«Поместный собор 1917-1918 годов» - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Поместный собор 1917-1918 годов»

* Поделиться

Гость программы — кандидат исторических наук Глеб Елисеев.

Разговор шел о Поместном Соборе Православной Церкви 1917-1918 годов: какие важнейшие задачи он призван был решить и какими были его реальные итоги.

Ведущий: Дмитрий Володихин


Д. Володихин

- Здравствуйте дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк, специалист в частности по истории Русской Православной Церкви Глеб Анатольевич Елисеев, и мы поговорим сейчас об одном забытом юбилее. Конечно же, все вы знаете о том, что в 1917 году начался Поместный Собор Русской церкви, и, в общем, относительно недавно отмечали 100-летие восстановления Патриаршества, потом 105-летие. Но мне хотелось бы напомнить вам, дорогие радиослушатели, что на этом работа Собора не завершилась, что он продлился до осени 1918 года, и что именно в этом году, в 2023, мы отмечаем 105 лет с момента окончания Поместного Собора Русской Церкви, который происходил тогда в условиях глубокого общественного катаклизма, в условиях страшного неблагополучия в обществе, и тем не менее Церковь должна была решить несколько важнейших дел, кое-что она действительно решила. Глеб Анатольевич, ну давайте мы поговорим прежде всего о том, что вызвало необходимость созыва Собора. Насколько я понимаю, на протяжении многих лет шла сначала интеллектуальная, потом административная подготовка к его проведению, он, мягко говоря, несколько запоздал. Какие обстоятельства препятствовали тому, чтобы он был проведен раньше?

Г. Елисеев

- Собор запоздал очень здорово, если рассматривать этот вопрос чисто формально, с канонической точки зрения, потому что по одному из правил Никейского Вселенского собора, Поместные Соборы положено созывать раз в полгода. До Собора 1917 года в Русской Православной Церкви Собор не созывался 217 лет. При этом важнейшие вопросы по всем, опять же, канонам Церкви нужно решать не волей иерархии и тем более не волей государственных чиновников, а волей именно народа Церкви. Для тех вопросов, которые накапливались, естественно, ни полномочий ни у государства, которое вмешивалось в жизнь Церкви постоянно в виде структуры и...

Д. Володихин

- Ну, в виде того, что просто-напросто ликвидировали Патриарший сан, и над Церковью поставили административное учреждение – Синод, который был встроен в качестве фактически церковного министерства в плоть государства.

Г. Елисеев

- Синод – это ещё полбеды, Синод, как структура существует и по сей день, это нормальная рабочая структура. Бедой был обер-прокурор Святейшего Синода, то есть надзирающий от государства, который был вполне светским лицом, а иногда лицом, который даже толком и в Бога не веровал или принадлежал к масонским кругам, как это случилось в отношении...

Д. Володихин

- Были и те, которые были активно действующими атеистами, вот это и действительно парадоксально.

Г. Елисеев

- Да, случались и такого рода вещи, и понятно при этом, что представители светской власти не могли брать на себя очень сложные решения, которые можно было решать только соборным разумом.

Д. Володихин

- Ну, не могли, но очень хотели, иногда всё-таки брали на себя такую ответственность, особенно не обдумав собственных действий.

Г. Елисеев

- Вот чтобы больше такого рода вопросов не возникало при последних императорах, стала возникать идея того, что самые важные дела внутри жизни Церкви, Церковь должна решить всё-таки самостоятельно, без участия государства и не по воле высших иерархов, естественно, с учётом их рассуждений. Возникла идея соборного решения, возникла идея созыва представителей всех уровней церковной жизни, от мирской до архиерейской, для решения уже давно наболевших вопросов внутренней церковной жизни.

Д. Володихин

- Когда, собственно, появились эти идеи, и каковы были первые шаги к созыву Собора?

Г. Елисеев

- Эти идеи появились в начале XX века, они активно звучали среди самых разных кругов, например, идею Собора обсуждали представители интеллигенции и духовенства на религиозно-философских собраниях в Петрограде, а уже накануне революции 1905 года действовала целая комиссия по возможной подготовке Собора.

Д. Володихин

- Ну, религиозно-философские собрания – это, скорее, деяния интеллигенции, а тут речь вот идёт о том, чтобы сама Церковь и государство пошли навстречу друг другу на административной почве.

Г. Елисеев

- Ну почему? В рамках этих собраний постоянно председательствовал всем хорошо известный митрополит Сергий, наш будущий патриарх, он участвовал, всегда активно участвовали представители других уровней церковной жизни в Петрограде, и представители московского духовенства участвовали иногда в разнообразных заседаниях. Но вот предсоборное совещание 1905-1906 года – это была уже конкретная административная структура, действовавшая с разрешения Святейшего Синода и с благословения государя императора.

Д. Володихин

- А каково, кстати, было отношение самого государя Николая Александровича к этому делу?

Г. Елисеев

- Государь относился к этому вопросу достаточно осторожно, но во многом под влиянием Константина Петровича Победоносцева. Победоносцев – обер-прокурор Святейшего Синода накануне Первой русской революции, был категорически против Святейшего Синода, но это, в основном, происходило из-за его психологических особенностей, он считал, что любым демократическим учреждениям доверять нельзя, и, кроме того, он считал, что и архиереям-то доверять нельзя.

Д. Володихин

- Но в данном случае он опасался, насколько я понимаю, того, что дореволюционное духовенство и иереи, и архиереи заражены «левыми» идеями, чуть ли не революционностью, хотя для духовенства это, конечно же, дело фактически немыслимое.

Г. Елисеев

- Да, но тенденция такая, к сожалению, внутри Русской Православной Церкви, правда, в основном, преимущественно, конечно, на низовом уровне, она существовала, это можно видеть по результатам голосования за священников, которые избирались депутатами государственных дум. Некоторые из них высказывались совершенно радикально, некоторые примыкали к радикальным группировкам, в том числе и группировкам, поддерживающим, например, партию социалистов-революционеров, то есть определённая опаска была, поэтому и опаску государя Николая Александровича тоже можно понять. Но, с другой стороны, он, как человек, который всегда благоволил к тому, чтобы восстанавливать традиции, старые традиции Русской Православной Церкви, традиции ещё даже допетровские, обращаться к глубокому наследию русской истории, он считал, что Собор имеет право на существование. Другое дело, что главная опасность, которую видел Николай Александрович в проведении Собора именно тогда – это революционная обстановка. Он считал, что в условиях хаоса, который ещё продолжался в 1906 году, Собор созывать просто немыслимо.

Д. Володихин

- То есть им могут воспользоваться как инструментом политической борьбы, наплевав на, собственно, церковные нужды и цели.

Г. Елисеев

- Да, мало нам государственных дум, в которых высказываются с кафедры самые безумные революционные идеи, у нас ещё возникнет церковный Собор, который вместо того, чтобы работать над делами Церкви, станет трибуной для высказывания безумных революционных идей.

Д. Володихин

- Но тем не менее, дело постепенно двигалось, очень медленно, но всё-таки двигалось.

Г. Елисеев

- Да, в 1912 году уже была разработана достаточно чёткая программа вопросов, которые должны были обсуждаться на Соборе, начали работать предсоборные комиссии и рассчитывали на то, что скорее всего Собор созовут в юбилейный 1913 год, но тоже решили, что пока обстановка неподходящая, возможно, стоит созвать на следующий год. На следующий год началась война, то есть опять таки стало не до этого, решили, что отложим Собор до окончания войны. Но в итоге Собор пришлось созывать в 1917 году.

Д. Володихин

- Притом Собор был созван уже после того, как исчезла фактически российская монархия, то есть февраль 1917 года, государь Николай Александрович свергнут, на его место приходит двоевластие, с одной стороны – Временное правительство, с другой стороны – Советы, и для тех, и для других Церковь в разной степени, в общем, не друг.

Г. Елисеев

- Да, и Церковь это тоже хорошо понимает. Церковь понимает, что в этих условиях выживать придётся самостоятельно, а для того, чтобы выживать самостоятельно, для этого нужен лидер, должна быть конкретная фигура, которая воплощает в себе волю Церкви, которая воплощает в себе чёткие представления о том, куда и как должна двигаться Церковь, фигура человека, который сможет провести те самые необходимые реформы, которые провозгласит Собор. Одно дело – принять решение об этих реформах, другое дело – эти реформы воплотить в жизнь.

Д. Володихин

- Речь идёт прежде всего о главнейшей задаче – о восстановлении Патриаршества, но мне хотелось бы поинтересоваться: Временное правительство проводило довольно жёсткую политику отношения к Церкви, гораздо более жёсткую, чем русские монархи, в частности, состав Синода переменили тотально, постарались всех консерваторов изгнать из мест, где они могут принимать хоть какие-то решения, и, в общем, посадили человека «левых» убеждений на место, где он может контролировать Церковь, я имею в виду Карташова.

Г. Елисеев

- Но Карташов ещё был не худшей фигурой.

Д. Володихин

- Да, там были люди пострашнее. Карташов был хотя бы просвещённым человеком.

Г. Елисеев

- Да, и в первую очередь, сначала первым обер-прокурором был князь Львов, и при нём творились все вот эти безобразия: разгон старого Синода и самое главное – решение о ликвидации церковно-приходских школ, это был очень важный конфликтный момент в июне 1917 года между Церковью и Временным правительством.

Д. Володихин

- Но Львов был, что называется, в отношении Церкви большевик до большевиков.

Г. Елисеев

- Да, и в итоге это ему, в конце концов, вышло боком, просто стало ясно, что отношения ухудшаются, он продавил вот это решение о церковно-приходских школах, и в итоге его сняли, назначили Карташова, который сначала был обер-прокурором, потом его должность была преобразована – как раз, опять-таки, это были уступки со стороны Временного правительства – в должность министра исповеданий.

Д. Володихин

- Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк, кандидат исторических наук, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение» Глеб Анатольевич Елисеев. Мы говорим о Поместном Соборе Русской Церкви 1917-18 годов. Пришло время поговорить о том, каким чудом Церковь в политической ситуации, которая становилась день от дня всё хуже, взрывоопаснее, вырвала возможность проведения Собора. Ну, мы все помним, что пока на Патриаршую кафедру восстановленную не взошёл святой Тихон, всё же должны были найтись те лидеры Церкви, которые, можно сказать, действительно совершили чудо – может быть, через них Господь чудо совершил, это вернее – созвали этот Собор, обеспечили возможность его проведения, всё это было очень непросто.

