Князь Даниил Холмский - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Князь Даниил Холмский

* Поделиться

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы обратились в 15 век — ко временам правления Ивана III. Разговор шел о князе Данииле Холмском и его роли в знаковых победах того периода русской истории, в частности в знаменитом стоянии на реке Угре.


Ведущий: Дмитрий Володихин

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. И на этот раз мы с вами остались наедине. Никаких гостей, никаких посторонних людей, никаких третьих лиц, только вы и я. И надеюсь, что мой сегодняшний рассказ принесёт вам удовольствие, будет полезен. Посвящён он... я, пожалуй, не буду прямо сейчас называть персонажа, ту историческую фигуру, о которой сегодня будет идти разговор. Я, пожалуй, попрошу вас представить себе могучего воина, воеводу, в кольчуге, с зерцалом, положившего руку на рукоять меча и глядящего вдаль, размышляющего о войнах и государственных делах, и судьбе Руси. Послушайте, как он говорит, как он мыслит: «Пришла пора, громада русских стран стремится вышней силой воедино. Века дробили Русь, бичи Востока и Запада пришли на Русь, татары полцарством овладели, а Литва от нас отпала с ересью латинской, Поморье беззащитное досталось на долю немцев, но пришла пора — с зарёй Москва поднимется над Русью, царь Иоанн, державный исполин, восстал. В его священную десницу Восточная империя сложила последние залоги Православия и древнего величия Византии. И мы залоги те с лихвой умножим, и греческий орёл с орлом московским державно вознесутся над Европой. Мне государь доверил первый подвиг, я должен оправдать его. Аминь». Это реплика князя Даниила Дмитриевича Холмского из драмы, написанной ещё в девятнадцатом веке Нестором Кукольником. И когда эта драма выходила на театральные подмостки, звучала музыка специально для неё написанная Михаилом Ивановичем Глинкой. Я думаю, что сегодня мы не раз эту музыку услышим.

Ну а теперь о князе Данииле Дмитриевиче Холмском. Это был первый, наверное, действительно первый на Руси известный ярко талантливый полководец нового типа. О чём идёт разговор? В древности, вплоть до пятнадцатого века, чаще всего русские войска водили в бой князья. Они были вождями воинства, полководцами, стратегами, тактиками, людьми, которые обеспечивали организацию и снабжение войск — всё сразу и в одном лице. Но когда из крошева небольших русских земель, княжеств, вечевых республик родилась Россия, тогда первый её государь, великий князь Московский Иван Васильевич, Иван Третий Великий, дед Ивана Грозного, решил изменить военное дело кардинальным образом. Он взял на себя только стратегию и организацию, всё, что касается тактики, отдал своим воеводам. И полководцы его не подводили. Кстати говоря, он был одним из выдающихся людей по части подбора по-настоящему талантливых кадров в политике, в культуре, на войне, да где угодно. У него был такой талант — это совершенно ясно. Собственно, до него иногда случалось так, что бояре, воеводы становились крупными личностями и на бранном поле показывали свой талант. Вот вспоминается из Древней Руси варяг Свенельд, оказавшийся удачливее своего князя Игоря. Или из эпохи Василия Второго Тёмного храбрый полководец Фёдор Басёнок. Но это всё были исключения. А вот при Иване Третьем появились полководцы-профессионалы, которые всю свою жизнь руководили войсками, но при этом не набирали их, не определяли командный состав, не думали о стратегии, думали только об одном: как решить поставленную перед ними конкретную тактическую задачу. Условно говоря, это были полководцы, которым доверяли или наступательную операцию — они делали дело и уходили.

Вот, собственно, князь Холмский именно таков. Он происходил из тверского княжеского рода и, казалось бы, очень высоко стоял в иерархии Рюриковичей. Это была старшая ветвь тверских Рюриковичей, тем не менее князю Холмскому его происхождение удачи не принесло. Дело в том, что Тверью в середине пятнадцатого века — а он родился где-то в 1440-х годах — Тверью и всем Тверским княжеством правила другая ветвь — не старшая. Более того, в своём родном небольшом Холмском уделе этого Тверского княжества Даниилу Дмитриевичу тоже не досталось власти, тоже не досталось княжения, поскольку его старший брат Михаил Дмитриевич там был князем, ну а младший фактически оказался в роли князя-изгоя. И ему оставалось поискать службу при каких-то блистательных дворах соседей. Самым блистательным двором был двор Ивана Третьего, он отправился туда и получил там службу. Но понятно, что он был там чужак. Не изменник, не предатель Твери, поскольку довольно долго, на протяжении нескольких десятилетий, Тверь и Москва находились в дружбе и союзничестве. И сам Иван Третий был женат на тверской княжне. Но тем не менее, всё-таки приходит человек со стороны — в Москве достаточно своих бояр, которые не очень готовы посторониться и дать ему дорогу. Необходимо, что называется, завоевать место под солнцем, более того, князья со всей Руси толпятся у престола Ивана Третьего, предлагая свои услуги. Это и князья Ростовские, князья Ярославские, князья Суздальские, служилые Гедиминовичи, выходцы из менее именитых семейств — их полно. Все хотят великой службы, все хотят показать себя. Иван Третий может рыться в этой массе людей, отыскивая алмазы или отбрасывая то, что, в общем, смыслу слова «алмаз» в человеческом измерении никак не соответствует.

Иван Третий видит то, что Холмский может себя проявить хорошо. Видит он это по итогам очень тяжёлой, кровавой, долгой войны с Казанью, которая длилась несколько лет — в конце 1460-х годов. Казанское ханство — хищник молодой, постоянно направляющий набеги на русские земли, постоянно отгоняющий рабов. И эти удары очень сильно беспокоят Русь. Более того, Василий Второй, отец правящего князя, отец князя Ивана Третьего, когда-то попал в плен к казанцам, и они его отпустили только за громадный выкуп. Это был, конечно, позор, и он стоил Василию Второму трона. Другой претендент вышиб из-под него, воспользовавшись народным негодованием, княжеское кресло и на время захватил его. Конечно, Ивану Третьему хотелось ситуацию изменить, конечно, ему хотелось подчинить Казань, во всяком случае, разгромить её, чтобы с этой стороны не было угрозы. Нескольких частных успехов Русь добилась на этой войне, а стратегической задачи пока ещё не решила, потому что силёнок не хватало — она ещё не была до конца объединена. Вот в этой войне Даниил Холмский проявил себя очень хорошо. Он был командиром воинской заставы, то есть лёгкого отряда быстрого реагирования (используя современную терминологию), который поставлен был Иваном Третьим в районе Мурома. Казанцы атаковали муромскую землю, разорили её, им показалось мало, они вернулись и решили, что могут ограбить её во второй раз. На этот раз, однако, им не повезло: Холмский ударил на противника и разгромил его страшно. До наших дней в летописи дошло известие: «Татары шли, много полону взяша», — то есть опять отгоняли рабов. И когда Даниил Дмитриевич пошёл за ними из Мурома, то «достиже их, бив их, весь полон отыма» — отобрав всех пленников. О самих же татарах сказано: «Иные с коней смятався, уйдоша в лес». Исключительно редкий случай — татарин чувствовал себя полноценным бойцом, когда он был на боевом коне. Когда он терял коня — это была целая трагедия. А тут ситуация разгрома была столь страшной, столь катастрофической, что татары сами побросали своих боевых коней, чтобы спрятаться от разящих мечей московских ратников в лесу.

Эта удача запомнилась, и в следующей войне — это была война с вечевой республикой, с Господином Великим Новгородом, Холмский уже получил гораздо более ответственное задание. И именно это боевое столкновение, борьба Москвы с Новгородом прославила его, создала ему имя. Ну и здесь чрезвычайно важно понимать, что борьба Москвы с Новгородом — это вовсе не простое междоусобное столкновение. Казалось бы, что славы полководцу, который возглавлял русских православных людей в битвах с другими русскими православными людьми? Но для того, чтобы здраво судить о том, что тогда происходило, надо взглянуть на дело иначе, как бы с высоты птичьего полёта. Новгород Великий был «банком всея Руси», по образному выражению одного из современных историков — Николая Сергеевича Борисова. И он не торопился поделиться своим серебром с Низовской Русью, когда нужно было выплачивать дань ордынцам и, когда времена дани ушли, надо было тратить деньги, чтобы готовить войска для отпора татарским набегам. То есть Низовская Русь, борясь с этой опасностью, с внешним, страшным, беспощадным неприятелем, истекала кровью. Новгород не торопился выдать свои денежки, помочь своим же русским православным людям. Вот Холмский оказался тем живым инструментом, с помощью которого Иван Третий эту ситуацию сломал. Ну а пока, до начала войны, мы с вами можем в тишине послушать музыку Глинки, которая написана была как раз раз для исторической драмы «Князь Холмский».

(Звучит музыка.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И я продолжаю свой рассказ о великом русском полководце — князе Данииле Дмитриевиче Холмском. Итак, большая война Москвы с Новгородом. Новгород до 1471 года, когда разразилась эта большая война, жил относительно мирно, то есть он проиграл в 50-х годах предыдущую не столь масштабную войну Москве и с тех пор не мерился силами с хоть сколько-нибудь серьёзным противником. Тем не менее Новгород обладал серьёзной дипломатией, очень серьёзным экономическим, мобилизационным ресурсом. Он стремился сохранить всю полноту суверенитета и всю полноту прибылей. Эту прибыль новгородская госпо'да, то есть новгородское боярство, извлекало из торговли, из земельной ренты, извлекало её из пошлин, таможенных, транзитных торговых пошлин, жила, в общем-то, богато. Она заигрывала с королём польским и великим князем литовским Казимиром. Зачем? Собственно, показывала Москве: у нас есть высокий покровитель, в случае необходимости он за нас заступится. В Новгороде могли и архиепископа принять от той части православной иерархии, которая находилась под контролем литовских властей. Об одном забыли: Низовская Русь идёт за Москвой как за лидером своим, и в случае конфликта на Новгородчину обрушится не только московское воинство, но и Русь Владимирская, союзничащая с Москвой Русь Тверская, северные территории — устюжане, например, придут на помощь Москве.  Младший брат Великого Новгорода — Псков тоже, в общем, придёт сражаться с Новгородом и нанесёт свой удар, поскольку от Новгорода он терпел время от времени притеснения. У Новгорода много врагов, и он несколько одряблел.
Представьте себе ситуацию, когда боярин новгородский имеет огромные деньги, может купить себе рыцарские латы или заказать у своих новгородских оружейников какие-то латы, чрезвычайно прочные, высококачественные, он может сесть на замечательного боевого коня, который стоит целое состояние. Но при этом он сам не сильно хорош в бою, он мало сражается, у него очень мало боевой практики. Кроме того, когда придётся набирать войско, кого он в это войско пригласит? Ну, своих вооружённых слуг. Они, в общем, не то чтобы бойцы, скорее, в лучшем случае ушкуйники, хорошие сторожа. А простой народ новгородский — гончары, плотники — могут, конечно, по призыву «умрём за святую Софию!» выйти в поле, но для них это сплошная маета. Во-первых, не очень понятно, зачем драться за боярский интерес, во-вторых, не очень понятно, зачем драться против своих же русских православных. И в третьих, допустим, даже Новгород одерживает победу, меньши'е люди новгородские, все эти посадские люди: ремесленники, небогатые — ничего от этой победы не получат, выиграет только боярство. Поэтому получается так, что Новгород выглядит колоссом, но это колосс на глиняных ногах. И Даниил Дмитриевич Холмский очень хорошо это показывает.
Вся война между Господином Великим Новгородом и Москвой продлилась несколько месяцев 1471 года. Обе стороны, очевидно, ждали какой-то более упорной борьбы. Из четырёх сражений, которые составили боевую историю этой войны, три выиграл Холмский. Ещё одно выиграл боярин Образец, произошло оно на Северной Двине, имело крайне упорный, страшный характер. Дрались много часов, обе стороны, как видно, понесли серьёзные потери, и там новгородская рать вместе с местными союзниками двинянами под командой отличного полководца князя Шуйского, служилого князя, который пошёл на службу Новгороду, в общем дралась очень хорошо. Едва-едва удалось там сломать новгородскую силу. Летописи московские честно говорят «был бой велик», то есть, иными словами, победа далась нелегко.

В случае с Даниилом Дмитриевичем Холмским ситуация совершенно другая. Холмский был отряжен командовать авангардом московской армии. То есть, иными словами, Иван Третий движется в силе тяжкой за ним, удельные князья, союзники многочисленные, кроме двух отрядов братьев Ивана Третьего, тоже в составе этих главных сил. У Холмского совсем немного народу — по разным предположениям 4-5-7 тысяч, вряд ли есть хотя бы 10 тысяч, скорее, меньше. Он движется, проводя акции устрашения, то есть откровенно разоряет новгородскую землю, жжёт населённые пункты. И это показывает, что не следует конфликтовать с великим князем — он накажет за сознательное стремление к конфликту. Разумеется, новгородцы, видя, что у них такой страшный убыток и убыль в людях, отправляют ему навстречу войско — сначала судовую рать. И близ села Коростынь происходит сражение. Сражение это разразилось у берега озера Ильмень. Судовая рать, то есть на больших лодках, на ладьях причалила к берегу, попыталась неожиданно атаковать Холмского, но его сторожа доложили ему. Войско успело занять боевой порядок и в схватке с новгородцами легко опрокинуло их пехоту. Новгородцы ожидали, может быть, что удача им улыбнётся. Этого не произошло, они были разгромлены. Более того, вторая рать, конная, которая должна была им помочь, сначала долго медлила. Владычный полк, то есть полк архиепископа Новгородского, вообще не собирался вступать в сражение, поскольку владыка запретил драться с войсками великого князя, разрешил защищать Новгород только от псковичей. В данном случае вот ещё одна рать прибыла под город Руссу на помощь своим бойцам, высадившимся с лодий, не успела договориться с ними, ударила в тот момент, когда они уже были разгромлены, Холмский встретил её на щит и также разгромил. С пленниками, взятыми у села Коростынь он поступил жестоко: велел им самим увечить друг друга, резать уши, губы, носы — страшная карательная акция. Я — москвич, я за Москву в русской истории, я считаю, что у неё была великая роль, но такие жестокости никакой великой ролью оправдать нельзя. Холмский — замечательный, великий полководец, но положение его служилого князя при дворе Ивана Третьего заставляло его постоянно проявлять верность, даже проявлять её преувеличенно, показывая: великий государь, я исполню любую твою волю, я буду рвать твоих врагов. Это, конечно, накладывает скверный отпечаток на его репутацию. Что ж, таково было время: воевали страшно, воевали жестоко.

Но далее в судьбе Холмского наступает не трагическая, а, скорее, звёздная пора. Он движется вперёд, навстречу с псковичами и натыкается на основные силы Новгородской вечевой республики. Что это такое? Сами новгородцы называли это воинство «кованная рать». «Кованное» — это значит боярское войско, главную боевую силу которого составляет тяжёлая кавалерия, бояре новгородские, облачённые в тяжёлые латы и готовые таранным ударом пробить вражеский строй. То есть фактически это воинство, которое копирует в своей тактике рыцарские обычаи Западной Европы — так же вооружено и настроено на то, чтобы, взяв длинные копья в руки, атаковать неприятеля и разгромить его. Когда-то такой удар наткнулся на гораздо более гибкую тактику Александра Невского на Чудском озере. Благодаря этой тактике немецкие рыцари были разбиты. Теперь новгородцы копировали своих врагов. И копировали, надо сказать, достаточно неумело. Холмский выказал решительность: видя, что новгородцы превосходят его в численности, превосходят очень значительно, он тем не менее не только не уклонился от боя, он его спровоцировал. Новгородская кованная рать стояла на другом берегу реки Шелонь. Так вот, он велел своим бойцам без брода, вплавь, на конях переправляться через реку — был такой обычай у татар, и ему, очевидно, русские научились к тому времени. Более того, татарские ориентальные военные обычаи дали ему перевес в бою с новгородцами. Это звучит парадоксально, но это именно так. В отряде Холмского были закалённые бойцы, ветераны войн с татарами, в частности относительно недавней Казанской войны. Они там научились драться насмерть, они кое-что переняли у своего врага и теперь у них был шанс показать своё умение. Они были вооружены, снаряжены, защищены доспехами легче, чем новгородская кованная рать. Но когда новгородцы двинулись в атаку, тяжело, медленно, набирая разбег, когда вся эта громада стальной кавалерии стала угрожать московскому войску, Холмский сказал: «Бейте из луков». И московские лучники — в то время даже и благородный боец, дворянин, не стеснялся воспользоваться луком, который в Западной Европе считался оружием наёмников, простонародья, — и прекрасный навык, полученный в боях с татарами, дал себя знать. Когда расстреляли коней у первых рядов этой лавины тяжёлой новгородской кавалерии, войско было сейчас же расстроено, новгородцы повернули вспять, били, топтали друг друга, бежали. Москвичи следовали за ними, громили, брали пленников. И всё руководство новгородской армии, главы мятежной новгородской госпо'ды, оказалось у Даниила Дмитриевича в плену.
Вот представьте себе ситуацию: основные силы Ивана Третьего так и не были пущены в ход. Лёгкий передовой отряд Холмского в одиночку нанёс три поражения новгородцам, сломал в течение нескольких дней военную машину громадной вечевой республики. И не то чтобы разгромил, а растоптал всю боевую гордость новгородской госпо'ды. Причём явно, что новгородцы, как пишет московская летопись, «недолго щит подержаша», то есть не особенно сопротивлялись. Это неумение вести бой сказывалось, ведь мышцы-то одряблели — кто-то воюет, кто-то в основном заботится о прибылях. В конце концов это приводит к тому, что, как у Александра Сергеевича Пушкина: «”Всё куплю”, — сказало злато. ”Всё возьму”, — сказал булат». И московский булат, конечно, покорил новгородское злато. В 1471 году Новгород пал, в этом главную роль сыграл Даниил Дмитриевич Холмский. В последствии московские войска ещё дважды ходили на Новгород, завершая процесс его присоединения к юной России — в 1477-м и 1479-м годах. В обоих случаях Холмский участвовал,  в обоих случаях зарекомендовал себя хорошо. Холмский — победитель Новгорода.

Дорогие радиослушатели, это светлое радио, хотя и приходится говорить о мрачных вещах, но всё-таки это именно светлое радио, и в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы буквально на минуту покинем эфир, чтобы вскоре вновь продолжить нашу беседу.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с вами продолжаем беседу о судьбе и воинских подвигах великого русского полководца, князя Даниила Дмитриевича Холмского.  И мне повезло: я перехожу от войн между русскими и русскими, православными и православными к войне, в ходе которой России удалось добиться внешней независимости — то, что сейчас современным политическим языком называется «суверенитетом». Чрезвычайно важная эпоха, чрезвычайно важная пора в жизни России — она отстаивала себя. И главным её неприятелем была так называемая Большая Орда — это главный осколок Золотой Орды. И этот осколок располагал чрезвычайной, можно сказать чудовищной силой. Для России эта сила всегда была враждебной. Когда Иван Третий решил не платить дань Большой Орде, то есть освободиться мирным путём от её власти, хан Ахмат устроил большой набег на русские окраины, на Оке сжёг городок Алексин, однако углубиться в коренные земли Руси не решился, поскольку увидел мощные заслоны из московских полков. И позиция его была такова, что штурмовать позиции русских было неудобно, невыгодно. Ахмат на время удовлетворился тем, что он сжёг и разграбил один русский город. Но, конечно же, он планировал прийти и переиграть ситуацию. В 1480-м году у него появилась такая возможность. Его союзником выступил король Польский и великий князь Литовский Казимир. И Ахмат набрал колоссальную армию, двинулся на южные земли Московской Руси, сжёг городок Беспуту,увидел, что вновь перед ним стоит заслон из московских полков и отвернул для того, чтобы воспользоваться союзническими отношениями с Польско-Литовским государством. Часть Руси, так называемая Русь Литовская, тогда была в подчинении у Казимира. И вот именно по этим территориям, по городкам небольшим русским Ахмат прошёл, скажем так, во фланг русским войскам. Он дошёл до реки Угры, и оттуда, как вы понимаете, до Москвы совсем недалеко — несколько дневных переходов. Таким образом над сердцем русских земель нависла угроза.

Иван Третий отправился  в Москву, чтобы собирать резервы и готовить защиту столицы. Он оставил в армии своего сына — Ивана Молодого. Не только сына, но, что было не менее важно, наследника. И очевидно, мы не знаем этого с точностью, но, скорее всего, это именно так, старшим из воевод, которые находились при ег сыне и фактически руководили войсками, был Даниил Дмитриевич Холмский. Заняв позиции на реке Угре, они стали ожидать неприятеля, и вскоре начались бои. Стояние на Угре — это настоящая фронтовая оборонительная операция, это вовсе не мирное пережидание. Кто, так сказать, перестоит своего противника, это не игра в гляделки, это целый каскад тяжёлых боёв. Татарская конница стремилась нащупать слабое место — брод, перелаз — ударить по своему противнику, вогнать клин в расположение русских войск, прорваться им в тыл и опрокинуть. Многое множество раз осенью 1480 года отряды из орды князя Ахмата форсировали Угру, дрались с московскими ратниками, натыкались на огонь из пищалей и пушек, испытывали на себе ливень московских стрел, отстреливались, дрались, наносили урон, и тем не менее прорваться нигде не могли, и в конечном итоге всё-таки отступали. Это была битва не на жизнь, а насмерть. Иван Третий в какой-то момент усомнился: может быть, отозвать наследника, не слишком ли рискованно, что он там находится. Отправил ему приказ возвращаться назад. Иван Молодой ответил ему: «Отец, лучше бы мне умереть здесь, чем уйти». Разгневавшись, великий князь Московский отправил приказ теперь уже Холмскому: сына насильно или по его воле, уже неважно, взять и доставить в Москву. И Холмский, доселе покорный исполнитель воли князя, на этот раз проявил самостоятельность в деле, жизненно важном для судьбы всей Руси, всей России, уже можно сказать. Он ответил, что не станет этого делать. Это было очевидно, почему Холмский так поступает: присутствие Ивана Молодого в войсках вселяло в ратников боевой дух. Они видели, что здесь находится наследник престола, значит, их не бросят, значит, на них, что называется, ставят, значит, они играют важную роль, значит, здесь решается судьба Руси. Они видели, что здесь сын великого князя, значит, самое важное в судьбе Руси решают в данный момент они. Уйдёт он — покинут тогда свои позиции остальные бойцы. Покинут они эти позиции просто потому, что трусость вышестоящего начальника заражает собой всё войско. Иван Молодой не захотел этого сделать, он ослушался отца. А вот Холмский ослушался государя, но ослушался оправданно. В последствии, когда на Угре будет одержана победа, Иван Великий не накажет его. В общем-то, не зря он получил в русской истории прозвище «Великий». Видимо, то, что он решил тогда не наказывать ни непослушного сына, ни непослушного подданного, было связано с его воспоминаниями. Когда-то, когда ему самому было 12 лет, он выступил с войском на север Руси для того, чтобы драться с противниками своего отца — слепого к тому времени инвалида. И он много времени провёл в дальнем походе в самых суровых условиях и вернулся с победой. И что же, теперь сыну своему надо сказать, что время другое? А какое оно другое? Время, можно сказать, переломное: если на Угре судьба страны решится скверно, если Ахмат прорвётся, то всё рухнет, что было выстроено до этого момента. Поэтому Иван Третий простил обоих, а что касается победы, то она была достигнута необычным путём.

Дело в том, что орда Ахмата билась много раз о русскую стену и отступала, и не могла ничего сделать, не могла прорваться. Но не надо забывать то, что наступают холода — это поздняя осень, в конце концов там не только холода, там трескучие морозы начались, река Угра встала. И Ахмат угрожал, что он перейдёт по ней, что нет перед ним преграды и он сметёт московские войска и дойдёт до Москвы. Но произошло совсем не так. Русская армия была отведена Иваном Третьим на более удобные позиции с того момента, как Угра перестала быть преградой перед полчищами Ахмата. Сам он в Кременце готовил продолжение этой оборонительной операции. Ахмат между тем через некоторое время вместо решительного наступления начал отступать. Почему? Да дело в том, что его полчища съели всё, до чего можно было дотянуться в этих местах. Их кони истребили весь фураж, весь подножный корм. И воины устали, одежда на них пришла в негодность, боевой дух был исчерпан. Между тем перед ними всё ещё стояло высокобоеспособное и настроенное драться насмерть московское войско. Ахмат ушёл, увёл свои войска. И через некоторое время Большая Орда  перестанет существовать. Почему, собственно, не оказал Ахмату помощь его союзник Казимир? Потому что Иван Третий загодя запасся другим союзником — крымским ханом Менгли-Гиреем. В тот момент Крым сыграл чрезвычайно важную роль — он ударил по землям Казимира, и тот не смог дать свои полки Ахмату. Ахмата сдержали — он отступил. И более угроза со стороны Большой Орды Россию не волновала — угроза эта была исчерпана. С этого момента отсчитывается время, когда Россия является независимой страной, и о том, что она была под ордынским игом, можно забыть. Здесь одну из важнейших ролей, напоминаю, сыграл воевода, князь Даниил Дмитриевич Холмский. Ну и сейчас, я думаю, будет правильным, если в эфире вновь зазвучит музыка Михаила Ивановича Глинки, специально написанная для исторической драмы «Князь Холмский».

(Звучит музыка.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, вы слышали эти звуки большой воинской победы? Вот после них приятно на душе и легко говорить, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы продолжаем наш разговор о великом русском полководце Данииле Дмитриевиче Холмском. Даниилу Дмитриевичу предстояло пережить поход московских войск на Тверь в 1485 году, Тверь была присоединена к России. Это никак не изменило его положения при дворе Ивана Третьего. Он фактически здесь стал своим: его дочери выходили замуж за русских вельмож, которые служили Ивану Третьему, сам он взял себе жену из знатного рода в Москве. Более того, Иван Третий один раз хотя и опалился на Холмского, тем не менее необыкновенно его ценил. В 1474 году он отправлял Холмского в Псков, чтобы тот нанёс удар по немецким рыцарям, угрожавшим городу. Холмский со всей своею силою, видя, что распутица, оттепель, не торопился выступать в поход. И немцы, устрашённые его военными приготовлениями, сами пришли и предложили достаточно выгодное мирное соглашение — так называемый «Данильев мир», который несколько раз потом вновь повторялся. Псковичи наградили Холмского и других московских вельмож деньгами. В Москве, видимо, не считая, что нужно было брать эти подарки или, может быть, считая, что нужно было быть более решительным, Иван Третий наказал Даниила Дмитриевича, возложил на него опалу, обвинил в растрате казённых денег. И вся знать московская (повторяю: Холмский стал своим) заступилась за него и подписала бумагу, согласно которой, если Холмский изменит, уйдёт за рубеж, то тогда они за него расплатятся своими деньгами, своим имуществом — за него поручились. Его восприняли как одного из людей своего круга — это очень важный момент. Впоследствии Холмский публично просил Иван Третьего о помиловании, он не был подвергнут заключению, пыткам, даже аресту, но тем не менее опала есть опала. Иван Третий публично, как говорит летопись, «нелюбье своё отдал ему». Вот отдав «нелюбье», Иван Третий по-прежнему высоко ценил своего отважного, искусного в бранном деле слугу, и сына Даниила Дмитриевича Холмского, Василия, женил на своей дочери Феодосии.

Фактически в какой-то момент Иван Третий сделает сына Холмского чем-то вроде своего первого министра — тот будет занимать исключительное положение в Москве. Таким образом, получается так, что служба Ивану Третьему — это служба грозному, но справедливому государю. Иван Третий мог быть жесток со своими поданными, если видел, что что-то идёт не так. Но он совершенно так же мог быть милостив и богато жаловать их за хорошую службу. Кроме того, как говорили в ту пору, он «встречу любил», то есть готов был выслушать мнение другого человека, опытного, умного, уважаемого им, даже если тот противоречил великому князю, даже если тот спорил. Но это был великий человек, может быть, лучший из наших политиков со времён Владимира Святого.
Так вот, на долю Холмского пришлась миссия чрезвычайно тяжёлая, чрезвычайно ответственная. Помните, в начале этой передачи мы говорили о том, что Москва постоянно сталкивалась с Казанью? И это противостояние было крайне тяжёлым. При Василии Втором Казань наносила Москве поражения. При Иване Третьем первые столкновения с Казанью не привели к решительной победе ни одну ни другу сторону. В общем-то, конечно, воеводы московские были под Казанью, а казанские под Москвой — нет. И, как говорит московская летопись, договор заключили такой, который хотела Москва. Но сокрушить, подчинить Казань не удалось, и впоследствии, конечно, разорительные набеги оттуда по-прежнему происходили.

И вот 1487 год эту ситуацию переламывает, изменяет. В Казани поссорились два родных брата, как их называют в русских летописях: Магмед-Аминь и Алигам. Скорее всего, они носили мусульманские имена Мухаммед-Амин и Али-Хан — но это мы можем только предполагать. Знаем же мы твёрдо, что Мухаммед-Амин был выброшен из Казани своим братом — тот занял ханский престол. И Иван Третий в этой схватке решил поставить на слабую сторону, на Магмед-Аминя, вмешаться в борьбу его с братом, снабдить войсками — таким образом привести к власти на казанском престоле своего ставленника, верного человека, который избавит Москву наконец от военной угрозы с этой стороны. Он отправляет добывать Магмед-Аминю престол несколько ратей. Главнокомандующим как раз является князь Холмский, он на судах с большой ратью отправляется под Казань, блокирует город и выдерживает большой бой с Алигамом. На реке Свияге он разбивает Алигама. На помощь Холмскому подходит ещё и конная рать, но тем не менее Казань достаточно энергично сопротивляется, то есть из стен города время от времени выходят отряды, сражаются с русским войском. В лесах, неподалёку от Казани, стоят отряды, которые беспокоят тылы русской армии. Холмский делает несколько важных шагов. Первый: он отправляет в Москву гонца с сообщением, что «задачу выполнить можно, Казань взять можно, но нужны подкрепления». Ему отправляют две рати: ещё одну судовую, ещё одну конную, которые спешат на помощь и в конечном итоге создают необходимый перевес в силах. Второй: он разбивает отряд татар, который действует у него в тылу. И третий: он блокирует город с помощью древо-земляных укреплений, так, чтобы ни одна горсть зерна не могла попасть в Казань. Он отвечает ударом на удар, видимо, радуясь, когда казанцы выходят из своего города и пытаются вылазками привести его армию в состояние небоеспособности. Потому что Холмский понимает: его задача — лишить Казань отваги и мощи гарнизона, его задача — перемолоть живую силу противника. Поэтому к его выгоде идут все эти столкновения. Если бы казанцы сидели тихо и обороняли свои стены с полнейшей решительностью, но в то же время не тратя бойцов на вылазки, может быть, взять Казань было бы тяжелее. А тут дерзость противника работает в пользу Холмского. В конечном итоге в Казани хан Алигам обессилил, и люди его, видимо, стали высказываться за то, чтобы сдаться, поскольку более Казань не может драться, она лишена всякой поддержки извне и она обескровлена. И тогда Казань сдаётся.
Вот, уважаемые радиослушатели, запомните: задолго до того, как Казань взял Иван Грозный, её взял князь Даниил Дмитриевич Холмский — в 1487 году, при деде Ивана Грозного, при Иване Великом, и по его приказу. И эта великая победа доставила России необыкновенную выгоду, чрезвычайно важную выгоду. Дело в том, что без малого два десятилетия Россия была избавлена от казанских набегов. Русский пахарь спокойно шёл за плугом в срединных и восточных областях России, он не ждал, что придёт новый набег, его самого пленят, жену пленят, дом сожгут, скотину отберут и жизнь его будет исковеркана. В Казани сидели ставленники Ивана Третьего, и можно сказать, что военный гений Даниила Дмитриевича Холмского и мощь московской армии, предоставленной ему Иваном Третьим, обезопасили Россию. Холмский, уже, как видно, немолодой к началу 90-х годов человек, успел ещё поучаствовать в Первой Московско-литовской войне, действовал в общем направлении на Мценск и Любутск. Можно предполагать, мы этого не знаем наверняка, но тем не менее, скорее всего, он этот русско-литовский городок Любутск взял и сжёг. В 1493 году, на следующий год после этого похода, его оставляют уже в Москве, он не командует никакими армиями. И из этого можно сделать вывод, что, наверное, здоровье уже не то и для командных должностей он не годится. Очевидно, вскоре после этого Даниил Дмитриевич скончался.

А теперь я прошу вас, дорогие радиослушатели, окиньте взором судьбу этого человека. Он не потерпел за всю свою жизнь ни одного поражения. Давайте считать его победы: разгром татар под Муромом — раз; три победы над новгородцами — два, три, четыре; после этого великая победа на Угре — пять; взятие Казани в 1487 году — шесть; ну и очевидно, поход на Литву был тоже достаточно удачным. Ну и много ли полководцев времён Российской империи или времён СССР могут похвастаться как минимум шестью твёрдо выигранными сражениями, шестью большими победами? Вот кто, собственно? Суворов, может быть. И честно говоря, язык не поворачивается назвать кого-нибудь ещё. То есть Даниил Дмитриевич Холмский среди полководцев русской военной истории был титаном, один из самых удачливых или, скорее, самых искусных полководцев за всю историю существования нашего государства. Его не знают просто потому, что в ту пору не было принято писать мемуары и, в общем, личная переписка не слишком сохранилась. Поэтому о личности этого человека известно немного. Мы знаем только одно: что он был надёжен в бою, как откованное какими-нибудь мастерами в Дамаске оружие, что он был отважен, что он служил честно. И мы знаем, что он был гениальным полководцем, всегда и неизменно приносившем победу. Ну что же нам остаётся? Снять шляпу перед этим человеком и хорошенько запомнить: Холмский Даниил Дмитриевич — великий русский полководец.
Благодарю вас за внимание. До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем