«Православие на Кавказе». Светлый вечер с дьяк. Дмитрием Асратяном и Борисом Синановым (05.09.2017)

У нас в гостях были клирик храма святой великомученицы Екатерины на Всполье, ведущий редактор пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси дьякон Дмитрий Асратян и старший научный сотрудник Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева, кандидат исторических наук Борис Синанов.

 

---

А. Пичугин

– Здравствуйте, дорогие слушатели, «Светлый вечер» на светлом радио. Я Алексей Пичугин. И сегодня вместе с нами и с вами этот «Светлый вечер» ближайший час проведут диакон Димитрий Асратян, клирик храма святой великомученицы Екатерины на Всполье, ведущий редактор пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси, сотрудник Института истории и археологии республики Северная Осетия-Алания. Здравствуйте.

Диакон Димитрий

– Добрый вечер.

А. Пичугин

– Борис Синанов, старший научный сотрудник Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований имени В.И. Абаева, кандидат исторический наук. Добрый вечер.

Б. Синанов

– Здравствуйте.

А. Пичугин

– Мы сегодня будем говорить о христианстве на Кавказе и в Закавказье, наверное. Тему мы эту, мне кажется, ни разу в нашем цикле программ в «Светлом вечере» не обсуждали. Это очень интересная тема и с точки зрения истории, и с точки зрения интереса к христианству, к православию. Но об этом, я думаю, что мы знаем очень и очень немного. А история появления христианства на Кавказе насчитывает что там, более тысячи лет, более полутора тысяч лет. В общем, с первых веков нашей эры христианство туда проникает и, в общем-то, многие из даже наших республик, которые ныне мусульманские, исламские, в общем-то, были частично христианизированы. Все верно?

Б. Синанов

– В принципе, да.

А. Пичугин

– Тогда расскажите, пожалуйста, о том, как попадает христианство на Кавказ, через кого это происходит, и какие народы там проживали в то время. И те ли это люди, которые живут сейчас. Кто начнет?

Диакон Димитрий

– Ну попробую я, может быть.

А. Пичугин

– Отец Димитрий, да, пожалуйста.

Диакон Димитрий

– Ну сразу бы отметил, что мы очень неравномерно, скажем так, знаем о христианстве на Кавказе. Я думаю, что средний, так условно говоря, средний житель России довольно многое знает, наверное, о том, что православной страной является Грузия. Достаточно хорошо в России известно имя святой равноапостольной Нины, просветительницы Иверии. Меньше мы знаем об истории Армянской Церкви. А о других народах Кавказа, о том, как они знакомились с христианством, как они принимали христианство, о дальнейших судьбах...

А. Пичугин

– Ну да, мы знаем что республика Осетия почти вся православная.

Диакон Димитрий

– Но даже это, на самом деле, для многих, по крайней мере, мое впечатление, для многих это новость.

А. Пичугин

– Кавказ, он традиционно исламский.

Диакон Димитрий

– В основном ассоциации такие, да, что Кавказ это ислам, прежде всего. И даже о том, что в более ранние времена более ранние народы принимали христианство, известно уже гораздо меньше.

А. Пичугин

– Давайте подробней тогда об этом.

Диакон Димитрий

– Ну относительно того, те ли народы живут сейчас на Кавказе. Конечно, этногенез вещь сложная, но тем не менее, можно сказать, что практически все, ныне живущие на Кавказе народы, являются прямыми потомками тех, кто проживал на этих землях и две тысячи лет назад. То есть в этом смысле вполне можно говорить о некой преемственности, о том, что знакомство с христианством не было случайным и, в общем-то, в какой-то степени оно сохраняет свои следы даже там, где, казалось бы, уже давно утвердился ислам. Ну а если говорить собственно о хронологии, то можно сказать в первую очередь о традиционной церковной точке зрения относительно того, что христианство на Кавказ приносят апостолы. Понятно, что надежных исторических данных на сей счет у нас не может быть слишком много, приходится опираться и на данные агиографические, которые были зафиксированы намного позже, описаны...

А. Пичугин

– И которые не могут быть достоверным историческим источником.

Диакон Димитрий

– Ну как бы и да, и нет. Они могут рассматриваться как источник, но, конечно, нужна и перекрестная проверка. Но, во всяком случае, можно утверждать, что задолго до официальных дат принятия христианства в тех или иных уголках Кавказа, там действительно христианская проповедь велась. Потому что есть, скажем так, достаточно убедительные данные, свидетельствующие в пользу этого.

А. Пичугин

– Официальные даты какие?

Диакон Димитрий

– Официальные даты, ну если говорить о Грузии, Армении – начало IV века. Ну в Армянской Церкви традиционно отмечается как год основания Церкви 301 год, хотя многие исследователи считают, что реально это произошло чуть позже. Может быть, уже после Миланского эдикта, то есть 313, 314 и последующие годы. Но, как бы то ни было, здесь же вопрос не столько в точной цифре, сколько в том, что с начала IV века, конечно, в Армении христианство утверждается. Примерно в те же сроки можно говорить и о христианизации Грузии. Хотя, естественно, стоит иметь в виду также, что процесс принятия христианства это всегда именно процесс, это не разовое событие.

А. Пичугин

– То же самое было и в России.

Диакон Димитрий

– Как и в России, да.

А. Пичугин

– Потому что есть заблуждение о том, что 988 год, и сразу вся территория, ну хотя бы до Северо-Восточной Руси она была тут же христианизирована автоматически.

Диакон Димитрий

– Конечно.

А. Пичугин

– При этом про апостольскую проповедь на территории Кавказа практически никаких данных нет?

Диакон Димитрий

– Есть, но, в первую очередь, конечно, агиография. Но, скажем так, можно проследить вот по цепочке, например, тех же преданий об апостоле Андрее, можно проследить, как эта традиция появляется. И, скорее всего, или сами апостолы или их ученики, ну скорее всего, первое, второе поколение учеников апостолов действительно оказываются на Кавказе. Ну вот, например, известны и в русской церковной традиции, почитаются, мученики Месукевийские они называются обычно, через грузинскую традицию, мы о них вспоминаем. Это мученики аланы, которые пострадали на территории Армении. Там также есть некоторые проблемы с датировкой, но скорее всего, это конец I – начало II века. То есть они не непосредственные ученики апостола Фаддея, а через одно поколение, они ученики Хрисуса, ..... (армянск.) по-армянски, – к сожалению, его нет в русском месяцеслове. Но, во всяком случае, это конец I – начало II века. Ну, естественно, их обращение в христианство еще не стало началом всеобщего обращения армян, но, тем не менее, Армянская Церковь их чтит, а вслед за ней также и Грузинская, и Русская. Поэтому знакомство, конечно, происходит значительно раньше. И это, опять-таки, в значительной степени объясняет и то, что само это событие крещения, как и на Руси, собственно говоря, оно, конечно, было подготовлено. Не могло быть такого, что просто единоличный акт правителя страны немедленно приводил бы к массовому крещению. То есть, соответственно, к этому времени во всех этих странах, как и в случаях с Древней Русью, уже были христиане, были общины, а может быть, даже и епископы.

А. Пичугин

– Ну и до VII века, и потом, через какое-то время вновь там плотно присутствует Византия. И я так понимаю, что через Византию опять же там огромное количество христианского населения попадает?

Диакон Димитрий

– Ну Византия и в более поздние времена присутствует.

А. Пичугин

– Да, и потом через какой-то перерыв она вновь начинает возвращаться туда.

Диакон Димитрий

– Вот если, например, мы говорим о крещении Алании, 1100-летие которого, надеюсь, будет отмечаться через несколько лет на государственном уровне, в том числе, может, на федеральном. Это как раз таки событие, связанное как раз с миссионерскими усилиями Византии в начале X века, с именем патриарха Константинопольского Николая Мистика.

А. Пичугин

– А что мы можем говорить, вот в начале программы вы сказали, что далеко не все наши соотечественники подозревают, что там, скажем, Северная Осетия это христианская республика.

Диакон Димитрий

– Как и Южная.

А. Пичугин

– Как и Южная, да. Тем более, что они, в общем-то, до недавнего времени, ну в исторической перспективе до недавнего времени не были разделены, и поэтому ну да, давайте говорить об этой территории как о единой. Это что, это христианская территория. А в Осетию христианство попадает примерно... Ну 1100 лет, вы говорите, мы будем отмечать?

Диакон Димитрий

– 1100-летие, да. По этому поводу иногда начинаются споры. Потому что некоторым кажется, что если принимать эту дату, то тем самым как бы происходит искусственное уменьшение, занижение древности происходящих событий. Но тут просто надо уточнить термины. Потому что когда мы говорим о крещении той же Руси, мы, естественно, не имеем в виду, скажем так, предание о той же проповеди апостола Андрея в киевских и новгородских землях и даже крещение княгини Ольги.

А. Пичугин

– Ну то, что нам доносит летописный свод, да, тоже «Повесть временных лет», все это, конечно, долгое время считалось надежным источником. А последние изучения «Повести временных лет» показывают, что источник, конечно, интересно и важный, но брать его как абсолютную истину тоже сложно. Наверное, то же самое и с каким-то корпусом источников христианства на Кавказе вообще в истории.

Диакон Димитрий

– Ну если говорить об Алании, то там несколько иначе строится историографическая база, потому что нету летописей. У нас основной документ это переписка Николая Мистика.

А. Пичугин

– А здесь, наверное, надо пояснить, что это за документ.

Диакон Димитрий

– Да, в этом плане крещение Алании, можно сказать, даже лучше документировано, чем крещение Руси. Потому что о нем говорится в текстах, написанных непосредственным организатором этих событий, которые сохранились в очень ранних копиях. Список этих посланий патриарха Константинопольского Николая Мистика был сделан вскоре после его смерти. То есть, можно сказать, практически в оригинале у нас сохранились письменные подтверждения того, что в Аланию была направлена миссия, был направлен епископ в сане архиепископа, архиепископ Петр, и состоялось крещение аланского царя. После этого можно говорить уже о некоторой непрерывности. Там, правда, были эпизоды, связанные с изгнанием греческих священников, в связи с тем, что политическая ориентация Алании на какое-то время изменялась. Но, тем не менее, можно сказать, что после этого Аланская архиепископия утверждается в составе Константинопольской Церкви и существует непрерывно, по меньшей мере, несколько столетий. Интересно, что даже тогда, когда на территории самой Алании уже не было официально церковных институтов, титул архиепископа Аланского продолжал носить один из иерархов Константинопольской Церкви.

А. Пичугин

– А сейчас этот титул упразднен?

Диакон Димитрий

– Сейчас этот титул возрожден. Сейчас титул Владикавказского и Аланского носит правящий архиерей Владикавказской епархии, да. Несколько лет назад произошло, можно сказать, историческое событие. Северная Осетия, было время, когда Владикавказ является епархиальным центром на Северном Кавказе, но титул Аланский правящие архиереи не носили. Вот сейчас произошло возрождение этого титула, как раз таки в преддверии 1100-летия крещения.

А. Пичугин

– Еще один интересный вопрос. Об этом сейчас, наверное, в связи с событиями на Северном Кавказе стали часто говорить, ну в последние там, может быть, лет 10-15 – это христианство на территории Дагестана и Чечни. Были так называемые вайнахские христиане, да, правильно я их называю? А потом, соответственно, уже с проповедью ислама ситуация изменилась. Но в Кавказских горах сохранилось достаточно много полуразрушенных церквей, которые с тех пор еще стоят. Но про вайнахских христиан, вообще про христианство в Дагестане и на территории Чечни мы практически ничего не знаем, кроме того, что ну вроде бы да, когда-то народы, населявшие эти земли, и то это не совсем те самые чеченцы, а дагестанцев там вообще ведь огромное количество народа проживает на территории, это не совсем те народы, которые были когда-то там, жили, назывались христианами. Борис Андреевич, расскажите про это подробнее.

Б. Синанов

– Да, тогда, получается, мы сейчас больше переносимся на восточную часть Кавказа,

А. Пичугин

– Ну мы, видите, так не то что по порядку идем, а просто пытаемся понять, как эта территория христианизировалась.

Б. Синанов

– И действительно, эта территория менее известна, потому что менее на слуху, можно так сказать. Ну говорить о вайнахском христианстве можно только в том контексте, что горные территории этой современной области Ингушетии, современной республики Ингушетии, они, конечно, тоже были христианизированы. Об этом в первую очередь говорят христианские храмы, это Тхаба-Ерды, Алба-Ерды. Как минимум, три из сохранившихся храма представляют собой образцы грузинской архитектуры, о чем мы можем судить, что христианство, соответственно, проникало с территории Грузии. Посредством различных перевалов, которые связывают Северный Кавказ с Южным. И как раз таки этот период относится к XI–XII векам.

А. Пичугин

– Тхаба-Ерды это же вообще VIII век, по-моему.

Б. Синанов

– Там сложно, в том дело, что скорее всего, нет, скорее всего, это XI век, но храм неоднократно перестраивался. Там существуют и характерные, так скажем, туфовые блоки – это строительный материал, который употреблялся именно для возведения храмов, и они в достаточно таком разбросанном виде. То есть храм претерпел, как минимум, несколько перестроек. Ученые говорят о двух – о трех перестройках. Сейчас он достаточно в хорошем состоянии находится, что нельзя сказать о двух других храмах, это Алба-Ерды и, если не ошибаюсь, Таргимский храм – вот они в худшем состоянии. Но они тоже действительно свидетельствуют о том, что действительно христианство проникало со стороны Грузии, и какое-то время там достаточно активно поддерживалось.

А. Пичугин

– Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня диакон Димитрий Асратян, клирик храма святой великомученицы Екатерины на Всполье, ведущий редактор пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси, сотрудник Института истории и археологии республики Северная Осетия-Алания. Борис Синанов, старший научный сотрудник Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований имени В. И. Абаева, кандидат исторических наук. И вот перед этим небольшим перерывом Борис Андреевич рассказывал о христианстве на территории современной Ингушетии, Чечни, Дагестана. Пока вот, извините, что вас перебиваю, Хаба-Ерды, там ведь службы сейчас возобновились, насколько я знаю, а в досоветское время что там было?

Б. Синанов

– Ну в досоветское время, если не ошибаюсь, он в руинированном состоянии был, в достаточно таком, скажем, плачевном. Вот в последнее время его реставрировали. Насчет проведения служб, к сожалению...

А. Пичугин

– Вот просто я знаю, что до депортации ингушей это довольно важное место было культурное. духовное в горной Ингушетии.

Б. Синанов

– Да, там тоже существовал достаточно такой и существует переплетение и каких-то вот дохристианских верований и, так скажем, молодого ислама, и остатков христианства. Поэтому это тоже почитается, как, можно сказать, такая вот святыня, вот остатки древнехристианских храмов. Относительно Чечни, современной территории Чечни, здесь немного сложнее. Пока там не найдены какие-либо остатки храмов христианских. Но, по записям путешественников, мы можем говорить, что они свидетельствуют о наличии различных крестов.

Диакон Димитрий

– Они и сейчас сохранились, и кресты на башнях есть.

Б. Синанов

– Да, и на башнях в том числе.

Диакон Димитрий

– Храмов, видимо, сейчас нет, насколько я понимаю.

Б. Синанов

– Да, храмов на территории нет.

А. Пичугин

– Ну храмы есть современные уже.

Б. Синанов

– Современные, конечно. Но ингушские башни, они увенчаны крестом. Вернее как, в стенах сделаны кресты, так называемый крест на Голгофе – то есть изображение возвышения и на нем стоит крест. Конечно, не стоит говорить, что это башни имели какое-то культовое значение, это скорее как оберег, как мы защищаем дома...

А. Пичугин

– Освящение башни.

Б. Синанов

– Да, что-то в этом роде.

А. Пичугин

– А какого времени они?

Б. Синанов

– Это позднее Средневековье, это уже, конечно же, как, скажем, можно так условно говорить, вторичное христианство, то есть когда связь прямая непосредственно с распространителем христианства, с Грузией была потеряна, но остались представления о таком вот важном значении, о культовом, о духовном значении христианства. И вот башни, они оставляют элементы вот этих крестов. Такие же параллели мы находим и в Северной Осетии тоже, в Дигорском ущелье. Это одно из ущелий Северной Осетии, где тоже существуют башни, на вершине которых в стену, так скажем, рельефно сделаны кресты. Немного другой формы, но, тем не менее, тоже вот в качестве таких оберегов что ли они существуют. Тоже позднее Средневековье.

А. Пичугин

– А очень интересно это еще и потому, что сама христианская традиция утрачена была на долгое время, но границы-то с Грузией, они очень условные. Грузия от Осетии, от современной Чечни и Дагестана ну практически ничем, какие-то небольшие горные массивы, где-то это все переходит одно в другое...

Б. Синанов

– Конечно.

А. Пичугин

– Сейчас, по крайней мере, сейчас. Где там небольшой ручеек может разделять, условно, Чечню и Грузию. Это то, что я своими глазами видел. К сожалению, на Кавказе был очень мало, но вот на границе там Грузии с нашими республиками я был. И это вдвойне удивительно, что вот с этой стороны огромное количество храмов, здесь все это, ну даже несмотря на то, что республики там – Дагестан, Чеченская республика, Ингушетия – исламские, но все равно странно, что было вторичная христианизация, что долго эта традиция прерывалась. Потому что вот же христианская огромная страна.

Б. Синанов

– Вы абсолютно правы...

Диакон Димитрий

– Ну, во-первых, надо уточнить. Дело в том, что мне не очень нравится термин «вторичное христианство», честно говоря.

А. Пичугин

– Ну тогда поправьте меня, просто я не специалист.

Диакон Димитрий

– Просто стоило бы отметить скорее то, что, в принципе, в горной полосе, что в Грузии, что на Северном Кавказе, на северных склонах Кавказского хребта, там, скажем так, влияние официальной Церкви, оно в разные эпохи, конечно, могло снижаться. И просто так получилось, что к моменту, скажем, прихода России в Грузии христианство сохранялось, а на Северном Кавказе утвердился ислам. Поэтому, соответственно, мы видим уже на южных склонах храмы, а на севере только какие-то руинированные объекты. Но можно сказать, что даже и после, в постмонгольское время, скорее всего, и там, и там в значительной степени сохранялось и христианство, и какие-то, возможно, опять-таки в каких-то его, скажем так, фольклоризованных формах. И возможно, что, например, скажем, в XVIII веке, может быть, таких каких-то особых отличий мы бы и не усмотрели в проявлениях культа, например, у хевсуров, например, ингушей. И те, и другие, возможно, продолжали, многие из них продолжали сознавать себя христианами. Но просто так получилось, что хевсуры влились в грузинское православие.

А. Пичугин

– Кто такие хевсуры?

Диакон Димитрий

– Ну жители горных районов Грузии. А в Ингушетии в XIX веке окончательно утверждается ислам.

А. Пичугин

– В каком веке, еще раз?

Диакон Димитрий

– В середине XIX века последние аулы Ингушетии принимают ислам. И уточню по поводу Хаба-Ерды. Насколько я понимаю, это был такой важный культовый центр для ингушей в доисламскую и в раннеисламскую эпоху. А богослужения там проводятся, ну конечно, изредка, скажем так. Больше как бы это имеет символическое значение. Сейчас это территория музейная, но, тем не менее, да, там совершались богослужения несколько раз вот в последние годы. Но как-то более активно будет ли там возрождаться литургическая жизнь, сказать сложно, потому что все-таки район достаточно отдаленный, и находится в глубине гор. Поэтому вряд ли эти богослужения там будут часто совершаться.

А. Пичугин

– А вы говорите, музейная. Туда можно добраться?

Диакон Димитрий

– Да, конечно. Слава Богу, сейчас в целом ситуация на Кавказе значительно стала спокойнее.

А. Пичугин

– Вот, это очень важная тема, поговорим еще. Я знаю, что огромное количество даже моих знакомых хотели бы приехать на Кавказ, но боятся. Ну это известная история. Там посмотреть Дербент. Я знаю, что очень многие хотят посмотреть Дербент, но кому-то страшно. В Ингушетию...

Диакон Димитрий

– Можно скорее говорить не о том, что опасно, опасно ездить. Сколько о том, что пока в значительной степени Кавказ не готов принимать паломников и людей, которые специально интересуются духовной историей. Я вот поясню. Ну если говорить, например, о Дербенте, вот я имел радость несколько дней назад там побывать. Там как раз можно говорить о том, что очень многое, действительно, сделано. В прекрасном состоянии находится Дербентская крепость. Вот сейчас восстановили место, где находился домик Петра I во время его персидского похода, где останавливался император российский. То есть в Дербенте многое сделано для того, чтобы люди могли приехать и ознакомиться с теми памятникам многих эпох, которые там сохранились. Если говорить о христианских памятниках, например, горной части Кавказа, то, к сожалению, тут ситуация далеко не стол радужная. Ну что касается Тхаба-Ерды, там действительно храм не так давно был восстановлен специалистами, и там как бы ситуация более-менее нормальная. В той же, например, Северной Осетии катастрофическая ситуация со многими древними храмами. В частности, уникальный памятник Зругский храм Пресвятой Богородицы. Вот уже много лет, к сожалению, не удается сдвинуть с мертвой точки вопрос берегоукрепления. То есть горная река подмывает склон горы, на которой находится небольшой, но прекрасный храм. И, к сожалению, до тех пор, пока этот вопрос не будет решен, в любой момент храм может окончательно исчезнуть. Чуть лучше ситуация с Нузальским храмом, который, кстати сказать, тоже такая тема, которая волнует многих граждан России, это вопрос диалога Церкви и музеев. Вот можно сказать, что в Северной Осетии есть, по крайней мере, один очень хороший пример взаимодействия.

А. Пичугин

– Ну давайте по порядку пойдем. Мы об этом еще тоже чуть попозже поговорим. Борис Андреевич, я хотел спросить про то, как развивались взаимоотношения христиан Кавказа и людей, которые исповедовали различные верования коренные. Я тут сознательно не употребляю термины традиционные, термин язычество, понятно, что это были языческие какие-то вещи. Но я просто не очень хорошо представляю себе, о чем идет речь, поэтому расскажите, пожалуйста, как это все взаимодействовало, взаимопроникало. Потому что там же, на Кавказе, насколько я понял, есть и еще достаточно культов, которые впитали в себя как и языческие, так и христианские, так, наверное, и исламские проявления.

Б. Синанов

– Естественно, что до прихода христианства на территории Северного Кавказа существовали традиционные верования, которые в различной степени отражали представления о природе, о. так скажем, высшем начале на Кавказе. И тут мы можем, в принципе, параллели проводить с русской историей, историей русского православия, где тоже, придя на существующие территории, христианство встретилось с местными традициями. Тут, конечно, мы можем говорить и о постепенном проникновении христианства, и о том, как это постепенно взаимодействовало с традиционными верованиями. В частности, если посмотреть на сегодняшнюю ситуацию, то существует некое такое переплетение, так скажем, дохристианских верований с христианством. Ярче всего это отображается в образе святого Георгия, где в любом, ну чаще всего в любом народе существует такой образ воина, небожителя, которому придаются такие качества мужественности и прочего. И вот, видимо, в дохристианские времена среди аланских племен существовал такой культ воина...

А. Пичугин

– Который потом как-то трансформировался именно в почитание святого Георгия.

Б. Синанов

– Да, святой Уастырджи, где по-осетински означало уас – «святой» и Георгий. И здесь действительно очень сильно переплелись традиции и дохристианские, и христианские. Такого количества святых достаточно много можно упомянуть, и все они очень, конечно, сложно переплетены, сложно взаимодействуют.

А. Пичугин

– Но это было и в русской традиции.

Б. Синанов

– Конечно.

А. Пичугин

– На Севере, когда огромное количество культов. Ну это у Рыбакова много довольно серьезно описано, культы плодородия, роженческие культы они трансформировались в культ почитания Богородицы, поэтому так много Богородичных храмов на Севере.

Б. Синанов

– То есть можно сказать, они христианизировались. Христианизировались те, так скажем, небожители, которые существовали, и вот они воплотились вот в такое сложное переплетение традиций. Нечто подобное и в других народах, адыгоязычных народах существует. То есть это такая общая практика.

А. Пичугин

– Адыгоязычные тоже, наверное, надо пояснить. Потому что все знают про Адыгею, а адыгоязычные народы сложнее.

Б. Синанов

– Практически одной языковой группы народы: это современные кабардинцы, современные адыгейцы, современные черкесы и отчасти абхазцы. Вот где-то уже достаточно рано проникает христианство.

А. Пичугин

– Давайте продолжим через минуту, у нас небольшой перерыв. Я напомню, что диакон Димитрий Асратян, клирик храма святой великомученицы Екатерины на Всполье, ведущий редактор пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси, сотрудник Института истории и археологии республики Северная Осетия-Алания. И Борис Синанов, старший научный сотрудник Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований имени В. И. Абаева, кандидат исторических наук в студии светлого радио. Мы через минуту вернемся.

А. Пичугин

– Возвращаемся в студию радио «Вера». Здесь, я напомню, сегодня диакон Димитрий Асратян, клирик храма святой великомученицы Екатерины на Всполье, ведущий редактор пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси и сотрудник Института истории и археологии республики Северная Осетия-Алания. Борис Синанов, старший научный сотрудник Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований имени В. И. Абаева, кандидат исторических наук. Борис Андреевич, к вам вопрос. Интересно, вот это взаимопроникновение дохристианских культов и христианства, выросло ли это в какую-то отдельную, ну даже не религию, в отдельный культ, как в Сирии есть алавиты? К алавитам относится, известно, что достаточное количество сирийской элиты, в том числе Башар Асад. И действительно это направление, в котором соединились исламские, дохристианские, христианские верования, ну вот получились алавиты – целое направление. Есть ли такое на Кавказе?

Б. Синанов

– Знаете, о каком-то времени становления вот такого взаимодействия говорить сложно, потому что это протекало на протяжении всей истории и, может быть, даже отчасти протекает и сегодня. То же самое, с момента крещения Алании, условно с начала X века, крещение не означает еще и просвещения. Это, как и на Руси, заняло очень долгое время. Например, то же самое племя древлян, оно принимает христианство прямо накануне монгольского нашествия, это XIII век. То же самое и в Алании.

А. Пичугин

– На северо-востоке вообще мы видим XII век...

Б. Синанов

– Конечно, сильные пережитки.

А. Пичугин

– Абсолютно христианская знать, достаточно христианского населения, но по тому, что там находится, по погребальному обряду мы видим достаточное еще влияние и языческого населения.

Б. Синанов

– Конечно. То же самое и на Кавказе, это очень долгий процесс. Конечно же, его прервало монгольское нашествие, походы Тамерлана еще более усугубили ситуацию. И фактически вот можно сказать Алания сократилась до территории современной Северной Осетии, до территории Центрального Кавказа, так условно скажем, горных районов Центрального Кавказа. В принципе, и Южного тоже, Южной Осетии. И, естественно, запертая в горных ущельях, лишенная связей с Византией, которая сама, можно сказать, тоже теряет политический статус, статус вот такой страны-миссионера, конечно же, в этих условиях христианство развивается по совершенно особому пути. Лишенное вот этих взаимосвязей, лишенное грамотного духовенства, все равно христианство продолжает сохраняться, так скажем, в такой вот народной памяти, условно говоря. Это и традиции, и календарь, частично мы об это сказали. Те же дни недели, в осетинском языке они очень схожи с христианскими празднованиями. Поэтому, конечно, вот в таких условиях до момента присоединения России, до того, как начинается восстановление христианства, вот недаром общество по восстановления христианства на Северном Кавказе получило именно такое вот название. Не проповедь христианства, а именно его восстановление.

А. Пичугин

– А что это за общество?

Б. Синанов

– Общество восстановления христианства, появившееся в 1860 году, ставило как раз таки своей целью, что реанимировать те христианские начала, которые уже существовали в народной среде. Восстановить в первую очередь те церкви, которые существовали. Конечно, глядя вот сегодня на эти храмы, мы вряд ли можем подумать, что они христианские, потому что они, в нашем представлении храм – это должен быть купол, храм должен быть обязательно выделенная алтарная часть...

А. Пичугин

– В нашем представлении.

Б. Синанов

– Да, в русской традиции, так скажем.

А. Пичугин

– Мы знаем базилику, где все немножко иначе.

Б. Синанов

– Вот, совершенно верно. Храмы, строившиеся в XVI веке и позже, утрачивают, так скажем, некоторые элементы христианского храма, но сохраняют главные. Это деление храма на основную часть и алтарную, на зал и алтарную часть, сохраняют каменные престолы и сохраняют, как скажем, не иконостас, но алтарную преграду, которая, в принципе, и делит храм на алтарь и зал. Вот эти храмы как раз таки и требовалось восстановить. Вот общество восстановления христианства на Кавказе и занималось восстановлением, проповедью христианства. Выделялись средства на эти мероприятия, причем они собирались по всей стране. Около трех тысяч было членов этого общества, и большая их часть проживала вне территории тогдашней Терской области.

А. Пичугин

– Но не только христианство, но ислам довольно сложно развивался на Кавказе. Тысячу лет ведь практически заняла история распространения ислама.

Б. Синанов

– Можно сказать, да.

А. Пичугин

– VII век, когда арабы захватывают Дербент, который становится центром исламизации Кавказского региона, правильно?

Б. Синанов

– Да, Южный Дагестан.

А. Пичугин

– Подробнее расскажите. Вот тысячу лет – нам сейчас кажется, что Кавказ это действительно такой всероссийский центр ислама. Но проповедь и распространение его заняло целую тысячу лет. И ингушские аулы приняли ислам только в середине XIX века. Тоже для понимания того, как развивалось христианство, нужно, наверное, еще сказать несколько слов о том, как и ислам развивался и распространялся по Кавказу.

Диакон Димитрий

– Ну опять таки, тут сам рельеф Кавказа, он так способствовал тому, что как сохранились народы и языки, также сохранялись и религиозные представления. И понятно, что какие-то вторжения завоевателей не могли в одночасье изменить на огромных территориях, там уже труднодоступных, религиозные представления. Так сложилось, что появились несколько основных очагов, скажем так, зон влияния – Ирана, Турции. А во многих уголках долгое время до них просто не доходила миссия. Ну например, скажем, если говорить о той же Осетии, то ислам опять-таки фиксируется еще с домонгольских времен. Но, тем не менее, скажем, к XVIII веку в основном ислам исповедовала часть осетинской элиты вот опять-таки в контактных зонах. Значительная масса населения – говорю про Северную Осетию, в Южную Осетию ислам так и не дошел до сих пор, – значительная часть населения по-прежнему оставалась христианами. Ну с некоторой долей условности, в том плане, что не было в это время церковных институтов.

А. Пичугин

– А не было церковных институтов, но они оставались христианами, в чем заключалось их христианство?

Диакон Димитрий

– Ну вот, как говорил Борис, сложился такой достаточно, собственно говоря, он сложился, по всей видимости, еще в эпоху официального, скажем так, условно говоря, христианства. Потому что как и во многих других случаях, христианство, приходя в ту или иную страну, как правило, приобретало некие национальные черты. Как это складывался как бы культурный опыт христианства в Греции, в Сербии, в России, сильно отличается. И Алания в этом отношении была не исключением. Ну вот чем отличаются судьбы Алании от судеб многих других христианских стран, то что Аланский архиепископ, как я уже говорил, титул сохранялся, но иерарх находится где-то вдали. То есть это стала титулярная архиепископия Константинопольской Церкви. А в самой Алании, Осетии функции священнослужителей выполняли просто избранные народом люди, которые...

А. Пичугин

– Но священнодействий они не совершали.

Диакон Димитрий

– Они определенные священнодействия. Они их посвящали как бы то, что приносили люди, совершали некое жертвоприношения. И вот в этих, в проявлениях этих религиозных как раз таки мы наблюдаем сочетание национальных традиций и христианских. И так продолжалось вплоть до прихода России, начала деятельности по восстановлению христианства на Кавказе. Ну можно сказать, что этот процесс продолжался до начала XX века. Как правило, к началу XX века в Алании люди себя четко уже ассоциировали либо с христианами, либо с мусульманами, что, впрочем, не мешало людям отмечать национальные праздники. Опять-таки Церковь этому не препятствовала, поскольку не усматривала каких-то особых противоречий.

А. Пичугин

– Но можно говорить о том, что часто исламизация регионов была обусловлена политическими мотивами?

Диакон Димитрий

– Ну без этого, наверное, практически невозможно.

А. Пичугин

– Ну, в общем, и христианство тоже распространялось...

Диакон Димитрий

– Как и христианство, да. Потому что, как правило, если мы не говорим опять-таки об апостольском веке, то в последующие времена, как правило, христианизации и исламизация, соответственно, сопровождалась какими-то действиями со стороны властей и внешних, и внутренних. И этом смысле, конечно.

А. Пичугин

– Поворотной точкой стало падение Константинополя. Или нет?

Диакон Димитрий

– Монгольское нашествие, если говорить о Северном Кавказе.

А. Пичугин

– Да, но ведь все же, я так понимаю, влияние Византии было довольно сильным. Византии, генуэзцев, которые там присутствовали. Вот мы еще не говорили о католическом влиянии на этот регион...

Диакон Димитрий

– Католическое влияние неплохо прослеживается в Дагестане. Там действительно работали миссионеры. Не уверен, что они были генуэзцами...

А. Пичугин

– Ну генуэзская колония была.

Диакон Димитрий

– Не уверен, к сожалению, не могу. Но то, что, естественно, не только, опять-таки у нас традиционное представление, что хорошо знаем о христианстве в Грузии и, соответственно, в основном связываем с Грузией остальные проявления христианства в сопредельных странах. Конечно, кроме Грузии опять-таки в разные века выступали, активную роль играли и Византия, и Армения, и в том числе и католическая миссия, да. В определенный период в Средневековье в Дагестане они достигли определенных успехов. Но тут как раз следов почти не остается.

А. Пичугин

– А падение Константинополя, 1453 год, все-таки повлияло как-то на христианство на Кавказе?

Диакон Димитрий

– Возможно, в прибрежных районах. Потому что в Алании уже нет, в Алании к этом времени уже...

Б. Синанов

– Очень разрушительные походы Тамерлана, и они практически вот заперли, можно сказать, население в ущельях.

А. Пичугин

– А про это подробнее, Борис Андреевич, расскажите, пожалуйста, про походы Тамерлана и о том, как это повлияло.

Б. Синанов

– Это XIV век, конечно, очень серьезные разрушительные походы. Алания, естественно, выступила, насколько это было возможно, сопротивлялась этому вторжению, которое вот охватило всю и равнинную часть, и фактически положила крест на существовании равниной Алании, Предкавказья, так скажем. И фактически в Центральном Кавказе оказалась заперты в горных ущельях. Естественно, о какой-то связи с Византией в этот период сложно говорить. А другой источник христианства, Грузия тоже в разные периоды переживала тоже достаточно сложную историю. Это и нашествие и завоевание Ирана, можно так сказать, разрывалась между Ираном и Турцией. Каждая из этих империй боролась за свое доминирование в этой территории. Естественно, о какой-то миссионерской деятельности со стороны Грузии тоже говорить сложно. Но в то же время присутствует в некоторых местах, которые и до сих пор в Осетии почитаются как святые, это горные храмы, так скажем, где существуют дары грузинских царей в виде колоколов, что они жертвовали эти предметы, религиозные предметы в качестве вот таких вот либо благодарностей за какое-то событие, либо вот такое поощрение. Поэтому, конечно же, разрушительные вторжения, и фактически мы очень мало знаем о истории в целом Осетии с периода, так скажем, XIV, наверное, по XVII–XVIII века. В основном это отсутствуют письменные источники. Конечно, есть вещественные, есть строения, есть предметы быта, все это можно только так о них судить, о христианстве.

А. Пичугин

– А сама Золотая Орда в период расцвета как-то влияла на Кавказ? Потому что сейчас вообще историки начинают спорить, настоящие историки начинают спорить о влиянии Золотой Орды и о масштабах нашествия на Русь. А вот с Кавказом все, наверное, сложнее.

Б. Синанов

– Вы знаете, да, действительно все было гораздо сложнее. И если я сказал, что равнинная территории Алании прекращает свое существование, то это тоже было не одно моментно. В частности, городище на территории современного селения Эльхотово Джулат, там фиксируется население достаточно смешанное. И по археологическим данным до сих пор сохранились фундаменты нескольких церквей, если не ошибаюсь, четыре храма точно выявляются и две мечети. То есть одновременно на одном населенном пункте существует вот такое вот, так скажем, как сейчас бы говорил поликонфессиональное пространство. И об этом мы тоже можем судить о том, что христианство и ислам взаимодействовали, какой-то период сосуществовали, в частности, вот в городских таких поселениях, равнинных, но потом все, жизнь, в принципе, затухает. Еще тоже мы, может быть, немножко и хронологически перенесемся, и территориально. Если посмотреть на запад Северного Кавказа, на современную территорию Карачаево-Черкесии, то там как раз таки и был центр Аланской епархии, о чем мы не успели упомянуть. Это Нижне-Архызское городище. Так вот там до сих пор сохранилось, как минимум, пять полностью сохранившихся храмов византийского образца постройки. Достаточно ранние храмы, это храмы, можно сказать, одни из древнейших на территории современной России. Храмы X–XI веков. И вот один из них точно датируемый, это Сентинский храм, он точно датирован 965 годом. Так вот и там, он можно так его назвать, мемориальным храмом, там существовали захоронения. Так вот захоронения на нем продолжаются и в золотоордынскую эпоху. То есть вот это вот как бы прекращение что ли богослужения, прекращение христианства, оно не было одномоментным. Оно просуществовало на протяжении там нескольких столетий, двух-трех столетий.

А. Пичугин

– Двух-трех столетий – я правильно понимаю, что это до XVI века примерно?

Б. Синанов

– Нет, немного все-таки ранее, до XV.

А. Пичугин

– До XV.

Б. Синанов

– Да, XIV–XV.

А. Пичугин

– Я напомню, дорогие слушатели, что в гостях у светлого радио сегодня диакон Димитрий Асратян, клирик храма святой великомученицы Екатерины на Всполье, ведущий редактор пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси, сотрудник Института истории и археологии республики Северная Осетия- Алания. И Борис Синанов, старший научный сотрудник Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований имени В. И. Абаева, кандидат исторических наук. Что было дальше? Это если мы, опять же, перенесемся в XIX век, во вторую половину XIX века, когда уже окончательно все территории входят в состав Российской империи. А как влияла христианская Российская империя на Кавказ и на религиозную ситуацию?

Б. Синанов

– Как это часто бывает, немного надо даже назад отойти, до XVIII века, середины XVIII века, когда...

А. Пичугин

– Грузия входит в состав.

Б. Синанов

– Да, Грузия входит, конец XVIII века. И даже до вхождения Грузии уже российское правительство осуществляло попытки, так скажем, опять-таки возрождения христианства. Но тут еще осложнялось политическими моментами, что территории Северного Кавказа номинально входила в зону влияния Османской империи. И, естественно, в открытую действовать Российская империя не могла, это могло бы спровоцировать какие-то конфликты с Османской империей. Поэтому создавалась такая Осетинская духовная комиссия, в задачи которой как раз таки и входила проповедь, можно так сказать, узнавание ситуация на месте. И тоже Россия непосредственно через своих людей действовать не могла. И в то время очень удачно находилась небольшая диаспора грузинская в России, которой как раз таки было поручено вот такую, можно сказать, миссионерскую, разведывательную деятельность среди горских народов. И вот такая Осетинская духовная комиссия и была организована в 1745 году, и вот можно ее назвать предшественницей общества по восстановлению христианства на Северном Кавказе. Но тоже деятельность ее оценивается неоднозначно, больших успехов она не имела. А вот в последующие периоды, когда уже создается и отдельная епархия Владикавказская, вот здесь, конечно же, уже, можно так сказать, работа была более системной, то есть целенаправленная миссия, это и грамотные миссионеры. Здесь нельзя не упомянуть такого выдающегося епископа Иосифа (Чепиговского), который, можно сказать, первый епископ Владикавказский, человек, который больше 20 лет провел на Кавказе, выучил осетинский язык, занимался переводческой деятельностью. Ну то есть в этот период как раз таки в конце XIX века целая плеяда таких деятелей выделяется и из местного населения, и из высшего епископата, которая очень активно себя проявляют.

А. Пичугин

– А дальше? Конец XIX века. Потом, значит, 1905 год...

Б. Синанов

– Такие рубежи это создание Владикавказской епархии сначала, в составе Грузинского викариатства – это 1775 и позднее, 1894 – создание отдельной Владикавказской епархии, полностью самостоятельной. Это практически территории Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, юг Ставрополья, Ингушетия, Чечня входила, Северный Дагестан. Даже весь Дагестан, прошу прощения. То есть достаточно обширная епархия.

А. Пичугин

– А указ о укреплении начал веротерпимости, 1905 год, указ Николая II, он как-то повлиял или на укрепление позиций христиан на Кавказе или, наоборот, на укрепление ислама?

Б. Синанов

– Тут опять-таки все сложно. Если мы говорим о такой обширной Владикавказской епархии, это не значит, что все ее жители были православными. Конечно же, были и мусульмане...

А. Пичугин

– Безусловно, то же самое и сейчас происходит.

Б. Синанов

– Да. И население, помимо вот таких двух мировых конфессий, существовало еще, конечно, огромное количество протестантов. Начиная от молокан, которые либо ссылались, либо сами приезжали, заканчивая теми же старообрядцами, которые были представлены в виде гребенского казачества.

А. Пичугин

– Ну Лев Толстой тогда немало способствовал переселению некоторой части, ну мы их можем, конечно, условно назвать протестантами, но некоторой части грузинского населения, которые исповедовали ну вот такую форму христианства, в Канаду.

Диакон Димитрий

– Не грузинского только, а русского.

Б. Синанов

– Нет, видимо, славянского, это духоборы...

А. Пичугин

– Ну это русское, но проживавшее на территории Грузии, да, извините.

Б. Синанов

– А их, в свою очередь, переселил Лорис-Меликов, бывший начальник Терской области. И вот, в принципе, то есть такое пестрое смешение существовало, что как-то ну, тем не менее, удавалось и сохранять мир, и сохранять какое-то общение на уровне личностных контактов. Ну и, конечно же, рубеж это опять-таки 17-й год, когда все приходит в движение, и фактически Владикавказская епархия еще через несколько лет просто прекращает свое существование.

А. Пичугин

– Ну в советское время, наверное, тут надо отдельно уже говорить о том, в каком положении находилось христианство на Кавказе, в каком положении находился ислам на Кавказе. Но если буквально в двух словах, то я так понимаю, что мусульмане продолжали ходить в мечети.

Диакон Димитрий

– Где? На Кавказе?

А. Пичугин

– На Кавказе, смотря в каких республиках.

Диакон Димитрий

– Их очень мало было, мечетей.

А. Пичугин

– Мечетей было мало, но тем не менее, где-то в аулах все равно продолжали собираться.

Диакон Димитрий

– Ну также, как где-то были церкви. Но, в общем и целом...

А. Пичугин

– Ну мы это совсем не представляем, как это было на Кавказе. Ну здесь, по крайней мере, сидя в Москве, в центре города, в студии радио «Вера».

Диакон Димитрий

– Ну скажем так, просто были опять таки места, где лучше сохранялись традиции и где в меньшей степени. Например, насколько я могу судить, в Дагестане, где прежде всего представлен ислам в форме суфизма, вот там как раз таки сохранялась непрерывная традиция. И в советское время были опытные духовные авторитеты, у которых было множество последователей. Эта традиция, она сейчас сохраняется до сих пор. Хотя сейчас, вы знаете, появились нетрадиционные для Кавказа формы ислама, с которыми суфийский ислам вступил в жесткое противостояние.

А. Пичугин

– Ну это уже другой разговор, да. Христианство при этом, я так понимаю, что все равно чувствовало себя относительно свободней на Кавказе, потому что если мы почитаем исследования о катакомбных общинах, их очень много обреталось на территории Абхазии, Грузии. В Грузии достаточно много храмов было открыто в советское время.

Диакон Димитрий

– Ну в советское время храмы стали открываться и в Грузии, и на территории Российской Федерации после Второй мировой, естественно. В общем, процессы были более-менее сходными и там, и там, репрессии обрушились. Опять-таки возвращаясь вот к нашему главному центру христианства на Северном Кавказе, к Осетии, можно привести цифры. До революции во Владикавказе тридцать действующих храмов, после революции в какой-то момент, видимо, один, да.

Б. Синанов

– Да. Вот я бы добавил еще: 30 действующих храмов на 70 тысяч населения всего лишь. Сейчас 350.

А. Пичугин

– А по статистике, если сравнить с центральными областями СССР, это как?

Б. Синанов

– Ну мне кажется, это такая общая ситуация, потому что храмы помимо приходских...

А. Пичугин

– Статистика есть, потому что даже по областям разделялась. Если, скажем, Ярославской области их было достаточно много или в Костромской, то где-нибудь в Тульской или да в той же Московской их практически не было.

Диакон Димитрий

– Ну в Осетии тоже можно сказать, что храмы уничтожили. После Второй войны появляется два храма во Владикавказе и один храм в Моздоке.

Б. Синанов

– Совершенно верно. Два храма на 44-й год, а в принципе, и все.

Диакон Димитрий

– В Грозном, видимо, один храм. Если говорить о Чечено-Ингушетии, тоже, видимо, один храм, может быть, еще в какой-то из станиц. В Махачкале один храм. Только сейчас вот второй храм открылся небольшой в центре Махачкалы.

Б. Синанов

– Тоже очень такая характерная тенденция: те из существовавших храмов, о которых сказал отец Димитрий, они чаще всего выносились за пределы. То есть существовала кладбищенская церквушка – вот ее стараются не закрывать, и действующие общины при закрытии храмов, переселяли вот на окраины. То есть получается вот такое как-то окраинное положение храмов, окраинное положение общин, как бы такое для властей маргинальное.

А. Пичугин

– Ну а часто и кафедральные соборы в церкви переносили маленькие.

Б. Синанов

– Совершенно верно.

А. Пичугин

– А сейчас, у нас уже немного времени остается, давайте мы поговорим о том, что сейчас. Кажется, что проблем никаких нет: храмы открыты, ходи, пожалуйста, исповедуй. Есть ли, на самом деле, если так глубже смотреть, какие-то проблемы, связанные с христианством на Кавказе?

Диакон Димитрий

– Ну конечно, есть. И прежде всего, конечно, духовное просвещение. Как и тут Кавказ в этом плане, может быть, есть какая-то специфика, но, как и по всей России. Слава Богу, люди идут в храмы, но очень мало знают о вере. Но и опять-таки, мы сталкивается на Кавказе, сталкиваемся с теми же вызовами, что и в центральной России. Новая, скажем так, волна антицерковной пропаганды, она принимает новые формы. Просто, по всей видимости, это неизбежно. Как бы ни благоприятно складывались условия, всегда есть те, кто не хотел бы, чтобы Церковь утверждалась, Церковь укреплялась. И, конечно, есть необходимость отвечать вот на эти новые вызовы.

Б. Синанов

– Ну вот если отец Димитрий сказал о таких некоторых сложностях, так скажем, православия, то, может быть, надо упомянуть и о плюсах.

А. Пичугин

– Давайте, конечно.

Б. Синанов

– Ну плюсы это в том, что, по крайней мере, на сегодняшний день и на протяжении уже нескольких лет и в Осетии существует уже такое, скажем, взаимопонимание между духовенством и между светским научным сообществом. В первую очередь, это выражается и в тех конференциях научных, научно-церковных, так скажем, которые проходят совместно со светскими учебными заведениями и с научными организациями, в частности. Вот с Северо-Осетинским Институтом гуманитарных и социальных исследований целая серия конференция уже проведена. Это и Свято-Георгиевские чтения, вот образ святого Георгия, он до сих пор очень почитаем в Осетии, вот, может быть, что это и роднит и Москву, и Осетию, образ святого Георгия. Эти конференции проводятся. Существуют публикации, в том числе репринтные издания дореволюционных авторов. И это очень такое достаточно плодотворное сотрудничество, которое на сегодняшний день проходит, и только его стоит активизировать.

Диакон Димитрий

– Ну вот про Церковь и музей можно добавить.

А. Пичугин

– Вот только хотел вам этот вопрос задать, да, отец Димитрий.

Диакон Димитрий

– По поводу Зруга, тоже вот я надеюсь, что останется в эфире, потому что это действительно памятник федерального значения, об этом не раз писал даже портал «Патриархия.ру». Но пока вот не удалось вопрос решить. Будем надеяться, что, может быть, с принятием...

А. Пичугин

– Ну а вы подробнее еще расскажите, в чем там проблема.

Диакон Димитрий

– А я говорил. Еще раз, да? Хорошо. Ну в общем, на территории Осетии сохранился целый ряд уникальных памятников. Опять-таки к вопросу о том, можно ли приезжать на Кавказ – конечно, можно, нужно.

А. Пичугин

– В Осетию, конечно, безусловно. Про Осетию там речь не идет.

Диакон Димитрий

– Но речь идет о том, что многие из памятников пока не готовы предстать в былой красоте перед людьми, которые хотели бы их увидеть. Вот, в частности, много лет уже не удается решить проблему памятника федерального значения Зругского храма, который из-за проблем с руслом реки, которая подмывает склон, на котором храм построен, он находится под угрозой просто полного разрушения и исчезновения. К сожалению, существующее законодательство не позволяло выделить грант именно на работы по берегоукреплению, вот эту сумму ее пока не удавалось найти. Возможно, что когда будет принята программа по 1100-летию крещения Алании, одной из составляющих этой программы станет отдельная часть этой программы, посвященная именно восстановлению храмов и других памятников, которых на территории Северной Осетии очень и очень много. И если говорить о положительных примерах опять-таки взаимодействия Церкви со светским сообществом, это в качестве примера можно привести храм Нузали. Один из тоже важнейших памятников на территории Осетии, с уникальной фресковой живописью, очень хорошо сохранившейся. Храм небольшой, но действительно представляющий огромную ценность. Долгие годы он находился в ведении музея.

А. Пичугин

– А сейчас совместно используется.

Диакон Димитрий

– А сейчас он передан в пользование епархии. Но, конечно, это не означает, что просто Церковь его забрала и использует, как хочет. Разумеется, речь идет о том, что теперь именно совместными усилиями Церкви, государства, научного музейного сообщества храм будет восстановлен, будет создана особая зона вокруг него. Потому что так получилось, что он находится сейчас непосредственно на дороге, и это тоже создает угрозу для его дальнейшего существования. В общем, будем надеяться, что когда-нибудь о Нузали можно будет говорить именно как о примере удачного взаимодействия Церкви со светским сообществом в плане сохранения памятников, которые, конечно, их значение давно уже перешло границы Церкви, конечно, это памятник для всей России.

А. Пичугин

– Спасибо. У нас в гостях в программе «Светлый вечер» сегодня были диакон Димитрий Асратян, клирик храма святой великомученицы Екатерины на Всполье, ведущий редактор пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси, сотрудник Института истории и археологии республики Северная Осетия- Алания. Борис Синанов, старший научный сотрудник Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований имени В. И. Абаева, кандидат исторических наук. Спасибо вам большое, что пришли.

Б. Синанов

– Спасибо вам.

А. Пичугин

– А я Алексей Пичугин, прощаемся. До новых встреч, будьте здоровы.