"Ощущение богооставленности". Светлый вечер с о.Георгием Сергеевым (25.10.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Ощущение богооставленности". Светлый вечер с о.Георгием Сергеевым (25.10.2017)

* Поделиться

У нас в гостях был клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково священник Георгий Сергеев.

Разговор шел о том, почему спустя некоторое время пребывания в Церкви может возникать чувство богооставленности, что делать, если это произошло и можно ли избежать такого чувства.


А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели! «Светлый вечер» на светлом радио. В студии я — Алексей Пичугин...

К. Мацан

— И я — Константин Мацан. Добрый «Светлый вечер»!

А. Пичугин

— Сегодня вместе с нами клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково в Москве — священник Георгий Сергеев. Здравствуйте!

Свящ. Георгий Сергеев

— Добрый вечер!

А. Пичугин

— Тема, которую мы с вами сегодня хотим обсудить, мне кажется, касается любого человека, который провёл какое-то время в Церкви. Потому что человек приходит — по разным совершенно причинам, и здесь, в этой студии, мы неоднократно обсуждали, почему человек приходит в Церковь. Понятно, что причин может быть миллион, и все их никогда не перечислишь — у каждого своя. Пускай они чем-то и похожи, но всё равно у каждого будет какая-то своя личная история. Но при этом, чем дольше человек остаётся в Церкви, тем чаще сталкивается с какими-то явлениями, проявлениями, в том числе своей собственной, внутренней церковной жизни, своего понимания Бога, своего понимания христианства. И всё равно, как бы кто ни говорил, как бы что кто про себя ни говорил, в первую очередь, всё равно часто... ну как часто? У каждого как-то это по-своему проявляется, всё равно случаются кризисы, и всё равно появляется ощущение богооставленности. Давайте говорить прямо: что человек часто ощущает, что он обращается куда-то в пустоту, и оттуда нет никакого ответа. И всё это множится, и в итоге приводит (или не приводит) к каким-то последствиям. Давайте сегодня поговорим о том, что такое Богооставленность, и бывает ли она, и почему люди, которые стремятся жить по-христиански, каждый в меру своего понимания этой жизни, всё равно так или иначе ощущают вот это оставление, не ощущают присутствие Бога в своей жизни, не понимают, для чего им всё это нужно.

Свящ. Георгий Сергеев

— Тема, действительно, для многих жизненная такая, то есть наши радиослушатели, я думаю, те, кто нас слушает, многие и не сталкивались с этим. И если кто пришёл к вере, приходит сейчас, то это неизбежный такой момент в жизни каждого верующего человека. Потому что если мы посмотрим на жизнь даже подвижников, святых людей, то они испытывали это состояние неоднократно. Потому что Господь через вот это ощущение внутреннее человеком богооставленности хочет испытать, во-первых, силу веры человека. Допустим, как описывает вот такой пример богооставленности святой Антоний Великий. У него был такой промежуток его подвига, когда вот прошла ночь бдения, молитвы, и его искушают бесы. То есть идёт вот такая брань. И она подчас иногда и физически ощущалась святыми подвижниками, то есть когда люди испытывали физическую боль от той битвы с нечистой силой, которую они вели. И вот, как говорит Антоний, он был сильно избит в эту ночь бесами. И утром уже обессиленному Антонию явился Спаситель. И Антоний ему говорит: «Господи, где же Ты был всё это время?» А Христос ему отвечает: «Всё время Я был здесь, Антоний, смотрел, как ты обретаешь свои венцы». То есть Господь на самом деле, когда мы ощущаем вот эту богооставленность, Он всё время где-то рядом, Он всё время наблюдает за нами: как мы боремся, как мы справляемся с теми или иными проблемами. Потому что, знаете как: нельзя же всё время в вопросах веры находиться в детском саду или в школе — когда тебе всё на блюдечке дают, когда всё объясняют, когда тебя ведут за руку везде...

А. Пичугин

— Многим бы хотелось.

Свящ. Георгий Сергеев

— И многим бы это хотелось состояние оставить, наверное, на всю оставшуюся церковную жизнь: чтобы всё им объясняли, всё говорили, за них думали, за них решали духовники какие-то вопросы, — а я вот нашёл свою какую-то зону некоего комфорта духовного и не хочу из этого комфорта выходить. Но нет — Господь всегда найдёт способ, как человека из этого духовного комфорта вывести, чтобы он обрёл некий рост, чтобы он приобрёл некий опыт действительно, как мы говорим, опыт живой веры. А опыт живой веры — это всегда опыт борьбы с грехом внутри себя, опыт борьбы со злом, опыт борьбы с дьяволом. И это неизбежно для каждого, кто хочет действительно постичь любовь Божию, кто хочет постичь благодать Божию.

К. Мацан

— А как в этом смысле вы по-пастырски ответите тому, для кого вот то, что вы пересказали, то, что вы изложили, может стать неким дополнительным вопросом: я вроде как верю в Бога — любящего Отца, Который должен как-то... ну, не должен, но я хочу, чтобы Он меня... если Он — Отец, то мне с Ним должно быть вроде как комфортно, а получается... Как вот тут не увидеть Бога таким тренером? Знаете, который так стоит рядом и так тебя ещё немножко издевательски так поучает: ну давай, давай — трудись!

Свящ. Георгий Сергеев

— Здесь, понимаете, в чём дело: если мы смотрим на жизнь христианина, то это жизнь того человека, который несёт свой крест. Вот пословица такая была, и есть, русская народная: кто без креста, тот и без Христа. То есть кто не несёт свой крест достойно, кто не испытывает вот эти вот сложности и проблемы, тот, действительно, не познал Бога. Потому что Сам Христос нёс Крест и, и грехи всего мира взял на Себя. А вы представляете, какие страдания Господь испытывал на Кресте? Что даже Он, по своей человеческой природе, возопил к Своему Отцу: «Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя еси оставил?» Вот эти слова нашего Спасителя — это слова, прежде всего, естественно, Богочеловека, но это слова, произнесённые Христом по человеческому Своему естеству. И дальше он говорит: «Господи, в руце Твои предаю дух Мой!» То есть вот Он взял в этот момент на Себя вот эту всю тяжесть греха. А что такое тяжесть греха? Когда мы находимся в этом состоянии греховном, мы отходим сами от Бога — не Бог от нас отворачивается, а мы от себя Бога отдаляем. И вот это, получается, состояние богооставленности — это наше внутреннее ощущение, это не значит, что нас Господь оставляет и говорит: «Делайте, что хотите...»

А. Пичугин

— Но мы же живём со своими ощущениями, нам же сложно выйти за пределы отношения себя с самим собой...

Свящ. Георгий Сергеев

— Но мы живём со своими ощущениями, да. Но нужно понимать...

А. Пичугин

— А насколько, вообще, как вы считаете, отец Георгий, это возможный и допустимый пример: сравнивать ощущение богооставленности человека и ощущение богооставленности Бога? Насколько, вообще, допустимо сравнение, потому что Бог-то всё равно знает всё, что произойдёт дальше? Нам сложно здесь оценивать, насколько превалирует человеческое.

Свящ. Георгий Сергеев

— Если брать именно эти слова, то здесь как раз Христос говорит это не в пустоту куда-то — Он ничего не говорит просто так. Понимаете, в Евангелии нет ни одного слова, произнесённого не для нас, не для людей. И Господь если показывает нам какой-то пример, то этот пример жизненен и для нас. Поэтому Христос, когда говорит эти слова: «Боже Мой, почему Ты Мя оставил?» — сказал это для того, чтобы показать, что Он соделался истинным человеком.

А. Пичугин

— Да, но при этом Он всё равно как Бог знает, что будет дальше. А мы как люди, не знаем, что будет через 5 минут, когда закончится эта программа, мы не знаем, что будет с нами.

Свящ. Георгий Сергеев

— Мы не знаем, но для нас основным является вот таким ориентиром всё равно воля Божья о нашем спасении. То есть Господь всё равно всё так и так ситуацию расставляет в нашей жизни, чтобы мы в конечном итоге пришли к тому, чтобы изменить свою жизнь. Понятно, что вот это ощущение богооставленности не всегда возникает только у людей, которые действительно ведут... как я пример привёл в начале со святыми — с Антонием Великими, прочими...

А. Пичугин

— Да, но Антоний Великий как раз монах и фактически основатель того вида монашества, которое мы знаем...

Свящ. Георгий Сергеев

— Он монах, да. Но для нас чаще всего богооставленность — это некое свойство греха человеческого.

А. Пичугин

— Но почему? Мы можем ещё ощущать в абсолютно разных проявлениях, в том числе и в церковной жизни: когда мы к чему-то стремимся, что-то не получается, и мы чувствуем себя оставленными. Мы можем её ощущать в каких-то абсолютно бытовых вещах: в общении со своими близкими, в желании быть с кем-то, не быть с кем-то, в желании видеть кого-то из знакомых или не видеть. Опять же можно огромное количество примеров привести бытовых, когда мы чего-то хотим добиться, и это у нас не получается. И мы как люди верующие начинаем искать параллели в своей церковной жизни, и даже не думать, наверное, о том, что мы делаем не так, а именно ощущать себя в этот момент покинутыми всеми, в том числе и Богом, даже если это не так. Это же, мне кажется, просто свойственно человеческой природе.

Свящ. Георгий Сергеев

— Это и свойство человеческой природы, с одной стороны. С другой стороны, природа, поражённая грехом, чаще всего иногда даже за благими какими-то побуждениями — вроде бы что-то хорошее сделать для семьи, для детей, для себя, для какой-то своей карьеры, может быть, даже что-то внутри Церкви изменить: что-то человеку не нравится, как-то он не комфортно себя чувствует, может быть, даже внутри церковной ограды... Но все вот эти такие явления подобные, бытовые — назовём их так, — они все сталкиваются с тем... это всё явления греха, первое, тщеславия, осуждения и некоего такого надмения. Потому что всегда, когда у нас такое чувство возникает, мы стараемся кого-то осудить, выгородить себя вперёд: ну как же, я уже столько лет в Церкви, я вот всё знаю, я столько-то книг прочитал, столько-то Святых отцов изучил, съездил в 20 монастырей, был в паломничестве, причащался несметное количество раз, исповедовался у самых знаменитых старцев нашего времени. Ну всё, казалось бы, собрал...

А. Пичугин

— А какое это всё отношение имеет?..

Свящ. Георгий Сергеев

— А какое всё это отношение имеет? Господь говорит: «Вот какие-то мелочи ты не замечаешь. Ты воспарил над этим миром и уже думаешь, что уже всё — ты достиг...» А Господь старается человека немножечко опустить на землю и показать ему: а ты вот здесь ещё что-то не доделал, здесь ты ещё в чем-то не доработал, тут ты каких-то моментов своей греховной природы не заметил и думаешь, что это вот так должно быть — а на самом деле это должно быть по-другому. То есть человеку иногда не хватает в этой всей ситуации смириться с обстоятельствами и сказать: «Да будет на всё воля Твоя!» Вот на эти слова нужно иметь какое-то некое дерзновение внутреннее. Не каждый человек, даже в каких-то таких, в общем-то, банальных трудностях и обстоятельствах жизни, когда возникают какие-то проблемы, может сказать: «Господи, на всё будет воля Твоя!» — вот не как я хочу, а как Ты. Даже пусть моё хотение будет вроде бы внешне таким благопристойным, вроде бы рациональным, таким продуманным: я вот это всё решил, в голове тысячу раз, так сказать, эту ситуацию свою... сам с собой договорился, вроде бы даже и греха здесь какого-то, видимо, явного для меня нет — опять же для меня. Но это не значит, что мои какие-то побуждения и моё какое-то желание что-то сделать лучше — они могут и причинить кому-то вред, не всегда пользу.

А. Пичугин

— Мы напомним, дорогие слушатели, что в гостях у светлого радио священник Георгий Сергеев — клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково.

К. Мацан

— Отец Георгий, а нужно ли пытаться как-то преодолевать вот это чувство, это состояние богооставленности? Или нужно его воспринять как есть и в нём продолжать жить? Или всё-таки нужно стремиться выход найти из него?

Свящ. Георгий Сергеев

— Несомненно, конечно... Во-первых, какой-то такой богооставленности, которая длится, может быть, десятилетиями, это очень редкий пример. Опять же, наверное, это пример больше из жизни подвижников. Но если нас брать, то мы не сможем вытерпеть, вынести этого состояния. Поэтому Господь каждому это состояние, наверное, попускает в меру его собственных сил, тут нельзя это измерять какими-то промежутками. Опять же Господь хочет, чтобы мы посмотрели на то своё состояние, в котором мы сейчас находимся, и что мы в этом состоянии делаем не так. Здесь, кстати, Иоанн Златоуст по этому поводу сказал: «Для того Бог оставляет человека, чтобы он познал, что те подвиги, которые он совершает, те добродетели, которые он совершает, он совершает не собственною силой, а благодатью Божьей». Иногда мы вот эти вещи забываем — что всё, что нам даётся, всё что мы ни делаем, мы делаем именно с помощью Божьей. Иногда мы думаем: «Господи, я это всё здесь делаю, я тут всё решаю». Иногда очень такое чувство людей, особенно в Церкви, внутри Церкви, внутри каких-то церковных общин, вот иногда поражает такое состояние: человек думает, что, всё — он тут всё уже может, и Бог ему в этом не нужен. То есть какие-то дела делаются, но без оглядки на то, что: а кто мне это всё дал, а кто мне дал эти возможности? Господь? Или я сам такой вот весь умный?Поэтому здесь, в данном случае, конечно, тоже нужно понимать, что для человека в таком состоянии, естественно, нужно обратиться к Богу вот с такими, наверное, покаянными словами: «Господи, прости! Я, наверное, что-то сделал не так. Дай мне силы разуметь, что именно я сделал не так. Покажи мне это!» И вот в этом покаяться, то есть изменить своё какое-то поведение, свои какие-то определённые, может быть, уже привычки жить как-то: вот как мне удобно, как мне хочется, и думая, что я своими силами во всём справлюсь. Ну и Господь вроде бы есть, но я сам по себе — могу решить те или иные проблемы без помощи Божьей. Поэтому здесь вот такое ощущение богооставленности действительно может возникать: мы вот чего-то хотим, бьёмся головой об стену, молимся, а нам Он этого не даёт. Помните, наверное, такие слова пророка и псалмопевца Давида: «Господи, не остави мене до зела!» — то есть не оставь меня до самого конца. То есть он понимал, что он как человек облечённый властью, облечённый огромной силой решать проблемы целого народа, целого государства — иного он тоже переходил какие-то рамки, переходил какие-то границы дозволенного, нарушал заповеди Божьи. Но у пророка Давида всегда, вот даже в самые такие часы его собственной, личной богооставленности — этого ощущения, — он всегда молил Бога, чтобы Он его не оставил до самого конца, чтобы Он не отошёл вообще от него. То есть чтобы вот это чувство всё-таки какого-то присутствия Божия где-то там, хотя бы даже в отдалении, было у него, чтобы Он его не оставил.

К. Мацан

— Вы сказали, что обратиться к Богу с покаянной молитвой, чтобы Господь помог понять, что я сделал не так. Вот эта фраза «что я сделал не так» в нашей обычной такой, мне кажется, логике рациональной, сразу заставляет нас искать какие-то поступки, ну там: украл, нагрубил, кого-то не простил — что-то такое, очень зримое. А человек при этом может смотреть и каких-то таких явных вещей, может быть, и не сделать, и не замечать.

Свящ. Георгий Сергеев

— Вы понимаете, дело в том, что можно пойти от обратного: человек может возгордиться от чувства такого собственного достоинства и в плане исполнения каких-то заповедей, добродетелей. То есть, может быть, вот с другой стороны посмотреть на этот вопрос: человек иногда, начиная преуспевать в исполнении заповедей и преуспевать в делании добра, тоже может возгордиться от этого состояния и получить не пользу, а вред для своей души. То есть он может сказать... помните, как фарисей, когда он молился, что он не такой как все: «Я вот, Господи, исполняю закон, я не такой, как этот мытарь!» — вот я весь такой праведный, весь из себя... И вот здесь, конечно, тоже есть такая большая опасность.

К. Мацан

— То есть правильно я понимаю, что вот это «что-то сделал не так» может касаться не обязательно какого-то поступка, такого проступка большого, а просто, может быть, какого-то не того, не вполне верного состояния внутреннего, такого: по жизни? Не знаю, какое-то ощущение полной самости, полной автономности от Бога.

Свящ. Георгий Сергеев

— Знаете, самое, наверное, страшное, что может вообще произойти в духовной жизни христианина — это, наверное, превращение именно вот ощущения Бога и Самого, собственно, Бога (ну, в своих мыслях) как бы в такую вот некую обслуживающую конструкцию, такую абстракцию, знаете. То есть вот мне это надо, Господи — дай мне! Вот я, так сказать, себе поставил некие рамки взаимоотношения с Тобой, я в этих рамках живу, мне в этих рамках вроде комфортно, и Ты давай тоже под эти рамки, под мои собственные, подстраивайся. И вот это, наверное, самое опасное и нежелательное состояние. Об этом, кстати, Господь говорит в Евангелии. Если мы вспомним Евангелие от Матфея, седьмая глава, 22-23 стих, я сейчас зачитаю: «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали, и не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не именем ли Твоим многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие». Вот чтобы нам не услышать страшные такие слова по отношению к себе, нам нужно понять, что Бог — это не просто какая-то такая абстракция, которая всегда должна молчать, никому ни в чём не мешать, никому ничего не говорить, не запрещать — ну как же: Бог же есть любовь, как Он может кому-то что-то запретить? Мне как Он может запретить? — я весь такой святой и добродетельный. Вы что, как можно? И вот тогда Господь говорит вот эти действительно очень страшные для нас слова, вот это вот: «Я никогда не знал вас». Вот если мы подумаем... Вот эти слова обращены как раз к тем людям, которые вроде бы внешне творят добро, внешне соблюдают заповеди Божьи, внешне соответствуют неким нормам, формам поведения в храме, в церкви, соблюдают посты и так далее. Но Он может сказать: «Я не знаю вас». И это крайне категоричное утверждение, не дай Бог нам такое услышать по отношению к себе.

А. Пичугин

— А как же тогда быть со словами Спасителя о том, что далеко не все пойдут на Суд, многие сразу пойдут в жизнь вечную? «Верующие в Него» — ключевое. Так по факту получается, что как раз эти люди, которые проповедуют от Его имени... Мы же привыкли делить на чёрное и белое: с одной стороны, ведь здесь как раз какая-то полифония должна быть. Люди, которые говорят от Его имени, проповедуют Его имя, но на самом деле ни на йоту к Нему не приблизились, ведь в абсолютно полной уверенности большинство, да и мы, может быть, среди них, что мы как раз Его проповедуем.

Свящ. Георгий Сергеев

— Вот как раз тут я и говорю, что...

А. Пичугин

— Что мы верим в Него...

Свящ. Георгий Сергеев

— Мы сейчас как раз подошли к тому моменту, что Господь... Если мы Бога делаем действительно каким-то обслуживающим элементом нашей веры, то мы ограничиваем действия живого Бога. То есть живого Бога в этих действиях наших таких нету, и не предполагалось, видимо. Изначально, может быть, это когда-то было, но дело в том, что Бога нельзя поставить в те или иные рамки, Ему нельзя что-то такое декларировать. А бывает, что мы иногда это стараемся делать. Мы говорим, что вот это нам надо, это нам не надо; это нам дай, это не дай. И вот здесь, конечно... вот я про эту опасность именно сейчас говорю. Поэтому мы должны верить в живого Бога. Что такое живой Бог? Это Бог, который действует в каждом из нас.

А. Пичугин

— И как нам понять, что Он через нас действует, и действует ли Он? Как нам понять, что мы именно от Его имени говорим, что мы проповедуем именно Его учение, Его заповеди? Или мы проповедуем то, что мы подразумеваем под Его заповедями, но пропущенное через такие собственные фильтры, что там от изначального учения ничего не осталось?

Свящ. Георгий Сергеев

— Но вот об этом и речь, то есть мы ставим массу условностей Его заповедям, то есть мы начинаем действовать, как действовали в своё время те же фарисеи, которые из Закона Божьего, из десяти заповедей смогли создать целый свод, который насчитывал более четырёх сотен различных постановлений.

А. Пичугин

— Получается, что и мы так же создали...

Свящ. Георгий Сергеев

— И на каждый чих, и на каждый шаг у нас есть ответ. А мы пытаемся иногда в своём сознании это вот действительно спроецировать и жить вот этими рамками, жить в этих рамках. И Бога в эти рамки ещё уместить пытаемся. Вот здесь вот никогда нельзя ограничивать действия Божьей благодати и воли Божьей о человеке. Потому что единственная воля Божья о человеке — это желание его спасения. Иной воли Божьей, в принципе, предопределения иного Божьего не существует. То есть Господь хочет, чтобы человек нашёл, встретил Его, и чтобы он шёл по пути спасения.

К. Мацан

— Священник Георгий Сергеев — клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии мой коллега Алексей Пичугин. Я — Константин Мацан. Мы прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту.

А. Пичугин

— Мы возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что сегодня здесь я — Алексей Пичугин, мой коллега Константин Мацан. И вместе с нами и с вами этот светлый вечер проводит священник Георгий Сергеев. Отец Георгий — клирик храма Успения Богородицы в Троице-Лыково. Мы говорим на такую, довольно общую, тему, которая, мне кажется, касается всё равно в той или иной степени каждого человека, который пришёл в Церковь — это богооставленность.

К. Мацан

— Вот мы в первой части программы исходили из того, что богооставленность и вправду касается каждого, кто идёт церковным путём и живёт церковной жизнью. И богооставленность подразумевает некое уже существование опыта о Боге, на фоне которого можно потом вдруг как-то подумать или почувствовать, что вот я переживаю момент богооставленности. А мне бы сейчас хотелось, отец Георгий, вам предложить, может быть, некий ещё один поворот этой темы. Мы отчасти начали об этом говорить, даже несколько спорить, перед эфиром. Поворот вот какой: у меня есть ощущение, что, возможно, эта тема богооставленности в каком-то смысле может стать общей темой для верующего и для неверующего вот почему. Вот, например, взять пример из истории культуры двадцатого века. Вот есть там какой-то Жан-Поль Сартр — экзистенциалист, атеист...

А. Пичугин

— Даже не «какой-то», а Жан-Поль Сартр!

К. Мацан

— Великий философ. И есть Альбер Камю, и есть пример ещё более радикальный — Ницше. И вот существует мнение, именно мнение, как некое суждение, что то состояние, которое они формулировали в своей философии — это христианин мог бы это назвать именно состоянием богооставленности. То есть это некий опыт, который на самом деле, в этом смысле, предшествует даже приходу к вере — это некое условие, ощущение какой-то неполноты, тесноты, неполноценности какой-то, раздробленности жизни и своего бытия, если так громко говорить. И это то, что может переживать каждый: и верующий, и неверующий; и церковный, и нецерковный. Но если это состояние назвать богооставленностью — атеист так не сделает, а верующий, может быть, так сделает, — то это состояние в каком-то смысле может стать как бы трамплином к вере. Если это богооставленность, значит, преодоление этого — в Боге.

А. Пичугин

— Прости, я правильно понимаю, что ты имеешь в виду — состояние одно и то же, скажем, у человека верующего и человека неверующего, но один это назовёт богооставленностью, другой назовёт это кризисом самоидентификации личности — как угодно?

К. Мацан

— Например.

Свящ. Георгий Сергеев

— Богооставленность — если мы относим это к неверующему человеку, я думаю, что было бы неправильно так говорить. То есть термин сам по себе неправильный. Потому что богооставленность подразумевает предшествующую стадию: именно действие благодати Божией на человека. То есть человек уже должен познать Бога для того, чтобы постичь затем состояние богооставленности. То есть одно дело говорить о состоянии незнания Бога, стремлении узнать Бога, некой пустоты — нравственной, внутренней, о чём и многие эти философы говорили в своих сочинениях, да и о чём вообще многие люди, которые к Богу приходят, размышляют. То есть приходят от ощущения некой пустоты — нету наполненности жизни. Но это не ощущение всё-таки богооставленности — это разные немножко вещи. Я думаю, что этот термин не применим к тем людям, которые только ищут Бога, которые только стоят на пути Бога, то есть они ещё Бога не познали. Поэтому сравнивать эти состояния как схожие или одинаковые, я думаю, что не совсем было бы верно. Потому что одно дело, когда человек уже познал Бога, уже Господь излил на него некое количество Своей энергии, Своей благодати; человек познал тем или иным своим внутренним ощущением Бога, Господь прикоснулся к его сердцу, он очистил себя покаянием, он изменил свою жизнь. И вот дальше уже жизнь христианская идёт в течение своего времени, и Господь когда-то это состояние может послать для человека, чтобы он ещё более возрос в своей вере. Но у человека, не пришедшего и стоящего на пути к Богу, я думаю, что состояние понимания состояния богооставленности не присуще его, так сказать, внутреннему ощущению.

К. Мацан

— То есть какой-то другой термин для этого надо найти.

Свящ. Георгий Сергеев

— Я думаю, да. Отсутствие знание Бога, некое безбожие определённое — это не то что человек отрицает Бога. Безбожие не всегда подразумевает, что человек так категорически отрицает существование Бога, но он просто не живёт в Боге, он не познал Бога. И поэтому состояние вот такого некоего безбожия, когда человек живёт только по инстинктам каким-то, по течению просто жизни, какова она есть, но без Бога — вот это состояние некоего такого вот ощущения безбожия, то есть когда человек не встретил Бога в своей жизни. Может быть, так это обозвать было бы более правильным. И состояние уже богооставленности: когда человек, познав Бога... Господь говорит: «Вот сейчас наступило время, когда нужно это состояние ощутить, познать, вкусить», — по тем или иным причинам. Либо если человек уже упражняется в некоей праведности, то Господь посылает это состояние для укрепления силы его веры; либо если человек действительно погряз уже так в грехах, что никак вылезти не может, тогда он своими грехами Бога просто от себя отодвигает и тоже испытывает это ощущение, но ощущение такой безысходности и незнания: чего дальше делать, куда дальше двигаться.

К. Мацан

— Вы в первой части программы нарисовали такой портрет человека, мыслящего, скажем так, по-фарисейски, как-то пытающегося с Богом выстроить такие, очень формальные, отношения: Ты — мне, я — Тебе: я вот это всё буду делать, поэтому буду ждать от Тебя того, что я хочу. Это понятно, и спасибо вам за эти слова. И как некая антитеза этому, прозвучали ваши слова о том, что Бог живой, его невозможно в какие-то наши рамки и предписания вместить. Надо просто, ну, если угодно, смиренно воспринимать Его и быть с Ним в Его действии в нашей жизни.

Свящ. Георгий Сергеев

— Вы знаете, есть ещё такой пример из Ветхого Завета. В Книге Царств отроку Самуилу, тогда ещё отроку, Господь открывает такую страшную правду о роде первосвященника Илия. И Он ему говорит, что род его и он сам будет проклят, и вина дома Илиева не загладится ни жертвами, ни прочими какими приношениями вовеки. И вот Самуил пересказывает Илию это видение, посещение Божие, эти слова Божии. Вот что бы сделал на его месте человек, который из первосвященнического рода, у него и какая-то определённая власть духовная, опыт духовный, опыт того же Богообщения есть? Он может в это не поверить или может, наоборот, сказать и начать хулить Бога — и такое тоже можно было бы себе представить. Или, наоборот, сказал бы: «Иди отсюда, что ты мне тут такое говоришь? Бред какой-то. Тебе не Бог явился, а дьявол». Но первосвященник Илий воспринимает эти слова с глубочайшим смирением, вот что он говорит, что отвечает Самуилу: «Он — Господь. Что Ему угодно, то да сотворит». И вот эти, действительно, слова глубочайшего смирения Илия показывают нам его глубину и силу веры, что, да, ему вот такое предречение из уст Самуила прозвучало — отрока вот этого ещё, юноши, очень молодого человека, в общем, мальчика, который говорит с первосвященником, говорит ему такие страшные слова: что весь твой род будет проклят и так далее. И он вот так воспринимает это пророчество. Вот если бы он это как-то по-другому воспринял, вот как мы себе сейчас только что представили, всё бы было, наверное, по-другому в его судьбе дальнейшей. А вот получилось, как получилось — как мы знаем в дальнейшем.

К. Мацан

— А насколько примером или вообще каким-то поводом говорить о богооставленности может быть история ветхозаветного праведника Иова? Я просто напомню: которому Господь, в порядке такого испытания, попустил лишиться буквально всего: смерть всех близких, потеря всего имущества, потеря уважения среди соплеменников. И Иов пытается не роптать, и в итоге обращается к Богу с вопросом о смысле происходящего. И Бог ему не отвечает на вопрос, то есть не говорит, что с тобой случилось это потому-то и потому-то. Бог, скорее, спрашивает: а ты что, можешь знать Мои пути и Мой Промысл? И Иов этим утешается, то есть Иову сам факт ответа, сам факт присутствия Бога в его жизни всё равно в каком-то смысле даёт тот самый ответ на вопрос и даёт преодолеть эти скорби и страдания.

Свящ. Георгий Сергеев

— Это пример, действительно, настолько... Здесь, в данном случае, Господь испытывает Иова в его вере, то есть в его верности. Вера — это не просто... Вот мы иногда говорим, что мы верим в Бога. Ну да, многие верят в Бога, они признают, что Он там где-то есть — на облаках, в глубоком космосе, ещё Бог весть где, или в душе, как многие говорят: «У меня Бог в душе». Но вера Богу — это доверие Богу, это верность. Это означает идти до конца с Богом. Вот какие бы обстоятельства жизни не возникли. Понимаете, это такая история, действительно, если снять по этой истории какой-нибудь, в стиле голливудского, блокбастер — историю Иова отснять. Это, действительно, фильм-катастрофа такая получается...

А. Пичугин

— Мне кажется, даже не надо историю Иова снимать. Мы приводим всё время примеры из Писания. А вот посмотрите, наша недавняя история: служил себе священник, хорошо служил, где-нибудь в небольшом храме, никого не трогал, никому ничего плохого не делал. Сменилась власть, пришли люди в кожаных куртках, забрали его, избили, сломали все рёбра, все пальцы, заставили что-то подписать, отправили в лагерь и там его расстреляли, в безвестной могиле...

Свящ. Георгий Сергеев

— Вы немножко мою мысль опередили, я как раз к этому хотел моменту тоже перейти, потому что, действительно... Я с Иовом как-то хотел бы чуть-чуть закончить. Представьте, если снять этот фильм, то, действительно, кошмар, трагедия: у человека ничего не остаётся.

К. Мацан

— Причём он — праведник. Незаслуженно абсолютно, то есть причин нет...

Свящ. Георгий Сергеев

— Причём он, да, праведник. Если, допустим, брать революционные эти все события — мы сейчас так с вами из одного тысячелетия, через несколько тысячелетий, такие делаем... параллели проводим. На самом деле в истории человечества мало чего меняется, только какие-то технологические вещи, прорывы какие-то происходят. Ну, а так, в человеческом отношении, у нас всё то же самое. И вот если мы видим эту историю Иова, и историю, допустим, трагедии столетней давности — трагедию 17-го года, трагедию революции... Мы говорим, что Иов действительно был праведником, к нему каких-то претензий... и сказать, где он что-то не так сделал, по крайней мере из той истории, которую нам рассказывает Библия, мы не можем. То есть он во всех отношениях был праведным — и то с ним такие вещи происходят. И Господь его, в принципе, до самого края доводит — он же фактически при смерти, у него ничего нет, его фактически за пределы всех поселений выкинули. То есть он уже всё — вот он дошёл до самой крайней точки. И что потом происходит? Ему это всё возвращается: всё, что у него было отнято, ему Господь, за силу его доверия, веры в Бога, верности Богу, отдаёт.

А. Пичугин

— Мне кажется, что есть некая опасность, когда мы каждый раз приводим пример Иова или вот такие примеры из Писания. Это похоже на такое указание пути: «Не бойся, ты можешь лишиться всего, всех людей, которых ты любишь, всё потерять, но если ты будешь верен Богу, Бог всё это тебе вернёт». Тот пример, который я привёл со священником расстрелянным, или в эти дни мы вспоминаем жертв политических репрессий у Соловецкого камня, вернее, теперь на Лубянке читают имена — и вот слушаешь эти имена: машинист Московского метрополитена Иван Николаев. Понятно, что этот Иван Николаев вообще никогда никому ничего плохого не делал, по крайней мере, мы об этом ничего не знаем. И уж явно он никогда не заслуживал того приговора, который совершенно случайно, по какому-то нелепому доносу, ему вынесли и расстреляли тут же, где-то недалеко от Москвы или в Москве, на Лубянке. И вот мы читаем его имя и понимаем, что этот человек... возможно, он был верующим, возможно, ходил в церковь, возможно, он не ходил в церковь, возможно, он переживал какие-то кризисы, но это, по-моему, настолько ничтожно, по сравнению с тем, что с ним сделали. А вот когда мы говорим про Иова, получается, что мы даём надежду на то, что человеку всё вернётся. А у нас в истории гораздо больше примеров, когда ничего не возвращалось в этой жизни, когда люди заканчивали её в расстрельной яме или на войне, или ещё где-то. А уже что за пределами этой жизни, мы, конечно, не знаем. Может быть, там во сто крат воздастся или не воздастся. Но вот когда мы приводим пример с Иовом, мне всё время кажется, что мы здесь обещаем, что всё вернётся, а ведь оно в этой жизни может не вернуться.

Свящ. Георгий Сергеев

— Понимаете, дело в том, что если мы уже говорим о таких параллелях, то мы понимаем, что Книга Иова — книга ветхозаветная, во-первых.

А. Пичугин

— Естественно, да.

Свящ. Георгий Сергеев

— Мы понимаем, что это произошло до того момента, когда Христос пришёл в этот мир, когда Он нам открыл вновь возможность наследовать жизнь вечную, то есть мы стали сопричастными вечной жизни со Христом. Это надо понимать эту разницу: вот ветхозаветные даже праведники, они все отправлялись в некий шеол — в то место, где, в общем... это не был рай, в понимании уже новозаветном, это не было Царствие Божие...

А. Пичугин

— Лоно Авраамово.

Свящ. Георгий Сергеев

— Лоно Авраамово, да. То есть они так или иначе были всё равно в преддверии рая. И Христос для них открывает эти райские врата, Он побеждает ад. И поэтому для нас уже, в наше время, вот это понимание каких-то благ здесь, на земле, оно становится каким-то достаточно... Если мы действительно верующие в Бога люди, то, в принципе, что нам с этого? Ну, отнимет у нас всё: Господь дал — Господь взял, как говорится. Вот мы иногда живём, знаете, с ощущением, что мы здесь будем жить вечно. И нам хочется здесь получше устроиться, нам хочется, чтобы меньше происходило каких-то проблем, чтоб мы не видели смерти — лучше, чтобы её вообще не видеть. Чтобы мы не знали о страданиях, чтобы мы этого ничего не испытывали — не дай, Господи, чтобы вот так всё у нас было. А в итоге получается-то наоборот: мы, желая всего этого комфорта для себя, сталкиваемся с тем, что Господь всё равно говорит: «Вот она — смерть, вот он — конец». И конец может быть любым, как говорится: в чём застану, в том и буду судить. Потому что вы вот эти примеры приводите, пожалуйста: жертвы репрессий, ГУЛАГ, расстрелы, Бутовский полигон, революция, Гражданская война... А сколько за Гражданскую войну людей невинных погибло? Даже просто не от того, что их убили, а от того, что они от голода умерли.

А. Пичугин

— Шёл мимо — застрелили. Упал от голода — умер.

Свящ. Георгий Сергеев

— Да, упал от голода — умер. Всё, понимаете, и конец. Но если человек в этом состоянии, близком к крайне экстремальным по своим ощущениям: смерти, расстрела, казни какой-то лютой, пыток...

А. Пичугин

— Да машина сбила даже...

Свящ. Георгий Сергеев

— Ну, машина — это немножко чуть-чуть другая история, скажем. Тут мы говорим о конкретных каких-то ситуациях, когда человек, в принципе, живёт и понимает, что за ним сейчас «чёрный воронок» приедет, у него узелочек там уже с собранными вещами стоит у двери, чтобы раз, взял и пошёл. То есть он к этому психологически готовится — что его могут арестовать. Вот вчера арестовали его друга — у соседнего станка стоял, фрезеровал. А сегодня и его могут взять. Это немножко другое. То есть люди тут к этому определённым образом уже внутренне были готовы, это ситуация другая. Ну а так, у нас жизнь-то здесь, на земле — мы должны понимать, что она временная, и что мы просто должны максимально достойно подготовиться к встрече со Христом, к встрече с Богом. И не потерять веру даже в самых крайних таких ситуациях: когда нас ведут на расстрел, когда у нас какая-то такая ситуация, что мы знаем, что вот ещё три дня я не поем и не попью, я умру. И как в этом состоянии подойти действительно к переходу в вечность — не к смерти, а к переходу в вечность. И вот это для нас должно на первом месте стоять: не условия какого-то там политического того или иного режима; не ненависть к врагам — ничего из этого не должно заслонять в нас любви к Богу. Это, конечно, мы сейчас сидим здесь, в тёплой студии, нам хорошо — тут у вас кофе, у меня кофе стоит здесь. Нам хорошо об этом сейчас рассуждать, но дело в том, что каждый из нас... вот теоретически можно предположить, что каждый из нас может рано или поздно в какой-то такой ситуации оказаться. К этому надо быть готовым. То есть надо понимать, что история спиралеобразна — когда-то этот виток вновь повторится. Будут немножко другие условия, другие люди, другие какие-то посылы...

А. Пичугин

— Но всё будет похоже.

Свящ. Георгий Сергеев

— Но всё будет похоже — тех же гонений на христиан никто не отменял.

А. Пичугин

— Они рано или поздно возвращаются. Мы сидим в тёплой студии, а где-то на планете Земля гонения на христиан.

Свящ. Георгий Сергеев

— Пожалуйста, на Ближнем Востоке их расстреливают, убивают, казнят. Знаете эту историю? Недавно священника коптского одного казнили — убили фактически средь бела дня. Поэтому, естественно, вот эти все истории — мы это всё видим сейчас воочию, пожалуйста.

К. Мацан

— Священник Георгий Сергеев — клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Я бы ещё раз хотел вернуться к этой теме о живом Боге, Который действует в нашей жизни, ничем не ограниченный, о принятии этой живости Его действия в нас. Наверное, может быть, не на уровне жизни, но на уровне мыслей, если в этой логике продолжать мыслить, то можно прийти к некой тоже такой крайности, что: хорошо, Бог действует, Ему видней, значит, мне ничего хотеть нельзя, ничего желать не надо, ни к чему стремиться я не должен — просто плыть по течению, потому что Господь меня будет вести. А ещё лучше (продолжая этот стереотип такой гипертрофированный) специально искать страдания, потому что тогда я буду точно к ним готов морально, они меня не выбьют из колеи, потому что я уже готов нести свой крест. Вот это тоже, наверное, некое всё-таки преувеличение?

Свящ. Георгий Сергеев

— Понимаете, в нашей жизни не должно быть никакой искусственной ситуации, мы не должны всё время чего-то моделировать. Вот мы сейчас живём в мире, когда у нас много каких-то историй, мы можем смоделировать, не выходя из дома, сидя с планшетом — какая-то игра есть, какие-то есть тесты психологические, то есть моделируются те или иные ситуации. Есть какие-то группы людей, которые собираются, чтобы эти ситуации смоделировать. Мы такие тоже знаем примеры. И вот мы всё время живём в каком-то пограничном состоянии какого-то виртуального мира и живой какой-то истории нашей. И проблема сейчас даже в большем: что мы создаём себе некий виртуальный мир, некое представление, даже не обязательно для этого какие-то технические средства иметь — они просто помогают нам осуществлять этот процесс, визуализировать как бы это состояние. Но тут нужно понимать, что мы должны жить в естественных условиях. Вот сегодня день, мы сегодня живём, у нас сегодня какая-то встреча, мы сегодня что-то обсуждаем, мы с кем-то встречаемся, мы что-то делаем, у нас какие-то стоят задачи. И вот в этом состоянии нужно уметь увидеть и почувствовать действие силы Божьей, Божьей благодати. Не нужно ничего искусственно на себя нагонять, не нужно всё время как-то... К этому нужно быть внутренне готовым, но делать из этого какую-то такую... целую какую-то игру, что ли, из этого создавать — игра сознания такого происходит. То есть мы здесь тоже можем в какую-то действительно крайность уйти, как вы сказали. Это тоже неестественно. То есть у нас должно быть всё как-то вот в естественном каком-то ключе проходить — наше мироощущение, наше жизненное восприятие. А то иначе это уже будет таким, так сказать, явлением такого уже медицинского характера... как бы шизофренией не назвать вот это всё — всю эту историю. Потому что просто нужно иметь память Божию, нужно иметь мысли о Боге. И нужно понимать, что, действительно, всё, что мне ни посылается — да, я должен только принять правильное решение. Вот мне посылается такая ситуация Богом — я должен принять в этой ситуации правильное решение: быть мне с Богом или, наоборот, со своим собственным внутренним ощущением, со своим знанием, со своим каким-то опытом. И потом чего-то натворить не того, а потом бежать: «Господи, что же я наделал?!» Конечно, есть всё время опасность перейти границу в ту или иную сторону. Или насовсем от Бога отдалиться и сказать: «Господи, Ты мне не нужен. Так всё сложно с Тобой! Вот всё время Ты хочешь меня из зоны комфорта куда-то вытащить. А я хочу вот в свою конуру такую забиться, и мне там хорошо и удобно. Не трогай меня, уйди!» Или вот, наоборот, специально вот искать какого-то себе приключения, извините, на свою голову, чтобы специально моделировать те или иные какие-то сложности, трудности, ситуации, всё время находиться в каком-то таком состоянии напряжённости. Это тоже не нужно. То есть в данном случае нужно просто идти шаг за шагом, наверное, так.

К. Мацан

— Давайте себе представим человека, разной степени церковности: более воцерковлённого, может быть, совсем такого захожанина, который тем не менее какой-то свой, небольшой, может быть, но имеет опыт о Боге. Вот человек переживает состояние, которое мы называем богооставленностью. Насколько здесь неким средством выхода может стать участие конкретно в Таинствах и конкретно приобщение к Таинству Причастия? С одной стороны, потому что вроде логика подсказывает, что ты к Самому Богу обращаешься, с другой стороны, здесь всегда есть опасность такого магизма и формализма: сейчас я причащусь, и всё само собой наладиться. Каков подход должен быть верный?

Свящ. Георгий Сергеев

— Нет, ни в коем случае, конечно, такого состояния быть не должно. Вообще, сейчас многие говорят о более частом причащении Святых Христовых Тайн, у нас сейчас меняется к этому действительно как-то внутри Церкви и отношение, и понимание значения этого Таинства. Но, естественно, никакого автоматизма, магизма не должно быть. То есть на самом деле в чём основной может быть смысл богооставленности для человека, который, скажем так, живёт обычной такой жизнью: грешит, кается, иногда стоит на месте?.. Кстати, очень часто это бывает вот в таких состояниях, когда человек на месте останавливается и ничего с собой не делает, ничего не происходит. Нам иногда не хватает вот этого чувства смирения перед Богом — то, что вот у нас ничего не получается, потому что мы чего-то не так делаем, не то что-то, так сказать, у нас происходит. А я вот так хочу, и всё — больше никак. А Господь говорит: «А вот можно ещё и так или так, или так. Почему ты не подразумеваешь иные способы решения этой задачи?» И поэтому, естественно, основной целью богооставленности — как бы такого ощущения, которое подаётся, — это именно смирение. То есть человек должен себя научиться смирять, потому что иногда мы слишком много о себе думаем. Поэтому, конечно, в этом состоянии самым действенным способом будет раскаяние в этом несмирении. То есть понятно, что это подразумевает, естественно, искреннюю исповедь. Раскаяние, то есть изменение себя, то есть не просто прийти и сказать: «Господи, я вот не смиренный. Прости меня!» Дальше ушёл от аналоя, отошёл, батюшка молитву разрешительную прочитал, а у меня дальше всё то же самое.

А. Пичугин

— Это мы ещё у Блока читали в своё время: «грешить бесстыдно, беспробудно»...

Свящ. Георгий Сергеев

— Да, и мы опять за своё. И с прочими явлениями: «Я больше пить не буду», — и опять отошёл, два-три дня проходит, и опять за бутылку человек берётся. Такое покаяние не действенно, то есть должно быть действительно раскаяние, должно быть изменение вот этого состояния. Ну, сказать: «Я, Господи, не смирен. Я действительно смирюсь с теми обстоятельствами, которые у меня сейчас есть, которые я не могу сам преодолеть. Или Ты мне их помоги преодолеть, либо, действительно, научи меня как мне это сделать или пошли какую-то ситуацию, иную для меня, которая будет для меня спасительной». Поэтому только Причастие нас может действительно максимально, участие в этом Таинстве, сблизить с Богом.

А. Пичугин

— Благодарим отца Георгия Сергеева, священника храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково, за эту беседу. В этой студии для вас также работали мы: Алексей Пичугин...

К. Мацан

— И Константин Мацан. Спасибо огромное! До свидания!

А. Пичугин

— Всего хорошего!

Свящ. Георгий Сергеев

— Всего доброго!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем