«Неделя 32-я по Пятидесятнице: по Богоявлении». Священнник Стахий Колотвин

У нас в студии был настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митино священник Стахий Колотвин.

Мы говорили о смыслах богослужения в ближайшее воскресение и о памяти святых преподобного Феодосия Великого, преподобного Павла Фивейского, преподобного Иринарха затворника Ростовского, мученицы Татианы Римской и равноапостольной Нины, просветительницы Грузии.

Ведущая: Марина Борисова

---

М. Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. И сегодня у нас в гостях настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин.

Иерей Стахий:

— Добрый вечер.

М. Борисова:

— С его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 32-е воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей неделе. Ну как всегда, по давно сложившейся традиции, мы постараемся понять, что же хочет нам сказать Церковь во время воскресного богослужения, опираясь на отрывки из апостольских Посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра за Божественной литургией в храме. И мы услышим отрывок из Послания апостола Павла к Ефесеям — 4-я глава, стихи с 7-го по 13-й. И с первого же предложения в этом отрывке у меня, как правило, возникает желание задать вопрос. Звучит это предложение так: «Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова». И тут начинается полное с моей стороны недоумение, потому что получается, что если мне мало дано, то и благодати вроде как во мне мало. А мы же знаем —нам неоднократно говорят в проповедях, мы читаем у святых отцов, что благодать невозможно измерить. А тут как-то все сводится к какому-то определению, сколько там мне благодати досталось. И кроме этого, вообще разговор о том, что вот дано, не дано, кем дано, почему дано, зачем дано — в общем, вопросов возникает жизненных очень много.

Иерей Стахий:

— Если мы сравниваем возможности, которые нам дал Господь — материальные возможности, какие-то таланты — причем мы говорим не о духовных талантах, а правда, о каких-то способностях, дарованиях: у кого-то бизнес-жилка есть, у кого-то творческие способности есть; кто-то там по характеру пробивной, а кто-то, наоборот, тихий, но зато планомерный, тоже своей цели как-то может добиться; кто-то и более, может, спокоен и не такой решительный, зато людям рядом с ним легче, и тоже это как-то объединяет людей вокруг — то есть Господь каждому дает и, как мы знаем из евангельской притчи о талантах, чем Он больше дал, тем Он больше спросит. Если кому-то Он дал больше имущества, способностей, за это придется ответить, и придется очень много потрудиться, чтобы оправдать вот эти, можно сказать, божественные авансы. Примерно же в этом ключе можно и рассуждать о благодати, которой дано больше или меньше. Когда мы вспоминаем святителя Иоанна Златоуста, то батюшки тоже любят вспоминать или не любят вспоминать о том, что святитель Иоанн, когда еще не был епископом, а заметим, что он когда еще был священником даже, он говорит: немногие из нас спасутся. Из нас — из священников. Причем он здесь имел не то, что: ой, в богатом городе Антиохии живет священник и, понятное дело, он не ждет, когда зарплату получит, потому что его община христианская содержит, он ни в чем не нуждается. А где-то там в глухой деревушке, в песках, там на севере Африки живет бедный священник, которому как-то тяжело. Нет, речь уж святитель Иоанн ведет о том, что дана благодать священства, и за нее особый спрос. А епископу дана благодать архиерейства, преемничества апостола — из-за этого спрос еще будет больше. Более того, каждый из нас христианин, и христианин может приобщаться Тела и Крови Христовой, причем тоже апостол говорит, это нас, конечно, приобщает благодати Божией, мы вступаем непосредственно во взаимодействие со Христом, получаем больше. Но, однако, если мы пришли, причастились Святых Христовых Таин, пошли обратно в мир и сравниваем: о, я вот сделал такое усилие над собой — я простил человека, я вот тут примирился, я тут не осудил, тут все злословили на работе, а я чуть-чуть помолчал, или злословил, но в два раза меньше, — то нельзя сказать: ох, какой я молодец! На самом деле можно сказать: мне Господь дал неизреченную благодать, апостол Павел об этом бы сказал: не я живу, но живет во мне Христос. А вот во мне Христос так живет, что я хоть ладно, чуть меньше позлословил, но все равно в общий поток влился. То есть, по сути, ты, получив вот эти благодатные дары Божии, которые не предначертаны, которые не то что как Господь какой-то там рост, вес, красота или богатство родителей, наследство, которое тебе достается, которое от тебя не зависит, а то что зависит от тебя, то что ты пришел и говоришь: хочу, Господи, больше благодати. Надо ее оправдывать. Тут, конечно, появляется такая сатанинская уловка, что если больше в храм ходишь, если как-то исповедуешься, причащаешься, то, соответственно, и спрос больше. Дай-ка я, наоборот, отсижусь. Отсижусь, вот меньше благодати Божией возьму, но меньше с меня Господь спросит тогда. Надо понимать, что это примерно такая же логика, как у бойца, который думает: ой, если я вот без бронежилета буду, то я смогу более быстро между окопами перебегать и не устану, и жарко мне не будет, и я не буду вылезать там погреться на солнышке и поэтому я выживу. Нет. Даже если ты в тяжелом бронежилете бежишь, все равно шансов у тебя выжить больше, чем если ты сбросил с себя. Поэтому надо помнить, что благодать Божия — это в некотором роде духовное оружие против сил злобы поднебесной. Потому что от духовного мира человек никогда никуда не уйдет. От телесного может уйти — ну вот умер человек и все, ни с чем материальным он не связан. А духовный мир — взаимодействие с ним не закончится и после разлучения души и тела, и, например, вот на образно понимаемых мытарствах точно так же душа будет проходить. И то, насколько она смогла благодать Божию в себе научиться сохранять в течение жизни, это то нам больше всего и пригодится. Поэтому, дорогие друзья, конечно, не упускаем ни капли благодати Божией. Царствие Небесное, отец Дмитрий Смирнов говорил: вот если бы выдавали там машины, квартиры, очереди бы были бесконечные, бесплатно, а тут вот Тело и Кровь Христовы, идем, причащаемся, — очередь должна быть отсюда и до метро. И вот точно так же и мы стремимся этой благодати Божией почерпнуть. Но уже почерпнув, помним: не соизмеряем себя с окружающим миром и с людьми, живущими страстями, не имеющими вот этой благодати Божественной. А соизмеряем себя с источником благодати, со Христом.

