Поделиться
У нас в гостях кандидат исторических наук, доцент учебно-научного Центра изучения религии РГГУ Петр Чистяков.
Мы говорили о народном почитании православных святынь в послевоенные годы, а также о паломничествах и крестных ходах в этот период в Советском Союзе.
Ведущие: Толоконникова Ксения, Пичугин Алексей.
А.Пичугин:
- Здравствуйте, дорогие слушатели! На светлом радио – наш специальный проект, в рамках программы «Светлый вечер». Мы, напомню, в этот день всегда выходим в эфир вместе с Ксенией Толоконниковой, директором музея-исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди»…
К.Толоконникова:
- Добрый вечер!
А.Пичугин:
- Добрый вечер, да! И у нас сегодня в гостях Пётр Чистяков, кандидат исторических наук, сотрудник Центра изучения религий РГГУ. Добрый вечер!
П.Чистяков:
- Добрый вечер!
К.Толоконникова:
- И мы продолжаем разговор, так счастливо, мне кажется, и интересно начатый в один из прошлых наших разов, о народном православии, народной религиозности в Советском Союзе.
И сегодня мы хотим поговорить о почитании местных святынь – уже более конкретно, чем мы эту тему затрагивали в прошлый раз.
Ну… для начала, мне кажется, имеет смысл вообще напомнить нашим слушателям о том, какова была ситуация со святынями в Советском Союзе после войны.
Если я правильно помню, всё древнейшие – практически, все, кроме Феодоровской – иконы Божией Матери были недоступны верующим для молитвенного поклонения, и, практически, все мощи были недоступны для молитвенного поклонения верующих.
А.Пичугин:
- А напомни, пожалуйста, тогда про Феодоровскую икону – потому, что это не самая известная история… Я правильно понимаю, что речь идёт о Феодоровской иконе, которая в Ярославле была?
К.Толоконникова:
- Нет, Феодоровская икона Костромская.
А.Пичугин:
- Кострома… а, ну – рядом, да, Костромская…
К.Толоконникова:
- И вот – она, единственная, находилась всё время в храме. Правда… ну, тут, может быть, Пётр меня поправит – некоторое время она находилась у обновленцев.
А.Пичугин:
- Я вот помню, просто, потому, что в московских храмах были… может быть, это, всё-таки, такое… московское, местное почитание было… но вот в Николо-Кузнецком храме, до сих пор, есть Богородичная икона, которая считается чудотворной, к которой приходят отовсюду, и она всё советское время там провисела.
К.Толоконникова:
- Нет, конечно, конечно! Почитаемые иконы оставались, их было много. Я говорила сейчас о древнейших иконах, таких, как Владимирская, Тихвинская…
Ситуация с мощами. Насколько я помню, с 1946 по 1948 год были возвращены верующим… ну… может быть… эти мощи можно пересчитать по пальцам одной руки – Тихона Задонского, по-моему – Митрофана Воронежского, Анны Кашинской и Феодосия Черниговского. Может быть, что-то ещё…
П.Чистяков:
- Да, совершенно верно, Вы правы. Древнейшие иконы в то время находились в музеях. Что касается мощей, действительно, некоторые мощи были в конце 40-х годов возвращены Церкви, но значительно меньше, чем верующие об этом просили.
Например, благодаря документам Совета по делам Русской Православной Церкви, мы знаем, что вот в то же время, в конце 40-х годов, верующие просили вернуть мощи преподобного Серафима Саровского, но они возвращены не были.
К.Толоконникова:
- И, если я правильно помню, была такая даже инициатива Карпова – сжечь все мощи, которые находились в хранилищах музейных, чтобы уже и вопроса никакого не возникало.
П.Чистяков:
- Да, это обсуждалось, но сделано это не было.
А.Пичугин:
- Это – к вопросу о том, как к Карпову относятся сейчас – как к некоему хранителю Православия.
К.Толоконникова:
- «Святой Георгий Карпов», да, есть такое…
А.Пичугин:
- Да-да-да-да-да…
К.Толоконникова:
- Есть такое к нему отношение в ряде случаев, но…
Ну, вот, таким образом, что – иконы, мощи и традиционно пользующиеся народным почитанием святые места: источники, какие-то места явления тех же самых чудотворных икон, которые, может быть, уже к тому времени исчезли, или находились в эмиграции, как в случае с Курской-Коренной иконой, или Табынской иконой Божией Матери…
А.Пичугин:
- Крестные ходы!
К.Толоконникова:
- Крестные ходы…
А.Пичугин:
- … тоже – к каким-то святыням и памятным местам.
К.Толоконникова:
- Да, конечно. И вот, мы сегодня постараемся рассмотреть, какова была ситуация вокруг вот этих вот святынь и вокруг этих объектов, начиная с послевоенного времени.
П.Чистяков:
- Архивные документы свидетельствуют, что во время Великой Отечественной войны, в середине 40-х годов, достаточно массово, практически, по всей России, стихийно возобновились паломничества к разным святым местам. Прежде всего, это, действительно, были источники – причём, источники почитались, поскольку они были связаны с той или иной чудотворной иконой. Но, как правило, к этому времени – к середине 40-х годов – на том месте оставался только источник. Потому, что, соответственно, церковь или монастырь – закрыты, по крайней мере, или даже разрушены, икона – либо исчезла, либо куда-то перенесена и недоступна, но – остаётся источник. И к нему верующие начинают приходить, причём, действительно, мы знаем, что эти традиционные паломничества – действительно, традиционные. Потому, что люди приходили в дни празднования этим конкретным святыням.
Возобновились они во время войны, и мы можем предположить, что, с одной стороны, это было связано с непростой военной ситуацией, в которой, действительно, всегда происходит всплеск религиозности. С другой стороны, когда мы читаем в отчётах разных уполномоченных, что «это паломничество возобновилось в 1944 году», возникает мысль, что, может быть…
К.Толоконникова:
- … в связи с понятными событиями…
П.Чистяков:
- … в связи с понятными событиями, да – после встречи Сталина с митрополитами. Ну, потому, что мы знаем – опять же, по документам, – что у многих верующих была настоящая эйфория, было ощущение, что теперь стало можно верить в Бога, что теперь уже нет и не будет никаких ограничений.
И, соответственно, если раньше они боялись отправиться пешком, скажем, к источнику в Курской Коренной пустыни, то теперь они стали это делать.
К.Толоконникова:
- Очень интересно! Я вот читала некоторые письма верующих уполномоченным Совета по делам религий 1945-46 годов – письма с требованием открыть храмы – и это именно требования!
Они требуют открыть храм, а иначе «мы отказываемся выходить на поля». То есть, например, в 1940 году такая ситуация была просто невозможна.
А.Пичугин:
- И в 30-е годы – тем более.
К.Толоконникова:
- Люди, действительно… вот… Пётр прав – было какое-то краткое время такой вот эйфории, предчувствия церковного возрождения.
П.Чистяков:
- Да, стали требовать, стали – я довольно много видел таких документов – ссылаться на только что закончившуюся войну, на то, что – вот, «мы участники войны, мы победили, мы очень много сделали для фронта и…
К.Толоконникова:
- Или – «мы вдовы и матери тех, кто погиб…»
П.Чистяков:
- … да… и мы имеем на это право, мы заслуживаем этого».
А.Пичугин:
- А это, действительно, примета 40-х, конца 40-х – начала 50-х годов? Многие же спорят про это время – насколько искренним был… даже не о повороте власти, наверное, к Церкви, а насколько… масштабными были, действительно, перемены в религиозной жизни в Советском Союзе в 40-е и 50-е годы до смерти Сталина – ну, даже не до смерти, до 1951 года, наверное, когда снова всё начало разворачиваться и закрываться храмы? Насколько мы можем судить о масштабах происходящего?
П.Чистяков:
- Ну, я бы сказал, что сворачиваться это стало даже раньше…
К.Толоконникова:
- Раньше…
А.Пичугин:
- В 1949-м где-то…
П.Чистяков:
- Я бы сказал, что ещё раньше – году в 1947-48 уже всё это свернулось. Но, с одной стороны, это…
А.Пичугин:
- Провалилась политика Советского Союза… на Ближнем Востоке.
П.Чистяков:
- … с одной стороны, это было, всё-таки, очень заметное событие, и мы видим, что, с одной стороны, верующие очень радовались, а, с другой стороны, люди неверующие недоумевали.
В Московском партийном архиве – сейчас это часть Центрального Государственного Архива Москвы – есть замечательные документы. Это вопросы, которые разные партийные лекторы и агитаторы задавали своему начальству: как объяснить людям, почему теперь государство поддерживает религию? Особенно много таких вопросов задавалось после 1945 года – после Поместного Собора – и в этих вопросах мы видим какую-то… и растерянность, и возмущение, люди не могут понять, вообще, что происходит? Почему вот только что у нас был лозунг «Религия – опиум для народа», а теперь…
К.Толоконникова:
- … и всё было понятно!
П.Чистяков:
- … и всё было понятно, а теперь – мы открываем газеты и читаем там сообщение о том, что в Москве, в церкви в Сокольниках, заседает Поместный Собор, и там выступают представители государственной власти, и государство, совершенно очевидно, это финансирует… ну, вот, люди спрашивали: «А зачем мы всё это делаем? Что, неужели мы теперь будем религию не преследовать, а поддерживать?»
Так, что – это, действительно, было заметно. Но, в то же время, мы прекрасно знаем, что открыты были далеко не все церкви из числа тех… соответственно, которые просили открыть.
К.Толоконникова:
- По-моему, с 1948 года процесс открытия церквей уже прекратился.
П.Чистяков:
- Да, он прекратился, причём, разумеется, прекратился...
А.Пичугин:
- Но не совсем…
П.Чистяков:
- … де факто. Потому, что, по закону, верующие имели возможность эти заявления подавать. Вот, скажем, в архиве московского уполномоченного – там лежат эти заявления за каждый год – это… ну… больше ста… там… 100-150 заявлений, и, практически… вот… до 1947-48 годов очень многие оставались без ответа, а после этого, соответственно, все абсолютно.
К.Толоконникова:
- И вот, тоже такая характерная черта – именно в 1948 году, в конце лета 1948 года, Синод – несомненно, под давлением властей – запретил любые Крестные ходы, кроме Пасхальных, и любые Богослужения за пределами храма.
А.Пичугин:
- Это – отдельная интересная история. Мы подробнее сейчас про это поговорим. Но вот что касается открытия храма – я хотел сказать «храмов» – единичные, конечно, это уже не сотни прошений удовлетворённых, но единичные – ну… может быть, на десятки ещё счёт шёл – случаи открытия храмов ещё имели место быть и в 50-е, и в 60-е годы.
К.Толоконникова:
- И в 50-е, и в 60-е годы, да…
А.Пичугин:
- Это – пример с Суздалем, где Никольскую… есть такая небольшая церковь в центре города, которая была закрыта, в 60-е годы провели реставрацию – и вдруг в ней возобновились Богослужения! То есть, каким-то образом, с местным Советом удалось договориться о начале Богослужения.
Такие случаи отмечаются достаточно массово, я знаю, в Ярославской области. Там, скорее, была даже другая история – о том, что храмы официально не были закрыты. Ну… вот эта политика о том, что если убирали, или умирал священник, нового – не назначали, и храм – он, де факто… вернее, де юро, на бумаге, оставался действующим, а де факто был закрыт. Но иногда архиерею удавалось туда кого-нибудь назначить, спустя, может быть… там… 5-7-8-10 лет. Священник приходил, зачастую уже на довольно разграбленное место – это зависело от старост или старушек, которые следили за этим храмом – но бывало так, что они сохраняли – и утварь сохраняли, и иконы, и ключи от храма у них были, и они там убирались. А бывали случаи, когда священник приходил просто на выжженное место. Но храм – вроде как действующий.
К.Толоконникова:
- А вот, кстати, интересно – о сохранении храмовых икон. Вот, часты ли были случаи… вот, в 90-е годы было сплошь и рядом: открывается храм, и люди приносят туда иконы, которые их родители… или, там, бабушки и дедушки… из этого храма, в своё время, вынесли, когда храм закрывали, и эти иконы хранились у них дома.
И известно, кстати… вот, я часто читала об этом, что дома, где хранились такие иконы – они же не всегда хранились скрытно, где-то на чердаке или в подвале – такие дома становились центрами, так сказать, молитвенного притяжения верующих, в эти дома – приходили.
Часты ли были подобные ситуации?
П.Чистяков:
- Ну, такие случаи бывали. Причём, понятно, что одно дело, если это просто какие-то церковные иконы, другое дело, если эта икона – чтимая, известная.
Ну, например, Кипрская икона Богоматери из подмосковного села Стромыни – её очень часто называют «Стромынская», это её второе название по месту нахождения – она в 70-е, 80-е годы хранилась в доме у…
А.Пичугин:
- … одной из прихожанок, да. Известная история.
П.Чистяков:
- Да.
А.Пичугин:
- Там, видите, ещё со Стромынским храмом – интересная история. Он был закрыт в 30-е годы, но вскоре, в 40-е, уже, по-моему, даже в годы войны его открыли вновь, и закрыли снова в 60-е, и очень рано открыли. То есть, он был возвращён верующим в 1988-89 году. То есть, у него вот эти периоды открытия-закрытия были относительно небольшими, и достаточно много прихожан из общин, которые успевали сформироваться там, они потом переходили в следующую общину, и довольно много утвари… вот, когда я… к сожалению, я очень часто бываю возле него, но ни разу не был внутри, но когда смотришь фотографии, внутри Стромынского храма сделанные, понимаешь, что… вот, ощущение полное, что он никогда не закрывался – всё на месте.
П.Чистяков:
- Да, интерьер там сохранился замечательно.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Пичугин:
- Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня Пётр Чистяков, кандидат исторических наук, сотрудник Центра изучения религий Российского Государственного Гуманитарного Университета.
Мы говорим про народное почитание святынь в советское время, послевоенное время – чему, собственно, и посвящён цикл наших программ про Церковь в годы от Второй Мировой войны до распада Советского Союза – очень мало изученный период в церковной жизни.
Что интересно – Крестные ходы, про которые мы всё пытаемся начать говорить. Самый известный и самый почитаемый и посещаемый был Великорецкий Крестный ход, который запрещали. В 30-е годы, кстати, на удивление, его не так запрещали, как в 50-е, при Хрущёве, когда там… вплоть до того, что… это май… или июнь… да, ведь?...
П.Чистяков:
- Июнь.
А.Пичугин:
- … когда ходят в этот Крестный ход – это Кировская область – по реке Великая до села Великорецкое… правильно, да?
П.Чистяков:
- Да, да, совершенно верно.
К.Толоконникова:
- Это такой… многокилометровый… да… Крестный ход.
А.Пичугин:
- И вот, по маршруту этого Крестного хода в 50-е годы – в годы хрущёвских гонений – выставляли милицейские оцепления, чтобы люди не прошли. Но, по свидетельству очевидцев, всё равно, ходили тайными лесными тропами.
К.Толоконникова:
- Ну, да… на всякую тропинку милиционера не поставишь!
П.Чистяков:
- Здесь есть две ключевые даты, отстоящие ровно на 10 лет одна от другой – 1948 год и 1958 год. В 1948 году были, как мы уже сегодня вспоминали, запрещены Крестные ходы с участием духовенства, и вот вся эта история с их запретом очень хорошо показывает, в насколько сложное положение Сталин поставил Церковь сентябрьской порою 1943 года.
Ведь, дело в том, что, в соответствии с законодательством о религии – это постановление ВЦИК и СНК «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года – в соответствии с этим постановлением, Крестные ходы или, по терминологии этого документа «религиозные шествия» разрешались в том случае, если они согласованы с местной властью.
И вот, соответственно, середина 40-х годов, все знают о достаточно благоприятном отношении начальства к религии, и, соответственно, колхозники, в полном соответствии с законодательством, начинают просить местные власти разрешить им совершить Крестный ход на поле. А надо сказать, что для крестьян это – очень важная религиозная практика…
К.Толоконникова:
- Молебен о дожде…
П.Чистяков:
- Обязательно, да… но… молебен о дожде служили в том случае, если была засуха, а, вне зависимости от погодных условий, весной, когда начинали пахать, обязательно звали священника, шли Крестным ходом на поля, обходили все поля. И вот, когда мы общаемся с пожилыми людьми – главным образом, пожилыми женщинами, которые помнят ещё 40-е годы – они всегда рассказывают, что вот до конца 40-х приезжал батюшка, ходили с батюшкой, а потом уже – без священника.
И архивные документы объясняют, почему так произошло. Потому, что в середине 40-х годов стали просить о таких Крестных ходах, местное начальство, в полном соответствии с действующим законодательством, стало выдавать такие разрешения, а начальство более высокое, уже областного уровня, по этому поводу стало злиться. Потому, что они же видели, что вот сегодня – в одном селе такой Крестный ход на поле, завтра – в другом, послезавтра – в третьем, и это наглядно свидетельствует о том, что религиозная жизнь – довольно активна, и тезис о том…
К.Толоконникова:
- Главное – для властей неприятна массовость этих «сборищ фанатиков, кликуш и мракобесов»!
П.Чистяков:
- Именно! Это – очень массово, и это совершенно не вяжется с тезисом о том, что религия умирает.
И, соответственно, областное начальство стало жаловаться в Совет по делам Русской Православной Церкви, и настаивать на том, что надо как-то воздействовать…
В 1948 году… вот, собственно, весной 1948 года, особенно много таких жалоб поступило из Белоруссии – там было много таких молебнов на полях. И высшее начальство оказалось в очень сложной ситуации. С одной стороны, есть пожелание областного руководства всё это запретить, с другой стороны, законодательно запретить это невозможно, поскольку закон это разрешает.
И тогда они решили воздействовать на Патриархию, на Синод, на патриарха Алексия – использовать имеющиеся рычаги власти, задействовать тот механизм, который, собственно, был запущен 4 сентября 1943 года.
И на одном из своих заседаний Совет по делам РПЦ постановил, что Карпов должен поговорить об этом с патриархом Алексием. Они время от времени встречались, и сохранились даже записи их бесед некоторые…
К.Толоконникова:
- И переписка сохранилась. И опубликована.
П.Чистяков:
- Переписка сохранилась, и переписка опубликована, а вот записи бесед, к сожалению, опубликованы лишь фрагментарно – в настоящее время они недоступны, они вновь засекречены. Вот… как раз… материалы встреч Карпова с патриархом Алексием в 1948 году – недоступны и неизвестны исследователям. Поэтому, мы не знаем, как происходил этот разговор, но мы очень хорошо знаем о результате. Потому, что в конце августа 1948 года состоялось заседание Синода, на котором были категорически запрещены и Крестные ходы на поля, и молебны о дожде, и, вообще, какие бы то ни было Богослужения вне храма, причём, с очень интересной формулировкой…
К.Толоконникова:
- И больше того: по-моему, на этом же заседании Синода… а, может быть, я путаю… может быть, это, всё-таки, была именно властная инициатива: в сельских храмах Богослужения с весны до 7 ноября предписывалось совершать только ночью.
А.Пичугин:
- Вот… я про это никогда не слышал ещё…
К.Толоконникова:
- Мне встречалось это утверждение – я точно помню, совершенно хорошо, но я не помню – на заседании Синода это было, или это было… советской властью…
П.Чистяков:
- Мне кажется, что нет. Скорее, это – советское начальство. Потому, что в материалах Синода за 1948 год я не припомню, чтобы такое было, но...
К.Толоконникова:
- Надо проверить это.
П.Чистяков:
- … обязательно… и это вполне можно сделать, это доступно… но… очень интересной была формулировка. Там говорилось, что «молитва должна совершаться в храме, а Богослужения под открытым небом допускать нельзя, поскольку они нарушают принцип отделения Церкви от государства», хотя очевидно, что этот принцип здесь совершенно ни при чём – просто нужно было найти какую-то формулировку – потому, что начальство обязало.
К.Толоконникова:
- Ну, надо же было что-то сказать!
П.Чистяков:
- А дальше – ещё интереснее! Потому, что в сентябре того же, 1948 года, появляется очередное инструктивное письмо Совета по делам РПЦ уполномоченным. И в этом инструктивном письме говорится следующее: что «Синод только что принял вот такое постановление о запрете Крестных ходов. Поэтому, если в вашей области духовенство будет нарушать это постановление, вы должны вызвать архиерея к себе, и обратить его внимание на то, что его подчинённые нарушают постановление Синода».
Но это уже – прямое нарушение законодательства! Потому, что это – вне компетенции Совета. Совет должен был следить за соблюдением законодательства о культах государственного законодательства, и, соответственно, уполномоченные на местах должны были делать то же самое.
А.Пичугин:
- Мы продолжим через минуту. Я напомню, что совместный проект радио «Вера» и музея-исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди» в эфире. Ксения Толоконникова – директор музея, Пётр Чистяков – кандидат исторических наук, сотрудник Центра изучения религий РГГУ, я – Алексей Пичугин. Через минуту мы вернёмся в эту студию.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Пичугин:
- Возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, вы слушаете совместный проект радио «Вера» и музея-исследовательского центра «Советский союз: вера и люди». Ксения Толоконникова – директор этого музея у нас в студии, Пётр Чистяков, кандидат исторических наук, сотрудник Центра изучения религий РГГУ, я – Алексей Пичугин. Мы говорим о народном почитании святынь в советское время, во второй половине ХХ века – такой, наиболее неизученный период в церковной жизни в нашей стране.
И… смотрите… есть же довольно интересные документы, которые доступны – это фильмы. Их – по пальцам пересчитать, не более десятка. Но самые известные, которые приходят в голову, это «Конец света», 1962 год – одна из первых ролей Станислава Любшина, где он играет священника, отца Михаила. А фильм снимался в селе Пречистое, Переславский район, Ярославской области. И там, в массовке, снимается настоящая деревня – старушки, колхозники – и можно сделать вывод, что церковная жизнь – она играет заметную роль в жизни этого села. Понятно, что церквей не много, но я думаю, что в тех сёлах, где они есть, эта церковная жизнь – она, действительно, заметна.
На один… ну… может быть, на три колхоза… как это выглядело? Тогда, как раз… в эти годы происходит очередная реформа сельскохозяйственная по укрупнению колхозов – маленькие уничтожаются, большие колхозы и совхозы, как раз, в этот момент организуются, и достаточно много сёл входит в одно колхозное предприятие. Ну, и, наверное, на один колхоз приходится, где-то, 1 или 2 храма. Я знаю случаи… там… в Ивановской области, когда рядом стоят, в соседних сёлах, 3 или 4 незакрытых церкви.
И вот, фильм «Конец света» очень хорошо, наглядно показывает, что церковная жизнь продолжается.
А фильм Кончаловского, который много лет пролежал на полке – «История о том, как Ася Клячина любила, да не вышла замуж»? Это, фактически, документальная история – потому, что там тоже снимаются, в основном, не профессиональные актёры, а жители окрестных сёл Горьковской области, неподалёку от города Горький ( Нижнего Новгорода ). Тоже интересно показано, как пожилые женщины, женщины средних лет, выходящие на поле, в обеденный перерыв садятся – там, у них, такой большой, сколоченный, стол, в центре стола висит икона, они все крестятся и садятся за стол.
Смотрите, это такие, мне кажется, довольно яркие и наглядные документы о действительном положении дел – пускай, и в Центральной России – в то время.
П.Чистяков:
- Да, действительно, церковная жизнь и в 50-е, и в 60-е годы была довольно заметна, и это, безусловно, раздражало местные сласти. В тогдашней прессе мы тоже это видим. Очень часто звучат такие слова что – вот, в селе нет клуба, в селе нет кинотеатра, но есть церковь, там часто служат… ну, куда пойти колхознику после работы? Пойти – некуда, и вот, от нечего делать, они…
К.Толоконникова:
- … он и идёт в храм.
П.Чистяков:
- … они и идут в церковь, да.
К.Толоконникова:
- Такой вот… пережиток наблюдается. Да.
Но, вот, интересно, конечно посмотреть… я сейчас много читаю материалов по южно-уральской ситуации 40-50-х годов, и там – такая ситуация. В 1947 году – возвращаясь к Крестным ходам и к женщинам, которые, как раз, составляли большинство верующих в то время – был проведён вполне разрешённый, согласованный с властями Крестный ход к месту явления Табынской иконы Божией Матери, и он…
А.Пичугин:
- Оренбургская область, да?
К.Толоконникова:
- Да… тогдашняя Чкаловская… Чкаловская и Бузулукская епархия тогда вот была.
Вот… Крестный ход из 5000 человек – подавляющее большинство – женщины, естественно – и местные власти даже обслуживали этот Крестный ход буфетами. Были полевые буфеты верующим предоставлены.
В 1948 году уже духовенству не рекомендовали проводить Крестный ход, но, тем не менее, он был, всё равно, проведён, и число паломников составило до 15000 человек – то есть, рост в три раза замечался.
А в 1950 году уже верующих отлавливали с милицией, и около 900 паломников было просто остановлено на подступах к вот этому месту явления Табынской иконы Божией Матери.
И, насколько я понимаю, вот такая ситуация – она была характерна для всей территории Советского Союза. То есть, сначала, значит, стихийное вот это проявление религиозности, потом – одобрение властями, потом власти терпят какое-то время, а потом уже начинаются прямые гонения.
П.Чистяков:
- Да, именно так. Но, в каких-то случаях, действительно, одобрение, как Вы рассказали, в каких-то случаях просто, может быть, скорее, невмешательство властей.
Мне вспоминаются, например, отчёты уполномоченного по Кировской области – как раз, о Великорецком Крестном ходе. Уже в конце 40-х годов он всегда приезжал в Великорецкое, смотрел, что там происходит, писал очень подробный отчёт, но не вмешивался в происходящее – просто считал необходимым быть в курсе дела.
А потом, в 50-е годы, уже стали с этими паломничествами бороться. Причём, наиболее активной эта борьба стала в конце 50-х годов. Ну, и причины, собственно, вот те же самые, о чём мы уже говорили – власти раздражало то, что эти паломничества к святыням наглядно свидетельствуют о большом числе верующих.
Ну, вот, как, скажем, в Курске – ежегодно, многие верующие в 9-ю пятницу после Пасхи собирались, шли на службу в церковь, а после обедни, соответственно, выходили и шли пешком в сторону разрушенной Коренной пустыни, за день преодолевали этот путь – там идти довольно далеко, около 30 километров, к вечеру приходили и уже молились около источника.
А.Пичугин:
- Кстати, источники – тоже очень интересная тема. Я так понимаю, что в Центральной России достаточно много… ну, вообще, вот мы говорим про народное почитание – это же, в большей степени, характерно именно для Центральной России. Потому, что, если мы посмотрим... ну, хорошо... вот... Урал…
К.Толоконникова:
- Вот, ты знаешь, я сейчас читаю… да, вот… о южном Урале – очень много! Вот, там уполномоченный с сожалением замечает, там… в каком-то… 1956 году, что «всё ещё на территории Чкаловской области остаётся 12 так называемых святых мест». И, больше того, появлялись новые. В 1956 же году произошёл оползень… я уже не помню, на территории какого сельского поселения, и вышли наружу надпочвенные воды – вот, такие струи потекли, и немедленно верующие признали это место святым, и были туда паломничества даже из дальних деревень, пока власти не спохватились.
А.Пичугин:
- У нас и сейчас, кстати, подобные вещи случаются. Я сам был свидетелем того, как источник – вполне обычный источник, за городом, куда все местные люди приезжают брать воду. Причём, ну… кому-то, может быть, и не очень бы понравилось, что там стоит часовня, кого-то бы это смутило, кому-то, наоборот – как же, вот теперь святое место…
К.Толоконникова:
- Теперь вода лучше стала!
А.Пичугин:
- … теперь вода лучше стала, да. Находятся архивы какие-то, сведения древние о том, что, в своё время, здесь стояла надкладезная часовня. А до революции, конечно же, их очень много было, этих часовен надкладезных, освящённых источников. Но за советское время уже появилось поколение, которое смущает появление таких вот явных религиозных маркеров. Поэтому… ну… мне кажется, надо достаточно осторожно относиться к тому, что: вот, у нас есть источник, давайте, мы сейчас сюда крест поставим, батюшку позовём, воду освятим, часовенку возведём… то есть, это может ещё и вызвать такое, резко-негативное, проявление у людей, которые не готовы, и несколько иначе смотрят на…
К.Толоконникова:
- Но это ты говоришь о теперешнем времени, о теперешней ситуации?
А.Пичугин:
- Это о теперешнем времени, да, о теперешнем. А про ситуацию 50-х годов… я вот, в прошлой программе, приводил пример, когда мне друзья – они археологи, работают в Ивановской области – и у них долгое время был в таком небольшом лесочке, неподалёку от Шуи, лагерь, и там же – раскоп – и просто нужна была для лагеря питьевая вода. И они исследовали окрестный лес в поисках источника… ну… если я…
К.Толоконникова:
- В поисках святого источника!
А.Пичугин:
- А, ведь, если хорошо представлять себе какие-то природные… штуки… достаточно несложно найти родник. Я знаю людей, которые, там… стоит им пройти часа полтора по берегу реки, взад-вперёд походить по лесочку, и… они знают, просто, признаки того, что где-то здесь должен быть родник.
И вот, так они искали и нашли, или им местные жители подсказали место, куда, в своё время, было достаточно сильное паломничество – в 50-е, или даже в советские 60-е годы. Меня водили, показывали – там, он уже зарос, конечно, его надо сильно расчищать. Они что-то расчистили для того, чтобы обеспечить себе питьевую воду, но там видно – остатки сруба, который когда-то был часовней, по-моему, они там и крест находили – местные власти сделали всё, чтобы это место забыли, бульдозер пригоняли, засыпали… и культивировали…
К.Толоконникова:
- Да больше того: совершенно поступали каким-то свинским образом! Строили специально скотный двор, например – это, совершенно, такие случаи известные – по документам, скотный двор строили на месте святого источника.
Или, например, по той же Чкаловской области, уполномоченный советовал колхозам и совхозам на летнее время переносить скотобазы на места вот этих вот паломничеств к источникам. Потому, что, как цинично он замечал, строить там постоянные скотные дворы не имеет смысла – потому, что всё паломничество приходится, в основном, на весенне-летнее время. Поэтому, вполне достаточно загадить воду весной и осенью.
П.Чистяков:
- Да, дело в том, что было, в самом конце 1958, года секретное постановление ЦК «О мерах по прекращению паломничеств к так называемым святым местам». И вот, в соответствии с этим постановлением, нужно было в течение полугода – то есть, соответственно, к лету 1959 года – любыми способами все эти паломничества запретить. Причём, поскольку постановление секретное, местная власть не имела права ни одним словом упомянуть о существовании такого постановления. И поэтому, на местах они придумывали – ну, что в голову взбредёт.
К.Толоконникова:
- Ну, кто во что горазд!
П.Чистяков:
- Кто во что горазд, да.
К.Толоконникова:
- Там – скотные дворы, там – какие-то бульдозеры, вот, как Лёша упомянул, милицией останавливали, или, например, огораживали источник на том основании, что де санитарно-эпидемиологическая обстановка неблагополучная, что там найдены, в этом источнике, какие-то бактерии – ну, всё, что угодно!
П.Чистяков:
- Да, вот так было в Курске. Там…
А.Пичугин:
- Скотомогильник устроить – самое верное. Устраивали скотомогильники недалеко от этих источников, и тогда уже наверняка эта вода была… не сильно пригодна.
П.Чистяков:
- Да. В Курске объявили, что вода не пригодна для питья, вот именно так.
А.Пичугин:
- Кстати, по поводу скотных дворов – я видел в Тульской области, в одном селе, скотный двор, выстроенный, практически полностью, из монастырских надгробий. Ну… уже в таком… полуразрушенном состоянии. И так… ходишь по нему, смотришь – на уровне второго этажа – «…под камнем сим покоится тело монаха такого-то…» – выглядит достаточно печально…
П.Чистяков:
- Да, грустно…
К.Толоконникова:
- Да… я почему-то… ты сейчас об этом рассказываешь, а я вспомнила о храме, построенном из костей в Чехии, помнишь такой храм?
А.Пичугин:
- Да, и в Сербии есть, кстати, часовня, из костей построенная, тоже – в городе Нише. Тоже… ну… там – это, наоборот, какой-то религиозный христианский оттенок имеет, а…
К.Толоконникова:
- Ну, да, да, да…
А.Пичугин:
- … а вот здесь это – наоборот, обратное всё… история.
К.Толоконникова:
- Ну, вот… да. То есть, как мы понимаем, в 50-е годы доступ верующим – вот, такой вот, стихийный доступ, даже без священника, к почитаемым местам, был очень сильно затруднён.
Но, тем не менее, оставались открытыми храмы, в них оставались открытыми почитаемые иконы, и, насколько я понимаю, здесь никаких препятствий не чинилось местными властями – к посещению, например, того или иного, конкретного, храма в его храмовый праздник, или в день, когда праздновалась та или иная чтимая икона. Или это не так? Или устраивали, всё-таки, нечто подобное, как на Пасху – в местных масштабах?
П.Чистяков:
- Ну… если икона находилась в церкви, то можно было туда приходить безпрепятственно. Мне не встречались архивные документы, которые свидетельствовали бы о том, что в престольные праздники организовывали бы какие-нибудь оперотряды, например, как на Пасху, но я, всё-таки, не рискнул бы говорить, что этого не было. Потому, что советское время – это, всё-таки, эпоха очень своеобразная, и очень многие уполномоченные, как будто, соревновались, соответственно, в изобретательности…
К.Толоконникова:
- Да-да-да! Такая, бесовская совершенно, изобретательность…
П.Чистяков:
- Поэтому, вполне возможно, что где-то что-то такое и было.
Мне, например, вспоминается история, которая произошла в 70-е, если я не ошибаюсь, годы во Владимирском Успенском соборе. Это было в один из праздников – и, возможно даже, на Успение, престольный праздник, я сходу просто не вспомню.
Естественно, перед службой, туда пошли верующие – многие были с детьми. А на входе стояли несколько человек в штатском, которые с детьми никого не пускали, и говорили: «С детьми – нельзя, и, если вы хотите зайти помолиться, вы это можете сделать, вы имеете на это право, а мы детей сейчас соберём в группу, и проводим во Дворец пионеров. Там с ними позанимаются, а после службы вы за ними совершенно спокойно сможете зайти».
А.Пичугин:
- Вроде, так вежливо… всё – для людей…
П.Чистяков:
- Вежливо, да, и корректно, но, естественно…
К.Толоконникова:
- Как в игровую комнату при Торговом центре!
П.Чистяков:
- Но, естественно, никто не согласился. Естественно, верующие стали возмущаться, начался шум, и, поскольку служба ещё не началась, на этот шум вышел архиерей.
И архиерей, увидев этих людей, задал им исключительно правильный в те годы вопрос: он попросил их продемонстрировать официальное постановление, на основании которого они не пускают в церковь детей. Они сказали, что такого документа у них нет, и показать его они не могут. «Ну, в этом случае, – сказал архиерей, – я вас прошу удалиться». Они удалились.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Пичугин:
- Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня Пётр Чистяков, кандидат исторических наук, сотрудник Центра изучения религий РГГУ.
Успенский собор Владимира – это один из немногих примеров, мне кажется, даже в советское время, взаимодействия музея «Владимиро-Суздальский музей-заповедник», к которому он относился, и, в то же время, он всегда оставался действующим храмом. Как это существовало…
К.Толоконникова:
- Не всегда.
А.Пичугин:
- Нет, не всегда, конечно… там был период его закрытия. Но, всё-таки, вот в те времена, о которых говорил Пётр – брежневские, такие… устойчиво-брежневское время – там даже, по-моему, настоятель нынешний этого собора, отец Василий, ещё с тех пор настоятель – как раз, с того периода, и до ныне он настоятель – уже лет 40 – этого Успенского собора.
Так, он… как, вообще, в советские годы вот это взаимодействие могло происходить?
К.Толоконникова:
- Ну, фельетонами, кстати, по нему лупили нещадно – по этому Успенскому собору.
А.Пичугин:
- Наверняка. Ну… огромный собор XII века в центре города большого, открыт, и, в то же время, это и музей, куда приходят…
К.Толоконникова:
- … интуристы – я даже извиняюсь – приходят…
А.Пичугин:
- … а тут – такое «мракобесие и беззаконие» творится!
Как это… на основании чего, вообще, это могло сосуществовать тогда?
П.Чистяков:
- Ну, иногда бывали такие случаи… собственно, то же самое – в Лавре. Ну, и надо сказать, что…
А.Пичугин:
- Ну, Лавра – это отдельная история!
П.Чистяков:
- Надо сказать, что возникали иногда, в процессе вот такого сосуществования музея и действующей церкви, довольно интересные коллизии.
Например, бывали случаи, что приезжает экскурсия во время Богослужения, и экскурсовод говорит: «Вы можете зайти в церковь, если хотите». Кто-то у него спрашивает: «А – Вы?» А он говорит: «А я не пойду, мне нельзя».
Ну, и вот, были такие случаи, что, соответственно, интуристы, о которых Вы вспомнили, потом задавали вопрос: «А почему он сказал, что ему нельзя, если в Советском Союзе свобода совести?»
А.Пичугин:
- Ну, это он ошибся! Ему надо было сказать, что он кофе пойдёт попьёт!
П.Чистяков:
- На Западе это обсуждалось, и, в результате, что-то такое мне вспоминается, что…
К.Толоконникова:
- Как-то он оказался недостаточно подготовленным…
П.Чистяков:
- … даже специальную инструкцию…
К.Толоконникова:
- Я думаю, что он вскоре перестал быть экскурсоводом для интуристов!
П.Чистяков:
- Ну, вот, что-то мне вспоминается, что специальную такую инструкцию выпустили в Интуристе, что ни в коем случае не говорить, что «нам нельзя», «нам не разрешаются», а что вот «да, пожалуйста, служба – можно зайти, можно посмотреть, можно постоять…»
К.Толоконникова:
- «… а я уже здесь столько раз был, что мне там уже нечего делать», да? В этом роде.
Ну, вот, сейчас мы вспомнили вскользь о Лавре, и вот интересно, хотя бы чуть-чуть – я понимаю, что ситуация советская с монастырями заслуживает отдельного рассмотрения, и мы непременно постараемся это сделать – но вот, хотя бы чуть-чуть, вскользь к вопросу поклонения святыне: насколько затруднён был доступ в монастыри?
Ведь, в Лавру, я так понимаю, мог приехать любой, и никаких особенных препятствий не чинилось. Но, например, с какими-нибудь монастырями в Закарпатье, или в Молдавии – я так понимаю, что непросто устроиться туда послушником – потому, что это уже требовало регистрации и так далее, но и паломником приехать было довольно сложно.
П.Чистяков:
- Да, совершенно верно! Особенно сложная история была с Почаевской лаврой, потому, что туда очень многие приезжали. И стабильно, уже в 50-е годы, останавливала милиция тех, кто приезжал, задерживали, говорили, что нельзя оставаться на ночь без регистрации.
Но, на самом деле, ведь, собственно, подготовка знаменитого «Открытого письма» отцов Глеба Якунина и Николая Эшлимана началась с этого, по сути дела. Об этом вспоминал Краснов-Левитин – что стали до Москвы доходить слухи о том, что очень тяжёлая ситуация в Почаеве. И монахам тяжело, и паломникам тяжело, и, по сути дела, вот тот церковный самиздат, который начал выпускать Анатолий Эммануилович, он вот в этом момент именно появился – именно в защиту прав верующих.
К.Толоконникова:
- А Почаев же был… таким… традиционным, главным религиозным центром Западной Украины, да? И, насколько я понимаю, паломничества туда были многотысячными – всякий год, а особенно в какие-то памятные для монастыря дни… там… память Иова Почаевского, память Почаевской иконы Божией Матери, и так далее. И, насколько я помню, там методов не разбирали – как воздействовать на паломников. Там, в том числе, и очень жестокие меры к ним применялись.
П.Чистяков:
- Да, боролись очень жёстко, я бы сказал. Даже гораздо более резко и решительно, чем в том же самом Курске. Потому, что архивные документы позволяют достаточно обстоятельно изучить то, что в Курской Коренной пустыни происходило в конце 50-х годов – и, всё-таки, там до рукоприкладства дело не доходило. Огородили эту территорию, верующих не пускали, в дни паломничества там стояли милицейские кордоны, и всем объясняли, что нельзя, что вода не питьевая, что туда никого не пускают, и что какой-то организации уже эта территория отдана, чтобы её осваивали, но, всё-таки, не было рукоприкладства.
А в Почаеве рукоприкладство было.
А.Пичугин:
- А что за история?
П.Чистяков:
- Есть письма верующих, разные письма, где рассказывают о том, что кого-то избили… кого-то задержали…
А.Пичугин:
- А избивал – кто?
П.Чистяков:
- Это могла быть милиция, это могли быть дружинники, это могли быть какие-то непонятные люди в штатском, но… там ситуация, действительно, была очень напряжённой.
А.Пичугин:
- То есть, скорее всего…
К.Толоконникова:
- Избивали, вывозили насильно, да…
А.Пичугин:
- … скорее всего, это – инициатива местных властей была?
П.Чистяков:
- Да, да.
А.Пичугин:
- Даже не республиканских ( речь идёт о Украинской ССР ), а, видимо, вот того района, где располагается Почаевская лавра.
Ещё интересный вопрос. Ксения упомянула, а я даже никогда не задумывался о том, что какое-то количество… ну, Почаев – это самый известный монастырь, лавра в той части Советского Союза, но какое-то количество монастырей, достаточно небольших – на Западной Украине, в Молдавии – существовали, они были открыты, но, практически, нет свидетельств о том, что туда приезжали паломники из Центральной России, а паче – о том, чтобы туда… ведь, у нас монастырей-то совсем в России не было, практически – Печоры, Троице-Сергиева лавра…
К.Толоконникова:
- Да толком… слушай… за пределами Украины, толком никто не знал о существовании Корецкого-то монастыря!
А.Пичугин:
- Ну… да… наверное… но…
К.Толоконникова:
- … в Ровенской области, крупного достаточно.
А.Пичугин:
- … всё-таки, среди верующих, наверное, какая-то информация распространялась. Но, практически, нет свидетельств о том, чтобы отсюда приезжали туда – желающие стать послушниками, а там, в этом отношении, проще. Это вот – что? Это какой-то национальный фактор здесь играет роль, или просто… ну… вот, как-то так исторически сложилось – не ездили?
П.Чистяков:
- Я думаю, что просто, скорее, так исторически сложилось. Но, в то же время, те, кто приезжал в Почаев, желая стать там послушником – вот их ждали очень большие сложности.
А.Пичугин:
- Там же тоже достаточно странная религиозная ситуация складывалась долгие годы, и сложилась к уже 90-м годам? Все эти «Почаевские листовки», ИНН…
К.Толоконникова:
- Ну, это уже теперешняя история…
А.Пичугин:
- Да, но она имеет какие-то корни… всё-таки… мне кажется, ещё в советском времени.
К.Толоконникова:
- Я думаю, что для Почаева, вообще, была характерна такая «боевитая» религиозность. А если бы её не было, они бы не смогли отстоять… потому, что натиски делались неоднократно.
А.Пичугин:
- Может быть, может быть и так.
К.Толоконникова:
- Так, что тут какие-то вот… вот такие особенности. А что касается «устроиться послушником» – это вообще… это… за пределами реальности.
Я вот сейчас вспоминаю историю, которую рассказывала покойная настоятельница Пюхтицкого монастыря ( а они, традиционно, находились – Пюхтицкий монастырь и Псково-Печерский монастырь – в дружбе, в каком-то братском таком общении ). И вот, архимандрит Алипий Воронов однажды, приехав в Пюхтицу, пошутил: «Ну, Матушка, я тебе таких двух девушек хороших привёз – такие красавицы, ты будешь довольна!» А она думает: «Боже мой! Куда же я их… как я их… регистрацию не дадут, прописку не дадут, ничего не дадут…» А оказалось, в итоге, что он привёз двух тёлочек для монастырского скотного двора! А Матушка уже напугалась…
Но, это же… шутки – шутками, а, действительно, это было очень сложно!
П.Чистяков:
- Да, это было невероятно сложно. И есть такое письмо к Карпову нескольких московских девушек, которые жалуются на то, что вот, они хотели бы уйти в монастырь, а нет такой возможности. Это тоже 50-е годы.
К.Толоконникова:
- Я помню, в «Литературной газете», по-моему, в это время – в 1959, что ли, году – появилось открытое письмо по поводу одного из писем вот такой вот девушки. Что-то оно называлось… там… «Куда ты идёшь, Лида?», или что-то в этом роде. Мол, «ты идёшь от света строительства коммунистического будущего в какой-то мрак средневековья», – смысл вот такой был.
А.Пичугин:
- Ну, что… нам уже пора заканчивать программу.
Последнее, что хотел я сказать… мы говорили про Великорецкий Крестный ход и феномен Крестных ходов в советское время. Если вы хотите на это посмотреть, есть замечательный сайт очень хорошего фотографа – такой живой классик мирового уровня, Георгий Мстиславович Колосов, сейчас, уже много лет, прихожанин московских храмов, устраивает мастер-классы, где он больше говорит, наверное, о Православии, чем о фотографии. У него есть сайт персональный – если в любом поисковике набрать «Георгий Колосов фотограф», первым делом этот сайт выдаётся.
Он сам ходил очень много лет. Во-первых, он много лет ездил на русский север – ещё в глубоких… до всяких своих приходов в Церковь, ещё с 70-х годов он ездил в экспедиции на север и составил удивительную фотолетопись уходящего русского севера, и у него есть замечательные фотографии – целая серия – «Великорецкий Крестный ход», куда он ходил полтора десятилетия – пешком проходил и фотографировал людей, многие из которых ходили в этот Крестный ход ещё с глубоко советских лет. И вот эти образы старых христиан – они у него запечатлены. Это очень ценно, потому, что – абсолютно ушедшая натура уже к настоящему времени. Георгий Колосов и его «Великорецкий Крестный ход» – всем советую эту серию найти в интернете и посмотреть.
К.Толоконникова:
- А ещё посоветуй, пожалуйста, нашим слушателям писать в наши почтовые адреса!
А.Пичугин:
- Да, есть два почтовых адреса, на которые вы можете присылать свои письма с пожеланиями, предложениями и вопросами… или, может быть, у вас есть какие-то интересные вещи для нашего музея «Советский Союз: вера и люди».
Два почтовых адреса: info@radiovera.ru – это адрес радиостанции, и podspudom@yandex.ru – это почтовый адрес музея.
Спасибо огромное!
Ксения Толоконникова – директор музея-исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди», как всегда, по четвергам – здесь, в студии радио «Вера».
Пётр Чистяков – кандидат исторических наук, сотрудник Центра изучения религий РГГУ, также был сегодня с нами. Спасибо огромное!
Я – Алексей Пичугин.
Мы прощаемся! До новых встреч в этой студии! Всего хорошего! До свидания.
Послание к Евреям святого апостола Павла
ПоделитьсяЕвр., 322 зач., IX, 24-28.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Христианская традиция существует уже около двух тысяч лет. Для её изучения созданы целые институты. Как же простому человеку, который хочет жить в согласии с правилами Православной веры, не потеряться в этом объёме информации? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 9-й главы послания апостола Павла к евреям, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 9.
24 Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие,
25 и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью;
26 иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею.
27 И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,
28 так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение.
В только что прозвучавшем отрывке апостол Павел сравнивает Иисуса Христа с ветхозаветным первосвященником. Однако служение Спасителя качественно отличается от того, что делает при помощи религиозного ритуала человек. Если священник входит для совершения жертвоприношения в рукотворный храм, то Спаситель, по слову апостола Павла, вошёл в самое небо. То есть совершённые Христом действия имели мгновенный отклик от Бога-Отца. Хотя были совершены вне храмовой постройки. Всё, что сделал Господь, происходило в присутствии Небесного Родителя, с Которым у Иисуса Христа была теснейшая связь. Если священник приносил в жертву кровь животных, то Спаситель окропил жертвенник собственной кровью. Наконец, если священник по закону Моисееву был вынужден совершать жертвенный обряд каждый год, то жертва, принесённая Христом, совершилась один раз. И этого было достаточно, чтобы искупить грехи всех людей, которые когда-либо жили и будут жить на этом свете. На Голгофе Спаситель вновь открыл человеку путь к Богу. Открыл его раз и навсегда. Теперь дело только за нами. Мы призваны принять этот дар, чтобы благодать спасения и любви Божией поселилась в нашем сердце.
Весь вопрос — как это сделать? Казалось бы, ничего проще: вступи в церковную общину, посещай богослужения, принимай участие в таинствах Церкви, молись, держи пост, одним словом, соблюдай церковный устав, не отступай от благочестивых обычаев. Однако бывает, что даже самое дотошное исполнение этих очевидных предписаний, которые освящены временем и авторитетом православной традиции, не даёт сердцу удовлетворения. Будто что-то важное, чем обладали святые, ускользает от нас. Будто в общей картине нашей религиозной жизни постоянно не хватает какого-то важного пазла. Всё делаю, а покой на сердце не приходит. И бывает даже так, что традиция благочестия ложится на меня тяжким грузом, а порой и невыносимым бременем. Что же это за недостающая деталь?
Приглядимся к образу Спасителя. Он не просто Небесный Первосвященник, для Которого существует мир и Который правит Вселенной. Он вместе с этим и смиренный служитель, Который существует для мира и является нашим Вечным Слугой. Нам кажется это странным, парадоксальным. Но в этом-то и беда. Ведь это означает, что у нас просто нет опыта подобного служения. Если мы служим, то или по необходимости, словно тянем лямку, или преследуя свои собственные цели и увлечённые собственными идеями. Евангелие же говорит нам, что дар спасения усваивает тот, кто всю свою жизнь организует так, чтобы служить Богу и людям. Бескорыстно. Во всех своих делах. В любых ситуациях. На ежедневной основе. Это и есть та самая недостающая деталь. Именно сознательное и бескомпромиссное служение — тот ключ, который запускает весь сложный, формировавшийся столетиями комплекс, который мы именуем церковная традиция. Для того, кто служит, она оживает. Она становится лёгкой и прозрачной. Всё в ней оказывается на своём месте. Не важно, кто я и какой у меня опыт, она очень органично усваивается моим умом, моими чувствами и моими сердцем. Во мне словно открывается источник благодати. И душа обретает долгожданные мир и покой.
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения»
Поделиться
Апостол Иоанн Богослов дожил до ста лет. И когда у него уже не было сил посещать церковь и церковные собрания, его приносили туда на руках ученики. От старости апостол не мог много говорить и проповедовать. Все другие апостолы к тому времени уже погибли от руки гонителей. И только Иоанн Богослов ещё был жив. На него смотрели и слушали с особым вниманием. Апостол только повторял: «Детки, любите друг друга». И когда у него спрашивали: «Почему ты часто это повторяешь»? Иоанн Богослов отвечал:
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения».
Все выпуски программы Слова Святых
Прийти утром первым в храм или как православные болгары просят Бога о помощи?
Поделиться
Фото: Alexandr Bormotin / Unsplash
Русская Православная Церковь до сих пор находится в стадии восстановления после крайне непростых для нее семидесяти лет коммунистической власти в нашей стране. Схожая по сложности история имеется у Болгарской Православной Церкви. В Болгарии, хоть и не было столь жестоких гонений за веру, как в Советском Союзе, но и здесь последствия антирелигиозной пропаганды до сих пор видны.
Выражаются они, эти последствия, в том, что на современном этапе многие болгары, считая себя православными, тем не менее, по большей части являются людьми нецерковными. Они редко посещают богослужение, еще реже участвуют в церковных таинствах. Даже на богослужениях главы Церкви, Патриарха Болгарского, молящихся крайне немного.
Чаще всего, приход того или иного жителя Болгарии в храм обусловлен какими-то несчастьями, неприятностями, которые с ним приключились. Случилось подобное событие — человек идет просить Бога о помощи. В общем-то, картина привычная и для нашей страны. Но — в Болгарии на протяжении столетий существует обычай, который местные православные христиане стремятся исполнить, если хотят, как они верят, чтобы молитва их была Небом услышана.
Обычай этот состоит в том, что желающий получить от Бога помощи православный болгарин берет на себя обет — в течение какого-то времени исполнять обязанности церковного сторожа. Не в полной мере. Человек обещает приходить в храм раньше всех и отпирать церковные двери.
Данному человеку вручаются ключи от церкви. И он в течение нескольких дней рано утром отпирает храмовые двери, зажигает лампадки, свечи. Делает все необходимое, чтобы подготовить церковь к началу утреннего богослужения. Отпирая двери, зажигая лампады и свечи, взявший на себя обет человек в это время молится Богу и просит Его помочь в решении волнующего вопроса.
Естественно, что подобный обет может исполнять человек, священнику знакомый. Бывали случаи, что данной традицией пользовались люди бессовестные, которые под предлогом благочестия просто обворовывали тот или иной храм, получив от него ключи.
Кто-то может спросить — а что такого трудного в том, чтобы прийти в храм раньше других? В чем подвиг? Отвечать на этот вопрос нужно, зная особенности болгарского менталитета. Современные болгары, как и многие южане, люди неторопливые, живущие по принципу «один день — одно дело». Для них это действительно труд — понудить себя встать с утра пораньше и прийти в храм.
Здесь еще нужно учесть и такую вещь. Каким бы маленьким ни был труд, если он совершен во имя Бога, никогда он без ответа не останется. Господь потрудившегося ради Него человека без своей помощи не оставит.
Все выпуски программы Вселенная православия
