Поделиться
Когда в тысяча семьсот шестьдесят пятом году шведский биолог Карл Линней работал над своим фундаментальным трудом - зоологической системой, - ему потребовалось описание некоторых особей, обитающих на территории Российской Империи. Снарядить специальную экспедицию возможности не было, и Линней буквально молил Бога, чтобы нашёлся кто-то, кто смог бы сообщить ему нужную информацию. Через некоторое время на одной из научных конференций в Шотландии Линнею представили молодого человека. Это был горный инженер и учёный-натуралист… из России! Звали его Павел Григорьевич Демидов. Знакомство исследователей быстро переросло в крепкую дружбу. Именно Павел Демидов сообщил учёному описания ястреба-кобцА, киргизского кОрсака и красной астраханской утки, которые Линней внёс в свою зоологическую систему, особо отметив благодарностью Демидову.
Павел Григорьевич происходил из старинного рода тульских купцов, основавших в начале восемнадцатого века на Урале едва ли не самое известное и процветающее в России горнодобывающее и металлургическое производство. Демидовская продукция получила почётное право маркироваться государственным гербом – «за превосходное качество железа и меди и за постоянное попечение об образовании рабочих и улучшении их быта», - как гласила специальная императорская грамота.
Демидовы, действительно, преуспевали не только в бизнесе, но и в деле заботы о ближних. Особую поддержку оказывали они науке и просвещению. Благодаря их постоянным безвозмездным вкладам, рос и развивался Московский Университет.
Павел Григорьевич Демидов образование получил за границей. Он окончил ГЁтингенский университет, где изучал естественные науки и металлургию. Затем прошел обучение в Горной академии во ФрАйбурге. Именно в этот период и произошло памятное знакомство с Карлом Линнеем. В Россию Демидов вернулся крупным учёным с солидным багажом практического опыта. Однако, вопреки ожиданиям родных, применять его в семейном бизнесе отказался: передав дела братьям, он решил полностью посвятить себя науке и благотворительности.
Московскому университету Павел Григорьевич передал привезённую из-за границы крупную естественнонаучную коллекцию, в которой, помимо прочего, были и драгоценные минералы. Он также пополнил университетскую библиотеку, внеся туда пятьсот томов редкой научной литературы. Не оставил Демидов своим вниманием и нуждавшихся в хлебе насущном: более трёхсот тысяч пожертвовал он на содержание бедных профессоров университета, и сто тысяч рублей - на пособия неимущим студентам.
Как человек верующий, Павел Григорьевич не оставлял своим попечением и храмы. Известен его большой вклад в реставрацию знаменитой Басманной Петропавловской церкви в Москве. На пожертвования Демидова был обновлён иконостас и настенные росписи. Он заказал на нижнетагильском литейном заводе новую чугунную лестницу на колокольню храма. И колокольня и лестница сохранились до наших дней.
Когда был обнародован императорский манифест с призывом жертвовать в дело просвещения и науки, Павел Григорьевич живо отозвался на него. «Это произвело во мне искреннее желание быть участником в сём великом намерении», - сказал он, и начал хлопоты по учреждению училища в Ярославле. Он пожертвовал двадцать тысяч на постройку корпусов, на собственные средства закупил лабораторное оборудование, обустроил аудитории и библиотеку. В будущем училище станет Демидовским лицеем, а затем и университетом. Параллельно с открытием училища, Демидов учредил в Ярославле Дом призрения для сирот.
Знаменитый Тобольский университет – тоже дело рук благотворителя Демидова. На его устройство и развитие Павел Григорьевич внёс в общей сложности более двухсот пятидесяти тысяч рублей, а также подарил университету несколько коллекций редких животных и растений.
За неутомимую просветительскую и благотворительную деятельность Павел Григорьевич удостоился именной медали. С одной её стороны был выбит профиль Демидова, а с другой – слова: «За благотворение наукам».
«Человек не может употребить избытков своих лучше, как на вспоможение неимущим», - написал Павел Григорьевич Демидов в своём завещании. Согласно его последней воле, крупные суммы были переданы на развитие науки и просвещения, - которые, как он искренне верил, «есть первая степень благоденствия государства».
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (15.12.2025)
Второе послание к Тимофею святого апостола Павла
Поделиться
2 Тим., 294 зач., II, 20-26
Комментирует священник Антоний Борисов.
История неоднократно демонстрировала, как самые светлые, возвышенные вещи могут, к сожалению, быть использованы для самых дурных, меркантильных целей. Таким инструментом служило и Священное Писание — Слово Божие, которое, будучи неверно истолковано, позволяло оправдывать различные преступления. Сегодня во время утреннего богослужения читается отрывок из 2-й главы 2-го послания апостола Павла к Тимофею, которое как раз использовалось для упомянутых, не слишком добрых задач. Давайте послушаем этот текст.
Глава 2.
20 А в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении.
21 Итак, кто будет чист от сего, тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело.
22 Юношеских похотей убегай, а держись правды, веры, любви, мира со всеми призывающими Господа от чистого сердца.
23 От глупых и невежественных состязаний уклоняйся, зная, что они рождают ссоры;
24 рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым,
25 с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины,
26 чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю.
Прозвучавший отрывок некоторыми христианскими исповеданиями, тяготеющими к радикализму, понимается превратным образом. А именно — образ дорогих и дешёвых сосудов, использованный апостолом Павлом, с точки зрения этих людей, доказывает, что Господь якобы изначально одних людей предопределил ко спасению, а других к погибели. Таким образом, золотые и серебряные сосуды — праведники, которые таковыми стали фактически по принуждению Бога. А деревянные и глиняные сосуды, соответственно, — грешники, ставшие, в общем-то, невольной жертвой того же предопределения. Им уготована изначально самая печальная участь — и в земной жизни мучиться, и после смерти пребывать в адских мучениях. Почему? Потому что так якобы распорядился Бог.
Такая точка зрения не соответствует ни духу Священного Писания, ни христианской нравственности. Однако человек, как известно, стремится верить не в то, что истинно, а в то, что удобно. Например, английским колонистам в 17-м веке превратное толкование рассуждений апостола Павла позволило оправдать геноцид коренного населения Америки. Колонисты себя считали драгоценными сосудами Божиими, предопределёнными ко спасению, а индейцев — глиняными и деревянными горшками — которые не жалко и разбить. Толку-то от них?..
Но давайте посмотрим всё же на то, что на самом деле имеет в виду апостол Павел, когда рассуждает о двух типах сосудов. Он, с одной стороны, соглашается, что мы все рождаемся не в вакууме, стартовые позиции у нас действительно разные. Но это не означает, что существует не зависящая от человека предопределённость. Вовсе нет. Мы можем или улучшить то, чем обладаем, что нам дано. Или, наоборот, всё растерять, испортить, погубить. В этом и заключается свобода, дарованная нам Богом.
Апостол Павел прямо пишет, что сосуд драгоценный при неправильном использовании может превратиться в ёмкость, куда будут сливаться нечистоты. Сосуд же простой, наоборот, может чудесно переродиться, став вместилищем для самых ценных жидкостей. И апостол иллюстрирует свои размышления примером своего адресата — лица, которому изначально был направлен услышанный нами текст. Речь об апостоле Тимофее, еврее-полукровке, воспитанном бабушкой, т.к. он рос без отца. Для древних иудеев Тимофей был бастардом, то есть выродком. Для язычников — просто неудачником. Но апостол Павел в этом юноше, которого все считали (если использовать образ из послания) чуть ли не ночным горшком, разглядел чистое сердце, наполненное золотым светом любви к Богу и людям.
И Павел сделал всё, чтобы свет благодати внутри Тимофея разгорелся, и сам Тимофей стал драгоценным сосудом — примером для других христиан, их опорой и утешением. Что, в конечном счёте, и произошло. Но почему? Не потому, что так был изначально предопределено, а потому что и Павел, и Тимофей, каждый по-своему, усердно потрудились — стремились творить добро и уклоняться от тьмы пороков. И получается, что все мы (при всех имеющихся различиях) способны к удивительному преображению, которому Господь всячески способствует. Потому будем просить у Бога мудрости и сил. А в отношении других людей не станем спешить с выводами, определяя, из чего они сделаны — из золота или из глины. Чтобы не совершить досадных ошибок, способных лишить нас света благодати и превратить в никому не нужные черепки.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Псалом 127. Богослужебные чтения
Поделиться
Наверное, у каждого человека иногда возникает «картина счастья». Давайте послушаем 127-й псалом, который сегодня читается в храмах за богослужением, и поразмышляем о том, что есть счастье, и об его истоках.
Псалом 127.
Песнь восхождения.
1 Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его!
2 Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе!
3 Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоём; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей:
4 так благословится человек, боящийся Господа!
5 Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь благоденствие Иерусалима во все дни жизни твоей;
6 увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиля!
Прозвучавший псалом — как маленькая икона счастья: дом, многодетная счастливая семья, виноградная лоза, оливковые ветви, общий стол, благоденствующий город. Но эта «идиллия» написана очень трезво: она вырастает не из удачи и не из «правильного тайм-менеджмента», а из одного корня — «страха Господня».
Псалом как бы обрамляется идеей «страха Божия» — и в начале, и ближе к середине речь идёт о благословении «боящегося Господа». Этот страх — не паника перед «карателем-Богом», а трепет перед Его величием и добротой. Любовь не отменяет такой страх, а преображает его: рабский ужас исчезает, остаётся дерзновение сына, который боится не наказания, а разрыва общения.
Мы сегодня из разных источников слышим о том, что страх — это плохо, страх — это «негативная эмоция», которую необходимо тщательно «проработать» у своего психотерапевта. Но едва ли мы скажем, что страх оступиться на краю обрыва — тоже «разрушительная сила» в человеке, и его надо мужественно преодолеть! Страх страху — рознь; и одно дело, когда страх становится «внутренним демоном» личности, подчиняя ему всю жизнь и отравляя её, — и совершенно другое дело, когда глубинное, трепетное переживание близости Бога, Его Любви и Правды оказывает выстраивающее — так и хочется сказать — «конституирующее» — действие на всего человека.
Современный мыслитель Бён Чхоль Хан говорит о том, что подлинная любовь живёт не «позитивными чувствами», а именно «негативностью отсутствия», ожиданием, обращённостью к тому, «чего ещё нет», и благодаря этому противостоит превращению другого в лишённый всякой тайны «товар». Страх Божий — как раз и есть признание радикальной инаковости Бога и готовность идти за Ним, Его непредсказуемым и неуправляемым путём, а не за своим комфортом.
Вот эта открытость навстречу Богу — с пониманием несоразмерности своего и Божественного масштабов — и есть, по мысли псалмопевца, главное условие, даже — гарант! — возможности всей картины счастья, так красочно и описанной в сегодняшнем псалме!
Псалом 127. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 127. (Церковно-славянский перевод)
