«Путь к священству». Протоиерей Константин Харитонов

У нас в гостях был настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в городе Пересвет Московской области протоиерей Константин Харитонов.

Наш гость рассказал о своем пути к вере и священству, о том, как удивительным образом в его жизни раскрывался Промысл Божий, а также о том, что для самое трудное и одновременно самое важное в служении Богу и людям.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА, здравствуйте, дорогие друзья, меня зовут Кира Лаврентьева, как всегда, в этом часе мы говорим с нашими гостями о пути к священству. И, конечно, говорить о пути к священству без разговора о пути к вере совершенно невозможно. Надеюсь, что мы сегодня с нашим сегодняшним гостем обсудим все в такой душевной тёплой обстановке, пасхальной ещё. Христос Воскресе! С радостью представляю нашего сегодняшнего гостя, это сегодня протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет, здравствуйте, отец Константин.

Протоиерей Константин Харитонов:

— Воистину Воскресе, здравствуйте.

Кира Лаврентьева:

— Мы с вами перед записью успели немножко поговорить, но самое интересное оставили на время программы. И сразу тогда я спрошу: как вы стали верующим человеком?

Протоиерей Константин Харитонов:

— Я много раз думал об этом, размышлял: когда я стал верующим человеком? Обычно я беру время — это где-то лет 18. Это я уже стал читать Библию, Евангелие. Я в то время подумал, что каждый образованный человек, уважающий себя, должен обязательно прочитать Библию. Я взял в руки Библию, стал читать. А у меня уже тогда возникало много вопросов, которые меня смущали, даже мучили, можно сказать.

Кира Лаврентьева:

— А вы помните, что это были за вопросы?

Протоиерей Константин Харитонов:

— Это самые глобальные вопросы, которые могут быть в 18 лет. Основа мироздания, зачем жить, кто мы такие, разные мысли появляются, которые мне не нужны, которые я не хочу, чтобы они у меня были, и они не моё, а появляются мысли, ощущения, желания, которые даже противны мне. Я задавался вопросом: а кто мы такие? Откуда все это берётся? Как собой управлять? Как себе самому помочь? И вот так попалась мне Библия, я стал её читать. На многие вопросы я сразу же получил ответ. Я не мог остановиться, я с упоением читал Библию. У меня с собой всегда было маленькое Евангелие, я его носил с собой, это начало девяностых, как раз в Москве раздавали на улицах часто такие маленькие Евангелия, тогда вообще было много разных сект, которые появлялись в Москве, они раздавали Евангелие, приглашали на свои собрания. И я года два — с 18 до 20 лет — читал, думал, размышлял, где-то мне становилось легче, где-то наоборот было ещё сложнее, я ещё больше старался, пытался молиться, но я всегда вспоминал себя ещё маленьким. У нас дома никогда не было разговоров про веру, ни родители мои, ни я об этом не говорили никогда, не про веру, не про Бога, как-то я не соприкасался и ни с какими таинствами церкви. Можно сказать, даже не видел священников. Единственный раз, у нас возле школы была церковь, я жил в западной части, у меня отец был военным, мы переезжали, и последние школьные годы я жил на западе. И там рядом был храм, мы через забор туда лазили драться, у нас там было место, где школьники дрались друг с другом. И я помню, батюшка выходил и гонял нас. Это были мои единственные познания о священстве. Потом, в последнем классе школы я ради любопытства зашёл в храм, который был рядом с нашей школой. И какое же было моё удивление, когда впереди, у алтаря я увидел молящегося солдата в шинели советской армии. И когда я это увидел, был в таком... Я думаю увидеть здесь каких-то несчастных бедных бабушек, людей бедных, такие мысли были, что здесь такие все забитые, а тут стоит солдат в полный рост, в шинели, это то, что прямо запечатлелось в моей душе. Я только зашёл в притвор, посмотрел издалека, храм в честь Успения Божией Матери, и это меня очень сильно впечатлило. Потом я как-то уже об этом не думал, потом уже, когда я сам учился в военном, я поступил после школы в Москву, учился в военном. У меня возникали разные внутренние вопросы, параллельно с обычной жизнью, мы много учились, много было экзаменов, трудно было очень сочетать и одно и другое. Но внутренние вопросы меня не оставляли. Меня это очень мучило. И вот Библия, которую я взял в руки и стал читать, стала главной на первых порах. Но этого было недостаточно. Я сам понимал, что нужно куда-то идти дальше. Я думаю: ну куда я пойду? И вот как-то я ехал в наряд, возвращался, был в Москве, возвращался обратно в расположение, и по дороге встречается молодой человек, это было в субботу вечером, где-то 6 часов, он говорит: приходите к нам, молодёжная церковь Христа, воскресенье, они где-то на Фрунзенской собирались. Они обычно в воскресенье вечером собирались. Я думаю, ну как раз после наряда соберусь да поеду. Съезжу посмотрю. Мне очень хотелось уже окунуться глубже гораздо. Я попадаю в наряд, в наряде был со мной товарищ, однокурсник, и главный дежурный по наряду был наш преподаватель физики, товарищ полковник. И вот он был с нами. Мы разбили наряд пополам: наряды, полсмены полсуток мой друг, товарищ мой, потом я с утра. И тут стали происходить некоторые такие даже чудесные случаи, меня, конечно, Господь уберёг, что я не попал в направлении каких-то сект, Господь меня уже повёл в церковь. Я сплю утром и слышу громкий голос, мне показалось, что это говорилось в громкоговорители. И голос этого нашего преподавателя: «Костя, хватит спать, вставай». За полчаса до подъёма. А для нас даже полчаса лишние — это золотое время, когда спишь, каждая минута дорога. Я думаю: как же он так смог меня разбудить? А у нас в коридорах висели такие колонки на случай оповещений. И у меня такие мысли во время сна: он физик, как-то подключился, и меня разбудил. Думаю, нет, полчаса у меня ещё есть, посплю. Потом встаю, пришел в наряд, увидел своего сменщика, сижу дежурю, выполняю свои обязанности. Смотрю, он сидит и читает Евангелие. Это советское время, это был 93-й год, уже Советского Союза не было, но все равно люди воспитаны в советское время. Я говорю: как же так? Вы читаете Евангелие. И он мне начал рассказывать. А я про сон забыл уже. И вот весь наряд он мне стал рассказывать про веру православную, про церковь, про основы веры. И к концу наряда я уже думал: знаете, у меня такое ощущение, что вы меня разбудили. Потом вспоминаю, что он утром меня разбудил. «Вы знаете, мне даже сон сегодня приснился, как будто бы вы меня разбудили». У меня реально было такое ощущение, как будто он меня разбудил от внутреннего сна духовного. И я, конечно, не поехал ни на какие собрания, я в ближайшее время отправился в православный храм. Это храм Святой Троицы в Листах, первый храм, который я посетил. Впоследствии я стал уже туда ходить. Я пришел в храм, потом прочитал брошюру о православии, я стал с жадностью все это впитывать, прочитал, что нужно причащаться. Утром попил чайку, поехал на литургию и говорю: «Вот мне нужно поисповедаться и причаститься». «А ты кушал что-нибудь?» «Нет, только чай пил». Нельзя, всё, в следующий раз. И тоже все промыслительно. Потому что я причастился потом, я уже подготовился, прочитал, как нужно готовиться, я подготовился и приехал причащаться на праздник святителя Николая Чудотворца. И потом уже впоследствии, как промыслительно все в жизни, у каждого человека есть свой православный календарь. Есть общецерковный, а есть у каждого свой. Я вот причастился впервые на память Николая Чудотворца, и потом, когда я стал узнавать, а где же меня крестили, в каком храме, меня, оказывается, мама меня в детстве крестила в храме святителя Николая Чудотворца. Я ещё чуть попозже вернусь к этому событию, потому что оно ещё связано с ещё одним чудесным событием, как раз мой путь ко священству. И после этого, это был 93-й год, я уже стал ходить в храм, и без храма невозможно исцелиться окончательно. Сколько бы я ни читал Библию и Евангелие, сколько бы я ни молился по-своему, я уже через таинство получил внутреннее душевное и духовное успокоение. Не сразу, конечно же, нужно было время, но душа успокоилась, душа ожила, я как бы переродился внутри.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА, у нас в гостях протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет. Меня зовут Кира Лаврентьева, мы продолжаем наш разговор. Отец Константин, и как все дальше развивалось?

Протоиерей Константин Харитонов:

— Время было сложное — девяностые. Людей бросало в разные стороны. И многие, увидев во мне какие-то изменения, друзья стали переживать. Многое во мне изменилось, я стал поститься, я прочитал, что перед Причастием нужно поститься неделю, я так и постился всю неделю перед Причастием. А в военном — это было вообще сложно. Я ел там один винегрет. Я уже когда в семинарию поступил, там тоже постом винегрет давали, я на него смотреть не мог, на этот винегрет. Жизнь очень поменялась — внутренняя и внешняя, засияла какими-то цветами разными радостными, но с другой стороны, начались искушения, появились трудности, где нужно было, пройдя этап младенчества обращения к вере, можно было потихонечку выходить на путь взросления. Нужно было духовно взрослеть. Родители мои тоже, конечно, были в шоке, для всех это было такое изменение. Сначала побоялись, что я попал в какую-то секту, потом, когда узнали, что вера православная, православная церковь, отец мой хорошо относился к православной церкви, поэтому он как-то успокоился. Это было на третьем курсе, мне нужно было закончить третий курс, четвёртый, пятый, я учился пять лет. В начале, конечно, мне хотелось бросить. Я поехал в лавру, попал к отцу Науму, был там такой старец отец Наум, впоследствии я часто приходил к нему за духовным советом и воспитанием. Он много мне помог потом. И он меня отправил к одному Владыке посоветоваться, как мне поступить. Я приехал в другой город, пришел к этому Владыке и говорю: «Что мне делать? Бросать мою учёбу? Сразу идти в семинарию или закончить?»

Он говорит: конечно же, надо закончить. Потому что должны быть люди образованные. Благодаря этому Владыке я закончил военное заведение окончательно. А после распределения я тоже пришел к батюшке, и он мне посоветовал поступать в семинарию. Я приехал домой, это был 95-й год, объявил родителям, что я буду поступать в семинарию, шок был ещё больше. Но я был настроен решительно, но я успел даже, я проходил специальную епархиальную комиссию по допуску в семинарию в Москве. Я утром защищаю диплом свой, тут же быстро переодеваюсь, бегу, и самый последний вбегаю в патриархию на Чистом переулке на комиссию. Самый последний я был, мне задают вопросы, а у меня в голове ещё, у меня направление было радиоинженером, у меня в голове ещё свои формулы, а тут у меня спрашивают молитвы, спрашивают какие-то элементарные знания. Слава Богу, мне дали допуск, благословление на поступление в семинарию. И после этого я чётко стремился поступать в семинарию. Приехал домой, с родителями поговорил, что всё, я увольняюсь, пишу заявление об увольнении. И я помню, как раз я приехал и говорю, что я хочу учиться. А я куда распределился, там мне говорят: ну служи, работай, учись. Я говорю: я хочу учиться в семинарии. И тут меня, конечно, сразу уволили. На следующий день, это было 1 августа, на преподобного Серафима. Я написал заявление и уехал обратно в Москву, поехал в Сергиев Посад, приехал на поступление, я уже подал документы. Приехал поступать в семинарию и не поступил. Не поступил по разным причинам. Во-первых, я даже не успел ещё сделать военный билет, мне он был сделан только потом, в октябре, здесь, конечно, мне не хватало всех документов, были другие причины, но так или иначе я остался, я не уехал, по благословению отца Наума, можно было остаться абитуриентом в качестве рабочей силы. И я там целый год выписывал из катехизиса цитаты, готовился к поступлению в семинарию. Целый год я там трудился. Опять я попал в такой образ жизни, я же на третьем курсе уже стал младшим лейтенантом, закончил лейтенантом, распределяясь, у меня уже какая-то перспектива была карьерного роста. А тут я опять попадаю в условия курса молодого бойца. Опять наряды в столовой, разные работы, все заново. И конечно, мне немножко пришлось пройти заново этот путь. Но я не жалею, потому что это уже совсем другая школа жизни. Этот год пошёл мне на пользу. Тогда я ещё ездил к блаженной Любушке под Санкт-Петербург. Как раз с этими расстроенными чувствами, что не поступил, что родители тоже не верят, а я не знаю, что мне дальше делать. А у святых же все просто, я говорю: вот, я не поступил, что мне делать? А она мне: ничего, поступишь. Я говорю: вот родители мои не ходят, не молятся, не верят. Ничего, будут верить, будут молиться. И всё. И так просто всё она ответила, вот эти ответы простые они меня укрепили. Я готовился и уже на следующий год, в 96-м году поступил в семинарию. И потом уже родители мои пришли к вере, они приезжали на исповедь, сначала мама, потом папа, в Хотьково они повенчались, к сожалению, мама моя не прожила долго, в 98-м году она отошла ко Господу. Так Господь все свел воедино, она первый раз причастилась у мощей преподобного Кирилла и Марии в Хотьково, в Хотьковском монастыре. И чуть больше чем через год она умирает на память преподобных Кирилла и Марии. Их память 31 января, она умирает. Утром причастилась и вечером она отошла ко Господу. Это тоже было таким промыслом Божьим, может быть, моё поступление в семинарию не только для меня было нужно, но и для её спасения. И там же они в Хотьково повенчались. И впоследствии, конечно, это для меня было тоже утешением, потому что, когда ты теряешь маму, в 25 лет это было очень тяжело. Много и тогда у меня перевернулось, начались какие-то свои искушения, даже потом были мысли оставить семинарию, как-то у меня все завертелось, закрутилось, но, как говорится, взросление нужно было продолжать. Господь попускает такой жизненный путь пройти. И впоследствии у меня тоже были моменты, все время же так, в семинарии же нужно или жениться, чтобы рукоположиться, либо монашество принять. Я для себя думал: как мне дальше быть? Изначально были мысли о монашестве, ну окончательной уверенности не было. Часто говорят, что вот мол, отец Наум всех в монахи записывал, ни разу, я вот так вспоминал, ни разу я не слышал, чтобы он как-то настаивал. В лавре тогда тоже были старцы и отец Кирилл, и отец Косьма Царствие Небесное, такое было время, много было прекрасных старцев. И это метание меня приводило к разным искушениям, в конечном итоге я попал к отцу Кириллу, я говорю: батюшка, как мне быть? Не знаю — туда или туда. Он не благословил, что лучше мне, наверное, всё-таки жениться. Раз такие колебания. Это я сейчас понимаю, если была бы воля Божья, то сердце стояло бы камнем твёрдо. Как отец Кирилл на встречах с семинаристами говорил, что нужно смотреть за своим сердцем, оно подскажет. Господь открывает Свою волю в нашем сердце. И тогда я стал искать себе супругу. Тут уже все через молитву, конечно. Просил молиться своих близких, на литургии, и повстречал свою супругу. И благодаря ей я попал в город Пересвет как раз, где никогда не было храма. И меня рукополагают в священники, сначала меня готовили к рукоположению 18 октября 2000 года, на память Святителей Московских, но владыка тогда не смог, и меня не рукоположили. И моё рукоположение перенесли на другой день. И меня рукоположили в священники, в диаконы меня рукоположили 25 апреля в 2000-м году на четвёртом курсе семинарии, а в священники, я уже поступил в Московскую духовную академию после семинарии, меня рукополагают 4 ноября 2000 года. На Казанскую. И я попадаю в город Пересвет, где рядом с этим городом был разрушенный храм Казанской иконы Божьей Матери, в котором хранилась чудотворная икона Казанской Божьей Матери, которую я потом нашел в этом городе Пересвет, чудесным образом обрел эту икону, сейчас она хранится в нашем храме. Храм у нас в честь Иверской иконы Божьей Матери с пределом в честь Казанской иконы Божьей Матери. И вот тут возвращаюсь к своему крещению. Мне бы очень хотелось рассказать об этом, потому что это тоже о промысле Божьем, как Господь каждого из нас ведёт. Я никогда не знал, когда меня крестили, я знал в каком храме меня крестили, но не знал -когда. И вот тогда ещё была жива моя крёстная. Я с ней общался. И она мне присылает как-то фотографию. Фотография младенца. Это единственная фотография лет до пяти, у меня больше нет никаких фотографий, это единственная фотография. Она сделана в фотоателье. Я все время удивлялся: почему? У сестры есть разные фотографии маленькой, а меня нет. Это единственная фотография, и она мне присылает эту фотографию, у меня дубликат такой был, но на другой стороне написано рукой мамы, что дорогим кумовьям, от Костика, то есть от меня, и мама пишет: один год, один месяц, и два дня. Думаю, что это она будет так писать и спрашиваю. А крёстная говорит: эту фотографию мы сделали в день твоего крещения. Вот как раз после крещения мы пошли в фотоателье и сделали эту фотографию. Я, когда посчитал, в какой день меня крестили — а меня крестили на Казанскую — 4 ноября. Вы представляете?

Кира Лаврентьева:

— Чудеса.

Протоиерей Константин Харитонов:

— Милость Божья. Мне был тогда годик, меня крестили на Казанскую. И когда мне уже было 26 лет, меня рукополагают на Казанскую.

Кира Лаврентьева:

— Круг замкнулся.

Протоиерей Константин Харитонов:

— Вы представляете, как все промыслительно в этой жизни у каждого из нас?

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА, дорогие друзья, у нас в гостях протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет. Меня зовут Кира Лаврентьева, мы вернёмся к вам после короткой паузы.

«Светлый вечер» на радио ВЕРА продолжается, здравствуйте ещё раз, дорогие друзья, Христос Воскресе. У нас в гостях сегодня протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет, меня зовут Кира Лаврентьева, мы говорим с отцом Константином о его пути к вере и к священству. И это такой путь извилистый, но очень промыслительный, как уже нам показала первая часть нашей программы.

Протоиерей Константин Харитонов:

— Да, на самом деле, нам кажется, что все происходит как-то случайно или как-то мы там чего-то сами себе придумываем, но Господь, если мы не боимся, идём по тому пути, по которому Господь нас ведёт, и стараемся не сворачивать, то Господь потихонечку, может быть, через какие-то ухабы, но Господь приводит. Опять же, вспоминаю свое детство, размышляя над своей жизнью, я все время вспоминал: когда же я пришел к вере? Я очень часто вспоминаю из детства, думаю, что многие могут вспомнить это из своего детства, своей жизни, что я кому-то молился. Кому, я уже не помню, но помню, что маленькому тяжело и страшно, повернёшься к стеночке кому-то молишься. Потребность души -то есть всегда. Поэтому вера постепенно развивается в нашей душе. Через какие-то жизненные обстоятельства, этот путь где-то трудный, где-то тернистый, о многом приходится и скорбеть, и переживать. Думаешь иногда: хорошо бы если бы вот этого не было. А с другой стороны, уж есть как и есть. Самое главное, что Господь не оставил. Это видно. Это видно из жизни многих людей, не только из моей жизни. На многих прихожан я смотрю, уже служил в Пересвете, я стал понимать, что надо по-другому. Когда соприкоснулся не только со своей личной жизнью, но и с жизнью многих людей, с которыми стал встречаться. За это время, слава Богу, и дай Бог, чтобы так это и было, я не пожалел, что стал священником и смог воплотить все свои желания: служение Отечеству, это желание было у меня, когда я был военным, воспитание в патриотическом направлении, мы занимаемся с детьми, у нас есть военно-патриотический клуб. Я даже, будучи священником, выучился на режиссёра, стал снимать с детьми кино, учился даже у Евгения Ивановича Ташкова, известного режиссёра, который снимал «Уроки французского», «Адъютант его превосходительства». Потом закончил курсы от лавры, я учился при ВГТРК в академии индустрии, режиссёр документального кино. Потом мы организовали музыкальную студию, желание юности моей, когда я слушал рок-музыку, играть на барабанах, я стал учиться в 40 лет играть на барабанах. Мы с детьми организовали музыкальную группу. Я уже потом понял, вот я рассказывал, что верующие мне казались забитыми людьми, что они такие все несчастные, ничем нельзя заниматься. На самом деле, запрещается же только грех. А всё остальное, все, что приносит пользу для души человека и всё, что дает человеку развитие — это только на пользу. И мы учимся этим мудро пользоваться.

Кира Лаврентьева:

— Нужно ещё как-то научиться мудро пользоваться, да? Чтобы тебе это не заслоняло Христа.

Протоиерей Константин Харитонов:

— Да, нужно себя контролировать, Священник должен всегда молиться в первую очередь, в первую очередь для него — это молитва и службы, всё остальное ....

Кира Лаврентьева:

— А что для вас самое трудное в священстве?

Протоиерей Константин Харитонов:

— Самое трудное — это молиться за людей. Это колоссальный труд. Вот по-настоящему молиться. Потому что это нужно делать не просто абы как, это нужно делать искренне. Надо, чтобы молитва была от души, а когда ты постоянно связан с молитвой, совершаешь богослужение и требы разные... Бывало по-разному, бывало, что каждый день отпевание, Соборование, Причастие. Когда ещё один служил. Постоянное молитвенное общение с Богом, искреннее, — это самое трудное. Но как показывает практика, самое прекрасное. Тут двоякая такая интересная сторона. Нет ничего лучше и прекраснее молитвы к Богу, потому что я после таких богослужений, молитвы, я помню, что я вообще разучился слушать музыку, как-то дополнительно развлекать свою душу, потому что достаточно было присутствовать на богослужении, помолиться, и душа уже успокаивается, и тебе уже ничего не нужно. А когда у тебя внутри пустота, ты пытаешься её чем-то заполнить или музыкой, или чтением, или телепередачами. И я стал наблюдать, что мне не интересно ни одно, ни другое, то есть что-то со мной случилось не так. Все люди нормально воспринимают это. А потом я стал понимать, что, наверное, уже достаточно этого. И это колоссальный труд. Иногда кажется, ну что там священники стоят и молятся себе. Лопатой не работают, у станка не стоят, груз не поднимают, не грузят, мешки не таскают. А вот скажи любому человеку, даже верующему: вот каждый день почитай молитвы каждый день утром и вечером по 15 минут. И это оказывается самое сложное. Проще с утра до вечера огород копать, а как только дело доходит до молитвы, говорят: тяжело, ой не могу. Особенно если на протяжении многих лет. А тут, когда священнику приходится готовиться к литургии, надо вычитывать правило, а литургии, бывает, каждый день ты служишь, то есть ты должен быть готов к Причастию ежедневно. Потом приходится после литургии совершать панихиды, молебны, отпевания, кто-то по зовёт пособоровать, причастить. Везде молитва, везде молитва. И это сложно и трудно. И ты понимаешь важность священства, я не говорю про себя, а вообще про священство. Когда ты видишь священника, ты понимаешь, насколько ты нуждаешься в его молитве, даже сам, будучи священником. И ты просишь любого другого священника, чтобы он за тебя помолился, потому что каков бы ни был священник, но молитва ему важна, молитва важна для каждого из нас. Каждый священник нуждается в молитве другого священника.

Кира Лаврентьева:

— А у вас есть духовник?

Протоиерей Константин Харитонов:

— Да. У нас в академии, в Московской духовной академии есть отец Илларион, я по возможности посещаю его, езжу к нему на исповедь. Раньше я духовно окормлялся у отца Наума, сейчас езжу к отцу Иллариону. Так-то, рядовая исповедь, мне помогает батюшка по храму, в нашем храме служит, я исповедуюсь у него.

Кира Лаврентьева:

— А какие-то глубинные вопросы уже у...

Протоиерей Константин Харитонов:

— Ну да. Как священник я недавно испытал, насколько важен духовник. Когда ты можешь прийти к нему и рассказать всё. Всякие глупости, дурости, всё, что у тебя накопилось в душе за все это время. И ты можешь ему рассказать. И он тебя выслушает, примет, даже, может быть, он тебе большого совета и не даст, но самое главное, он это услышит, он это примет, он помолится Богу, прочитает над тобой разрешительную молитву. И ты выходишь оттуда — всё, что тебе ещё нужно? В этом таинстве ты получаешь... В этой духовной связи с духовником от Бога очищение души, перерождение, второе крещение. Поэтому многие, даже если духовник далеко, они стараются к нему периодически приехать и поисповедоваться. Я ещё раньше ездил, есть такой духовник, но он сейчас уже пожилой, не принимает, я уже сейчас тоже не имею возможности к нему ездить, есть такой отец Афанасий в Кадоме. Есть такой город Кадом Рязанской области, мы у него тоже духовно окормлялись. К сожалению, сейчас он находится в затворе по физическому нездоровью. Если мы имеем возможность общаться с духовником, с человеком, который глубоко понимает твою душу и при этом никогда не осудит, какие бы грехи ты ни сотворил, может быть, где-то пожурит, что-то скажет, какую-то епитимью наложит, но это даже на радость, только на благо. Ну как легко душе тогда. И ты понимаешь, как велико это таинство духовной связи.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА продолжается, у нас в гостях протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет, меня зовут Кира Лаврентьева.

Протоиерей Константин Харитонов:

— Да, у нас есть несколько храмов, основной храм у нас Иверской иконы Божьей Матери, с приделом в честь Казанской иконы Божьей Матери. Потом мы построили храм при больнице великомученика и целителя Пантелеймона. Затем у нас есть храм священномученика Гермогена, тоже приписной храм нашего подворья. И в бывшей воинской части, когда она ещё была воинской частью, мы успели храм построить, храм мученика Иоанна Воина. Часть потом расформировали, а храм уже стоит. Пока он находится на закрытой территории, мы с ним в таком подвешенном состоянии. У нас, получается, в городе, милостью Божьей четыре храма. В проектах у нас строительство большого каменного храма. Дай Бог, чтобы получилось.

Кира Лаврентьева:

— Вот вы сказали, как важно священнику не терять постоянного молитвенного делания параллельно с разными делами, какими-то, может быть, даже любимыми делами, послушаниями, стройками, миллионом разных дел, которые могут прилично утомлять. А вот эту живость веры, как её священнику поддерживать, и он каждый день вынужден молиться, он постоянно что-то просит у Бога, он постоянно кого-то отпевает, причащает, крестит, венчает, исповедует. Как ему в этой жизни по кругу не потерять самого себя и не потерять самого себя в Боге?

Протоиерей Константин Харитонов:

— Нужно себя всегда понуждать, заставлять. Когда ты совершаешь какую-то требу или тем более литургию, обязательно сосредоточиться и искренне молиться. Насколько ты можешь, это зависит от тебя как от человека. Всё остальное — это все от Бога. Это дар Божий. Если ты не теряешь свою личную направленность к молитве, это может помочь удержаться. Как только ты оставишь молитву, как только ты оставишь усилие, именно усилие, потому что до молитвы нам ещё идти и идти и дай Бог дойти. Но именно как — только ты усилие свое оставишь в молитве, человеческое усилие. То всё остальное развалится само собой. Ты просто ничего не удержишь, ты ничего не сможешь сделать, ничего решить.

Кира Лаврентьева:

— Это как стержень.

Протоиерей Константин Харитонов:

— Да, молитва — это всё, она и стержень, она и связующая. Всё, что угодно будет с тобой происходить, но если молитва будет всегда с нами, то Господь соберёт все. Поможет. Господь поможет. Он и вразумит, и накажет, иногда даже от Бога радостнее получать не подарки в виде благодати и утешения, а иногда радостнее получать наказание. Как говорит Господь: кого люблю, того наказываю. Если Господь тебя наказывает, ты понимаешь, что ты нужен, что Господь тебя не забыл. Без молитвы ничего. Молитва — это основа не только жизни священника или монаха, вообще любого человека, любого. А что такое молитва? Конечно, мы не берём сейчас высокие такие материи, связанные с совершенством молитвы, с монашеством, исихией святых угодников Божьих, а с точки зрения нас, мирян, это просто усилия воли, нашего ума и сердца.

Кира Лаврентьева:

— Отец Константин, вы сейчас сказали о святых, и вы ещё упоминали о блаженной Любушке, которая жила в Санкт-Петербурге, как она вам просто отвечала. Вы знаете, о чем я подумала. Ведь мы в некоторой степени приучены к святым, которые камни на себе носили, в пустыне жили, такая исихия, аскетика, какой-то постоянный подвиг запредельный, который кажется, что нам, простым людям, слабым и очень обычным не под силу. Но если покопаться в житиях святых, можно найти такую праведность, очень житейскую. Есть несколько святых женщин, которые вообще имели мужа и детей. Мы знаем Иулианию Лазаревскую, святая Феврония, даже матушка Сепфора, она хоть и не канонизирована пока, но у неё было несколько дочерей, и мы знаем, что у неё была семья. А какой правильный человек. Вот в свете этого хочется задать вопрос: а как современному человеку святости достичь? Не как самоцель, а как приблизиться ко Христу в условиях этой постоянной рутины дел, добывания денег, решения проблем, усталости собственной, лабильности психики, понятно, что она у всех не самая крепкая сейчас, особенно в условиях большого города и нынешнего нестабильного времени, как удержаться здесь в неких рамках праведности?

Протоиерей Константин Харитонов:

— Когда мы читаем жития святых или слышим рассказы о святых, мы иногда неправильно обращаем свое внимание. Мы думаем, что самая главная цель христианской жизни — это носить камни, вериги, на самом деле, вериги есть у каждого — это дети те же, это скорби на работе, это внутренние скорби, это болезни, нам не полезно сейчас носить железные вериги, таскать камни. Нам Господь посылает другие вериги в качестве болезни, в качестве каких-то наших недостатков. Самая главная цель — это любовь ко Христу, любовь ко Христу через ближнего. Это две такие составляющие важные, чему мы должны научиться, и что должно быть внутренней целью в жизни христианина — научиться любить. Потому что, как показывает жизненная практика: мы любим на словах, а на деле у нас всё немножко по-другому. Опять же при всех этих обстоятельствах жизни всё это, как ни странно, оно приобретается, немножко укрепляется только через молитву. Даже через скудную, простую, насколько возможно: на ходу, в метро, в автобусе, в машине, иногда набегу, но молитва, обращённая от сердца к Богу — это единственное средство. Если бы мы с вами пришли сейчас к Богу и сказали: Господи, мы живём в мегаполисе, у нас вокруг столько суеты, дай нам самое простое, самое надёжное средство, которое бы всегда нас с Тобой бы связывало и помогало бы нам по жизни. Господь бы нам ничего не дал кроме молитвы. Это на самом деле самое простое средство, самое важное и при этом работает как часики.

Кира Лаврентьева:

— Но молитва в метро, например, по пути куда-то с работы на работу, это же все равно такая вещь, требующая сосредоточения, ты должен заключать слова молитвы в уме, ум в словах молитвы, ты должен постоянно себя ловить, что ты возвращаешься к словам молитвы. Иначе это будет просто так.

Протоиерей Константин Харитонов:

— У нас же есть такое понятие в Библии — как ходить перед Богом. Молитва же может быть не только в словах, она может быть внутренним таким предстательством перед Богом, Памятью о том, что всё, что ты ни делаешь, ты делаешь с Богом. Есть у нас близкие, родители, жена, дети, мы же всегда в душе своей имеем духовную связь и память о них, всегда. Хотя мы в это время можем думать о каких-то подсчетах, нам нужно сделать ремонт, это что-то другое, всё равно где-то внутри нашего сердца есть память о наших родителях, о наших детях, о наших близких, о супруге. И обязательно должно быть место в нашем сердце для Бога. И когда все встанет на свое место, в нашем сердце будет тоже постоянно память о Боге, даже если нам не будет возможности возносить конкретные молитвы к Богу, эта память о Боге будет нас согревать и помогать, и в нужный момент наше воздыхание к Богу оно уже за звучит по-другому. Достаточно же бывает иногда одного слова в молитве. Я помню, мы с одним человеком, как он учился молиться, когда только воцерковлялся. Я ему говорю: вот ты читай Серафимово правило: три раза «Отче наш», три раза «Богородица». Давай, хотя бы с этого начни. Сможешь? «Нет, не смогу». Так. Давай тогда три раза «Отче наш» просто. Сможешь? «Нет, не смогу». Так. Один раз «Отче наш» сможешь? «Отче наш» один раз? Нет«. Я думаю: ничего себе, даже если один раз «Отче наш» не может. Хорошо — а так сможешь? Вот так руки поднять и сказать: «Господи». Он так подумал и сказал: так смогу. Я говорю: ну хорошо, давай начнём с этого. Просто руки поднять и сказать: Господи. Одно слово. Иногда бывает, что приходится начинать даже с таких маленьких шагов. Но зачастую вот это один раз сказанное: Господи, оно переворачивает. Я не умаляю ни чтение акафистов, это все нужно, оно должно иметь место в нашей жизни. Это воспитанность в правильной молитве. Молитве надо учиться как и всему остальному нужно в жизни. Мы учимся кушать, мы с детства учимся держать ложку, вилку, мы учимся одеваться, мы учимся говорить, мы учимся думать. А уж тем более мы должны учиться молитве. Просто мы этому не учимся, вот в чем проблема. Я всегда поражаюсь, как многие наши дети учатся в музыкальной школе. А когда заканчивают музыкальную школу, они же никто не играют на фортепьяно. А когда попросишь сыграть, он говорит: а я не могу без нот, вот это наша беда. То же самое здесь. Ой, у меня молитвослова нет, вот сейчас я возьму молитвослов и помолюсь. Без молитвослова, как без нот, не может человек помолиться. Вот это наша беда, что мы не имеем такой вот молитвы, чтобы мы могли молиться Богу просто от сердца, от души. Но этому учат наши святые отцы, об этом сказано очень много, этому учит нас святая церковь. Молитва дается молящемуся, Господь поможет, если мы будем к этому стремиться, этого хотеть. И главное идти правильным путём. Потому что на этом пути тоже есть много подводных камней. Как однажды один семинарист другому семинаристу, моему другу, говорит: ты что молишься? Ты что, хочешь в прелесть впасть? А он говорит: слушай, нет от молитвы же в прелесть не впадают, а в прелесть попадают от гордости. А вот некоторые думают, что в прелесть можно впасть от молитвы. Да нет, конечно, от молитвы в прелесть не впадешь. Мы всегда если впадаем в прелесть, то по одной причине — по нашей гордости. Просто нужно не бояться, нужно научиться свободно молиться Богу. Я почему об этом говорю? Я не пытаюсь сейчас кого-то научить, просто вы меня спросили, что важно для меня, я для себя единственное средство, которое помогает мне выжить в трудных условиях современного времени, и успевать делать одно и другое, и третье, наверное, только молитва. Я не могу даже сказать, что у меня много молитвы личной, но без неё никак. Без неё пропадёшь.

Кира Лаврентьева:

— Спасибо, отец Константин, наверное, это лучшие слова для завершения нашей сегодняшней программы. Дорогие друзья, в этом часе о пути к священству с нами говорил протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет Меня зовут Кира Лаврентьева, мы продолжаем поздравлять вас со светлым Христовым Воскресением. Христос Воскресе!

Протоиерей Константин Харитонов:

— Воистину Воскресе!

Кира Лаврентьева:

— Мы прощаемся с вами до следующего вторника, всего вам доброго, до свидания.

Протоиерей Константин Харитонов:

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Преобразования в современной системе образования». Максим Костенко
• «Донорство крови и костного мозга». Алена Фирсова, Наталья Быстрова, священник Дмитрий Гуров
• «Смыслы Таинства Крещения». Священник Григорий Геронимус