— Маргарита Константиновна, а вы уверены, что мы не заблудились? Все-таки это довольно авантюрная идея — найти ту самую точку, с которой Иван Шишкин в 1860 году написал картину «Вид на острове Валааме. Местность Кукко». Думаете, у нас получится?

— Верю, что мы уже близко к цели, Андрей Борисович! Я составила маршрут по описанию краеведа Бориса Макарова.

— Никогда не слышал такое имя.

— Это энтузиаст, который в 1984 году отыскал на острове ту самую местность Кукко, что Шишкин упомянул в названии полотна. Своим именем она обязана кукушкам, которые здесь водятся в изобилии. Слышите? Мы движемся в соответствии с описанием Макарова. Прошли от Спасо-Преображенского монастыря вглубь острова вдоль Монастырской бухты, миновали мостик возле часовни Владимирской иконы Божией Матери. И вот уже впереди поблёскивает серебром Кукинский залив. Где-то здесь, на северо-восточном пологом берегу этой заводи и работал художник.

— А вот не здесь ли, Маргарита Константиновна? Вы ведь взяли с собой репродукцию картины «Вид на острове Валааме»? Позвольте взглянуть!

— Давайте вместе посмотрим. Да, вы правы. Вот они, те самые скалы, между которыми виден залив. У Шишкина на картине в этом проёме можно различить силуэт человека. Он машет рукой — приветствует лодку, скользящую по воде.

— Очень похоже! И время для похода мы выбрали удачно — вечереет, длинные тени высоких деревьев рисуют мягкие узоры на камнях. Скалы, подсвеченные закатом, сияют тем неповторимым цветом, что удалось ухватить художнику. Я и названия не подберу — и не розовый, и не оранжевый.

— Может быть, киноварь? Я читала, что это тон, переходный между тёплым и холодным оттенками красного, непременно присутствовал в палитре Ивана Шишкина. Видимо, неспроста. Выбор подсказала природа Валаама, одного из самых значимых мест для художника.

— Насколько я помню, Шишкин работал здесь во время учёбы в Императорской академии художеств?

— Да. Поездка на Валаам была творческим заданием студенту от художественного совета Академии. Иван Иванович обрадовался этой возможности. Он надеялся, что невиданные им прежде северные пейзажи станут источником вдохновения, и не обманулся. Шишкин работал самозабвенно, и его наставники остались довольны результатом. За картину «Вид на острове Валааме. Местность Кукко» художник получил большую золотую медаль — наивысшую награду в Императорской академии художеств.

— А вот интересно, как Ивану Шишкину удавалось свободно выбирать себе натуру для пейзажей? Ведь в монастыре в середине девятнадцатого века был строгий устав, и перемещаться по острову можно было только с благословения игумена.

— У монастыря было заключено соглашение с Академией художеств. Настоятель обители, игумен Дамаскин (Кононов) тепло принимал студентов, много беседовал с ними, возил на лодке в отдалённые скиты. И никак не препятствовал прогулкам по острову ради творческих поисков. А Ивана Шишкина он выделял особо.

— Правда? Как интересно!

— Да. Как ни странно, у пожилого монаха и молодого художника было много общего. Игумену нравилась работоспособность Ивана, его серьёзность, манера скромно одеваться. И редкие высказывания немногословного студента были близки настоятелю. Он как-то присутствовал при разговоре молодежи о живописи и очень обрадовался, услышав от Шишкина, что красота природы — это Божественное откровение.

— Мысль и впрямь радостная.

— И она прослеживается во многих картинах Ивана Шишкина. Студенческая работа «Вид на острове Валааме. Местность Кукко» — тоже рассказ о том, что Божия благодать лежит на ветвях, озарённых солнцем, на красных скалах и стальной глади воды. Написанная трепетно и благоговейно, картина впитала в себя молитвенную тишину Валаама.

— Эту тишину и мы с вами, Маргарита Коснтантиновна, почувствовали здесь. И непременно вспомним о ней, когда увидим полотно Ивана Шишкина в Русском музее Санкт-Петербурга.