У нас в гостях отец 10-ти детей, 8 из которых приемные, Владимир Хавшабо.
Наш гость рассказал о своем опыте приемного родительства, о роли папы в семье, с какими сложностями приходится сталкиваться и как удается их преодолевать.
Ведущие: Анна Леонтьева и Константин Мацан.
А.Леонтьева:
- Добрый светлый вечер! Сегодня с вами в студии Анна Леонтьева…
К.Мацан:
- … и Константин Мацан. Добрый вечер!
А.Леонтьева:
- Сегодня у нас в гостях, как всегда, необычный герой – Владимир Хавшабо, который просил представить его как «приёмный родитель». У Владимира – двое своих детей и – восемь приёмных.
Владимир… добрый вечер!
В.Хавшабо:
- Здравствуйте!
А.Леонтьева:
- Давайте, начнём с Вами разбираться!
В.Хавшабо:
- Давайте, попробуем!
А.Леонтьева:
- На предварительной беседе Вы сказали: «Ну, что… ну, ничего особенного… ну, восемь приёмных детей – ничего такого, правда…», а хотелось начать сначала.
Значит, вот… родили вы своих двоих детей… ну… сначала Вы, наверное, встретили свою прекрасную жену…
В.Хавшабо:
- Сначала я женился, да.
А.Леонтьева:
- … как минимум…
В.Хавшабо:
- Да, сначала мы поженились, потом у нас родились двое прекрасных девчёнок – Аня и Наташа.
Мы с женой работали вместе в одном из кулинарных училищ Московских – тогда оно называлось 190-е. Я, к тому времени, у же был заместителем директора – один из молодых заместителей директоров кулинарных училищ в Москве. Супруга работала мастером производственного обучения, там же.
И, работая там, я познакомился… в общем-то, мы были знакомы с одной семьёй – неблагополучная семья, как бы, да… ну… там были свои проблемы какие-то… но у них было двое детей – Дима и Сергей. И мы… как бы… дружили, постоянно помогали этой семье. Когда происходили какие-то проблемы, то мы… как бы… заменяли… забирали ребятишек к себе, и, пока эти проблемы укладывались, улаживались, они были с нами.
И однажды, когда уже стало понятно, что надо что-то делать – нельзя спасти и маму, допустим, и детей – мы приняли решение, что нужно детей забирать.
И мы так и поговорили со старшим, предложили ему, что мы сейчас его заберём, но заберём уже тогда навсегда, и больше не вернёмся сюда. Если он готов к такому, то – мы едем домой.
А.Леонтьева:
- И что он сказал?
В.Хавшабо:
- Он сказал: «Да, я очень хочу с вами».
А.Леонтьева:
- Это – сколько было деткам?
В.Хавшабо:
- Парню было тогда 7 лет, а младшему – по-моему, годик… ещё годика не было.
А.Леонтьева:
- Ну, то есть, это – в такие вот 90-е, когда ещё никаких законов на усыновление не было…
В.Хавшабо:
- Ну, да… это когда вот только-только всё это формировалось ещё…
А.Леонтьева:
- … ни, толком, органов опеки – просто люди взяли и…
В.Хавшабо:
- Они были при Управах, но они не были такими вот… всезнающими, и… такими заботливыми, как сейчас, скажем так.
А.Леонтьева:
- Такими опекающими…
В.Хавшабо:
- Ну, да… когда держат всё под контролем – тогда это ещё только всё формировалось, ещё не было… таких правил, как сейчас.
И вот, мы стали жить вместе. Они стали жить у нас.
Мы поддерживали отношения с родителями. Но, в какой-то момент, мы поняли, что… как-то… нужно что-то делать – и мы оформили детей, и они уже стали официально, как бы, наши. Подопечные.
А.Леонтьева:
- Ты даже закашлялся, да?
К.Мацан:
- А биологические родители не пытались вернуть…
В.Хавшабо:
- Нет.
К.Мацан:
- Там, вообще, не было никакой проблемы с этим?
В.Хавшабо:
- Нет, они были рады, я думаю.
К.Мацан:
- Понятно.
В.Хавшабо:
- Они стали свободные, счастливые… поэтому… никаких проблем не было.
А.Леонтьева:
- То есть, в вашей семье стало четверо детей?
В.Хавшабо:
- Да, у нас стало четверо детишек. Причём, младший – поскольку, ему годик всего – он очень спокойно и просто вошёл… он был ещё с инвалидностью у нас, у нас были проблемы у младшего ребёнка.
Он, во-первых, очень долго не разговаривал, он всё время мычал, и плакал всё время… как-то он… разговаривать он, по-моему, начал к 3 годам.
У нас – на территории, рядом с нашим домом – была прекрасная школа – они назывались… такими… «центрами» в то время – детский сад и школа начальная. То есть, дети ходили в детский сад, и оттуда сразу переходили в 1 класс.
Вот… и была очень приятная директор, и она пошла навстречу, и сказала: «Да, давайте, возьмём, попробуем…»
И мы, когда приходили в детский сад, мы видели, как дети бегают-прыгают, а наш сидел в уголочке, в песочнице, и вот – сидел спокойно. Подходили: «Серёж, Серёж!» – он подымал глазки, спокойно оставлял игрушку, и, без всяких эмоций, шёл к нам навстречу. И это было… какое-то такое… достаточно…
А.Леонтьева:
- Такое… заторможенность была, да?
В.Хавшало:
- Ну, да… ребёнок… особо ни на что не реагировал. Нет, он мог посмеяться дома, мог повеселиться, но… больше, как бы, ему… мне кажется, ему нравилось одиночество – когда его не трогали, когда он мог в песочнице играть, и никто не забирал у него игрушки…
К.Мацан:
- Но вы это преодолели? Вот, то, что можно было счесть каким-то… там… отклонением от нормального… такого… эмоционального поведения…
А.Леонтьева:
- … или, как говорят, детской травмой, да?
В.Хавшабо:
- Вообще, мы… ну… со временем всё нормализовалось – он стал разговорчивым. Он сейчас женат, у него – семья, он…
К.Мацан:
- Просто, мой вопрос связан даже не только… там… с самим фактом, а мне интересно спросить… всё-таки… вот это преодоление той травмы, если она была – каков здесь, так скажем, процент… не знаю… медицинского участия, а каков процент просто любви родительской, человеческой?
К.Мацан:
- Здесь не было никакого медицинского участия – как бы, он у нас не проходил ни как отставший ребёнок… ну… просто с ним…
К.Мацан:
- Только любовь.
В.Хавшабо:
- … с ним поздно начали – общаться, проявлять какие-то чувства к нему…
К.Мацан:
- Понятно.
В.Хавшабо:
- И поэтому вот это всё у него немножко… как бы… задержалось, а потом, со временем, пробилось и пошло… как бы… выровнялось – шло своим ходом.
А.Леонтьева:
- То есть, вы вылечили без детских психологов – как сейчас бы, наверное, взялись за ребёнка с разных сторон…
В.Хавшабо:
- У меня нет слова «вылечили» – мы его не лечили, мы просто вот…
К.Мацан:
- Просто жили вместе.
А.Леонтьева:
- Лечение любовью – это же тоже лечение, нет?
В.Хавшабо:
- Просто, ну…
К.Мацан:
- Исцеление.
В.Хавшабо:
- Не знаю, как это называется…
А.Леонтьева:
- Исцеление, да…
В.Хавшабо:
- У нас ещё так хорошо получилось – они были погодки. Допусти, мои старшие – сын и дочь, и младшие – тоже сын и дочь – они тоже были одних годов, приблизительно, одного возраста. И вот так вот эти две «компаши» и образовались: старшие – у них были какие-то свои секреты, свои тайны, и –младшие.
И, что мне очень нравилось, они друг друга – покрывали. То есть, если кто-то что-то нашкодничал, то второй обязательно защитит, что-нибудь придумает. И мне, отчасти, это нравилось, а отчасти, конечно, меня это выводило из себя: «Как это так? Нужно – сказать, это нужно предотвратить, этого нельзя, а вы это покрываете!» Но…
К.Мацан:
- А помимо понятной, наверное, для любой многодетной семьи ревности между детьми, какого-то соперничества за родительское внимание, помимо вот этого нормального протекания ситуации, были какие-то моменты, которые пришлось преодолевать именно с учётом того, что одни дети – биологические, а другие – приёмные?
Родные дочки… ну… сейчас у вас все – родные дети, но вот в тот момент – дочки – как принимали новых членов семьи?
В.Хавшабо:
- Было. Было в начале, когда младший начал называть «папа-мама». Как бы, он… когда ещё не разговаривал, то маму вообще никак не называл… и вот, он начал называть «мама-папа», и… это произошло достаточно быстро, и это первые слова были, когда он начал говорить. И младшая дочка очень так ревностно у нас… если старшая… так… нормально, то младшая – нет: «Нет, это наша мама! Это – наш папа!»
И вот эти вот моменты приходилось объяснять, говорить, что Серёжа – это такой же братик, как Анюта – твоя сестричка, как Дима… и так далее. Ну, и потихонечку… это, как бы… прошло, мне кажется, даже и незаметно. Вот, я сейчас не могу вспомнить, был ли это затяжной конфликт, или…
К.Мацан:
- Вот, даже интересно… а какие слова вы употребляли? Потому, что у нас вот есть знакомые, которые приняли… тоже взяли ребёнка в семью, и вот этот небольшой такой момент привыкания старшей девочки к новому младшему братику, когда возникала эта реакция… ну… «Ты же меня, мама, родила…», а мама отвечала: «Понимаешь, а его я приняла сердцем, я его родила сердцем, я его как-то вот – полюбила сердцем, и не родив».
Я тогда понял, что это очень такое точное выражение: «Я его приняла, родила сердцем» – может быть, для ребёнка, для девочки понятное.
А у вас были какие-то свои такие вот… находки секрета, что сказать?
В.Хавшабо:
- Вы знаете, я вот сейчас, когда ехал к вам сюда, на передачу, я ловил себя на мысли, что… мне казалось, что у меня, как бы, дети уже были все такие хорошие, отличные такие, кучерявенькие… и… я, вообще, сталкивался… мы когда с вами разговаривали на эту тему предварительно, я говорил, что когда кто-то из родителей приёмных, из «коллег», говорит о том, что вот: «Ой… а у меня вот такой ребёнок, что… какая-то идёт адаптация…», я всегда говорил – с женой переглядывались, и я говорил: «У нас – золотые дети! У нас – просто драгоценные дети! Смотри, у всех какие-то проблемы, а у нас, вроде бы, такого нет».
А когда приходится иногда вот сесть, память немножечко прокрутить, и понимаешь, что – ну… да, они тоже когда-то были, но это было настолько давно, что сейчас это кажется – что этого не было.
Поэтому, вот, вспомнить, о чём я говорил тогда – мне будет сложно, наверное. Но… я думаю, что я нашёл слова и доводы, что вот это вот… разница… эта борьбы за «папу-маму» – она очень… достаточно быстро прекратилась. Когда все поняли, что – да, теперь вот нас четверо.
А.Леонтьева:
- У меня мама, когда мне было 7 лет, и я была во втором классе, взяла двух девочек к себе. Вот, так же, совершенно, не было никаких законов, просто её подруга погибла, девочки остались, а папа – исчез в непонятном направлении. Видно, от горя он куда-то пропал.
К.Мацан:
- Слушай, а я не знал этого факта твоей биографии!
А.Леонтьева:
- Вот… и девочек поселили в моей комнате, где жили все мои игрушки.
Мама, поскольку они были сиротки, вечером приходила, сажала их не колени. А дедушка, который каждую пятницу покупал мне игрушки, покупал им тоже игрушки.
И я помню, что я как-то раз закрылась в ванной и начала выть, что их игрушки всегда лучше, хотя он такие однотипные… знаете… эти советские… какие-то утята были резиновые… например, мне – утёнка, а им… там… по цыплёнку. И я говорила: «Вот, ты нарочно купил мне…» Такого – не было у вас?
В.Хавшабо:
- Нет, я помню, что… вот… чётко, что у меня было такое желание, цель… не знаю… мне хотелось сделать, чтобы вот эти пацаны, через какое-то время, могли встретиться со своими родителями, и, чтобы родители, глянув на них поняли, кого они потеряли. Что это – прекрасные дети, что они очень многого достигли…
И вот из-за этого, мне кажется, я больше уделял внимания – это вот сейчас, глядя в прошлое – что я, наверное, больше уделял внимания им. Потому, что я понимал, что если мои дети – у них уже многое есть, уже моя любовь есть – она от природы, а этим детям приходится к этой любви привыкать.
К.Мацан:
- Простите, я не могу – просто, повинуясь долгу журналиста – не спросить, а нет ли в этом такого, может быть, скрытого, но злорадства: «А вот, посмотрите, что вы потеряли, а?»
В.Хавшабо:
- Ну…
А.Леонтьева:
- Какой ты!
В.Хавшабо:
- Я бы даже по-другому сказал… честно… у меня, как бы, родительство делится на две части – то, первое родительство, и родительство сегодняшнее. И я понимаю, что оно … ну… очень… если даже – не противоположно друг другу!
То есть, там – я сейчас честно говорю – у меня первое время был такой момент, что – какой же я молодец, смотрите…
К.Мацан:
- Ага!
В.Хавшабо:
- … ну… я же – такой герой! Я взял вот детей! Правда, я признаюсь – я был молодой, 25-летний парень…
А.Леонтьева:
- 25-летний?
В.Хавшабо:
- … 25-26 мне было тогда лет… и я считал, что – вот, какой я красавец, умничка! Сознаю, что это плохо – я сейчас понимаю, но вот в то время у меня были такие мысли.
Буквально, года через два, через три они настолько мне стали родными, дети, что когда мне говорили, что – вот, они такие – не родные, меня это настолько выводило из себя и обижало, что я мог… вот… взрываться и доказывать… мог просто встать и уйти.
У нас был такой случай, когда старшего ребёнка в школе учительница… ну, что-то он, там, сделал… учительница его подняла и начала отчитывать: «Вот, тебя люди взяли в семью, а ты вот такой нехороший…» И он пришёл ко мне и сказал: «Всё, я не пойду больше к ней на уроки!» Я говорю: «Что случилось?» И когда я выяснил это, я пришёл в школу – мне хотелось… ну… если не разобрать школу по кирпичику, но, по крайней мере, дать понять учительнице, что я такого терпеть не буду, и это… это не должно быть.
И вот это вот отношение, что они, всё-таки, мои дети – оно… я вот говорю, что когда вот кто-то говорил, меня это просто взрывало, и я – просто обижал… через какое-то время. А сейчас – сейчас совершенно другое.
Если тогда мне было… вот, Вы говорите, нет ли тут злорадства – да, была такая ревность к этим родителям, да… ведь они – бросили, а я вот… они болели – я с ними сидел, я лежал с ними в больницах, когда, там… или жена… ну… как бы… всё это проходило на моих руках – и вдруг потом, в 18 лет, когда они станут взрослыми, придёт… там… мама, и скажет: «Вот, мой ребёнок…» – и будет гордиться его успехами.
Да, сознаюсь, что было вот такое… немножко… обидно и больно.
К.Мацан:
- А – сейчас?
В.Хавшабо:
- А сейчас мой принцип, жизненная такая установка – я считаю, что дети должны поддерживать отношения с кровными родителями.
У нас в семье не разрешается говорить о родителях – тех, биологических – плохо. У нас – или ничего не говорим, или – спокойно обсуждаем эту ситуацию, и…
У детей иногда бывали моменты, когда вот: «Вот, меня бросили… почему?» Я всегда в этом случае говорю: «Давай, не будем делать выводы. Уже сам факт того, что вот мы сегодня с тобой вместе здесь встретились – это всё сделано, благодаря твоим родителям, твоей маме и твоему папе.
Трудно сказать, чем это вызвано, почему… Ну, она могла испугаться. Тоже ведь – молодая мама, у неё родился вот такой ребёночек, как ты. Её это могло испугать, и, может быть, сейчас она это переживает, и хотела бы…» – ну… я, конечно… извините, вру, но это такая… святая ложь, когда говорю о том, что… вот… может быть, мама переживает.
Но, я должен сказать, что мы ищем наших родителей. И мы – нашли.
Мы нашли бабушку, допустим, Олега – моего ребёночка. Просто, когда я его забирал, было известно, что бабушка… ну, я знал, что бабушка умерла.
Там была такая ситуация, что бабушка заболела, ещё забрали в больницу, и ребёнка, естественно, тут же передали в Детский дом, и так далее. И этот ребёнок, в результате, оказался в нашей семье.
И вдруг, однажды – вот, это, буквально, было недавно, на день рождения… в январе у Олега день рождения – где-то числа 16-17 мы получаем письмо. Причём, наш почтовый ящик – мы живём за городом, ну… в Москве – в Новой Москве, я называю это «за городом» – мы этот адрес никому не даём, мы официально всё корреспонденцию отправляем на наш квартирный адрес.
А тут смотрим – в ящике письмо. А ключей от ящика мы найти не смогли. Как-то… мы поставили этот ящик, и совершенно не думали, что туда когда-то что-то может прийти. Просто – для красоты, для подтверждения того, что мы здесь живём, и это всё, так сказать, постоянно.
Пришлось выломать дверцу, достать это письмо – и там оказалось письмо от бабушки. Она прислала открытку, где поздравила с Днём рождения, и потом написала о том, что – вот, так и так… рассказала ему… там были её воспоминания о том, как это всё было, как произошло, как она его искала, как она просила молодых людей поискать его в компьютере, всячески… Как она искала его через опеки, через соцзащиты, и, наконец-то, выяснила вот этот адрес, и написала нам письмо.
К.Мацан:
- Вы встретились?
В.Хавшабо:
- Обязательно. А как Вы догадались?
К.Мацан:
- Какой была эта встреча?
В.Хавшабо:
- Мы вечером, во-первых… я очень волновался… я вскрыл это письмо… я вскрыл его, и считаю, что правильно сделал. Потому, что… неизвестно, что было бы тогда с ней…
К.Мацан:
- Конечно!
В.Хавшабо:
- Я связался с… она жила в интернате, в Ивановской области. Я позвонил туда, всё выяснил – как, что, потом написал электронное письмо бабушке, приложил фотографии сегодняшние Олежки – ей всё передали.
Вечером мы встретились с Олегом. Я передал ему сначала открытку. Он прочитал – не понял, от кого… после этого, я передал ему письмо. Он всё прочитал, но… был такой… немножко заторможенный, он не мог понять – что, как, чего, зачем, почему? Мы начали с ним разговаривать – он потихонечку… какие-то моменты… начал вспоминать бабушку, и мы решили, что надо ехать. И что поедем в ближайшие выходные – мы не могли ждать.
У Олежки был, я говорил, День рождения перед этим, и что мне очень понравилось… Он просил подарить ему денег – он копит деньги… так сказать… на вещь интересную. И вот, он достал эти 5 тысяч, и решили, что он хочет купить подарок. И мы должны были купить самый-самый классный, и решили, что это будет платок. И мы нашли этот платок за 4 с лишним тысячи… такой…
К.Мацан:
- Потрясающе…
В.Хавшабо:
- … красивый платок – потому, что мы смотрели, выбирали – да, вот именно этот платок мы хотим, и – поехали к бабушке. Встреча состоялась. Было очень трогательно.
Во-первых, они… ну, как вам сказать… такое ощущение, как будто они не узнали друг друга. Ну… они… естественно, они помнили друг друга совершенно по-другому. Бабушка помнила маленького пацанишку – у неё на столике возле кровати были фотографии Олежки, которых у нас никогда не было! А Олежка помнил бабушку так… отрывисто, и вот… я помню…
Там ещё получилось так, что психологи этого интерната говорят: «Ну, встаньте… ну, обнимитесь… ну, поцелуйтесь…» – и мне пришлось так, очень тактично, сказать: «Давайте-ка… дадим им возможность пообщаться…»
А.Леонтьева:
- Самим решать, что делать…
В.Хавшабо:
- Самим, да… Вот, так это всё… и, более того – у нас ещё была встреча! Бабушка недавно, на каникулах, приезжала к нам. Мы брали ей билеты, наши друзья ивановские помогли – взяли её из интерната, посадили на поезд, мы здесь, в Москве, её встретили, и вот – в те выходные – бабушка уже опять уехала в Иваново.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Мацан:
- Владимир Хавшабо, отец десяти детей, из которых восемь – приёмные, сегодня проводит с нами этот светлый вечер.
А.Леонтьева:
- Мы остановили наш рассказ на том, что Вы взяли двоих мальчишек к себе…
В.Хавшабо:
- Первых – Вы имеете в виду?
А.Леонтьева:
- Да. Что случилось дальше?
В.Хавшабо:
- Дальше мы росли, росли, выросли, женились…
А.Леонтьева:
- Ага…
В.Хавшабо:
- … народили мне внуков, внучек – у меня 3 внучки и 3 внука. У детей – свои семьи: старшей – уже за 30, они живут своей жизнью. Может быть, что-то мне и не нравится – я такой, старый ворчун, иногда позволяю себе поворчать, но… стараюсь держать себя в руках – это их жизнь. Если они считают, что так нужно жить – ну… пусть будет так, как они решили.
Вот. Мы с женой работали. Я занимался бизнесом какое-то время. Потом помогал – волонтёрил – в одном фонде при Российской Детской Клинической Больнице, и после – как-то так получилось, что я пришёл туда работать директором реабилитационного центра. Он у нас назывался «Загородный центр».
Что это был за Центр? Там дети, которые по программе «Ты не один» из Детских домов со всей страны – тяжелобольные дети – проходили лечение в РДКБ и… там… предстояла серия, вообще, всяких операций и всевозможных процедур.
Технология была такая: ребёнок приезжает в больницу, ему там сделали операцию, после – он приезжает к нам в Центр, мы его немножечко приводим в чувство, он отходит. После этого мы должны отправить его в Детский дом.
Через какое-то время он опять приезжает на следующую операцию, и – вот так вот это всё должно было крутиться.
И однажды мы решили, что, наверное, это – не совсем правильно. Потому, что не каждый Детский дом может выхаживать этих детей и выполнять те рекомендации, которые дают врачи. И мы решили: а давайте, мы их будем брать под опеку. Мужчины берут мужчин, женщины – берут девчёнок.
Вот, таким образом… причём, мы брали самых тяжёлых – тех, кому просто необходимо, чтобы они были здесь. И, таким образом, вот… у меня появились – один, второй, третий, четвёртый, пятый ребёнок… и, в какой-то момент, я решил, что… ну, я решил уйти, то есть, закончить свою деятельность в Центре, и посвятить себя больше этим ребятам – тем, которые стали моими детьми.
А.Леонтьева:
- Можно, я Вас прерву… Вы говорите: «У меня появился третий, четвёртый, пятый ребёнок…» – и у Вашей жены появилось столько же детей…
В.Хавшабо:
- Ну, пока я был только опекуном. То есть… как бы… я большую часть…
А.Леонтьева:
- Какова её реакция была вот на это всё? Как она их принимала?
В.Хавшабо:
- Ну… всё равно… она не их – она меня принимала! Она понимала, что… она приезжала ко мне в Центр на всякие мероприятия, я забирал их, там, домой… мы ездили в Питер со взрослыми, вместе с женой… она…
Просто, с самого начала задумывалось немножко по-другому. То есть, я не представлял, что мы будем такие… многодетные папа с мамой. И, по сути, планировалось по-другому – сейчас объясню, что… что это, как бы, дети нашего Центра. Просто, для того, чтобы они были здесь, нам нужно было оформить вот такую вот юридическую составляющую.
И я, как бы, не задумывался о том, что это дети – конкретно мои. Так и договаривалось, что это – не твои дети. Это – дети наши, но просто ты вот… как бы… и мы жили все в Центре. То есть, и я, практически, жил в Центре – потому, что дети были тяжёлые, их было много, и могли возникнуть любые ситуации, и нужно было, чтобы я там был… моё присутствие.
Ну, я иногда ездил домой, жена ко мне приезжала в гости с детьми – мы встречались в Центре.
А потом, когда встал вопрос, что – уходить… ну… я считаю, что… уже детей предали один раз, да, и представляете – им всё равно, какой я – служебный опекун или настоящий, они понимают, что я – опекун, что я, как бы, их теперь… вот, старшие – я с ними и больше времени проводил, естественно – и сказать им: «Вот, забирайте ваших детей!» – как-то… это было немыслимо.
А.Леонтьева:
- Не получилось.
В.Хавшабо:
- Не то, что не получилось – это… ну… такой вопрос даже не стоял.
А.Леонтьева:
- Ага…
В.Хавшабо:
- И поэтому я… вот так вот… пришёл к жене, и сказал: «Мамулечка, знакомься – это наши дети!»
А.Леонтьева:
- А – она?
В.Хавшабо:
- Ну, да… это наши дети. Вот. И, после этого, мы оформили приёмную семью, и начали жить вместе.
А.Леонтьева:
- Нет… что Вам ответила жена? «Да, дорогой, ОК – это наши дети!»
В.Хавшабо:
- Ну… у меня… Я как-то говорил… у меня жена – «жена декабриста». Не в том плане, что я декабрист, а в том плане, что она – жена декабриста. Она, по своему характеру, человек, который: надо – значит, надо.
Вот такая – настоящая женщина, настоящая жена, которую я очень ценю, которую я очень люблю… можно, я скажу ей? Если она меня слышит…
А.Леонтьева:
- Да, можно!
В.Хавшабо:
- Иришка, я тебя очень… ну, ты знаешь, что я буду тебе говорить!
И она, конечно: «Да… надо – так надо!» – и спокойно… А, более того, она уже как бы знала этих ребят, она постоянно с ними, периодически, общалась. То есть, для неё это не было чем-то таким неизвестным. Всё – и мы стали жить уже вместе, своей семьёю, и решать эти вопросы все сами, без Центра.
К.Мацан:
- Владимир Хавшабо, отец десяти детей, из которых – восемь приёмных, человек, который так и просит его представлять – «приёмным родителем», сегодня с нами в программе «Светлый вечер».
В студии моя коллега Анна Леонтьева, и я, Константин Мацан. Мы прервёмся, и вернёмся к вам, буквально, через несколько минут.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Леонтьева:
- С нами в студии Владимир Хавшабо, «приёмный родитель», можно сказать, по профессии уже «приёмный родитель». У Владимира – двое своих и восемь приёмных детей.
Влидимир, давайте, Вы расскажете немножко про тех пятерых детей, которых Вы взяли из Центра. У них были, конечно же, сложности. Они были инвалидами?
В.Хавшабо:
- Они инвалиды, да. Но сейчас мы одному ребёнку уже сняли инвалидность, мы вылечились, он сейчас у нас – кадет, красавчик и футболист, шахматист – чемпион школы.
Двое пацанов – уже студенты. Один учится в МИРЭА, студент 3 курса – «Государственное и муниципальное строительство» называется факультет.
Другой ребёнок – он учится у нас в Липецке. Он сам – из Липецка, и ему очень хотелось именно в Липецк. Если вот все остальные хотят в Москве быть, а Дима очень хотел в Липецк – потому, что у него там есть тётя, родные, с кем он был связан.
В общем, вот эти два парня – они к нам пришли уже подростками. Если та малышня была – с 7-8 лет, а в Центре – и с 6 лет мы с ними были знакомы, то вот Олег и Дима – они уже… такими… 14-15-летними подростками пришли в нашу семью.
А.Леонтьева:
- Я подозреваю, что это гораздо сложнее, чем воспитывать ребёнка с младшего возраста?
В.Хавшабо:
- Ну… скажем так, у них уже есть своё видение мира, свои какие-то принципы, и, естественно, с ними приходится считаться. Но сказать, что сложнее – не знаю…
А.Леонтьева:
- Что-то у Вас как-то легко всё получается!
В.Хавшабо:
- Вы знаете, я сам удивляюсь, верите?
К.Мацан:
- Вот, я опять не могу не спросить, хотя мне, честно, очень трудно вопрос этот задавать. Для многих, я думаю, от них же первый есмь аз, это очень было бы тяжелым решением, в принципе, взять в семью приёмного ребёнка. Вдвойне, наверное, это – серьёзный вопрос, когда речь идёт о ребёнке-инвалиде.
Вот, для вас этот вопрос – как решался? Или вы просто… ну… грубо говоря, не замечаете разницы между ребёнком, у которого есть диагноз какой-то, и – нет диагноза – вот… для вас вообще нет разницы?
В.Хавшабо:
- Совершенно. Я ещё раз хочу повторить: многие родители готовятся стать родителями приёмными. Они ходят в школу приёмных родителей, встречаются там, общаются, смотрят базы, детей… как бы… изучают всякие, так сказать, ситуации, связанные с приёмными детьми.
Меня Бог миловал – я эту стадию пропустил. И… опять же… я стал…
К.Мацан:
- Вы на практике всё прошли, на работе…
В.Хавшабо:
- Да, я как бы стал… не то, что поневоле… я стал… перед фактом: вот, есть дети, которых я не могу оставить – это мои дети, уже они стали моими детьми, и уйти с работы и оставить их здесь – я просто не могу. И поэтому – это было, как бы, само собой разумеющимся.
То, что они – инвалиды… ну… я уже был привыкший к этому, мы уже с ними работали, для меня это никакой проблемы не составляло.
То, что вот по поводу инвалидов ещё… В нашей семье слово «инвалид»… мы так договорились, что «инвалид» нам – он… это как книжечка. Вот, будет лежать она у нас в шкафу… вот, есть там какая-то вещь – где можно воспользоваться, где нам нужно это – мы тогда достанем её, а так – слово «инвалид» в нашем доме не существует.
Первая задача, которая стала передо мной, когда мы пришли домой – что делать?
Вот, я сел с женой, и мы начали говорить: «Вот, восемнадцать лет – наши дети вырастут, они должны как-то зарабатывать на хлеб. Как они смогут это делать?» – долго думали, и, в конце концов, мне пришла очень хорошая идея. Как бы, это уже было опробовано в Центре – я решил, что они могут творить. Они могут что-то делать своими руками и, скажем так, продавать, и зарабатывать себе на хлеб.
И мы начали обучаться всем вот этим вот… я ходил на мастер-классы, потом приходил домой, и мы с детьми делали де купажи, делали всякие вазы из керамики, из сицилийского кружева – они прекрасные в этом плане специалисты, их работы настолько красивы! Мы занимаем все гран-при на конкурсах школьных. Если мы участвуем, то нам даже не дают 1 место – нам дают гран-при. Чтобы не обидеть остальных. Потому, что, в этом плане, они – специалисты.
Это была первая идея, когда мне казалось, что больше, по-другому, ничего нельзя. Но потом, со временем, ребята становились более самостоятельными. То есть, он мог одевать обувь сам, он мог… там… ходить какой-то промежуток времени, он мог гладить себе вещи – то есть, мы это научились, что каждый ребёнок, каждый человек свою школьную форму может погладить сам. Он мог постирать какие-то носки, извините… да… и бельё своё – это уже… как бы… даже не обсуждается. Он умеет готовить – любой ребёнок у меня умеет готовить. То есть, он спокойно может приготовить обед, суп сварить.
Причём, когда мы это делаем, начинается такой выпендрёж, такое соревнование, когда первый готовит, вторые сидят и говорят: «О… это – то не так, это – то не так!» – начинают «воображать», и…
К.Мацан:
- Добрая благодарная публика!
В.Шавшабо:
- Да, и этот сразу думает: «Ну, ничего… завтра будешь ты готовить! Посмотрим…»
А.Леонтьева:
- Слушайте, это вот – те навыки, которые наши дети… которыми наши дети не владеют, как правило, а Ваши – владеют.
В.Хавшабо:
- Это – вынужденная ситуация… потому, что…
К.Мацан:
- Вы в одном интервью рассказывали, как ездили с детьми на Паралимпиаду в Сочи. И там есть такая фраза, в этом интервью, которая меня чрезвычайно согрела и заинтересовала. Вы сказали: «Если паралимпийцы что-то решили – значит, у них не могло не получиться!»
В.Хавшабо:
- Вот, насколько это, в принципе, применимо и может быть экстраполировано, вообще, на всех людей вот с той самой «книжечкой», о которой Вы сказали? Если человек, которого мы называем «с ограниченными возможностями», что-то решил, то его возможности – не ограничены, на самом деле. Это – так?
В.Хавшабо:
- Да. Если Вы зайдёте ко мне на страницу в фэйсбук, у меня написано: «Невозможное – возможно!» – тот самый девиз Паралимпийских игр.
А.Леонтьева:
- А мы зайдём!
В.Хавшабо:
- Добро пожаловать!
К.Мацан:
- И всех наших слушателей приглашаем!
В.Хавшабо:
- Вот. И я не просто в это верю – я это знаю. Что нет ничего невозможного. Если захотеть, можно преодолеть всё.
У меня ребята – могут плавать. Вот, он плохо ходит, но он может плавать – он может заниматься дайвингом.
Саня, с его пальчиками… если вы посмотрите на моего Санька – у него были пальчики, как бы, сросшиеся, ему сделали операцию – и тут торчат такие… если мы можем с вами сгибать пальцы, он – не может, они у него – прямые. Он прекрасно играет на пианино! Он учится в музыкальной школе.
К.Мацан:
- Да Вы что?!
В.Хавшабо:
- Да.
К.Мацан:
- Ничего себе!
А.Леонтьева:
- Ничего себе!
В.Хавшабо:
- Более того – нас ожидает скоро, у ребят моих…
Ну… когда-то я так сказал ребятам: «Давайте… у вас есть какие-то мечты?» Ну, естественно, первое время… там… ноутбуки, телефоны – Деду Морозу писали.
Я потом собрал все эти письма и сказал: «Так, Дед Мороз просил передать, что если ещё раз такое письмо будет, то он вам – книжечку, тетрадку, ручку пришлёт, и так далее, вместо этих… подумайте, какие… вот, что вы хотите, что бы вам в жизни хотелось? Все вот эти вот вещи – не принимаются».
И пацаны начали, значит… мой шахматист, Олежка, сказал: «Я хочу сыграть с чемпионом мира. В шахматы». Ну, ладно. Я уже начал так… чесать репу…
А.Леонтьева:
- Дед Мороз принял, да? Но заволновался.
В.Хавшабо:
- Да, я начал волноваться! Второй захотел поучаствовать – он уже начал с паралимпийцами дружить – захотел поучаствовать в каком-то паралимпийском соревновании. Ну, то есть… я это слушаю, и думаю: «Зачем я это затеял?»
А.Леонтьева:
- Купил бы ноутбук…
В.Хавшабо:
- Старший хотел быть капитаном яхты! Я не знаю, как это всё произошло, но все мечты – сбылись!
А.Леонтьева:
- Как это?
В.Хавшабо:
- Как это – я поделился этой мечтой со своими друзьями. Сказал, что вот – заварил кашу, теперь не знаю, как расхлёбывать! И друзья быстренько откликнулись.
Первой мечта сбылась старшего Олежки. Наши друзья… Даша Виноградова – у неё есть такой проект: она выполняет мечты… вот… ребят, таких вот. И она узнала о нашей истории, и с яхт-клубом одним договорилась, что – вот, хочет быть капитаном. Можно его покатать на яхте? Но, в результате, получилось, что нас не просто покатали – устроили регату!
То есть, сначала была такая репетиция, где нас вывели в море, показали, как мы эти самые… не в море, а водохранилище… показали, как натягивать паруса, как рулить, как прятаться всё время от этой вот… болтающей, держащей парус штуковины, а потом – устроили регату.
Пять яхт начали соревноваться, одна из которых была наша. Ну, естественно, там была команда, с нами были и спортсмены, и капитан был, и вот Олежка был – рулевой. Я был… таким… балластом. Я – на корму, как мешок с дустом… я отполз на корму и, периодически, значит… вот это вот… задёргивал эти паруса. Но мы пришли вторыми! Наша яхта пришла второй. Вот, так сбылась мечта Олега.
Алёна Клеймёнова – руководитель этого яхт-клуба, этой яхт-группы – она, как раз, для нас эту мечту осуществляла.
Следующая мечта сбылась у Олежки-шахматиста. Я случайно узнал, что один из фондов московских устраивает такой турнир – сеанс одновременной игры – с чемпионом мира Карякиным. Я быстренько туда позвонил, и так получилось, что мы, как раз, очень хорошо попали, и Олежку записали вот в эту команду. И сбылась мечта Олега – он не просто сыграл с Карякиным, из восьми человек – он был последним, который проиграл ему в игре. То есть, для нас это…
А.Леонтьева:
- Продержался!
К.Мацан:
- То есть, чемпион мира почти предложил ничью!
В.Хавшабо:
- Да! Он предлагал, кстати, ему ничью, но тот, из принципа, думал, что – всё… но…
К.Мацан:
- Да Вы что? То есть, предложил чемпион мира – ничью?
В.Хавшабо:
- Был момент, когда он предложил ему: «Так, давай…» – ну, понятное дело, что… как бы…
К.Мацан:
- Ну, это серьёзно было!
В.Хавшабо:
- Вот… более того – там, на этой встрече, было много знаменитых гроссмейстеров наших, и мы имели возможность с ними пообщаться, сфотографироваться – вот так сбылась мечта Олега.
И также сбылась мечта – вот, Вы говорили про паралимпийцев.
Паралимпийцы – сборная команда Громовой Ирины Александровны – это наши очень хорошие друзья. Когда-то судьба, ещё в Центре, свела нас вместе, и вот – мы дружим до сих пор.
Они нас пригласили на Паралимпийские игры. Как-то… вот… сказали: «А поедемте с нами на Паралимпийские игры!» Ну, мы… так… заулыбались, и говорим: «Ну, давайте, поедем!» – не ожидая, как бы, продолжения.
Вы, наверное, знаете – в Центры, в Детские дома часто приезжают люди и – говорят, проявляют инициативы, ну, а потом… как бы… уезжают, пропадают.
Ну, нам было, всё равно, приятно с ними встретиться, думаем: «Ну, ладно – встретились же… сегодня – приятно, а что там будет дальше – ну и ладно…»
Но с паралимпийцами было совсем по-другому. Они, действительно, начали к нам приезжать, мы стали с ними дружить, и сейчас – это не просто дружба. Сейчас вот и Илюша – как раз, с ним занимается Шилов Сергей, шестикратный олимпийский чемпион. Он – его тренер, он его готовит к соревнованиям, и мы участвовали – нас пригласили поучаствовать – в международном… гонке на гоночных колясках для инвалидов в Сочи на «Формуле-1». И уже два года, как в этом полумарафоне Илья участвует. И – тренируется, и надеемся, что…
А.Леонтьева:
- Слушайте… простите меня, пожалуйста… а вот будет деликатно спросить у Вас… Вы говорите уже о результатах… ну… не Вашей работы – Вы отказываетесь называть это работой, а о том, какими дети стали – они стали студентами, Вы выполнили какие-то их, совершенно фантастические, мечты…
А с чего начиналось? Какие диагнозы были у детей – если Вам комфортно отвечать на этот вопрос?
В.Хавшабо:
- Артериально-венозная дисплазия лица – у старшего. Мы лечились в Индии. Нам сделали операцию. У нас всё сейчас хорошо. Ну… было очень тяжело в плане… как оно проявлялось? Это – постоянные головные боли, постоянные кровотечения. Причём, кровотечения были очень страшные, и они могли начаться ни с того, ни с сего – кровотечения были из носа. Если я, допустим, стоял рядом в этот момент, то – чтобы вы представляли, какое это было кровотечение – я был весь в крови, не говоря уж о том, что старший сын, так сказать, он… Вот. Они – так же, как начинались, так же и заканчивались – неожиданно.
Мы вызывали «Скорую», они говорили: «Ну, чем мы можем помочь?» Они сидели иногда с нами и ждали, чем это закончится. Мы каждый раз ждали чего-то такого страшного.
И тогда, наш очень хороший друг, нашей семьи, Наташа Лосева, сказала: «Я хочу вам помочь. Скажи – чем?» И тогда я сказал: «Вот, знаешь, Наташа – вот, есть Олег, с таким заболеванием. И я, честно говоря, не знаю… я попробовал в России что-то сделать – у нас здесь ничего не получается. Никто за это не берётся, и ничего не получается».
И вот, Наташа смогла это всё дело развернуть, помочь нам – и Олег уехал в Индию, с кампанией «Мединдия» – Анна Вербина, и с поддержкой многих фондов. Один из основных – фонд «Православие и мир», так же помогал фонд «Предание» Володи Берхина, «Абсолют»… ну… фондов было очень много, которые помогали нам вот… сделать эту операцию.
И сейчас Олежка – с новым носом! И он учится – а мы брали академический отпуск – потому, что учиться нельзя было просто. Он вот садился в автобус – и доехать он уже не мог: у него начинались головные боли, тошнота, и ему приходилось… ни в машине, ни в автобусе – совершенно ничего переносить не мог. Сейчас, слава Богу, он учится, и учится хорошо и отлично. И больше его это – не беспокоит.
А.Леонтьева:
- Ну, то есть, все дети, которых вы брали, они были… Вы говорите, что – колясочник… да, у Вас?
В.Хавшабо:
- Саша? Саша Куликов – он передвигается, с помощью ходунков.
Кстати, про его мечту. Я начал… как бы… и… сказал о других.
У него была мечта сыграть на какой-нибудь сцене, и чтобы все ему хлопали – чтобы он почувствовал себя артистом. И эта мечта в мае – сбудется.
Не буду говорить – как, что. Мы шли… это самая была длительная мечта, самая тяжёлая для меня мечта – и для него тоже. Потому, что ему пришлось трудиться, чтобы эту мечту осуществить. Но Сане будет аккомпанировать один из национальных наших российских оркестров.
К.Мацан:
- Это – потрясающе…
А.Леонтьева:
- А – на чём?
В.Хавшабо:
- Саня будет играть на фортепиано, или на рояле – смотря, что там будет. А аккомпанировать будет оркестр.
А.Леонтьева:
- Ничего себе!
К.Мацан:
- А что будет играть, если не секрет? Или пока лучше не забегать вперёд?
В.Хавшабо:
- Да, можно?
К.Мацан:
- Хорошо, хорошо…
А.Леонтьева:
- Да, мы будем… мы кинем спойлер – в мечту…
К.Мацан:
- Мы будем ждать, а потом позовём на концерт.
В.Хавшабо:
- Так, что… будет… здорово!
И вот, после этого, после этих мечт… как бы, вот… и у ребят отношение поменялось совершенно.
Вообще, наверное, оно… как-то вот…
А.Леонтьева:
- Раздвинулись горизонты.
В.Хавшабо:
- … оно по-другому как-то всё… Вот, все наши отношения, что-то… то, что казалось каким-то важным – сейчас это кажется таким простым, обычным, и перед ними, и перед нами встают совершенно другие задачи, другие мечты, другие мысли, и так далее.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Мацан:
- Владимир Хавшабо – «приёмный родитель», отец десяти детей, из которых восемь – приёмных, сегодня проводит с нами этот светлый вечер.
А.Леонтьева:
- Владимир, поскольку у нас время ограничено, то я хочу перевести разговор. Хочу немножко спросить Вас про Вашу жену. Вы вместе, наверное, уже очень много лет, да?
В.Хавшабо:
- Да… очень много лет.
А.Леонтьева:
- Около сорока… Вы так и не посчитали!
В.Хавшабо:
- Да… тридцать с лишним лет. Вторая половина тридцатых.
А.Леонтьева:
- И… вот… ну… ваша жизнь совместная проходит в таких трудах – вы вырастили уже первое поколение детей. Вам не приходила мысль, что пора отдохнуть, сесть в тёплых краях около синего моря… разве не было такой мечты раньше?
В.Хавшабо:
- Это была мечта детства, скажем так… юности, когда мы представляли, думали о своём безоблачном… безоблачной старости. Мы думали, что когда мы пойдём на пенсию, мы накопим много денег, возьмём себе бунгало, поставим его на берегу океана, спустим ножки в океан – и будем смотреть на рассветы, закаты… летом к нам будут приезжать внуки, всё лето будут с нами, потом они будут уезжать, а мы опять будем, до следующего лета, так сказать, макать ноги в океан и любоваться всякими рассветами.
Да, были такие мечты. Ну… судьба, Господь распорядился как-то по-другому. Мы с радостью это приняли – нам это нравится. Нельзя сказать, что это нас обременяет – нет, это уже… это – смысл, образ нашей жизни на сегодня. Без этого я не представляю себя по-другому как-то…
У меня был один момент, когда уехала жена в санаторий с детьми, двое детей поехало в лагерь, один – на сборы, я провожаю следующего куда-то, еду с вокзала домой на машине, и думаю: «Господи! Свобода – вот она! Я сейчас буду один целых 4 дня!» Я доехал до дому, и понял, как мне тяжело быть одному.
Как же так? Я ходил по нашему огромному дому – с этажа на этаж – и ждал момента, когда же… когда же… начал считать, сколько же осталось времени, когда вернётся хотя бы первый мой ребёнок, и мне станет уже легче.
Поэтому, я – счастливый человек! Мы с женой. Я думаю, что жена так же счастлива.
А.Леонтьева:
- Вы производите впечатление счастливого человека! От Вас просто такая вот идёт волна… А Вы находите какое-то время друг для друга с женой?
В.Хавшабо:
- Да.
А.Леонтьева:
- Так. Расскажите, когда?
В.Хавшабо:
- Буквально недавно старший сын приехал к нам в гости ( который студент ), и понял, что мы что-то вот ходим… что-то мы хотим… и спросил: «Ну, чего вы там мучаетесь-то?», и мы сказали: «А можно мы поедем в кино?» – как раз, вышел фильм про приёмных родителей – «Семья по-быстрому» называется – и нам очень хотелось это посмотреть. Он сказал: «Ну, поезжайте, чего? Я с ними побуду…» И вот, мы, вдвоём, уехали, и были целых 6 часов вместе – 2 часа – туда, 2 часа – обратно и 2 часа – в кинотеатре. Вот.
А так, чтобы вот так вот быть одним, без детей… нет. Я, честно говоря, даже не представляю, а как это – вдвоём без детей? Уже как-то это кажется… невозможным. Неинтересным, наверное… не знаю. Но надо попробовать – тогда, может быть, и смогу ответить…
А.Леонтьева:
- Может быть, бунгало ещё где-то ждёт вас на берегу океана?
В.Хавшабо:
- Думаю, что оно уже… океан уже залил наше бунгало!
Нет, у нас теперь внуки будут – уже есть, и ещё пойдут. Так, что – нам есть, чем заняться! Без бунгало.
К.Мацан:
- Меня очень заинтересовало то, что Вы сказали про то, что у вас в семье слово «инвалид» не произносится. Но мне интересно само отношение ваше к этому слову – потому, что в таком… публичном дискурсе, скажем так, часто дискутируют о том, что слово это, в принципе, недопустимо – потому, что оно в своём буквальном, латинском, значении означает «недействующий», «недействительный», и человека, в принципе, так называть нельзя, это оскорбительно… А, с другой стороны, это вопрос, всего лишь, термина языка. А с третьей стороны – важно, какие слова мы употребляем по отношению к людям.
Но вот для вас это слово, в принципе, в разговоре, на радио – оно звучит, как оскорбление? Оно – допустимо или нет? И тогда как называть «политкорректно», скажем так, людей с этой «книжечкой»?
В.Хавшабо:
- Для нас это слово – не просто слово, для нас это – явление, понятие, да? Вот, для нашей семьи, для всех моих ребят…
К.Мацан:
- … во внутрисемейных личных отношениях, конечно…
В.Хавшабо:
- … а что это за слово – как бы… оно… совершенно для меня не имеет никакого значения.
К.Мацан:
- Ну, вот, сейчас мы говорим в программе… фразу эту произнесли: «ваши дети-инвалиды» – Вас это не коробит? Сама эта фраза…
В.Хавшабо:
- Нет. Я знаю, что мои дети – самостоятельные, и умные, и хорошие дети.
А.Леонтьева:
- И Вы им уже всё объяснили.
В.Хавшабо:
- Я это знаю, и они это знают. Поэтому, нам даже объяснять не надо…
К.Мацан:
- Понятно…
В.Хавшабо:
- Мы это понимаем, и…
К.Мацан:
- Это – блестящий ответ!
В.Хавшабо:
- Да, у нас есть проблемы… Вообще, мы говорим так… когда я пытался довести это до их сведения, я говорил так: «Вот, смотри… вот, видишь, идёт рыжая девушка? Вот, я – лысый, видишь? Он – чёрный, а он – толстый, а? А ты – с короткими ножками». Ну, то есть, сколько нас, людей, есть на свете – и у каждого у нас есть какие-то проблемы. Поэтому, мы – не особенные, мы просто отличаемся друг от друга. Вот и всё. Мы – такие же люди, как и все.
Я тут, недавно, нашёл… когда-то Тофик Шахвердиев снял про Сашу фильм – «Уроки итальянского» называется. И вот, буквально, на днях я нашёл в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)… не в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), а на страницах ю-туба фильм, который называется «Взять и полюбить».
Я не знал о существовании этого фильма. Просто, я там вдруг увидел те кадры, которые снимал Тофик, но они не вошли в его основной фильм.
Как раз, в этом фильме мы с Саньком и рассуждаем вот о таких вот моментах – что всё, что нам нужно – дайте нам возможность… вот, если вы хотите нам помочь, то сделайте так, чтобы у нас были дороги, подъёмники, чтобы мы могли быть такими же, как все – создайте доступную среду. Вот – в таком плане.
А.Леонтьева:
- Владимир, у меня вот… не могу… он такой… журналистский жёсткий вопрос, но, поскольку, Вы об этом рассказываете, то я не могу не спросить.
Вы говорите – подъёмники, там, что «вы должны детям объяснять»… а Вам никогда не хотелось… вот… уехать в другую среду… Вы же вокруг них создаёте целый мир – создали уже, вырастили их, они прекрасно себя чувствуют в этом мире, но… Никогда Вам не хотелось сбежать куда-то, где, так сказать, к людям с ограниченными возможностями ( так называемым, хотя, как мы выяснили, они безграничны ) относятся по-другому?
В.Хавшабо:
- Нет. Нет, никогда. Мы, наоборот, как бы… к этим людям… у меня дети учатся в общеобразовательной школе, они ходят в общую музыкальную школу, спортивную школу, и никогда… Наоборот, я всегда стремился, чтобы они были… вот… Ещё раз повторяю: мы – как все. И мы никогда от людей не отгораживались – от, как вы говорите, «нормальных» людей, без ограниченных возможностей. Мы всегда считали себя такими же, как все.
Да, у нас есть какая-то проблема. Но такая же проблема – может быть, другого характера – есть у любого человека. Если покопаться, то мы в каждом найдём… любую проблему. И трудно сказать, кто из нас с более ограниченными возможностями.
Я… извините… ещё хочу сказать. Мы… когда у нас нет среды, мы её сами создаём.
Вот, в музыкальной школе, где учится мой сын… она – старая. Старое здание, бывшая деревня… бывший посёлок, и вот – там стоит такая музыкальная школа. В неё нет возможности подняться, минуя лестницу. И, когда я написал письмо в Департамент Культуры с просьбой вот, что, может быть, можно как-то в этой школе сделать, чтобы мой ребёнок не опускал глаза, когда я несу его на руках в эту школу, стесняясь других детей, а мог спокойно, гордо, на своих… подняться и войти в школу.
Но как-то двояко ответили, что… мы поняли, что… ну… наверное, нету у нашего большого города денег на это дело. И мы пришли в свою школу. Мы пришли к директору и сказали: «Вы знаете, Ольга Алексеевна, такая ситуация. Я не могу смотреть, как мой ребёнок… чувствует себя не очень хорошо и спокойно, когда входит в музыкальную школу. Я хочу построить пандус, чтобы он спокойно, с гордо поднятой головой, подымался в школу. Я готов закупить материал. А давайте, может быть, мы с ребятами, и с учителем труда – сделаем этот пандус? Простой, деревянный».
Эта идея нашла поддержку у директора – она всегда поддерживает наши начинания, она для нас – отличный просто помощник, без неё очень многое бы у нас не получалось.
Она пригласила учителя технологии. Он сказал: «А зачем мы будем – деревянный? А давайте мы сделаем хороший, металлический». И мы с ребятами – старшеклассники, по вечерам, после уроков приходили в кабинет технологии, и варили, и делали вот этот вот пандус.
Сейчас этот пандус стоит в музыкальной школе нашей…
А.Леонтьева:
- … отдельно взятой…
В.Хавшабо:
- … да… и по нему Саня проезжает – вот, по своему пандусу – в школу.
А.Лентьева:
- Потрясающий рассказ! Хотя, я спросила даже не столько об этом, сколько об отношении окружающих людей – не испытывали ли Вы… не ранило ли Вас отношение людей к Вашим детям?
В.Хавшабо:
- Вы знаете, всё зависит от того, как ты сам себя чувствуешь.
А.Леонтьева:
- Ага…
В.Хавшабо:
- Если ты чувствуешь, что тебя все, так сказать, обижают – ну, наверное, тебя это ранит.
А мы – ещё раз повторяю – мы не чувствуем себя людьми с ограниченными возможностями, мы чувствуем себя такими же людьми, но имеющими… чем-то отличающимися. Как любой другой может отличаться от всех нас чем-то своим.
А.Леонтьева:
- Слушай, Костя, я хотела спросить… помнишь, у нас была такая замечательная героиня Елена Кучеренко – счастливая мать, пятый ребёнок у неё с синдромом Дауна – солнечная Маша, и перед нами сидел совершенно счастливый человек, и она сказала очень похожую мысль, мне хочется её даже повторить: «Как ты будешь относиться к своему ребёнку, так и окружающий мир будет относиться к твоему ребёнку». Это – так?
В.Хавшабо:
- Да. Да! Как ты себя воспринимаешь в этом мире, так и мир будет вынужден тебя воспринимать. И ничто тебя не сможет обидеть.
А.Леонтьева:
- То есть, жалеть, в этом случае, ребёнка, наверное, не нужно. Так?
В.Хавшабо:
- Нет, не надо. Надо просто знать тот максимум… ну… тот момент, где ребёнок не сможет преодолеть, и, в этом случае, подойти и помочь ему. Но дать ему возможность что-то сделать самому. Просто, поддержать его в тот момент, когда он не справится.
Вот, Саша первое время… вот, я сейчас начинаю уже вспоминать, когда – да, были проблемы, когда он бросался на пол и кричал: «Всё! Я не могу! Я ничего не буду! Меня надо сдать в интернат! У меня ничего не получится!» – то есть, у него вот такие вот мысли были первые годы. Я в это время закрывал дверь, давал ему возможность… всему этому выйти, потом заходил, опять с теми… ну, это когда мы учились носки надевать… опять клал носки перед ним, садился и говорил: «Ну, давай, Саня, попробуем ещё раз…»
А.Леонтьева:
- Это – пальчики, да? У Саши – пальчики оперированные?
В.Хавшабо:
- Да, пальчики, и ножки у которого, да… вот. И вот, опять начинали пробовать носки одевать, у нас опять не получалось… но, с каждым разом, на сантиметр… какую-то победу – маленькую, махонькую… но мы – продвигались, мы – одерживали. И так, потихонечку, мы добивались того, что мы могли всё это делать самостоятельно.
И сейчас Саня… если первое время ему было важно, когда нянечка подойдёт, возьмёт его на руку, подыграет лишний раз, то сейчас, когда ты подбежишь – вот, люди иногда идут навстречу, и видят, что парень идёт с колясочкой, и говорят: «Как мы можем помочь?», он говорит: «Спасибо, я сам!» Причём, так настойчиво! Когда человек начинает навязывать свои… он говорит: «Я – сам!» – и человек понимает, что – да, лучше он это сделает сам.
То есть, если он что-то может сделать сам, он не позволит это сделать другому. И вот это, на мой взгляд, самая важная победа – вот именно для него это победа!
К.Мацан:
- Я даже не знаю, о чём ещё спрашивать. Просто потому, что Вас хочется слушать и слушать. Потому, что настолько целостная картина мира, и настолько какое-то целостное восприятие – и себя и детей, что и вправду понимаешь, что у вас – просто десять детей. Вот, даже бессмысленно дальше пытаться уточнять, сколько из них – приёмных, сколько из них – с какими-то справками медицинскими…
Вот, Вы убедили меня в том, что у Вас – десять детей, и всё. И вот, любое дополнительное уточнение – уже неправда. И это – потрясающе!
А.Леонтьева:
- У нас просто осталось 2 минуты, и мне, всё равно, хотелось бы спросить Владимира, что бы нам ещё сказать такого, полезного?
В.Хавшабо:
- Один совет: верьте в себя, и верьте в своего ребёнка. Слушайте своё сердце – оно само даст вам совет!
Я не знаю… есть очень много, много психологов, которые пишут очень много всяких интересных, возможно, книг. Но я недолюбливаю психологов – и они это знают. Когда я с ними встречаюсь, я первое, что говорю: «Вы меня простите, но я не люблю психологов!»
А.Леонтьева:
- «Я вас не люблю!»
В.Хавшабо:
- Всё, что я делаю – это… как бы, вот… ну… по наитию… это не из книжек! Вот, то, что я считаю – сейчас, в данный момент – что это будет правильным, я стараюсь это делать. И – могу ошибаться, да, и… я могу, тут же, исправиться, сделать по-другому, но чаще – да, получается именно так, как я и предполагаю. И я не знаю, что по этому поводу сказал бы психолог – прав я, с точки зрения его науки, или нет.
То есть, верьте в себя, верьте в своего ребёнка, и всё будет хорошо!
А.Леонтьева:
- Слушайте, ну… ни убавить, ни прибавить!
Владимир Хавшабо, «приёмный родитель», отец двоих своих и восьми приёмных, а, на самом деле, десятерых своих детей, сегодня рассказал нам… открыл нам целый мир! Потому, что я не могу даже… как-то вот… как обычно, я стараюсь подвести итог беседы, а сейчас – я просто замерла. Потому, что Вы на таком острие рассказали всё, и, при этом, у меня всю беседу было ощущение, что я беседую с очень счастливым человеком, который занимается любимым делом, окружён любимыми детьми, и любящими… спасибо Вам за это огромное!
В.Хавшабо:
- Спасибо, что выслушали!
К.Мацан:
- В студии была моя коллега Анна Леонтьева, и я, Константин Мацан. Прощаемся, и идём обдумывать всё услышанное.
А.Леонтьева:
- Точно!
К.Мацан:
- До свидания!
А.Леонтьева:
- До свидания!
Послание к Римлянам святого апостола Павла

Апостол Павел. Худ.: Джованни Франческо Барбьери
Рим., 105 зач., XI, 2-12.

Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Здравствуйте! С вами епископ Переславский и Угличский Феоктист.
В истории еврейского народа было несколько очень серьёзных ошибок, когда ошибались не какие-то отдельные люди, а почти весь народ. В качестве примера можно вспомнить последнюю ошибку: народ не сумел узнать в Иисусе из Назарета посланного Богом Мессию. Однако, нельзя сказать, что ошиблись все, нет, ведь есть апостолы, которые были евреями, да и в наше время среди христиан немало людей, которые по своему происхождению принадлежат к израильскому народу. Существование христиан из евреев давало апостолу возможность надеяться и верить в благую участь его родного народа. Именно об этом мы слышим сегодня во время литургии в православных храмах в отрывке из 11-й главы Послания апостола Павла к Римлянам.
Глава 11.
2 Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал. Или не знаете, что говорит Писание в повествовании об Илии? как он жалуется Богу на Израиля, говоря:
3 Господи! пророков Твоих убили, жертвенники Твои разрушили; остался я один, и моей души ищут.
4 Что же говорит ему Божеский ответ? Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Ваалом.
5 Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток.
6 Но если по благодати, то не по делам; иначе благодать не была бы уже благодатью. А если по делам, то это уже не благодать; иначе дело не есть уже дело.
7 Что же? Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили, а прочие ожесточились,
8 как написано: Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня.
9 И Давид говорит: да будет трапеза их сетью, тенетами и петлею в возмездие им;
10 да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их да будет согбен навсегда.
11 Итак спрашиваю: неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть? Никак. Но от их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность.
12 Если же падение их — богатство миру, и оскудение их — богатство язычникам, то тем более полнота их.
Вполне естественно, что апостола Павла беспокоила судьба его родного народа, и, конечно же, Павел был не одинок в своём беспокойстве, много вопросов было и у других христиан из числа евреев: какой будет дальнейшая судьба их народа? Как соотнести между собой обетования Ветхого Завета и неприятие Христа израильтянами? Неужели же нет никакой надежды?
Ответ апостола Павла можно свести к довольно простому и очевидному утверждению: неприятие Христа — это далеко не первое духовное преступление израильтян, в качестве примера апостол вспомнил историю пророка Илии, в годы жизни которого народ тоже совершал немало преступлений, в какой-то момент пророк вовсе остался в одиночестве. Впрочем, так казалось лишь Илье, потому-то Бог и указал ему на семь тысяч человек, не осквернивших себя язычеством, следовательно, отпали от Бога хоть и многие, но далеко не все. Так было и во время жизни апостола Павла: не верили во Христа многие евреи, но не все, среди первого поколения христиан было немало евреев, немало их среди христиан и в наши дни. Этот факт означает, что Бог не отверг Свой народ, ведь если в народе сохраняется праведность, если есть ещё те, кто остаётся верным Богу, значит, народ не утратил смысл своего бытия, значит, люди ещё могут обрести Христово Царство.
Эту логику легко продлить и на любой другой народ: пока есть праведники, те, кто несмотря ни на что, хранит веру во Христа, значит мы не можем сказать, что Бог отвернулся от этого народа. Здесь довольно сложно не вспомнить историю русского народа в минувшем веке, у нас тоже было всеобщее отступление от Бога, мы уничтожали храмы и пытались искоренить саму веру, но были и те, кто не только сохранил себя от этого помрачения, но и сумел обрести святость, благодаря этим людям Церковь возродилась. Впрочем, успокаиваться рано, ведь Второе Христово Пришествие ещё не произошло, следовательно, мы снова можем массово отречься от нашего Спасителя. Пусть же Бог сохранит нас от этого греха!
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Помощь Никите в борьбе с лейкозом

В Санкт-Петербург, больше чем за полторы тысячи километров от дома, Никита Камышов приехал несколько месяцев назад. Ещё зимой врачи в родном Луганске произнесли слова, перевернувшие жизнь юноши и его семьи: «У вас лейкоз», то есть — рак крови.
Любимые занятия боксом, прогулки с друзьями, огромное желание стать пожарным и спасать людей — всё это пришлось поставить на паузу, ведь теперь ему предстояла борьба за собственную жизнь. Никита признаётся, что самым тяжёлым испытанием для него стало расставание с близкими и невозможность покинуть больничные стены. «Я вообще редко сижу дома, а тут — всё время в палате», — сетует Никита. Но он не теряет надежды, что выздоровление уже близко. А значит и возвращение домой, в Луганск, продолжение учёбы и занятия спортом.
Сейчас в лечении Никиты настал перерыв. Организму нужно время, чтобы восстановиться и продолжить борьбу с новой силой. Продвинуться вперёд на пути к выздоровлению юноше поможет дорогостоящее лекарство.
Купить его самостоятельно семья не может, поэтому обратилась за поддержкой в петербургский благотворительный фонд «Свет Дети». С его участием уже удалось собрать часть необходимой суммы. Если вы хотите присоединиться к помощи будущему пожарному Никите Камышову, переходите на сайт фонда «Свет Дети».
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Покровский собор — храм Василия Блаженного». Татьяна Сарачева

У нас в студии была Заведующая музеем «Покровский собор» Татьяна Сарачева.
Разговор шел об истории и современности Покровского собора на Красной площади, больше известного как храм Василия Блаженного. Как соединяется здесь богослужебная и музейная жизнь, и какие открытия были сделаны при изучении этого удивительного храма.
Этой беседой мы продолжаем цикл из пяти программ, посвященных собраниям и деятельности Государственного Исторического музея.
Первая беседа с заместителем генерального директора Исторического музея Мариной Чистяковой был посвящен истории Новодевичьего монастыря в Москве.
Ведущий: Алексей Пичугин
Все выпуски программы Светлый вечер