«Художник Владимир Соколов и его выставка "Ушедшая Россия"». Дмитрий Поликарпов, Екатерина Воронина

У нас в гостях были научный сотрудник музея-заповедника "Абрамцево", куратор выставки "Ушедшая Россия Владимира Соколова" Екатерина Воронина и журналист, коллекционер, историк искусства Дмитрий Поликарпов.

Разговор шел о жизни и творчестве Владимира Соколова - ученика таких известных художников, как Исаака Левитана и Василия Поленова, а также о посвященной ему художественной выставке. Дмитрий поделился, с чего началось его увлечение работами Владимира Соколова, и как создавалась коллекция картин этого художника, которая теперь представлена на выставке.

Ведущий: Константин Мацан

---

К.Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера».

Здравствуйте, уважаемые друзья!

У микрофона — Константин Мацан.

Радостное событие и радостный информационный повод у нас сегодня поговорить про выставку «Ушедшая Россия Владимира Соколова», замечательного художника.

Выставка открылась 19 августа, и будет идти по 12 сентября в Поленовской даче музея-заповедника «Абрамцево». Это — Московская область, Сергиево-Посадский городской округ.

Сегодня об этом художнике, и об этой выставке, и о той, на самом деле, наверное, ушедшей России. Об этих темах, о красоте и уюте Сергиевой Лавры мы поговорим с людьми, которые непосредственное отношение к этой выставке имеют.

У нас сегодня в гостях Екатерина Воронина — научный сотрудник музея-заповедника «Абрамцево», куратор выставки «Ушедшая Россия Владимира Соколова»... Добрый вечер!

Е.Воронина:

— Добрый вечер!

К.Мацан:

— ... и Дмитрий Поликарпов — журналист, коллекционер, историк искусства. Добрый вечер!

Д.Поликарпов:

— Добрый вечер!

К.Мацан:

— Насколько я знаю, на выставке работают Ваши личные коллекции...

Д.Поликарпов:

— Да. Так и есть.

К.Мацан:

— ... открытые Вами, собранные.

Но расскажите, давайте, сначала... я думаю, что не для каждого нашего радиослушателя имя Владимира Соколова известно. Для тех, кто погуглит, конечно, не трудно найти про него информацию — художник известный, но, вот... оставался, как-то, в тени своего великого учителя Левитана, наверное, для многих. Давайте, познакомим с этим человеком.

Вот, если бы нужно было выделить... такую... его визитную карточку — вот, это про что? Почему надо на эту выставку идти? Что такого нам скажет Владимир Соколов, чего не скажет другой художник?

Кто начнёт?

Д.Поликарпов:

— Ну, что... давайте, Вы начнёте, потом — я.

Е.Воронина:

— Ну... прежде всего, Владимир Иванович Соколов — это ярчайший представитель Московской школы живописи, наверное, недооценённый художник, в наше время.

Он был учеником, как Вы сказали, Левитана, Поленова, и, так или иначе, его можно назвать художником Абрамцевского круга.

На нашей выставке представлены графика, декоративно-прикладное искусство, к которому тоже имел непосредственное отношение Владимир Иванович, несколько архивных документов, фотографии из личного архива... из собрания Дмитрия Поликарпова.

И... почему стоит посетить эту выставку? Потому, что только на этой выставке мы сможем увидеть уголки России, которые уже, наверное... ну... навсегда ушли, я так думаю, из наших городов. Это не только Сергиев Посад, это — ближайшие окрестности Сергиева Посада, это город Александров, Муром, Плёс, в которых и по сей день приятно бывать. Но те... вот... этюды, те такие... знаете... он очень чётко и правильно угадывал ракурс и композиционную структуру работы, чтобы наиболее выразительными казались эти вещи.

Конечно, в них угадывается стиль модерн, часто ракурс показывает, например, не полностью башню, или не целиком стену, или дом, но с такой точки выбран ракурс, которая наиболее выразительно представляет это место.

И удивительно, что на нашей выставке есть работы, которые — с авторскими ремарками. То есть, это — авторские литографии, они выполнены в очень сложной технике литографии, и каждая работа... каждая из 14-ти работ имеет ещё авторскую зарисовку — это очень интересно, и это — единственные экземпляры таких литографий. Вот, Дмитрий предоставил для нашей выставки этот альбом, и мы его показываем.

И интересно посмотреть на эти вещи с точки зрения пространства. Потому, что, кроме того, что мы видим какой-то ракурс башни определённый — например, Троице-Сергиевой Лавры, ещё и зарисовка — например, «Странники». То есть, мало того, что это вносит живость картине — придаёт такой... как бы... сразу дух передаёт этой картины, но ещё и... 3D-эффект такой... как будто бы, мы смотрим на одну стену, а понимаем, что справа ещё... вот, здесь, вот... другая стена, и... там... переход , например... или какая-то речка... То есть, вот, такой вот интересный подход был у художника. И это — единственная такая, в своём роде, вещь, которая у нас на выставке полностью представлена.

Кроме этого, работы из собрания музея-заповедника «Абрамцево». Все они тоже... литографии — они... как бы... ну... в своём... то есть, это — прокатная вещь, сделанная для тиражности, но они — неповторимы. Потому, что только художник в своей голове замысел может до конца понимать — что будет в конце, что будет в итоге. Потому, что цвет, и подкраска авторская — она... как бы... меняет, каждый раз, вещь заново, и это — интересно.

К.Мацан:

— Ну, давайте, обратимся к человеку, который из своей личной коллекции предоставил фотографии для выставки.

Дмитрий, у Вас несколько статей есть по биографии, по жизни Владимира Соколова, и видно, что Вы глубоко в теме, и какой-то есть личный у Вас интерес и любовь к этому человеку, к этому художнику. Вот, это — что? Это — откуда? Как это началось? Почему именно Владимир Соколов?

Д.Поликарпов:

— Ну... я думаю, что это началось из детства, когда... вот... в 70-е годы, с родителями, мы достаточно много путешествовали по старинным русским городам. То есть, это было не только Золотое Кольцо, но и какие-то города, которые можно назвать «заштатными». Может быть, которые туристов не завозили, но которые были потрясающе красивы. И там мне запомнились с детства очень выразительные уголки — не парадные, такие, не туристические.

То есть, какая-нибудь церковка, с покосившейся маковкой... там... не знаю... стена с каким-нибудь изразцом, или красивым наличником... дрова, сброшенные живописно... А поскольку я уже тогда учился живописи и рисунку, то я, с каким-то своим детским пониманием, пытался тоже это как-то всё фиксировать. Ну, и, наверное, тогда сформировался этот взгляд на родину, на Россию, который я, вдруг увидев первый раз какие-то... ну... мелкие зарисовки, эскизы Соколова, я понял, что это очень близко моему видению России — то, что мне было дорого, и то, что я запоминал с самого детства.

