«Новая книга прот. Георгия Завершинского». Прот. Георгий Завершинский

В нашей студии был благочинный приходов Шотландии и Северной Ирландии протоиерей Георгий Завершинский.

Мы говорили о новой книге в детективном жанре отца Георгия — «Лето потухшего вулкана». Наш гость рассказал, почему он выбрал именно этот жанр для разговора о вечном, в чем он видит свою задачу как писателя, и почему для него важно писать, даже если не будет читателей. Также разговор шел о том, почему в России стали меньше читать, и отличается ли ситуация с чтением в Шотландии, Англии и Ирландии.

---

А. Пичугин 

– Здравствуйте, дорогие слушатели. «Светлый вечер» на светлом радио. В этой студии Алексей Пичугин... 

М. Борисова 

– И Марина Борисова. 

А. Пичугин 

– Сегодня у нас в гостях здесь, вместе с нами и с вами, протоиерей Георгий Завершинский, благочинный православных приходов Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии, член Союза писателей, доктор философии, который листает свою новую книгу, мы о ней будем говорить сегодня. Вот вы слышите шелест страниц... Добрый вечер, отец Георгий.  

Протоиерей Георгий 

– Здравствуйте, Алексей. Здравствуйте, Марина. Здравствуйте, дорогие братья и сестры. 

А. Пичугин 

– Мы рады сообщить, что у нашего постоянного гостя, человека, который живет далеко от России, но тем не менее раз в несколько месяцев приезжает сюда, чтобы в том числе и с нами, и с вами пообщаться, вышла новая книга. В данном случае она достаточно, мне кажется, нехарактерна, жанр нехарактерен для вас и для вообще такой священнической литературы. Хотя я очень не люблю вот эти условные ограничения: священническая проза, я не знаю там, проза физиков, проза химиков. А эта книга – детектив. 

М. Борисова 

– Книга называется... 

А. Пичугин 

– «Лето потухшего вулкана».  

М. Борисова 

– «Лето потухшего вулкана». И как раз вот первым вопросом хотелось поинтересоваться, почему именно детективный жанр показался вам таким перспективным для разговора о вечном? 

Протоиерей Георгий 

– В первую очередь хочу сказать, что я далеко от Москвы, от России физически, но сердцем я всегда здесь. Поэтому все, что бы я ни писал, я всегда мысленно, как-то внутренне обращаю, ну конечно, к нашей аудитории, к тем потенциальным читателям, которые услышат, увидят это и откроют. И ну я хотел бы, чтобы был интерес к чтению. Жанр детектива, он не устаревает. Многие великие гиганты, так сказать, такие как Федор Михайлович Достоевский, писали в этом жанре, можно сказать, родоначальники этого жанра на русском языке. И поэтому ну это жанр, но внутри или в его границах совершенно разнообразная литература, и абсолютно нельзя охватить даже как-то, при большом желании сколько всего можно выразить. Ну а почему я взял, вот все-таки острые моменты жизни человека – жизни, смерти, причастности к тому, что произошло или подозрения в этой причастности, вот понимаете, подозрения, расследования, взгляд внутрь человека, как его видят другие, как он сам себя видит в открывшихся обстоятельствах сложных и которые он понимает. Люди умные и даже, в общем-то, выдающиеся какие-то ученые, каждый в своей сфере, собираются в укромном уголочке на острове Тенерифе, и ну такая их обычная встреча, и вот каждый из них со своим характером, со своими особенностями и со своим внутренним миром. И вот каков этот внутренний мир, как он открывается навстречу трагедии, которая затронула всех их, каждого из них – вот это, мне кажется, очень интересный и важный момент, важнее даже собственно самого расследования, которое по стилю, по жанру у меня есть. И, как водится, инспектор, в данном случае одна испанка, и тоже характер особенный, тоже как-то требует такого специального внимания, конечно. Я считаю, не то чтобы считаю, но до меня стало доходить, что когда внимание привлечено, то дальше ты можешь говорить о многом, говорить о главном. И человек уже во внимании, я имею в виду читатель, допустим, или слушатель программы, во внимании, и уже внимает, следует нашей с вами мысли, диалогу, ну какой-то подаче материала. Если мы не привлекли его внимания, то он может переключиться на что-то иное и не будет следовать. Хотя и, допустим, читает, перелистывает страницы, а смысл остается где-то за порогом его личности.  

М. Борисова 

– Ну поскольку вы много лет живете в атмосфере британской литературной традиции, можно посмотреть там два таких классических детективных варианта. Это Агата Кристи – собственно я так понимаю, что сюжетная линия вашего детектива выстроена в логике ее «мышеловки», то есть излюбленный ее сюжет, когда в замкнутом пространстве оказываются несколько человек, подозрение в совершении преступления может пасть на любого из них. Ну чисто в качестве построении сюжета. 

Протоиерей Георгий 

– Да, очень верно. 

М. Борисова 

– Был еще другой мастер детективного жанра, который как раз использовал его для разговора о каких-то более серьезных проблемах, – это Честертон. 

А. Пичугин 

– Ну был еще Конан Дойл. 

М. Борисова 

– Ну Конан Дойл, да, ну я имею в виду вот то, что напрашивается... 

А. Пичугин 

– Это скажем, третья грань.  

Протоиерей Георгий 

– Триада такая. 

А. Пичугин 

– Триада, да. 

М. Борисова 

– У Честертона отец Браун, как раз он в разомкнутом сюжете все время появляется. Почему вам показался вариант Агаты Кристи, вот этот замкнутый, более перспективным для разговора на темы, более характерные для священника? 

Протоиерей Георгий 

– Ну, во-первых, как вы правильно заметили, что я пребываю все-таки в некотором отдалении, в некотором таком окружении нехарактерном для моего восприятия, для какого-то и воображения моего, и для того, как я бы стал описывать характеры и обстоятельства. Ну это первое. Второе – ну вот просто с детства эта обстановка как-то особенно меня трогала и привлекала внимание, когда вот замкнутое пространство, действительно, и там группа людей, каждый из которых может оказаться причастным или даже непосредственным исполнителем убийства. Ну вот здесь нечто похожее, и круг подозреваемых ограничен. Но внутренний мир каждого из них далеко не ограничен. Вот как раз на этом я и стараюсь привлечь внимание читателя и сделать главный акцент в повествовании. Вот внутренний мир каждого из них совершенно разный, он простирается на огромные там пространства, и в пространстве, и во времени охватывает очень многое. И что там происходит в этом мире, и каким образом, действительно, каждый из них, скажем так, ну по крайней мере, мысленно участвовал в этом недобром деле – вот открывается повествование, и реакция героев там тоже в это время, мне кажется, заслуживает внимания. Вот понимаете, если ты гневаешься на брата своего, то уже поднял руку на него, – предупреждает нас Евангелие. То есть ты готов убить его и так далее. И кто из нас не проходил такую ситуацию, когда, ну может быть, убить – не убить, но по крайней мере мы чрезвычайно хотели бы устранить из нашей жизни того или иного человека, чтобы его или ее никогда больше не было на моем пути. Потому что невозможно, непереносимо, ни под каким видом. Вот это и, собственно говоря, вот этот внутренний мир я и хочу раскрыть. То есть мы, каждый, причастны к этому, когда-то это бывало с кем-то, а может быть, и в нынешний момент происходит. Вот что же дальше, как же ты потом за это ответишь и ответишь ли? Ну вот, я думаю, что эта тема не оставит безразличным. 

А. Пичугин 

– А вот по жанрам если распределять, мы когда-то с вами проводили программу и представляли вашу книгу в жанре биографического, не авто, а просто биографического романа, где один из героев сотрудник научного института, пришедший к Богу. После этого у вас выходили еще книги, но это уже скорее, это нон-фикшн такой, а эта книга в жанре детектива. А почему чаще всего бывает, что у писателя все-таки прослеживается какое-то единообразие форм и жанров, а у вас многообразие? 

Протоиерей Георгий 

– Ну единообразие стиля писателя прослеживается. И потом, во-первых, скажем прямо, пишу-то я давно, но именно в жанре – это была эссеистика, это были нон-фикшн, как вы сказали, это были ну научные труды. Но как писатель, как литератор я, в общем, можно сказать, начинающий писатель, поэтому можно назвать это поиском жанра, если хотите. Я ведь должен увидеть, как писатель, а издатель должен увидеть, как реагирует аудитория. Ну, в общем, понятно, ни для кого не секрет, что книга должна продаваться, и издатели хотят в этом иметь прибыль соответствующую. Ну а писатель хочет понять, что он интересен, что он востребован, что он отвечает там эпохе или каким-то запросам времени. Ну я думаю, что такой поиск вполне естественный. Ну меня еще есть произведения, не опубликованные пока, и в жанре романа, и в жанре пути к Богу человека из научной среды. Есть у меня один роман, готовится к публикации сейчас, я не буду говорить название, чтобы не предварять, ну надеюсь, что там в течение некоторого времени он выйдет, то есть это не оставленный жанр. Хотя мне показалось, удачно вышло, потому что, по крайней мере, книгу «Атомный пастырь», которую вы вспомнили, Алексей, ну можно видеть практически во всех сетевых...  

А. Пичугин 

– Книжных магазинах.  

Протоиерей Георгий 

– Книжных магазинах, да, она есть и в дальнем зарубежье, и в ближнем зарубежье в сетевых магазинах. Ну и, наверное, надеюсь, что она имеет какое-то хождение, спрос и вышла не так давно. Но все-таки вот этот жанр, это действительно новый, и вот я попытался объяснить, почему я дерзнул. Вот уже столько гениальных авторов, выдающихся, маститых и просто хороших авторов написали столько всего в жанре детектива. Но вот, может быть, человек, который имеет такой священнический опыт, священнического служения опыт, исповеди, многолетний, и характеров человеческих, внутреннего мира человеческого, может быть, это вот как-то сужает направление, вот жанровый, так сказать, дискурс и приводит все-таки к какому-то определенному уже не жанру, а авторскому вот стилю. Конечно, в жанре детектива, но тем не менее это все-таки не классический детектив, я бы сказал, а скорее такая психологическая драма. 

М. Борисова 

– А скажите, вот набор персонажей, там, получается, что жертва ирландка, потом есть канадец, американец, шотландец и русский. Вот то что пять представителей англосаксонской культуры и вдруг русский – это случайное такое вот авторское наитие или у вас была какая-то мысль вот сопоставления этих двух культур? 

Протоиерей Георгий 

– Ну вы знаете, и да и нет. Конечно, поначалу это как бы случайно получилось, не так уж глубоко продуманно, но потом я понял, что в этом что-то есть. И действительно, ну вот так мы и живем в это мире, что, в общем, ну это главный, наверное, оппонент и, с одной стороны, союзник. Да, вот сейчас я хочу сказать, кстати, что пишу роман, уже второй в трилогии, первый роман закончен, уже второй в трилогии – как раз вот об отношениях союзников, бывших союзников в мировой войне и первые годы после мировой. Вот сейчас роман посвящен этому: почему они пришли к такому, ну от согласия и совместных действий, в общем, к холодной войне и к полному неприятию друг друга. Ну как-то меня это трогает, и к тому же я все-таки пастырское служение в англосаксонском мире совершаю. И причем характерная тоже особенность такая, что именно все-таки я больше себя ассоциирую с Ирландией, это тоже особое место. 

А. Пичугин 

– А вы язык, кстати, знаете ирландский?  

Протоиерей Георгий 

– Ну нет, это очень сложный язык, да и ирландцы его сами, мало кто знает и очень быстро забывают. Изучают, конечно, в школах. 

А. Пичугин 

– У нас в России, я знаю, кстати, неплохо его... 