М. Борисова:

— А можно ли сказать, что тут еще имеется в виду, что каждому надо знать меру своих обязанностей и возможностей, меру своей ответственности? То есть, в общем, иногда кажется, что ты вот почти апостол и почти пророк, а на самом деле ты можешь только то, что ты можешь.

Иерей Стахий:

— Действительно, каждый христианин (мы помним слова о царственном священстве мирян апостола Петра), он должен служить Богу, он должен быть частью Церкви, он должен вести людей ко Христу, он должен проповедовать — то есть задачи, они и правда масштабируются. Тем не менее надо помнить: узкой специализации никто не отменял. Если ты видишь, что у твоего ребенка там болит зубик, чернеть начал — конечно, это твой долг его подвести к зубному. Однако не твой долг брать и самому карандашом ковыряться и там пытаться кариес отскоблить. Точно так же и если ты хочешь как-то подвести ближнего как-то поближе ко Христу, что-то Ему объяснить, что-то доказать, то если в сердце ближнего что-то отзывается, то не надо на порыве гордости его затаптывать своими могучими богословскими знаниями и поучениями, и при этом возвышаться, и уже начинать левитировать, что такой ты великий учитель, проповедник и миссионер. А порой лучше смириться, промолчать и провести человека ко священнику на беседу. Даже если батюшка, может, и хуже разбирается в богословии, чем вы, тем не менее батюшка, у него есть некоторая просто практика, и вот у него отработанные некоторые, можно сказать, методы за годы служения, как с людьми, которые вот такие-то беспокойства испытывают, как такие-то сомнения, и священнику будет легче с этим разобраться. Кроме того, и в том числе потому, что у священника есть благодать священства. Тем не менее это не значит, что и батюшка все сказал, батюшки такие особенные, у них там дары благодати Божией, пусть они там, возможно, и не все спасутся. Надо и священнику тоже порой быть смиренным. И много духовных проблем у людей возникает и серьезных травм, когда священник не знает, как правильно поступить, но не может в этом признаться ни человеку, ни сам себе и все равно пытается сформулировать некий духовный совет, пытается дать какое-то духовное указание. Тут как раз спасение утопающих дело рук самих утопающих, и ты пришел к священнику и понимаешь, что батюшка, да, тебе вроде дает какое-то указание, но он не пояснил, как, почему, зачем, не сослался на Священное Писание или сослался как-то отрывочно, а ты вспоминаешь и десять других мест из Священного Писания, которые ровно противоположные в этом отношении, как тебе кажется, говорят, то все-таки не надо спешить это обязательно выполнить. Может, и священник не соизмерил ту благодать Божию, которую он получил объективно, как священник, с той благодатью Божией, которая действует в нем или не действует, в зависимости уже от его личной духовной жизни, от его личного приближения ко Христу.

М. Борисова:

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея — из 4-й главы, стихи с 12-го по 17-й. Неслучайно воскресенье называется Неделя по Богоявлении, это евангельское чтение относится к тем событиям, которые произошли после того события, которое мы отпраздновали в день Крещения Господня. И звучит этот отрывок так: «Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею и, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме приморском, в пределах Завулоновых и Неффалимовых, да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет. С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Почему этот отрывок так важен для нас и для всей Церкви, что Церковь нам напоминает о нем специально, подчеркивая его значение в это воскресенье?

Иерей Стахий:

— Господь вышел на крещение не для того, чтобы нам святую воду освятить, чтобы мы могли там болячки свои лечить. А Господь вышел на крещение как начало Своего проповеднического служения, чтобы вести нас в Царствие Небесное, призвать через покаяние возрастать в любви к Богу, возрастать и приближаться к Нему, усыновляться и идти вслед за Христом. В том числе идти, взяв свой крест, на Голгофу. Если мы посмотрим и вспомним, что же вот эти Завулон, Неффалим, вот эти сыновья Иакова, одни из родоначальников 12 колен Израилевых, то мы увидим, это те люди, которым дали самые краешки Святой Земли, то есть дальние края, которые далеко от Иерусалима, которые далеко от храма, где приносятся жертвы Единому Богу. Мы потом вспомним, северные Израильские колена были завоеваны Ассирией, и на 250 лет раньше, чем случилось Вавилонское пленение, в Иерусалим были заселены другие народы, вот появлялись потихонечку самаряне рядом с Иерусалимом. Но чудесным образом как раз чуть вдали от Иерусалима, если приграничья Иудеи в Израильском Северном царстве после завоевания почти лишились верующего истинно иудейского населения, то там, чуть вдали, как-то уже внимание империи вот этой могущественной ослабло, и там иудеи смогли более спокойно жить, смогли как-то более спокойно веру в Бога хранить. При этом это те люди, которые были лишены возможности спокойно до храма добираться Иерусалимского, и поэтому это были люди богословски не подкованные, люди которые, возможно, в чем-то суеверные, люди, как тоже сказано, в земле языческой живущие, не отдельно от язычников, а вперемежку с ними и, увы, впитывающие их какие-то языческие обычаи, привычки. Но Господь показывает, что Я вот могу воссиять здесь. Потому что в Иерусалиме Меня отвергают, в Иерусалиме ко Мне придираются, Меня берут, хватают, предают неправедному суду, ведут на распятие, а вот эти простые галилейские люди, простые галилейские рыбаки, и вот эти тысячи людей, которые собирались во время Нагорной проповеди, которые собирались в городах, что Господь вынужден был вставать в лодку, потому что вот уже на побережье просто места не оставалось, и чтобы люди Его хоть как-то видели и слышали, где Господь проповедал так, что Ему даже во время бури спать хотелось, и волны Его не могли разбудить. Тут, конечно, надо опасаться одной очень нехорошей аналогии, что: ой, вот ученые иудеи в Иерусалиме, которые ходят в храм, вот они Христа не приняли, а вот те люди, живущие далеко от храма, неученые, приняли. И так тоже: ой, ладно, тогда ничего богословского я знать не буду, буду главное там какие-то поклоны бить, ну и в храм я тоже ходить не буду. Потому что ну вот иудеи ходили в храм, им не особо помогло, а вот галилеяне жили там далеко и как-то вполне спаслись. Это можно, если у тебя есть чистое сердце. И вспомним: а галилеяне с чистым сердцем что делали? Вспоминаем, как старик Иосиф, Пресвятая Богородица с отроком Христом в семь лет идут в Иерусалимский храм — то есть люди из Галилеи добирались в храм, но не в храм, потому что он рядом с ними, а добирались издалека. Вот как в Москве до «Программы-200» в моем детстве поездка в храм — это целая история: вот сел на электричку, доехал, пересел на метро, на метро проехал, дошел — и вот только к храму ты добрался, через час в лучшем случае, попал на службу, и так и вечером, и утром. А сейчас, уже когда вот я настоятель строящегося храма по «Программе-200», уже храм рядом — ну где-то пешком дойти, где-то на машине пару минут проехать, где-то на автобусе пару остановок преодолеть. То есть уже храм рядом, и как мы говорили о мере благодати Божией, это тоже с нас больше спрос какой-то дает. Но главное — вот это стремление ко Христу, стремление, которое не может преодолеть никакая география. То что Господь говорит через пророка Исаию о некоторых северных территориях Израиля, тоже есть некоторое символическое значение и для нашего многострадального русского народа. Потому что, если мы посмотрим, что тоже вот были племена различные и территории, заселенные агарянами, мусульманами, и дикие кочевые племена, которые весть о Христе не принимали. Но все равно для проповеди христианства не важна близость к Иерусалиму или Константинополю, а важно, доходит слово Божие или нет. И раз слово Божие дошло и до наших далеких северных краев, наша задача его сохранять и быть его достойными.

М. Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». В студии Марина Борисова и со мной настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. Ну начинается время, не знаю, как нашими радиослушателями, но мной очень любимое. Не успели пройти бурные зимние праздники, следующие один за другим, как вот еще вроде ничего не предвещает, но уже в самом церковном календаре, в воспоминании тех святых, на которых обращает внимание Церковь, слышится первое предощущение Великого поста. Потому что Церковь начинает вспоминать великих аскетов-подвижников, монахов древности. И одни из первых — это преподобные Феодосий Великий, память которого мы будем отмечать 24 января, и преподобный Павел Фивейский, память которого 28 января. Удивительно что Церковь очень близко поставила память этих двух, казалось бы, полярно отличающихся по самой форме своего подвига основоположников древнего монашества. Потому что Феодосий Великий вошел в память Церкви как один из первых монахов, которые научили аскетов жить вместе, то есть один из первых аскетов, которые положили начало монастырскому монашеству. А вот что касается Павла Фивейского, это вообще удивительный совершенно святой, который ушел в пустыню и прожил там всю жизнь до глубокой старости. И если бы не другой великий святой, Антоний Великий, который, по промыслу Божию, узнав, где подвизается аскет Павел, пришел, нашел его пещеру за несколько дней до кончины подвижника, остался с ним до смерти, похоронил его и даже забрал с собой его одежду. Вот удивительно, насколько разные подвижники, и насколько Церковь считает важным и того, и другого вспомнить очень близко, рядом, и о чем-то очень важном с их помощью нам рассказать

Иерей Стахий:

— Павел Фивейский, можно сказать, первый монах, причем монах в абсолютном смысле слова, который в полном одиночестве подвизался. И мы помним, что Господь, можно сказать, преподобного Антония вразумил, когда тот возгордился и, объективно оценивая свои аскетические труды, решил, что они не просто серьезны и Богу угодны, а что они самые серьезные и богоугодные. Поэтому Павлу Фивейскому, в принципе, каждый христианин должен помолиться о том: преподобный отче Павле, помоги мне мои сильные стороны действительно не закапывать в песок, помоги мне ими пользоваться, мне ими приносить пользу людям, мне ими служить Богу, мне в них добиваться какого-то успеха и результата, но при этом не возгордиться и не посчитать это своей личной заслугой, а не содействием Бога, Который откликается на наши усилия. Павел Фивейский абсолютный отшельник. Тем не менее есть и монастырь Павла Фивейского — монастырь, который принадлежит Коптской церкви, то есть вот церкви, отделившейся от полноты православия, на фоне споров о воплощении Христа, о единстве и различии природ во Христе. И тем не менее это монастырь, хоть и находится в руках, как бы мы сказали, еретиков, настоящая православная святыня. И я тоже надеюсь через месяц, в конце февраля, со своими прихожанами оказаться у святынь Египта, и в том числе оказаться в монастыре преподобного Павла. Потому что человек, который не хотел никакого внимания, который не хотел никто чтобы знал о его подвиге, Господь его так прославил, что и спустя, можно сказать, не то что сотни, полторы тысячи лет это место паломническое, место, куда стекается множество верующих людей. Пусть из России редко кто-то там добирается, но в Египте, конечно, это одно из самых почитаемых мест среди гонимого, можно сказать, христианского меньшинства. Если мы посмотрим на Феодосия Великого, то это человек, который стремился к общежительному монашеству, но тем не менее не считал тоже — и это как раз вот это смирение его с преподобным Павлом объединяет, не считал себя некоторым лидером, каким-то серьезным вот аскетом. А наоборот, это человек, который попытался совместить свою любовь к Святой Земле с традициями монашества.

М. Борисова:

— Удивительно, что он начал и закончил свой подвиг в пещере волхвов.

Иерей Стахий:

— Тоже и при этом преподобный Феодосий не был уроженцем же Святой Земли, он пришел из моей любимой Каппадокии. У нас много каппадокийских святых, которые там родились, и мы не очень ассоциируем с ними — и равноапостольная Нина, и Георгий Победоносец, и вот преподобный Феодосий тоже вот в этих изумительных, красивых краях он вырос, пошел на Святую Землю. И хотя у него была тяга к монашеству, он хотел жить ближе ко Гробу Господню, ко всем этим святыням, а Египет был абсолютным центром монашеской жизни — как же это совместить? И вот преподобный Феодосий ходил в Египет, учился, смотрел. Смотрел на преподобного Пахомия, который взял и смог собрать монахов, которые не просто вместе в соседних пещерах молились, а жили как одна большая семья. Создать вот такую общежительную монастырскую жизнь, которая, по большому счету, нам привычна по организации любого монастыря вокруг нас, кроме вот каких-то отдельных скитов, но тем не менее была лишена всех тех проблем, которые вот за века накопились, потому что это было абсолютное единство труда и молитвы и простых монахов, и игумена без всякого, как бы мы сейчас сказали, социального разделения. Преподобный Феодосий Великий сыграл чрезвычайную роль в распространении монашества и сохранении его монашеских традиций. Если мы посмотрим на родоначальников нашего русского монашества, то мы увидим — Антоний и Феодосий Печерские. И если Антоний, он в честь преподобного Антония, основателя монашества, уже не отшельнического, а монастырского древнего египетского, первый монах. То Феодосий — я вот в детстве, тоже мне казалось, что, наверное, Феодосий это тоже был древний египетский отшельник, который тоже вот жил и как раз первые общежительные монастыри создал. В детстве мне так казалось. Потом, когда я вырос и как-то стал разбираться в вопросе, и увидел: ой, Пахомий Великий создатель монастырей, а Феодосий вообще жил сто лет спустя почти после преподобного Антония. Почему же он так почитается? Надо помнить, вот мы уже сказали, о разделении, о ересях, которые втолкнули вот это разделение в Церковь Божию. И мы видим, да, хотя традиция монашества продолжается, но за рамками Православной Церкви, в Египте. А наше все монашество — и монашество, можно сказать, и афонское, и монашество городское, городских монастырей и монашество, которое на Русь пришло к Антонию, Феодосию Печерскому, и до наших еще более дальних северных краев, и там даже до Белого моря добралось — это то монашество, продолжение дела преподобного Феодосия, это монашество палестинское. Монашество египетское, увы, в своем большинстве ушло уже вместе с коптами в монофизитство. Монашество палестинское — это как раз стало стражем православной веры. Поэтому тоже для преподобного Феодосия мы можем к нему и со своей, не будучи монахами, личной молитвой обратиться: преподобный отче Феодосие, дай нам сил верность православию сохранять, и при этом верность православию сохранять не в раздоре и не в спорах с кем-то, а наоборот, в совместном житии, в любви и заботе друг о друге. Раз у тебя получилось это организовать с людьми, которые тебе не родственники, не родные, которых ты впервые встретил в пустыне, рядом со святым градом Иерусалимом, то помоги нам вместе со своими родными, близкими уже по крови, родственниками, с которыми мы под одной крышей оказались, чтобы с ними хоть нечто подобное в любви и заботе друг о друге устроить.

М. Борисова:

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова:

— Еще раз здравствуйте, наши дорогие друзья. В эфире еженедельная субботняя программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Эта неделя дает повод подумать об обычно трудном для меня вопросе. Вот у нас будет 26 января память преподобного Иринарха, затворника Ростовского, и одно из таких славных воспоминаний об этом подвижнике связано с тем, что он, помимо прочих аскетических подвигов, носил огромное количество вериг. Недавно мы праздновали, вспоминали вериги апостола Петра. Вообще отношение к веригам для меня всегда было загадкой. Я очень хорошо понимаю все, что касается аскетических подвигов духовных, я понимаю ограничения там в пище и питье, общении — это все я могу понять. Я не могу совершенно никак вместить в мое современное, такое облегченное, лайт-сознание смысл веригоношения.

Иерей Стахий:

— Преподобный Иринарх изрядную часть своей жизни прожил как обычный светский человек.

М. Борисова:

— Да, вообще был совершенно нормальный (простите за вот такой вульгаризм) человек — жил себе, торговлей занимался, все, в общем, как у людей было.

Иерей Стахий:

— Вот в том-то и дело, что было как у людей, наверное, даже и больше. Я предполагаю, конечно, неизвестно, но что тоже жизнь его была, как у человека — ну бизнесмен, ну при деньгах...

М. Борисова:

— Да, надо только напомнить, что это середина XVI века.

Иерей Стахий:

— Да, конечно. Бизнесмен в современном понимании, но все-таки 500 лет уже прошло. Что человек, который наверняка своим страстям любил потакать самым разнообразным — то есть и окружить себя роскошью, и хороший стол, и угождение других людей, и какие-то, может, греховные отношения. Что вот это, конечно, когда ты много лет служишь своим страстям, ставишь их во главу угла, и, по сути, раб своих страстей становишься, то даже когда твоя душа страстей чуть-чуть сторонится, тело, уже привыкшее к этим страстям, им служить очень сложно отучиться. Как человек вот натренировал какие-то рефлексы, как человек берет там и привык просыпаться, вставать с первыми петухами идти на работу в поле, потом он уже не сможет жить иначе, уже тело, оно влечет. И потому преподобный Иринарх, когда уже решил принимать подвиг монашеский, то для него на фоне его, как я думаю, предшествующей, весьма непростой и неоднозначной жизни, можно сказать, он для себя нашел выход из положения, как победить свою плоть. Для обычного монаха, может, было достаточно пойти — вот поработал, помолился, и как-то срасти отступили. Для преподобного Иринарха, который привык служить своему телу, пришлось тело свое нагружать и вразумлять. Конечно, это не тот подвиг, который может повторить мирянин, который взял и тоже: ой, ладно, я буду бегать с утяжелениями. Более того, сейчас это достаточно модно: человек там чтобы похудеть и просто чтобы быть сильнее, чтобы там к пляжному сезону подготовиться, такое, не требующее особого отдельного усилия утяжеление на запястье, можно там, да, 200–300 грамм, на килограмм повесить, ходить — ну как браслетики, при этом ходишь, а у тебя там: о, бицепсы, трицепсы чуть-чуть качаются. Берешь там, на ноги тоже и пробежаться с ними или просто даже ходишь в течение дня, и тоже уже как-то у тебя мышцы пресса больше включились. То есть люди на самом деле даже сейчас, можно сказать, носят некоторые вериги. А уж если пойти, посмотреть, как-то человек спортом целенаправленно занимается каким-то, вот бодибилдингом, то тут тоже можно сказать: ой, человек себя изнуряет. Но это изнуряет опять же все-таки ради служения своему телу. А здесь преподобный Иринарх, он делал ровно противоположное, он, наоборот, своему телу старался сделать сложнее, труднее существование, чтобы оно его душе не командовало. Мы можем опыт преподобного Иринарха на себя перенести не буквально. Это не значит, что нам надо отказываться от утяжелений спортивных. Пожалуйста, если кому-то нравится и это не запрещено, никакого духовного вреда нет, если чересчур в самолюбование не ударяться. А вот если мы понимаем, что молитва у нас не идет, то надо посмотреть, где-то, возможно, я сильно устал и мне действительно надо лечь на диван, и у меня лежа молитва пойдет. Но тем не менее стандартный совет — это, наоборот, восстать, встать перед иконками, сосредоточиться и молиться, не отвлекаясь, тебе будет легче. Если ты понимаешь, что вот какая-то твоя комфортная, сытая жизнь, и что вроде ты там молишься, и как-то: ой там, через не могу, не хочу, то тоже — это даже если мы посмотрим на секулярные какие-то указания, целеполагания, что тоже стандартное выражение, которое может превратилось уже в некоторую шутку: выйти из зоны комфорта. И люди там: а если я и в зоне комфорта не был? Нет, все равно, если ты взял, от какого-то комфорта своего убежал хоть на немножко, то ты подчинил тело душе, и душе стало легче. Вот я смотрю на своих прихожан, с которыми там в паломничества еду, что человек берет и кусочек своего отпуска тратит не для того, чтобы лежать на пляже, не для того чтобы там шашлыки на даче жарить, а вот он с утра до вечера ездит по святыням, молится, рано встает на Божественную литургию, поздно там приезжает, недосыпает. Вот вроде возвращается на работу и еще больше устал. А почему люди, ну ладно священник, он привык в таком богослужебном ритме больше жить, а как люди обычной светской занятости, они это себе вмещают и возвращаются довольные и бодрые, и потом еще работают, несмотря на такую просто физическую усталость, как это получается. И тоже я понимаю, что это, можно сказать, некоторый тоже аналог вериг. Не значит, что Иринарх Затворник, когда надевал на себя все новые и новые вериги, то он, наоборот, чтобы стать более мрачным, чтобы себе хуже сделать. Нет, он с каждой веригой он больше радости приобщался. Когда и братия монастыря на него жаловались, что вот он де закрылся в затворе и для того, чтобы не работать, он на самом деле лентяй — вот надел на себя вериги, и лежит, ничего не делает. Он брал и шел работать в этих веригах, он показывал: нет, работа мне не проблема. Да, конечно, мне охота молиться, но вот некоторое утяжеление, оно никогда не помешает. Более того, это Иринарх, который искренне стремился ко Христу и был готов на себя какие-то тяготы взять добровольно. Мы, как люди грешные, несовершенные, не способны к покаянию и перемене жизни так, как это было у молодого бизнесмена, ставшего великим аскетом, у преподобного Иринарха, нам Господь иногда помогает. Он видит наше стремление, но не видит нашей решимости, и Он нам, в принципе, берет и какую-то зону нашего комфорта уменьшает — мы получаем какие-то проблемы на работе, получаем какие-то болезни, получаем какие-то затруднения. И нам кажется: что это такое? Господи, вот я так к Тебе шел, а Ты мне такие затруднения даешь. Господь говорит: тебе просто вериги тяжело носить, поэтому Я тебе чуть-чуть, просто чтобы в боку тебе покололо, без всяких вериг, чтобы ты чуть-чуть побольше смирился и поставил душу выше тела.

М. Борисова:

— Мне кажется, что история преподобного Иринарха Ростовского, она очень показательна во многих других отношениях. Во-первых, мне, лично мне он очень напоминает историю многих наших новомучеников. Потому что решение принять монашеский постриг у этого обычного человека пришло в тот момент, когда, казалось бы, вот совсем не вовремя — я имею в виду ту обстановка, в которой оказалась страна. То есть это было разгар Ливонской войны, неудачная осада русских Ревеля, в результате поляки вернули себе Полоцк, осадили Псков, шведы взяли Нарву, осадили Орешек. Впереди были самые мрачные годы царствования Иоанна Грозного, очень тревожное царствование царя Федора Иоанновича, царствование Бориса Годунова, которое закончилось смутой. И закончил свою жизнь преподобный Иринарх уже при новом царе, Михаиле Романове. То есть вот все, о чем мы читаем и слышим, все что касается истории Смутного времени, все это было впереди. Вот как у наших новомучеников, которые как митрополит Петр (Полянский), который не был не только митрополитом, вообще не был священником, он был делегатом Собора 1917–18 годов, и просто он был преподавателем, светским человеком. Его просто патриарх Тихон попросил принять сан, чтобы у него был достаточно квалифицированный помощник. И дальше его ждала страшнейшая судьба, вплоть до гибели в тюрьме в 37-м году. А что касается Иринарха, то у него судьба может была не столь трагична, сколько судьба наших новомучеников, но тоже, в общем, полное непонимание его настоятеля и братии того, что хочет, к чему стремился Иринарх, приводило не раз к тому, что он был вынужден просто бежать из монастыря, настолько его травили. Хотя, казалось бы, ну что, он все готов был отдать, он готов был снять с себя обувь и ходить босой. И при этом он постоянно вызывал негативные эмоции всех окружающих, которые тоже пришли в монастырь не просто чтобы там пожить, а в общем-то, душу спасать. Полное непонимание, казалось бы, братьев по вере и по устремлениям. И это было не один раз и, собственно, вериги он после бунта вот братии и после того, как он очередной раз был вынужден уйти из монастыря. Удивительно в этой истории для меня все. Удивительно, что этот самый игумен, который, казалось бы, вот всячески его притеснял, он же сам его и возвращал. То есть у человека хватало смирения, несмотря на все свои начальственные представления о том, что нужно и что не нужно, пойти к выгнанному им самим монаху, попросить прощения и попросить вернуться, и тот возвращался и не один раз. Вот это удивительная школа монашеская, которая, иногда нам кажется, уже в далеком прошлом.