И произошло... само собирание этого собрания... или как... я не знаю... коллекции, которая, собственно, участвует в выставке, оно произошло довольно быстро, если можно так... в физическом понимании. Ну, может быть... там... три... два года. Но, до этого, я представлял, что бы мне хотелось собрать. У меня было очень чёткое понимание, что мне нужно, чтобы была возможность делать, вот, эту выставку... или какую-то похожую выставку. То есть, я хотел показать этого художника именно... вот... со стороны его огромной любви к России, к архитектуре русской — старинной именно архитектуре, то есть, того... и... вот... сделать какой-то огромный, концентрированный такой... собрать пласт работ, и показать их все вместе. Потому, что часто... там... ну... брали... кто-то... там... пейзаж его возьмёт... кто-то с чем-то скомбинирует... там... шкатулку какую-то ещё... а здесь хотелось, вот, как бы... вот... такой вывесить... ну, я не могу сказать «иконостас»... но, вот... какой-то вот... ряд работ очень сильных, чтобы они были все вместе, чтобы они зазвучали, зазвенели, и люди увидели...

Ну, возможно... кто-то говорит, что это какая-то идеальная Россия Владимира Соколова — потому, что, конечно, он преобразовывал что-то... хотя, он очень документально всегда, чётко фиксировал всё это. Даже архитекторы писали его времени, что такое ощущение, что человек всё облазил, обмерил сначала, и только потом перенёс на... то есть, это не была какая-то фан... да, он знал досконально, с закрытыми глазами мог нарисовать. Но потом уже — он что-то комбинировал, что-то придумывал.

Но, конечно, главное, что подкупает в его работах — это огромная любовь. Причём, не любовь к себе, как к художнику, которой грешили многие его современники, а любовь к изображаемому. И, вот, эта величайшая культура фиксации графической, которую, конечно, он унаследовал... я бы даже сказал... вот — Саврасов, Поленов, Левитан... вот — эта великая русская школа.

К.Мацан:

— Интересно Вы в одной статье пишете, что в то время было много подражателей Левитану, которые писали природу, и критики того времени уже говорили, что — всё, больше уже не надо писать бесконечные эти снега тающие, уже Левитан написал так, что никто больше так не напишет, как Левитан. И, может быть, в силу этого, Владимир Соколов обратился к тому, что называется архитектурным пейзажем.

Вот, я, как человек, который совершенно со стороны на это смотрит — не искусствовед, не разбирается в тонкостях, задаю себе вопрос, и я думаю, что он приходит ко многим: что побуждает художника рисовать... ну, грубо говоря... здание... углы домов... особенно сегодня, когда у каждого в телефоне есть фотокамера? Сфоткал — вот, тебе, значит, и воспоминание. А когда человек садится и рисует, вот, то, что Вы сказали — пишет, как будто заранее обмеряет всё, и смотришь на Архиерейские покои Троице-Сергиевой Лавры, вспоминаешь, как ты сам там был, и понимаешь, что это — не просто фиксация здания, и какого-то ракурса, но — что-то ещё есть, какое-то ещё иное измерение... вот, это — про что? Объясните мне, как искусствоведы...

Е.Воронина:

— Я думаю, что это — про душу. Что, единственно, чего лишена фотография, наверное, и... вот, точно, фотофиксация — это души. Потому, что личное отношение художника — оно передаётся через творчество, через его искусство, и здесь, в его работах, как раз, и видно, чувствуется. Ещё в своей вступительной статье к альбому автолитографий Сергей Глаголь, художественный критик, писал о том, что Владимир Иваныч, как будто, зовёт за собой прогуляться по этим улочкам, и показывает эти, действительно, уютные уголки городов именно потому, что он их любит, и он вкладывает душу в создание этих произведений. Думаю, что здесь — именно так. И мы это чувствуем... через эти... вещи.

К.Мацан:

— Дмитрий, а Вы что думаете?

Д.Поликарпов:

— Я, вот, хотел, как раз, добавить — как человек... художник, может быть, и небольшой, но, тем не менее... делавший эти зарисовки.

Я, вот, Вам могу сказать — да, когда я с фотоаппаратом... ну... вернее... с телефоном... иду, и хочется всё сфотографировать, зафиксировать, то я потом ловлю себя на мысли, что я, собственно, ничего не помню из того, что я видел. Я, вроде... как бы... видел, но только... вот... в альбоме телефона это вижу. А когда я это пытаюсь зарисовать — может быть, это не так убедительно получается, но происходит какой-то контакт — и душевный, и физический — с тем, что ты видишь, и ты запоминаешь совершенно по-другому. То есть, это в тебя входит на всю жизнь. И это — огромная разница.

Поэтому, я даже иногда побаиваюсь, когда попадаю в какое-то красивое место, начинать фотографировать — потому, что, в результате, ты ничего не помнишь! Вот... каких-то внутренних ощущений — ничего не остаётся, всё ушло куда-то... вот... в другое место.

А, вот, эти вот натурные рисунки — они, конечно... и я, вот, до сих пор, даже детские какие-то пересматриваю, и у меня мурашки бегут — я вспоминаю, буквально, вот... до каких-то, там, подробностей мельчайших — что это было, и как это...

Поэтому, это очень важно, конечно.

К.Мацан:

— Ну, и время потрачено на рисунок...

Е.Воронина:

— Время, да...

Д.Поликарпов:

— И время, конечно... и мысли какие-то...

Е.Воронина:

— ... душевные, духовные силы...

Д.Поликарпов:

— ... и получается не сразу... иногда приходится... так сказать... над собой усилие делать, преодолевать себя.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

— Екатерина Воронина — научный сотрудник музея-заповедника «Абрамцево», куратор выставки «Ушедшая Россия Владимира Соколова», о которой мы сегодня говорим, и Дмитрий Поликарпов — журналист, коллекционер, историк искусства сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

Но ещё раз напомню, что с 19 августа по 12 сентября выставка «Ушедшая Россия Владимира Соколова» проходит в Поленовской даче музея-заповедника «Абрамцево». Это в Московской области.

Вот, об этой выставке, об этом художнике — Владимире Соколове — и о его ушедшей России мы сегодня говорим, и я бы хотел, как раз, сейчас обратиться вот к этому названию выставки. Оно какое-то такое — и ностальгическое, и в чём-то грустное... Ушедшая Россия Владимира Соколова — какая она, с вашей точки зрения? Значит ли, что она совсем ушла в прошлое? Вот, Лавра — стоит, Сергиев Посад — есть, где он жил и работал. Почему — ушедшая? Хотим ли мы её вернуть? Что вы об этом думаете?

Е.Воронина:

— Ну, наверное, я думаю, Дмитрий ответит...

Д.Поликарпов:

— Хорошо.

Е.Воронина:

— Потому, что мы выбирали название... думали, на самом деле, над этим названием, и сошлись, вот именно, благодаря Дмитрию, на этом названии.

Д.Поликарпов:

— Да... ну... мы тоже... в общем-то... над названием достаточно долго думали и мучились. Потому, что, вроде, с одной стороны, она — ушедшая, с другой стороны — вроде, сохранённая в творчестве Соколова...

Но, вот, даже глядя на работы художника, видно, как изменилось то, что он изображал. Вот, есть работы 10-х годов, и есть работы 20-х, например. Вроде, как Вы говорите, та же Лавра, стоит на месте... ну, да... там... чуть позже начали сбрасывать колокола... но, вот... если вглядеться — совсем другие лица... вывески... То есть, он... не сказать, чтобы он был какой-то открытый противник... вот... произошедших перемен, некоторые даже люди, которые не очень глубоко вдаются, говорят: «Ну, а что... где он, собственно... ничего такого он, в общем-то, и не дал, что можно было бы расценивать, как непринятие».

Но — вглядитесь в лица... 20-х годов... люди, вот... там... допустим... в Лавре — сделали музей. Пришли люди... и, вот, там, допустим... картина из собрания музея-заповедника «Абрамцево» — стоят люди, и Вы — посмотрите на их лица. То есть, это — лица людей... ну, я не знаю... может быть, не Босха, конечно, но... что-то... в общем... совершенно невероятное. Вглядитесь в вывески, которые... так сказать... над Святыми воротами висит вывеска «Баня», например.

Вроде, как бы, и гамма та же, и всё... так же... и всё то же... да уже совсем другое. Понимаете?

А что такое «Ушедшая Россия»? Ну... наверное... это, прежде всего, какое-то невероятное чувство красоты окружающей. Вот, кто-то, допустим, там... как Левитан — для него это в пейзаже... эта Божественная красота существовала. Для Соколова, вероятно, она существовала и в пейзаже, и в архитектуре, которую он изображал.

Ну... насколько она ушедшая? Вот, мы, допустим, после открытия выставки, отправились к дому Соколова, который до сих пор сохранился в Сергиевом Посаде. Без слёз на этот дом смотреть невозможно. То есть...

К.Мацан:

— Почему?

Д.Поликарпов:

— А потому, что... ну... вот... там... течёт крыша, она почти провалилась, дом...

К.Мацан:

— А там сейчас — что, в этом доме?

Д.Поликарпов:

— А там... ну, он принадлежит, я так понимаю, потомкам художника, и это частная собственность. Он находится, буквально, там... ну... может быть, 200 метров от Лавры.

К.Мацан:

— Там никто не живёт сейчас... или кто-то живёт?

Д.Поликарпов:

— Постоянно — никто не живёт. Я, насколько знаю, приходят люди, смотрят, как и что, но... вот, это, для меня, и есть ушедшая Россия.

Вот, как говорила Екатерина... она, собственно, родилась в соседнем, я так понимаю, доме с домом Соколова... и она вспоминала, что там во дворе всегда была огромная лодка — потому, что Владимир Иванович — он из Рыбинского уезда, и... ну... и рыбак, и... в общем-то... любил очень рыбалку, и лодка там неслучайно оказалась. И, вот, сейчас от этой лодки остался только остов. Скоро, возможно, останется только остов и от дома.

И, представьте себе, он в этом доме прожил с 1903 по 1946 год. Там была на втором этаже его мастерская, там он создал, практически, все свои самые величайшие, самые лучшие произведения. И этот дом стоит уже много десятилетий, и никто не подумал о том, что... я не знаю... ну... сделать там мемориальный музей, сделать там культурный центр, например. Вот, она — ушедшая Россия, совершенно наглядно — вот, она! Вот, для меня, это... такой... самый яркий символ... вот... этой огромной любви, которая существовала в этом доме, а сейчас — запустение, забытие, и... в общем-то... совершенно непонятное будущее, которое ждёт этот дом.

К.Мацан:

— Ну, пусть наша программа станет таким призывом к тем, кто слушает. Пусть передадут, куда надо... или сами, кто может, как-то в это включатся, чтобы наследие Владимира Соколова не ушло безвозвратно.

Я, как раз, хотел подробнее спросить об этом — то, о чём Вы начали разговаривать, размышлять сейчас... Сергиев Посад уже в советские годы.

Любопытно тоже, и... вот... Вы с статье об этом рассказываете, что Соколов — москвич, и, до смерти Левитана, в общем-то, живёт в Москве, и работает. Потом — вынужден уехать на два года в своё имение, и работать управляющим — то есть, не художником...

Д.Поликарпов:

— Ну, не в своё имение...

К.Мацан:

— ... работать управляющим в имение уехать... то есть, отложить в сторону творчество, как бы сегодня сказали, и зарабатывать на кусок хлеба. И потом возникает возможность вернуться, преподавать в училище кустарных ремёсел в Сергиевом Посаде, и, вот, с Сергиевым Посадом, рядышком с Лаврой — дальше с этим городом связана вся жизнь... творческая... Владимира Соколова.

И мне, во-первых, интересно спросить о... вот... близости к Лавре, ко всем этим событиям — как она влияет на человека, на художника, что об этом известно? Мне кажется, невозможно прожить в таком месте жизнь, и не... какими-то своими внутренними духовными, скажем так, токами... не соединиться, не слиться с этим местом. Что про это известно? Что про это можно рассказать?

Екатерина... вообще... Вы, так сказать... коренной житель этих мест...

Е.Воронина:

— Ну, давайте... я — коренной житель...

К.Мацан:

— ... может быть, через свой какой-то личный опыт расскажете?

Е.Воронина:

— Да, опыт, вообще... вот... что называется, пути Господни неисповедимы! Как вилась дорожка, и как вывела она меня... и всех нас, в общем-то... к созданию этой выставки, к этому художнику... всё настолько переплетено, удивительным образом.

Действительно, мне посчастливилось родиться на улице Пионерской, — которая сейчас называется Пионерской, а раньше она была Дворянская — и из окна моего дома виден дом Владимира Соколова.

Я с детства знала, что там жил художник. Знала потому, что моя мама тоже занималась декоративно-прикладным искусством, и занимается по сей день, и... как бы... мы понимали, что... это что-то великое, что-то большое, что-то... такое... творилось в этом доме.

Рядом, неподалёку, через дом, были земские художественные мастерские, в которых Владимир Иваныч Соколов преподавал. Сначала он был преподавателем, потом он стал руководителем этих мастерских.

Потом я пошла учиться тоже в Абрамцевское училище художественное, и получила профессию «Мастер по художественной обработке дерева» — то есть, всё потихонечку, понимаете, завязывается в такой клубочек...

Мой дипломный проект — он был вдохновлён работами Владимира Соколова. Потому, что я использовала технику росписи по выжиганию, и резьбы по дереву... то есть, как бы, тоже... и, опять-таки, я помню, что на моём дипломе присутствовали музейные сотрудники из музея-заповедника «Абрамцево» и из Сергиева Посада, и они удивились выбранной теме. Потому, что даже, вот... буквально, 10-15 лет назад, Соколова... ну... не принято было... ну... даже использовать в художественном каком-то направлении своём. То есть — да, традиции Васнецова, традиции Поленова, Елены Дмитриевны Поленовой — как-то на слуху, а... вот... про Соколова разговор как-то шёл... то ли тише... то ли, просто, менее заметный был.

Вот. А затем... значит, я, после училища, закончила ещё Суриковский институт, по искусствоведению, и пришла работать в музей-заповедник «Абрамцево». И, вот, здесь, вот... понимаете... только в Абрамцево я завязалась, как бы... и прочувствовала... вот... всю эту нить, всю эту связь.

Потому, что... если начать... вот... издалека, в Абрамцево организовалась столярно-резчезская мастерская, под руководством Елены Дмитриевны Поленовой. Цели стояли, примерно, такие же, как в Сергиевом Посаде, только это было на... ну... плюс-минус... там... 10 лет пораньше.

