Константин Шакарян

Русский стихотворец Константин Шакарян появился на свет летом 2000-го года. Он родился в Москве, хотя родственный ему город, скорее, Ереван, где Костя окончил университет, и где живёт его мама, по образованию — филолог-русист.

Именно там, в древнем Ереване, сначала мамой, а потом и сыном, начала собираться библиотека русских книг. Поэтические издания в этой домашней библиотеке исчисляются, представьте, тысячами.

А теперь — обратимся к творчеству Константина Шакаряна.

Стихотворение, с которого я начну, посвящено старейшему московскому поэту (увы, ныне покойному) — Александру Павловичу Тимофеевскому...

Встаёшь на молитву, а мысли вразброс,

Как прежде — о том ли, об этом...

(Безмолвный Всевышнему задал вопрос

И вновь разминулся с ответом.)

А ночь на исходе. Уже голоса

Рассветные пробуют птицы,

Светлей и светлей за окном небеса.

И всё обретает границы.

И комнатой снова

застигнут врасплох,

Натягиваешь одеяло,

И сонный за выдохом следует вдох.

(Пространства ли, времени мало?)

Недолги на свете часы темноты,

Глухого ночного простора,

Где небо с землёю — черны и чисты,

Какими предстанут нескоро.

Где нет никого — на корме, у руля,

И мачты судьбы — ни единой.

Где кажется движущаяся земля

Плывущей по воздуху льдиной.

Где замерло время — рекой подо льдом,

Покуда легко и бесстрастно,

Обжив обретаемый заново дом,

Свершает молитву пространство...

Константин Шакарян, «Встаёшь на молитву, а мысли вразброс...», 2021-й год

В телефонном разговоре Константин немного смущённо признался, что из поэтических размеров он предпочитает анапест, который его, правда, «затягивает».

Что ж, для человека 2000-го года рождения (посчитайте, сколько сейчас лет нашему поэту) расширение возможностей стихотворной формы — дело наживное. Я лишь пожелаю Косте не растерять его — в добром, в рыцарском смысле слова — охранительной любви к русской поэзии, к лучшему, что создано ею и в советские безбожные времена (этот период, как оказалось, интересует молодого поэта особо).

И ещё пожелаю — мудрой терпимости и неустанного внимания к себе, тем более, что наш «литературный мир» — хрупок и беспощаден одновременно.

...Не хлебом единым, но хлебом иным —

Насущным — живу и дышу.

И жизнь открывается следом за ним,

Подвластная карандашу.

Штрихи на странице, круги по воде,

Морозная вязь на окне...

Судьба, что таилась неведомо где,

Нежданно является мне.

И в мире движений туда и сюда

Прорезывается тоннель,

Поблёскивает издалёка звезда