«Мир после Рождества Христова». Андрей Небольсин

У нас в гостях был старший преподаватель кафедры библеистики богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Андрей Небольсин.

Разговор шел о том, как изменился мир после Рождения Спасителя, как это событие повлияло на мировую историю и духовную жизнь людей.

Ведущая: Алла Митрофанова

---

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, поздравляю всех нас с рождественским сочельником и с приближающимся, стремительно приближающимся праздником Рождества Христова, радость которого никакие события не способны отменить. В нашей студии Андрей Сергеевич Небольсин, старший преподаватель кафедры библеистики Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Андрей Сергеевич, приветствую вас.

Андрей Небольсин

— Добрый вечер всем, добрый вечер.

Алла Митрофанова

— И очень вас благодарю за то, что пришли в такое удивительное время поговорить о том, как христианство изменило мир, как Рождество Христово изменило мир. Мы с вами три недели назад в этой студии начали разговоры о том, что Рождество Христово и Воскресение Христово, эти два события стали водоразделом в человеческой истории. О том, как изменился мир, чуть более конкретно как раз, надеюсь, поговорим сегодня. И мне бы очень хотелось войти в эту рождественскую неделю, в эту неделю праздников именно таким разговором. Потому что, как мне кажется, мы не всегда осознаем, насколько мир изменился, благодаря приходу Господа, и как мы иначе смотрим друг на друга, как иначе мы отношения с Богом пытаемся выстраивать по сравнению с тем, как это было у наших предков и в античной культуре и в ветхозаветной культуре. В общем, есть, о чем поговорить. Чтобы сразу к конкретике перейти, предлагаю взять в качестве рабочих примеров десять заповедей Ветхого Завета, Декалог всем известный, заповеди, данные Моисею на горе Синай Господом, и заповеди, которые Господь дает в Нагорной проповеди. Соответственно, заповеди Ветхого Завета, заповеди Нового Завета. И те и другие на слуху. И если мы их проанализируем, сравним, может быть, станет более понятно, что меняется в жизни людей с приходом в мир Спасителя.

Андрей Небольсин

— Ответить на этот вопрос совсем не трудно в том отношении, что есть какие-то вещи, которые просто лежат на поверхности текста. Давайте разбираться. Нагорная проповедь в форме некоего единого, сводного, совокупного материала присутствует в Евангелии от Матфея, все это знают, главы 5, 6, 7. Хотя, с моей точки зрения, очевидно, что речь идет не об одной проповеди, сказанной один раз в одном месте, а это некий свод всех воспоминаний евангелиста Матфея о множестве проповедей, самых разных абсолютно проповедей Спасителя, сказанных им, наверное, в Галилеи, но тем не менее в разное время, в разных городах, в разных ее местах. Он дает об этом некую компиляцию, некий сводный материал он нам об этом представляет. Есть воспоминания, а точнее не воспоминания, а просто фиксация письменная каких-то элементов Нагорной проповеди и у евангелиста Луки в 6-й главе, половина 6-й главы этому посвящена. А также надо отметить, что целый ряд фраз, изречений и мыслей Спасителя, которые у Матфея внутри Нагорной проповеди находятся, у Луки разбегаются по самым разным местам текста. Но суть не в этом. Это просто источник, который мы сейчас с вами должны проанализировать. Суть вопроса в том, что когда мы говорим о соотношении Ветхозаветного Закона и заповедей Христа, то тогда надо помнить, что мы обязательно должны уйти от некой крайности, которую, к сожалению, часто я встречаю. От такой крайности, как просто огульное охаивание Ветхого Завета и ветхозаветного периода. Что это, мол, заповедь старая, она никому не нужна, это заповедь, данная Богом исключительно для наказания людей, чтобы жизнь была построже, что это всё Новым Заветом отменено. К сожалению, это приходится иногда встречать.

Алла Митрофанова

— Уж не знаю, как Новый Завет может отменить заповедь о почитании родителей.

Андрей Небольсин

— Так вот именно.

Алла Митрофанова

— Не знаю, как Новый Завет может отменить заповедь «не убий».

Андрей Небольсин

— Кто же эти заповеди отменял? Никто никогда их не отменял. Однако желание во Христе увидеть некоего, извините, в кавычках сказать, «революционера», который восстал против своих же религиозных начальников и лидеров того народа, к которому Он принадлежал — это мнение категорически неверное. Христос не революционер, ни против кого Он не восставал, а Нагорная проповедь, хочу я напомнить, начинается со слов, что «не нарушить пришел Я Закон, но исполнить», и «ни одна йота, ни одна черта из Закона не приидет». Правда, добавляет к этому о Своем, безусловно, Воскресении, «пока не исполнится всё». То есть пока не исполнится Воскресение Его. Но что здесь для нас важно? Как и апостол Павел, который уж как много полемизировал с фарисейским пониманием исполнения заповедей Моисеева Закона. Вот уж больше, чем Павел никто с этим не полемизировал, но даже он говорит: заповедь свята. Безусловно. И тем не менее, для нас задача состоит в том, чтобы понять, если заповедь свята, если Сам Христос с этого начинает Свой анализ Декалога в 5-й главе Евангелия от Матфея, с указания на непреложность заповедей и Моисеева Закона. Непреложность я имею в виду, конечно, не в обрядово-церемониальном, не в сакраментальном смысле, а именно в нравственном. Вы правильно совершенно отметили, что заповедь «не убий» никогда никто не отменял, и не будет она отменена. Заповедь о почитании родителей то же самое, запрет на какие-то другие действия, как воровство, это всё понятно, это даже не требует с нашей стороны особого комментария. А что же тогда требует наших размышлений? И вот тут мы подошли к главному. Не отменяя заповедей Ветхого Завета, Христос вносит один в их толкование совершенно новый акцент. А именно, в чем же новаторство Христа, если мы только что зафиксировали, что никаким революционером он не является в плане религиозной жизни? Новаторство заключается в том, что Христос полностью пытается изменить взгляд на то, что происходит в душе человека, который, будучи отягощен первородным грехом, имеет эту удобопреклоненность к нему. И вот тут, смотрите, что мы имеем. Написано у древних, то есть в Моисеевом законе «не убий», а «Я вам говорю, — говорит Он, Спаситель, — каждый гневающийся на брата своего напрасно подлежит суду». Нельзя говорить «рака́» — пустой человек, нельзя говорить «безумец», или под суд пойдешь или в геене сгоришь. То есть о чем говорит Христос? Он поправляет, корректирует или, можно даже резче сказать, просто напросто выносит приговор той раввинской практике, практике раввинистического иудаизма той эпохи, согласно которой вся духовная жизнь сводилась к одной предельно простой штуке: дай ему заповедь, он согрешит, Ты его накажешь. Наказание есть и всё, давайте следующего. Согрешил — судим, наказываем, вперед, потом следующий, ну, давайте его сюда. Согрешил — осудили — наказали. Люди превратили религию, веру из духовной сферы, из духовного поиска...

Алла Митрофанова

— В конвейер.

Андрей Небольсин

— Да, превратили в судилище. Они слово Божие заменили на уголовный кодекс еврейского народа. В этом Христос меняет всё. И то как Он потом рассуждает в следующих строках о такой заповеди, как «не прелюбодействуй». Да, нарушил семейную верность, говорили раввины этой же эпохи, наказываем, опять нарушено, опять наказываем, опять нарушена, нашли что-то где-то у кого-то, опять наказываем. А Христос говорит совершенно другое. И то же самое в заповеди о клятве. Как мы накажем, если он не соблюдает то-то, то-то, не выполнил то-то, сказал одно, а сделал по-другому? Да, неважно, как мы его наказываем. О другом речь. Давайте мы с вами подумаем не о том, что с ним будет после, как мы его потом накажем, как мы потом задним числом накажем убийцу, накажем прелюбодея, накажем того, кто нарушил клятву, накажем того, кто еще какую-то заповедь нарушил. Да, это всё ерунда, говорит Христос, давайте думать не о том, что потом. Ибо как бы мы его ни наказали потом, вернуть-то ничего не вернешь. Ты не воскресишь убитого, ты не вернешь разрушенную семью, ты неисполненное обещание назад не переделаешь никак. Давайте думать не о том, что потом, а что «до», до того еще, как он успел согрешить, давайте с ним попробуем как-то поработать, помочь ему, чтобы он не дошел до той страшной точки, когда он убьет. Чтобы глаз не довел его до той страшной точки, когда он решится на супружескую измену. Чтобы пустой язык не привел бы его к той точке, когда он нарушит клятву, лучше всего ее вообще не давать. Вот что хочет Христос. Он хочет, чтобы думали, когда речь идет, по крайней мере о духовной жизни. Не о том, что будет потом, потом и так ясно, что будет — наказание, которое все равно ничего не изменит, может быть, только озлобит человека. А Христос предлагает совершенно иначе относиться к жизни, надо подумать о том, что «до», какова душа человека до того, как он совершит роковую ошибку. Над ней давайте поработаем, поможем человеку. Вот в этом полная революционность Нагорной проповеди, это надо признать. Поэтому и вывод к Нагорной проповеди феноменальный. И Он учил, — на этом заканчивается вывод обоих евангелистов, и Матфея и Луки, — а Он учил, как власть имеющий, а не как фарисей. В чем эта власть? Вот именно в этом, что Он, Христос, не отменяя заповедей, в Своих комментариях к этим заповедям — новая расстановка акцентов, о которой мы только что говорили — показывает, что выше Закона, выше справедливости стоит любовь. Но чтобы эта любовь реализовалась в душе человека, надо поработать с ним.

Алла Митрофанова

— Андрей Сергеевич Небольсин, старший преподаватель кафедры библеистики богословского факультета Свято-Тихоновского университета, проводит с нами этот вечер сочельника. И говорим мы о том, как Рождество Христово изменило мир. Рождество Христово, Воскресение Христово, события, которые, правда, стали водоразделом в человеческой истории. В частности сейчас говорим о разнице между заповедями Ветхого Завета, заповедями Блаженства, которые Господь дает в ходе того, что мы называем Нагорной проповедью. Андрей Сергеевич, мне не раз приходилось слышать характеристику Ветхого и Нового Завета, как Завет... Завет — это договор, то есть Бог заключает с человеком договор, вот этот оговор называется Завет. Так вот Ветхий Завет — это договор Закона. Новый Завет — это договор Любви. В первой части Священного Писания Господь дает правила, по которым люди должны научиться жить, научиться быть людьми для начала, если можно так сказать. Вторая часть — это возрастание в человечности, опять же я могу ошибаться, вы меня тогда, пожалуйста, поправьте. Насколько, вы считаете, такая классификация, такая характеристика приемлема и адекватна?

Андрей Небольсин

— Я считаю, что она стопроцентно верная. Безусловно. Конечно. Сначала стать людьми, а потом в этом человеческом облике, хорошем, добром, при условии, что под человеческим обликом мы подразумеваем, что человек является образом и подобием Божиим, в этом надо возрастать. Это трудно, это не всегда получается, это процесс крайне многогранный, сложный и тяжелый, но, безусловно, самоопределение очень правильное. Разница, с моей точки зрения, между Ветхим Заветом и Новым, хотя мы с вами только что говорили о том, что нравственные заповеди Ветхого Завета никто не отменял, но, тем не менее, мы же прекрасно понимаем, и в первую очередь, понимаем, благодаря письмам-посланиям апостола Павла, что между Новым Заветом и Ветхим разница колоссальная. Именно в этом и есть историческая роль такого светлого, прекрасного события, как Рождество, к которому мы сейчас готовимся, непосредственно находясь в его преддверии. Разница в том, что Ветхий Завет при всей правильности и замечательности своих нравственных заповедей имел этот один-единственный, но абсолютно главный и всепоглощающий недостаток. Благодатных сил для спасения дать он не мог. Вот в чем дело. Заповеди-то хорошие, а благодатных сил у тебя нет, потому что сам ты не спасешься никогда. «Невозможное человекам возможно Богу», — вспоминаем цитату их Христа, которую читаем в Евангелиях. И как же получить это, то, что Бог дает нам в качестве дара? Это благодать, мы ее только в Церкви и получаем через таинства. Соответственно, нет этой благодати, она недоступна была для человечества в Ветхом Завете — спастись невозможно. А Новый Завет именно этим и отличается от Ветхого, что, благодаря Крестной жертве и Воскресению Христа, а проще говоря, вообще благодаря приходу в наш мир Христа и Его спасительным всем действиям, мы эту благодать получили. Как и апостол Павел говорит: «А ныне явилась правда Божия, реченная ранее через закон и пророков». И, говорит он, что мы соответственно соприкасаемся с этой правдой Божией верою во Христа, причем, даром, не зависимо от дел Закона. Вот это очень важно. Мы получаем дар, благодатные дары, которые нас приводят ко спасению.

Алла Митрофанова

— Вот это самое мироощущение жизни в любви, заветы любви. Кстати, смотрите, две интересные характеристики. Когда Иоанн Креститель, уже в Новом Завете, выходит на свое общественное служение, он ведь проповедь начинает с того, что «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Когда Иоанна Крестителя Ирод обезглавит, эту проповедь подхватит и понесет Христос: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». То есть первая тема в рамках этого мироощущения — это тема покаяния. А с другой стороны, то, что у апостола Павла звучит: «всегда радуйтесь». И то, чем все четыре Евангелия пропитаны, несмотря на страшные, трагические события, которые там описаны, даже несмотря на то, что мы понимаем, Рождество Христово, по сути, это первый шаг к Голгофе, который Господь делает ради нас, но, тем не менее, «всегда радуйтесь». И вот это «радуйтесь». Как одно сочетается с другим, с одной стороны покаяние, покайтесь, а с другой стороны радуйтесь? Что это? Как это?

Андрей Небольсин

— Это совершенно очевидная вещь. Именно тому мы призваны радоваться, что мы, наконец, становимся причастниками такой эпохи, такого мироустройства, этой явившейся во Христе правды Божией, когда это покаяние может нас привести к прекрасному, благому, нужному для нас, благодатному результату. Ведь в Ветхом Завете, давайте подумаем, сколько ни кайся, а ничего не получишь.

Алла Митрофанова

— О воскресении мертвых не услышишь.

Андрей Небольсин

— Так ведь мы именно это и видим на иконе «Воскресение Христово», что Господь Христос, сойдя во ад... В сущности все наши изображения на иконах «Воскресения Христова» это изображение не самого акта Воскресения, а того, что происходит в Великую Субботу при схождении Спасителя во ад. И что мы видим? Он выводит за руки праотца Адама. Там всегда рядом изображены Давид и Соломон на иконе, врата разбиты, ключи разбросаны. Смысл же здесь в чем? Вот уж кто, я думаю, больше всех слез пролил, искренне каясь, так это Адам. Он-то в отличие от нас знал, что он потерял. Остальные даже не знают до сих пор, а что же мы потеряли.

Алла Митрофанова

— «Раю, мой раю».

Андрей Небольсин

— Да. А вот Адам единственный, вместе с Евой, конечно, знали, что потеряли. Столько слез, сколько пролили они, я думаю, всё человечество совокупно после них еще не проливало. А шансов-то никаких. Каялись-каялись, каялись-каялись, плакали-плакали, плакали-плакали, ну и что? Как сидели в своем шеоле, так и сидели, пока Господь не привел человечество к состоянию спасения Своим Воскресением. Я это к чему? Апостол Павел совершенно прав, когда в послании к фессалоникийцам пишет свой прекрасный завет: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите, ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе». Потому что он понимает, что радость христианства... А ведь наше слово «Евангелие» и означает «Благая весть», радостная весть. Весть о том, что мы теперь имеем все причины для того, чтобы порадоваться, потому что теперь наше покаяние уже не бесплодно, оно дает совершенно четкий результат. Во Христе, в Его искупительной жертве, в том спасении, которое Он нам гарантировал, и мы действительно обретаем надежду, и даже не просто надежду, а уверенность в том, что наше покаяние Богом, Господом принимается и приводит это покаяние к совершенно благому результату.

Алла Митрофанова

— Здесь, конечно очень интересный и важный, как мне кажется, вопрос в нашей православной российской культуре. С темой покаяния как-то, как кажется, всё понятно. Молись и кайся, бейся головой о стену, вот с этим никаких проблем. А вот с тем, чтобы порадоваться, здесь почему-то у нас не получается. Может быть, мы и покаяние не всегда правильно понимаем, кстати говоря, а только обманываем себя, что покаянием занимаемся, когда начинаем самобичеваться.

Андрей Небольсин

— Безусловно.

Алла Митрофанова

— Потому что покаяние и самобичевание все-таки это разные вещи. Покаяние — это активные действия по разрешению Богу выправить мои собственные вывихи, и со своей стороны все усилия к этому приложить. Биться головой об стену и самобичеваться — это не покаяние. Почему так, Андрей Сергеевич, как думаете?

Андрей Небольсин

— Точного ответа мы здесь, конечно, не дадим, потому что душа каждого человека это загадка, каждый человек индивидуален. Но, безусловно, можно сказать, что, с моей точки зрения, истинный христианин это только тот, кто умеет радоваться, кто действительно радуется всегда именно это своей возможной связи с Богом. Радуется тому, что он может быть в Церкви, может чувствовать себя членом Церкви, этого спасительного корабля, который ведет нас в правильном направлении, как мы и веруем. Как можно от этого не испытывать радость? А какие тогда другие варианты? Я это не представляю себе иначе. Слова апостола Павла я понимаю абсолютно буквально. Для меня настоящий христианин это только тот, для кого процесс спасения и процесс церковной жизни, несомненно, вызывает радость и сопряжен с этим чувством очень позитивного, очень доброго горения от этой связи с Богом.

Алла Митрофанова

— Андрей Сергеевич Небольсин, старший преподаватель кафедры библеистики богословского факультета Свято-Тихоновского университета проводит с нами этот «Светлый вечер». Мы буквально на пару минут сейчас прервемся, потом вернемся к разговору и продолжим размышлять и отмечать, как Рождество Христово изменило наш мир.

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, я Алла Митрофанова. С радостью напоминаю, что в этот рождественский сочельник в нашей студии Андрей Сергеевич Небольсин, старший преподаватель кафедры библеистики богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Говорим мы сегодня о том, как Рождество Христово и Воскресение Христово, приход в мир Спасителя изменили наш мир. Зачастую мы даже себе до конца этого не представляем, потому что привыкли к тому, что мы сегодня все, так или иначе, на законодательном уровне обладающие свободами люди. Мы сегодня не можем представить себе, что у нас в доме, допустим, есть раб или рабыня. Понятно, что есть всякие девиации, и они караются законом. Но в среднем, в целом и на законодательном уровне люди равны и нет между нами рабства. Более того, равны мужчины и женщины в своих правах. Более того, у детей есть права, и права детей защищены сегодня, опять же, на законодательном уровне. Что-то меня в законодательную сторону так потянуло-потянуло. Разбавим — у нас сегодня самые высокие возможности получения образования. У нас сегодня удивительно развита медицина. Даже за последние 150 лет тот рывок, который медицина в своем развитии совершила, это просто невероятно. Представить себе 150 лет назад, какие сейчас сложнейшие операции могут производить врачи, наверное, было невозможно. И это всё вменяется в заслугу распространению христианской системы смыслов. То есть тому, что образовалось в результате пришествия в мир Христа. Андрей Сергеевич, так ли это? Если да, как это всё работает, как это взаимосвязано?

Андрей Небольсин

— Безусловно, это так. Но с моей точки зрения, тут надо правильно расставить акценты. Я думаю, что это так частично, потому что когда мы говорим о свободе, то свобода предусматривает такой момент, что свобода человеческая, а тут не будем забывать, что и Адам был Творцом создан свободным, с одной стороны. А с другой стороны, именно пример Адама и совершенных им поступков и подтверждает, что свободой иногда бывает очень трудно грамотно распорядиться. Свобода это, безусловно, дар Божий. Священное Писание как Ветхого, так и Нового Завета не оставляет здесь никаких сомнений. С уверенностью можно утверждать, что нет религии или религиозной системы, более личностно акцентированной, нежели христианство. Об этом даже не надо спорить, это все равно, что ломиться в открытые двери. Однако тут надо иметь в виду и оборотную сторону медали, что все-таки свобода вещь скользкая. Понимание, что человек является личностью, а личностью он является в силу того, что, как мы читаем в книге Бытия, он создан по образу и подобию Божию, и как бы он сам, своими ошибками, это подобие в себе ни исказил, Богообразность в какой-то мере все равно остается в любом человеке. И не одна религия не сделала на этом такого акцента, как христианство. Тем не менее, свобода вещь опасная. Об этом говорит и главный певец человеческой свободы апостол Павел, который и говорит в послании к галатам: «К свободе вы призваны, братья, лишь бы свобода ваша не была к угождению плоти». Этот момент тонкий. Поэтому человечество переживало разные этапы в своем развитии. Я соглашусь с вашей мыслью, что какое-то внимание к человеку — это чисто результат христианского мировоззрения, христианского миросозерцания. Движение всего человечества в направлении каких-то попыток сделать жизнь более справедливой, более обращенной к необходимости удовлетворить какие-то насущные проблемы и желания людей, да, была такая тенденция. Особенно она стала отчетливой в эпоху гуманизма. Понятно, что каждая следующая эпоха вносила в это новые черты. Впоследствии эпоха просвещения. Затем переломной, как мне лично кажется, точкой в истории человечества здесь стала великая французская революция. И это уже скорее плохо, чем хорошо, потому что там поиск ответов на вопросы о правах людей, о правах каждой личности уже пошел в неправильном направлении. Свобода человека расценивалась уже не как Божий дар, а в рамках того антиклерикализма, который совершенно естественно вытекал из моды той эпохи. Уже человек почувствовал себя хозяином самому себе.

Алла Митрофанова

— Собственно, то, о чем апостол Павел предупреждал.

Андрей Небольсин

— Конечно. Апостол Павел же неслучайно об этом говорит. Апостол Павел именно потому говорил это, как бы предупреждая все следующие поколения. Что свобода вещь очень многогранная, и она может стать очень опасной игрушкой в руках не повзрослевшего человечества, которое вдруг решило вновь окунуться в детство и стать плохим подростком. Это очень-очень-очень серьезный вопрос и совсем не смешно. И свобода обернулась нам своей...

Алла Митрофанова

— Обратной стороной, так как и к Адаму в свое время.

Андрей Небольсин

— Совершенно верно. Хотя на уровне чисто теоретического рассуждения я полностью это поддерживаю.

Алла Митрофанова

— Меня здесь очень радует и вдохновляет тот момент, что, несмотря на все сложности, связанные со свободой, потому что где свобода, там и ответственность за наши шаги, решения, наш выбор.

Андрей Небольсин

— Конечно.

Алла Митрофанова

— Бог верит в человека.

Андрей Небольсин

— Верно.

Алла Митрофанова

— Если бы не верил, убрал бы, отобрал бы этот дар свободы.

Андрей Небольсин

— Он его просто не дал бы.

Алла Митрофанова

— И были бы мы дрессированными обезьянками. Но нет.

Андрей Небольсин

— Но, понимаете, в чем дело. Бог верит в человека, но ведь вы, говоря об ответственности, совершенно правильно отмечаете и другой факт, что ответственность может быть только перед кем-то. В данном случае перед Богом. А если ты Бога потерял из виду, что и произошло, точнее, начало очень медленно, но верно, к сожалению, происходить в эпоху гуманизма, а закончилось уже к эпохе просвещения, и результатом стала великая французская революция и все ее последствия в будущем, то это уже совершенно страшная картина. Человечество испытывает оголтелую радость от некоего состояния свободы без всякой ответственности перед Богом. Да, когда потом это пришлось корректировать, то конечно, уже и в современном мире мы видим разные формы ответственности. Ответственность перед законом, перед государством, перед самыми разными структурными или прочими подразделениями, но это не то же самое, что ответственность перед Богом. Здесь сферу духовную от сферы физической и человеческой надо все-таки отличать. Поэтому я и начал говорить, что я, с одной стороны, полностью поддерживаю, что эта свобода обретается, и поддерживаю тезис о том, что никогда эти процессы обретения каких бы то ни было прав... Вы много примеров привели: права в семейном кодексе, права в образовательных системах, права в медицинском обслуживании и оснащении, права в рамках профессиональных тех или иных систем. Этого никогда не произошло бы, если бы когда-то не пришел на землю Господь, Спаситель, Христос. Который просто-напросто запустил определенный процесс, который неминуемо должен был двигаться в каком-то направлении, которое так или иначе желало бы видеть в человеке что-то лучшее, и это лучшее совершенствовать. Но этим нельзя злоупотреблять. Это важно.

Алла Митрофанова

— Согласна. Я сейчас сижу и думаю, интересно, как же это все-таки работает. Если, к примеру, в античном мире, так скажем широко, люди полагали, что космос имеет божественную природу, божественное происхождение — вода, океан имеют божественное происхождение, везде свои боги, вплоть до того, что в ряде народов, верований в каждом ручье и в каждом дереве были свои какие-то божества большего или меньшего ранга и разряда — то в христианстве Богом данный человеку мир божество сам по себе не представляет. Есть Господь, есть человек и есть мир, который человеку дан в дар, занимайся этим даром. И это значит, что мир можно исследовать. Отсюда наука, отсюда медицина, отсюда, как следствие, образование. Вот это потрясающе. Хотя образование имеет и античные корни тоже, мы понимаем. Но это невероятно, это потрясающе. Это, в связи с развитием и распространением христианства становится очевидно для людей.

Андрей Небольсин

— Конечно. С этим поспорить невозможно, это, безусловно, так. Особенно, когда мы говорим о науке, мне хотелось бы вспомнить такой факт, что когда еще очень давно мы все были просто студентами нашего родного Свято-Тихоновского университета, тогда он был еще институтом, наш преподаватель философии и основного богословия Виктор Петрович Лего именно эту мысль всегда и пытался нам привить. А тут надо понимать, что Виктор Петрович по своему первому образованию занимался квантовой механикой, то есть во всех естественных науках и высших математических сферах он человек чрезвычайно сведущий и его слово дорогого стоит. Он пытался нам привить эту мысль, надеюсь, что смог сделать это успешно. А именно, мысль заключается в том, что как бы нам трудно это ни было представить себе сегодня, но наука как таковая в том виде, как она есть сейчас, смогла прийти к тем точкам и к тем позициям, которые у нее сейчас есть, только благодаря христианству. Наука как некое познание мира, как некая попытка понять какие-то взаимосвязи, это чисто христианское порождение. Это результат чисто христианского взгляда на мир.

Алла Митрофанова

— Так же, как и то, что мы сейчас сидим с вами в студии, и я, женщина, задаю вопросы вам, мужчине, и мы оба в эфире, и нас слышат.

Андрей Небольсин

— Именно.

Алла Митрофанова

— Говорят, что в Церкви женщина закрепощена. Друзья, всё наоборот, никогда женщина не была так свободна и не обладала таким количеством прав и не была настолько равна мужчине, как в христианской культуре. Может быть, не сразу, на протяжении веков. Здесь тоже важно понять, почему это так. Но то, что Христос беседует с самарянкой, то, что жены-мироносицы равноапостольны, это потрясающе. Ведь этого не было в древнем мире.

Андрей Небольсин

— Безусловно. Подтверждений много, тут можно вспомнить и книгу Деяний, которая рассказывает о жизни, трудах и о путешествиях апостола Павла. И взять его собственные письма, где мы видим такие прекрасные примеры, как Лидия, одна из ключевых фигур общины в Филиппах, мы видим Фиву, диаконису Церкви Кенхрейской, очевидно, очень высокостатусного человека, который вовсе не почтальон и не курьер, как о ней думают несведущие читатели. Она, гораздо более того, будучи, безусловно, римским гражданином, доверенное лицо апостола Павла по целому ряду вопросов. Если бы она в этом статусе не была, я вас уверяю, она это письмо просто не довезла бы от Коринфа до Рима.

Алла Митрофанова

— Андрей Сергеевич Небольсин, старший преподаватель кафедры библеистики богословского факультета Свято-Тихоновского университета, проводит с нами этот вечер сочельника. Мы входим в неделю Рождества Христова. И, вход в эту неделю у нас происходит через разговор о том, как Рождество Христово, Воскресение Христово — приходит Спаситель в мир — этот мир изменил? Андрей Сергеевич, в книге Деяний апостольских мы видим, как быстро христианство начинает распространяться в иудейской среде. 6-я глава книги Деяний: «И слово Божие росло, и число учеников весьма умножалось в Иерусалиме, и из священников очень многие покорились вере». То есть приняли новую веру. Когда мы с вами встречались прошлый раз в студии Радио ВЕРА, говорили о том, что ожидание прихода в мир Спасителя были уже невероятно накалены, дошли до своей кульминации к моменту Рождества Христова. Люди ждали Мессию и вот они увидели Его, они поверили в Спасителя, и становятся христианами. А с другой стороны, та же книга Деяний апостольских показывает, как трудно было проповедовать Христа, Христа распятого и Христа Воскресшего. Пожалуйста, уже в следующей главе книги Деяний, в 7-й, речь идет о первомученике архидиаконе Стефане, который обратился со своей проповедью к иудеям, и что? Цитирую: «Они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами». Не много — не мало. Настолько яркой становится речь автора книги Деяний. Как всё это сочетается? Почему с одной стороны, гонения за проповедь Христа, а с другой стороны, такое быстрое распространение? Как это характеризует мир по Воскресении Христовом?

Андрей Небольсин

— Это характеризует мир после Воскресения Христа, как мир чрезвычайно разнообразный. Ну, а что здесь удивляться? Всегда так и было. Один берется, другой оставляется. Кто-то хочет принять, кто-то не хочет. Тут все зависит от того, кто как сам настроен. Со Стефаном ситуация вообще достаточно понятная. Опять же очень похожа на тот момент, о котором мы с вами говорили прошлый раз, когда встречались, что родословная Христа — это зеркало еврейской истории или вообще, если угодно, истории всего человечества, которая к чему-то ведет. Стефан в своей речи практически то же самое и говорит. Помним из текста, что он вступил в некую полемику с представителями разных синагог Иерусалима, киринейцев, либертинцев и так далее. Очевидно, предметом спора была еврейская история и место храмового культа в этой истории и в процессе нашего спасения. И отвечая им, когда уже на суд его привели, он говорит очень длинную речь, это вся 7-я глава книги Деяний. Эта речь представляет собой, собственно говоря, анализ еврейской истории. Это, опять же, такой момент, что каждый видит в этом что-то свое. Как и Спаситель говорит, что добрый человек из доброты сердца своего выносит сокровище доброе, злой человек из сокровищницы своего злого сердца выносит злое.

Алла Митрофанова

— И по плодам их узнаете их.

Андрей Небольсин

— Так, а плоды в данном случае в чем заключаются? Казалось бы, история одна, а выводы из нее делают разные. Стефана слушают до тех пор, пока он говорит, опять же касаемся предков Иисуса: «Соломон же построил Ему дом, но Господь не в рукотворенных храмах живет, как будто имеющий в чем-то нужду». Эта фраза становится камнем преткновения. Получается, что Стефан выступает против храма, против жертвоприношения и культа Иерусалимского храма. Хотя, наверное, он никакой хулы на храм открытым текстом не говорил. Мы можем предположить, что он, как потом впоследствии, в письменном виде апостол Павел это пишет неоднократно, что храмовый культ не актуален после Воскресения Христа.

Алла Митрофанова

— Может быть, здесь его слушатели увидели угрозу собственной монополии на истину?

Андрей Небольсин

— Безусловно.

Алла Митрофанова

— Если больше не обязательно быть именно в Иерусалимском храме и совершать там жертвоприношения, а поклоняться Богу в духе и истине, как об этом Господь говорил в беседе с самарянкой.

Андрей Небольсин

— И не на горе и не в Иерусалиме, а где угодно.

Алла Митрофанова

— А в духе и истине, то тогда, получается, что теперь все Богоизбранные народы, а не только мы. То есть мы тогда перестаем быть исключительными.

Андрей Небольсин

— Естественно. Но давайте вспомним эту самую книгу Деяний. Случай со Стефаном единичный, и, казалось бы, не делает прецедента. Так же как и случай крещения первого не еврейского христианина Корнилия сотника. Я не люблю, когда его называют язычником, потому что, очевидно, что язычником в буквальном понимании этого термина, конечно, Корнилий уже не был. Но и крещение Корнилия тоже не делало прецедента общего. Однако и такая драматичная развязка событий со Стефаном и такое приятное событие, как крещение Корнилия сотника, стали первыми знаками возможного углубления конфликта, развязку которого мы потом видим в 15-й главе. Собирается апостольский собор, потому что его инициировали так называемые братья, из фарисейской ереси уверовавшие, то есть палестинские евреи, воспитанные на традициях тех или иных фарисейских школ. Их было несколько, они были разные, но так или иначе все они по-своему чтили и огромное значение придавали Моисееву Закону. Тезис был такой, что если не будете соблюдать Моисеев Закон, включая все его обрядово-церемониальные мелочи, то не можете спастись. Это уже полностью меняет контекст.

Алла Митрофанова

— А если с другой стороны посмотреть, невероятно быстро эта новая вера начинает распространяться не только в иудейской общине, но и по всей Римской империи. Как в прошлый раз вы блестяще совершено отметили, может быть, Промысл Божий о походах Александра Македонского был именно в том, чтобы подготовить пространство, в котором новая вера по Воскресении Христовом будет распространяться. На какие запросы отвечало христианство, как оно попадало в сердца людей? Ведь люди не просто так новую веру принимали, они видели в этом истину. Что там было важнейшего для них? Почему они, отказываясь от традиции своих предков, что было очень серьезным шагом, шли в эту новую веру?

Андрей Небольсин

— Ответ прост. Прежде чем на него ответить, я укажу на еще один промыслительный момент. Вы правильно вспомнили наш предыдущий разговор, как мы говорили о Александре Македонском, что он создал некое единое эллинистическое культурное поле, пространство для будущего христианского благовестия в культурологическом отношении он подготовил. Но точно такая же промыслительность была и у Римской империи. Римская империя в государственном, административном и правовом отношении создала ту широкую зону.

Алла Митрофанова

— И с точки зрения дорог. Дороги.

Андрей Небольсин

— Безусловно. Не только дороги, там много чего. Дороги, соответственно, проживание, коммуникация, чисто правовой юридический статус, что ты свидетельствуешь о себе, всё это и для Павла и для прочих апостолов всегда было очень важно. Есть единое государство, которое в самых разных кодексах — кодекс трудовой, уголовный, процессуальный, гражданско-процессуальный — в рамках всех этих кодексов римское право, римский мир как таковой именно промыслительно Богом был создан. Чтобы христианству было легче не просто распространяться, а, распространившись, как-то закрепиться. Так вот, теперь ко второй части вашего вопроса, почему люди это принимали, принимали с радостью, и что они с этим обретали, почему им это было приятно? Давайте вспомним самый уникальный пример во втором миссионерском путешествии апостола Павла и его друга-товарища Силу, Силуана. Их сажают в Филиппах по недоразумению, точнее, по провокации одной семьи, в темницу, что типа нашего КПЗ, камера предварительного заключения. Они там сидят, ангел чудесным образом их освобождает, и тюремный страж, видя это, сразу задает им ключевой вопрос. Обратите внимание, он не просит себе богатства, он не просит себе пророчеств о его будущем, он не просит себе удачи, он не просит себе здоровья, он задает один-единственный вопрос: господа, как мне спастись? То есть жажда спасения была у всех наров, у всех культур именно в виду того, о чем мы говорили прошлый раз, что всеобщим было ожидание спасения. А теперь, идя дальше, надо сказать, что спасение это вещь такая, кто-то хочет принять, а кто-то не хочет, это добровольно. Но тот, кто все-таки изъявлял готовность принять, вплоть до того, что он потом за это, допустим при Нероне, потерпит мученическую кончину, он знал, что он обретает. Смерть побеждена, как и Павел говорит об этом неоднократно в своих посланиях. Жизнь вечную с грядущей перспективой воскресения. Поэтому и, стоя перед Синедрионом, потом уже, когда его арестуют после третьего миссионерского путешествия, Павел говорит: «Я фарисей, сын фарисей за чаяние воскресения мертвых меня судят». Воскресенье, победа над смертью, вечная жизнь, причем, не просто как нечто виртуальное и придуманное, а как полная реальность, доказанная и подтвержденная реальным фактом Воскресения Христа.

Алла Митрофанова

— И это как раз то, что переворачивает и мир, и сознание людей, и то, почему сейчас мы наше летосчисление ведем от Рождества Христова, хоть там и путаница есть с датой. Рождество Христово, скорее всего, было около 5-6 лет раньше, чем то, что сейчас отмечает.

Андрей Небольсин

— Именно так.

Алла Митрофанова

— Это не принципиально.

Андрей Небольсин

— Это, действительно, не принципиально, согласен.

Алла Митрофанова

— Дорогие друзья, я поздравляю нас всех с этим грандиозным событием. Рождественский сочельник подходит к концу, мы стремительно приближаемся к рождественскому богослужению. Все, кто смогут сегодня быть в храме, даже если кто-то не сможет быть в храме, давайте радоваться тому, что, не смотря на все те ошибки, которые мы лепим в нашей жизни, несмотря на те ловушки, в которые мы сами себя запихиваем в этой жизни, Господь рождается. «Христос рождается, славите!» На этом предлагаю поставить многоточие в нашем разговоре, попрощаться и пойти уже готовиться к службе.

Андрей Небольсин

— Дорогие друзья, я тоже поздравляю всех с этим прекрасным праздником, в преддверии которого мы стоим. Желаю всем всего самого доброго, Божией помощи. Давайте радоваться вместе.

Алла Митрофанова

— Андрей Сергеевич Небольсин, старший преподаватель кафедры библеистики богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, был в нашей студии. Я Алла Митрофанова. Прощаемся с вами. До свиданья. И уже можно, наверное, шепотом, или с приближающимся Рождеством Христовым.

Андрей Небольсин

— С Рождеством Христовым.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Ветхозаветный закон в новозаветное время». Священник Стефан Домусчи
• «Сохранить пасхальную радость». Протоиерей Павел Великанов
• «Начало христианской Церкви». Священник Антоний Лакирев