Г. Елисеев

- Да, первоначально, ещё в апреле 1917 года Синод уже в новом составе принимает решение о необходимости созыва Собора, а 15 августа 1917 года Собор открывается. В промежутках между этими датами проходят выборы кандидатов на члены Собора.

Д. Володихин

- Вот кто тогда вёл Церковь, кто было у кормила?

Г. Елисеев

- У кормила Церкви, в том числе был и митрополит Тихон, как ни странно, который возглавлял Собор в качестве работающего председателя. Почётным председателем был киевский митрополит Владимир, который тоже был член нового Синода обновлённого, но непосредственно этим вопросом занимался митрополит Тихон, при условии, что, опять-таки, в силу мягкости характера, о котором все хорошо знали, его никто в качестве реальной кандидатуры не рассматривал. Реальной кандидатурой и человеком, сыгравшим большую роль в организации Собора, воспринимался Харьковский архиепископ Антоний (Храповицкий).

Д. Володихин

- Именно об этом я и хотел сказать, до какой степени он сыграл важную роль в том, что Собор был всё-таки проведён. А святитель Тихон – я неправильно, конечно, скажу, чисто административно, но, по большому счёту, он был секретарь всея Церкви, не лицо возглавляющее, а лицо оформляющее. Там были свои духовные вожди и свои ведущие администраторы. Итак, владыка Антоний, как человек, от которого ожидали как раз того, что он, скорее всего, Церковь возглавит, что за роль он сыграл?

Г. Елисеев

- При этом владыка Антоний был одним из противников созыва Собора в течение очень долгого времени. В итоге, когда возникла необходимость созыва Собора, он сказал, что это важное дело, и в нынешних условиях, условия-то изменились, я сыграю огромную роль вообще в этой организации.

Д. Володихин

- Сыграл?

Г. Елисеев

- Сыграл, конечно! Вообще это человек, который был невероятной энергии с точки зрения достижения своих целей, этот человек был с очень чёткой мировоззренческой позицией, человек, которую терпеть не могла вся «левая» часть спектра русской политической жизни на протяжении десятилетий, и здесь он активно будировал вопрос того, что если уже надо, давайте мы займёмся и решим эти вопросы. Итак, в том числе при его активном участии, а кстати, не только его активном участии, любопытно, что в организации Собора играли большую роль и светские лица, в точности, представители образованных кругов Московской и Санкт-Петербургской духовной академии. Среди известнейших фигур, впоследствии их творчество стало одним из заметных примеров нашего философского богословского наследия, это отец Сергий Булгаков, он был одним из докладчиков, одним из заметных организаторов. Профессор Евгений Трубецкой, тоже наш виднейший видный богослов.

Д. Володихин

- Профессор и князь Евгений Трубецкой.

Г. Елисеев

- Да, и князь Евгений Трубецкой, совершенно верно. Там целый ряд ещё заметных богослов, в том числе, к сожалению, и тех людей, которые потом перейдут на позиции обновленчества. Поэтому сложность и острота многих дискуссий Собора сводилась к тому, что представители светских кругов, которые были нормальными депутатами, участвующими в работе Соборов, продвигали уж чрезмерно радикальную часто повестку.

Д. Володихин

- Дорогие радиослушатели, мне просто хотелось бы отметить, что в эти годы Церковь была в значительной большей степени политизирована, чем сейчас. Страсти, которые благими уж никак не назовёшь, полыхали в умах иереев, и архиереев, они были захвачены «левым» поворотом того времени, в то же время защитой консервативных ценностей с другой стороны, и это борение накладывало на Собор отпечаток довольно своеобразный. Единства, монолита на тот момент в Церкви не было, и это, кстати, была одна из очень серьёзных проблем, преодолевалась она не просто, преодолевалась она не только на этом Соборе, но и в течение многих-многих-многих лет после него.

Г. Елисеев

- Совершенно верно. Но пока идёт небывалый процесс, процесс, которого не было 200 лет – избрание депутатов на Собор. Естественным образом, по умолчанию, все архиереи Русской Православной Церкви в Соборе участвуют. Дальше избираются два клирика: один обязательно от белого духовенства пресвитер, а второй – уже по решению избирающих, кто угодно, от псаломщика до викарного архиерея, и три мирянина от благочинного округа, они избирались на епархиальный уровень, на епархиальном уровне окончательно уже формировалась эта представительная делегация. В итоге Собор насчитывал 564 человека, это был очень большой Собор.

Д. Володихин

- Он был в высшей степени представительным, и, в общем, вряд ли можно вспомнить пример того, чтобы в эпоху Средневековья в допетровской России хотя бы близко к этому подходил по численности собравшихся.

Г. Елисеев

- Даже не каждый Вселенский Собор насчитывал такое количество.

Д. Володихин

- Любой из русских Соборов, для России это было невероятно много, никогда столько не бывало. Но Вселенские Соборы – другое дело, там собирались, конечно, тоже с громадной территории, но тогда традиция церковная созыва таких Соборов была более естественной. В России всё начинали с азов, припоминали, как это должно быть, и тем не менее, первый блин не вышел комом. Ну хорошо, пять с половиной сотен людей, которые должны решить судьбу Церкви, как они действуют? Что в первую очередь занимает их умы?

Г. Елисеев

- В первую очередь тогда, в августе, все хотели работать вполне размеренно и решить все вопросы жизни Церкви, не торопясь. Все эти 500 человек были распределены на соборные комиссии, которых было 20 с лишним, каждый обсуждал какой-то из важнейших церковных вопросов, и все думали, что в таком ритме они и будут работать, пока не началось вмешательство политики в нормальное течение церковной жизни.

Д. Володихин

- Когда официально открывается Собор?

Г. Елисеев

- Собор официально открывается на Успение Богородицы 15 августа 1917 года в Успенском соборе торжественным богослужением, после чего начинает работать в Московском епархиальном доме преимущественно. А самые важные события планировалось проводить, опять же, в Успенском соборе, но после ноября 1917 года Успенский собор стал для этого непригоден, потому что его чуть ли не разрушили во время штурма Кремля.

Д. Володихин

- Там была стрельба, там работали артиллерийские орудия, это, в общем, обстановка абсолютно немыслимая для проведения церковного Собора. Ну хорошо, а что такое Епархиальный дом? Насколько это было крупное здание, сейчас оно сохранилось или нет?

Г. Елисеев

- Достаточно представительное здание в Лиховом переулке, насколько я помню, оно сохранилось. Большая часть делегатов проживала на территории Московской епархиальной семинарии, вот иногородние москвичи, естественно, приезжали на собрания. Другое дело, что, опять же, из-за политических событий последующие заседания Собора, они, естественно, не были так представительны. Да, во время крупных мероприятий собирались, но больше пятисот человек не собиралось никогда, даже во время выбора Патриарха там собиралось меньшее количество.

Д. Володихин

- Но когда мы говорим о церковном Соборе, что он продлился на большую часть 1918 года, мы, конечно, понимаем, что не только революционный катаклизм, но и набирающая ход Гражданская война препятствует тому, чтобы люди оставались на Соборе, кто-то может остаться, кто-то нет. Кого-то призывают его дела на его места, кто-то становится жертвой Гражданской войны, кто-то просто в состоянии полного непонимания и дезориентации, как ему действовать, когда Церковь требует решать вопросы, а вокруг социальный хаос. Ну что ж, но тем не менее, вернёмся пока ещё в осенние месяцы 1917 года, что в первую очередь решали?

Г. Елисеев

- Собор должен был работать по сессиям, всего за время его работы было три сессии, на какое-то время Собор прекращал временную деятельность работы, потом приезжали, включалась новая сессия, вот как раз тогда происходил в основном отток делегатов, первая сессия у нас продолжалась как раз с 15 августа по 9 декабря, и в эту размеренную работу вмешался Октябрьский переворот, и в результате как раз Октябрьского переворота в качестве первой важнейшей задачи выдвинулось избрание Патриарха.

Д. Володихин

- Давайте-ка с этим поторопимся, потому что могут лишить такой возможности.

Г. Елисеев

- Более того, вот стало окончательно ясно: мало думать о решении каких-то вопросов, если мы надумаем то, как решать эти вопросы, у нас уже сейчас должна быть структура, которая хотя бы часть этих вопросов воплотит в жизнь, у нас как минимум должен быть духовный руководитель, который озаботится выживанием Церкви в этих наступающих тяжёлых условиях, при которых мы сидим на соборном совещании, а у нас пушки гремят в двух шагах здесь.

Д. Володихин

- Итак, как произошло восстановление Патриаршества?

Г. Елисеев

- Восстановление Патриаршества происходило по достаточно интересной схеме. Сначала состоялось то, что мы бы сейчас назвали «рейтинговым голосованием»: выдвинули целый ряд кандидатов, причём в начале ограничений никаких не было, поэтому среди кандидатов был совершенно мирской человек, например, известный славянофил Фёдор Самарин, который сам отказался от этого, и в рамках самого первого голосования в качестве явного фаворита выдвинулся уже упоминавшийся здесь Антоний (Храповицкий), он выглядел фигурой, которая скорее всего должна стать патриархом. Но окончательное решение решили оставлять не на волю Собора, а на волю Божию. Для этого, когда сформировалось последних три кандидата, призвали одного из наиболее уважаемых старцев того времени, старца Алексия из Зосимовой пустыни, для того, чтобы он в храме Христа Спасителя, где теперь вынуждены уже были проводить торжественные мероприятия, он вытянул жребий. И хотя Антоний (Храповицкий) получил большинство голосов, он вытягивает жребий кандидата номер три, московского митрополита Тихона (Белавина).

Д. Володихин

- Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прорываем наш с вами диалог для того, чтобы буквально через минуту вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

- Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк, специалист в частности по истории Русской Церкви, кандидат исторических наук Глеб Анатольевич Елисеев, и мы обсуждаем проведение Собора Русской Церкви 1917-1918 годов, сейчас мы, можно сказать, на остром моменте, на жеребьевке. Глеб Анатольевич уже сказал, что волей Божьей избран был на Патриаршую ступень русской духовной иерархии святитель Тихон, а мы знаем, что был по количеству голосов претендент номер один владыка Антоний, а кто был вторым между ними?

Г. Елисеев

- Митрополит Казанский Кирилл (Смирнов).

Д. Володихин

- Почему?

Г. Елисеев

- Потому что он тоже был очень известной авторитетной фигурой, очень заметным крупным богословом, в частности, знаменитым своими миссионерскими усилиями, человек, который будет впоследствии священномучеником.

