«Монастырская жизнь в скиту». Игумен Агафангел (Белых)

Наш собеседник — выпускающий редактор журнала «Миссионерское обозрение», настоятель Свято-Троицкого архиерейского подворья в селе Новотроевка Белгородской области, руководитель миссионерского отдела Белгородской епархии игумен Агафангел (Белых).

Отец Агафангел рассказал о ските и об устроении монастырской жизни в этом отдаленном от населённых пунктов месте. Наш собеседник говорил о том, какие проблемы выявила сегодняшняя эпидемия, и что может помочь в их преодолении. По его словам, главное — делать дела, угодные Богу, участвовать в Таинствах Церкви и стараться угождать ближнему так же, как мы угождаем себе. Отец Агафангел ответил, как надо стараться относиться к себе, как выходить из депрессии, и почему важно стараться укреплять свою веру. Наш собеседник поделился, какая помощь обычно нужна скиту, и как можно приехать и поучаствовать в жизни обители.

---

Л. Горская

— Здравствуйте, в эфире радио «Вера», программа «Светлый вечер», здесь Лиза Горская. И сегодня у нас удаленно в гостях игумен Агафангел Белых. Здравствуйте, отец Агафангел!

Игумен А. Белых

— Добрый вечер!

Л. Горская

— Скажите, как Вас правильнее представить — как выпускающего редактора журнала «Миссионерское обозрение» или руководителя миссионерского отдела Белгородской епархии, или как настоятеля маленького, но очень красивого, совершенно дивного скита, а точнее, архиерейского подворья — Троицкого архиерейского подворья в селе Новотроевка?

Игумен А. Белых

— Ну, на самом деле, конечно, больше — настоятелем архиерейского подворья, которое мы так здесь в просторечии называем скитом, потому что все-таки это занимает большую часть моей жизни на данный момент.

Л. Горская

— Скажите, каково это — жить в скиту? Я понимаю, что этот вопрос Вам задавали многие неоднократно, но тут интересно, почувствовали ли Вы, и так находясь в скиту, в изоляции, какие-то изменения в период так называемого карантина?

Игумен А. Белых

— Да, мы даже здесь между собой шутили, что, в общем-то, монахи — это, наверное, последние, кто мог заметить карантин и самоизоляцию. Ну, имелись в виду, конечно, монахи, которые живут так, удаленно — не городские, большие монастыри. Там-то понятно, что они живут в русле городской жизни, это все ясно. А вот те монахи, которые пытаются вот в таких небольших скитах, подворьях, кельях жить, они, наверное, могли бы даже не заметить, если бы не какие-то там существующие гаджеты, средства связи, которые их об этом проинформировали. Потому у нас, в общем-то, уклад жизни не изменился. У нас была дивная самоизоляция на пяти гектарах нашего подворья, и мы ее даже не заметили.

Л. Горская

— К Вам же, наверное, обычно приезжают люди на богослужения, кто-то помогает. Вот здесь наверняка какие-то изменения были?

Игумен А. Белых

— Да, единственное было вот такое для нас ощутимое изменение — к нам раньше в те дни, когда мы служили литургии, приезжали семинаристы Белгородской духовной семинарии на послушание клиросное, петь и читать. И вот как раз, в силу карантина, они, конечно, перестали приезжать, и мы справлялись своими силами. Ну, конечно, мы такие... не великие певцы, но в этом, опять-таки, есть... как и во всем, может быть, негативном, всегда есть какой-то определенный момент. Мы все-таки как-то начали приучаться сами. Люди, которые раньше не пели, вдруг начали подпевать. И, в общем-то, это тоже послужило такому хорошему, такому позитивному результату. А люди, которые приезжали к нам, да, они... Ну, может быть, чуточку ограничили, но мы попросили и сами так, чтобы их не волновать лишний раз, чтобы, может быть, только на большие праздники — к нам на Пасху приезжали люди и на Троицу. Ну, и то немного — может быть, у нас было, от силы, 25 человек.

Л. Горская

— Ну, на пяти гектарах, наверное, можно соблюсти дистанцию. Многие знают о Вашей миссионерской деятельности, и знают, и я знаю, что у Вас очень широкий круг общения, в том числе в социальных сетях — те тысячи так называемых френдов в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) для Вас не виртуальные единицы, а реальные люди, которых Вы знаете лично.

Игумен А. Белых

— Ну, да, да. Большинство людей — конечно, да.

Л. Горская

— И вот как им? Каково сейчас людям? Вот мы находились долгое время каждый сам по себе. Многие наконец-то остались наедине с собой. Я говорю «наконец-то», потому что все-таки считаю это благом безусловным — наедине со своей семьей. И, столкнувшись с собственным «я», с собственным характером, некоторые, я знаю, не смогли с этим справиться или испытывали определенные серьезные трудности, которых удается избежать, когда ты находишься в социуме, лавируешь, у тебя много-много всего, и ты можешь так уходить от себя — в компанию, в театр и так далее, и тому подобное. А когда ты остаешься один, то волей-неволей, будь любезен, разбирайся — что там внутри себя, что там внутри тебя. Вот монахам это хорошо знакомо. А сейчас с этим столкнулись почти все.

Игумен А. Белых

— К сожалению, не все выдержали, потому что, действительно, очень часто слышатся упреки от людей незнающих в сторону монахов: «Почему Вы не ведете какую-то активную социальную деятельность, не занимаетесь активной миссией? В чем смысл вообще монашества как христианского образа жизни, если Вы там где-то закрылись, молитесь? Ведь Христос говорит: «Идите в мир, проповедуйте!»?». Я неоднократно такие мысли слышал, даже от своих добрых друзей, клириков, верующих христиан — что монашество это какое-то некое искажение Евангелия, я даже скажу так. Но я скажу ведь, что монашество — это путь духовного делания. Путей к Господу огромное количество, и монашество — один из них. Я все-таки не склонен его превозносить над другими, остальными способами обрести Христа. И вот сейчас, когда монахи, которые пытаются вести все-таки на самом деле монашескую, духовную жизнь, они учатся тому, чтобы быть наедине с собой. «Монохос» — одинокий. То есть даже если мы живем в монастыре, у каждого есть отдельная своя келья, куда он удаляется, чтобы быть в тишине, чтобы молиться. Кроме общего церковного, храмового правила, которое совершается вместе, всеми, у каждого есть своя келейная молитва, свои келейные правила, свой покаянный плач перед Господом о своих грехах, молитва о своем исправлении. И для монаха очень привычно как раз оставаться наедине с собой, смотреть на себя — ну, конечно, на себя в контексте Славы Господней, в контексте Его любви и милости, и увидеть себя в соотношении с Царствием Небесным. Это, в общем-то, привычное духовное дело для монаха. И вот когда для человека, который этому не обучен, даже если он верующий человек, даже если он христианин, и он причащался, исповедовался, он вдруг остается один на один сам с собой, для него это может быть, конечно, без должного такого устроения его внутреннего духовного мира сложно, тяжелопереносимо. А для людей неверующих, нецерковных это может быть вообще трагедией, катастрофой, нервным срывом, шоком. И вот, к сожалению, мне кажется, последствия этой самоизоляции для некоторых людей — они как раз в этом и заключаются: люди остались сами с собой наедине и сами себя не могли понести.

Л. Горская

— Вам жаловались?

Игумен А. Белых

— Да, жаловались.

Л. Горская

— Я сама Вам жалуюсь регулярно. Вот скажите, ну просто, может быть, имело бы смысл, если корректно, озвучить какие-то самые острые или, может быть, распространенные проблемы, вопросы и поговорить о том, как помочь и что делать? Ну, может быть, дать какие-то советы, которые помогли бы кому-то из наших слушателей, которые с аналогичными проблемами, сложностями столкнулись?

Игумен А. Белых

— Ну, вон, Лиза, за время существования нашей цивилизации проблемы совершенно не изменились. Я думаю, что и у тех людей, которые жили в глубочайшей древности, были те же самые проблемы, что и сейчас.

Л. Горская

— И эпидемия ничего не привнесла, пандемия?

Игумен А. Белых

— Но ведь эпидемии были куда более страшные в то время, которые выкашивали целые страны, на столетия отбрасывали обратно людскую цивилизацию в том месте. Поэтому я думаю, что эта эпидемия коронавирусной инфекции, которая вот у нас, я даже боюсь говорить, прошла или не прошла. Вы не знаете просто, Вам там виднее в Москве, наверное?

Л. Горская

— Да мы уж тем более не знаем! У Вас как-то издалека... Вам, может быть, виднее и яснее! Нам-то внутри точно непонятно! (Смеется.)

Игумен А. Белых

— Ну, в общем, наверное, та, которая сейчас пока еще, может быть, идет, эта заболеваемость все-таки существует — я думаю, что она просто чуточку как бы острее вывела существующие проблемы, все те вопросы, которые раньше были. Ничего нового она не создала, потому что ничего нового там, в этом мире-то уже не будет в отношении грехов людских, страстей и всего прочего. Никакие новые грехи не появятся и новые страсти, все будет то же самое. Ложь — она в любом случае ложь. Если это ложь через какой-нибудь Телеграм, Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), или если рассказываемая напрямую или в письме, она все равно ложью и остается. И также и все остальное, все прочие грехи — они, в общем-то, от цивилизации особо не зависят. Потому что они часть природы человека, свойственны ей и неизменны уже с начала существования нашей цивилизации. Поэтому я думаю, что, может быть, конечно, все то, что сейчас мы можем наблюдать среди наших близких, знакомых, друзей, какие-то негативные явления, они просто являются следствием вот такого выявления. Знаете, как если мы протрем какую-нибудь пыльную картиночку так, на ней появится изображение более резкое. Так и здесь то же самое, эта эпидемия этого гриппа — она таким образом проявила то, что уже было раньше. Поэтому методы лечения, способы коррекции — они те же самые, которые Церковью сформированы за две тысячи лет. То есть это, конечно, прежде всего, молитва, покаяние, воздержание в своих страстях сознательное. Вот мне очень понравилось недавно хорошее выражение преподобного благоверного отца Алексея Мечева, Алексея Московского, где он сказал, что нам не нужно стремиться стяжать спасение. Вот если мы будем прямо своей целью ставить спасение нашей души, то это будет не вполне верно. И я так сначала даже удивился, думаю — как так отец Алексей говорит, что нам не нужно спасение? А что же нам нужно? (Смеется.) Я даже думал, что, может быть... Неужели это какая-то, может быть, неправильная цитата какая-то или что-то еще? И он дальше говорит: «Нам нужно просто стараться делать дела, угодные Христу. Нам нужно любить живого Христа, относиться к Нему как к нашему Отцу Небесному, любить Его и делать дела, которые Ему угодны, исполнять Его заповеди. И тогда спасение явится само собой. Вот так интересно сказано, да? Вроде бы, вещи понятные, но с новой стороны зазвучали. Так и здесь, то же самое — я думаю, что все вот эти наши тяжкие проблемы, все наши психологические какие-то, может быть, неровности, которые у нас возникают, внутренние глубинные конфликты, они все разрешаются только через Христа, во Христе. Каким же образом, каким путем, это уже вопрос второй, следующий — через что. Ну, конечно, через попытку исполнять дела Христовы, через участие в церковной жизни, через таинства, прежде всего. Вот покаяние и причащение — это должно быть несомненно. Ну, и потихонечку-полегонечку, шажок за шажком — и будем двигаться.

Л. Горская

— Хочу поделиться тогда своим любимым тоже «я», «я». Хотела поделиться своим любимым выражением отца Алексея, раз мы его вспомнили: «У человека есть два врага: «яшка» и «лукашка». Очень часто вспоминаю. То есть, какая-то такая, вроде, шутка, а насколько она емкая, мудрая и универсальная. И если просто себя ловить на том, сколько раз ты произносишь местоимение «я», с него начинаешь все слова, и мысли вокруг него вертятся, то страшно становится. Помню, мой знакомый священник, мой друг очень хороший давно, давно дал интервью одной московской газете, там, одно из первых — тогда интервью священнослужителей были большой-большой редкостью. Я его спрашиваю: «Ну как Вам, как?». Он говорит: «Я в ужасе». — «Почему?» — «Ну я посмотрел, сколько раз я употребляю местоимение «я». Так, в устной речи это незаметно, но когда это все в расшифровке, в газете напечатано, это ужасает!» (Смеется.)

Игумен А. Белых

— Да. Ну, что ж, это свойственно человеку. Ведь недаром дана заповедь — возлюбить ближнего как самого себя. Потому что больше никого мы так сильно, как себя, не любим, это понятно. Поэтому Господь так мудро и говорит: «Возлюби любого человека, который около тебя стоит. Возлюби в ту же меру, как ты любишь себя. Угождай ему так же, как ты угождаешь себе».

Л. Горская

— Мне кажется, тут можно долго разговаривать на эту тему. Я напоминаю нашим радиослушателям, что в эфире радио «Вера» программа ««Светлый вечер», ее для Вас ведет Лиза Горская. У нас в гостях игумен Агафангел Белых, и, раз зашла речь о любви к себе, я хотела бы узнать Ваше мнение о том, как правильно любить себя. Потому что у нас  сейчас все больше и больше становится психологов, психотерапевтов и разного рода психиатров. Эта профессия очень востребована, и эти люди — профессиональные, в меру профессиональные и с разного рода образованием помогают именно людям находить свое «я», свою личность, самовыражаться, жить целостно и гармонично — во всяком случае, так это позиционируется. И выясняется, что, действительно, у многих людей проблема с тем, чтобы любить себя — в результате каких-то травм, в результате воспитания, чего угодно. Но мы ведь действительно себя не любим. А себя любить надо, да? Или уважать надо? Или что? Как надо?.. Как вот правильно к себе по-христиански относиться, чтобы это, с одной стороны, не было болезненным эгоизмом, а с другой стороны, человеческое достоинство было, как сказать... соблюдено, и уважение.

Игумен А. Белых

— Мне кажется, так: нам все-таки подобает, конечно, любить себя в проекции на нашу Вечную жизнь в Царстве Божьем с Христом. Любить себя — в том смысле, чтобы не допускать себя до тех каких-то поступков, действий, чтобы в нас не начались те разрушительные процессы, которые воспрепятствуют нам быть со Христом. Потому что, конечно, то, о чем мы говорили, — аутоагрессия, когда мы знаем, что люди в нервном расстройстве, в психическом могут себе наносить раны и даже дойти до суицида, — конечно, вот это как раз следствие такого «нелюбления» себя в проекции на Царство Небесное, когда человек желает, чтобы он был со Христом, любит это свое будущее состояние заранее. Мы же можем себе предвкушать чистоту, если мы где-нибудь весь день шли в походе по жаре, а потом вдруг мы приходим в какое-то место, и там нас ждет душ или баня, или хотя бы просто какое-нибудь купание, и мы заранее можем предвкушать ту чистоту, которая будет потом у нас. И мы тоже можем предвкушать это будущее чувство Царства Небесного, которое будет у нас — без каких-то фантазий и без излишней экзальтации, это все вредно, но, по крайней мере, иметь о нем какое-то помышление, как о будущем. И вот себя в этом Царстве любить нужно и правильно. А не любить нужно себя согрешающего, не любить нужно, ненавидеть то, что нас отвращает от этого пути. Таким образом, вот бывает, что, как писал в свое время Макарий Оптинский в письмах, человек находится в греховном плене и в себе не видит ничего доброго, но он понимает, что это вражеская брань, и это его смиряет, а смирение его приводит, разумеется, к правильному пути. А бывает, что человек этого не понимает. Он видит, что в нем зло, что он творит какие-то недостойные дела, неподобающие, но, не видя в себе покаяния, он падает в отчаяние, в депрессию, в какие-то расстройства, и это, конечно, неправильно... Поэтому я думаю, что нужно себя все-таки любить со Христом вместе, как всегда. У нас нет ничего без Христа. В том числе, и любовь к себе. И подобает ненавидеть свои какие-то такие уже нехорошие дела, которые нас от этого пути отвлекают.