Протоиерей Георгий 

– Кто-то есть, кто-то изучает, да, ну это специальный такой, но он почти неживой уже язык. Где-то только на западе, на каких-то дальних островах есть еще деревни, где говорят на Gaelic, но это обязательный государственный язык, конечно. И президент должен обращаться к народу на двух языках, как минимум. 

А. Пичугин 

– Я напомню, что в гостях у радио «Вера» сегодня протоиерей Георгий Завершинский, благочинный православных приходов Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии Московского Патриархата. Мы так вот презентуем здесь новую книгу «Лето потухшего вулкана», отца Георгия, которая только совсем недавно вышла из типографии. А вот единственное, что я хотел по терминологии уточнить. Это у меня старый вопрос, мне всегда казалось, что само словосочетание «англосаксонский», оно исключительно советского происхождения и несет на себе такой негативный оттенок. Нет? По отношению к представителям западного мира. Ну даже это скорее не вопрос к отцу Георгию или к Марине, вот у меня просто, насколько я помню, это вот сейчас так принято считать. 

М. Борисова 

– Ну почему же, это с пушкинских времен так было принято считать. Вспомните «Барышню-крестьянку» и противопоставление прорусского барина и проанглийского. 

Протоиерей Георгий 

– Ну вы знаете, если говорить исторически, англы и саксы – это континентальные народы, европейские народы. На острове жили бриты, скоты, пикты – вот местное население, а потом были вот нашествия с континента. Ну и да, кстати, интересная мысль тоже, я высказал как-то, и один из историков в Шотландии как-то удивился и сказал, это надо исследовать, что настоящими наследниками Римской империи по духу, по закону, по всему являются даже не европейские какие-то страны, а именно вот англосаксы, именно Британия. Это был последний оплот, так сказать. Я уже рассказывал, что я ходил по Антонинову валу – это последнее римское укрепление на границе как раз Шотландии. Ну да, и, в общем, я хочу сказать, что это неспроста, что так получилось, что герои вот в основном представители англосаксонского мира. И там есть у меня француженка, она жена как раз, супруга математика-шотландца. А по характеру она так ну дама, немножко легкомысленная. И, в общем, непонятно, что его привлекает в ней. Поскольку он интеллектуал, а она вот немножечко другого склада, и даже, сказать точнее, совсем другого склада. Но все-таки он ее очень любит. И вот отношение его к героине, которой не стало, как раз и отрицательное, негативное отношение складывается на том, что эта героиня, ирландская писательница, тоже интеллектуал, филолог и ученый, она очень так, в такой ироничной, я даже сказал бы, издевательской манере вот реагирует на эту француженку. Вот такие отношения там складываются. Интересно, что, в общем, я видел это и в жизни, поскольку ну в разных обстоятельствах. Вообще Ирландия страна, где, можно сказать, страна матриархата, то есть там женщина играет очень важную роль и функцию такую определяющую, изначальную как бы. И вот мужское начало, оно всегда как бы присматривается к тому, что стоит за женским. Поэтому вот появление интеллектуала и ирландской писательницы, которая имеет очень особенный характер, особенный взгляд и весьма нетерпимо относится ко многим из героев, то это вполне, мне кажется, так обосновано, исходя из моего опыта. 

М. Борисова 

– А вот исходя из вашего же опыта можно сказать, что отношение вот людей на этом острове или людей англосаксонской культуры к каким-то основополагающим евангельским истинам и отношение русских православных людей идентично? То есть вот они могут носить какие-то следы каждый своей культуры только до какого-то барьера, после которого начинается вот это общее единое понимание евангельских истин. 

Протоиерей Георгий 

– Да, совершенно верно. Только вот барьер как раз жизнь и смерть. Вот как раз тот самый барьер, на котором останавливается человеческая мысль, и эмоция, и страсть человеческая, вот как бы зависает, как над пропастью, над бездной. Вот там у меня один герой, там это именно так и происходит, вот они стоят как раз над бездной, и вот тут обрывается вот эта его вся философия, вся его глубина, так сказать, мысли и суждений, и вот как бы упирается просто в жесткую реальность. Ну и вот я хочу сказать, что это ну вот это как раз и главное, в общем-то, Евангелие, благая весть о жизни и смерти, вернее о смерти, которая преодолена жизнью. Ну и вот я бы хотел очень, чтобы этот дух не покидал читателя. Так бы мне хотелось, так я писал это произведение, чтобы в итоге, прочитав вот этот роман – мы сейчас говорим о романе, там еще есть рассказы в этой книге...  

А. Пичугин 

– Первая часть. 

Протоиерей Георгий 

– Да, первая часть – пять рассказов, потом даже не роман, а повесть, скажем так, детективная. И чтобы по окончании, по прочтении этого произведения, чтобы вот читатель имел такое просветление, какое-то светлое все-таки восприятие, светлый дух как бы внутри себя. Ну надеюсь, ожидаю, что это получилось. Так вот, на мой взгляд, это не обязательно было бы говорить, вот представители разных культур, даже вот ученые, да, они беседуют и дискутируют на темы каких-то вот особенных научных движений. И главным образом это там тоже касается выделения фондов, средств там на исследования. Ну там речь идет о биоформуле человека – возможно ли, настолько это реально, и это же как предмет, как зацепка для диспута. Он происходит, но в достаточно неутомительной...  

А. Пичугин 

– Манере. 

Протоиерей Георгий 

– Манере, да. Так вот они представители разных культур, разных научных традиций, направлений, вообще разных наук, собственно говоря, – там и математик, и философ, и вот филолог и биофизики,– и они уже как бы не собираются с целью там научные доклады делать, это понятно, это не научная конференция, а это вот такая дружба каких-то умов, так сказать, и которая тянется уже некоторое время. И их встреча это уже не первая и, может быть, не последняя встреча их. И христианство выявляется как раз на грани. Ну даже не то что христианство, а вы правильно сказали, Евангелие, евангельский дух, на грани. Человек понимает, умный человек понимает, что дальше идти некуда. Знаете, философия ведь дошла до своего предела познания мира, Бога, и человека. Ну и кто – и Платин, неоплатоники, Боэций, Ямвлих, – вот они дошли до этой грани, ну все, дальше уже предел человеческого разума. 

