Поделиться
На улице шел дождь, я решила заняться творчеством. Достала красивую коробку с красками и вспомнила дедушку. Он был художником. В детстве я заворожённо смотрела, как из мазков кистью рождались картины невероятной красоты. Мне тоже хотелось научиться так передавать красоту мира.
Дедушка стал меня учить, начиная с азов. Но чертить непонятные линии, делать наброски было скучно, я теряла интерес. Ведь хотелось сразу писать пейзажи.
Дед никогда не ругал меня за неусидчивость, лишь говорил, что надо запастись терпением, если в конечном итоге хочу увидеть результат. Я росла, уроки становились сложнее. Постепенно пришло понимание основных приемов живописи. Я уже не ворчала, когда дед заставлял учить теорию — осознавала, что это необходимо.
Со временем дедушка почти ослеп и уже не мог зорко улавливать мои погрешности. А когда я стала подростком, наши занятия закончились. У меня появились друзья, началась учеба, юношеская жизнь. Я все реже навещала деда.
И вот одна из таких уже редких встреч получилась особенно теплой. Я рассказывала ему о своей жизни в мелочах, о трудностях, проблемах, просила советов и при этом чувствовала, как будто это происходит в последний раз. Так и вышло.
Через пару дней дедушки не стало. Для меня это было потрясением, я раньше никогда не теряла родных. При последней встрече, дед передал мне пакет и сказал: «Это тебе подарок от меня».
Вернувшись с поминок, я решила открыть подарок деда. Он так и лежал запечатанным до сих пор... В пакете обнаружила аккуратно упакованную коробку с масляными красками и набор кистей. Душу пронзила боль и тепло одновременно.
Я взяла холст и начала писать, без набросков, интуитивно. Получился красивый пейзаж, похожий на тот, что мы наблюдали, когда гуляли с дедом в лесу: могучие сосны, сквозь которые пробивались солнечные лучи, а на переднем плане — грибы — лисички — именно за ними мы ходили в лес.
Я вспомнила большую плетеную корзину и нашу цель — наполнить ее грибами до краев, сколько бы времени ни потребовалось.
Картина получилась живой. Я смотрела на нее и ощущала радость, почти такую же, как в детстве, когда я прибегала на урок живописи к дедушке.
— Обязательно буду учиться дальше, дедуль, — прошептала я.
Прошли годы. Я продолжаю писать картины, с трепетом и осторожностью использую кисти и краски, которые подарил дед. Вот и сейчас, достав драгоценную коробочку с красками, я погрузилась в воспоминания о дедушке и в размышления о том, как опрометчиво мы не ценим минуты рядом с теми, кто нас любит. Возможно, так же по-детски, в чем-то потребительски, мы принимаем как должное и любовь Господа.
Но, повзрослев, и потеряв родного человека, понимаем, как это дорого — тепло любящего сердца! Теперь учусь быть внимательней, заботливей, ценить роскошь человечного общения, потому что никогда не знаешь, какая встреча станет последней. Благодарю Бога за каждую возможность быть рядом с близкими. Господи, благодарю Тебя за то, что в моей жизни был такой дед! И за все, чему он меня научил!
Автор: Виктория Галкина
Все выпуски программы Частное мнение
«Журнал от 09.05.2025». Алексей Соколов, Арсений Федоров
Поделиться
Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.
В этот раз ведущие Константин Мацан и Наталия Лангаммер, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы, связанные с 80-летием победы в Великой Отечественной войне.
Ведущий: Константин Мацан, Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Журнал
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