Д. Володихин

- Ну что ж, давайте поговорим о том, как произошла интронизация святителя Тихона. Насколько я понимаю, ситуация сделалась необыкновенно острой, вы уже сказали, что на улицах Москвы ведётся огонь. Давайте сейчас сопоставим хронологию боёв и хронологию проведения Собора и в частности, деяния, которые в наибольшей степени известны из всей его работы, а именно возведение святителя Тихона на Патриаршую кафедру.

Г. Елисеев

- Накануне боёв происходит предварительное голосование, после буквально окончания боёв, 5 ноября происходит жеребьёвка, и в условиях этого московского хаоса окончательное избрание, интронизация и провозглашение митрополита Тихона Патриархом Московским и всея Руси происходит уже 21 ноября. Вот были вынуждены протянуть просто для того, чтобы что-то в городе успокоилось, чтобы были нормализованы взаимоотношения, специальная депутация отправлялась в московский совет и спрашивала: вот это долго ещё будет продолжаться?

Д. Володихин

- Наивные люди!

Г. Елисеев

- Сколько можно, что мы можем сделать? Между прочим, предлагали устроить крестный ход большой вокруг Кремля просто для того, чтобы смирить народ каким-то образом, им сказали – «мы вас перестреляем из пулемётов».

Д. Володихин

- Какие хорошие люди были! Они хотели обратиться к Богу для того, чтобы Он утихомирил житейское море мирское. Ведь если бы их послушались, как знать, может быть, что-то доброе бы и раньше появилось во всём этом социальном хаосе, но нет, слушать их никто не стал.

Г. Елисеев

- Никто не стал слушать впоследствии и постоянных обращений Патриарха к тому, чтобы прекратить кровопролитие, к тому, чтобы взяться за ум, к тому, чтобы сесть и начать договариваться. Например, известный текст, известное обращение Патриарха 19 января 1918 года, которое принято интерпретировать как анафему на большевиков, на самом-то деле заключало в себе призыв к примирению и отлучению от Церкви тех, кто проливает кровь своих братьев, «прекратите это делать!» – вот к этому сводился основной пафос текста, а не тому, что Патриарх Тихон проклинал какую-то конкретную партию или каких-то конкретных политических деятелей, он призывал к разуму и к миру людей. Другое дело, что ни разума, ни мира, тем более уж у большевистской партии здесь не нашлось.

Д. Володихин

- Ну вот мы говорим – Патриарх, а, собственно, голосование ещё не означает обретение Патриаршего сана человеком, ведь должна была сначала быть проведена церемония, обряд, и где это произошло и когда?

Г. Елисеев

- 21 ноября, я уже говорил.

Д. Володихин

- Ну, это храм Христа Спасителя?

Г. Елисеев

- Да, по традициям, которые существовали в тот момент, там была восстановлена традиция, во многом, кстати, очень внимательно работали, в том числе и в рамках комиссии соборной по восстановлению Патриаршества, по восстановлению канонов именно возведения Патриарха. И в итоге, как мне кажется, часто любят говорить о том, что «жребий оказался слепым, что не очень удачный кандидат, что вот Антоний бы всем показал, что жёсткий и бескомпромиссный лидер, которым был Харьковский владыка, оказался бы достойным руководителем Русской Церкви в этих сложных условиях», я думаю, что Господь мудрее всех остальных. Только такой осторожный, доброжелательный и дипломатичный человек, как Патриарх Тихон смог спасти Русскую Православную Церковь в этих катастрофических событиях времён Гражданской войны.

Д. Володихин

- Ну да, вот можно, конечно, направить корабль Церкви на гранитную пристань, и он может разлететься в щепки и пострадает огромное количество людей. Всё-таки хорошо, когда Церковь наполнена духом веры и любви, а не духом веры и борьбы. И святитель Тихон в этом смысле был, конечно же, человеком, который действительно был каналом Божьим для проведения в жизнь всего того правильного, что для Церкви оказалось спасительным. Но давайте поговорим о том, что сделали с управлением Церковью, давайте вернёмся к тому, что до Петра Первого в Русской Церкви не было никакого Синода, затем при Петре Первом он появился, просуществовал два столетия, ведь он никуда не исчез в 1917 году, мы не можем говорить, что пришёл Патриарх и отменили Синод – этого не было, и Синод существует до настоящего времени. Так, собственно, управление Церковью при возвращённой фигуре Патриарха требовало дополнительных консультаций, дополнительных обсуждений, принятия чрезвычайно важных решений. Что решили?

Г. Елисеев

- Достаточно чёткая была разработана схема управления Русской Православной Церковью, в которой бы сочеталась и воля иерархии, особенно высшего иерарха, и воля соборная. Было принято решение, во-первых, о периодическом созыве Соборов, как минимум, раз в три года, а во-вторых, Патриарх в своём управлении должен был опираться на две структуры: вопросами религиозными, вопросами богослужебными, вопросами каноническими занимался Синод, в который входил Патриарх, митрополит Киевский и несколько представителей высшей архиерейской иерархии. Некоторых избирали на три года, некоторых на один год, они должны были выполнять роль именно советников и помощников Патриарха в управлении Церкви как религиозно-мистическим организмом, а второй структурой был Высший церковный совет, который как бы занимался административно-хозяйственной частью, вот он был значительно более расширен, вопросы церковного образования, вопросы церковной экономики – всё это было ведение Высшего церковного совета.

Д. Володихин

- Высший церковный совет или Высшее церковное управление?

Г. Елисеев

- Высший церковный совет,. Высшее церковное управление – это та структура, которая возникнет чуть позже у нас на территориях, которые будут контролироваться «белыми».

Д. Володихин

- Хорошо. Это структура, которая впоследствии окажется, скажем так, управляющей в отношении Русской Церкви за границей. Вот мне хотелось бы, чтобы здесь наши дорогие радиослушатели не путали, потому что иногда в публикациях популярных эта путаница встречается. Итак, Патриарх плюс Синод плюс Высший церковный совет – это управление Церковью сверху, но существуют непростые вопросы управления на низовом уровне и управления монашеством, вот в монашеской сфере было произведено какое-то изменение?

Г. Елисеев

- Да, был произведен целый ряд изменений, вопросов, опять-таки внутреннюю жизнь монастырей, как ни странно, в значительной степени демократизировали, плюс к тому на монахов была возложена достаточно большая работа гипотетически, по народному просвещению, создавались монастырские школы, возникали большие программы по подъёму общего духовного и культурного уровня монахов, и даже создавался Всероссийский монашеский церковный совет, который тоже должен был заниматься вопросами монастырской жизни в масштабе всего государства.

Д. Володихин

- Подчинённый Патриарху, насколько я понимаю?

Г. Елисеев

- Подчинённый Синоду здесь, не Патриарху. Ситуация, при которой монахи подчиняются каждому своему епархиальному архиерею, она сохранялась, но в то же время к ней добавлялась и дополнительная структура, при которой монашествующие становились более самостоятельными. Вообще эта тенденция делать более самостоятельными, более инициативными все уровни церковной жизни, упорядочивать их –это одно из важных направлений работы Собора. Например, при сохранении старого епархиального деления Русской Православной Церкви, по решению Собора она была разделена на пять митрополичьих округов для большей чёткости управления, большей ответственности перед Патриархом и Синодом.

Д. Володихин

- Иными словами, митрополиты должны были стать той ступенью церковной иерархии, которым епископы подчиняются, как, так сказать, генералитет и старшее офицерство. Но теперь давайте обратим внимание на то, что многое из того, что решил Собор, вошло в церковную жизнь, что-то не вошло не по вине Церкви. Ну вот, например, разделение на митрополичьи округа, как своего рода усложнение жизни Церкви, столкнувшись с реалиями Гражданской войны, просто-напросто исчезло. У нас в 1938 году на всю страну было четыре правящих архиерея, уж какие там митрополичьи округа. Советская власть в своей практической ипостаси для Церкви была, по большому счёту, врагом, да и всё, и можно поставить точку. Но и другое, например, благие намерения в отношении общественного услужения монастырей и монашества – конечно, Церковь хотела, с одной стороны, дать монашеству проявить себя на этой стезе, а с другой стороны, показать обществу, что монашество способно много полезного сделать, в какой-то степени реабилитировать монашество, которое в общественном мнении получило искажённую трактовку. И, конечно, если бы всё это реализовалось, это было бы очень здорово. Но опять что? Гражданская война, расстрельщина, голод, пойди, выведи монаха из монастыря, заставь его учительствовать, когда власти, скорее, выведут его к стенке, и когда он попытается учительствовать, в общем, скажут ему: «ты вредный элемент».

Г. Елисеев

- А потом просто приходит комиссар, конфисковывает весь монастырь, а монахов выгоняет на улицу.

Д. Володихин

- Совершенно верно. То есть планы, которые определены были Собором надолго вперёд, как важнейшая программа жизни Церкви, довести до конца было невозможно, но не потому, что Церковь виновата, а потому, что с ней творили вот такое неподобие.

Г. Елисеев

- Даже на низовом уровне, когда, опять же, священникам в приходах пытались предоставить гораздо большую самостоятельность и возможность гораздо более активного взаимодействия с паствой, возникла идея выборности.

Д. Володихин

- Вот мы поговорим об этом поподробнее.

Д. Володихин

- Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, радио, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк, специалист по истории Церкви в частности Глеб Анатольевич Елисеев, и мы обсуждаем, как проходил Поместный Собор Русской Церкви 1917-18 годов, и что из этого вышло. Ну вот, собственно, подошли к одной из чрезвычайно важных идей Собора, вы назвали – это предоставление несколько большей самостоятельности приходским священникам, и кроме того, попытки обсудить и что-то решить в сфере взаимодействия общины и церковной иерархии в деле определения священника на приход – не такая простая вещь, потому что это же 1917-18 годы, мнения о том, как правильно, носились по умам Церкви и посещали умы мирян, сталкиваясь друг с другом, так что только искры разлетались в разные стороны.

Г. Елисеев

- Совершенно верно. А базовой идеей была идея того, что приход должен сам выбирать себе священника.

Д. Володихин

- Чья идея?

Г. Елисеев

- Это идея представителей как «белого» духовенства, так и мирян, особенно мирян, выражавших интересы академических кругов.

Д. Володихин

- Но идея иерархии вполне себе традиционно состояла в том, что священника ставит архиерей.