А. Пичугин 

– Или перерыв. Мы же не знаем, что будет спустя какое-то время. 

Протоиерей Георгий 

– Ну вы знаете, я не сторонник... Я знаю, да, есть такая теория, что все-таки все эволюционирует и разум тоже. А я вообще не очень этого придерживаюсь. Понимаете, у меня сейчас настольная книга «Диалоги» Платона – я понимаю, что как нам далеко до такого уровня мышления, такой способности выразить невыразимое и говорить о главном. Ну простите, и говорить о том, что наша мысль, наши способность мыслительная эволюционировала и за эти там несколько тысяч лет, со временем Сократа и Платона – я бы не дерзнул так сказать. Скорее, наоборот, наблюдется ослабление умственных, именно мыслительных способностей. 

М. Борисова 

– Но вы говорите, что вот экстремальная ситуация, близость смерти и опасности выявляет в человеке что, по вашей книге? Ведь в каждом герое, насколько я понимаю, выявляет какие-то скрытые дефекты души, но у каждого разные. 

Протоиерей Георгий 

– Совершенно верно. Именно. Ну вот мы приходим с вами на исповедь, начинаем говорить. Сначала ведь, не знаю, ну трудно сказать, ну как-то вот, ну да, надо исправиться, ну как, нужно повторять одно и то же. Но в какой-то момент наступает озарение как бы: да, я понял, Господи, вот это же, оно же было препятствием для того, чтобы мне стало наконец спокойно, мирно на душе и я приступил к причастию безбоязненно, без оглядки, да. Ну что-то подобное. Ну конечно, речь не идет ни о причастии, даже о православной вере там речи никакой нет, хотя русский профессор, он философ, не говорится о том, что он верующий или нет. Хотя там есть очень важный диалог, я не буду сейчас там раскрывать, очень важный. Я думаю, что если внимательный читатель дойдет, прочтет эту повесть, и там через разные перипетии, характеры, сюжет, обстоятельства, вот до одного диалога, в котором все-таки вывялятся то, что, знаете, как авторская, ну автограф, как авторское клише вот где-то скрыто. Как картину вы смотрите, вы не знаете, кто автор, но вот там есть подпись, оказывается. Вот это как подпись, как автограф, я хотел бы, чтобы был прочитан в конце концов. И буду очень рад, если это как-то не останется незамеченным, что все-таки, конечно. А особенно, я понимаю, что может быть, не очень многие из читателей бывали на этом острове Тенерифе, и ну, по крайней мере, картинки можно посмотреть, описание где-то прочитать. 

А. Пичугин 

– Картинки это одно, всегда, когда смотришь картинки, всегда сталкиваешься с внутренним ожиданием – приезжаешь, а вроде пейзаж как на картинке, а окружающие этот пейзаж вещи, они другие. 

Протоиерей Георгий 

– Ну в общем, раскрою такой маленький секрет, что одна моя поездка все-таки была на этот замечательный остров, так состоялась, и вот я там поднимался на этот вулкан, там застывший вулкан действительно, это три с половиной тысячи метров, представляете. Вот островочек небольшой, на нем вот этот вулкан – ну это очень впечатляет. И вообще все иное как бы – природа, песок, выглядит по-другому, дух другой как бы. Действительно вот это, простите, присутствие этого вулкана. Вулкан – герой действующий моего произведения, как, понимаете, некий такой мудрец, или, может быть, даже судья такой, наблюдающий, по представлению одного из героев, который к нему относится, ну можно сказать, почти как к божеству такому местному. 

А. Пичугин 

– Мы почитаем и все это почувствуем, я надеюсь, то, о чем вы говорите. 

Протоиерей Георгий 

– Ну да. 

А. Пичугин 

– У нас сейчас небольшой перерыв, буквально минута. Беседуем мы сегодня с протоиереем Георгием Завершинским, благочинным православных приходов Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии Московского патриархата, писателем. Отец Георгий член Союза писателей, доктор философии. Здесь также Марина Борисова, я Алексей Пичугин. И через минуту мы в эту студию вернемся. 

А. Пичугин 

– Возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что сегодня здесь протоиерей Георгий Завершинский, член Союза писателей, доктор философии, благочинный православных приходов Шотландии и Северной Ирландии Московского Патриархата, Сурожской епархии. Марина Борисова, я Алексей Пичугин. Мы представляем новую книгу отца Георгия – «Лето потухшего вулкана» она называется, совсем недавно она вышла из типографии. Вы знаете, я хотел немного о другом вас спросить. Мы на протяжении нескольких десятилетий жили в полной уверенности, что мы самая читающая на планете нация, что у нас лучшие книги, лучшие писатели, что у всех на этом шарике гораздо хуже с литературой и с книжными магазинами. Но мне кажется, что это все такой большой фейк был долгое время, в котором мы сами себя убедили и жили с этим мифом. Но все расставило на свои места время, и сейчас очень сложно найти книжный магазин. Вот я наблюдал возле своего дома смерть книжного магазина. Сначала появился дом, недавно, ну относительно там, в конце 90-х его построили, и в начале двухтысячных на первом этаже открыли огромный книжный магазин, который занимал весь первый этаж. Книжный магазин умирал очень долго. Сначала там сокращались отделы, и буквально последняя часть этого книжного магазина умерла пару месяцев назад, когда я с удивлением обнаружил, что вместо книжного магазина там открылся секонд-хенд. Вот я к чему, собственно. Также у нас относительно недавно была беседа с представителями книжного бизнеса, где я с удивлением узнал, что в городах с населением мене 50 тысяч человек не может быть книжного магазина. То есть его, конечно, государственный не откроют, а частный просто бессмысленно. И люди, которые занимаются этим бизнесом, хорошо об этом знают и книжных магазинов в таких местах не открывают. При этом, когда я приезжаю в любую там, не знаю, в Америку или в Европу, я вижу, что там отношение к книжным магазинам совершенно иное. И люди читают, и бумажная книга не умерла, и очень много современных авторов, авторов XX века, которые нам не были переведены, много русской литературы, достаточно много, и это все живо. И я понимаю, что мы не были с вами читающий нацией, если мы так быстро все это потеряли. Я никогда не был ни в Шотландии, ни в Северной Ирландии, ни в Великобритании, поэтому мне интересно, как обстоят дела с книгами там?  

Протоиерей Георгий 

– Эта проблема охватила несколько, примерно полтора десятилетия назад охватила и западный, и вот англосаксонский мир, и был большой процесс судебный. Она охватила не потому, что перестали читать, а потому что от твердых носителей стали на электронные переключаться, и все через смартфоны, которые всегда под рукой, и целая библиотека в кармане. 

А. Пичугин 

– Я тоже в кармане библиотеку ношу и читаю с экрана, но вот есть у меня знакомые... 

Протоиерей Георгий 

– Нет, я хочу сейчас довершить эту мысль. Потому что был судебный процесс и с Амазоном судились гиганты книжной продукции и распространения сетевых магазинов и так далее, но таких, твердых книг. И вот решение было такое соломоново, что электронная книга будет стоить теперь, с тех пор. И действительно, на Амазоне, где угодно, они продаются почти по той же цене, что и твердые. И тут же начали брать твердые. Все-таки твердая книга для человека имеет большее значение, большее звучание, и человек берет и прочитывает ее. Понимаете, много ли из этих библиотек в карманах, много ли книг вы прочитали от начала до конца? Ну не знаю, может быть, кто-то и прочитал. Но, как правило, открываешь, прочитал сколько-то, потом переключился на другую, потом на третью – постоянно идет какая-то реклама, вам все новые и новые предлагают, новых авторов, и вы теряетесь в этом. А ведь книга, ценность книги какая – простите за такое сравнение, вот как на литургии: ну нельзя побывать так, оббежать там десяток храмов, и там ногой ступить, там свечку поставить, там поклониться и сказать: вот, я был на литургии. Да нет, на литургии надо быть вот в одном храме от начала и до конца. И мы же знаем, и каждый из нас человек православный понимает, что в этом и есть таинство: ты отдаешь себя в руки Божии и ты ощущаешь присутствие, себя в Его присутствии а Его в твоем. И тогда совершается таинство. Так же с книгой. Я называю это таинство ну восприятия, таинство чтения, таинство диалога читателя и писателя. Они соавторы, это абсолютно ясно, мне кажется. Тогда соавторы, когда вот это произведение, ты погружаешься в него. Ну да, ты потратил время. Ну да, поначалу ты искал, стоит ли именно в это произведение погрузиться. Но когда ты уже решился, то пусть в твоих руках будет книга бумажная, а не электронная.  

А. Пичугин 

– Ну вот электронная книга – я себя даже уже приучил покупать. Долго приучал, приучил. В основном, все что я читаю, я приобретаю там на ряде сайтов, смотря что мне нужно. Ну это стоит гораздо дешевле, может быть, это в России такая разница стоимости бумажной книги и электронной, но это в разы дешевле. 

Протоиерей Георгий 

– В России да, но, простите, здесь все-таки рынок еще, не было таких процессов, рынок не установлен. Но будет обязательно. 

А. Пичугин 

– Будет. Я говорил с писателями, которые мне впрямую говорили, что все что продается, даже продается в книжных магазинах, я имею в виду на электронных площадках, их книги, это книги фактически пиратские, то есть кто-то за их получает деньги, но никаких отчислений автору не идет.  

Протоиерей Георгий 

– Конечно. 

А. Пичугин 

– Но мой вопрос в другом заключался совершенно. Вы можете представить какой-то социальный срез читающей Европы? Мы можем с вами все, вот втроем, здесь сидящие, я думаю, большинство слушателей представить себе социальный портрет читающего россиянина. А вот социальный портрет читающего европейца, может быть, это, конечно, очень грубо, европейца, но вот той части Европы, где живете вы? 

Протоиерей Георгий 

– Ну вот в Британии, в Лондоне. Вот моя дочь, она читает, твердые книжки читает. Хотя она работает ну в футбольном клубе арсенал, ну по части IT, она к футболу такое опосредованное отношение имеет. Так вот она читает книжку хочет почитать, у нее твердая книжка всегда. Я не спрашивал, почему и как, но я просто констатирую факт. И вот этот срез – ну молодые люди, вот чуть до 30, чуть после 30, вот они читают, я видел многократно и в метро, и в поезде если ты едешь, и в самолете, вот именно книжка. А старшее поколение как раз вот я видел чаще старшее поколение с электронными книжками. Вот 30, от 30 до 40 – вот они с книгами, они ценят книгу, оформление ее тоже очень важная вещь. Потом, может быть, некоторое, не знаю, может быть, человек ожидает к себе внимание со стороны, что вот читаю книгу о том-то и такую-то, не знаю. Но во всяком случае, социальный срез – это вообще трудно сделать. Мне кажется, социальный срез – это такое очень усредненное и очень далекое от правды представление, какую бы мы сферу ни взяли.  

А. Пичугин 

– Социолог, наверное, не согласится. Социолог скажет, что есть что-то. 

Протоиерей Георгий 

– Но вот хорошо, вот мое мнение, вот западный мир, по крайней мере Лондон, читающий Лондон – это вот женщины, девушки ну до 35, до 40, вот так. И это я понимаю, кстати, почему. Потому что они, как правило, даже почти до 40, еще почти многие не замужем, семью не создали, детей не родили. Даже вот до сорока – это сейчас все как бы передвигается, расширяются границы, пределы человеческой жизни. Ну вот и они могут себе позволить читать книгу и даже внимательно, и обсуждать это, и там, и это есть, да, обсуждение есть. Книжные магазины, они не переполняются читателями, но постоянно на полках что-то есть, и в аэропортах, где постоянно бываю, в каждом аэропорту есть обязательно приличный очень книжный магазин, и там постоянно кто-то есть, листает. Движение книг происходит: на первых полочках там какие-то свежие поступления, бестселлеры, как-то все организовано, и постоянное происходит движение. Ну я думаю, что читабельность русского, русскоязычной аудитории, она не то чтобы упала, может быть, упала, но претерпела изменения кардинальные. Потому что в советское время ну чтение, театр, ну кино – это все было весьма-весьма лимитировано только внутренним рынком, внутренними авторами и коллективами. Ну а чтения переводилось много, и как бы было своего рода окошко туда вот, в мир западный, в англосаксонский мир такой. Вот я помню, я упивался Честертоном, а кто ж Конан Дойля – ну с детства с малого. Они там так не знают. И вы знаете, даже довольно интеллигентные люди в Лондоне, когда говоришь им: Честертон писатель, – не знают, кто это такой. Не знают. Мы лучше их знаем их собственную литературу. 

М. Борисова 

– А во всех институтах, где изучали английский язык, в качестве внеклассного чтения давали детективы Агаты Кристи.  

Протоиерей Георгий 

– Ну это же, а про Агату Кристи и говорить нечего – это просто настольное чтение. 

А. Пичугин 

– Ну неужели это так? Вот в любой европейский город приезжаешь – на уютных улицах огромное количество книжных, и всегда в этих книжных есть люди, и эти книжные заполнены снизу доверху классическими бумажными книгами, которые люди покупают. Причем много интересных авторов, которых мы не знаем. Я за собой знаю большую проблему, к сожалению, она у меня главная, наверное, проблема даже профессиональной сферы – незнание языков особо такое. Не то что совсем не знаю английского, но плохо. 

Протоиерей Георгий 

– Ну сейчас все переводится, все доступно. Вы знаете, я что хочу сказать, тоже недавно такой аналитический обзор был, подтверждающий ваш взгляд, что вот это самая читающая аудитория – это был фейк, это такая была ну пропагандистская просто какая-то. И что самый пишущий, самый читающий.  

А. Пичугин 

– Ну я в этом уверен.  

Протоиерей Георгий 

– Ну не хотелось бы этого, не хотелось бы это принимать, верить, ну что-то такое говорит, что что-то такое близкое. Почему, ведь в литературе сейчас, литература открыта, и наши русскоязычные писатели тоже, они представлены. Но не потому, что кто-то закрывает, кто-то не дает их не пускает на запад – пожалуйста, но нет достойных, простите. 

А. Пичугин 

– Есть все-таки... 

Протоиерей Георгий 

– Единицы. Единицы, понимаете. Вот среди ста книг, вот вчера или позавчера я читал, среди ста книг прошлого столетия, которые надо прочитать, одна единственная книга на русском языке, какая бы вы думали? 

А. Пичугин 

– Ну я уверен, что это «Мастер и Маргарита». 

Протоиерей Георгий 

– А вот и нет. Это вообще, на мой взгляд, не художественная литература – это Алексиевич. 

А. Пичугин 

– А, да, это уже конец. «Чернобыльная молитва», да? 

Протоиерей Георгий 

– Да. 

А. Пичугин 

– Ну хорошо. Кстати, книга-то достойная. 

Протоиерей Георгий 

– Нет, она достойная, но понимаете, не литературный шедевр все-таки. 

А. Пичугин 

– Нет, ну это же политическое. 

Протоиерей Георгий 

– Политическое, конечно. 

А. Пичугин 

– Я очень хорошо отношусь к Светлане Алексиевич, сразу хочу сказать. Ну это действительно политическое решение, конечно. 

Протоиерей Георгий 

– Ну вот она единственная русскоязычная книга входит в сто книг, которое нужно прочитать. 

А. Пичугин 

– Ну это как Нобелевская премия мира, понимаете. 

Протоиерей Георгий 

– Независимый какой-то обзор, но авторитетный очень. 

А. Пичугин 

– Я могу объяснить свое понимание, почему это фейк, почему самая читающая нация в мире советская это фейк. Советский народ, вся наша новая общность, советский народ гудел от Москвы до окраин, как было в одном стихотворении. Смотрите, мы все время говорили, что мы государство рабочих и крестьян. Рабочие и крестьяне традиционно не самые читающие люди. Не потому, что к ним кто-то плохо относится, но действительно вот были издания по подписке, которые всегда у многих были на полках, стояли, но в целом, в целом, если мы возьмем что-то общее в наших маленьких городах и поселках всего Советского Союз – люди не читали. Это факт.  

Протоиерей Георгий 

– Кстати говоря, в те времена советские, я хорошо помню, в маленьких городках отдаленных книжные были, и очень хорошие, с хорошей литературой. Прошу прощения, что перебиваю, Алексей. Я помню хорошо, я ездил в командировки в Сибирь, еще когда работал с атомной темой. И там небольшие городки, но книжные отменные были, там можно было доставать то, что в Москве надо было тонны макулатуры сдавать, или там где-то в очередях, или по записи, или за огромные деньги только можно было купить.  

А. Пичугин 

– А самыми читающими были в глазах своей же собственной советской интеллигенции. Это все-таки довольно закрытая была тусовка, разная, но закрытая и существующая очень автономно от рабочей, крестьянской. И поэтому вот внутри этой общности сложился миф о том, что мы все читаем. Поэтому ну я же знаю там Василия Ивановича, он читает, а Алевтина Петровна тоже читает, и вот мы обмениваемся книгами, вот мы ходим в книжный, вот мы что-то достаем из-за рубежа, вот мы что-то в самиздате. И поэтому, конечно, мы самые читающие. Сейчас Марина не согласится, да? 

М. Борисова 

– Я не соглашусь, потому что я из того самого Советского Союза, который самый читающий. Но я думаю, что вряд ли нашим радиослушателям это интересно. Им, конечно, скорее интересно поговорить о новой книге отца Георгия и о ее содержании. И вот мне очень любопытно, как вот, смотрите, судьба литературных произведений с захватывающим сюжетом, но в рамки которого автор хотел бы вложить какие-то серьезные философские размышления. Есть, ну крайне упрощая, два варианта развития жизни подобных произведений. Скажем, романы Достоевского вряд ли кто-то обсуждает как детективы, хотя большинство из них именно в этом жанре написаны и, кстати, очень лихо закручены, с точки зрения детективного сюжета. Но там, как правило, все-таки стоит открыть рот и произнести фамилию Достоевский – все подразумевают какое-то глубокое философское содержание. А есть другой пример. Даниэль Дефо «Робинзон Крузо» – захватывающее приключение, но книжка-то не об этом. Хотя мы все, кто читал ее в детстве, воспринимаем это как книгу о приключении, о том, как человек попал на необитаемый остров и как он справился с этой ситуацией и из нее вот вышел живым и невредимым. А книжка-то совершенно, как выясняется, о другом. Поскольку из всего, что он мог найти на разбитом корабле, самое главное, что он там нашел, он нашел Библию, которую до того, как попал на необитаемый остров, не читал. И собственно его метаморфоза на этом острове начинается с того, что он начинает читать Библию. И с этого острова он, спустя много лет, уезжает человеком не только верующим, но и церковным. Потому что живя один на этом острове, он ощущает необходимость именно церковного богослужения. То есть книжка с колоссальным содержанием, которое оставалось полностью за скобками нашего восприятия. Вот как угадать, как достигнуть такого баланса, чтобы и сюжет захватывал, и содержание не оставалось за бортом? 

Протоиерей Георгий 

– Ну вот следовать опыту мастеров, вот вы очень хорошо это рассказали. И более того, я припоминал, как бы я видел вот свое произведение. Я отчасти вам об этом уже сказал, что да, вот этот сюжет, диалоги там, допросы, следователь, мысли, все. А в конце концов там главный-то герой говорит о главном. Вот я уже не буду конкретизировать, это нужно прочитать. Ну я ни в какой мере не могу сопоставить, но все-таки мы начинали, как «Робинзон Крузо», с того что это Робинзон Крузо, с того что он там делает, строит, создает, и это все и захватывало и постоянно к этому возвращаемся, для нас это ну как бы остается навсегда, в общем, определяющим, почему мы именно это произведение вспоминаем. И вот тут то, что вы вспомнили, в какой-то момент в жизни всплывает то, что оставалось прежде за кадром. Ну вот я хотел бы, вот глубокое, мне кажется, замечание и направление, я бы что-то подобное, наверное, бы хотел, ну насколько позволят мои возможности авторские и, конечно, богословские и философские. Но при этом я понимаю, что я с огромным интересом неотрывным читал Достоевского, не мог отойти. Но в то же время я не мог толком об этом ни с кем побеседовать. Потому что ну да, то есть вы правы, и то есть первый вариант – «вариант Достоевского», обозначим его так в кавычках, – ну я бы хотел, но я понимаю, что это для меня будет провальный вариант: если я буду так писать, то меня читать никто не будет. 

А. Пичугин 

– Я напомню, что в гостях у радио «Вера» сегодня протоиерей Георгий Завершинский, доктор философии, член Союза писателей России, благочинный православных приходов Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии.  

М. Борисова 

– А вот пребывание в атмосфере английского языка, как-то оно сказывается на манере письма русскоязычного писателя? 

Протоиерей Георгий 

– Безусловно, я думаю, что да. Могу ну пример, я так затруднюсь точный какой-то привести, но постоянно ты думаешь о том, чтобы выразиться точно, ярко, кратко. Это особенность английского языка – точная и выразительная манера и очень краткая, то есть насколько возможно, настолько кратко. То есть убрать все лишнее, и тогда, чтобы не было путаницы, не было многозначности – вот еще тоже важный момент. Мы еще чуть-чуть по-азиатски так вот любим вот эту многозначность, расплывчатость. А что он имел в виду? Ну вот вы знаете, а может быть, это имел, а может быть, то. И вот мы так гадаем, и это нам доставляет, может быть, какое-то и наслаждение – пребывать в некотором тумане наших предположений, что неплохо. Сам такой же, так же вижу. Но при этом я понимаю, что зацепить читателя все-таки надо более чем-то точным, конкретным, и это необходимо сделать. Опять-таки ну вот «Робинзоном Крузо» мы зачитывались, но это писал не Федор Михайлович Достоевский. А хотя мы зачитываемся Чеховым, и им же зачитывается, и особенно в театре, засматривается нынешняя аудитория – вот это тоже парадокс, и, мне кажется, особенность и веяние времени. Нет такого театра вот в Англии, в Шотландии, в Америке, где угодно, драматического театра – маленького, большого, неважно, какой режиссер, знаменитый не знаменитый, где ни была бы не поставлена хотя бы одна пьеса Антона Павловича. 

А. Пичугин 

– Но Чехов вообще, я уверен, самый читаемый в мире русский писатель. Не Достоевский, не Толстой, а именно Чехов, потому что он понятен. До размышлений ли Достоевского, это сугубо такое чтение... 

Протоиерей Георгий 

– Кстати говоря, по Достоевскому ставят тоже вот сериалы и фильмы – вот именно детективная сторона там высвечивается и отношения человеческие. Какие-то внутренние искания – то что главное-то у него, когда, понимаете, Раскольников, он там где-то в своей комнатенке сидит, и вот главное началось вот здесь – это уже за кадром остается, конечно, в постановке. И что еще особенно, почему я считаю, что книга не перестанет вызывать интерес у определенной аудитории, у определенных взглядов, характера людей, потому что в кино ты не можешь изобразить внутренний мир человека. Ты можешь опосредованно, через действия там, какие-то поступки, слова, но то что внутри у него происходит – ну можно как-то голосом за кадром, я не знаю, какими-то мизансценами дополнить. Но все равно точнее, чем автор, писатель, этого не сделаешь, это максимально. И то это, конечно, трудно. Потому что мысль непередаваема, она как ветер, как дух, который приходит откуда, не знаешь и куда уходит, не знаешь. Но все-таки словами когда ты выразил, удалось, вот это и есть настоящее, мне кажется, писательское счастье. Не то что там твои книги продаются, а то, что выразил, то что хотел, то что ты чувствовал, выразил – вот это, мне кажется. Я иногда думаю, что все равно, даже если не получится, не будут публиковать и читать мои книги, а я все равно буду писать, потому что а как без этого. 

М. Борисова 

– Но все-таки писательство это не только творчество, но и ремесло. И, естественно, выстраивая сюжет, писатель должен ориентироваться на то, какое восприятие этого сюжета он хочет вызвать у читателя. Но если уж заговорили о Достоевском, вот два примера. У него есть детектив «Преступление и наказание», где изначально понятно, кто убийца, и весь, собственно, сюжет строится только на интриге, кто его раскроет и раскроет ли, и как это все произойдет. И существует тот же вариант «Идиота» или «Братьев Карамазовых», где интрига сохраняется буквально до финала романа. Вот с точки зрения вашей задачи, как писателя, все-таки поговорить с читателем на определенные глубокие вероучительные темы, какой вариант развития более выигрышный? Где интрига сохраняется, и читатель напряженно дочитывает до конца, следя за сюжетом, либо где сюжет как бы немножечко отодвигается в состояние фона, и на первый план выдвигаются как раз размышления, переживания и какое-то философское содержание? 

Протоиерей Георгий 

– Ну вы знаете, только такой гигант мысли, как Федор Михайлович Достоевский, мог достичь успеха вот в этом варианте втором, когда преступник известен, а дальше вопрос, найдут ли его, и вот его искания. Привлечь внимание и заставить человека дочитать до конца и волноваться, переживать – ну это, мне кажется, должен какой-то экстраординарный талант человек иметь и дар слова. Ну я пользуюсь более традиционным, когда, конечно, неизвестно, что там произошло, ну вот по факту есть труп, есть расследование, есть окружающая среда, окружающие люди, которые, вот постепенно выясняется, имеют свои мотивы совершить это преступление. Ну а что за всем этим будет, конечно, я оставляю читателя в неведении, в догадках. Ну и при этом каждый характер вскрывается постепенно, по мере чтения, вот он выплывает.  

А. Пичугин 

– Слушателя, который может стать читателем, который прочтет книгу и тогда все узнает. Потому что отец Георгий и с одной стороны подходит, не раскрывая всех подробностей, и с другой, и все без спойлеров. 

Протоиерей Георгий 

– Ну простите, конечно. 

А. Пичугин 

– Нет, это хорошо, естественно. Если бы вы начали какие-то спойлеры здесь приводить, мы бы сразу вас осадили. 

Протоиерей Георгий 

– Да, не надо, не надо, это против самого себя. И так вот всплывает характер, который, может быть, герой-то и сам о себе такого не знал. Вы знаете, такое на удивление, вот я в данном случае, может быть, только за самого себя могу сказать, но с удивлением узнаешь в определенных обстоятельствах – куда-то попал, и ты вдруг такое или сделал, или подумал, или сказал, что за собой этого и не знал совсем. И вот у меня вот эти герои попадают в такую ситуацию, где они за собой такого даже не чувствуют. И вдруг оказывается: вот я какой... Мне кажется, это интересно, интригующе так звучит достаточно. Хотя и, конечно, как рафинированная компания, как в анонсе там написано, ну в общем, может не будет интересна кому-то, кто не связан с наукой или не связан с какими-то: ну что там, ну ладно, ну пусть они там... Нет, конечно, аудитория широкая абсолютно, ни в коей мере не загружена книга и текст какими-то описаниями научных там достижений, или поисков, или результатов. Ну диалоги есть, они, может быть, поскольку люди науки там говорят, то они какие-то будут ну особенные такие, с недомолвками, какими-то двойными смыслами могут быть, да, может быть. Но, мне кажется, хотелось бы отнести это скорее к достоинству, чем к недостатку. 

А. Пичугин 

– А убийца – садовник. Как было в одном анекдоте старом, помните? 

М. Борисова 

– А все-таки роль диалога, она главенствующая? Или описательная часть тоже достаточно нагружена? 

Протоиерей Георгий 

– Ну я бы сказал, я в балансе стараюсь держаться. То есть я чувствую, когда описательная часть перегружена, я перехожу к диалогам и наоборот, когда я чувствую, что диалога уже достаточно там, то я перехожу дальше к каким-то, ну там, допустим, действительно, ну прошу прощения, кто побывал там, стоял бы на этом у океана там, где вот эти скалы, вот сзади тебя этот вулкан колоссальный, ту вот значит океан – ну это, правда, впечатляет, тут невозможно остановиться. Тут целый роман можно написать на тему отношений там, допустим, вулкана, как персонажа, и океана, они у меня выступают как два героя ну в некоторых частях повествования. Но я понимаю, что это тоже должен быть предел, нельзя уводить читателя от главного, иначе он заскучает. 

А. Пичугин 

– Спасибо большое за этот разговор. Я напомню, что в гостях сегодня у нас был протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии Московского Патриархата, доктор философии, член Союза писателей. А мы говорили о новой книге отца Георгия – «Лето потухшего вулкана», которая совсем недавно вышла из печати в издательстве «Новое небо». Спасибо большое, отец Георгий. Ждем вас снова. Я так понимаю, что вы скоро снова приедете в Россию, мы обязательно встретимся. 

Протоиерей Георгий 

– Спасибо.  

М. Борисова 

– Спасибо. 

А. Пичугин 

– Всего хорошего.