Иерей Стахий:

— Преподобный Иринарх действительно похож на новомучеников по моменту начала своего подвига. Тем более в данном случае не только от игумена терпел, но и помним мы начало Смутного времени, вот эти все страшные завоевания, разрушения. Особая опасность монастырей, потому что монастыри как укрепленное место это было место для гарнизона, обычного светского гарнизона, и место, где собирались люди для защиты крепостных стен. И, парадоксальным образом, место само опасное, потому что туда и в поисках военной победы, и в поисках просто наживы, чтобы пограбить, устремлялись католические захватчики. Поэтому преподобный Иринарх, который берет и все оставляет, возможно, я тоже вот предполагаю, что, возможно, Господь его тоже к этому подтолкнул: вот пока ты купец, у тебя бизнес идет, более-менее страна живет спокойно, стабильно, то как-то ему сложно было свою жизнь перестроить. А как вот начались военные действия, как начались какие-то сложности с работой, то человек больше о Боге задумывается. Когда военные действия приносят неудобство в жизнь нашу, это и в наши дни очень надо хорошо понимать, то может быть два типа реакции — реакция христианская и реакция сопротивления. Даже не сказать антихристианская, а реакция человека, который старается все-таки по-прежнему по земному жить. Реакция христианская: да, идет где-то вот проходит линия фронта, где-то какие-то неудобства, рушатся экономические связи, растут проблемы. Для Иринарха Затворника аналогичная ситуация эта стала моментом вот всей перестройки, духовного роста от вот этого комфорта, от этого греха, наполнявшего жизнь, он пошел, как мы уже обсудили, побеждать свои страсти, которые, судя по его веригам, еще много лет его мучили и нуждались в каком-то дополнительном аскетическом подвиге. А другое дело, что это не то что было стремление: ой, ладно, я там разорился и я уйду в монастырь. Все-таки если бы это было так, то наверняка его игумен первый раз выгнал бы, и он пошел бы, и человек деловой, ничего, там кому война, кому мать родная, тоже заработал и вот в эти все годы. А мы видим, он возвращается и показывает: нет, Господи, Ты мне показал, вот где-то меня подтолкнул, где-то немного в тиски зажал, чтобы я понял, что иду совсем не туда, и я теперь уже с этого пути не сверну. И поэтому, наоборот, преподобному Иринарху Затворнику должен помолиться каждый христианин, который возмущен: как это я, вот я раньше пил спокойно кофе на террасе и ни о чем не думал, а тут какие-то боевые действия, они мне мешают, там вот неудобно, там карточки блокируются, вот тут не закажешь что-то, тут цены растут, вот я сижу, переживаю из-за каких-то там новостей, где же, где же мой комфорт? Вот как раз к преподобному Иринарху обратиться, помолиться, и преподобный Иринарх даст почувствовать, где там можно ближнему помочь, где послужить — не обязательно в монастырь уйти, да, где-то, может быть, социальной деятельностью заняться, где-то просто больше себя молитве посвятить. Вот это некоторый поворотный момент, который вспоминаешь, и уже да, все взаимодействие Бога и человека, оно, с одной стороны, максимально расширенное и творческое, а с другой стороны, мы уклоняемся от одних и тех же страстей, поэтому Господь иногда нам порой какие-то испытания посылает, чтобы нам преодолевать вот эти простые, незатейливые, но очень мощные уловки сатаны. Поэтому как новомученики, которые шли на служение Церкви уже после октябрьского переворота, которые, несмотря на угрозы со стороны большевиков, принимали сан, шли в монастыри, которые монастыри закрывались, тут же которые разорялись, они все равно сохраняли верность ко Христу. Точно так же и с них мы можем брать пример, как с преподобного Иринарха, как какая-то внешняя сложность, она не выбивает нас из христианской жизни, она не заставляет нас бежать куда-то в поисках комфорта, а она, наоборот, нас ставит на служение Богу и ближнему.

М. Борисова:

— Но в истории преподобного Иринарха удивительно очень много и, в частности, то что о нем узнали и к нему обращались за благословением очень яркие политические военные лидеры того времени, причем с обеих сторон. Вот меня поражает, насколько время что ли другое было или у нас что-то повернулось в нашем сознании. Вы посмотрите, если он, с одной стороны, благословлял князя Дмитрия Пожарского и даже сказал ему, что увидите славу Божию, к нему за благословением приезжали и Михаил Скопин-Шуйский, и Кузьма Минин — то есть ярчайшие представители вот этого нашего сопротивления Смутного времени. И в то же время, когда монастырь Борисоглебский, в котором он подвизался, взяли поляки, Ян Петр Сапега очень заинтересовался отшельником-монахом, который в веригах сидит, попросил его к нему привести и узнал, что он вот молился за Шуйского, то есть вроде как представитель вражеской стороны. И преподобный ему тогда сказал, что я в России рожден и крещен, и за русского царя я Богу молюсь. Ну казалось бы, вот и дальше можно предположить, что бы его должно было, с нашей точки зрения, ждать. А что ему отвечает Сапега? Сапега отвечает: правда в батьке велика, в которой земле жить, той земле и служить. Оставил его в покое, не тронул монастырь. Вот удивительно, когда читаешь в древних этих описаниях вот такое соприкосновение в одной точке людей, по жизни и по истории разведенных радикально — то есть это враги, которые друг на друга идут войной. И вот в точке соприкосновения со святым совпадают просто до мелочей.

Иерей Стахий:

— Очень опасна дегуманизация людей, которые с тобой в чем-то не согласны. У преподобного Иринарха можно поучиться как раз всеобщей любви. Когда к нему приходит захватчик, иноверец, поработитель русской земли, он — да, показывает ему, он не пытается там как-то юлить, усидеть на двух стульях, и нашим, и вашим, он как бы не скрывает, Господь нам через апостола Иакова призывает, говорит: будет ваше слово да да, нет нет, да не в лицемерие впадете. Для того чтобы помочь духовным советом, для того чтобы помочь душе человека близкого, не обязательно имитировать, что ты с ним согласен в каких-то внешних — а любой политический и военный даже вопрос, это вопрос внешний, это вопрос второго порядка на фоне нашего главного вопроса: а как же нам достичь Царствия Небесного? И вот перед ним приходит человек, с которым он полностью не согласен, но он этого несогласия не скрывает, но тем не менее к нему относится с христианской любовью. Тем не менее он видит, что перед ним человек верующий. Да, иноверец, но все равно как-то христианин, который хоть какое-то почтение. Да, возможно, даже его солдаты там разграбили как-то монастырь, но тем не менее у самого хоть какой-то еще трепет перед Христом в глубине души остается. И он ему может дать некий духовный совет и наставление. Потому что хоть нам житие сохраняет именно этот момент, вряд ли они там только политические декларации обсуждали. Потому что ну что с затворником политику-то обсуждать, наверняка какой-то и духовный вопрос, наверняка как-то тоже что-то, может, коснулось глубины души. Так и сейчас в этом преподобный Иринарх Затворник, он может служить примером и для современного священника, и для современного человека, который тоже сталкивается с необходимостью: вот есть некоторая политическая позиция, там прятать ее или не прятать? Мне кажется, как и преподобный Иринарх, прятать ее не надо. Надо ли, значит, считать, что с твоей политической позиции не согласен, то он там сатанист — ни в коем случае нельзя. Меня, конечно, это вот больше всего, может, из событий прошедшего года шокировало, что целый ряд священников, в том числе которых как-то даже и вроде уважаешь, и они берут, и человека несогласной с ним политической позиции, они объявляют его сатанистом. Да и, может, не очень публично, но по крайней мере духовные чада приходят их и, действительно, говорят: ой-ой, все, ты там сатанист, ты не разделяешь наши политические взгляды. А преподобный Иринарх видел в человеке, не согласном с его политическими взглядами, тоже христианина, тоже заблудшую душу. Поэтому и нам, дорогие друзья, можем иметь политические несогласия, можем иметь разные взгляды, тем не менее надо помнить: если с нами рядом христианин, если с нами рядом и вообще любой ближний, надо его любить. А если рядом с нами христианин, пусть и не согласный с нами, все равно надо помнить: это наш брат во Христе, пусть, возможно, и заблудший.

М. Борисова:

— Напоминаю наши радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». У микрофона Марина Борисова и со мной в студии настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И мы, как всегда по субботам, говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. Неделя у нас предстоит женская, если можно так сказать, потому что две очень почитаемые святые вспоминаются на этой неделе — это 25 января, мученица Татьяна Римская и 27 января, равноапостольная Нина, просветительница Грузии. Ну так уж сложилось, что мученица первых веков Татьяна очень близка русскому православному сознанию по совершенно светскому поводу. То есть если бы в XVIII веке не случилось так, что освящение Московского университета произошло в Татьянин день, то, возможно, мы бы гораздо меньше вспоминали бы эту святую. Хотя святая удивительная, хотя бы по своему житию, поскольку так уж получилось, что поводом для ее мученической смерти было не столько исповедание Христовой веры, сколько политические интриги вокруг ее отца. Но это не помешало подвигу совершиться. То есть если вся эта политическая интрига, даже не касающаяся ее лично, так уж сложилось, что в ее жизни произошла, то даже это, казалось бы, абсолютно светское событие привело к тому, что она как исповедница Христова закончила мученически жизнь именно за веру. На мой взгляд, это то, что часто ускользает из сознания людей, которые даже очень сильно почитают святую Татьяну. А что касается равноапостольной Нины — ну что уж говорить, равноапостольных женщин в истории Церкви очень мало. А Нина — это особая святая, мне кажется, для русского православного сознания, потому что с православной Грузией у нас столько всего связано и исторически, и эмоционально, и даже по жизни у очень многих людей. Потому что, если есть такая возможность, каждый старается хотя бы один раз посетить святыни Грузинской Церкви, и если уж удалось, то это остается в жизни — ну рискну, возьму на себя смелость сказать, почти так же глубоко, как посещение Святой Земли.

Иерей Стахий:

— Если мы посмотрим на этих двух святых, то святые очень разные. Потому что про Татьяну Римскую вообще ничего неизвестно, многие сомневаются в ее историчности. Тоже я знаю одну исследовательницу античной эпохи, которая носит имя в честь мученицы Татьяны, но сама говорит: я вот не уверена, что моя святая существовала. Но скорее всего, раз имя взялось, конечно, существовала. Но хоть какие-то, даже примерные годы жизни и обстоятельства мы знать не можем. Римская эпоха явила множество мучеников, среди них мученица Татьяна, но раз Господь ее так прославил, то мы просто доверяем Богу, доверяем Церкви, значит, был такой святой, была такая прекрасная женщина, которая смогла воссиять на небесах рядом с Господом. И поэтому, даже если она жила не в одном веке, а в другом и пострадала даже не в Риме, а в его, например, предместьях или вообще даже в другом итальянском или не итальянском городе, это не так страшно, тем не менее следование за Христом бескомпромиссное она проявила. И Господь заодно, как вы уже рассказали, поручил ей не так давно, всего лишь несколько сотен лет назад, беспокоиться и о судьбах студентов Московского университета и других высших учебных заведений нашей необъятной страны. Что касается равноапостольной Нины, тут сведений куда больше. Причем сведений больше, потому что для Грузии, для Грузинской Православной Церкви это, конечно, святая номер один, и поэтому внимание ее житию, каким-то обстоятельствам ее жизни, паломническое внимание, оно на протяжении веков, пусть и с переменным успехом, но не прекращалось. И поэтому хотя тоже мы не можем точно сказать, даже, например, вот есть город, которому приписывается место рождения равноапостольной Нины, а какой точно это город, не очень понятно. Я со своими прихожанами был в Каппадокии, и с семьей тоже был в Каппадокии, и тоже я, можно сказать, узнал, что же считается, какое селение местом рождения равноапостольной Нины только потому, что подсказали: вот сюда ездят паломники грузинские. Приезжаешь в один из пещерных храмов, рядом с великолепной такой скалой, крепостью, которая во времена императора Юстиниана использовалась как форпост или для передачи информации с границ империи при нападении там персов, и рядом маленький пещерный храмик. И вот считается, что это да, вот то маленькое селение, которое многократно уже меняло название, там и в греческую эпоху, в византийскую, в эпоху турецких завоеваний, а равноапостольная Нина родилась где-то здесь. Но даже если она родилась не в этом селении, не в этот пещерный храм она ходила, а в какой-то другой или не в пещерный, то это не так принципиально. Если мы посмотрим на то, как грузины ее почитают, они: вот, равноапостольная Нина сразу в Грузию пришла. Смотрим на армян — они считают, и тоже вполне географически оправдано, что она вместе с Гаянией — Гаяне, была одной из тех многочисленных каппадокийских дев, которая шла и спасалась от гонений римских, а в итоге попала под гонения уже языческие, антихристианские в Армении, но единственная, которая смогла уцелеть и дальше свой путь продолжить. И поэтому, в принципе, не так жалко, и когда вот в этом году, мы несколько лет подряд с паломниками ездим к святыням Грузии, самые разные уголки Грузии объезжаем, а в этом году решили вот и в Армению заглянуть. И тоже, конечно, когда мы были у мучениц Гаяне, Рипсиме, то тоже мы вспоминали: да, вот здесь пострадала игумения, здесь пострадали другие девы-мученицы, но при этом равноапостольную Нину Господь сохранил и дальше, еще дальше на север, не столь далекий, не столь холодный, а всего лишь там на склонах Кавказских гор, тоже отправил ее на проповедь. Но удивительная миссия равноапостольной Нины — она не могла крестить, она не могла там рукополагать. Это была миссия, хоть она и равноапостольная, но мы видим, что после обращения ко Христу и царя, и просто местных жителей, тем не менее все равно понадобилось теперь-то посылать за священниками, батюшек привозить, приезжать. И поэтому равноапостольная Нина, она, можно сказать, покровительница любого мирянина-миссионера. Потому что ты, когда ты не облечен священным саном, тем не менее ты можешь людям помогать приближаться ко Христу. Но в какой-то момент надо взять и призвать, сказать: друг, вот к батюшке сходи, к такому-то, давай посоветую. Вот подумать, подобрать, какого священника посоветовать, потому что люди разного склада характера. И возможно ты, даже у тебя есть какой-то там твой духовник, батюшка, которому ты доверяешь, но понимаешь, вот с этим человеком в резонанс не войдет. Вот когда мои какие-то невоцерковленные друзья, которые меня воспринимают не как священника, а просто вот как друга, тоже говорят: ой, все-таки у кого там поисповедоваться, то тоже все-таки я стараюсь подсказать вот одного священника или другого, то есть в зависимости от типа характера, от каких-то интересов, чтобы священник общий язык с человеком нашел. Как мы помним, служение равноапостольной Нины — это тоже служение немощное, потому что Грузия была в чем-то крещена, но не просвещена. Иначе бы не понадобилось потом, спустя два века, отцам сирийским приходить и заново проповедовать. Отменяет ли это подвиг равноапостольной Нины, что после нее вот Грузия в такой рецидив язычества вернулась? Нет, это, наоборот, показывает силу ее, что вот эта маленькая, хрупкая женщина, она смогла большую, разрозненную, заселенную различными племенами и различными маленькими там царьками управляющееся государство, она смогла ко Христу, в принципе, обратить. И поэтому равноапостольная Нина, недаром она так перекликается с равноапостольной княгиней Ольгой. Вот княгиня Ольга, вроде и сама тоже царской властью облечена, и сама там тоже о храмах заботилась, и с ней священники приезжали. А все равно, мы помним, и языческое правление Святослава, и страшные языческие гонения ее внука, князя Владимира, прежде чем он обратился. И вот эта история тоже иногда нас научает. Нам иногда кажется, в том числе даже когда нам кажется относительно своих собственных детей и внуков. Смотрим: ой, ребенка в школу водил в воскресную, в храм ходил, потом не ходит. Ой, неужто это все было зря? Не зря, да, уже пройдет там 10–20 лет, на фоне каких-то событий уже будет знать, куда душа вернется. Тоже кажется: ой, вот тысячу лет Россия возрастала в православии, неужто советская эпоха все перечеркнула, все теперь вот так далеки от Христа? Нет, это тоже было не зря. Любое семечко, как мы помним, для того чтобы оно проросло, оно должно сначала умереть. Так сказал нам Господь в Евангелии. Поэтому мы будем молиться святой равноапостольной Нине, не только чтобы она нам в грядущих паломнических поездках покровительствовала (присоединяйтесь, дорогие друзья, этим летом тоже надеюсь с паломниками в Грузию поехать), но и чтобы она нам покровительствовала в деле простой миссии среди близких людей, которые кто-то послушает, кто-то нет, но, может, один из десяти, один из ста ко Христу придет нашими трудами, и по его молитвам Господь нас на Страшном суде помилует.

М. Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами были Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

Иерей Стахий:

— С Богом.