В гостях у программы "Светлый вечер" была советник Губернатора Московской области по вопросам культуры, телеведущая Нармин Ширалиева.
Мы говорили о культурной жизни малых и крупных городов и населенных пунктов Подмосковья, о фестивалях, концертах и творческих встречах, об опере в стенах монастыря и о планах на 2016-й год.
В. Емельянов
— Это «Светлый вечер». Здравствуйте! В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Добрый «Светлый вечер»!
В. Емельянов
— Наша сегодняшняя гостья Нармин Ширалиева.
Н. Ширалиева
— Добрый вечер!
Наше досье:
Нармин Ширалиева. Родилась в Баку, в Москву переехала в 1991 году. Окончила факультет международной журналистики МГИМО, кандидат наук. Работала в разных сферах журналистики. В частности, корреспондентом криминально-прав
В. Емельянов
— Как телеведущие канала «Культура», программы «Новости культуры», становятся советниками губернаторов областей по вопросам культуры?
Н. Ширалиева
— Вы знаете, во-первых, спасибо огромное за возможность с вами пообщаться, это чрезвычайно приятно и ценно для меня. А я вообще всегда изначально, с самого юного возраста, как-то набирала много всего. Вот драмкружок, кружок по фото — это для меня. Есть люди, которые любят заниматься общественной работой — это я. Я всегда как-то старалась и в изданиях... У меня было основное место работы газета «Культура», ещё когда телеканал «Культура» не существовал. Это, как знаете, иногда вспоминаешь какие-то спектакли: все с ужасом на тебя смотрят, потому что начинают высчитывать, как ты могла успеть это увидеть. Уже актёры сами не помнят, а я помню. А я стала ходить в театр в подростковом возрасте, поэтому... так и здесь. Конечно, канал «Культура» — место, где я сформировалась как журналист, как репортёр, как телеведущая. Я прошла все ступеньки этой традиционной телевизионной лестницы. Но мне было всегда всё интересно. Встречалась с коллегами на разных площадках, на общественных... вошла в такой оргкомитет, при моём непосредственном участии создавалась общественная организация «Отличницы». Это была площадка «Единой России». Там мы познакомились с Андреем Юрьевичем Воробьёвым ещё тогда. Вот понимаете, это всё как-то так, с одной стороны, не бывает, конечно, случайностей. Но, в общем, это была цепь совпадений, общения, участия в проектах. В Московскую область я пришла, как член Общественной палаты. И возглавила комиссию по культуре в Общественной палате. Но, видимо, вот эта бурная деятельность... Мне, правда, было очень интересно уже в команде Андрея Юрьевича. Она как-то подсказала, что, наверное, вот её можно направить в мирное русло, не только в общественной сфере. Потому что мне, конечно, вот сразу, по моим ощущениям, мне захотелось инициировать какие-то акции, какие-то мероприятия. Я стала ездить по муниципалитетам. И потом поступило предложение перейти уже в формат такой работы в органах исполнительной власти, в администрации губернатора, собственно, где я сейчас и работаю. Но на канале продолжаются, просто в меньшем объёме, эфиры моей программы «Худсовет». И видите, мне хватает ещё времени на общение с коллегами на радио «Вера».
А. Митрофанова
— Это очень приятно! Да, сразу такой имидж отличницы и активистки вырисовывается. На самом деле, это многое объясняет. Дело в том, что в нашем сознании привычный образ чиновника — это человек, который занимается очень важными делами, он очень серьёзный. «Я — человек серьёзный», — понимаете, как в «Маленьком принце», да? И вся его серьёзность и вся его деятельность, они настолько сконцентрированы в каком-то одном месте, в бумагах, в рабочем столе, в его кабинете. И редко когда можно увидеть его в неформальной обстановке. Ваша чиновничья работа по принципиально иному правилу строится — вы всё время выезжаете. Причём, вы ведь могли тоже, получив кабинет, получив стол, бумаги и так далее, закрыться от всего остального, заниматься только этим. Но нет! В Московской области, как только вы появились, в Правительстве Воробьёва сразу стали происходить какие-то феерические мероприятия, о которых я постоянно слышу. К сожалению, ни разу пока ещё не была.
Н. Ширалиева
— Это безобразие!
А. Митрофанова
— Да. Но постоянно, что: там прошёл какой-то потрясающий концерт, здесь в монастыре показали оперу, здесь что-то ещё случилось. Вот тут как-то активно начали заниматься детьми, и не кто-нибудь, а Илзе Лиепа. И от этого от всего начинает просто, знаете как, такие даже бабочки в животе. Думаешь: «Вау, ничего себе!» Вот вам это всё органично, как я понимаю?
Н. Ширалиева
— Абсолютно! И потом, вы знаете, вот вы говорите про кабинет и так далее. Но посмотрите на страничке, в разных — и на «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», и в «Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», в соцсетях, губернатора Андрея Юрьевича. Он же тоже не сидит, вернее, он первый, кто не сидит в кабинете. Вот были уже какие-то предварительные итоги. Поездки у него в течение недели по нескольку раз по разным муниципалитетам. Причём, это он не просто пришёл, посмотрел и уехал. Он вникает, причём, в проблематику тяжёлую — в здравоохранение, в весь социальный блок, и в огромный сейчас у нас главный вопрос по инвестициям, по импортозамещению
В. Емельянов
— То есть это такой бульон, в котором всё это варится?
Н. Ширалиева
— Да.
В. Емельянов
— И вас тоже в этот бульон засыпало каким-то образом?
Н. Ширалиева
— Да, счастливо.
В. Емельянов
— Это очень хорошо, когда человек работает с удовольствием и интересом. Это можно, в общем, назвать счастливой жизнью, как минимумом, профессиональной
Н. Ширалиева
— От общего к частному, наверное. История с тем, что, действительно, мы мало знаем, это глобальная, мне кажется, проблема. Что мы вообще не путешествуем по России, что мы лучше знаем... Но так исторически сложилось, это беда вот этих 90-х, в чём-то плюс, в чём-то минус. Мы все это знаем, все это проходили, живём в одно время. А мне кажется, что сегодня очевидно совершенно тенденция меняется. Я, например, хотя, может быть, вызываю какие-то негативные реакции на эти мои реплики, но я в таких случаях говорю, что спасибо кризису во всех смыслах, потому что это подстёгивает, это мобилизует. В культуре мы, к счастью, мне кажется, отринем пену — вот ту, условно говоря, масс-культуру некачественную. Потому что люди перестанут покупать 10 вариантов билетов на разные концерты, а выберут свой любимый, правильный, где ещё не спели под фонограмму. И эти правильные, сильные выживут. И мы будем больше путешествовать по стране. И мы будем больше путешествовать по Подмосковью. То, что объективной проблемой было отсутствие инфраструктуры, это то, с чем мы все сталкиваемся. Даже при том позитиве и при том патриотическом настрое, который есть у меня, иногда, конечно, не хватает терпения. И больно, жалко, неправильно, что те ресурсы огромные — это усадьбы, это исторические места, это то, что можно объединить понятием «гений места»... Мы едем в Зальцбург, мы едем в мифологизированн
А. Митрофанова
— Кому это интересно, кому это важно — жил ли он там на самом деле?
Н. Ширалиева
— Но я, например, как журналист очень много путешествовала в таком формате журналистского тура. Я помню, что... вот я привожу в пример Ибсен-трип: когда нас привезли в Норвегию, мы были единственными русскими журналистами — там были журналисты со всего мира. И та информация, которой нас накачали — я о Норвегии, хотя я не специалист, я франкофон — специалист по Франции, — про Норвегию я знаю всё по сей день, потому что под Ибсена мне рассказали и про экономику, и про сельское хозяйство, и про то кафе, где он якобы пил кофе, и так далее. То есть, понимаете, эта история у нас, к сожалению... мы её сейчас постигаем. Нас этому учили, например, в МГИМО — масса было дисциплин, связанных с западными источниками. И вот пиар тогда только начинался, это понятие. Эту аббревиатуру ещё толком не... Но, тем не менее, основы эти закладывали. У нас есть всё. У нас не мифологизированн
В. Емельянов
— Там от этого Захарово, в общем-то, одна территория осталась. Дом-то недавно поставили.
Н. Ширалиева
— Вы представляете, что можно придумать рядом с тем прудом, где Пушкин учился плавать? И рядом с той деревней, откуда родом Арина Родионовна? Вот при умении. А то, что родители Достоевского — у нас наш отдалённый район, и вся эта история в Зарайске. Места, связанные с Чайковским — это, вообще, отдельная тема. Клин. Мы сейчас активнейшим образом этим занимаемся. Мы все ездим в Зальцбург и говорим: «Ах, Моцарт!» — и пьём чай с конфетами «Моцарт». Но при этом у нас в связи с Чайковским столько всего можно придумать! Вот сейчас мы только в самом начале пути. И я очень надеюсь... Да, Чехов — Мелихово. Когда губернатор в одной из первых своих поездок поехал как раз к Чехову в Мелихово, он подошёл к людям и поинтересовался. Когда он выслушал всё об отсутствии элементарного буфета, возможности выпить чая и элементарного туалета...
В. Емельянов
— Да, это правда!
Н. Ширалиева
— С одной стороны, это такой чёрный юмор, но мы все визиты в музеи дальше начинали с проработки именно этой инфраструктуры. Это наша реальность — про то, что не ездим. Начнём. Конечно, должны быть точки притяжения. Потому что вы говорите, что электрички сюда, но, извините, и электрички обратно, особенно летом, когда большая часть москвичей, семей переселяются за город.
В. Емельянов
— Согласен! Но это недолго — это три месяца.
Н. Ширалиева
— Вы знаете, этого достаточно. Чуть больше, чуть меньше. Мы провели, например, экспериментально тоже балетные сезоны — новая площадка, большая территория музейного комплекса. Не все знают: Новый Иерусалим ассоциируется с монастырём — это правильно. Но там ещё новый музейный комплекс, интересной такой архитектурной формы — в середине пространства, такого открытого атриума, где прекрасно становится сцена полноценная, куда можно и оркестр, и балет, и большой партер. И мы в течение нескольких уикендов там — труппа «Имперский русский балет» Гедиминаса Таранды... «Лебединое озеро». Причём природа была за нас — у нас на белых лебедях солнце сверкало, на чёрных — туча выходила. Вы не представляете, какой это был успех! И видно было, что это публика... В общем, Новый Иерусалим — это наши дачники, которые с детьми. Мы не могли всех разместить. Люди с удовольствием в выходные приехали. Вот такие истории. Фестиваль в Клину — опять-таки, проблемы с дорогой инфраструктурные
В. Емельянов
— За деньги!
Н. Ширалиева
— То есть?
В. Емельянов
— По платной дороге, вы имеете в виду?
Н. Ширалиева
— Нет, на «Ласточке»!
А. Митрофанова
— На «Ласточке», которая останавливается в Клину, Володя!
Н. Ширалиева
— На «Ласточке», которая по дороге в Тверь останавливается в Клину. И это тоже важно.
В. Емельянов
— Я чего-то про электрички не подумал, честно говоря. Я столько лет за рулём, что...
Н. Ширалиева
— А что касается театров, частная уже как бы история. У нас Московский областной Губернский театр под руководством Сергея Безрукова находится в Кузьминках. Так исторически сложилось. Во-первых, там замечательно всё, и люди ходят, и новый репертуар, и аншлаги. Во-вторых, есть возможность некоторые спектакли вывезти в область. Вот сейчас на днях Безруков представит постановку в Раменском. То есть они выезжают. А Московский областной театр юного зрителя? Тоже так получилось, что он в Царицыно, тоже с выездными спектаклями. Тем более сейчас новогодняя кампания и так далее. Есть ряд интересных в Ногинске театров, есть ряд интересных театров такого муниципального значения — поддерживаемых муниципалитетом. Театр «ФЭСТ» — Мытищи, Химки. Они, кстати, так очень хорошо себя показывают на фестивалях, получают призы. Мы дважды проводили в Подмосковье фестиваль театров малых городов под патронажем Евгения Миронова — в Коломне и в Дубне в этом году. И наши театры как раз там... понятно, там были театры со всей России, они и выступили, и получили возможность такого обмена — то есть мастер-классы проводились и так далее. В принципе, даже иногда муниципальные театры более мобильны. У них, может быть, труппа меньше. Они работают очень успешно и активно ездят даже по России, по миру. То есть театр как раз, он, может быть, как жанр, как ни странно, наиболее лёгок в реализации по отношению к кино. Мы понимаем, почему — потому что нет инфраструктуры. Вот сейчас грядёт год кино, и вся заговорили о кинофикации, как в начале двадцатого века, как ни странно. Потому что практически очень мало где есть приличные кинотеатры. А сегодня зрителям Подмосковья проще поехать в Москву и посмотреть в современном киномолле это. Никто уже не будет смотреть, условно говоря, в ДК, в сельском клубе.
В. Емельянов
— То есть в Подмосковье кинотеатров хороших мало?
Н. Ширалиева
— Мало, очень мало!
В. Емельянов
— У нас сегодня в гостях Нармин Ширалиева — обозреватель программы «Новости культуры» на телеканале «Культура» и советник губернатора Московской области по вопросам культуры. В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Мы продолжаем.
А. Митрофанова
— Помимо того, о чём вы сейчас говорите — о этой колоссальной, широкой работе, которую вы ведёте, у вас ещё же ведь и пространство смыслов охвачено очень хорошо. Я об этом говорю как очевидец, потому что была на круглом столе в декабре, который вы организовывали для представителей вот этого сообщества культуры — самых разных. От той же Илзы Лиепы и Андриса Лиепы, Дмитрия Бертмана — руководителя «Геликон-оперы», до Эдуарда Боякова, который занимается сейчас павильоном «Культпросвет» на ВДНХ. И за этим же столом сидели люди в рясах — это были монахи, священники, которые со своей стороны говорили о тех же смыслах, но только в их духовной интерпретации. И, собственно говоря, главная проблема — столкновение культуры и религии в тех формах, в которых мы имели возможность это, к сожалению, наблюдать в уходящем году, насколько это проблема очевидная? А насколько она подогретая интересом нас, СМИ, к тому, что происходит? Скажем, неудачная постановка одной из опер Вагнера. Или неудачное выступление кого-то из духовенства во время концерта. И прочее, и прочее. Вот это начинает раскручиваться и выносится на первый план в разговоре о взаимодействии Церкви и культуры. При том, что точек соприкосновения такое множество. И этим обязательно нужно заниматься. Как вы видите, скажем, главные итоги этого круглого стола? Как вы планируете в дальнейшем строить работу по взаимодействию между этими двумя важными институтами? Если Церковь позволительно, конечно, в данном разговоре как институт рассматривать.
Н. Ширалиева
— Спасибо большое! Это важная очень для меня была история, которую мы сделали совместно с Информационным синодальным отделом. И я чрезвычайно благодарна Владимиру Романовичу Легойде, который эту идею поддержал и был главным модератором во время этой дискуссии. Мы собрали гостей. Патриарший совет по культуре здесь тоже был одним из инициаторов. Да, гости были замечательные. Разговор получился. Это было счастье, когда мы поняли, что мы запустили эту дискуссию, и дальше она пошла сама. И люди говорили, иногда даже перебивая друг друга. В общем, мы такого результата и ожидали, и мечтали о нём, и получили. Название круглого стола было «Церковь и искусство: миф о противостоянии, правда о диалоге». Убеждение моё в том, что это, конечно, не просто случайно надуманная проблема, а это умелое действие тех... Мы же всегда понимаем, что есть тёмная и светлая сторона, без относительно того, что мы, условно говоря, все уверены в своей правоте. Но просто есть некая система координат, и есть оппоненты. И вот эти оппоненты, которые всеми силами стараются раскачать лодку, в наше общество закладывают мины, закладывают очаги конфликтов в самых важных точках и болезненных местах. Поэтому я глубоко убеждена, что вот эта как бы навязанная история противостояния в России, — если вдуматься, вообще, абсолютно абсурдная — института Церкви, скажем, и института культуры — это угроза. Потому что, кроме разрушения... Вот мы говорили, условно говоря, мы все обсуждаем — может ли искусство быть православным. Не в этом дело. Искусство в принципе, по сути, как мне кажется, и не только мне, оно не должно нести вот этот страшный ген разрушения. Причём, что ужасно, чем талантливей человек, если он выступает на стороне зла, тем больше эффект этой силы разрушения, причём с отложенным эффектом, если это дети. Мы же понимаем, да — неокрепшие души. И вот это всё можно перевести на сухой, прагматический язык цифр — сколько проектов не состоялось потому что почему-то где-то кто-то подумал, что вот, например, эта пьеса может вызвать какую-то реакцию каких-то мифических клерикалов. Причём, в общем, их никто в глаза не видел, этих страшных людей. Значит, не запускаются проекты, идут какие-то странные иногда кадровые решения почему-то. Причём ужасно, что ещё ловят рыбку в мутной воде, то есть: это есть такое мнение, — и под это можно какие-то свои сиюминутные интересы. Дальше в неокрепшие умы, головы юных, начинающих художников это всё закладывается. Они начинают видеть каких-то мифических своих врагов...
А. Митрофанова
— Монстров.
Н. Ширалиева
— Монстров в рясах. И это всё превращается в какой-то жуткий снежный ком, совершенно чуждый. Потому что в России всегда... Я неоднократно уже это повторяла, что есть словосочетание «русская духовная культура». А что, может быть русская бездуховная культура? Такое может быть?
В. Емельянов
— Нет, но таких парадоксов много языковых.
Н. Ширалиева
— Мы говорили, у нас был Виталий Елисеев, который, как ведущий программы «Время» эти тексты видит разного качества, что тема, условно говоря, того же «Тангейзера», о котором прекрасно у нас сказал Дмитрий Бертман, об этом писали те, кто никогда в жизни не был в опере, вообще, не разбирается даже примерно в тематике, вообще, про Вагнера слышит впервые. Но про это написали все. Кто там, что там, как у Гоголя: то ли замуж вышла, то ли ногу переломила.
А. Митрофанова
— Да-да, точно!
Н. Ширалиева
— Значит, про эту историю. Там «Манеж» — тоже не видел, какие художники, что там. И это мусируется. А пойди, условно говоря, пробей, как мы говорим, в информационном поле новость о каком-то проекте: условно, «Русская опера в русском монастыре». Или сколько происходит премьер разных, в разных форматах. Потому что, в принципе, культура, условно говоря, не в основной информационной повестке. А тут почему-то все про это рассказывают. А на другой стороне огромное количество совместных проектов. И вы, как никто, знаете о них и рассказываете. Мы уже об этом и не говорим, но традиция огромна, начиная элементарно от роскошнейших выставок иконописи, например, и вообще таких музеев. Я вот сколько раз сейчас ездила, посещала в Ярославле, всё... огромный пласт. И заканчивая всеми произведениями, которые, так сказать... Почему мы говорим про оперу в монастыре? Потому что весь пласт этой музыки... Есть понятие «духовная музыка» - мы её исполняем в храмах. Но и классическая музыка вся на этом... то есть она вполне может исполняться в таком формате и так далее. И главное, что люди. Вот искусство — это люди. Чьи руки, в чьих руках рождается... Вот мы пригласили, у нас был Игорь Угольников, у нас Илза и Андрис Лиепа, Эдуард Бояков, Дмитрий Бертман, которые... Вот у Дмитрия Бертмана театр. У Илзы и Андриса огромное количество проектов. У Угольникова картины патриотические, которые смотрит молодёжь. То есть это все люди... с каким внутренним ощущением, с каким посылом, который они, может, сами в себе так не формулируют, что сейчас я буду делать светлое искусство. Но они его инициируют. И таких людей очень много. Если они впрямую даже, условно говоря, не сидят рядом с нами сейчас в студии и не участвуют в круглых столах, но то, что они продуцируют в культуре, они всё равно работают в эту сторону, в сторону света. Просто мне хотелось, чтобы мы это вот так обозначили, озвучили и назвали вещи своими именами. А дальше, очень надеюсь, что будет развиваться проект «Русская опера в русском монастыре». Илза Лиепа сказала о том, что детские образовательные программы... Действительно, мы уже запустили ряд, ещё предстоит. Угольников сказал о том, что работает сейчас над новой картиной, тоже в историческом контексте. То есть каждый... «Культпросвет». Была уже такая мини-презентация
А. Митрофанова
— Причём они на этой новой площадке могут встретиться с людьми совершенно другого поколения и спокойно пообщаться — у них будет о чём поговорить. И вот этот диалог — это же как раз самое важное, что и есть. Это настолько потрясающая мысль — объединить людей в пространстве, где им будет о чём поговорить, где у них будут появляться общие смыслы. Не только общие темы, но и общие смыслы, которые, в общем-то, на самом деле и так уже есть. Все эти разделения, они во многом искусственные. Поэтому, да, я очень тоже была рада тому, что такие вещи у нас происходят.
В. Емельянов
— Вы слушаете программу «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. У нас сегодня в гостях обозреватель программы «Новости культуры» на телеканале «Культура» и советник губернатора Московской области по вопросам культуры Нармин Ширалиева. Мы вернёмся через минуту.
А. Митрофанова
— Ещё раз добрый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова. И в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня Нармин Ширалиева — телеведущая программы «Новости культуры» на телеканале «Культура» и советник губернатора Московской области по вопросам культуры в ранге министра.
В. Емельянов
— Нармин, я хотел спросить: несколько раз прозвучал за время нашей программы этот проект «Русская опера в русском монастыре». Я так понимаю, что речь идёт о Серпухове, о Свято-Троицком Белопесецком монастыре?
Н. Ширалиева
— Ступино!
В. Емельянов
— Ступино? А вот ничего, не было никаких сомнений? В общем, опера — «Борис Годунов», речь идёт об этой постановке. Монастырь, а тут театр, опера. В общем это как-то не очень-то вяжется, это совершенно разные пласты. И многие святые отцы не очень так о театре отзывались благосклонно. И вообще, целые книги были — а нужен ли нам, христианам, театр, и так далее. Может быть, забывая, что театр и начинался в своё время, когда-то давно, с этих евангельских сюжетов. Я имею в виду знаменитые в Европе «въезжания на осляти» и так далее, и так далее. Вот эти мистерии все. Но всё-таки: монастырь и театральная постановка.
Н. Ширалиева
— Всё очень просто. Отправной точкой было обращение к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Ювеналию. Владыка благословил. Вот без этого бы ничего не было. Владыка благословил, я очень хотела и мечтала, что, может быть, приедет он сам. Он просто находился физически в тот момент в другом месте. И с нами был благочинный всех монастырей Московской епархии владыка Роман, который очень поддерживал меня в моменты... Не скрою, я невероятно волновалась, нервничала, потому что шёл дождь. У нас была, конечно, сцена закрыта. Но тем не менее, есть эти фотографии — боковые виолончели и контрабасы, у всех к грифам были прикручены зонты. То есть это какой-то новый образ даже получился, потому что был косой дождь. Это, в общем, для инструментов, как вы понимаете, не безопасно.
В. Емельянов
— Хороший логотип!
Н. Ширалиева
— Да. И там работала профессиональней
В. Емельянов
— Ну да, акустики нету.
Н. Ширалиева
— Конечно. Но люди с семьями, может быть, с корзинками. Представляете, они приехали, они провели целый день в монастыре. Они его увидели, они с ним познакомились, а вечером ещё оперу послушали. Для меня это просто мечта. И я прикладываю все силы к её реализации.
В. Емельянов
— То есть духовенство не уловило ничего в этом такого и благословило?
Н. Ширалиева
— Мы выходили с владыкой Романом на сцену. Он говорил слова потом тоже исполнителям.
А. Митрофанова
— Вот я тоже об этом хотела спросить: положим, настоятель монастыря целиком и полностью с вами — владыка благословил. Сёстры, которые пришли в монастырь, чтобы спрятаться от мира, а тут мир приходит к ним, да ещё и с оперой.
В. Емельянов
— И мешают сосредоточиться на себе!
А. Митрофанова
— Как они реагировали? Была ли какая-то, может быть, вам понятная такая человеческая эмоция с их стороны? Или наоборот они как-то очень гостеприимно принимали?
Н. Ширалиева
— Гостеприимно, потому что монастырь же был центром всегда духовной культуры, просветительства
А. Митрофанова
— Ещё и сделано на таком хорошем уровне. Уровень исполнения и качества.
Н. Ширалиева
— А в Коломне наш Ново-Голутвин Свято-Троицкий монастырь, игумения Ксения. Музей органической культуры. Интереснейшие работы там. У них концертный зал свой. У них выступает Татьяна Гринденко, у них читает стихи Алла Демидова, там, в стенах монастыря. Там такая жизнь фантастическая. Мы были несколько раз, когда был как раз фестиваль Миронова в Коломне, с Евгением Владимировичем Князевым — ректором Щукинского училища, — и общались. Он говорит: «Я вообще не понимаю...» То есть, мне кажется, так и должно быть — монастырь, как основа духовности и культуры, и света. Людей принимают, понятно, что это люди, которые тоже приходят с определённым импульсом, с добром и так далее. Они делают такие проекты интересные. То есть как бы и сёстры монастыря помогают. Понятно, что там и трудники, и вся история вокруг. Но музей органической культуры практически у них на территории находится. Сама матушка-настояте
А. Митрофанова
— Фантастика!
Н. Ширалиева
— Поезжайте в Коломну. Просто я всем рекомендую, кто не был, потому что это особое место.
В. Емельянов
— А вот ещё хотелось задать вам, как чиновнику культурного направления, не побоюсь этого слова...
Н. Ширалиева
— Алла строго посмотрела на вас!
В. Емельянов
— Алла? Она всё время на меня строго смотрит, ждёт подвоха какого-нибудь. Это потому, что я подтруниваю над ней часто, поэтому...
А. Митрофанова
— Это ему кажется!
Н. Ширалиева
— Это драматургия.
А. Митрофанова
— Да, это троллинг такой штатный, взаимный.
В. Емельянов
— Я хотел спросить вот о чём: а вот дома культуры в Подмосковье, они вообще сейчас существуют? Потому что иногда проезжаешь по каким-то населённым пунктам Подмосковья... Я много езжу, на самом деле, и я понимаю, что жизни культурной там нет вообще никакой. Конечно, когда мы говорим про такие города, как Клин, Сергиев Посад... Много городов, Истра та же самая. Но вот действительно, эти дома культуры стоят покосившиеся, разрушенные. Чего там происходит в них вообще? Или это просто остовы зданий? И просто нет такого института, как Дом культуры, сельский, например?
Н. Ширалиева
— Есть. Они восстанавливаютс
В. Емельянов
— Это понятно! У них какие функции вообще сейчас? Раньше это я понимаю...
А. Митрофанова
— Кружки.
В. Емельянов
— Это кино раньше, в первую очередь. Это кино всегда. И потому что было кино, которое всё было снято на плёнку Шосткинского производственног
Н. Ширалиева
— Вы знаете, есть изумительные Дома культуры. Меня, например, восхищает сталинский ампир этого периода. Они сохранились, к счастью. Иногда просто дух захватывает — просто невероятной красоты. Причём есть хорошо восстановленные, реставрированные
В. Емельянов
— На канале?
Н. Ширалиева
— Да, на канале. И там, например, изумительный ДК. Всё зависит, конечно, от людей. Ещё и от аудитории, и так далее. Мы там проводили фестиваль Миронова, там несколько проектов было моего фестиваля «Времена года в Подмосковье». Там, например, две недели назад Константин Райкин давал авторский вечер творческий, который в Москве днём с огнём... естественно, на аншлаге. Бутман выступает постоянно. Спектакли хорошие проводят. Потому что там потрясающая команда.
В. Емельянов
— Это Дубна — это отдельная история вообще!
Н. Ширалиева
— Вот такие крупные, опять-таки, у нас «Времена года», с подзаголовком «Время читать». Чулпан Хаматова в Сергиевом Посаде читала Цветаеву, тоже подняла голову, говорит: «Ой, ну как в кино!» — историческая вот лепка и так далее. Там, в лучшем случае, это тоже больной вопрос, потому что тоже зависит от людей. Я бы, например, вводила, как знаете, импортозамещение
В. Емельянов
— Вы больше любите рок?
Н. Ширалиева
— Я люблю, чтобы люди работали честно. Чтобы знаете, как в русском театре, что сцена пропитана на метр кровью и потом. Это правда. Вот тогда у меня вопросов нет. Когда люди не попадают ротиком своим искажённым в свою собственную фонограмму, ещё и жуткую, ко всему, то тогда мне хочется стрелять, как Геббельсу, хвататься за пистолет. Понимаете, когда мне говорят, что ДК не нужно выживать, это неправда, потому что я верю в то, что люди... И спектакли бывают разными, даже антрепризные. Когда приезжают, к сожалению, коллеги наши театральные, говорят: «А у вас диван есть? А у вас плед есть? А халатик?» И они приезжают в джинсах и рубашечке, и здесь, в местном ДК, пять спектаклей идут с одним же пледом, одним и тем же, с одним диванчиком, с одним зеркалом. Понимаете, но это за гранью добра и зла! То есть не то, что декораций нет...
В. Емельянов
— Но это халтура, да.
Н. Ширалиева
— Вот с этим бороться сложно. Потому что, в принципе, зачастую ДК предоставлены сами себе. У них есть небольшие дотации, они все в основном муниципальные. А то, о чём вы говорите — маленькие очаги, конечно... И в больших, кстати. В основном они говорят, что должны пустить туда Филиппа Киркорова, потому что у нас за счёт него 10 кружков будет жить. И тут уже возразить нечего, хотя это тоже казуистика. Там студии, кружки вот эти все дошкольные, внешкольные занятия. Вот сейчас мы говорим о том, что понятие «библиотека», оно отмирает или нет. Что такое «досуговый клуб»? Людям очень нужно, людям, действительно, вот момент общения... Есть замечательные истории: блоггеры, например, берут, и это тоже очень приветствуется, вот эти даже полуразрушенные клубы под себя. И делают там какие-то молодёжные сообщества. Им нужны только стены, и там начинается какая-то жизнь. Или ветеранские организации очень мощные. Вот сейчас мы вручали литературную премию к 70-летию Победы — лучшее произведение о войне. Стихи потрясающие. Причём, мальчик написал и ветеран, которому 92 года, вот мы выпустили его книгу «Наследники». Литературные и поэтические кружки — им же тоже надо где-то собираться. Так что, ДК есть. Конечно, есть новые, но их мало. Есть, например, в Реутове. Мы проводили тоже концерт «Окуджава»... Интересный поворот такой был: Дмитрий Харатьян, который пел Окуджаву, Высоцкого и так далее. Потрясающий молодёжный современный такой, он и кинозал. Я думаю, год кино там не стыдно открыть, потому что оборудование и всё там стоит. Но это построенное с нуля. То есть это, условно говоря, фифти-фифти. Двигаться в эту сторону нужно. На мой взгляд, главное — сохранять архитектурные вот эти все... В Дедовске «Волоколамское шоссе» мы сделали проект с артистами молодыми — выпускниками Школы-студии МХАТ Дмитрия Брусникина, с Анатолием Белым — артистом МХАТА, и оркестром Министерства обороны. Как вы понимаете, это повесть Бека «Волоколамское шоссе», которую переписал и сделал пьесу Хайнер Мюллер — наследник Брехта, немецкий драматург. То есть немец, который про нашу битву под Москвой написал пронзительнейшее произведение. И мы это читали. Вот как раз в Дедовске абсолютно сталинское ДК, вот с этими всеми атрибутами, там, на Истре. Что творилось в зале! Это, пожалуй, один из самых дорогих для меня тоже в течение прошедшего года был проектов, в мае, естественно. Вот всё сошлось: история, место, текст, люди. Эти вещи, конечно, нужно сохранять.
А. Митрофанова
— Нармин Ширалиева — телеведущая программы «Худсовет» на телеканале «Культура» и советник губернатора Московской области по вопросам культуры в ранге министра сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Заканчивается год литературы. Мы поскольку в конце года выходим, хотелось бы некие итоги тоже подвести. И дать небольшие анонсы на будущее, потому что, как вы сказали, следующий год у нас будет годом кино. Это тоже потрясающе интересно. Мне интересен и год литературы был. Я внимательно наблюдала за тем, что и как происходит. Последнее, конечно, феерическое действо — чтение романа «Война и мир».
В. Емельянов
— Очень спорная тема.
А. Митрофанова
— Почему?
В. Емельянов
— Не знаю, мне кажется, что спорная.
А. Митрофанова
— А ты помнишь, когда к нам в эфир приходил игумен Симеон (Томачинский) и рассказывал про чтение «Божественной комедии» на площади во Флоренции, когда читал Роберто Бениньи.
В. Емельянов
— Да, я помню.
А. Митрофанова
— С комментариями своими актуальными, и прочее. И тогда наш эфир закончился фразой, что, понимаете, нам для актуализации нашей литературы нужен свой Бениньи. Проходит полтора месяца, и начинается проект чтения «Войны и мира». И это потрясающе!
В. Емельянов
— Мне показалось, что проект этот немножко надуманный. Может быть, я придираюсь, но мне Кибиров разрешил в моём возрасте уже ворчать и быть занудой. Но просто одно дело, когда читают профессиональные артисты или профессиональные чтецы, да, это клёво. Это хорошо, да, и мы знаем эти примеры. Может быть, это не «Война и мир», но есть огромное количество фондовых записей, когда мы понимаем, кто читает, и он понимает, что он читает. А здесь очень часто возникали на экране люди, которые, у меня такое ощущение, что вот дали им задание кусок прочесть, они его оттарабанили, даже не въезжая в смысл просто. И всё, и закончили, они справились. Потом ещё кто-то, потом ещё. Но вот эти редкие вкрапления, скажем, профессиональных актёров, профессиональных телеведущих, радиоведущих — да. А в целом у меня сложилось ощущение...
А. Митрофанова
— Самодеятельности
В. Емельянов
— Нет, понимаешь, жидковатости, что ли, этого бульона. Да простят меня создатели, инициаторы этого проекта. Я так понимаю, что семья Толстых имела к этому отношение.
А. Митрофанова
— Прямое.
В. Емельянов
— И Фёкла Толстая, наверное, и Пётр Толстой, и Владимир Толстой, естественно.
А. Митрофанова
— Володенька, прости, хватит нам болтать!
В. Емельянов
— Почему? Мне за это платят деньги!
Н. Ширалиева
— А можно я, просто как участник... На самом деле, мы же знаем, что это в меньшем объёме Гугл проводил. Я ещё тогда говорила, что почему американская компания? Мы читали Чехова. И я ещё тогда, у меня было это ощущение. Причём, кстати, и Владимир Романович Легойда участвовал, и мы с ним обменивались. Я это не воспринимаю... Просто тогда это было выложено в Гугле, и так далее. Вы отталкиваетесь сейчас, как бы воспринимаете, как телевизионный продукт. Мне кажется, что это вообще не надо воспринимать как телевизионный продукт. Это надо воспринимать, как самоидентификаци
В. Емельянов
— Это от страха.
Н. Ширалиева
— Но в этом же прелесть! И она при этом не кричала... Я опять на своего конька. НЕ кричала на поп-концерте чего-то, а она читала вот эту «Войну и мир». И мы все, опять-таки: «А ты читал? А ты слышал? А ты видел?» А я из «Геликона», из своего любимого, приехала к Дмитрию Александровичу Бертману в гости. У него там Голливуд — там в каждом зале, в каждой ложе по камере. И люди встречаются. Я там встретила того, кого давно не видела. «А ты какую главу читаешь?» А я говорю, что мне дали с французским языком. Я это воспринимаю... может быть, потому что я изнутри проекта. А телепродукт — никто же не смотрел от и до.
В. Емельянов
— А может, и смотрел! Есть же люди, которые...
Н. Ширалиева
— Ну и хорошо!
В. Емельянов
— Конечно, хорошо! Но...
Н. Ширалиева
— А кто на слух лучше воспринимает.
В. Емельянов
— Нармин, скажите мне, пожалуйста, вы искренне верите в то, что даже люди, которые... я не говорю про тех, кто смотрел это всё из телевизора. Но люди, которые хотя бы прочли... Я не знаю, сколько там, по полстраницы давали читать?
Н. Ширалиева
— Страничку, полторы.
В. Емельянов
— Вот он вот эту свою страничку, полторы, две прочёл. Вы действительно верите, что после этого он придёт домой и начнёт читать от начала до конца «Войну и мир»? Я — нет!
Н. Ширалиева
— Я верю, что вода камень точит, а дорогу осилит идущий. И что вот эта теория малых дел... Если один даже из ста, вот в эту сторону хотя бы подумает. А книжки дарили — вот знаете с этой спецобложкой. Как мы, на наших «Временах года в Подмосковье», тоже дарим книги. Я вот литературную викторину всё стараюсь активизировать. Я думаю: «Но вот подарили из рук Башмета, из рук Ингеборги Дапкунайте. Получили книгу с её автографом. Они хотя бы дома будет стоять на полке». Это всё равно, это уже какой-то маленький сдвиг, я в это верю.
А. Митрофанова
— Я вообще гораздо больше верю в наших людей, чем, видимо, Володя. Потому что у меня нет ощущения того, что...
В. Емельянов
— Что ты из меня делаешь какого-то монстра? Я тоже верю в наших людей! Я тоже люблю наших людей! Я считаю, что мы вообще одна из самых уникальных цивилизаций! Потому что я вот... Когда мы, например говорим, что мы — Европа, мы туда, мы сюда. Возможно, мы географически Европа, но мы вообще особенные. Это не потому, что мы такие крутые. Потому что это совершенно отдельная цивилизация вообще, мне кажется, от всего мира.
А. Митрофанова
— Это уже отдельная тема разговора.
Н. Ширалиева
— А если взять какой-то маленький кусочек эфира или информационного пространства. Здесь мы готовим яичницу — вот на канале мы с утра до вечера, условно, кулинарное шоу. Это замечательно, чудесно. Мы все готовим дома. Но мы эфир тратим на это. В глянце — Маша купила Свете или не купила новые туфельки в горошек. А здесь — «Война и мир». Вот я стараюсь всегда это сравнивать. Вот не красное и круглое, а взять линейную какую-то единицу информационную. Мы вот мы все мыслим информационно. Всё-таки лучше же потратить на это.
В. Емельянов
— Да, согласен. Но вот сейчас закончится год литературы, буквально через несколько дней. Это чего, в следующем году никого не будем читать по телевизору? Ни Достоевского, ни...
Н. Ширалиева
— Будем! Будем что-то придумывать. Может быть, и кино будет больше на тему литературы.
В. Емельянов
— С учётом того, что ассигнования на культуру, они в следующем году, как видно из бюджета, во всяком случае, свёрстанного и представленного широкой публике, то есть нам с вами понятно, что это на запредельно низком уровне находится?
Н. Ширалиева
— Надо инициировать больше меценатов. Вот у меня фестиваль «Времена года» — это целиком внебюджетное финансирование, находятся люди. И опять-таки, если, может быть, кто-то где-то услышал, увидел, что магистрально, на уровне руководства страны поддерживается такой проект, как «Война и мир», может быть, больше будет желания, плюс ещё какая-то, я надеюсь, налоговая история позитивная. Это нормально, когда такие проекты поддерживаются..
В. Емельянов
— Но это такая бомба, которая раз в год бывает. Основное мы же понимаем, про что там сериалы, если федеральные каналы включить.
Н. Ширалиева
— Но если даже процентно посмотреть, мне кажется, что всё-таки больше.
В. Емельянов
— Вы знаете, возвращаясь к вашему любимому Мелихову, и моему, кстати, тоже. Я очень люблю бывать в этом месте. И тут я с Аллой могу согласиться. Меня единственное, что смущает... Я очень рад, что приезжают люди в Мелихово к Чехову. Но я там люблю бывать, если не один, но чтобы поменьше народу было.
Н. Ширалиева
— В понедельник с утра!
В. Емельянов
— Знаю! И слава Богу, что работа мне позволяет ездить в такие места именно в будние дни. Знаете, я хотел вам сказать, что я читал очень много по поводу дачных театров. И мы можем вспомнить историю Константина Сергеевича Станиславского, знаменитый театр в Малаховке, да и не только. И тут в Мелихово какие-то ребята, видимо, студенты каких-то театральных вузов, что называется, представили дачный театр — они разыгрывали сюжеты рассказов Антона Павловича Чехова. Я вам могу сказать, что это не без претензий, конечно, было. Но это было чудесно мило, вот что. И вот таких бы штук побольше. Может быть, и москвичи бы потянулись в Подмосковье не только на дачи летом.
Н. Ширалиева
— Конечно! Вы знаете, я даже сама участвую в одном любительском театре. Называется МХЭТ — Мячковский художественный экспериментальны
В. Емельянов
— Мы желаем вам удачи в этом начинании и во всех прочих тоже! На самом деле, советник губернатора Московской области по вопросам культуры — это только на словах, на бумажке так просто очень написано. Я думаю, что забот-то у вас очень много. Продолжайте нас, пожалуйста, радовать с экрана телевидения! У нас сегодня в гостях была Нармин Ширалиева — ведущая программы «Новости культуры» на телеканале «Культура», советник губернатора Московской области Андрея Воробьёва по вопросам культуры. «Светлый вечер» для вас провели Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Я от себя могу добавить только одно: мне очень хочется, чтобы подобные проекты и подобные движения возникали не только в Московской области, но и в других регионах России. Я сама родом из Калужской области. Мне бы очень хотелось, чтобы там было тоже самое. Спасибо!
Н. Ширалиева
— Спасибо! До встречи!
В. Емельянов
— До свидания!
Книга епископа Александра Милеанта «Курская Коренная икона Божией Матери»
Летопись Курской Коренной иконы Божией Матери охватывает больше семи веков. Факты, связанные с историей древней святыни, бережно собрал и записал во второй половине двадцатого столетия епископ Русской православной церкви заграницей Александр Милеант.
Святитель вырос в семье русских эмигрантов. Его детство прошло в Праге и в Риме, а юность — в столице Аргентины, Буэнос-Айросе. Но где бы Александр ни находился, он хранил в сердце православную веру. Будущий епископ исправно посещал богослужения. Любимым чтением для юноши были труды святых отцов.
В 1965 году двадцатипятилетний Александр Милеант поступил в Свято-Троицкую семинарию в Джорданвилле, в США, и вскоре принял сан дьякона. Семинарию в то время возглавлял епископ Аверкий Таушев. Будучи членом Архиерейского синода зарубежной церкви, святитель Аверкий многие годы хранил Курскую Коренную икону Божией Матери. Он поведал молодому дьякону о том, как после революции 1917 года святыня разделила участь русских беженцев, как Пресвятая Богородица хранила и защищала изгнанников. Сведения, полученные из первых рук, вдохновили Александра Милеанта писать книгу. Итогом его многолетнего труда стал сборник из двенадцати глав, который так и называется — «Курская Коренная икона Божией Матери».
В книге епископа Александра Милеанта можно прочесть о чудесном обретении святыни в лесу под Курском в 1295 году. В ней повествуется о том, как Божия Матерь по молитвам перед Её чудотворным образом не раз помогала русским воинам в защите родных рубежей. Подробно описал автор и долгий путь святыни по Европе, проделанный вместе с русскими эмигрантами. Епископ Александр рассказал также, как чтимая святыня посещала православные общины в Австралии, Чили, Аргентине и Бразилии. Книга включает в себя события вплоть до 1993 года.
Святитель Александр Милеант в своей книге «Курская Коренная икона Божией Матери» называет древний образ «Знамение» символом единства русских людей — и в России, и за рубежом.
Все выпуски программы Небесная Заступница
Икона Божией Матери «Устюжское Благовещение»
Одна из самых древних русских икон Божией Матери носит название «Устюжское Благовещение». Она посвящена событию, о котором повествуется в Евангелии: архангел Гавриил принёс Пречистой Деве благую весть о том, что у Неё родится Богочеловек, Спаситель мира. Фигуры Небесного посланника и Богородицы изображены в полный рост на золотом фоне, который символизирует сияние Божественной славы. Гавриил протягивает к Божией Матери руку в благословляющем жесте.
Христос на иконе представлен дважды. В синем полукруге вверхуОн восседает на Престоле, окружённый херувимами и серафимами. Здесь Спаситель — Царь мира, победивший саму смерть. На груди у Богоматери не сразу заметишь ещё одно изображение Иисуса Христа. Фигура Богомладенца почти сливается с контурами одежды Пречистой Девы. Его образ словно проступает сквозь ткань. Так неизвестный художник двенадцатого века символически изобразил тайну Боговоплощения.
Богородица одной рукой прикрывает Сына, словно хочет защитить от мира, в котором Его ждут страдания. В другой руке Она держит моток пурпурной пряжи. В момент явления архангела Гавриила Дева трудилась над изготовлением завесы для Иерусалимского храма. Из Евангелия известно, что в час смерти Спасителя это полотнище разорволось от верхнего до нижнего края.
Древнюю икону Благовещения именуют Устюжской, потому что, по преданию, в тринадцатом веке перед ней молился преподобный Прокопий, чудотворец из Великого Устюга. Святой со слезами просил Божию Матерь избавить город от каменного града. Современные учёные объясняют это стихийное бедствие падением метеорита и его многочисленных осколков. В житии преподобного Прокопия рассказывается, что во время молитвы икона замироточила, и страшный камнепад прекратился.
В середине шестнадцатого века Иван Грозный перенёс Устюжскую икону Пресвятой Богородицы в Москву. Она хранилась сначала в Благовещенском соборе Московского кремля, а затем украсила собой иконостас Успенского храма. После революции 1917 года церковь закрыли, и реликвия попала в Государственный исторический музей. В 1930 году древний образ «Устюжское Благовещение» передали в Третьяковскую галерею. Там святыня пребывает и поныне.
Все выпуски программы Небесная Заступница
Икона Божией Матери «Вертоград Заключенный»
В православной иконографии Божией Матери есть древний образ, не похожий ни на один другой. Именуется он поэтично — «Вертоград Заключенный». Название переводится с церковнославянского языка как закрытый, огороженный сад. Богородица изображена на иконе посреди трав, цветов и деревьев. Вертоград окружён золотой изгородью, которая украшена вазами с гвоздИками и тюльпанами. Над головой Пресвятой Девы два ангела держат корону. Коронован и Младенец Христос, сидящий у Матери на руках. Они показаны хозяевами Небесного Царства, в котором ожидают всех, кто любит Бога и следует Его заповедям.
Икону «Вертоград Заключенный» написал в 1670 году русский иконописец Никита Ерофеев. Он вошёл в историю с именем Павловец, поскольку родился в селе Павлово под Нижним Новгородом. Дарование и мастерство Никиты оценил царь Алексей Михайлович Романов. Государь принял провинциального художника на службу в Оружейную палату. Павловец писал святые образы, а также выполнял другие работы. Известно, что он принимал участие в реставрации иконостаса Успенского собора Московского кремля.
Среди икон, которые создал Никита Павловец, «Вертоград Заключенный» занимает особое место. На создание образа художника вдохновили строки из Библейской Песни песней: «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник: рассадники твои — сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами...» В святоотеческих толкованиях ветхозаветного текста образы Невесты и сада связываются с Богородицей. Она родила Спасителя, не утратив при этом девства. Христос пришёл через Пречистую Деву в мир, не потревожив Заключенного Вертограда Её чистоты. Эту глубокую богословскую мысль Никита Павловец точно отобразил на иконе.
Образ «Вертоград Заключенный» до революции 1917 года находился в домашнем иконостасе князя Сергея Щербатова. После большевистского переворота древняя икона стала собственностью государства. Сейчас её можно увидеть в Третьяковской галерее в Москве.
Все выпуски программы Небесная Заступница