Вот. То есть... собиралось народное искусство по окрестным городам и деревням... значит... такой... музей народного искусства собирался, а затем ребятам — крестьянским детям — выдавался инструмент, и они могли по эскизам Елены Дмитриевны Поленовой выполнять произведения для того... ну, вещи какие-то, шкатулки, простую мебель, украшенную резьбой... для того, чтобы потом продавать эти вещи, и иметь заработок, и не быть в нужде, и не уезжать в крупные города.

Потому, что, конечно, страшное было... ну, и сейчас тоже... мы все знаем, что деревню покидают люди — почему? Потому, что там нечем заработать себе на хлеб. Одно дело, когда ты растишь... там... хлеб, у тебя есть своё хозяйство, другое дело — тебе нужно просто какое-то дело, ремесло, которое бы приносило заработок.

И, в общем-то, в Сергиевом Посаде происходила такая же ситуация. Ещё со времён Сергия Радонежского, наш край Сергиево-Посадский славился игрушечными мастерами — то же самое.

К концу XIX века в Сергиевом Посаде было более трёхсот игрушечных мастерских, представляете? То есть, это — огромный пласт населения занимался просто декоративно-прикладным искусством, зарабатывал себе на жизнь, на хлеб тем, что выполнял вот эти вот вещи.

Естественно, нужно было как-то это организовать. Потом — хлынул поток дешёвых произведений... таких... ну, как бы сейчас сказали — ширпотреба, который вытеснял с рынка уже какие-то ремесленнические вещи, художественные вещи, всё удешевлял. И необходимо было как-то это всё организовать.

И, вот, Земство Московское — оно взяло, как бы, под опеку эти мастерские. Стали выделяться средства для того, чтобы... значит... художникам выдавались заказы, для того, чтобы выдавались материалы, и они могли, как бы, уже свою продукцию туда поставлять. И земские мастерские возглавил ( сначала преподавал там, потом возглавил ) Владимир Иванович Соколов. И его наработки в области архитектурного пейзажа очень способствовали развитию художественного промысла в Сергиевом Посаде.

Знаменитый Соколовский стиль — шкатулки в Соколовском стиле, и изделия — они, как раз, основаны на вот этих вот архитектурных пейзажах. То есть, он их упрощал, делал немножко более доступными для тиражирования, так скажем... вот, эта техника, которая тоже была ещё не очень сильно распространена в конце XIX века — роспись по выжиге, по выжиганию... то есть, горячей иглой делали контур, а затем уже наносились... ну... акварель с гуашью, или какие-то краски более яркие, и всё это покрывалось лаком. Иногда ещё шкатулку украшали резьбой — что сближает, опять-таки, с Абрамцевскими традициями.

Вот, всё это, конечно, разрабатывалось не один год. То есть, он, руководителем мастерской, грубо говоря, был с 1903 года по 1920. Очень много мастеров изготавливали вещи по эскизам Владимира Ивановича Соколова, и он позволял нередко... ну... как... не то, что позволял, а даже, может быть, и поощрял художественные какие-то начинания, художественные доработки этих произведений. Поэтому, произведений в Соколовском стиле — огромное количество! И... немножко трудно, на самом деле, сейчас даже определить, что конкретно в земских мастерских под руководством только и именно Владимира Соколова было создано. Потому, что, конечно, потом другие артели, и многие художники — они уже изготавливали эти вещи просто сами.

К.Мацан:

— Мы вернёмся к этому разговору после небольшой паузы.

Я напомню, сегодня с вами и с нами в программе «Светлый вечер» Екатерина Воронина — научный сотрудник музея-заповедника «Абрамцево», и Дмитрий Поликарпов — журналист, коллекционер, историк искусства. Мы говорим о выставке, которая сейчас проходит в Поленовской даче музея-заповедника «Абрамцево». Выставка называется «Ушедшая Россия Владимира Соколова». Об этом художнике и о его ушедшей России мы сегодня говорим.

Мы вернёмся к этому разговору после небольшой паузы.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается.

Ещё раз, здравствуйте, уважаемые друзья!

У микрофона — Константин Мацан.

Мы сегодня, напоминаю, слушаем интереснейший рассказ о выставке «Ушедшая Россия Владимира Соколова», об этом художнике ХХ века. Выставка сейчас идёт в Поленовской даче музея-заповедника «Абрамцево», в Московской области, в Сергиево-Посадском районе.

У нас сегодня в гостях Екатерина Воронина — научный сотрудник музея-заповедника «Абрамцево», куратор этой выставки, и Дмитрий Поликарпов — журналист, коллекционер, историк искусства, в личной коллекции которого находятся фотографии работ Владимира Соколова, вообще, человек, который изучает творческий путь и творческую биографию Владимира Соколова, и сегодня нам тоже об этом рассказывает.

Ну, вот, мы, в прошлой части программы, проговорили... начали говорить о близости к Лавре. Я бы хотел, чтобы вы, со своей стороны, тоже об этом рассказали. Потому, что разные эпохи Лавры застал Владимир Соколов — и ещё когда это монастырь, и потом, когда борются за то, чтобы его не закрывали, и потом, как удаётся его... как бы... сохранить... «как бы» здесь — не слово-паразит, а — сохранить в виде музея, и отец Павел Флоренский огромные усилия к этому прикладывает, и потом работает в этом музее, оставаясь, при этом, священником...

Вот, вся эта бурная судьба Лавры — как она связана с любовью Владимира Соколова?

Д.Поликарпов:

— Мне кажется, что его переезд в Сергиев Посад, и не просто в Сергиев Посад, а, буквально, в непосредственную близость от Лавры, преобразил его и всю его жизнь.

Потому, что... смотрите... Ну, был бы он, ученик Левитана, одним из хороших русских пейзажистов — их много, и многие их путают, и даже... как бы... ну, да... было бы у него несколько хороших работ, какие-то одна-две висели бы в Третьяковской галерее. Но — и всё.

А после того, как он попал в Сергиев Посад, он, мне кажется, как глубоко чувствующий человек, он понял, что это — не случайно. И, в общем-то, мало того, что... я думаю, что это для Сергиева Посада художник номер один. То есть, образ Сергиева Посада, который создал Владимир Иваныч — это вершина его творчества, несомненно.

Вот, и альбом «Сергиев Посад» 1916-17 годов, и другие произведения, живописные — это лучшее, вообще, что он создал. Это — с одной стороны, значит... И с какой любовью он... допустим... у него есть какие-то, там... например, из его двора, фактически... там... или, вот, из соседних проулков можно было видеть Лавру. И у него есть... там... допустим... какие-то работы... и, вот, видно какие-то части двора... там... а на горизонте — Лавра прекрасная, сияют купола...

То есть, для него это был не просто какой-то... вот... случайный, временный переезд — вот, он был в Москве, а оказался в Лавре, а завтра он... его позовут — он куда-то... он осел там глубоко, всеми своими корнями.

И, вот, Вы сейчас упоминали отца Павла Флоренского — отец Павел Флоренский был, с определённого момента, соседом Владимира Иваныча. Там, между ними было два или три дома, насколько я помню.

Вот... ну... как Вы правильно сказали, что отец Павел Флоренский сделал очень много для... может быть, даже если... не... чтобы Лавра существовала не в прежнем виде, но, хотя бы, чтобы это... как-то... спасти, не дать это полностью снести с лица земли. Так, вот, Владимир Иваныч Соколов работал... скажем так... в непосредственной близости, или даже — сотрудничал... потому, что есть у Владимира Иваныча даже какие-то зарисовки... связанные...

К.Мацан:

— Отца Павла?

Д.Поликарпов:

— ... да... отца Павла, например...

К.Мацан:

— Интересно...

Д.Поликарпов:

— ... да... причём, очень интересные зарисовки.

Например, у них там был, насколько я помню, кажется, какой-то театр любительский... и, вот, там есть... среди зрителей, например, стоит отец Павел. То есть, это было не просто случайное соседство — то есть, они явно работали вместе. И когда случились события 1917 года, естественно, для Владимира Иваныча это было огромное потрясение. Потому, что... ну... даже, вот, по его творчеству это можно проследить — насколько изменилось... вот, вроде, тот же уголок смотришь — а он совершенно по-другому изображён. Тем же художником.

И он понял, что это надо спасать. И, по сути-то дела, в общем-то, Владимир Иваныч Соколов — это один из создателей, если даже не сказать, не побояться этого слова, главный человек, которому мы обязаны существованием, например, Сергиево-Посадского музея.

То есть, люди поняли, что для того, чтобы в Лавре не произошло, вообще, что-то неконтролируемое, надо устроить там, хотя бы, музей — что-то сохранить, то есть, занять вот эту пустоту, иначе там, действительно, будут баня... там... и не знаю, что.

Е.Воронина:

— Сберегательная касса...

Д.Поликарпов:

— Да, сберегательная касса... да, Бог знает, что! Поэтому Владимир Иваныч... хоть, может быть, это широко и неизвестно... а я считаю, что он — отец-основатель... или один из отцов-основателей... во-первых, Сергиево-Посадского музея в его нынешнем виде — он сейчас не в Лавре, он существует, как бы, вне Лавры, но — тем не менее... ну, и один из людей, которым мы обязаны тем, что Лавра сохранилась... ну... если не в неприкосновенности, то она сохранилась... вот...

К.Мацан:

— Было потом, что возрождать... куда вернуться...

Д.Поликарпов:

— ... да, было потом, что возрождать.

То есть, он, пользуясь своим авторитетом — как художника, и как жителя города — он, буквально... я думаю, что грудью защищал какие-то святыни. Естественно, он тогда защищал их не как святыни, а как художественные и культурные ценности, но... естественно, это был подвиг тогда — потому, что и за это могли вполне... так сказать... его наказать, или... не знаю... может быть, кстати, одна из причин его не очень большой известности, как раз, в этом и заключается — что человек, в общем-то, и после 1917 года пытался заниматься той же темой, которая резко стала не очень популярной, и... в общем-то... он был не... как говорится сейчас — не в мейнстриме тогда, получается...

К.Мацан:

— Потрясающе! Но — вот, его «Ушедшая Россия», которую, на самом деле, он сохранял. То есть, она ушедшая, но сохранившаяся...

Е.Воронина:

— Да.

К.Мацан:

— То есть, она ушедшая — не растворившаяся...

Е.Воронина:

— ... в небытие, да...

К.Мацан:

— ... а, вот... спасённая такая... в воспоминаниях, и в его работах.

А, вот, в то время же был большой интерес к иконописи у художников. Ну, уж, у отца Павла Флоренского же, вообще — работа «Иконостас», и целая философия иконы.

А была какая-то... вот, в этой теме... как-то пересекался с ней Владимир Соколов? Я не знаю... там... можно ли говорить искусствоведчески о каких-то там влияниях, или нет... не буду, как дилетант, на эту почву вставать, но — что-то можно сказать?

Е.Воронина:

— Я думаю, что... Я не знаю... я, может быть, сейчас скажу... вообще... какую-то вещь, совершенно... не знаю... далёкую от истины, но мне кажется, его графические работы...

Вот, вообще... он с 1916 года познакомился с художником Павловым, и он освоил технику, как раз, литографии, ксилографии, офорта, заинтересовался этой темой, и стал создавать произведения в этих техниках. И его вот эти вот графические — чёткие, силуэтные, очень выверенные такие, структурные, выразительные вещи — они, мне кажется, в какой-то степени, являются чуть ли не иконой города. Понимаете?

К.Мацан:

— Интересно!

Е.Воронина:

Да. То есть, эти вещи были... использовались потом для путеводителей города Сергиева Посада, и он разрабатывал несколько таких путеводителей — у нас на выставке, как раз, представлены эти произведения. И, вот... ну... то есть, это — абсолютно законченные произведения. Каждое, в своём роде, является, такой, маленькой иконкой города.

Ну, не знаю... если это можно, как бы, назвать пересечением с иконописью... но, мне кажется... вот... по выразительности... икона — она же максимально выразительная, да?... в технике, то есть... и ракурс, и перспектива — всё очень выверено художником, чтобы ты не смог глаз оторвать, как говорится, от этого образа. Здесь — то же самое. Я думаю, что в этом, конечно, безусловное художественное мастерство Владимира Иваныча Соколова.

Д.Поликарпов:

— Да, я, пожалуй, соглашусь. И хочу кое-что добавить.

Мне казалось, что очень символично, что мы открываем эту выставку, именно, вот... в праздник Преображения Господня.

К.Мацан:

— Открылась выставка...

Д.Поликарпов:

— Да, да... она открылась, и это было неслучайно — я в этом абсолютно уверен. Потому, что я всегда говорю, что есть в работах Владимира Ивановича... я бы это назвал — Фаворский свет. Ну... это — как и художественный какой-то приём... то есть, эти работы — они светятся изнутри. Да, это — мастерство художника, но это и, мне кажется... это может быть... так... тоже как-то... какой-то... что-то общее с иконописью в этом может быть. Потому, что... вот... именно, свет какой-то... вот... в этих работах, которые посвящены Лавре — он очень важен.

То есть, то свет закатный какой-то, то, например, рассветный... но это свет... он — не обычный, это не какой-то... вот... физический свет, который мы привыкли видеть на фотографиях. Для него это было... вот... какие-то сияние, которое исходило от Лавры, независимо от того, было ли это утро, был ли это день, или был вечер. Свет... вот, я клянусь, что я это воспринимаю, как какой-то... вот... Фаворский свет, который исходит от Лавры, а, соответственно, Владимир Иваныч уже его, в своих работах, пытается передать.

К.Мацан:

— Очень интересно! Вот, Вы, отчасти, уже эту тему обозначили... а как меняется восприятие и Сергиева Посада, и жизни вообще... ну, и, может быть, Лавры, в частности, до 1917 года, и — после? Вот, это можно проследить... какую-то эволюцию, если угодно?

Е.Воронина:

— Ну, да. Вот, Дмитрий уже затронул эту тему, сказав о том, что есть в собрании музея-заповедника «Абрамцево» несколько работ, которые созданы после 1920 года. Одна у нас есть — 1942 года «Ярмарка. Торговая площадь в Сергиевом Посаде», вот, эта вот — «Ворота Троице-Сергиевой Лавры», 1925 года — удивительная вещь, действительно... что он, продолжая сочетать все правила, которые ещё завещал ему Левитан... то есть, он выполняет обычную свою задачу, но с такой скрупулёзностью и тщательностью прорабатывает вывески и персонажей, которые присутствуют на этой картине... понимаете... что понятно, что он не просто так это делает. Он хотел бы, чтобы человек, который увидит, может быть, это со стороны, понял его отношение к этому.

Да, там, действительно, на вратах Святой Троице-Сергиевой Лавры написана надпись «Баня», «Сберегательная касса»... там... ну, какие-то вещи, которые никак не укладываются в нашем понимании с этим святым местом. Понимаете?

Или, вот, эта вот, действительно, вещь, которая тоже хранится у нас в собрании. Называется она просто: «Зрители в храме-музее». То есть, в храме устроили музей, и там — посетители. И, вот, их лица — они говорят очень о многом.

Мы можем как угодно относиться к его... действительно... там... взглядам... политическим взглядам... не знаю, там... к его каким-то... но то, что его это волновало, то, что он переживал за судьбу Лавры, и за судьбу города — это безусловно. Именно поэтому, он, я думаю, и старался это запечатлеть для нас, для потомков.

К.Мацан:

— А политические взгляды его были какие в тот период?

Д.Поликарпов:

— Ну... нам сложно судить об этом. Во-первых... как бы... в документах... например, мне не удалось этого найти. Я думаю, что он был очень осторожен в то время, как и многие...

Е.Воронина:

— Конечно.

Д.Поликарпов:

— ... потому, что и общался ещё с такими людьми... вот... с религиозными деятелями, если можно так сказать, которые в то время собрались не по своей воле, а некоторые и по своей, в Сергиевом Посаде. Поэтому, естественно, ему надо было соблюдать большую осторожность. Ну, и, собственно, не так много материала... Поэтому, вот именно, судить-то его отношении мы можем, в основном, по его работам.

И... видно, что он, такой... с крестьянской хитринкой. То есть, впрямую-то он, конечно, этого не говорил, но... вот, так... и, вроде, даже не придерёшься.

Ну, вот он изобразил... ну, пришли рабочие какие-то... с совершенно бессмысленными лицами смотрят на икону... кто-то — с издёвкой... и так далее. Но он же...

К.Мацан:

— То есть, формально, не... придерёшься...

Е.Воронина:

— Так и было всё.

Д.Поликарпов:

— Формально... но... вот, они такие и есть! Он же рогов-то им не пририсовал... так сказать... и хвоста, там, с копытами. Но, с другой стороны, настолько выразительно...

Или, вот, допустим... не так давно мне попалась работа «Совслужащие на распутье». Тоже... вот... на фоне Лавры изображены... там... в кожанках, значит... там дама стоит, и два кавалера с ней. И, вот, они тоже... настолько у них лица такие, что смотришь — вроде, как... ну... характерные типажи эпохи НЭП... там... я не знаю, что... а кто-то, там, яблоко откусил — плюнул...

Я, вот, собираю Соколова, но, допустим, я эту работу не смог в своё собрание... у меня настолько отторжение вызвала она. А кто-то, вот, её купил — я не знаю, кто. Ну... настолько она красноречиво говорит для человека, который внимателен. А так — ну, посмотришь... ну, вот — типы эпохи. Что такого? Он ничего, вроде, предосудительного не сделал.

К.Мацан:

— Я вспомнил сейчас... в Вашей статье есть, по-моему, замечание о том, что... когда Левитан, если я не ошибаюсь, посмотрел работы молодого ещё Соколова, он его похвалил, и дал совет чётко прописывать видимые детали — вот, не лениться, не стесняться, а как-то, вот... их, вот...

Д.Поликарпов:

— Да, да... было такое...

К.Мацан:

— ... прямо отрабатывать. И, вот, то, что Вы сейчас говорите — оно с этим сочетается. Вот, он эти лица прописал...

Е.Воронина:

— Последовал завету.

К.Мацан:

— То есть, он, художественно, следовал завету учителя, но...

Е.Воронина:

— ... какую роль это сыграло?

Д.Поликарпов:

— ... но любви там уже не было к натуре, да.

К.Мацан:

— И... и... вот... опять же... не придерёшься художественно, но тут художественный приём работает, как некоторое высказывание такое... может быть, прикровенное, но, всё-таки, важное для художника.

Д.Поликарпов:

— И ещё одна деталь — может быть, она будет интересна. Потому, что это... ну... вряд ли, так легко найти.

В 1939 году у Владимира Ивановича была выставка персональная в Москве — достаточно большая, на Кузнецком мосту. Она имела большой успех, и это была... действительно... веха такая.

Так, тогда выходил такой журнал — «Искусство» назывался. И там была статья о выставке, хвалебная достаточно, комплиментарная — о его творчестве, к 35-летию художественной деятельности.

И рядом — я случайно абсолютно обратил внимание — была статья про другую выставку, посвящённую достижениям советской индустрии — так, кажется, она называлась. И там у Владимира Иваныча тоже были какие-то работы.

И, вот, там критик начинает, что называется, по нему «проходиться», и говорит: «Вот, Соколов, есть такой художник. Он пытается, значит, прикинуться, что он наш, а, вот, посмотрите: он поехал рисовать стройки социализма, и смотрите, что он там рисует — опять свои какие-то эти домики...

Е.Воронина:

— ... церквушки...

Д.Поликарпов:

— ... церквушки, какие-то столбы непонятные, какую-то живопись... то есть — ни одного элеватора, ни одного индустриального объекта... ему с нами не по пути! Это — враг!...

К.Мацан:

— Проявил политическую близорукость...

Д.Поликарпов:

— ... да, это — враг, понимаете?» И — в одном журнале! В 1939 году.

То есть, вы поймите, как человеку этому непросто жилось! У него идёт персональная выставка, и тут же, параллельно пишут, что: «Это — чужеродный элемент-то!»

К.Мацан:

— Я, вот, как раз, хотел спросить: а есть ли какие-то данные, информация о... вот... реакции на его работы — вот, те, которые мы про Лавру сейчас описывали и обсуждали? То есть, это мы предполагаем, что могла быть какая-то такая... может быть, косо посмотрели, или даже какие-то... не знаю... были... ну... притеснения и меры со стороны властей большевистских, и это мы, скорее, знаем, или это мы предполагаем просто? Это... это Вы уже, частью, об этом сказали.

Е.Воронина:

— Ну, да, я тоже... как бы... есть сведения, вот, об этих статьях. Есть... такие... косвенные доказательства, что... как бы... человек старался... ну... особенно не высказываться, но, в то же время, через его творчество, многие понимали, о чём он говорит, и, конечно, это было далеко не приятно. Но, чтобы его притесняли... мне кажется, что он был, всё-таки, таким человеком... здравомыслящим, что «делай, что должно, и будь, что будет». Но, в любом случае, он делал важное дело — он же руководил мастерской. А, потом, он был художником, и... сам себе не враг. Он, всё-таки, старался, может быть, не углубляться... но, в то же время, и не закрывать на это глаза. Вот, так скажем.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

— Екатерина Воронина — научный сотрудник музея-заповедника «Абрамцево», и Дмитрий Поликарпов — журналист, коллекционер, историк искусства сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Мы говорим о выставке «Ушедшая Россия Владимира Соколова», которая, напоминаю, до 12 сентября проходит в Поленовской даче музея-заповедника «Абрамцево».

Вот, смотря на биографию Владимира Соколова... Вы сегодня, Екатерина, нам так интересно и подробно рассказали о том, как он начал работать в Сергиевом Посаде руководителем мастерской, где по его...

Е.Воронина:

— ... эскизам...

К.Мацан:

— ... эскизам, да... чтобы я тут ничего неправильно не сказал... по его эскизам выполнялась другими — учениками, мастерами народного промысла — резьба по дереву, и так далее... вот... я тоже об этом хотел бы спросить... Потому, что когда я знакомился с биографией Владимира Соколова, вот этот момент начала работы с народными промыслами, даже руководителем мастерской, всё равно, воспринимается, как поворот в жизни художника, и как некоторый... ну... не знаю, согласитесь Вы или нет... как некоторый элемент смирения в судьбе.

Потому, что начало — блестящая карьера художника, ученик Левитана, участник выставок Передвижников — последней выставки 1916 года... да?

Д.Поликарпов:

— 1916-го, 1917-го, и первой выставки «Мир искусства».

К.Мацан:

— Да, одновременно — «Мир искусства», там же участвует. То есть, две главных художественных... таких... институции тех времён, но он — к обеим принадлежит, и везде принят, как молодой... но, при этом, совсем молодой человек. То есть, есть, такая, некоторая перспектива... то есть, человек... в такой... в элите художественного процесса того времени.

Потом — уезжает работать управляющим, в силу финансовых причин, возвращается... но возвращается уже, как будто бы, знаете... ну, мне кажется, для художника... вот... выставки — Москва, Петербург, Дягилев... и тут, вот... «какие-то», простите, кустарные мастерские...

И, вроде, хорошо... и, вроде, потом понятно, что вся жизнь так сложилась, и судьба... но чем это было в тот момент? Есть ли тут для художника какая-то, если угодно... проблема... не проблема... но, вот, такое... шаг к смирению, что я буду этим заниматься. А потом — это оказывается судьбой, и, если угодно, Божьим Промыслом?

Е.Воронина:

— Я думаю, конечно. Божий Промысел в его жизни — это абсолютно точно. Приезд в Сергиев Посад... ну... и, мне кажется, правильно, вот, Дмитрий сказал, что лучше быть первым на деревне, чем «вторым Левитаном», условно говоря.

Но я не хочу... как бы... принизить его художественных талантов. В любом случае, конечно, и архитектурный пейзаж, и просто пейзаж — он высокого уровня художник, мастер. Но, вот, этот вот приезд в Сергиев Посад, и...

Во-первых, человек он творческий, чувствующий, и он, всё время... то есть, не то, что он... там... выбрал себе какое-то направление, и в нём двигался всё время. Он — развивался. Он искал себя в разных техниках, в разных манерах. Как я уже говорила, он попробовал себя в литографии, в ксилографии, в графике, в живописи, в декоративно-прикладном искусстве. То есть, понимаете, у человека был поиск. И, может быть, конечно, можно рассмотреть это, как... не знаю... какое-то понижение статуса художественного, но, с другой стороны, будучи руководителем художественной мастерской, он, сам окончив Строгановское училище и Московское училище живописи, ваяния и зодчества, обладая высокой школой, высоким мастерством, он своим ученикам обязательное обучение проводил 4 года. Они учились рисовать... то есть, это — повышение уровня художественного не только своего, но и своих учеников, своих мастеров. Это очень важно. Потому, что одно дело — ты сам себя... как бы... вкладываешь в своё творчество, а другое дело — ты видишь, как растут на твоих глазах мастера неплохого уровня.

И есть документ — тоже на выставке представлен — о том, что, благодаря произведениям, проданным на экспорт, в Соколовском стиле, было заработано более трёх миллионов рублей. То есть, понимаете, это, всё-таки, вклад в развитие района, в развитие города...

К.Мацан:

— Да просто — в людей...

Е.Воронина:

— ... в людей, да. Потому, что у них есть...

К.Мацан:

— В моём вопросе тоже не было... знаете, вот... попытки обесценить этот переезд в Сергиев Посад, и сказать, что это... там... как-то... недостойно художника. Наоборот: я на это смотрю с восхищением...

Е.Воронина:

— Да.

К.Мацан:

— ... но понимаю, что в личной... внутри биографии самого человека-художника, это может быть непростое решение, непростой поворот...

Е.Воронина:

— Безусловно, непростое.

К.Мацан:

— Хотя... там... в рамках судьбы, это... вот... Божий Промысел.

Д.Поликарпов:

— Но смирение, мне кажется, там несомненно какое-то было — для художника-то... мне кажется... это точно. И не всякий бы на это решился бы.

К.Мацан:

— В том-то и дело, потому, что: «Вот, я художник... мне нужна выставка... а тут какие-то ваши... кустарные мастерские... я выше этого». Нет, человек решает, что он будет, в каком-то смысле...

Е.Воронина:

— ... подвижником...

К.Мацан:

— ... служить ближнему.

Д.Поликарпов:

— Да... наступит на своё собственное «я», или... я уж не знаю... как это...

Мне кажется, что — да, несомненно, это было, и были художники, которые... ну... там... год поработали... там... два поработали... как тот же Малютин и... там поработали... здесь поработали... а здесь — человек это воспринял, как дело своей жизни, как какое-то... вот... дело, которое ему свыше дано, и он... вот... должен этим заниматься.

Потому, что он, несомненно, страдал оттого, что... он, действительно, считал себя живописцем, и он был выдающимся живописцем. И, может быть, из-за того, что, вот, он посвятил большую... или большую часть своей жизни этим промыслам, он, может быть, не раскрылся, как живописец. И, мне кажется, что — да, действительно, это было какое-то... ну... я не знаю... назвать это послушанием мне как-то... но, вот, он... он воспринял это серьёзно — не то, что, вот, временное какое-то решение и спасение.

Потому, что, конечно, в материальном плане, он был спасён. У него появился дом, у него появилась работа, у него появились ученики, какое-то будущее появилось, и это будущее было осмысленное и близкое ему. Это не было что-то... так сказать... его выдернули, вот, куда-то, и... и... бросили.

Но мне-то кажется, что главная трагедия его жизни заключается в том, что расцвет его творчества пришёлся на абсолютно трагическое время — на Первую Мировую войну и на Революцию. Потому, что вершина... вот, он... чувствуется, что он вышел на какой-то уровень, абсолютно... вот, он нашёл себя, он нашёл свою манеру, он нашёл свою тему, мотивы — и 1917 год наступает... Он издаёт... собирается издавать свой, вот, этот лучший альбом литографий — и он его издаёт уже на свои деньги. Потому, что — всё рушится.

Да, фактически, остаются типографии, там... что-то... но это уже никому не нужно. И человек, на свои деньги — сам платит, и делает издание этого уникального альбома, который... в общем-то... сейчас даже, по-моему, является библиографической редкостью. Вот.

И тогда ещё была задумка, что он сделает порядка нескольких десятков этих альбомов — вот, с этими, так называемыми, ремарками. То есть, он к каждому отпечатанному листу добавит ещё акварельку или рисунок какой-то от себя — ну... вот... как память какую-то... наиболее... такую... живую. Но, из-за вот этих трагических событий, только один альбом — с такими ремарками. И мне... безумно как-то... я не люблю это слово «повезло»... я считаю, что это большая ответственность, когда такая вещь приходит в собрание. У меня оказался альбом № 1 — единственный с его ремарками, с живыми. Вот. И мы его на выставке показываем, в результате.

К.Мацан:

— Я ещё почему так к этой теме обращаюсь — про, вот, эти... про его работу с кустарными промыслами и с ремёслами — потому, что... вот... мы заговорили о названии выставки — «Ушедшая Россия...»

Вот, мне кажется, это тоже... вот... культура... вот... этих потрясающих... гениальных произведений народного духа — там... и эти миниатюры по дереву, и... не знаю... Палехская миниатюра... и так далее... вот... почему «Ушедшая Россия...»? Потому, что мы сегодня часто на это смотрим как-то свысока, как на что-то такое... простое... недостойное... и... неинтересное. Но — неинтересно, если... вот... массовая подделка. А когда это то, о чём вы рассказываете, когда это, действительно, произведение человека, народного... такого... умельца — это искусство, равное... искусству Третьяковки. И, когда это по-настоящему так, то это, действительно, выдающиеся образцы, и вот это... это ушло, к сожалению. И, может быть, где-то, по чуть-чуть, сегодня... там... возвращается... музей наличников... я не знаю... вот... какие-то... то есть, мы сегодня, хотя бы, к этому... к важности этого возрождения возвращаемся в мыслях. И ваша выставка, мне кажется, она тоже вклад в то, чтобы вот это народное искусство — глубокое, по-настоящему являющее в себе гениальность людей простых, которые это делают — чтобы это возрождалось.

И то, что Владимир Соколов себя этому посвящает — это высочайшая, достойнейшая задача, и прожитая жизнь, ради этого. И хочется, чтобы вот эта ушедшая Россия, в этом смысле, с этими подлинными произведениями народного промысла, которые в себе очень много несут, возвращалась.

Что вы об этом думаете?

Е.Воронина:

— Я — согласна с Вашими словами. И, действительно, этот выбор художника — поднимать промысел на художественный уровень — это очень важно.

Потому, что, действительно, можно делать ремесленные вещи... такие... ну, без... можно сказать... и без души...

К.Мацан:

— Такое серийное, конвейерное производство...

Е.Воронина:

— ... да, которому можно обучить... там... любого смертного этому мастерству — в общем-то, ничего сложного там нет. Но принести в этом какую-то художественную ценность...

А, потом, на самом деле, опыт уже был, опять-таки, в Абрамцевских мастерских — собственно, этим же самым занималась, как я уже говорила, Елена Дмитриевна Поленова. Она увидела эту красоту, это духовность, эту традиционность, которую очень важно было сохранить, как она считала — она увидела её в народном искусстве, в бытовых вещах, которые уже уходили.

То есть, это — прялки, рубеля, валки — это предметы быта, которыми пользовались в крестьянской среде. Естественно, люди, уезжающие в город, уже не нуждались в этих предметах, соответственно, не изготавливали их, не украшали их резьбой, не украшали их росписью — то есть, это уходило...

К.Мацан:

— Косы и грабли расписывали...

Е.Воронина:

— Косы и грабли расписывали... всё расписывали...

К.Мацан:

— ... то есть, человек окружал себя красотой подлинной — в быту... вот, не в музей шёл, а — жил в ней, и творил вокруг себя её... вот... каждый день.

Е.Воронина:

— Да. Для чего, опять-таки, он это делал? Действительно, для того, чтобы своё пространство, вокруг себя, украсить.

То есть, он этими граблями идёт работать в поле, потом приходит — и вешает на стену колодку этих граблей, потому, что они, невероятным образом, украшены резьбой.

К.Мацан:

— Потому, что они этого достойны!

Е.Воронина:

— Они этого достойны, да! И Елена Дмитриевна увидела эту красоту. И я думаю, что и Владимир Иванович Соколов — тоже. У них тоже был музей народного искусства — музей образцов, которыми они пользовались.

И Елена Дмитриевна... ещё... там... в начале, когда руководила столярной мастерской, говорила, что наша задача — не повторить, и не сделать что-то подобное, а подхватить ещё живущее народное искусство, и дать ему возможность развиться.

Владимир Иванович Соколов делал точно то же самое. То есть, он, со своей художественной колокольни, если так можно выразиться, он помогал ремесленникам — будущим художникам — создавать что-то важное и ценное на основе традиций, которые были уже освоены давно.

То есть, мы знаем, что Сергиево-посадская игрушка — со времён Сергия Радонежского в нашей округе изготавливалась эта игрушка. То есть, это — топорная, простая... мужик с медведем... Богородская игрушка оттуда выросла, маховая резьба, гусар и дамы — вот, эти все замечательные игрушки — промысел Сергиева Посада — всё это существовало задолго до. Но — всё, потихонечку, превращалось в простые конвейерные вещи. Нужно было художественное какое-то влияние. И, вот... этим вот потоком, этим художественным руководителем стал Владимир Соколов, и он вывел на другой уровень совсем это ремесло.

К.Мацан:

— Вот, пусть наш сегодняшний разговор станет таким маленьким посильным вкладом в то, чтобы и народные промыслы, в их подлинной... такой... подлинной гениальности возвращались и поддерживались, чтобы дом Владимира Соколова восстановили... подлатали, и сохранили, и сделали там какой-то... действительно... музей, мемориальный центр, чтобы память сохранялась. Если будет память сохраняться, то будут и вокруг себя смыслы собираться... вокруг этой памяти.

Напомню, что с 19 августа, с Преображения, и по 12 сентября — ещё есть время — проходит выставка «Ушедшая Россия Владимира Соколова», о которой мы сегодня рассказывали — графика, живопись, фотографии, архивные материалы из фондов музея-заповедника «Абрамцево» и из коллекции Дмитрия Поликарпова...

Д.Поликарпов:

— ... и Сергея Подстаницкого... Сергея и Татьяны Подстаницких, да... это важно!

К.Мацан:

— ... то есть, из частных коллекций — вещи, которые так просто не увидишь. Проходит — в Поленовской даче музея-заповедника «Абрамцево». Это — Московская область, Сергиево-посадский городской округ, Хотьково, село Абрамцево, Музейная улица, дом 1.

Всю информацию сегодня легко найти в Интернете. Ещё раз — «Ушедшая Россия Владимира Соколова». Об этом замечательном художнике мы сегодня узнали, с ним познакомились очень глубоко и интересно — как будто, прямо, с ним пообщались, с умным человеком и выдающимся живописцем. Спасибо огромное нашим гостям — Екатерине Ворониной, научному сотруднику музея-заповедника «Абрамцево», куратору выставки «Ушедшая Россия Владимира Соколова», и Дмитрию Поликарпову — журналисту, коллекционеру, историку искусств... я бы сказал, сегодня — такому... ведущему специалисту по Владимиру Соколову...

Д.Поликарпов:

— Спасибо!

К.Мацан:

— ... эксперту по этому вопросу, каких больше в мире нет.

Спасибо огромное за наш сегодняшний разговор!

Это был «Светлый вечер».

До новых встреч на волнах радио «Вера»!

Д.Поликарпов:

— Спасибо! Всего доброго!

Е.Воронина:

— Спасибо! Всего доброго! До свидания!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».