Л. Горская

— А если человек уже впал в расстройство, в депрессию, в уныние, что Вы тогда посоветуете?

Игумен А. Белых

— Для меня здесь очень важен такой момент. Если человек верующий, то он, в любом случае, конечно, для него здесь очень важно пробудить надежду на спасение во Христе. Потому что Господь ведь любит всех. Мы знаем, сказано в Евангелии, что одинаково ходит солнце над праведниками и грешниками. И Господь равно любит... Даже вот меня все время осмысление этой мысли даже немножечко шокировало, когда я это подумал: Господь равно любит и Серафима Саровского, и Сергия Радонежского, равно любит всех великих мучеников-подвижников, равно с ними любит и меня, и равно любит убийцу Чикатило, маньяка, и всех остальных. Вот представляете? И когда вот эту мысль можно донести до человека — что нет конца, пока он жив, пока мы в две дырочки сопим, ножки топают, глазки лупают, то есть надежда, что Господь его терпит, ожидая, что он к Нему обратится. Поэтому для человека верующего в его депрессивном состоянии, в унынии, конечно, очень важно побудить мысль, что это не конец, не все потеряно. Что это просто некая часть жизни, этап. Оступился, упал — вставай, и пойдем потихонечку дальше. Потому что все равно Господь с тобой и все святые Его. Для человека неверующего, конечно, все очень прискорбно, потому что для него, наверное, здесь очень тяжело будет найти какой-то выход, и я сейчас не могу какого-то дать универсального рецепта, который бы действовал для всех. Я надеюсь, здесь должны работать одни специалисты.

Л. Горская

— Мне  иногда приходится слышать от знакомых, что они хотели бы иметь веру, но у них ее нет. Ну, то есть люди просто делятся тем, что они по-хорошему завидуют тем, у кого есть вера, и понимают, что верить — это правильно, и так им было бы легче, но нет веры, и все. И судя по тому, что мне это приходится слышать регулярно и достаточно часто от разных людей, проблема распространенная.

Игумен А. Белых

— Смотрите, мне кажется, что, исходя из своего опыта, бывает так, что человек так декларативно себя утверждает атеистом, неверующим, агностиком. Это мягкий такой способ защиты. Потому что на самом деле, конечно, человек может быть верующим. На самом деле, он может совершенно не отрицать бытие Божие. Очень часто для людей себя назвать верующим — это все-таки означает войти в рамки какой-то культурной традиции, да? Вот назвать себя верующим в России — значит, как правило, войти в рамки русского православия, как бы в его существующие традиции. И человек может этого опасаться, бояться каким-то образом. Он может подумать, что теперь ему надо будет на Троицу березки рубить или что-то еще. Потом, второе — часто бывает, что человек ощущает в своем сердце тяготение к Богу, но он боится, тоже боится, не знает, что это от него потребует, как его жизнь должна будет дальше измениться. Потому что, несомненно, жизнь должна измениться, в любом случае. И это тоже может быть вот таким вот защитным способом — «а я неверующий». Хотя, конечно, есть у него в сердце такое стремление к Богу. Вот. Поэтому здесь, опять-таки, нужно с каждым человеком беседовать. Но, в общем и целом, Исаак Сирин сказал в свое время: «Любовь к Богу — от собеседования с Ним». Прекрасные слова — «любовь к Богу — от собеседования с ним». Если человек говорит, что «я хочу веровать», то я обычно говорю: «Хорошо, тогда давайте, к тому, в кого Вы желаете веровать, пожалуйста, и обращайтесь. Давайте, встаньте на коленочки там, где Вас никто не видит, скажите: «Господи, я хочу в Тебя веровать». Прямо так и скажите, простым текстом: «Я желаю в Тебя веровать. Войди в мое сердце, просвети мою душу, скажи, что в ней не так, что мне мешает в Тебя веровать». Ведь это же просто, да? Мы веруем в живого Христа, а не в какую-то абстрактную формулу или, там, символ, или изображение, это понятно же. Поэтому если человек так говорит, что «я хотел бы веровать», то, наверное, если уже такой брать прямо общий такой совет, можно сказать так: «Ну, тогда, значит, к Тому, в Кого Вы желаете веровать, к Тому и обратитесь от всего своего сердца и все Ему расскажите. И так вот, потихонечку, если будете это делать регулярно, постоянно обращаться...»

Л. Горская

— Даже для этого, может быть, и не всегда обязательно идти в храм, правда?

Игумен А. Белых

— Я думаю, что если для человека поход в храм вначале может быть каким-то барьером, то, для начала, конечно, дома, да. Ну, я имею в виду, чтобы это была та самая уединенная келья души твоей, про которую сказано в Евангелии, чтобы можно было в нее войти, затворить двери и там наедине со Христом говорить. Конечно, можно при этом и прийти в храм, и там помолиться — это, конечно, если для человека это не составляет какого-то особого такого труда.

Л. Горская

— «Светлый вечер» в эфире радио «Вера». Здесь с Вами Лиза Горская и игумен Агафангел Белых из Белгородской епархии. Оставайтесь с нами, мы вернемся через минуту.

«Светлый вечер» в эфире радио «Вера». Здесь с Вами Лиза Горская и игумен Агафангел Белых из Белгородской епархии. Отец Агафангел, я предлагаю поговорить про Ваш скит, потому что мы с Вами долго говорили про конкретно-историческое и общечеловеческое, а вот про конкретно-человеческое, про то, как Вы живете, как у Вас что устроено, мы пока не говорили, а это очень интересно.

Игумен А. Белых

— Добро, хорошо. Ну я кратко расскажу, да?

Л. Горская

— Нет, почему? Можно не кратко.

Игумен А. Белых

— (Смеется.) Хорошо. Ну, скитом мы себя называем условно, потому что мы не монастырь и не приходской храм. У нас статус официальный архиерейского подворья. Но так как мы находимся в глухой маленькой деревушке (зимой здесь живет не больше 20, может быть, человек, от силы даже, 15, ну, летом побольше, конечно — приезжают горожане), у нас нет, в общем-то, прихожан с этого села. Потому что так сложилось — хотя существует приход здесь, домовой храм с 2003 года, ну, в общем, как-то так общение у местных жителей не сложилось. Иногда вот две семьи здесь вот местных людей, такие довольно нестарые и с детьми, они на большие праздники к нам приходят. Ну, в общем-то, такой постоянной приходской жизни у нас здесь нет. Тем более, что летом буквально в пяти в одну сторону и десяти километрах в другую сторону есть два больших приходских храма в соседних селах, куда, в общем-то, желающие могли бы ездить. Поэтому у нас устроение жизни по благословению владыки Иоанна, митрополита нашего Белгородского и Старо-Оскольского, у нас устроение жизни монастырское. То есть мы... Совершается утром полунощница в шесть утра. Если день какой-то или служится литургия - мы совершаем литургию, совершается вечером вечерие, вечернее правило — после трапезы. И, в общем-то, такой устав — мы пытаемся использовать хотя бы то, что в наших силах, потому что нас очень мало. Нас сейчас здесь всего четыре человека. Мы пытаемся использовать тот устав, который ближе к монастырскому укладу жизни.

Л. Горская

— А далеко Новотроевка от Белгорода?

Игумен А. Белых

— Нет, недалеко — сорок с небольшим километров. Но действительно довольно глухое место, сюда автобусы не ходят. Здесь ближайший магазин в пятнадцати километрах находится, сельпо. И у нас здесь чаще встретишь зайца, чем кошек, на улице. То есть зайцы, косули, олени благородные, лисы всякие, ежики, кабаны — этого всего добра полно, потому что рядом два больших леса — дубовый, бор, один из самых больших в Черноземье, и небольшой еще ольховник прямо около нас. И там вся эта живность водится. Поэтому... Вообще говоря, место глухое, воздух чистый, заводов нет, машины проезжают мимо раз в час. И это как раз создает дивные условия для того, чтобы, может быть, между послушаниями, трудами все-таки размыслить о себе, о себе в контексте Бога и Царствия Небесного, то есть о том, о чем мы с Вами говорили в самом начале нашей с Вами беседы.

Л. Горская

— А как Вы вообще к природе относитесь? Она Вас радует, или это такое рутинное обстоятельство в Вашей нынешней жизни?

Игумен А. Белых

— Лиза, я живу в этой природе, понимаете? (Смеется.) Она у меня слева, справа, сверху и снизу. Как я могу к ней относиться? (Смеется.) Просто вот такое — моя окружающая среда. Причем, не только среда, но и понедельник, и вторник, и четверг, и пятница, и суббота, и воскресенье — это все природа.

Л. Горская

— (Смеется.)

Игумен А. Белых

— Поэтому... Мы, конечно, живем в таком сельском ритме жизни, потому что нужно готовиться к осени, значит, нужно заготавливать дрова, нужно где-то найти, привезти, попилить, поколоть, сложить. Вот Вам... Печи надо готовить... Сейчас на архондарике — там гостевой домик — перекладываем печь, меняем мы ее на котел такой более совершенный, ну, тоже дровяной. Ну, такой вот сельский уклад. Огород — значит, весна, нужно огород культивировать, сажать, поливать, окучивать, сорняк пропалывать. Заготавливать... Осень — значит, заготовки. Пруды, опять-таки, рыбные пруды. Раньше козы еще были, добавляли суеты, конечно. Сейчас коз я раздал, потому что просто некому заниматься. Я остался один козовод здесь на весь скит, а я все-таки очень занятой — я могу и уехать куда-то, могу, в общем-то, оставить на день-два-три. По делам у меня бывают командировки. Оставить скит, а кроме меня здесь никто их не доит. Поэтому коз мне пришлось, чтобы животину не мучить, раздать. Я их отдал в еще один такой небольшой скит, на небольшое монашеское подворье, отцу Ефрему, настоятелю. И у нас теперь только из живности куры и рыбы. Вот. Ну, и собаки, конечно.

Л. Горская

— Собаки. Про собак мы обязательно поговорим отдельно. А как у Вас вообще в целом хозяйство устроено? Какой у Вас труд — он механизированный или ручной? Вы дрова колете, или у Вас бензопила? Лейку таскаете, или у Вас автополив? Потому что я не могу, честно говоря, себе представить, как четверо человек, один из которых очень сильно занят, он настоятель...

Игумен А. Белых

— Три человека.  

Л. Горская

— ...да, то есть три человека могут на пяти гектарах вести хозяйство. Тут не знаешь иногда, как с шестью сотками справиться.

Игумен А. Белых

— Трое в скиту, не считая собаки. В общем-то, у нас, конечно, лес – столько леса не на пяти гектарах. Пять гектаров — это общая площадь подворья. Сюда входят, собственно говоря, и само подворье, где находятся домовой храм, келейный корпус, архондарики, моя келья, еще что-то, гараж, какие-то мастерские... И сюда входят и пруды, которые у нас есть. Сад и огород занимает не больше гектара, потому что, в общем-то, все остальное занято другими. Еще у нас примерно полгектара просто простаивает — там выгон для коз, теперь коз нет. Ну, вот просто поле так зарастает травой пока, временно. Вот. И то, что касается механизации, ну, наверное, это получается так — пополам напополам, фифти-фифти. Потому что, скажем, у нас есть мотоблок, которым можно вспахать, прокультивировать, что-то сделать. У нас есть пруды, насос, есть шланги, которые можно поставить на полив. Но все-таки это не автополив. Нужно это все переставлять, включать, выключать, понятно. Поэтому, наверное, все-таки здесь и ручного труда хватает порядочно. Ну и, отчасти, может быть, какие-то такие самые тяжелые моменты все-таки механизированы.

Л. Горская

— А приезжает ли Вам кто-нибудь помогать?

Игумен А. Белых

— Разумеется, помогают. Потому что если бы, конечно, люди не приезжали какие-то — наши добрые знакомые, которые хотели бы несколько дней и пожить вот так здесь, на этой самой природе, которая... которую мы уже как бы так не ощущаем, как некий такой особенный такой момент нашей жизни, а для горожан, конечно, это интересно. И мы стараемся, чтобы так вот привлечь на такие большие вещи — там, сбор урожая, допустим, заготовки или, наоборот, посадка урожая. Или вот мы строили часовню — там нужно было тоже такой делать аврал, чтобы там было много людей. Ну, это как бы так стараемся организовывать тех, кто может, тех, кто с работы как-то освободится или, в общем-то, так свободен приехать два-три-четыре-пять дней, вот именно во время, когда требуется такой, знаете, ударный труд большого количества людей. Да, 90 процентов времени мы проводим здесь вот втроем.

Л. Горская

— А у Вас есть вообще где остановиться? Или Ваш архондарик — он для двух-трех добрых знакомых?

Игумен А. Белых

— Архондарик у нас все-таки... Мы пытаемся соблюсти монастырский образ жизни, поэтому у нас два архондарика. В одном восемь мест для женщин, он такой чуточку более благоустроенный, более такой, знаете, приближенный к каким-то меркам цивилизации, и во втором тоже восемь мест, он мужской, и там, конечно, так чуточку пожестче. Но тоже, в принципе, элементарные удобства тоже, конечно, есть.

Л. Горская

— То есть, практически любой человек может приехать к Вам, потрудиться, вырваться из суеты, помолиться, помочь скиту?

Игумен А. Белых

— Да.

Л. Горская

— Как Вы вообще организуете помощь скиту? Есть какой-то сайт, где Вы вывешиваете объявления, что «в субботу пройдет заготовка березовых веников»? Или прицельно обзваниваете?

Игумен А. Белых

— Да, обычно более просто. Кто-то же у нас уже был когда-то, кто-то к нам приезжал. Все-таки я уже здесь пять лет служу, а до меня еще служил отец Климент, тоже около... сейчас скажу точно, сколько — девять лет, да. И просто, ну, всех обзваниваем, да и все. Единственное, что когда бывают богослужения, я пишу в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), ВКонтакте так для всех желающих, что вот у нас будет всенощное бдение, которое будет совершаться по византийскому образцу, с соответствующим пением, и прошу звонить мне заранее, если кто-то нуждается в ночлеге. Потому что бывало, что люди приезжали без предупреждения, и, к сожалению, нам было их особо негде принять. А так, конечно, все по телефону, всех обзваниваем, и все. Там, может если — приезжает.

Л. Горская

— Но у Вас юг, если что, можно и в палатке пожить, мне кажется. Есть где палатку поставить?

Игумен А. Белых

— Ну конечно, есть. У нас сегодня плюс 32. (Смеется.) Да, конечно, есть.

Л. Горская

— Тем более, что пруд.

Игумен А. Белых

— Пруд, комары — все такие услуги дикого отдыха у нас есть, да.

Л. Горская

— «Светлый вечер» в эфире радио «Вера». Здесь с Вами Лиза Горская и игумен Агафангел Белых из Белгородской епархии. Мы говорим о жизни архиерейского Троицкого подворья в селе Новотроевка, которое, по сути — скит. Отец Агафангел, мне приходилось читать впечатления людей, которые у Вас побывали, пожили. Кстати, всем советую, и в социальных сетях можно поискать, и статьи были. И в качестве отдельной достопримечательности многие отмечают собак. Что это за эпические собаки?

Игумен А. Белых

— Их было четыре, был еще хаски Джерка, но мы его, слава Богу, пристроили. Тоже такая история — к нам прибежал кобель, молодой хаски, судя по зубам, не старше трех лет, но страшно избитый такой, знаете, окровавленный, тощий. Просто даже вот если брать, что у хаски шерсть густая, а он прибежал вообще в марте, то есть еще было холодно, у него были видны ребра через эту самую шерсть. Сосед, наш сосед — он через несколько домов там в деревне — он, к сожалению, пьющий человек, он его мучил, бил, не кормил, и, в общем, тот сорвался и почему-то к нам прибежал — не знаю, почему. Видимо, понял, что здесь его все-таки будут кормить. Мы его подкормили, сделали прививки все. Он чуточку так пришел в такой хороший, годный вид, и с помощью добрых людей мы его пристроили как раз к людям, которые хотели себе хаски в Курске. И они у него нашли, оказывается... У него был обычный собачий чип. Они взяли этот чип и пробили его по базе собачьей. Это оказался хороший породистый кобель по кличке Гром из доброго питомника, совсем молодой — два с половиной года. Так что у него судьба хорошая. Ну, он у нас прожил тоже довольно долго, пока мы все это делали. А остальные две собаки у нас появились таким самостоятельным образом. То есть ни одну из них мы специально не искали, как бы специально мы их не пытались приобрести. Одна собака, Клепа, мне ее подарил мой добрый друг — монах Касьян, причем, таким образом странным. Он мне позвонил, сказал: «Батюшка, я тут тебе собаку уже нашел. Давай, значит, надо ее забирать».

Л. Горская

— А так можно было? А мы тут стараемся, пристраиваем!

Игумен А. Белых

— Как выяснилось, да. (Смеется.) Все-таки пришлось поехать. Это был щенок бульмастифа — Клеопатра, девочка. Ну, он говорит: «Я уже договорился, уже надо. Забирай свой товар, поехали». Ну, договорился — ладно, поехали, забрали. И вот Клепа появилась. Потом, если говорить еще о бульмастифах, тоже мои друзья из Москвы попросили пристроить тоже несколько щенков бульмастов, которых отдавали из питомника. Ну, просто большой питомник, у него были проблемы. Щенки были не вполне стандартные по окрасу, поэтому больших бы они оценок на выставках не заработали, их пускать в разведение не хотели, а как бы кормить накладно, выбрасывать жалко. И, в общем, попросили пристроить тоже щенков. Я несколько пристроил, а один, самый большой, остался. Он так и прижился тоже. Это Персиваль, Перси. И отдельная у нас есть собака Рыся, Рысинда, которая полностью... она как-то сама у нас появилась, тоже из Москвы, Московской области. И как-то она просто... Был я в гостях у добрых людей. Ты их знаешь, да?

Л. Горская

— Да, очень добрые.

Игумен А. Белых

— Подошла и сказала: «Я у тебя буду жить». (Смеется.) Люди очень добрые, они взяли ее и к нам привезли из Москвы.

Л. Горская

— Сколько километров?

Игумен А. Белых

— Где-то около 700, наверное, чуть меньше. (Смеется.) 700 километров к югу от Москвы.

Л. Горская

— То есть Вы зашли в гости, к Вам подошла собака и сказала: «Ой, отец Агафангел, нравишься ты мне, буду жить у тебя!», и хозяева решили посодействовать?

Игумен А. Белых

— «Хорошо». — И через некоторое время привезли, да. (Смеется.) Было дело такое.

Л. Горская

— Вы не боитесь, что после нашей с Вами программы Вам привезут собак, которых не могу пристроить, все Ваши знакомые?

Игумен А. Белых

— Ой... Нет, не боюсь, потому что у нас их тоже уже некуда... Вот у нас три вольерки, вот там эти все... Ну, конечно, куда деваться... Мы же такие — не питомник собачий. Но вот эти собаки у нас появились сами по себе, поэтому все-таки мы их холим, лелеем, кормим, выгуливаем, по возможности. Раньше, конечно, бегали свободно. Сейчас чуточку ограничены, потому что мы забор убрали там по делам хозяйственным, и у нас территория теперь незакрытая, и все-таки они собаки вольные. Чтобы их там потом по деревне не искать, мы их пока держим в вольерках.

Л. Горская

— А не накладно кормить таких трех больших псов?

Игумен А. Белых

— Люди добрые со всех сторон есть. И, в любом случае, Господь действует руками людей. Есть знакомые, тоже собачники, которые где-то берут всякие шкуру, кости, обрезки, мясо и с нами делятся тоже. Я, бывает, там, багажник привезу, сразу в морозилку — и нам хватает на несколько месяцев.

Л. Горская

— Удивительно гармонично эти собаки вписались в Вашу жизнь, в жизнь скита. И я хотела спросить Вас про расхожий стереотип, что собака — это некое нечистое животное, которое нельзя впускать в дом, с которым нельзя чуть ли не рядом стоять, и так далее, и тому подобное. Вот этот стереотип — откуда он взялся и какое Ваше мнение о нем?

Игумен А. Белых

— Как ни странно, Вы знаете, я все-таки, как человек, который рано или поздно сталкивался с необходимостью ответить на этот вопрос (потому что люди приезжали: «А как это у Вас собаки? Как это?.. А разве можно?»), я, прежде всего, просил сказать, где написано, что нельзя. «Ну, в Библии сказано, что нельзя». И вдруг выясняется, что в Библии ничего не сказано, что нельзя. Вовсе даже наоборот. Мы знаем, что архангел Божий не чурался собаки. Вот, пожалуйста, откройте «Книгу Товита» и почитайте — там очень дивно сказано о том, что ходил Товит в свои путешествия искать жену, его сопровождал архангел, и пошли они вместе — и юноша, и шел с ним ангел, и собака юноши с ними. Вот. То есть собака совершенно не мешала никоим образом силам бесплотным пребывать и исполнять волю Божию. Ну, уж, тем более, мы очень много знаем из житий святых, как львы... Вот Герасим Иорданский, там, и Зосима, и Мария Египетская — львы им служили и всякие прочие дикие другие животные. Учение о том, что собака — нечистое животное, это, как ни странно, исламское учение, мусульманское, потому что не мог Джабраил войти в дом к Мухаммеду, потому что там находился черный пес. Вот так интересно, да? И есть молитва на освящение церкви — «Аще пес вскочит в церковь». Так вот, «аще пес вскочит в церковь» — это чисто славянское, русское добавление, в оригинале этого добавления нет. В собаке нет, как в любом другом животном, ничего такого отдельного скверного, гнусного, разумеется. Можно их не любить совершенно спокойно. Я допускаю, что огромное количество людей терпеть не могут собак. И что с ним делать? Кто-то не любит окрошку на кефире, допустим, а кто-то — собак. Ну, а с другой стороны, говорить, что собака — нечистое животное, это означает оскорблять Творца, потому что Творец сотворил всё благо, а учение о чистом и нечистом — это было учение ветхозаветное, которое упразднено было благодатью Нового Завета, причастием Господним. И, конечно, может быть, не стоит нам увлекаться очеловечением наших домашних питомцев, когда мы придаем им какие-то черты людей, вчитываем в их действия какие-то наши мотивы и эмоции. Нет, собака — это зверь, это животное, это надо понимать. И мы понимаем все это. Мы к собаке относимся так же, как к любому творению Божию — с благодарностью. У нее есть свое место. Мы ее не вводим в храм, мы ее не заводим в алтарь, мы ее не ставим выше человека, но мы понимаем, что эти животные часто очень сильно утешают нас, скрашивают нашу жизнь, и, по крайней мере, позволяют нам хоть как-то, в чем-то проявлять свое милосердие, хотя бы к таким вот нашим братьям меньшим.

Л. Горская

— Спасибо, отец Агафангел! У нас буквально пара минут осталась, и у меня вопрос: что, если кто-то послушал нашу программу и захотел приехать к Вам и помочь или просто помочь?

Игумен А. Белых

— Конечно, мы рады всем гостям. Но все-таки стоит сначала мне по телефону позвонить или как-то со мной связаться иным образом. Ну, в принципе, меня можно найти где-нибудь еще там в соцсетях и написать, я человек для общения вполне открытый. И тогда мы согласуем все детали, там, и... Ну, помощь нужна всегда. Есть лето, работы много всегда. Конечно, есть. Самое главное у нас сейчас время — это заготовка дров. Может быть, купить дров, что-то еще. Вообще, конечно, у нас еще осталось, если говорить прямо о таких необходимых потребностях, у нас очень много чего осталось. Мы достраиваем часовню Николая Угодника, нам нужно доделать цоколь, кирпич и цемент, и рабочие руки, и время. Ну, то есть таких вот прорех, которые нужно залатать, их можно поискать очень много. То есть помощь нужна всегда в данном случае.

Л. Горская

— То есть любая помощь — и руками, и финансово, и стройматериалами?

Игумен А. Белых

— И руками, и финансами, и материалами — чем угодно, конечно.

Л. Горская

— Только коз дарить не надо, правильно?

Игумен А. Белых

— Коз пока рано. Коз мы потом сами возьмем, когда время настанет. Потому что без коз как-то тоже уже скучновато, понимаете?

Л. Горская

— Спасибо, отец Агафангел! Я напоминаю, что в эфире была программа «Светлый вечер», ее для Вас провела Лиза Горская. У нас в гостях был игумен Агафангел Белых, выпускающий редактор журнала «Миссионерское обозрение», настоятель Свято-Троицкого архиерейского подворья, что в селе Новотроевка Белгородской области, и руководитель Миссионерского отдела Белгородской епархии. Всего доброго!

Игумен А. Белых

— До свидания!