Г. Елисеев

- Да, более того, Антоний (Храповицкий), к которому мы не единожды уже обращались сегодня в ходе нашей беседы, мотивировал свою позицию следующим образом: что если священника будет выбирать церковный народ, коллектив, то он будет выбирать подобного себе, а священник, он должен с конца идти как бы против складывающихся тенденций. Если в общине господствует пьянство, то туда нужно направить священника, который прославлен своей активным борьбой с этим пороком. Если община знаменита нерадением к церковной жизни, то туда нужно направить священника, опять же, по архиерейской воле, который знаменит своим духовным горением, который не будет пренебрегать проповедями, который будет обличать недостатки. Антония, правда, спросили сразу же: а где таких набрать в Церкви, потому что, увы, люди несовершенные, он сказал: «ну, здесь мы, архиереи, должны об этом задуматься». В итоге победил компромиссный вариант: решили, что – да, община должна представлять на утверждение архиерею выбранного священника, а архиереи должны решать, достоин он или нет, и если они решают, что недостоин, архиереи могут предложить своего кандидата, а община тогда, опять же, с ним соглашается или не соглашается. По идее, община должна была его взять на своего рода испытательный срок и потом уже согласиться. Вот такая любопытная двухступенчатая система.

Д. Володихин

- Ну, это система, как бы правильно сказать, которая существовала в основном в идее, её практическое приложение, оно имело очень недолгий срок. Сейчас этого нет, сейчас по традиции древней иерея ставит на приход архиерей, следовательно, где-то между 1918 годом и нашим временем идея Собора была на практике пресечена. Почему это произошло, когда?

Г. Елисеев

- Оно произошло почти моментально, её фактически не сумели воплотить в условиях Гражданской войны, в условиях тех потрясений, которые Церковь начала переживать в 20-е и 30-е годы, было не до избрания священника и не до прохождения вот этой сложной схемы: аксиос-не аксиос, годен-не годен, достоин-не достоин, здесь стоял вопрос о выживании Церкви, поэтому если есть хоть какой-то священник у общины – это уже благо. Вспомним, что в 1940 году в огромном городе Одессе не было вообще ни одного священника.

Д. Володихин

- Проще говоря, ситуация была просто-напросто разрушена. К благу ли было это решение – не нам судить, мы ни на одном Соборе Русской Церкви никогда, простые миряне, не участвовали, но в любом случае Церковь решение приняла, а общественная ситуация реализовать его просто не дала. Знаете, по некоторым решениям Русской Православной Церкви Гражданская война и советская власть проехались просто как паровоз по людям, которые положены на рельсы, вот такая была тогда жизнь. Но тем не менее Церковь продолжала заседание. Мы хотели бы напомнить вам, дорогие радиослушатели, что введение Патриаршества заново, оно ведь было только первым шагом, дальше были приняты решения, о которых мы с вами говорили, обсуждались многие вещи, в частности, например, официальное одобрение Церкви получило поддержание добрых отношений с единоверчеством – не такая простая была вещь, единоверчество в ту пору было значительно более сложной, многолюдной и богатой в интеллектуальном смысле частью Церкви. Ну вот, что касается других решений, что-то не успели, в принципе, обсудить, потому что залы пустели, людей становилось меньше, а что-то не давали привести в жизнь, ну вот знаменитое, например, выступление отца Сергия Булгакова.

Г. Елисеев

- Совершенно верно. Отец Сергий Булгаков выступал с проектом о правовом положении Русской Православной Церкви, которое подготовила соответствующая комиссия, работавшая в рамках Собора, при которой чётко и однозначно, что выглядело несколько комично уже в складывавшихся тогда политических условиях…

Д. Володихин

- Для кого-то комично, а для кого-то это было своего рода душевное благородство: мы хотим хотя бы заявить наш идеал, наш эталон.

Г. Елисеев

- Да, совершенно верно. Это был, скорее, проект на будущее – никто же не думал, что большевистская власть простоит хотя бы пару лет, а не то, что семьдесят – что в нормальных взаимоотношениях русского государства, светской власти и церковной, Русская Православная Церковь должна занимать положение первой среди равных, позиция Русской Православной Церкви должна учитываться при решении самых важных государственных вопросов. И среди тех положений, которые выдвигал Сергий Булгаков, поддержавшие его депутаты Собора, например, звучало такое, что глава российского правительства, министр исповедания, министр просвещения, а также их заместители обязательно должны быть православными.

Д. Володихин

- Давайте вернёмся к этому и ещё разочек объявим этот важный момент, понимаете, нельзя об этом говорить быстро и просто – это мнение Русской Церкви, которое было озвучено на Соборе, разлетелось по всей стране, ещё разочек.

Г. Елисеев

- Да, совершенно верно. Это была позиция Собора о том, как идеально должны быть устроены взаимоотношения Церкви и государства. Отношения симфонии властей оформлены только в рамках юридических традиций и того политического положения, которое Россия занимала к 1918 году.

Д. Володихин

- Ещё раз, какие должностные лица?

Г. Елисеев

- Кто должен быть православным, согласно этому положению: глава государства, министр исповеданий и министр просвещения.

Д. Володихин

- Очень важный момент. Собственно, 1918 год, монархии нет, Церковь не имеет рычагов воздействия на ситуацию, и имеется в виду не только то, что государь должен быть православным, этой позиции Церковь придерживала всегда, но и выборное лицо, которое возглавляет государство, оно тоже должно быть православной веры, это позиция важная. И эта позиция показалась для новой революционной власти хуже шила в бок.

Г. Елисеев

- Новая революционная власть испытывала изжогу по отношению к Русской Православной Церкви, а уж тем более к деятельности Собора с самого момента прихода этой власти к власти, если уж так можно пошутить.

Д. Володихин

- Это, признаться, и предыдущее Временное правительство тоже так-то очень умеренно ласкало Церковь, а больше пинало.

Г. Елисеев

- Смотрело так, через губу: ну есть Церковь, ну да, посмотрим.

Д. Володихин

- Обеззаразим, обезопасим, прижмём, авось не помешает.

Г. Елисеев

- А вот руководство большевистское с самого начала поставило на конфликт Церковь. При этом изначально марксисты в силу своих материалистических взглядов исходили из того, что мы сейчас разрушим фундамент Церкви, базис материальный, и Церковь сама по себе умрёт. Вот гонения, которые будут на Церковь в более поздний период, они были результатом во многом того, что эти решения показали: нет, Церковь, она не от мира сего. Не то что политики – врата адовы ее одолеть не могут. Поэтому эти решения не привели к уничтожению Церкви, а наоборот, повлияли на рост ее авторитета в более поздний период, период НЭПа. Но начиналось всё достаточно жёстко: уже по декрету «о земле» Церковь лишалась всего её земельного имущества, оно ликвидировалось, полностью конфисковывалось. Потом, дальше начинались всё новые и новые постановления, итогом которых стал декрет «об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» от 23 января 1918 года. Он был принят 20 января, 23 января был уже опубликован и введён в законодательное исполнение.

Д. Володихин

- А вот, собственно, то выступление отца Сергия, которое говорило о взаимоотношениях Церкви и государства и о роли Церкви в государстве?

Г. Елисеев

- О роли Церкви в государстве – это было на второй сессии Собора, которая как раз 20 января и открылась.

Д. Володихин

- Иными словами, это очевидная реакция. Не то, чтобы случайно так совпало, это реакция на соборное решение Церкви, которое можно в духе, наверное, Салтыкова-Щедрина охарактеризовать словами «не потерплю, запорю».

Г. Елисеев

- Да – «разорю и разоряю», вот так вот действует в тот момент большевистская власть. Церковь говорит: вы можете так действовать, как разбойники и губители, но это ненормально. А нормально вот то, что мы придумали, и то, что Собор одобряет, Собор проголосовал, в общем-то, за это как за основу.

Д. Володихин

- Очень важный момент: деятельность Собора продолжалась достаточно долго и, в общем, планировалось даже и в уменьшившемся составе ещё решить многие вопросы, но, опять-таки, Собор был прекращён, не потому, что Церковь сказала: «всё, мы расходимся, нужно сделать перерыв», а именно по воле власти, это было насильственное вмешательство в жизнь Церкви.

Г. Елисеев

- Да, совершенно верно. Накануне 20 сентября 1918 года, когда Собор был вынужден завершить свою деятельность, здание, где квартировали иногородние депутаты Собора, было конфисковано, и они фактически были выгнаны на улицу.

Д. Володихин

- Епархиальный дом, или это семинария?

Г. Елисеев

- Это в семинарии общежитие которое. Так-то заседания продолжались, но как они могли продолжаться? Москвичи же не могли решить за всю Русскую Православную Церковь все её вопросы, в итоге было принято решение о том, что продолжить, что данная сессия Собора заканчивается, что – да, остались очень важные нерешённые вопросы, эти вопросы, возможно, удастся решить на весенней сессии 1919 года.

Д. Володихин

- А Епархиальный дом оставался за Церковью?

Г. Елисеев

В тот момент – да ещё.

Д. Володихин

- Хорошо. Ну что же, решили собраться в 1919 году, и обстоятельства были таковы, что это было уже немыслимым делом.

Г. Елисеев

- Да, и в сентябре 1918 года, многие это понимали, понимала это и высшая церковная иерархия, возможно, понимал и сам Патриарх, потому что решение о дальнейшем продолжении деятельности Собора выглядело следующим образом: либо собраться на новую сессию по весне 1919 года, либо руководство Церкви должно подумать о проведении нового Поместного Собора через три года. К сожалению, и этого не удалось провести.

Д. Володихин

- Ну что же, время нашей передачи подходит к концу. Дорогие радиослушатели, мне хотелось бы обратить ваше внимание на один факт: условия социальной катастрофы, и в этих условиях наша Церковь сохраняет самообладание, принимает важные решения, часть из них не удалось реализовать, а часть всё-таки вошло в жизнь духовенства и мирян, а кое-что из этого работает до сих пор. Отдадим должное тем людям, которые тогда руководили Церковью, и отдадим должное тем людям, которые были духовными лидерами мирян в тот момент и помогали иерархии в проведении этого Собора. Они сделали так много, завораживающе много, что их деятельность вызывает почтительное удивление. Дорогие радиослушатели, от вашего имени позвольте мне поблагодарить Глеба Анатольевича Елисеева, и мне осталось сказать вам: спасибо за внимание, до свидания.

Г. Елисеев

- До свидания.


Все выпуски программы Исторический час

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем