Божьей помощью складываются музыканты. Поэтому кто как чем может поучаствовать, всегда всем рады. Приходите с детишками, детям очень рады. У нас тоже очень много детей сейчас. Надеюсь, что с Божьей помощью все у нас получится.

Константин Мацан

— Знаете, у меня последний вопрос. Вот мы с вами поговорили про то, что вы были настоятелем в небольшом деревенском приходе, который требовал восстановления работ. А сейчас вы настоятель в крупном соборе в городе, и я думаю, что для кого-то из слушателей, как правило, людей, которые смотрят на церковь со стороны, вот эта ситуация перевода из деревни в крупный приход воспринимается как карьерный рост, к которому, по идее, мы все стремимся. Это здорово. Человеку повезло. Вот до чего дослужился. Стал настоятелем крупного прихода. Я знаю, что для многих священников субъективно пропорция прямо обратная. Вот что вы по этому поводу чувствуете? Почему это не про карьерный рост, а просто про послушание?

Священник Александр Макеев

— Ну, во-первых, начнем с того, что тот храм тоже у меня остался, мы его тоже дальше продолжаем восстанавливать, но вот учитывая, сравнивая сейчас с потребностями того храма, тут сейчас как бы ответственность лежит гораздо больше. Это гораздо больше людей, это гораздо больше, ну, как бы, нужно вложение средств, да, потому что всё гораздо сложнее здесь в городе. То есть деревня, вот там маленький уютный храмик, мы делали всё своими руками, и это всё было гораздо проще. И как-то, ну, как вот деревенский домик-то, приехал там на дачу, и вот начинаешь там копошиться, делать, и всё хорошо. И в городе вот эта суета, эта большая работа, это вот очень много времени, то есть очень много времени сейчас тоже этот храм забирает. Мы стараемся, это большая команда, за каждого тоже переживаешь, то есть это очень большая работа. Вообще, в принципе, когда люди поздравляют, там: «О, батюшка, поздравляем», знаете, не с чем поздравлять. Это очередное послушание, которое возложил сейчас, может быть, временно Господь на мои плечи, и я пытаюсь с этим справляться.

Константин Мацан

— Вот такие высокие начальствующие должности, они же тогда удачно поручаются, когда поручаются тому, кто совсем их не хочет. Когда человек уклоняется, и лучше бы оставался у себя где-то вот в маленьком селе, вот такого человека можно поставить настоятелем большого храма, потому что

Священник Александр Макеев

— Вот как Игнатий научил замечательному слову: «Ничего не проси, ни от чего не отказывайся». Пытаюсь следовать, но иногда это прям очень сложно, хочется отказаться.

Константин Мацан

— Ну что ж, сил вам и Божьей помощи. Спасибо огромное. Священник Александр Макеев, настоятель храма Иоанна Кронштадтского и Амвросия Медиоланского в Костроме, духовник реабилитационного центра Сумарокова был сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Спасибо огромное за эту беседу. У микрофона был Константин Мацан. До новых встреч на волнах Радио ВЕРА.

Священник Александр Макеев

— Спаси, Господи, Константин, за приятную беседу.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «ГИМ и Новодевичий монастырь». Марина Чистякова
• «Богоявленский женский монастырь в Угличе». Игуменья Антонина (Злотникова), Светлана Максимова
• «Адмирал Андрей Августович Эбергард». Константин Залесский

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов