«Проповедь Апостолов». Священник Антоний Лакирев

У нас в студии был клирик храма Тихвинской иконы Божьей Матери в Троицке священник Антоний Лакирев.

Разговор шел о том, как проповедь о Воскресении Христовом распространялась учениками Спасителя и как воспринималась современниками.

Этой беседой мы открываем цикл из пяти программ, посвященных книге Деяний апостольских, первые главы которой читаются в храмах на Светлой седмице.

Ведущая: Алла Митрофанова

---

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, Христос Воскресе!

Священник Антоний Лакирев

— Воистину Воскресе!

Алла Митрофанова

— Алла Митрофанова и священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка. Мы вас приветствуем и очень-очень рады, что имеем возможность в ближайшие дни обсуждать ту самую книгу, которая сейчас, в пасхальные дни, читается на каждой литургии — книга Деяний апостолов. Собственно, все, кто были в пасхальную ночь в храме, знают, что это чтение уже началось. Есть такая традиция, перед началом пасхальной заутрени желающие выстраиваются в храмах в очередь и один за другим, по одной, по две главы читают из Деяний апостолов, и потом все ближайшее время эта книга прочитывается целиком. Она удивительная. Взяла на себя такую дерзость в рамках подготовки к нашему этому циклу прочитывать ее подряд. Не так, что фрагмент одной главы, фрагмент другой главы, как это чаще всего бывает, когда мы, особенно не каждодневно на пасхальные праздники, в эти дни до Пятидесятницы ходим в храм, а прямо подряд, главу за главой. И поняла, что передо мной вообще-то удивительный материал, текст, который если бы сегодня какой-нибудь гениальный режиссер взялся экранизировать, то получился бы настоящий блокбастер. Но вот перед началом программы мы с отцом Антонием немножечко поспорили, что это будет, блокбастер или все-таки сериал? Отец Антоний, вы стоите за какую форму?

Священник Антоний Лакирев

— Я скорее за сериал, потому что, Деяния — это же историческая книга, действия происходят на протяжении больше 30-ти лет. Начинается книга Деяний в 30-м году с Вознесения и Пятидесятницы, а последние события пребывания Павла под арестом в Риме — ориентировочно год 63-й, если не позже. Соответственно, то, что вы предлагаете увидеть блокбастером, это на 30 с лишним лет. Кроме того, там нет единого сюжета. Это действительно несколько важных высвеченных автором фрагментом истории, которые, конечно, связаны между собой, всё в этой жизни как-то с чем-то связано, и, в конце концов, это рассказ о людях, которые верят Господу Иисусу Христу и Ему служат. Общим, связывающим весь сюжет и повествование в единое целое, конечно, является их вера. Тем не менее, это разные люди, события разные. Кроме того, вольно или невольно, евангелист Лука, когда пишет Деяния, все-таки с одной стороны, выхватывает некоторые конфликтные, трудные моменты в истории событий, и в то же время делает это очень-очень конспективно, как бы: «имеющий уши слышать, да слышит». Поэтому одни видят в этом повествовании какой-то совершенно триумфальный сюжет и пытаются реставрировать современную христианскую жизнь под то, что они вчитывают в рассказ Деяний. Другие наоборот хватаются в ужасе за голову, это просто какой-то кошмар, это всё как у нас. И живите теперь с этим.

Алла Митрофанова

— Угу.

Священник Антоний Лакирев

— Нет, мне кажется, это все-таки ряд серий, которые составляют нечто целое, но каждая сама по себе в каком-то смысле самодостаточна.

Алла Митрофанова

— Принимается. Вместе с тем, почему блокбастер мне кажется, тоже был бы вполне уместен, сериал же может быть блокбастером, почему нет, кто же нам запретит? Динамика невероятная, то, что поражает. Апостолы пошли туда, пошли сюда, сколько земель и городов они обошли за всю книгу Деяний, как они проповедуют здесь, проповедуют там, одним народам, другим народам. Всё это в таком сумасшедшем ритме происходит. Сюда они идут ногами, сюда плывут на корабле, здесь ангел вообще перенес. Апостола Филиппа в самом начале, глава 4-я или 5-я, прямо так и сказано: вот он шел, но тут его восхитил ангел. Это евнуха он, по-моему, крестил, после этого.

Священник Антоний Лакирев

— Да, да.

Алла Митрофанова

— Евнуха в реке крестил и после этого они с евнухом куда-то идут, но тут его восхитил ангел, и евнух дальше пошел один, а апостол Филипп перенесся вообще в другое географическое пространство и пошел себе спокойно дальше. И от этого от всего начинает просто голова идти кругом. Понимаю, что это на протяжении месяцев и лет происходит, но повествование настолько концентрированно, что каждая глава — аж дух захватывает от того, как это быстро, молниеносно происходит. И насколько это всё кажется чем-то совершенно запредельным с точки зрения того, что способна в себя вместить человеческая жизнь. Учитывая еще, что это мы сейчас летаем на самолетах и ездим на поездах, перемещаемся за рулем, а тогда ногами люди ходили. И как это всё возможно? Короче, сегодняшний разговор посвящен контексту эпохи, историческому, социокультурному. В какой мир апостолы приходят со своей проповедью, как их люди воспринимают, много ли вообще было в то время проповедников? Вот об этом обо всем. Отец Антоний, давайте, может быть, начнем, к каким людям апостолы приходят с проповедью, вот с этого, что это за общины или сообщества?

Священник Антоний Лакирев

— На протяжении Деяний мы видим, по меньшей мере две мало связанные, практически не пересекающиеся части древнего мира античного, в которых тем не менее, апостолы действуют. У Павла есть в одном из писем замечательные слова, он говорит о том, что Бог на Кресте устранил стоящую посреди преграду. Речь идет о преграде, разделяющей иудеев, которые верят в Единого Бога и язычников, которые верят — по радио нельзя говорить плохих слов, можно сказать слово чепуха. Во всякую эту, то измененное состояние сознание, то целая орава каких-то богов, каждый из которых отвечает за свои дела, и еще идолы, жертвы. В общем, вот это всё. Для иудейской среды, в которую пришел Господь Иисус, в которую Он призвал своих учеников, весь этот мир за иудейскими пределами — это ужас, ну просто там за один стол с ними нельзя сесть, до такой степени всё осквернено идолопоклонством. И если мы посмотрим на лучшие проявления неиудейской, условно скажем, языческой философской мысли или нравственности, на Сенеку и стоиков, на каких-нибудь эллинских философов, мы увидим, что всё совсем не так ужасно. Это люди, которые думают о смысле жизни, которые понимают, что есть мораль, что не всё равно, как ты себя ведешь, понимают или даже иногда, может быть, не понимают, а скорее чувствуют некоторое единство замысла, стоящее за всем этим миром. Но эти высшие, лучшие, блестящие проявления языческой культуры, преимущественно, конечно, лингвистической греко-римской, для иудеев где-то очень-очень далеко, и только изредка, только чуть-чуть Павел в тех же Деяниях пытается нащупать здесь общий с этими язычниками язык, чтобы им проповедовать. А так, конечно, они не могут найти Бога и, даже больше того скажем, для многих иудеев характерно ощущение, что не очень-то они Богу и нужны. Что вот Помазанник придет к нашему народу, нас будут спасать, ну а эти как-то, не наше дело, какая судьба будет их ждать. И обратно, в обратную сторону мы видим такое же презрение к нелепым взглядам, которые для греко-римского мира, в частности для римлян, кажутся странными. Они с уважением относятся к вере иудеев, потому что она древняя. У них был принцип такой, к верованиям древним, которые до сих пор не устранены естественным отбором, как мы бы сказали, существуют, надо относиться с уважением. Но вот этот римский антисемитизм античный очень силён, и это действительно непонимание, переходящее в презрение. Преграда, о которой говорит апостол Павел, разделяющая иудейский и языческий мир, мир язычников и мир тех, кто чтит Единого Бога. Эта преграда очень прочна, и в общем непреодолима. Что происходит в связи с этим среди христиан, как христиане к этому относятся, как они поступают — это очень драматичный сюжет, один из тех, который в центре внимания евангелиста Луки, когда он пишет Деяния. Среда, таким образом, в которую апостол приходит, поначалу вполне себе иудейская. Это иудеи, которые либо живут в Иерусалиме, либо пришли сюда, скажем, в том же 30-м году на поклонение, встретили Вербное воскресение Иисуса, Которого называют Помазанником, входящего на осле в Иерусалим, что-то слышали. Кто-то слышал его проповеди в Галилее. И все эти люди, как иерусалимляне, так и пришельцы, кстати, не только из Галилеи, но и из других стран тоже из иудейской диаспоры, становятся первыми слушателями проповеди апостолов, откликаются на нее. А дальше довольно быстро, как круги по воде, это общество начинает расширяться.

Алла Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами этот «Светлый вечер». Мы сегодня начинаем цикл программ, посвященных книге Деяний святых апостолов. Отец Антоний, какое впечатление проповедь апостолов производила на современников — это момент, с которым тоже хотелось бы разобраться. В 4-й главе Петр и Иоанн выходят на проповедь вместе, и они там прямо названы людьми «не книжными и простыми», это я прямо цитирую. При этом они проповедают, они исцеляют, апостол Петр даже воскрешает мертвых. На них смотрят и даже людям, которые духовной оптикой никак не обременены, становится очевидным, что перед ними что-то из ряда вон выходящее. При этом мы же помним, как сказано апостолом Павлом: мы проповедуем Христа распятого «иудеем соблазн, эллинам безумие». То есть с одной стороны, то, что апостолы делают, это удивительно и невероятно, с другой стороны — соблазн и безумие. Как слово о Воскресении Христовом воспринимается этими самыми иудеями и язычниками того времени?

Священник Антоний Лакирев

— Хороший ответ звучит по-разному. Ответ на ваш вопрос очень зависит от некоторых предзаданных, предвзятых установок того, кто читает или говорит. С одной стороны, да, мы имеем все основания говорить о том, что это шокирующее событие, невероятное. Действительно какие-то рыбаки, из Галилеи пришедшие — там не только были рыбаки среди 12-ти, это не так важно — люди самого простецкого звания, проповедают с какой-то удивительной силой, что их слышат и понимают, о чем они говорят. Они не косноязычны. С другой стороны, в конце концов, читать-то они умели, в то время, хоть в какой-нибудь степени, читать умели в Иудее или должны были уметь все, потому что в 12 лет на религиозном совершеннолетии все должны были прочитать 10 заповедей и еще пару фрагментов из Писания. Не книжные в том смысле, что мы в гимназиях не обучались.

Алла Митрофанова

— Академиев не кончали.

Священник Антоний Лакирев

— Да, да, именно. И еще очень важный момент вот какой. Об этом чуть-чуть, прямо краем упоминает евангелист Лука — вернее не он, а Гамалиил — на одном из заседаний Синедриона. Что вообще-то на протяжении, к тому моменту, почти двух столетий в среде иудеев, иногда в самой Иудее, иногда в Галилее, где-то еще на периферии этой территории регулярно возникают мессианские движения, причем, очень разные. В одних случаях это движения преимущественно религиозные, которые говорят: с сегодняшнего дня дышим через не предназначенные для этого Богом места, едим что-нибудь неудобь сказуемое и сидим в позе бодхисаттвы на горе. Уходим. Другие говорят, в этом вашем храме лавки, торгуют — ничего нового, две тысячи лет прошло — мы не хотим. Вот придет Мессия, Он всё обновит, а мы пока будем Его ждать там, в пустыне. Другие говорят, Бог обещал, что Он освободит нас от власти язычников, что мы будем дожидаться, хватай дубинки и пошли бороться. Когда мы ввяжемся в войну, рассуждали зелоты какие-нибудь, когда римская армия вся со всего Средиземноморья соберется подавлять наше крошечное восстание, тут уж Богу деваться будет некуда, и придется Ему нас защитить двенадцатью легионами ангелов. Кто-то пытается какой-то баланс соблюсти. Скажем, частое событие, когда относительно успешный партизанский отряд в первые несколько месяцев, ограбил пару мытарей и аки Робин Гуд раздал награбленное жителям ближайших селений. Потом это дело прекращалось, потому что начинали грабить своих соплеменников. Вот он представляется этот успешный или зелотский отряд партизанский — хотя сейчас в этой местности эту форму общественного движения называют меджихедами — говорят, что его предводитель, может быть, и есть Помазанник? Может быть, сейчас, помните, как в самом начале Деяний апостолы у Господа Иисуса спрашивают: не в сие ли время, Господи, восстанавливаешь Ты царство Израилю? Так было достаточно часто. Полтораста, больше уже, лет до этого, в середине минус 2-го века учитель праведности уходит в пустыню. За сто лет до этого Гавланит, еще кто-то упоминается, но их много, их гораздо больше. Если мы почитаем Флавия, мы увидим, что это прямо с регулярностью движения планет происходит. Итак, мы можем посмотреть на происходящее и с этой точки зрения. С одной стороны, невероятное чудо, простые обыкновенные люди стали свидетелями чего-то, пережили некий опыт, о котором окружающие могут только догадываться, проповедают, и такова сила их веры или сила присутствия действия Духа в них, не будем же мы разбираться технически, как это происходит, что их слышат, им верят. И в каком-то смысле подготовленные, заметьте, проповедью Крестителя за три, за четыре года до этого, и отчасти проповедью Самого Господа Иисуса, люди, наконец понимают, что вот этого человек, Который говорил нам о Боге, убили, и вот апостолы говорят, что Он Воскрес и предлагают некоторый новый путь. Можно так. Можно посмотреть, как думают: хорошо, сейчас посмотрим, понаблюдаем, если это не от Бога, оно само разрушится, потому что все эти полупартизанские, полумессианские движения таки да, разрушались сами. Арестовывали какого-нибудь их предводителя и все разбегались, и ничего не оставалось, только краткая запись какой-то истории. Еще раз повторю, зависит от точки зрения, от того, как на эту историю смотреть. И, может быть, от того, как ты отвечаешь на вопрос, кто ты, где ты в этой истории? Потому что там очень по-разному. Мы видим, что они приходят к апостолу и говорят, что нам делать, мужи братья? К Крестителю приходили самые разные люди: крестьяне, торговцы, сборщики налогов, солдаты. Так и здесь: что нам делать, мужи братья? Теперь, когда мы осознали, что произошло, когда действительно, как Петр говорит, вы руками беззаконных убили Помазанника, но Бог воскресил Его из мертвых, что нам делать? А другие приходят с кучей каких-то своих представлений. Есть такая моя любимая, я думаю, это своего рода должен быть наш профессиональный девиз, фраза в Деяниях: «и из священников очень многие покорились вере». Так написано. А есть фарисеи, которые пришли, уверовали, но они остаются фарисеями, их мышление оказывается все равно сделано в фарисейской школе. Мы видим, как Павлу не так легко обрести свободу от этих своих стереотипов. Кто ты? В каком ты положении по отношению к тому, что говорят апостолы? Мне кажется, что сегодня... Мы же часто, как иудеи, уверены, что мы такой-то народ, с нами Бог, поэтому очень похожи на них. Мы думаем, что нам положено по рождению или еще по каким-то... Мы то соблюдаем, сё соблюдаем, хотя обычно соблюдаем что-нибудь третьестепенное, как известно из всего Великого поста соблюдаем только Масленицу и Пасху. Но тем не менее. Поэтому я думаю, что как раз взгляд из вот этой разнообразной иудейской среды не бесполезен для нас.

Алла Митрофанова

— Среда действительно разнообразна. Упомянутый вами Гамалиил приводит совершенно конкретные примеры того, что вот была община Февда, вот была община Иуды Галилеянина, но этих проповедников убили, и ученики их разбежались, рассеялись. Он вполне прагматичный подход предлагает в отношении общины Христовой. Он говорит: вы не трогайте этих людей, проверим, время покажет. Если они разбегутся, рассыплются так же, как и общины предшествующие, то нечего тогда и переживать по поводу них. А если они не рассыплются и не разбегутся, а останутся сообществом, останутся этой своей религиозной общиной, тогда, значит, с ними Господня сила, и мы с этим сделать...

Священник Антоний Лакирев

— Берегитесь, как бы вам не оказаться богопротивниками, говорит Гамалиил.

Алла Митрофанова

— О, да. Это поразительное по, с одной стороны прагматичности, с другой стороны, глубине, как мне кажется, замечание. Гораздо чаще в книге Деяний апостолов мы встречаем другую реакцию на проповедь. После слов Гамалиила, апостолов решили из судилища отпустить, но предварительно хорошенько их избив.

Священник Антоний Лакирев

— Человеческая история, благодаря христианским свидетелям, того что по-гречески называется мартир, мученикам, обрела некоторую важную идею, очень трудную — свободу совести. И то, о чем говорит Гамалиил, это такая твердая позиция свободы совести. Я так думаю, мое частное мнение, совершенно не авторитетное, что Гамалиил, веря Богу и имея некоторый опыт молитвы, понимает, что никто так не уважает вообще человеческую свободу, как Бог. Собственно только Он и умеет это делать, а мы не в состоянии. Мы видим в этой истории с Гамалиилом, как начинается, теперь бы сказали, этот тренд на следующие полторы тысячи лет трудных переживаний и решений людей. Когда Гамалиил говорит, оставьте их. А те, кто рядом с ним сидят в этом Синедрионе не могут этого сделать, они не настолько доверяют Богу, они не настолько верят в то, что Бог действует в истории и Он рассудит. Поэтому им надо самим, не дожидаясь Божьего решения, обязательно запретить, ограничить, остановить, заткнуть рот. Они при этом часто, те же саддукеи, мотивируют это тем, как много будет соблазна от того, что эти люди успеют наговорить прежде, чем их проповедь или свидетельство канет в небытие. Свобода совести — это трудная вещь, в ней трудно жить и почти невозможно даровать ее другому. Я не знаю, прошли ли мы вообще за две тысячи лет этот путь понимания, что это такое и что это в каком-то смысле форма нашего доверия Бога. Как Господь говорит апостолам: наступают дни, когда убивающий вас будет думать, что он тем служит Богу. Христиане в этом смысле мало чем отличаются, потому что мы тоже не даем другим права быть другими. Конечно, мы всегда это обоснуем тем, что мы-то правы, наш-то Бог настоящий. Да, Он действительно настоящий, Христос Воскрес. Но невозможно, неправда перед Богом навязывать это. Как это трудно принять, как трудно это практиковать. Вот две тысячи лет прошло.

Алла Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами этот «Светлый вечер». Мы говорим о книге Деяний святых апостолов. Сегодняшний разговор посвящен контексту историческому, социокультурному, с разных сторон смотрим на книгу Деяний. Буквально на пару минут прервемся и вернемся к разговору.

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, Христос Воскресе!

Священник Антоний Лакирев

— Воистину Воскресе!

Алла Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами этот час. Продолжаем разговор о контексте историческом, социальном, культурном книги Деяний святых апостолов. На фоне каких событий, каких противоречий эпохи разворачивается деятельность первых трех десятков лет жизни христианской общины? Кстати, говоря, Отец Антоний, в какой там главе впервые появляется слово христиане, по-моему, применительно к Антиохийской Церкви: «И стали называться христианами». До этого, получается, сам термин «христиане» не существовал? Или просто апостол и евангелист Лука так не сразу обращает на это внимание?

Священник Антоний Лакирев

— Обычно принято считать, что, действительно, в Антиохии это слово появилось. Лука, если память мне не изменяет, в 11-й главе об этом говорит. В иудейской среде, до того, как проповедь апостолов вышла за ее пределы, нашего брата, как правило, называли назарянами, и соответственно назарейской ересью. Потому что ересью наше верование стали считать довольно рано. Окончательно это оформилось уже где-то, вероятно, в 80-е годы или на рубеже 70-80-х годов первого векатем не менее, назарейская ересь, назаряне. В иудейской среде было особенное отношение к именам, поэтому некоторые слова, которые им не нравились, они запрещали себе говорить. Как будто если ты не будешь говорить, не будет существовать того явления, которое этими словами называется. Тоже не сказать, чтобы мы сильно продвинулись с тех пор. Поэтому они говорят: тот человек. В Талмуде вообще Господа Иисуса по имени два-три раза упоминают буквально, в самых древних неотредактированных фрагментах. А в более поздних или прошедших позднюю редактуру он говорит: тот человек. Как бы все должны понимать, кто имеется в виду. И здесь, вы хотите, говорят первосвященники апостолам, навести на нас кровь того человека. Очень может быть, что они уже в этот момент не хотят говорить об Иисусе по имени, называть Его, прямо боятся. Удивительно совершенно, но это действительно так. Соответственно для названия, по-видимому, у противников апостольской проповеди вообще не хочется им использовать никакого названия. А у тех, кто окружает апостолов, кто является слушателями, аудиторией их проповеди, скорее, они говорят «назаряне». Как называют себя сами апостолы? Скорее всего, они использовали такое самоназвание «ученики». Но это понятно в Иерусалиме, относительно понятно в Галилее, когда понимают люди, что назаряне — это ученики Иисуса из Назарета. Ученики — вообще внутреннее самоназвание, которое для малознакомого с проповедью Господа Иисуса человека и не понятно вовсе. Но когда христианам из язычников нужно каким-то образом обозначить себя, кто они, у них рождается этот термин «христиане», и не сказать, чтобы с этим было всё просто. Во-первых, потому что это Римская империя, и все нововводные культы или, как выражается о нас Тацит, как он называет нашу веру — новое зловредное суеверие...

Алла Митрофанова

— Да, да. Кстати, да.

Священник Антоний Лакирев

— ...это всё запрещено. Соответственно тут с названием надо искать какие-то такие варианты. Вообще до 70-х практически годов, уж по крайней мере до 66-го христиане предпочитали для внешних не выделяться из иудеев, потому что это давало некоторый легальный статус, одно из иудейских течений. А когда им пришлось выделяться... Помазанник по-гречески Христос, и мы не очень уверены, как они писали, через какую букву это слово. Скажем, у Светония, и если память мне не изменяет, в своем рассказе о Клавдии он пишет, что он изгнал из Рима иудеев, волнующихся по поводу какого-то Христа. Но у Светония похоже через букву «э», это, похоже, практически омоним в греческом языке, означает он «хороший, благой, добрый». Мы, конечно, читаем сообщение Луки о том, что в Антиохии христиане стали называться христианами, имея в виду слово «Помазанник». Хотя тут возможны еще какие-то этапы развития.

Алла Митрофанова

— Угу. Если правильно понимаю, эти первые десятилетия христиане, ученики Христовы, воспринимались как новая секта в рамках иудаизма, и по этой причине с римлянами особых столкновений не было. Ведь масштабные гонения начинаются позже, когда становится такое количество христиан, это люди, не принимающие участия в гражданских праздниках Римской империи, они же религиозные праздники. На них уже тогда римская власть начинает внимание обращать. А вот эти первые годы: у этих иудеев какая-то новая секта появилась, это не наша история. Римляне особо, насколько понимаю, этих непонятных для них христиан не трогают.

Священник Антоний Лакирев

— Лишь бы не бузили.

Алла Митрофанова

— Ну да.

Священник Антоний Лакирев

— В сущности, о чем спорят иудеи внутри себя, никто разбирать не хочет. Заметьте, что Лука несколько случаев рассказывает, когда римские правители говорят: нет, нет, вот эти ваши споры об именах, о событиях, о пророках и верованиях, не, не, мы этого разбирать не будем. Законное или незаконное мы различим, есть нарушение закона, призывал к свержению кесаря или не призывал, заведомо ложные измышления, порочащие римский общественный и государственный строй. Были или не было? А что там из-за чего вы дискутируете и даже ссоритесь между собой — для христиан это была большая поблажка. Можно было не регистрироваться в качестве религиозной общины, чего никто бы никогда не позволил.

Алла Митрофанова

— Но ведь есть при этом иудеи, которые прекрасно понимают, речь не о том, что появилась новая секта внутри нашей религиозной традиции. А появилось что-то совершенно из ряда вон выходящее. Опираясь на эту формулу, предложенную Гамалиилом, проверим, как оно. Если это не от Бога, само рассосется, а если от Бога, то, друзья мои, тут есть, о чем задуматься. И выясняется, и чем глубже в годы, тем очевиднее становится, что это очень серьезное явление. Эта самая проповедь Воскресшего Бога. Иудеи изнутри своей среды сталкиваются, как мне представляется, с невероятным вызовом, просто каким-то космическим, который сейчас очень сложно представить. Мы родились с пониманием того, даже кто в советское время родились, все равно знали, что был такой праздник Рождества Христова и был праздник Пасхи, когда до сих пор бабушки в деревнях пекут куличи. Даже в советское время не смогли стереть из памяти эти знания. Но для людей, которые были современниками земной жизни Христа и жили первые десятилетия после, это было сродни... Мне кажется, первый полет Гагарина в космос — мелочь по сравнению с тем, с чем сталкивались они.

Священник Антоний Лакирев

— Действительно, это было для них серьезным вызовом, и очень по-разному люди к нему относились. Оказывается, что вполне могли верующие из иудеев, верующие в Бога я имею в виду, не христиане, а вообще иудеи, которые воспринимают свою веру всерьез... Полно же людей, которые «теоретически она лошадь, практически она падает».

Алла Митрофанова

— Отец Антоний!

Священник Антоний Лакирев

— Это не я, это Макаренко. Для тех, кто относились к своей вере всерьез, это действительно некоторый вызов. Но, оказывается, можно задвинуть его куда-то глубоко, и по накатанной, по привычному пути. Люди вообще склонны к ритуальному поведению, и всё повторяется раз за разом, снова и снова, и вроде бы ты отодвинул, и это тебя не касается. А для тех, кто всерьез столкнулся со свидетельством о Воскресении, кому рассказали о том, что Иисус проповедовал, и кто понял, что вообще-то да, в этом правда Божья, кому рассказали о том, что Иисус Воскрес, он поднял глаза к небу и понял, что да, этот человек, погибший так чудовищно и мучительно, действительно Воскрес, и Он Мессия Израилев, и Он Помазанник, и так задумано Богом, о чем мы много раз читаем в Деяниях. Апостолы буквально раз за разом об этом говорят, конечно, для них это трудная задача и одна из важных исторических тенденций первого века, малозаметная в Деяниях. Лука не очень-то обращает на это внимание, скорее, в социальном церковном контексте. Это то, что богословы, может быть, не очень удачно, называют переходом от низкой к высокой христологии. Низкая и высокая не подразумевает хорошая и плохая. Речь идет о том, что для иудеев сразу после Воскресения, Пятидесятницы и проповеди апостолов основной смысл проповеди вот этот: Иисус, Которого вы, пригвоздив руками беззаконных, убили, Он и есть Христос. «Сей Иисус есть Христос, слава Бога Отца». Он Помазанник, Он Тот, Кого обещали пророки, Он Тот, Кто открывает нам новую жизнь, новую свободу и в Ком дается нам Царство Бога в нас. Но потом это всё выплескивается за пределы иудейского народа. Это представление о том, что Иисус действительно есть предреченный пророками Помазанник, это называют обычно низкой христологией. А высокая — это понимание того, что когда Он говорит, Я и Отец одно, когда Он говорит, Я Путь истинный и Жизнь, когда Он говорит, видевший Меня видел Отца, ты должен это принять, ты должен понять что-то такое о Сыне Божьем, о том, что Господь Иисус не только человек, поставленный Помазанником, но Сам Бог в Нем. Представление о Богосыновстве и Богочеловечестве, которое потом увенчается Халкидонским догматом, называют высокой христологией. Переход от одного к другому — это в головах и в сердцах и, кстати, в религиозной практике, очень непростой и неодномоментный период.

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами этот час. Мы говорим о книге Деяний святых апостолов, о социокультурном и историческом контексте, о религиозном контексте, конечно же, тоже. Времени, когда апостолы проживают первые три десятилетия по Воскресении Христовом и выходят со своей проповедью в мир, который зачастую совершенно не готов. Может и пребывает часть людей с колоссальным внутренним запросом на то, чтобы встретиться с Богом, Личностью и узнать Благую Весть о том, что смерти нет. Но в основном люди живут в других религиозных традициях, привычках, представлениях, Им эта вся проповедь, в лучшем случае, телеге пятое колесо, прошу прощения, никого не хочу обидеть, а в худшем — это кость поперек горла. В этом плане, отец Антоний, конечно, феноменальный пример апостола Павла. О его обращении мы узнаем отсюда же, из книги Деяний святых апостолов. Это описано, опять же, во многом, как вы говорите, конспективно, но фактурно. И можно себе представить тип жизни человека до этой встречи с Богом Живым и после, каким мы его видим и сколько мы читаем его посланий. По объему в Новом Завете бо́льшая часть книг принадлежит авторству святого апостола Павла. Что невероятно, он человек, который, с одной стороны, из иудейской среды, он образованный иудей. С другой стороны, он римский гражданин, и в некоторых случаях имеет право встать и говорить: нет, нет, вы тут меня погнали, я римский граждан, я требую суда кесаря. И те неримские граждане, допустим, его собратья иудеи, которые на него ополчились за то, что он проповедует Христа, в страхе разбегаются: что же ты не сказал, ты римский гражданин, что же мы наделали. И они: да, да, да, конечно, по этому поводу мы тебя доставим в Рим. С апостолом Павлом, отец Антоний, что происходит? И насколько вообще эта трансформация... мне лично на голову не налазит. Все-таки я уже в определенной традиции родилась, хоть и не в церковной среде, но в определенной традиции. Апостол Павел — это же такая эволюция ментальная.

Священник Антоний Лакирев

— Да. При этом давайте оговоримся сразу, было бы самонадеянно с нашей стороны всерьез моделировать, что происходит в личности апостола Павла.

Алла Митрофанова

— Понимать.

Священник Антоний Лакирев

— Понимаете, да? Еще одно важное предварительное замечание, пусть это будет и оценочным суждением, что все-таки Павел один из умнейших людей в истории человечества. Мало кого можно в один ряд с ним поставить. Мне в первую очередь приходит в голову Чарльз Дарвин.

Алла Митрофанова

— Почему?

Священник Антоний Лакирев

— Или Эйнштейн.

Алла Митрофанова

— А, угу.

Священник Антоний Лакирев

— И еще очень важный опыт, который у Павла появился в результате его биографии, понимание того, как далеко в бездну тебя может завести твоя уверенность в собственной правоте и в собственных стереотипах. Он увидел, что есть вещи, которые ты впитал с молоком матери и не относишься к ним критически, будучи уверенным, что это правда, и впечатываешься в эту стену. И — Савл, трудно тебе идти против рожна. Это чрезвычайно важный опыт, которого люди очень страшатся. И, как правило, мы стараемся таких вещей избегать. Это важно. Критическое мышление вещь необходимая. Для того чтобы на эту ступень, на эту высоту подняться, может быть, не обязательно быть Павлом, но все-таки надо обладать некоторой внутренней цельность и свободой. И нужен этот опыт поражения. И еще годы, которые он проводит в пустыне, которые он проводит в одиночестве в Тарсе. Лука же рассказывает нам, снова скажем, моментами, между которыми Павел ушел в Тарс домой и жил там два года. Что происходило, как он молился, что говорил ему Бог? — остается некоторой тайной. Итак, апостол Павел оказался человеком, который способен увидеть себя со стороны, причем я бы сказал, не просто со стороны, а со стороны Господа Иисуса Христа, услышать, как Христос ему говорит, Савл, что ты гонишь Меня, и не умереть. И не умереть от ужаса, когда он понял происходящее. Хотя все равно ослеп. Заметьте, что в библейской культуре существует идущее еще от Иерусалимского Исайи, то есть лет 800 к моменту событий Деяний, представление о том, что невозможно человеку увидеть Бога и не умереть. Потом, когда будет составляться Тора, там будут написаны другие варианты. Но все-таки ты не можешь столкнуться с Богом лицом к лицу и не умереть. Павел смог. Вот он столкнулся и остался жив и смог вообще всё пересмотреть. Собственно, ключевая точка, наверное, именно в том, что мы с вами назвали, говоря о низкой христологии. Иисус — Мессия Израиля или нет? Если нет, тогда можно быть мудрым, как Гамалиил, или не мудрым, как Синендрион, саддукеи или Савл, которые пытаются тратить силы на то, чтобы это всё предотвратить, не допустить, запретить. Вот это одна позиция. Если ты принимаешь, что этот убитый Иисус был Мессией Израилевым и Он Воскрес, конечно же, тогда в жизни, в том, что ты вообще знаешь, многое начинает выглядеть совершенно по-другому. В первую очередь, человеческое страдание, весь тот ужас жизни, который мы либо боимся видеть, либо не хотим, либо пытаемся объяснить и оправдать. То, что теологи обычно называют теодицеей вещь, которая пытается спрятать от нас Крест Христов. В первую очередь, это то, как иногда больно бывает; то, как бывает страшно и ненадежно, вера — действительно всегда хождение по водам. Вот это первое, что приходит в голову, когда человек соглашается принять Благую весть о том, что распятый Иисус и есть Мессия Израилев. Конечно же, что «зане не бяше мощно тлению держати начальника жизни», как выражается Василий Великий, я по-славянски эти слова помню, потому что не могло тление удержать источник жизни. Оказывается, то настоящее, что от Бога в жизни, в практике людей, в наших поступках, в наших переживаниях личностных — прощение, сострадание, созидательность какая-то — это исходит из Источника Жизни, Которого не в силах победить смерть. Когда человек понимает, что да, Иисус Распятый и Воскресший действительно Помазанник Божий, и так задумал Бог спасти этот мир, принять его несовершенство, его грехи, страдания, и все-таки оставить в этом мире жизнь, которая не побеждается смертью. Или как мы с вами на иконах Сошествия во ад обычно видим, как Христос спускается во ад и не может Его ад удержать. Поворотный момент для Павла — это его отношение ко Иисусу. Вероятно, как пытаются реконструировать это дело богословы и историки, он думает о том, что он знает об обетованиях Божиих. Может быть, ему в подвалах, в казематах христиане что-то уже успели на допросах сказать. Может быть, он пытается собрать в голове, будучи образованным человеком, то, что имеет отношение к судьбам Израиля и к судьбам Мессии, к тому, что такое Помазанник, не ограничиваясь только триумфальными мессианскими пророчествами. В те времена в иудейской среде полно было мессианских пророчеств, где было написано: придет помазанник, всем язычникам бошки пооткручивает, а у нас земля потечет молоком и медом и будет всё хорошо, и мы будем помыкать язычниками. Павел думает самостоятельно. Кроме того, для него важно, судьбы Помазанника и судьбы Израиля — вещи связанные. Поэтому он вспоминает в том чисел и то, что имеет отношение к страданию Помазанника.

Алла Митрофанова

— Религиозная гениальность — можно, наверное, и так об апостоле Павле сказать. Один из умнейших, безусловно, людей в истории человечества и абсолютно гениальный мыслитель. Отец Антоний, давайте поставим многоточие. Наш звукорежиссер Виктор подсказывает, что время наше на сегодня вышло. Завтра у нас еще один с вами разговор, посвященный книге Деяний святых апостолов. Речь пойдет о рождении Церкви. Что это такое за явление? Что это за дары Святого Духа, которые принимают апостолы? Как эти дары начинают раскрываться в их жизни и как сами апостолы раскрывают и умножают эти дары на благо не только себе, но и огромному числу окружающих их людей, тысячам людей? Что это за феномен, как это всё происходило, завтра об этом поговорим. Огромное сам спасибо за согласие помочь разобраться с книгой Деяний святых апостолов.

Священник Антоний Лакирев

— Слава Богу. Спасибо.

Алла Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, был с нами в студии. Я Алла Митрофанова. Прощаемся с вами. До свиданья. Христос Воскресе!

Священник Антоний Лакирев

— Воистину Воскресе!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «ГИМ и Новодевичий монастырь». Марина Чистякова
• «Богоявленский женский монастырь в Угличе». Игуменья Антонина (Злотникова), Светлана Максимова
• «Адмирал Андрей Августович Эбергард». Константин Залесский

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов