Поделиться
У нас в гостях отец 10-ти детей, 8 из которых приемные, Владимир Хавшабо.
Наш гость рассказал о своем опыте приемного родительства, о роли папы в семье, с какими сложностями приходится сталкиваться и как удается их преодолевать.
Ведущие: Анна Леонтьева и Константин Мацан.
А.Леонтьева:
- Добрый светлый вечер! Сегодня с вами в студии Анна Леонтьева…
К.Мацан:
- … и Константин Мацан. Добрый вечер!
А.Леонтьева:
- Сегодня у нас в гостях, как всегда, необычный герой – Владимир Хавшабо, который просил представить его как «приёмный родитель». У Владимира – двое своих детей и – восемь приёмных.
Владимир… добрый вечер!
В.Хавшабо:
- Здравствуйте!
А.Леонтьева:
- Давайте, начнём с Вами разбираться!
В.Хавшабо:
- Давайте, попробуем!
А.Леонтьева:
- На предварительной беседе Вы сказали: «Ну, что… ну, ничего особенного… ну, восемь приёмных детей – ничего такого, правда…», а хотелось начать сначала.
Значит, вот… родили вы своих двоих детей… ну… сначала Вы, наверное, встретили свою прекрасную жену…
В.Хавшабо:
- Сначала я женился, да.
А.Леонтьева:
- … как минимум…
В.Хавшабо:
- Да, сначала мы поженились, потом у нас родились двое прекрасных девчёнок – Аня и Наташа.
Мы с женой работали вместе в одном из кулинарных училищ Московских – тогда оно называлось 190-е. Я, к тому времени, у же был заместителем директора – один из молодых заместителей директоров кулинарных училищ в Москве. Супруга работала мастером производственного обучения, там же.
И, работая там, я познакомился… в общем-то, мы были знакомы с одной семьёй – неблагополучная семья, как бы, да… ну… там были свои проблемы какие-то… но у них было двое детей – Дима и Сергей. И мы… как бы… дружили, постоянно помогали этой семье. Когда происходили какие-то проблемы, то мы… как бы… заменяли… забирали ребятишек к себе, и, пока эти проблемы укладывались, улаживались, они были с нами.
И однажды, когда уже стало понятно, что надо что-то делать – нельзя спасти и маму, допустим, и детей – мы приняли решение, что нужно детей забирать.
И мы так и поговорили со старшим, предложили ему, что мы сейчас его заберём, но заберём уже тогда навсегда, и больше не вернёмся сюда. Если он готов к такому, то – мы едем домой.
А.Леонтьева:
- И что он сказал?
В.Хавшабо:
- Он сказал: «Да, я очень хочу с вами».
А.Леонтьева:
- Это – сколько было деткам?
В.Хавшабо:
- Парню было тогда 7 лет, а младшему – по-моему, годик… ещё годика не было.
А.Леонтьева:
- Ну, то есть, это – в такие вот 90-е, когда ещё никаких законов на усыновление не было…
В.Хавшабо:
- Ну, да… это когда вот только-только всё это формировалось ещё…
А.Леонтьева:
- … ни, толком, органов опеки – просто люди взяли и…
В.Хавшабо:
- Они были при Управах, но они не были такими вот… всезнающими, и… такими заботливыми, как сейчас, скажем так.
А.Леонтьева:
- Такими опекающими…
В.Хавшабо:
- Ну, да… когда держат всё под контролем – тогда это ещё только всё формировалось, ещё не было… таких правил, как сейчас.
И вот, мы стали жить вместе. Они стали жить у нас.
Мы поддерживали отношения с родителями. Но, в какой-то момент, мы поняли, что… как-то… нужно что-то делать – и мы оформили детей, и они уже стали официально, как бы, наши. Подопечные.
А.Леонтьева:
- Ты даже закашлялся, да?
К.Мацан:
- А биологические родители не пытались вернуть…
В.Хавшабо:
- Нет.
К.Мацан:
- Там, вообще, не было никакой проблемы с этим?
В.Хавшабо:
- Нет, они были рады, я думаю.
К.Мацан:
- Понятно.
В.Хавшабо:
- Они стали свободные, счастливые… поэтому… никаких проблем не было.
А.Леонтьева:
- То есть, в вашей семье стало четверо детей?
В.Хавшабо:
- Да, у нас стало четверо детишек. Причём, младший – поскольку, ему годик всего – он очень спокойно и просто вошёл… он был ещё с инвалидностью у нас, у нас были проблемы у младшего ребёнка.
Он, во-первых, очень долго не разговаривал, он всё время мычал, и плакал всё время… как-то он… разговаривать он, по-моему, начал к 3 годам.
У нас – на территории, рядом с нашим домом – была прекрасная школа – они назывались… такими… «центрами» в то время – детский сад и школа начальная. То есть, дети ходили в детский сад, и оттуда сразу переходили в 1 класс.
Вот… и была очень приятная директор, и она пошла навстречу, и сказала: «Да, давайте, возьмём, попробуем…»
И мы, когда приходили в детский сад, мы видели, как дети бегают-прыгают, а наш сидел в уголочке, в песочнице, и вот – сидел спокойно. Подходили: «Серёж, Серёж!» – он подымал глазки, спокойно оставлял игрушку, и, без всяких эмоций, шёл к нам навстречу. И это было… какое-то такое… достаточно…
А.Леонтьева:
- Такое… заторможенность была, да?
В.Хавшало:
- Ну, да… ребёнок… особо ни на что не реагировал. Нет, он мог посмеяться дома, мог повеселиться, но… больше, как бы, ему… мне кажется, ему нравилось одиночество – когда его не трогали, когда он мог в песочнице играть, и никто не забирал у него игрушки…
К.Мацан:
- Но вы это преодолели? Вот, то, что можно было счесть каким-то… там… отклонением от нормального… такого… эмоционального поведения…
А.Леонтьева:
- … или, как говорят, детской травмой, да?
В.Хавшабо:
- Вообще, мы… ну… со временем всё нормализовалось – он стал разговорчивым. Он сейчас женат, у него – семья, он…
К.Мацан:
- Просто, мой вопрос связан даже не только… там… с самим фактом, а мне интересно спросить… всё-таки… вот это преодоление той травмы, если она была – каков здесь, так скажем, процент… не знаю… медицинского участия, а каков процент просто любви родительской, человеческой?
К.Мацан:
- Здесь не было никакого медицинского участия – как бы, он у нас не проходил ни как отставший ребёнок… ну… просто с ним…
К.Мацан:
- Только любовь.
В.Хавшабо:
- … с ним поздно начали – общаться, проявлять какие-то чувства к нему…
К.Мацан:
- Понятно.
В.Хавшабо:
- И поэтому вот это всё у него немножко… как бы… задержалось, а потом, со временем, пробилось и пошло… как бы… выровнялось – шло своим ходом.
А.Леонтьева:
- То есть, вы вылечили без детских психологов – как сейчас бы, наверное, взялись за ребёнка с разных сторон…
В.Хавшабо:
- У меня нет слова «вылечили» – мы его не лечили, мы просто вот…
К.Мацан:
- Просто жили вместе.
А.Леонтьева:
- Лечение любовью – это же тоже лечение, нет?
В.Хавшабо:
- Просто, ну…
К.Мацан:
- Исцеление.
В.Хавшабо:
- Не знаю, как это называется…
А.Леонтьева:
- Исцеление, да…
В.Хавшабо:
- У нас ещё так хорошо получилось – они были погодки. Допусти, мои старшие – сын и дочь, и младшие – тоже сын и дочь – они тоже были одних годов, приблизительно, одного возраста. И вот так вот эти две «компаши» и образовались: старшие – у них были какие-то свои секреты, свои тайны, и –младшие.
И, что мне очень нравилось, они друг друга – покрывали. То есть, если кто-то что-то нашкодничал, то второй обязательно защитит, что-нибудь придумает. И мне, отчасти, это нравилось, а отчасти, конечно, меня это выводило из себя: «Как это так? Нужно – сказать, это нужно предотвратить, этого нельзя, а вы это покрываете!» Но…
К.Мацан:
- А помимо понятной, наверное, для любой многодетной семьи ревности между детьми, какого-то соперничества за родительское внимание, помимо вот этого нормального протекания ситуации, были какие-то моменты, которые пришлось преодолевать именно с учётом того, что одни дети – биологические, а другие – приёмные?
Родные дочки… ну… сейчас у вас все – родные дети, но вот в тот момент – дочки – как принимали новых членов семьи?
В.Хавшабо:
- Было. Было в начале, когда младший начал называть «папа-мама». Как бы, он… когда ещё не разговаривал, то маму вообще никак не называл… и вот, он начал называть «мама-папа», и… это произошло достаточно быстро, и это первые слова были, когда он начал говорить. И младшая дочка очень так ревностно у нас… если старшая… так… нормально, то младшая – нет: «Нет, это наша мама! Это – наш папа!»
И вот эти вот моменты приходилось объяснять, говорить, что Серёжа – это такой же братик, как Анюта – твоя сестричка, как Дима… и так далее. Ну, и потихонечку… это, как бы… прошло, мне кажется, даже и незаметно. Вот, я сейчас не могу вспомнить, был ли это затяжной конфликт, или…
К.Мацан:
- Вот, даже интересно… а какие слова вы употребляли? Потому, что у нас вот есть знакомые, которые приняли… тоже взяли ребёнка в семью, и вот этот небольшой такой момент привыкания старшей девочки к новому младшему братику, когда возникала эта реакция… ну… «Ты же меня, мама, родила…», а мама отвечала: «Понимаешь, а его я приняла сердцем, я его родила сердцем, я его как-то вот – полюбила сердцем, и не родив».
Я тогда понял, что это очень такое точное выражение: «Я его приняла, родила сердцем» – может быть, для ребёнка, для девочки понятное.
А у вас были какие-то свои такие вот… находки секрета, что сказать?
В.Хавшабо:
- Вы знаете, я вот сейчас, когда ехал к вам сюда, на передачу, я ловил себя на мысли, что… мне казалось, что у меня, как бы, дети уже были все такие хорошие, отличные такие, кучерявенькие… и… я, вообще, сталкивался… мы когда с вами разговаривали на эту тему предварительно, я говорил, что когда кто-то из родителей приёмных, из «коллег», говорит о том, что вот: «Ой… а у меня вот такой ребёнок, что… какая-то идёт адаптация…», я всегда говорил – с женой переглядывались, и я говорил: «У нас – золотые дети! У нас – просто драгоценные дети! Смотри, у всех какие-то проблемы, а у нас, вроде бы, такого нет».
А когда приходится иногда вот сесть, память немножечко прокрутить, и понимаешь, что – ну… да, они тоже когда-то были, но это было настолько давно, что сейчас это кажется – что этого не было.
Поэтому, вот, вспомнить, о чём я говорил тогда – мне будет сложно, наверное. Но… я думаю, что я нашёл слова и доводы, что вот это вот… разница… эта борьбы за «папу-маму» – она очень… достаточно быстро прекратилась. Когда все поняли, что – да, теперь вот нас четверо.
А.Леонтьева:
- У меня мама, когда мне было 7 лет, и я была во втором классе, взяла двух девочек к себе. Вот, так же, совершенно, не было никаких законов, просто её подруга погибла, девочки остались, а папа – исчез в непонятном направлении. Видно, от горя он куда-то пропал.
К.Мацан:
- Слушай, а я не знал этого факта твоей биографии!
А.Леонтьева:
- Вот… и девочек поселили в моей комнате, где жили все мои игрушки.
Мама, поскольку они были сиротки, вечером приходила, сажала их не колени. А дедушка, который каждую пятницу покупал мне игрушки, покупал им тоже игрушки.
И я помню, что я как-то раз закрылась в ванной и начала выть, что их игрушки всегда лучше, хотя он такие однотипные… знаете… эти советские… какие-то утята были резиновые… например, мне – утёнка, а им… там… по цыплёнку. И я говорила: «Вот, ты нарочно купил мне…» Такого – не было у вас?
В.Хавшабо:
- Нет, я помню, что… вот… чётко, что у меня было такое желание, цель… не знаю… мне хотелось сделать, чтобы вот эти пацаны, через какое-то время, могли встретиться со своими родителями, и, чтобы родители, глянув на них поняли, кого они потеряли. Что это – прекрасные дети, что они очень многого достигли…
И вот из-за этого, мне кажется, я больше уделял внимания – это вот сейчас, глядя в прошлое – что я, наверное, больше уделял внимания им. Потому, что я понимал, что если мои дети – у них уже многое есть, уже моя любовь есть – она от природы, а этим детям приходится к этой любви привыкать.
К.Мацан:
- Простите, я не могу – просто, повинуясь долгу журналиста – не спросить, а нет ли в этом такого, может быть, скрытого, но злорадства: «А вот, посмотрите, что вы потеряли, а?»
В.Хавшабо:
- Ну…
А.Леонтьева:
- Какой ты!
В.Хавшабо:
- Я бы даже по-другому сказал… честно… у меня, как бы, родительство делится на две части – то, первое родительство, и родительство сегодняшнее. И я понимаю, что оно … ну… очень… если даже – не противоположно друг другу!
То есть, там – я сейчас честно говорю – у меня первое время был такой момент, что – какой же я молодец, смотрите…
К.Мацан:
- Ага!
В.Хавшабо:
- … ну… я же – такой герой! Я взял вот детей! Правда, я признаюсь – я был молодой, 25-летний парень…
А.Леонтьева:
- 25-летний?
В.Хавшабо:
- … 25-26 мне было тогда лет… и я считал, что – вот, какой я красавец, умничка! Сознаю, что это плохо – я сейчас понимаю, но вот в то время у меня были такие мысли.
Буквально, года через два, через три они настолько мне стали родными, дети, что когда мне говорили, что – вот, они такие – не родные, меня это настолько выводило из себя и обижало, что я мог… вот… взрываться и доказывать… мог просто встать и уйти.
У нас был такой случай, когда старшего ребёнка в школе учительница… ну, что-то он, там, сделал… учительница его подняла и начала отчитывать: «Вот, тебя люди взяли в семью, а ты вот такой нехороший…» И он пришёл ко мне и сказал: «Всё, я не пойду больше к ней на уроки!» Я говорю: «Что случилось?» И когда я выяснил это, я пришёл в школу – мне хотелось… ну… если не разобрать школу по кирпичику, но, по крайней мере, дать понять учительнице, что я такого терпеть не буду, и это… это не должно быть.
И вот это вот отношение, что они, всё-таки, мои дети – оно… я вот говорю, что когда вот кто-то говорил, меня это просто взрывало, и я – просто обижал… через какое-то время. А сейчас – сейчас совершенно другое.
Если тогда мне было… вот, Вы говорите, нет ли тут злорадства – да, была такая ревность к этим родителям, да… ведь они – бросили, а я вот… они болели – я с ними сидел, я лежал с ними в больницах, когда, там… или жена… ну… как бы… всё это проходило на моих руках – и вдруг потом, в 18 лет, когда они станут взрослыми, придёт… там… мама, и скажет: «Вот, мой ребёнок…» – и будет гордиться его успехами.
Да, сознаюсь, что было вот такое… немножко… обидно и больно.
К.Мацан:
- А – сейчас?
В.Хавшабо:
- А сейчас мой принцип, жизненная такая установка – я считаю, что дети должны поддерживать отношения с кровными родителями.
У нас в семье не разрешается говорить о родителях – тех, биологических – плохо. У нас – или ничего не говорим, или – спокойно обсуждаем эту ситуацию, и…
У детей иногда бывали моменты, когда вот: «Вот, меня бросили… почему?» Я всегда в этом случае говорю: «Давай, не будем делать выводы. Уже сам факт того, что вот мы сегодня с тобой вместе здесь встретились – это всё сделано, благодаря твоим родителям, твоей маме и твоему папе.
Трудно сказать, чем это вызвано, почему… Ну, она могла испугаться. Тоже ведь – молодая мама, у неё родился вот такой ребёночек, как ты. Её это могло испугать, и, может быть, сейчас она это переживает, и хотела бы…» – ну… я, конечно… извините, вру, но это такая… святая ложь, когда говорю о том, что… вот… может быть, мама переживает.
Но, я должен сказать, что мы ищем наших родителей. И мы – нашли.
Мы нашли бабушку, допустим, Олега – моего ребёночка. Просто, когда я его забирал, было известно, что бабушка… ну, я знал, что бабушка умерла.
Там была такая ситуация, что бабушка заболела, ещё забрали в больницу, и ребёнка, естественно, тут же передали в Детский дом, и так далее. И этот ребёнок, в результате, оказался в нашей семье.
И вдруг, однажды – вот, это, буквально, было недавно, на день рождения… в январе у Олега день рождения – где-то числа 16-17 мы получаем письмо. Причём, наш почтовый ящик – мы живём за городом, ну… в Москве – в Новой Москве, я называю это «за городом» – мы этот адрес никому не даём, мы официально всё корреспонденцию отправляем на наш квартирный адрес.
А тут смотрим – в ящике письмо. А ключей от ящика мы найти не смогли. Как-то… мы поставили этот ящик, и совершенно не думали, что туда когда-то что-то может прийти. Просто – для красоты, для подтверждения того, что мы здесь живём, и это всё, так сказать, постоянно.
Пришлось выломать дверцу, достать это письмо – и там оказалось письмо от бабушки. Она прислала открытку, где поздравила с Днём рождения, и потом написала о том, что – вот, так и так… рассказала ему… там были её воспоминания о том, как это всё было, как произошло, как она его искала, как она просила молодых людей поискать его в компьютере, всячески… Как она искала его через опеки, через соцзащиты, и, наконец-то, выяснила вот этот адрес, и написала нам письмо.
К.Мацан:
- Вы встретились?
В.Хавшабо:
- Обязательно. А как Вы догадались?
К.Мацан:
- Какой была эта встреча?
В.Хавшабо:
- Мы вечером, во-первых… я очень волновался… я вскрыл это письмо… я вскрыл его, и считаю, что правильно сделал. Потому, что… неизвестно, что было бы тогда с ней…
К.Мацан:
- Конечно!
В.Хавшабо:
- Я связался с… она жила в интернате, в Ивановской области. Я позвонил туда, всё выяснил – как, что, потом написал электронное письмо бабушке, приложил фотографии сегодняшние Олежки – ей всё передали.
Вечером мы встретились с Олегом. Я передал ему сначала открытку. Он прочитал – не понял, от кого… после этого, я передал ему письмо. Он всё прочитал, но… был такой… немножко заторможенный, он не мог понять – что, как, чего, зачем, почему? Мы начали с ним разговаривать – он потихонечку… какие-то моменты… начал вспоминать бабушку, и мы решили, что надо ехать. И что поедем в ближайшие выходные – мы не могли ждать.
У Олежки был, я говорил, День рождения перед этим, и что мне очень понравилось… Он просил подарить ему денег – он копит деньги… так сказать… на вещь интересную. И вот, он достал эти 5 тысяч, и решили, что он хочет купить подарок. И мы должны были купить самый-самый классный, и решили, что это будет платок. И мы нашли этот платок за 4 с лишним тысячи… такой…
К.Мацан:
- Потрясающе…
В.Хавшабо:
- … красивый платок – потому, что мы смотрели, выбирали – да, вот именно этот платок мы хотим, и – поехали к бабушке. Встреча состоялась. Было очень трогательно.
Во-первых, они… ну, как вам сказать… такое ощущение, как будто они не узнали друг друга. Ну… они… естественно, они помнили друг друга совершенно по-другому. Бабушка помнила маленького пацанишку – у неё на столике возле кровати были фотографии Олежки, которых у нас никогда не было! А Олежка помнил бабушку так… отрывисто, и вот… я помню…
Там ещё получилось так, что психологи этого интерната говорят: «Ну, встаньте… ну, обнимитесь… ну, поцелуйтесь…» – и мне пришлось так, очень тактично, сказать: «Давайте-ка… дадим им возможность пообщаться…»
А.Леонтьева:
- Самим решать, что делать…
В.Хавшабо:
- Самим, да… Вот, так это всё… и, более того – у нас ещё была встреча! Бабушка недавно, на каникулах, приезжала к нам. Мы брали ей билеты, наши друзья ивановские помогли – взяли её из интерната, посадили на поезд, мы здесь, в Москве, её встретили, и вот – в те выходные – бабушка уже опять уехала в Иваново.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Мацан:
- Владимир Хавшабо, отец десяти детей, из которых восемь – приёмные, сегодня проводит с нами этот светлый вечер.
А.Леонтьева:
- Мы остановили наш рассказ на том, что Вы взяли двоих мальчишек к себе…
В.Хавшабо:
- Первых – Вы имеете в виду?
А.Леонтьева:
- Да. Что случилось дальше?
В.Хавшабо:
- Дальше мы росли, росли, выросли, женились…
А.Леонтьева:
- Ага…
В.Хавшабо:
- … народили мне внуков, внучек – у меня 3 внучки и 3 внука. У детей – свои семьи: старшей – уже за 30, они живут своей жизнью. Может быть, что-то мне и не нравится – я такой, старый ворчун, иногда позволяю себе поворчать, но… стараюсь держать себя в руках – это их жизнь. Если они считают, что так нужно жить – ну… пусть будет так, как они решили.
Вот. Мы с женой работали. Я занимался бизнесом какое-то время. Потом помогал – волонтёрил – в одном фонде при Российской Детской Клинической Больнице, и после – как-то так получилось, что я пришёл туда работать директором реабилитационного центра. Он у нас назывался «Загородный центр».
Что это был за Центр? Там дети, которые по программе «Ты не один» из Детских домов со всей страны – тяжелобольные дети – проходили лечение в РДКБ и… там… предстояла серия, вообще, всяких операций и всевозможных процедур.
Технология была такая: ребёнок приезжает в больницу, ему там сделали операцию, после – он приезжает к нам в Центр, мы его немножечко приводим в чувство, он отходит. После этого мы должны отправить его в Детский дом.
Через какое-то время он опять приезжает на следующую операцию, и – вот так вот это всё должно было крутиться.
И однажды мы решили, что, наверное, это – не совсем правильно. Потому, что не каждый Детский дом может выхаживать этих детей и выполнять те рекомендации, которые дают врачи. И мы решили: а давайте, мы их будем брать под опеку. Мужчины берут мужчин, женщины – берут девчёнок.
Вот, таким образом… причём, мы брали самых тяжёлых – тех, кому просто необходимо, чтобы они были здесь. И, таким образом, вот… у меня появились – один, второй, третий, четвёртый, пятый ребёнок… и, в какой-то момент, я решил, что… ну, я решил уйти, то есть, закончить свою деятельность в Центре, и посвятить себя больше этим ребятам – тем, которые стали моими детьми.
А.Леонтьева:
- Можно, я Вас прерву… Вы говорите: «У меня появился третий, четвёртый, пятый ребёнок…» – и у Вашей жены появилось столько же детей…
В.Хавшабо:
- Ну, пока я был только опекуном. То есть… как бы… я большую часть…
А.Леонтьева:
- Какова её реакция была вот на это всё? Как она их принимала?
В.Хавшабо:
- Ну… всё равно… она не их – она меня принимала! Она понимала, что… она приезжала ко мне в Центр на всякие мероприятия, я забирал их, там, домой… мы ездили в Питер со взрослыми, вместе с женой… она…
Просто, с самого начала задумывалось немножко по-другому. То есть, я не представлял, что мы будем такие… многодетные папа с мамой. И, по сути, планировалось по-другому – сейчас объясню, что… что это, как бы, дети нашего Центра. Просто, для того, чтобы они были здесь, нам нужно было оформить вот такую вот юридическую составляющую.
И я, как бы, не задумывался о том, что это дети – конкретно мои. Так и договаривалось, что это – не твои дети. Это – дети наши, но просто ты вот… как бы… и мы жили все в Центре. То есть, и я, практически, жил в Центре – потому, что дети были тяжёлые, их было много, и могли возникнуть любые ситуации, и нужно было, чтобы я там был… моё присутствие.
Ну, я иногда ездил домой, жена ко мне приезжала в гости с детьми – мы встречались в Центре.
А потом, когда встал вопрос, что – уходить… ну… я считаю, что… уже детей предали один раз, да, и представляете – им всё равно, какой я – служебный опекун или настоящий, они понимают, что я – опекун, что я, как бы, их теперь… вот, старшие – я с ними и больше времени проводил, естественно – и сказать им: «Вот, забирайте ваших детей!» – как-то… это было немыслимо.
А.Леонтьева:
- Не получилось.
В.Хавшабо:
- Не то, что не получилось – это… ну… такой вопрос даже не стоял.
А.Леонтьева:
- Ага…
В.Хавшабо:
- И поэтому я… вот так вот… пришёл к жене, и сказал: «Мамулечка, знакомься – это наши дети!»
А.Леонтьева:
- А – она?
В.Хавшабо:
- Ну, да… это наши дети. Вот. И, после этого, мы оформили приёмную семью, и начали жить вместе.
А.Леонтьева:
- Нет… что Вам ответила жена? «Да, дорогой, ОК – это наши дети!»
В.Хавшабо:
- Ну… у меня… Я как-то говорил… у меня жена – «жена декабриста». Не в том плане, что я декабрист, а в том плане, что она – жена декабриста. Она, по своему характеру, человек, который: надо – значит, надо.
Вот такая – настоящая женщина, настоящая жена, которую я очень ценю, которую я очень люблю… можно, я скажу ей? Если она меня слышит…
А.Леонтьева:
- Да, можно!
В.Хавшабо:
- Иришка, я тебя очень… ну, ты знаешь, что я буду тебе говорить!
И она, конечно: «Да… надо – так надо!» – и спокойно… А, более того, она уже как бы знала этих ребят, она постоянно с ними, периодически, общалась. То есть, для неё это не было чем-то таким неизвестным. Всё – и мы стали жить уже вместе, своей семьёю, и решать эти вопросы все сами, без Центра.
К.Мацан:
- Владимир Хавшабо, отец десяти детей, из которых – восемь приёмных, человек, который так и просит его представлять – «приёмным родителем», сегодня с нами в программе «Светлый вечер».
В студии моя коллега Анна Леонтьева, и я, Константин Мацан. Мы прервёмся, и вернёмся к вам, буквально, через несколько минут.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Леонтьева:
- С нами в студии Владимир Хавшабо, «приёмный родитель», можно сказать, по профессии уже «приёмный родитель». У Владимира – двое своих и восемь приёмных детей.
Влидимир, давайте, Вы расскажете немножко про тех пятерых детей, которых Вы взяли из Центра. У них были, конечно же, сложности. Они были инвалидами?
В.Хавшабо:
- Они инвалиды, да. Но сейчас мы одному ребёнку уже сняли инвалидность, мы вылечились, он сейчас у нас – кадет, красавчик и футболист, шахматист – чемпион школы.
Двое пацанов – уже студенты. Один учится в МИРЭА, студент 3 курса – «Государственное и муниципальное строительство» называется факультет.
Другой ребёнок – он учится у нас в Липецке. Он сам – из Липецка, и ему очень хотелось именно в Липецк. Если вот все остальные хотят в Москве быть, а Дима очень хотел в Липецк – потому, что у него там есть тётя, родные, с кем он был связан.
В общем, вот эти два парня – они к нам пришли уже подростками. Если та малышня была – с 7-8 лет, а в Центре – и с 6 лет мы с ними были знакомы, то вот Олег и Дима – они уже… такими… 14-15-летними подростками пришли в нашу семью.
А.Леонтьева:
- Я подозреваю, что это гораздо сложнее, чем воспитывать ребёнка с младшего возраста?
В.Хавшабо:
- Ну… скажем так, у них уже есть своё видение мира, свои какие-то принципы, и, естественно, с ними приходится считаться. Но сказать, что сложнее – не знаю…
А.Леонтьева:
- Что-то у Вас как-то легко всё получается!
В.Хавшабо:
- Вы знаете, я сам удивляюсь, верите?
К.Мацан:
- Вот, я опять не могу не спросить, хотя мне, честно, очень трудно вопрос этот задавать. Для многих, я думаю, от них же первый есмь аз, это очень было бы тяжелым решением, в принципе, взять в семью приёмного ребёнка. Вдвойне, наверное, это – серьёзный вопрос, когда речь идёт о ребёнке-инвалиде.
Вот, для вас этот вопрос – как решался? Или вы просто… ну… грубо говоря, не замечаете разницы между ребёнком, у которого есть диагноз какой-то, и – нет диагноза – вот… для вас вообще нет разницы?
В.Хавшабо:
- Совершенно. Я ещё раз хочу повторить: многие родители готовятся стать родителями приёмными. Они ходят в школу приёмных родителей, встречаются там, общаются, смотрят базы, детей… как бы… изучают всякие, так сказать, ситуации, связанные с приёмными детьми.
Меня Бог миловал – я эту стадию пропустил. И… опять же… я стал…
К.Мацан:
- Вы на практике всё прошли, на работе…
В.Хавшабо:
- Да, я как бы стал… не то, что поневоле… я стал… перед фактом: вот, есть дети, которых я не могу оставить – это мои дети, уже они стали моими детьми, и уйти с работы и оставить их здесь – я просто не могу. И поэтому – это было, как бы, само собой разумеющимся.
То, что они – инвалиды… ну… я уже был привыкший к этому, мы уже с ними работали, для меня это никакой проблемы не составляло.
То, что вот по поводу инвалидов ещё… В нашей семье слово «инвалид»… мы так договорились, что «инвалид» нам – он… это как книжечка. Вот, будет лежать она у нас в шкафу… вот, есть там какая-то вещь – где можно воспользоваться, где нам нужно это – мы тогда достанем её, а так – слово «инвалид» в нашем доме не существует.
Первая задача, которая стала передо мной, когда мы пришли домой – что делать?
Вот, я сел с женой, и мы начали говорить: «Вот, восемнадцать лет – наши дети вырастут, они должны как-то зарабатывать на хлеб. Как они смогут это делать?» – долго думали, и, в конце концов, мне пришла очень хорошая идея. Как бы, это уже было опробовано в Центре – я решил, что они могут творить. Они могут что-то делать своими руками и, скажем так, продавать, и зарабатывать себе на хлеб.
И мы начали обучаться всем вот этим вот… я ходил на мастер-классы, потом приходил домой, и мы с детьми делали де купажи, делали всякие вазы из керамики, из сицилийского кружева – они прекрасные в этом плане специалисты, их работы настолько красивы! Мы занимаем все гран-при на конкурсах школьных. Если мы участвуем, то нам даже не дают 1 место – нам дают гран-при. Чтобы не обидеть остальных. Потому, что, в этом плане, они – специалисты.
Это была первая идея, когда мне казалось, что больше, по-другому, ничего нельзя. Но потом, со временем, ребята становились более самостоятельными. То есть, он мог одевать обувь сам, он мог… там… ходить какой-то промежуток времени, он мог гладить себе вещи – то есть, мы это научились, что каждый ребёнок, каждый человек свою школьную форму может погладить сам. Он мог постирать какие-то носки, извините… да… и бельё своё – это уже… как бы… даже не обсуждается. Он умеет готовить – любой ребёнок у меня умеет готовить. То есть, он спокойно может приготовить обед, суп сварить.
Причём, когда мы это делаем, начинается такой выпендрёж, такое соревнование, когда первый готовит, вторые сидят и говорят: «О… это – то не так, это – то не так!» – начинают «воображать», и…
К.Мацан:
- Добрая благодарная публика!
В.Шавшабо:
- Да, и этот сразу думает: «Ну, ничего… завтра будешь ты готовить! Посмотрим…»
А.Леонтьева:
- Слушайте, это вот – те навыки, которые наши дети… которыми наши дети не владеют, как правило, а Ваши – владеют.
В.Хавшабо:
- Это – вынужденная ситуация… потому, что…
К.Мацан:
- Вы в одном интервью рассказывали, как ездили с детьми на Паралимпиаду в Сочи. И там есть такая фраза, в этом интервью, которая меня чрезвычайно согрела и заинтересовала. Вы сказали: «Если паралимпийцы что-то решили – значит, у них не могло не получиться!»
В.Хавшабо:
- Вот, насколько это, в принципе, применимо и может быть экстраполировано, вообще, на всех людей вот с той самой «книжечкой», о которой Вы сказали? Если человек, которого мы называем «с ограниченными возможностями», что-то решил, то его возможности – не ограничены, на самом деле. Это – так?
В.Хавшабо:
- Да. Если Вы зайдёте ко мне на страницу в фэйсбук, у меня написано: «Невозможное – возможно!» – тот самый девиз Паралимпийских игр.
А.Леонтьева:
- А мы зайдём!
В.Хавшабо:
- Добро пожаловать!
К.Мацан:
- И всех наших слушателей приглашаем!
В.Хавшабо:
- Вот. И я не просто в это верю – я это знаю. Что нет ничего невозможного. Если захотеть, можно преодолеть всё.
У меня ребята – могут плавать. Вот, он плохо ходит, но он может плавать – он может заниматься дайвингом.
Саня, с его пальчиками… если вы посмотрите на моего Санька – у него были пальчики, как бы, сросшиеся, ему сделали операцию – и тут торчат такие… если мы можем с вами сгибать пальцы, он – не может, они у него – прямые. Он прекрасно играет на пианино! Он учится в музыкальной школе.
К.Мацан:
- Да Вы что?!
В.Хавшабо:
- Да.
К.Мацан:
- Ничего себе!
А.Леонтьева:
- Ничего себе!
В.Хавшабо:
- Более того – нас ожидает скоро, у ребят моих…
Ну… когда-то я так сказал ребятам: «Давайте… у вас есть какие-то мечты?» Ну, естественно, первое время… там… ноутбуки, телефоны – Деду Морозу писали.
Я потом собрал все эти письма и сказал: «Так, Дед Мороз просил передать, что если ещё раз такое письмо будет, то он вам – книжечку, тетрадку, ручку пришлёт, и так далее, вместо этих… подумайте, какие… вот, что вы хотите, что бы вам в жизни хотелось? Все вот эти вот вещи – не принимаются».
И пацаны начали, значит… мой шахматист, Олежка, сказал: «Я хочу сыграть с чемпионом мира. В шахматы». Ну, ладно. Я уже начал так… чесать репу…
А.Леонтьева:
- Дед Мороз принял, да? Но заволновался.
В.Хавшабо:
- Да, я начал волноваться! Второй захотел поучаствовать – он уже начал с паралимпийцами дружить – захотел поучаствовать в каком-то паралимпийском соревновании. Ну, то есть… я это слушаю, и думаю: «Зачем я это затеял?»
А.Леонтьева:
- Купил бы ноутбук…
В.Хавшабо:
- Старший хотел быть капитаном яхты! Я не знаю, как это всё произошло, но все мечты – сбылись!
А.Леонтьева:
- Как это?
В.Хавшабо:
- Как это – я поделился этой мечтой со своими друзьями. Сказал, что вот – заварил кашу, теперь не знаю, как расхлёбывать! И друзья быстренько откликнулись.
Первой мечта сбылась старшего Олежки. Наши друзья… Даша Виноградова – у неё есть такой проект: она выполняет мечты… вот… ребят, таких вот. И она узнала о нашей истории, и с яхт-клубом одним договорилась, что – вот, хочет быть капитаном. Можно его покатать на яхте? Но, в результате, получилось, что нас не просто покатали – устроили регату!
То есть, сначала была такая репетиция, где нас вывели в море, показали, как мы эти самые… не в море, а водохранилище… показали, как натягивать паруса, как рулить, как прятаться всё время от этой вот… болтающей, держащей парус штуковины, а потом – устроили регату.
Пять яхт начали соревноваться, одна из которых была наша. Ну, естественно, там была команда, с нами были и спортсмены, и капитан был, и вот Олежка был – рулевой. Я был… таким… балластом. Я – на корму, как мешок с дустом… я отполз на корму и, периодически, значит… вот это вот… задёргивал эти паруса. Но мы пришли вторыми! Наша яхта пришла второй. Вот, так сбылась мечта Олега.
Алёна Клеймёнова – руководитель этого яхт-клуба, этой яхт-группы – она, как раз, для нас эту мечту осуществляла.
Следующая мечта сбылась у Олежки-шахматиста. Я случайно узнал, что один из фондов московских устраивает такой турнир – сеанс одновременной игры – с чемпионом мира Карякиным. Я быстренько туда позвонил, и так получилось, что мы, как раз, очень хорошо попали, и Олежку записали вот в эту команду. И сбылась мечта Олега – он не просто сыграл с Карякиным, из восьми человек – он был последним, который проиграл ему в игре. То есть, для нас это…
А.Леонтьева:
- Продержался!
К.Мацан:
- То есть, чемпион мира почти предложил ничью!
В.Хавшабо:
- Да! Он предлагал, кстати, ему ничью, но тот, из принципа, думал, что – всё… но…
К.Мацан:
- Да Вы что? То есть, предложил чемпион мира – ничью?
В.Хавшабо:
- Был момент, когда он предложил ему: «Так, давай…» – ну, понятное дело, что… как бы…
К.Мацан:
- Ну, это серьёзно было!
В.Хавшабо:
- Вот… более того – там, на этой встрече, было много знаменитых гроссмейстеров наших, и мы имели возможность с ними пообщаться, сфотографироваться – вот так сбылась мечта Олега.
И также сбылась мечта – вот, Вы говорили про паралимпийцев.
Паралимпийцы – сборная команда Громовой Ирины Александровны – это наши очень хорошие друзья. Когда-то судьба, ещё в Центре, свела нас вместе, и вот – мы дружим до сих пор.
Они нас пригласили на Паралимпийские игры. Как-то… вот… сказали: «А поедемте с нами на Паралимпийские игры!» Ну, мы… так… заулыбались, и говорим: «Ну, давайте, поедем!» – не ожидая, как бы, продолжения.
Вы, наверное, знаете – в Центры, в Детские дома часто приезжают люди и – говорят, проявляют инициативы, ну, а потом… как бы… уезжают, пропадают.
Ну, нам было, всё равно, приятно с ними встретиться, думаем: «Ну, ладно – встретились же… сегодня – приятно, а что там будет дальше – ну и ладно…»
Но с паралимпийцами было совсем по-другому. Они, действительно, начали к нам приезжать, мы стали с ними дружить, и сейчас – это не просто дружба. Сейчас вот и Илюша – как раз, с ним занимается Шилов Сергей, шестикратный олимпийский чемпион. Он – его тренер, он его готовит к соревнованиям, и мы участвовали – нас пригласили поучаствовать – в международном… гонке на гоночных колясках для инвалидов в Сочи на «Формуле-1». И уже два года, как в этом полумарафоне Илья участвует. И – тренируется, и надеемся, что…
А.Леонтьева:
- Слушайте… простите меня, пожалуйста… а вот будет деликатно спросить у Вас… Вы говорите уже о результатах… ну… не Вашей работы – Вы отказываетесь называть это работой, а о том, какими дети стали – они стали студентами, Вы выполнили какие-то их, совершенно фантастические, мечты…
А с чего начиналось? Какие диагнозы были у детей – если Вам комфортно отвечать на этот вопрос?
В.Хавшабо:
- Артериально-венозная дисплазия лица – у старшего. Мы лечились в Индии. Нам сделали операцию. У нас всё сейчас хорошо. Ну… было очень тяжело в плане… как оно проявлялось? Это – постоянные головные боли, постоянные кровотечения. Причём, кровотечения были очень страшные, и они могли начаться ни с того, ни с сего – кровотечения были из носа. Если я, допустим, стоял рядом в этот момент, то – чтобы вы представляли, какое это было кровотечение – я был весь в крови, не говоря уж о том, что старший сын, так сказать, он… Вот. Они – так же, как начинались, так же и заканчивались – неожиданно.
Мы вызывали «Скорую», они говорили: «Ну, чем мы можем помочь?» Они сидели иногда с нами и ждали, чем это закончится. Мы каждый раз ждали чего-то такого страшного.
И тогда, наш очень хороший друг, нашей семьи, Наташа Лосева, сказала: «Я хочу вам помочь. Скажи – чем?» И тогда я сказал: «Вот, знаешь, Наташа – вот, есть Олег, с таким заболеванием. И я, честно говоря, не знаю… я попробовал в России что-то сделать – у нас здесь ничего не получается. Никто за это не берётся, и ничего не получается».
И вот, Наташа смогла это всё дело развернуть, помочь нам – и Олег уехал в Индию, с кампанией «Мединдия» – Анна Вербина, и с поддержкой многих фондов. Один из основных – фонд «Православие и мир», так же помогал фонд «Предание» Володи Берхина, «Абсолют»… ну… фондов было очень много, которые помогали нам вот… сделать эту операцию.
И сейчас Олежка – с новым носом! И он учится – а мы брали академический отпуск – потому, что учиться нельзя было просто. Он вот садился в автобус – и доехать он уже не мог: у него начинались головные боли, тошнота, и ему приходилось… ни в машине, ни в автобусе – совершенно ничего переносить не мог. Сейчас, слава Богу, он учится, и учится хорошо и отлично. И больше его это – не беспокоит.
А.Леонтьева:
- Ну, то есть, все дети, которых вы брали, они были… Вы говорите, что – колясочник… да, у Вас?
В.Хавшабо:
- Саша? Саша Куликов – он передвигается, с помощью ходунков.
Кстати, про его мечту. Я начал… как бы… и… сказал о других.
У него была мечта сыграть на какой-нибудь сцене, и чтобы все ему хлопали – чтобы он почувствовал себя артистом. И эта мечта в мае – сбудется.
Не буду говорить – как, что. Мы шли… это самая была длительная мечта, самая тяжёлая для меня мечта – и для него тоже. Потому, что ему пришлось трудиться, чтобы эту мечту осуществить. Но Сане будет аккомпанировать один из национальных наших российских оркестров.
К.Мацан:
- Это – потрясающе…
А.Леонтьева:
- А – на чём?
В.Хавшабо:
- Саня будет играть на фортепиано, или на рояле – смотря, что там будет. А аккомпанировать будет оркестр.
А.Леонтьева:
- Ничего себе!
К.Мацан:
- А что будет играть, если не секрет? Или пока лучше не забегать вперёд?
В.Хавшабо:
- Да, можно?
К.Мацан:
- Хорошо, хорошо…
А.Леонтьева:
- Да, мы будем… мы кинем спойлер – в мечту…
К.Мацан:
- Мы будем ждать, а потом позовём на концерт.
В.Хавшабо:
- Так, что… будет… здорово!
И вот, после этого, после этих мечт… как бы, вот… и у ребят отношение поменялось совершенно.
Вообще, наверное, оно… как-то вот…
А.Леонтьева:
- Раздвинулись горизонты.
В.Хавшабо:
- … оно по-другому как-то всё… Вот, все наши отношения, что-то… то, что казалось каким-то важным – сейчас это кажется таким простым, обычным, и перед ними, и перед нами встают совершенно другие задачи, другие мечты, другие мысли, и так далее.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Мацан:
- Владимир Хавшабо – «приёмный родитель», отец десяти детей, из которых восемь – приёмных, сегодня проводит с нами этот светлый вечер.
А.Леонтьева:
- Владимир, поскольку у нас время ограничено, то я хочу перевести разговор. Хочу немножко спросить Вас про Вашу жену. Вы вместе, наверное, уже очень много лет, да?
В.Хавшабо:
- Да… очень много лет.
А.Леонтьева:
- Около сорока… Вы так и не посчитали!
В.Хавшабо:
- Да… тридцать с лишним лет. Вторая половина тридцатых.
А.Леонтьева:
- И… вот… ну… ваша жизнь совместная проходит в таких трудах – вы вырастили уже первое поколение детей. Вам не приходила мысль, что пора отдохнуть, сесть в тёплых краях около синего моря… разве не было такой мечты раньше?
В.Хавшабо:
- Это была мечта детства, скажем так… юности, когда мы представляли, думали о своём безоблачном… безоблачной старости. Мы думали, что когда мы пойдём на пенсию, мы накопим много денег, возьмём себе бунгало, поставим его на берегу океана, спустим ножки в океан – и будем смотреть на рассветы, закаты… летом к нам будут приезжать внуки, всё лето будут с нами, потом они будут уезжать, а мы опять будем, до следующего лета, так сказать, макать ноги в океан и любоваться всякими рассветами.
Да, были такие мечты. Ну… судьба, Господь распорядился как-то по-другому. Мы с радостью это приняли – нам это нравится. Нельзя сказать, что это нас обременяет – нет, это уже… это – смысл, образ нашей жизни на сегодня. Без этого я не представляю себя по-другому как-то…
У меня был один момент, когда уехала жена в санаторий с детьми, двое детей поехало в лагерь, один – на сборы, я провожаю следующего куда-то, еду с вокзала домой на машине, и думаю: «Господи! Свобода – вот она! Я сейчас буду один целых 4 дня!» Я доехал до дому, и понял, как мне тяжело быть одному.
Как же так? Я ходил по нашему огромному дому – с этажа на этаж – и ждал момента, когда же… когда же… начал считать, сколько же осталось времени, когда вернётся хотя бы первый мой ребёнок, и мне станет уже легче.
Поэтому, я – счастливый человек! Мы с женой. Я думаю, что жена так же счастлива.
А.Леонтьева:
- Вы производите впечатление счастливого человека! От Вас просто такая вот идёт волна… А Вы находите какое-то время друг для друга с женой?
В.Хавшабо:
- Да.
А.Леонтьева:
- Так. Расскажите, когда?
В.Хавшабо:
- Буквально недавно старший сын приехал к нам в гости ( который студент ), и понял, что мы что-то вот ходим… что-то мы хотим… и спросил: «Ну, чего вы там мучаетесь-то?», и мы сказали: «А можно мы поедем в кино?» – как раз, вышел фильм про приёмных родителей – «Семья по-быстрому» называется – и нам очень хотелось это посмотреть. Он сказал: «Ну, поезжайте, чего? Я с ними побуду…» И вот, мы, вдвоём, уехали, и были целых 6 часов вместе – 2 часа – туда, 2 часа – обратно и 2 часа – в кинотеатре. Вот.
А так, чтобы вот так вот быть одним, без детей… нет. Я, честно говоря, даже не представляю, а как это – вдвоём без детей? Уже как-то это кажется… невозможным. Неинтересным, наверное… не знаю. Но надо попробовать – тогда, может быть, и смогу ответить…
А.Леонтьева:
- Может быть, бунгало ещё где-то ждёт вас на берегу океана?
В.Хавшабо:
- Думаю, что оно уже… океан уже залил наше бунгало!
Нет, у нас теперь внуки будут – уже есть, и ещё пойдут. Так, что – нам есть, чем заняться! Без бунгало.
К.Мацан:
- Меня очень заинтересовало то, что Вы сказали про то, что у вас в семье слово «инвалид» не произносится. Но мне интересно само отношение ваше к этому слову – потому, что в таком… публичном дискурсе, скажем так, часто дискутируют о том, что слово это, в принципе, недопустимо – потому, что оно в своём буквальном, латинском, значении означает «недействующий», «недействительный», и человека, в принципе, так называть нельзя, это оскорбительно… А, с другой стороны, это вопрос, всего лишь, термина языка. А с третьей стороны – важно, какие слова мы употребляем по отношению к людям.
Но вот для вас это слово, в принципе, в разговоре, на радио – оно звучит, как оскорбление? Оно – допустимо или нет? И тогда как называть «политкорректно», скажем так, людей с этой «книжечкой»?
В.Хавшабо:
- Для нас это слово – не просто слово, для нас это – явление, понятие, да? Вот, для нашей семьи, для всех моих ребят…
К.Мацан:
- … во внутрисемейных личных отношениях, конечно…
В.Хавшабо:
- … а что это за слово – как бы… оно… совершенно для меня не имеет никакого значения.
К.Мацан:
- Ну, вот, сейчас мы говорим в программе… фразу эту произнесли: «ваши дети-инвалиды» – Вас это не коробит? Сама эта фраза…
В.Хавшабо:
- Нет. Я знаю, что мои дети – самостоятельные, и умные, и хорошие дети.
А.Леонтьева:
- И Вы им уже всё объяснили.
В.Хавшабо:
- Я это знаю, и они это знают. Поэтому, нам даже объяснять не надо…
К.Мацан:
- Понятно…
В.Хавшабо:
- Мы это понимаем, и…
К.Мацан:
- Это – блестящий ответ!
В.Хавшабо:
- Да, у нас есть проблемы… Вообще, мы говорим так… когда я пытался довести это до их сведения, я говорил так: «Вот, смотри… вот, видишь, идёт рыжая девушка? Вот, я – лысый, видишь? Он – чёрный, а он – толстый, а? А ты – с короткими ножками». Ну, то есть, сколько нас, людей, есть на свете – и у каждого у нас есть какие-то проблемы. Поэтому, мы – не особенные, мы просто отличаемся друг от друга. Вот и всё. Мы – такие же люди, как и все.
Я тут, недавно, нашёл… когда-то Тофик Шахвердиев снял про Сашу фильм – «Уроки итальянского» называется. И вот, буквально, на днях я нашёл в фейсбуке… не в фейсбуке, а на страницах ю-туба фильм, который называется «Взять и полюбить».
Я не знал о существовании этого фильма. Просто, я там вдруг увидел те кадры, которые снимал Тофик, но они не вошли в его основной фильм.
Как раз, в этом фильме мы с Саньком и рассуждаем вот о таких вот моментах – что всё, что нам нужно – дайте нам возможность… вот, если вы хотите нам помочь, то сделайте так, чтобы у нас были дороги, подъёмники, чтобы мы могли быть такими же, как все – создайте доступную среду. Вот – в таком плане.
А.Леонтьева:
- Владимир, у меня вот… не могу… он такой… журналистский жёсткий вопрос, но, поскольку, Вы об этом рассказываете, то я не могу не спросить.
Вы говорите – подъёмники, там, что «вы должны детям объяснять»… а Вам никогда не хотелось… вот… уехать в другую среду… Вы же вокруг них создаёте целый мир – создали уже, вырастили их, они прекрасно себя чувствуют в этом мире, но… Никогда Вам не хотелось сбежать куда-то, где, так сказать, к людям с ограниченными возможностями ( так называемым, хотя, как мы выяснили, они безграничны ) относятся по-другому?
В.Хавшабо:
- Нет. Нет, никогда. Мы, наоборот, как бы… к этим людям… у меня дети учатся в общеобразовательной школе, они ходят в общую музыкальную школу, спортивную школу, и никогда… Наоборот, я всегда стремился, чтобы они были… вот… Ещё раз повторяю: мы – как все. И мы никогда от людей не отгораживались – от, как вы говорите, «нормальных» людей, без ограниченных возможностей. Мы всегда считали себя такими же, как все.
Да, у нас есть какая-то проблема. Но такая же проблема – может быть, другого характера – есть у любого человека. Если покопаться, то мы в каждом найдём… любую проблему. И трудно сказать, кто из нас с более ограниченными возможностями.
Я… извините… ещё хочу сказать. Мы… когда у нас нет среды, мы её сами создаём.
Вот, в музыкальной школе, где учится мой сын… она – старая. Старое здание, бывшая деревня… бывший посёлок, и вот – там стоит такая музыкальная школа. В неё нет возможности подняться, минуя лестницу. И, когда я написал письмо в Департамент Культуры с просьбой вот, что, может быть, можно как-то в этой школе сделать, чтобы мой ребёнок не опускал глаза, когда я несу его на руках в эту школу, стесняясь других детей, а мог спокойно, гордо, на своих… подняться и войти в школу.
Но как-то двояко ответили, что… мы поняли, что… ну… наверное, нету у нашего большого города денег на это дело. И мы пришли в свою школу. Мы пришли к директору и сказали: «Вы знаете, Ольга Алексеевна, такая ситуация. Я не могу смотреть, как мой ребёнок… чувствует себя не очень хорошо и спокойно, когда входит в музыкальную школу. Я хочу построить пандус, чтобы он спокойно, с гордо поднятой головой, подымался в школу. Я готов закупить материал. А давайте, может быть, мы с ребятами, и с учителем труда – сделаем этот пандус? Простой, деревянный».
Эта идея нашла поддержку у директора – она всегда поддерживает наши начинания, она для нас – отличный просто помощник, без неё очень многое бы у нас не получалось.
Она пригласила учителя технологии. Он сказал: «А зачем мы будем – деревянный? А давайте мы сделаем хороший, металлический». И мы с ребятами – старшеклассники, по вечерам, после уроков приходили в кабинет технологии, и варили, и делали вот этот вот пандус.
Сейчас этот пандус стоит в музыкальной школе нашей…
А.Леонтьева:
- … отдельно взятой…
В.Хавшабо:
- … да… и по нему Саня проезжает – вот, по своему пандусу – в школу.
А.Лентьева:
- Потрясающий рассказ! Хотя, я спросила даже не столько об этом, сколько об отношении окружающих людей – не испытывали ли Вы… не ранило ли Вас отношение людей к Вашим детям?
В.Хавшабо:
- Вы знаете, всё зависит от того, как ты сам себя чувствуешь.
А.Леонтьева:
- Ага…
В.Хавшабо:
- Если ты чувствуешь, что тебя все, так сказать, обижают – ну, наверное, тебя это ранит.
А мы – ещё раз повторяю – мы не чувствуем себя людьми с ограниченными возможностями, мы чувствуем себя такими же людьми, но имеющими… чем-то отличающимися. Как любой другой может отличаться от всех нас чем-то своим.
А.Леонтьева:
- Слушай, Костя, я хотела спросить… помнишь, у нас была такая замечательная героиня Елена Кучеренко – счастливая мать, пятый ребёнок у неё с синдромом Дауна – солнечная Маша, и перед нами сидел совершенно счастливый человек, и она сказала очень похожую мысль, мне хочется её даже повторить: «Как ты будешь относиться к своему ребёнку, так и окружающий мир будет относиться к твоему ребёнку». Это – так?
В.Хавшабо:
- Да. Да! Как ты себя воспринимаешь в этом мире, так и мир будет вынужден тебя воспринимать. И ничто тебя не сможет обидеть.
А.Леонтьева:
- То есть, жалеть, в этом случае, ребёнка, наверное, не нужно. Так?
В.Хавшабо:
- Нет, не надо. Надо просто знать тот максимум… ну… тот момент, где ребёнок не сможет преодолеть, и, в этом случае, подойти и помочь ему. Но дать ему возможность что-то сделать самому. Просто, поддержать его в тот момент, когда он не справится.
Вот, Саша первое время… вот, я сейчас начинаю уже вспоминать, когда – да, были проблемы, когда он бросался на пол и кричал: «Всё! Я не могу! Я ничего не буду! Меня надо сдать в интернат! У меня ничего не получится!» – то есть, у него вот такие вот мысли были первые годы. Я в это время закрывал дверь, давал ему возможность… всему этому выйти, потом заходил, опять с теми… ну, это когда мы учились носки надевать… опять клал носки перед ним, садился и говорил: «Ну, давай, Саня, попробуем ещё раз…»
А.Леонтьева:
- Это – пальчики, да? У Саши – пальчики оперированные?
В.Хавшабо:
- Да, пальчики, и ножки у которого, да… вот. И вот, опять начинали пробовать носки одевать, у нас опять не получалось… но, с каждым разом, на сантиметр… какую-то победу – маленькую, махонькую… но мы – продвигались, мы – одерживали. И так, потихонечку, мы добивались того, что мы могли всё это делать самостоятельно.
И сейчас Саня… если первое время ему было важно, когда нянечка подойдёт, возьмёт его на руку, подыграет лишний раз, то сейчас, когда ты подбежишь – вот, люди иногда идут навстречу, и видят, что парень идёт с колясочкой, и говорят: «Как мы можем помочь?», он говорит: «Спасибо, я сам!» Причём, так настойчиво! Когда человек начинает навязывать свои… он говорит: «Я – сам!» – и человек понимает, что – да, лучше он это сделает сам.
То есть, если он что-то может сделать сам, он не позволит это сделать другому. И вот это, на мой взгляд, самая важная победа – вот именно для него это победа!
К.Мацан:
- Я даже не знаю, о чём ещё спрашивать. Просто потому, что Вас хочется слушать и слушать. Потому, что настолько целостная картина мира, и настолько какое-то целостное восприятие – и себя и детей, что и вправду понимаешь, что у вас – просто десять детей. Вот, даже бессмысленно дальше пытаться уточнять, сколько из них – приёмных, сколько из них – с какими-то справками медицинскими…
Вот, Вы убедили меня в том, что у Вас – десять детей, и всё. И вот, любое дополнительное уточнение – уже неправда. И это – потрясающе!
А.Леонтьева:
- У нас просто осталось 2 минуты, и мне, всё равно, хотелось бы спросить Владимира, что бы нам ещё сказать такого, полезного?
В.Хавшабо:
- Один совет: верьте в себя, и верьте в своего ребёнка. Слушайте своё сердце – оно само даст вам совет!
Я не знаю… есть очень много, много психологов, которые пишут очень много всяких интересных, возможно, книг. Но я недолюбливаю психологов – и они это знают. Когда я с ними встречаюсь, я первое, что говорю: «Вы меня простите, но я не люблю психологов!»
А.Леонтьева:
- «Я вас не люблю!»
В.Хавшабо:
- Всё, что я делаю – это… как бы, вот… ну… по наитию… это не из книжек! Вот, то, что я считаю – сейчас, в данный момент – что это будет правильным, я стараюсь это делать. И – могу ошибаться, да, и… я могу, тут же, исправиться, сделать по-другому, но чаще – да, получается именно так, как я и предполагаю. И я не знаю, что по этому поводу сказал бы психолог – прав я, с точки зрения его науки, или нет.
То есть, верьте в себя, верьте в своего ребёнка, и всё будет хорошо!
А.Леонтьева:
- Слушайте, ну… ни убавить, ни прибавить!
Владимир Хавшабо, «приёмный родитель», отец двоих своих и восьми приёмных, а, на самом деле, десятерых своих детей, сегодня рассказал нам… открыл нам целый мир! Потому, что я не могу даже… как-то вот… как обычно, я стараюсь подвести итог беседы, а сейчас – я просто замерла. Потому, что Вы на таком острие рассказали всё, и, при этом, у меня всю беседу было ощущение, что я беседую с очень счастливым человеком, который занимается любимым делом, окружён любимыми детьми, и любящими… спасибо Вам за это огромное!
В.Хавшабо:
- Спасибо, что выслушали!
К.Мацан:
- В студии была моя коллега Анна Леонтьева, и я, Константин Мацан. Прощаемся, и идём обдумывать всё услышанное.
А.Леонтьева:
- Точно!
К.Мацан:
- До свидания!
А.Леонтьева:
- До свидания!
