Трудно это представить, но в печально известном Соловецком лагере особого назначения (так называемом СЛОНе), развёрнутом большевиками в древнем северном монастыре, одно время выходил лагерный литературный журнал. В первом же номере была напечатана стихотворная подборка писателя-зэка Бориса Ширяева, того самого, который, спустя десятилетия, выпустит в Нью-Йорке, в русском издательстве имени Чехова роман-воспоминание о соловецкой каторге — «Неугасимую лампаду».
Этой книге о Соловках (напомню, что после 1991 года она издавалась в России много раз) автор предпослал фразу друга, художника Михаила Нестерова: «Не бойтесь Соловков. Там Христос близко».
Возвращаюсь к ранним соловецким стихам Ширяева.
...Звучали по-детски протяжно
Седые псалмов слова,
На тощей берёзе важно
Круглила зелёнки сова.
И море, и берег строгий,
И бледных озёр затон
Дремали под ветхий, убогий
Первых иноков древний звон.
Борис Ширяев, из цикла «Соловки», 1925 год
...Роман Ширяева о Соловецком архипелаге писался долго — четверть века. Начат он был на русском островном севере, продолжен в Средней Азии, кончен на итальянском юге, на острове Капри.
В начале работы Борис Ширяев был сосредоточен на теме безмерных страданий человека-узника, на проблеме зла («Я писал тогда о слёзах и крови, страдании и смерти. Только о них»). Позже, уже после Второй мировой войны, всматриваясь в прошлое, писатель открывал для себя в нём, — как пишут внимательные биографы, — новые глубины духовной жизни. Именно об этих глубинах слова автора: «Давняя несказанная прелесть преображенного Китежа засияла из рассеянной пелены кровавого и смрадного тумана, ибо дух свободен и вечен». Конец цитаты.
И всё-таки ранний отсвет этого сияния, думается, уже теплился в соловецких стихах молодого узника Соловков:
Замело позёмкой
Снег, след.
Желтою каёмкой
Слеп свет.
Замерла вечерня,
Скит спит.
В заморозке двери
Стих скрип.
Ризою узорной
Лёг шаг.
Тишью от сбора
Став так.
Теплота лампадок,
Лик. Блик.
В золочёных складках
Спит, стих.
Замело позёмкой
Снег, след.
Желтою каёмкой
Слеп свет.
После Соловецкого лагеря Ширяев стихов уже не писал. Однако его последняя, восьмая по счёту, книга была как раз о стихах — «Религиозные мотивы в русской поэзии». Она вышла через три года после кончины писателя, в 1962 году, в Брюсселе.
В самом конце своей земной жизни, которая завершилась в итальянском Сан-Ремо, Борис Ширяев переложил на русский язык «Гимн» Франциска Ассизского, финалом которого я и закончу этот выпуск наших «Рифм жизни»:
...Хвала Тебе, Боже, за тех, кто прощает, кого научил Ты любви.
Сквозь все испытанья,
Гоненья, страданья
Венец Твой их ждёт впереди.
Хвала Тебе, Боже, за смерть, за сестру нам,
всех ждущих конец его дней.
Греховным — в нём тленье,
Но Ты — искупленье
Дал тем, кто жил в воле Твоей.
Хвалите и пойте Господнее имя, взнесите осанну Творцу!
Воздайте в смиренье
Благодаренье
Его, Жизнодавца, лицу!
Борис Ширяев, из «Гимна святого Франциска Ассизского», 1950-е годы
Все выпуски программы Рифмы жизни
Брянск (обзор)
Город Брянск расположен на западной окраине Среднерусской возвышенности, на берегах реки Десны. Впервые в летописях город упоминается как Дебрянск, то есть поросший дебрями — непроходимыми зарослями. В 1246 году сюда переселился из разорённого татарами Чернигова великий князь Роман Михайлович. При нём в предместье города был основан Свенский монастырь, который действует и поныне. Эта обитель — узнаваемый символ Брянска. Ещё одна брянская достопримечательность — кремль, срубленный на горе над Десной в тринадцатом веке. В Смутное время семнадцатого столетия эта крепость была форпостом противостояния польским захватчикам. Из всех кремлёвских построек до наших дней сохранился только Покровский собор, построенный в 1698 году. В древнем храме совершаются богослужения.
Радио ВЕРА в Брянске можно слушать на частоте 98,2 FM
Брянск. Благоверный князь Роман Брянский
В тринадцатом веке Брянском управлял благоверный князь Роман, именуемый Старым. Один из древнейших рукописных документов, Ипатьевская летопись, приводит яркий эпизод из жизни святого. Благоверный князь выдавал замуж дочь Ольгу. Свадебный пир омрачили тревожные вести — литовские войска вторглись в Брянское княжество. Правитель оставил праздничный стол и отправился защищать свою вотчину. Летописец подчеркивает, что Роман «показал мужество своё» и вернулся в Брянск «с победою и честью великою». Ещё один фрагмент жития благоверного князя связан с летописью Свенской иконы Божией Матери. Она хранилась в Киево-Печерской лавре. Роман попросил монахов доставить чудотворный образ из Киева в Брянск, когда ослеп. Правитель пешком отправился навстречу святыне. В десяти верстах от города он принял икону на руки и прозрел. На том месте, где произошло чудо, князь основал Свенский монастырь, действующий в Брянске поныне.
Радио ВЕРА в Брянске можно слушать на частоте 98,2 FM
Степан Писахов. «На Мурмане»
— Спасибо тебе, Андрей, что открыл для меня Архангельск! Какая здесь чудесная рыбалка! А люди какие! А музеи! Взять хотя бы тот, где мы сейчас находимся — «Художественная культура Русского Севера».
— Не название, а песня!
— Да что название, картины удивительные! Как правдиво и бережно они передают здешнюю жизнь. Вчера мы с тобой ловили рыбу и любовались природой под Архангельском, а сегодня видим её отражение в работах художников.
— И какое полотно тебе особенно понравилось?
— Трудно выбрать! Да вот, хотя бы это, посмотри. Холодная гладь воды отражает белёсое небо, корявые кустарники сильными корнями держатся за скалистый берег. В простом пейзаже автор воспел любовь к жизни!
— Он и вправду был жизнелюбом, Степан Григорьевич Писахов. И Север понимал и ценил. Вот только на картине, тебе полюбившейся, не окрестности Архангельска изображены, а берег Баренцева моря — Мурман. Работа так и называется — «На Мурмане». Хотя сам Писахов произнёс бы «На МурмАне».
— Почему?
— Так говорили жители Русского Севера, поморы, в ту пору, когда жил художник. Степан Григорьевич родился в 1879-ом, а умер в 1960-ом году.
— Он здешний?
— Да, коренной архангелогородец. Если найти старую карту города и перечеркнуть её крест-накрест по диагонали, то в самом центре окажется деревянный двухэтажный дом на улице Поморской. Там художник появился на свет и состарился. Это здание, к сожалению, не сохранилось до наших дней. Зато на улице Чумбарова-Лучинского стоит трогательный памятник Писахову.
— Трогательный?
— Да. Я тебе покажу потом, сам убедишься. Приземистая фигура в долгополом плаще. Грива густых волос из-под широкополой шляпы. Лицо, заросшее бородой, кустистые брови. Таким и запомнили жители Архангельска своего замечательного земляка. А ещё все, кто видел Степана Григорьевича, отмечали его умные, весёлые, добрые глаза. Очень его любили в городе.
— За картины?
— Не только. Он был живой легендой, носителем уникальной местной культуры, сказителем.
— А что значит «сказителем»?
— Хорошим рассказчиком, или, на местном наречии — баятелем, бахарем. Умение сказывать издавна ценилось у поморов. Во время рыбного промысла хорошему говоруну полагалась два пайка — один за улов, другой за сказывание. А Писахов ещё и записывал поморские были и небылицы от лица персонажа Сени Малины. По этим сказам потом мультфильмы сняли. Может, помнишь, «Смех и горе у Бела моря»?
— Как не помнить! Там Евгений Леонов главного героя озвучивает! Где же Писахов научился так сочинять — колоритно, живо?
— Жизнь научила. Он окончил художественное училище в Санкт-Петербурге, стажировался в Италии, во Франции. Там, вдали от родины, понял, что жить не может без Севера. Вернулся и исколесил Арктику, исходил реки Печору, Пинегу, Онегу, Мезень. Тогда и освоил старинные обычаи, перенял особый говор. Именно в этот период было создано полотно «На Мурмане».
— Чувствуется, что его написал человек бывалый и горячо любящий Русский Север.
— Это правда! Степан Писахов вложил в эту работу всю свою нежность к родному краю. Река, небо и камни на картине светятся серебром, колючие ветви кустарника
Картину Степана Писахова «На Мурмане» можно увидеть в Архангельском Государственном музее «Художественная культура Русского Севера»
Все выпуски программы: Краски России