«Христианство в Древней Руси до 10 века»

Гость программы — Андрей Владиславович Рачинский, историк, профессор института восточных языков и цивилизаций Сорбонны.

Ведущий: Алексей Козырев

---

А. Козырев

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи», и с вами ее ведущий Алексей Козырев. Сегодня мы поговорим о христианстве на Руси до Владимира Святого и о языке богослужения. У нас сегодня в гостях историк, профессор Института восточных языков и цивилизаций в Париже, Андрей Владиславович Рачинский. Здравствуй, Андрей.

А. Рачинский

— Здравствуй.

А. Козырев

— Ну вот не первый раз ты в студии нашей программы, но сегодня сюжет у нас не совсем философский. Хотя, мне кажется, что и философский тоже, потому что на все, что происходит в нашей русской цивилизации, повлиял исторический выбор князя Владимира, выбор в пользу христианства. Свет Христов просветил Русь, и это оказало влияние и на книжность, и на литературу, и конечно, на философию, на рецепцию философских памятников античности, на русскую религиозную философию впоследствии. Но вот вопрос к тебе: а можем ли мы с уверенностью говорить, что начало христианства на Руси это 988 год? Или все-таки корни христианства более древние?

А. Рачинский

— Ну, конечно, христианство на Руси появилось задолго до Владимира. То есть как минимум можно говорить о IX веке, то есть за сто с лишним лет до крещения Владимира. На самом деле, как, в общем, показывают все исследования, христианство существовало, видимо, уже в первые века на территории исторической России, исторической Руси, христианство существовало уже в первые века на побережье Черного моря.

А. Козырев

— Ну мы знаем, один из любимых народных святых это Климент, папа Римский, который в Херсонесе принял мученическую смерть в начале II века.

А. Козырев

— Совершенно верно, да. И наш главный источник по истории Руси это «Повесть временных лет». Но с «Повестью временных лет» есть очень большие проблемы, вообще с Нестором есть очень большие проблемы. Потому что Нестор замалчивает почему-то, по каким-то, ему ведомым причинам, мы можем только догадываться, почему, замалчивает вот всю эту историю христианства до Владимира Красное Солнышко, да, вот до Владимира Святого. Хотя прекрасно известно, что ну бабка у него была христианка, святая Ольга равноапостольная, их старший брат Ярополк был христианин, это тоже известно. Кроме того, князь Аскольд, погибший в 882 году, то есть в IX веке еще, в Киеве, был христианин. В Киеве были церкви, это хорошо известно. Аскольда похоронили в храме святителя Николая в 882 году, был храм Илии пророка в Киеве, и вообще в Киеве было несколько церквей.

А. Козырев

— Софийский собор был заложен Ольгой.

А. Рачинский

— Да, совершенно верно. Мы сейчас об этом еще поговорим.

А. Козырев

— То есть было бы странно, если бы несколько представителей, скажем так, знати были христианами, ну чудила бабка, а народ поклонялся идолам.

А. Рачинский

— Вот это все легенда насчет идолов. Я, так сказать, глубоко убежден. Вообще язычество в том виде, как его представляет академик Рыбаков, например, с Перунами там и Велесами на Руси никогда не было. Это все такая мифологема, которая появилась в XVII–XIX веке, потому что нужно было подогнать историю России, историю Руси, под западные аналоги. Если у греков были боги, да, — Аполлон, Дионис там, скажем, почему у славян их не было? Если у римлян были боги — там Марс, Юпитер, почему же у славян не было? Мы что, хуже других? Значит, у нас тоже должны быть боги — вот, придумали богов. Парадокс в том, что ни в русском фольклоре — ни в сказках, ни в былинах, это фольклор дохристианский — нигде никакие боги не упоминаются, нет никаких Перунов, никаких Велесов там просто нет. Никогда. Ни в былинах, ни в сказках, нигде их нет.

А. Козырев

— То есть это проблема реконструкторов.

А. Рачинский

— Это проблема реконструкторов, да. И все основано только на сообщении Нестора о том, что Владимир попытался создать пантеоны некоторые, да, в Киеве там, это очень недолго продолжалось, перед крещением он попытался создать какой-то пантеон. Он, может, каких-то идолов и воздвигал, но это были не русские идолы, это скорее всего были идолы тех народов, которые входили в империю Святослава, а потом Владимира — вот все эти мокоши, про которых говорят, нигде о них ни слова больше не сказано. Вот какие это мокоши, кто это? Мужчины, мужской их идол там или женский — мокошь. Есть народ — мокша, но это мордва современная. Может быть, это был мокшанский какой-то божок, возможно. Вообще языческие культы на Руси существовали до XX века и до сих пор существуют, в Сибири они есть. И когда приносили присягу, то воины клялись своими богами. Ну для кого-то, для черемиса, скажем там, были какие-то свои боги, возможно. Но русичи были единобожниками. То есть об этом говорят еще арабские и там персидские путешественники, о том, что у славян было единобожие, не было этих богов. Так вот с Нестором есть очень большие проблемы. Нестор почему-то умалчивает о христианстве на Руси до Владимира, ему нужно начинать христианство только от Владимира. Ну как вообще история Руси начинается только с Рюрика и с Рюриковичей. Кстати, тема вот этого византинизма, византийского влияния и тема норманизма очень связаны, да, потому что Карл Маркс считал, что пока не сложилось русское государство, религии там быть не могло. А государство, это всем известно, начинается с варягов, а значит, до варягов никакого христианства быть не могло. Хотя у нас есть абсолютно точные данные о том, что на Руси уже в IX веке было как минимум восемь епископов — за сто лет до Владимира Красное Солнышко.

А. Козырев

— Кто их ставил?

А. Рачинский

— Вот это интересный вопрос. Есть окружное послание, оно существует, патриарха Фотия, патриарха Константинопольского, который говорит, что на Руси — Рось у скифов — поставлено восемь епископов. Там по другим данным девять, там еще был архиепископ. Восемь епископов — это, как минимум, восемь городов, где были епископы.

А. Козырев

— Епархий.

А. Рачинский

— Епархий, это большая епархия. Так чтобы было понятно, в XIII–XIV веке было примерно такое же количество епископов на Руси, да, вот в эпоху уже Дмитрия Донского, например, было такое же количество епископов, вплоть до XVII века. То есть это была большая епархия, которая относилась, вероятно, к Константинополю. Но тут есть еще одна проблема. Дело в том, что греки никогда не признавали других языков, кроме греческого. Вот эта легенда о том, что греки нам дали литургию и что греки нас всему научили — это все-таки легенда. Греки никогда никому не переводили Евангелие, нет ни одного примера, чтобы они перевели Евангелие на какой-то варварский язык. Для них была только греческая литургия. И зато сирийцы, например, и Антиохийский патриархат очень активно переводил и литургию, и тексты, и евангельские тексты, и вообще библейские тексты переводили на другие языки. В том числе на хазарский язык, это известно, в том числе на грузинский язык, в том числе на тюркские языки, на иранские языки. И вот эта миссия из Антиохии, антиохийская миссия, дошла вплоть до Китая, они переводили на китайский тоже. То есть скорее всего это все-таки были сирийцы. Скорее всего.

А. Козырев

— Ну а чтобы перевести литургию, должен быть уже язык.

А. Рачинский

— Вот.

А. Козырев

— И его надо создать и перевести на несуществующий язык или надо перевести на существующий язык.

А. Рачинский

— Вот очень хороший вопрос. Потому что, как показывают исследования, вот если взять словарь, скажем, религиозных терминов на русском языке — там нет ни одного заимствования, это все свои слова. Все слова в русском языке, все славянские, то есть свои. Нет греческих заимствований у нас совсем. Ну я не беру слово «епископ», скажем, там или «икона» — понятно, это уже как бы, но все понятия там — причастие, исповедь, проповедь, покаяние, грех — это все славянские слова, свои. Они не заимствованы. У нас нет заимствований. Вплоть до слова «храм» там и так далее. Кроме того, и там на всякое греческое слово, как, скажем, «иерей», у нас есть свое слово «священник» там, скажем.

А. Козырев

— Или русское слово «поп».

А. Рачинский

— Вот «поп», кстати говоря, скорее всего грецизм.

А. Козырев

— Да?

А. Рачинский

— Да, да это «папа» — «папас», да, это грецизм, а русское слово «священник». И парадокс в том, что вот этот язык, он был. Конечно, он был до Владимира, понятно, что никто не создавал язык, а тем более язык литургии, он был. И все эти слова как «причастие», «покаяние», я повторяю, «грех» и «исповедь», они были в русском языке. Но раз были эти понятия (мы сейчас говорим уже о философском как бы языке, богословском языке), раз они были, значит, уже было покаяние, была идея греха, была исповедь — и все эти понятия были уже в языке.

А. Козырев

— То есть эти восемь священников IX века, восемь епископов IX века служили не по-гречески.

А. Рачинский

— Они не могли служить по-гречески. Знаете, я часто задаю вопрос своим друзьям, священникам, они все люди со степенями, доктора богословия, говорю: как ты думаешь, если в VIII веке или в IX веке служили — это мы знаем, служили литургию в русских городах — в Киеве, в Чернигове, в Смоленске, например, то на каком языке? Ну они все дружно отвечают: ну конечно, по-гречески. Я говорю: ну вот представь себе, ты священник. В Москве или в другом ли городе, и ты начнешь служить по-гречески в храме. Ну на первой литургии, в первое воскресенье, народ удивится, но послушает. При этом петь у тебя тоже будут по-гречески, проповеди ты тоже будешь по-гречески произносить и исповедовать ты будешь по-гречески. Но на второе воскресенье к тебе никто не придет. Если ты будешь продолжать служить по-гречески, ну просто они покрутят пальцем у виска, скажут: батюшка наш немножко того...

А. Козырев

— Мы не греки.

А. Рачинский

— Мы не греки. И слушать греческое пение, слушать греческие проповеди или чтение литургических текстов по-гречески никто не станет. Понимаете, читать Евангелие по-гречески не будут.

А. Козырев

— Ну у нас православные любят иногда в машине диск поставить с афонскими монахами на Великий пост, на Пасху. Даже есть в этом какой-то стиль такой. Но при этом ничего не понимают, просто такое заунывное пение греческое. И я православный — я должен слушать греков.

А. Рачинский

— Афонское пение. Но это эстетический подход такой.

А. Козырев

— Да, эстетический, у нас вообще очень много эстетизма в вере. Очень много эстетизма. Это и хорошо, и плохо, наверное.

А. Рачинский

— Да. И я уверен, что вот то, о чем мы сейчас говорим, вот эти восемь или девять епископов IX века, они уже были поставлены. Ну если считать, что даже епископ тогда равнялся примерно современному благочинному, у него был там десяток приходов, была небольшая, предположим, может быть, епархия. Ну в любом случае это уже девяносто приходов или примерно сотня приходов на страну. Значит, как минимум, в этих ста храмах служили литургию, значит, там, как минимум, было Евангелие всегда, напрестольное Евангелие, как минимум, значит, там Псалтирь, и хористы, лик, пели по-славянски, естественно. Не могли они петь по-гречески. Потому что и регент должен знать греческий язык, и хористы должны знать греческий язык, чтобы читать греческие тексты, чтобы петь. То есть все это на самом деле показывает, что язык был. Несомненно совершенно.

А. Козырев

— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи». С вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость из Парижа, историк, профессор Института восточных языков и цивилизаций Сорбонны, Андрей Рачинский. Мы говорим сегодня о христианстве до равноапостольного князя Владимира. Ну вот также, как Владимир считается родоначальником христианства на Руси, так святые Кирилл и Мефодий считаются родоначальниками, может быть, даже авторами нашего церковнославянского языка, да, что вот разделяют с нами и наши славянские братья — болгары, сербы. Так ли это? То есть насколько, видимо, они что-то очень важное сделали с языком, но создали ли они язык, что называется, с нуля?

А. Рачинский

— Дело в том, что создать язык невозможно. Вообще язык дается от Бога.

А. Козырев

— Есть такая ну хипстерская сказочка про братьев Киру и Мяфу, да, вот как они придумывают слова, да, то есть такой как бы заговор. Как подростки иногда придумывают свой язык в шутку и на нем разговаривают, чтобы их никто не понял. Вот было ли это?

А. Рачинский

— Такая феня, получается.

А. Козырев

— Да, вот было ли это вот в этой ситуации так?

А. Рачинский

— Нет, этого быть не могло. Вообще нет еще не одного примера в истории придуманного языка. Ну эсперанто не берем, это не язык. Никто никогда не придумал языка. Знаете, вот я всегда с содроганием беру учебник старославянского языка (тогда он назывался так, в советское время церковнославянским его не называли), написанный академиком Хабургаевым. И вот академик Хабургаев на первой странице первой фразой говорит, что церковнославянский язык был придуман Кириллом и Мефодием. Это полная ерунда. Невозможно придумать язык. Потому что даже если бы вы его придумали, вы должны описать его грамматику так, чтобы другие пользовались. Грамматика у церковнославянского языка сложная, да, там сложная система времен, там сложная глагольная, так сказать, структура там и так далее, там сложная система склонений. То есть вы должны эту грамматику вначале сочинить, во-вторых, вы должны сочинить словарь, а котором будут сотни тысяч слов. И вы это должны все кому-то объяснить. То есть вы должны этот язык передать кому-то, то есть вы должны людей научить этим словам, научить грамматике. Но у вас нет ни грамматики, ни словаря. Нет словаря церковнославянского языка IX века. То есть язык был разговорным, на нем говорил какой-то народ. И вот что интересно, что в IX веке ни один народ на этом языке не говорил. До сих пор не нашли народ, который бы говорил на церковнославянском языке. Ну говорят, что это был древнеболгарский, но это гипотеза. Знаете, ни один народ. Говорили на древнечешском, на древнепольском, на древнесербском, на древнерусском, но на церковнославянском ни один народ не говорил. Этот язык существовал. Существовал до Кирилл и Мефодия, это совершенно очевидно. Придумать язык невозможно.

А. Козырев

— А как же, если на нем ни один народ не говорил?

А. Рачинский

— Язык был древним. То есть, видимо, на этом языке были написаны богословские тексты, была написана литургия, был сделан перевод Евангелий задолго до Кирилла и Мефодия. Вот это главный аргумент как бы, что раз этого языка уже не было, этот язык или был ассимилирован каким-то другим языком, или он исчез (языки исчезают, это бывает) или он трансформировался...

А. Козырев

— Ну то есть Кирилл и Мефодий проделали фантастическую работу филологов, да, то есть, по сути, они открыли заново древний язык.

А. Рачинский

— Вы знаете, тут есть, вот если открыть житие святого Кирилла, тогда он еще был Константин Философ, да, то в его житии сказано, что в 862 году (ну дата условная, там плюс-минус один год примерно), ну условно говоря, в 860 году он был приглашен хазарским каганом, то есть царем Хазарии, для богословских диспутов. И он поехал, из Константинополя поехал в Хазарию, вероятно, не сказано в какой город, но вероятно это был Саркел, Саркала — вот этот Царьград, на месте Цимлянского водохранилища современного. И там был диспут, в котором принимали участие иудеи, мусульмане и христиане. Вот христианскую веру защищал Константин.

А. Козырев

— Не его ли речь в «Повести временных лет» содержится как речь философа?

А. Рачинский

— Да-да, вот эта речь философа — его прозвище было «Философ», и он был Константин Философ, потом он уже принял постриг с именем Кирилл в дальнейшем, да. Его знают как Кирилл и Мефодий братья, но вообще он Константин. И вот он приехал к кагану, царю хазар, и участвовал в этом диспуте. При этом он встретил русина, который показал ему Евангелие и Библию, писанную русскими письменами. Вот этот русин научил его читать вот этими русскими письменами, то есть перевод уже был, он его обрел. Во время миссии в Хазарию Константин нашел вот этот перевод, там была Псалтирь и были литургические тексты, то есть служебные тексты, как сказано в житии. Любой может открыть житие святого Кирилла и прочитать. Есть в редакции Флори и, так сказать, все это легко находится, легко читается. И там написано, что во время свой поездки в Хазарию Константин обретает Библию, написанную русскими письменами, и вот этот русин его научил читать. Там не сказано, что он взял этот текст, или он его купил, или он его скопировал — мы об этом ничего не знаем. Но после этого была миссия уже братьев Кирилла и Мефодия, была миссия в Моравию. После этого они идут в Моравию, уже к князю Ростиславу Моравскому, там князь Ростислав, князь Коцел, и там учат моравов читать вот эти русские письмена и читать вот эти тексты. Моравы служили по-латински до того. И эту миссию поддерживает папа римский, да, вот папа римский, немцы были резко против...

А. Козырев

— Ну еще неразделенная Церковь.

А. Рачинский

— Еще Церковь была неразделенная, да. И при поддержке папы римского Кирилл и Мефодий едут в Моравию — то есть это современная Чехия, условно говоря, Чехия и Словакия. Тогда еще не было венгров, Венгрии не было, и современная Венгрия — Паннония тогда, входила вот в это Моравское княжество. Там был князь Коцел, князь Паннонии, и князь Моравии Ростислав. Он был крещен, Ростислав был крещен, у него были священники, но священники не понимали латинский язык. И вообще народ тоже не понимал латинский язык. Вот это проблема языка. Вот эти моравы, то есть славяне, не понимали латинскую мессу, латинскую литургию. И они хотели понимать. Они хотели понимать Евангелие, и они хотели понимать, что они читают, молитвы. И вот тут как раз и пригодилось вот это Евангелие и точнее вот эти богословские книги, которые привез Константин. Они были по-славянски. Это был не моравский язык, это был не древнеморавский, не древнепольский, не древнесербский, но это был славянский язык, и он был понятен. Кроме того, все тексты были переведены уже. Перевести за полтора года (Кирилл и Мефодий были примерно полтора года в Моравии), перевести такой корпус текстов невозможно. Невозможно перевести Библию, к тому же на несуществующий язык. Вот это мифологема о том, что они перевели Библию с греческого на какой-то язык — это полная чепуха. Они перевели на язык несуществующий, на этом языке не говорили ни русские, ни поляки, ни чехи, никто.

А. Козырев

— Но это не умаляет их как просветителей славян.

А. Рачинский

— Нет, абсолютно. Они именно просветители.

А. Козырев

— Потому что чтобы быть просветителями, совершенно не обязательно выдумать какой-то новый язык.

А. Рачинский

— Естественно. Естественно.

А. Козырев

— Потому что язык вообще существует по природе, не по установлению.

А. Рачинский

— Конечно, да.

А. Козырев

— Это софисты считают, что язык существует по установлению, и что человек может как угодно что угодно назвать, переименовать, и все будет хорошо. На самом деле имена вещам дает Бог. Ну или Адам по благословению Бога.

А. Рачинский

— Да. Совершенно верно. И тогда это хорошо понимали, что придумать язык нельзя, так сказать. Сейчас это не всем понятно. Кажется, что вот можно засорить язык, скажем, английскими словами, и дальше уже начинаются там дилеры, киллеры там и так далее.

А. Козырев

— Да, это наше ощущение, что чем больше иностранных слов, тем научнее. Тем как бы вот язык выше, глубже, да, только вот переименуй наше родное славянское на английский или немецкий лад.

А. Рачинский

— Да, вот если назвать убийцу киллером — это уже как бы благородно, да.

А. Козырев

— Это уже высокое звание, достоинство.

А. Рачинский

— Да, достоинство, это профессия. Он киллер — это уже профессия, уважаемый человек.

А. Козырев

— Можно пенсию платить, стаж.

А. Рачинский

— Да, да. А убийца — это как-то не звучит.

А. Козырев

— Ну это греховно, это в тюрьме сидеть, казнить надо.

А. Рачинский

— Да, да. Так вот вопрос о языке, вопрос о литургическом языке — это вопрос вопросов вообще. Потому что если вспомнить, то в VIII, IX, X веке в Европе было только два литургических языка — греческий и латинский. Выясняется, что был и третий — церковнославянский. И был он на территории Восточной Европы, то есть на территории исторической Руси. Кто и когда переводил эти тексты — это большой вопрос. Есть некоторые предположения на этот счет, которые связаны как раз с сирийцами, вот с этим арамейским языком, сирийским, то есть арамейский и сирийский это одно и то же. Дело в том, что за каждой литургией на ектенье поминают, всегда поминают Михаила, первого митрополита Киевского, но никто не знает, когда был Михаил, митрополит Киевский, в Киеве. И в текстах написано, что он был Сурин, Михаила Сурина, Сурин — это сириец. То есть первым митрополитом Киевским был митрополит сирийский, Михаил Сурин. И вот это, собственно, и есть...

А. Козырев

— Это было до Владимира.

А. Рачинский

— Это было до Владимира. Дело в том, что после крещения Владимира митрополита на Руси не было, митрополиты появляются после, греческие, из Константинополя, назначенные из Константинополя. Мы знаем, что бабка Владимира была христианка. Ольга построила храм, Софийский собор о тринадцати верхах, в Киеве, в 958 году. Это известно из летописей. За 30 лет до крещения Владимира Ольга построила Софийский собор в Киеве — 958 год, Владимир крестился в 988 году — 30 лет спустя. Спрашивается, на каком же языке служили в этом Софийском соборе? Я уже не говорю, что были другие храмы, естественно, да, на каком же языке служили? И кто рукополагал священников для службы. Значит, все было, там значит, была иерархия. Значит, уже читали тексты и была славянская литургия. Это совершенно очевидно. Вообще, когда из Корсуни вернулся Владимир Святой в Киев, он с собой никаких епископов не привез. Он привез одного иерея, который потом был рукоположен, хиротонисан точнее, в епископы, но греки никого не посылали. Скорее всего речь идет в 988 году о переходе в другую юрисдикцию — то есть из юрисдикции Антиохийской перешли в Константинопольскую. И если вернуться к Нестору летописцу, Нестор упорно умалчивает об этом. Упорно. В «Повести временных лет» об этом нет ни слова. Он не пишет о том, что был Софийский собор, например, в Киеве за 30 лет до крещения Владимира. Он рассказывает какие-то сказки про этих идолов, которых там поставил Владимир, да, вот этих Перунов там...

А. Козырев

— Про испытание веры. Послы, которые вернулись из Царьграда и побывали в Константинопольской Софии.

А. Рачинский

— То есть он просто взял вот эту историю, связанную с Константином, будущим Кириллом, который на самом деле был у кагана и на самом деле там был диспут с иудеями и с мусульманами. И текст у Нестора какой-то ерничский, вот якобы Владимир приглашал там иудеев, мусульман. Сказал, что вот у мусульман пить нельзя — нет, нам это не годится, на Руси веселие есть пити — вот аргумент такой богословский, значит, у иудеев нет страны — поэтому нам вера эта не подходит, и к тому же обрезаться надо, там это все. А вот у греков — там все красиво, нам греки нравятся.

А. Козырев

— С точки зрения эстетики и практической пользы.

А. Рачинский

— Практической пользы. И пить можно.

А. Козырев

— И пить можно.

А. Рачинский

— Вот аргумент замечательный совершенно, то есть вот ернический какой-то вот текст. При этом явно Нестор знаком с житием Константина. Вот этот диспут, вот это испытание вер, да, он взял из жития Константина, который был на самом деле у царя Хазарии, только сто лет до Владимира, и там такие диспуты были на самом деле.

А. Козырев

— Ну это, в общем, такой расхожий прием переноса во времени и пространстве некоего действия архетипического.

А. Рачинский

— Да. При этом Нестор еще как бы не может обойти молчанием тот факт, что первое Крещение Руси состоялось в I веке от апостола Андрея Первозванного.

А. Козырев

— Ну вот об апостоле Андрее давай поговорим в следующей части нашей программы. Я напомню нашим радиослушателям, что у нас сегодня в гостях историк, профессор Института восточных языков и цивилизаций Парижа, Андрей Рачинский. И после небольшой паузы мы вернемся в студию и продолжим наш разговор о христианстве до святого равноапостольного князя Владимира на Руси.

А. Козырев

— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи». С вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, историк, профессор Института восточных языков и цивилизаций Сорбонны, Андрей Владиславович Рачинский. Мы говорим сегодня о том, как христианство пришло на Русь, как служебный язык сформировался, на котором служили, и кто же на самом деле Русь крестил, князь Владимир или, может быть, это произошло значительно раньше. И вот такая легендарная, конечно, фигура — это апостол Андрей Первозванный. Андреевский флаг, который Петр помещает на создаваемый им флот. Действительно ли равноапостольный Андрей был крестителем скифов и просветителем скифов или скорее это такая легендарная история, что он дошел до Киева и поставил там свой крест на Днепре?

А. Рачинский

— Наш источник — это житие апостола Андрея Первозванного. Он был первый ученик Христа, брат его, Петр, пришел после. И апостол Андрей уже после Воскресения Христова и после Пятидесятницы по жребию получил Малую Азию и Северное Причерноморье для проповеди веры. И со своей апостольской миссией он отправляется на Черное море, из Синопа он приплывает в Тавриду, тогдашний Крым, и он посещает города. Он посещает город Севастополь (Севастополь — это нынешний Сухум, тогда Сухум назывался Севастополем), он был Севастополе, то есть он был в Абхазии, после этого он плывет, видимо, вдоль побережья, такое было плавание, он плывет до Крыма, посещает Херсонес и потом поднимается по Днепру. После этого в житии ничего не говорится о том, был ли он, значит, на севере Руси. Дальше он продолжает, как бы против часовой стрелки, плыть по Черному морю и попадает уже во Фракию. Уже после Херсонеса попадает во Фракию и город Бузант или Бизант — будущая столица Римской империи, которая станет Константинополем, да, и мы ее называем Византия. Вот этот город Бузант, фракийский город, и уже после этого города он оказывается в Греции. То есть сначала апостол Андрей Первозванный был у скифов, а уже после этого он был в Византии, в городе вот этом Бузанте или Константинополе. Тогда еще Константинополь, конечно, не был столицей Римской империи, он станет столицей уже только в 330 году, в IV веке, спустя три столетия и благодаря римскому императору Константину. Так вот, существует предание о том, что апостол Андрей поднимался вверх по Днепру, дошел до гор. Если вы плывете по Днепру — это равнинная река, там гор нет, горы только находится в одном, ну в двух местах — это Киевские горы или Канев — это чуть пониже, значит, Киева. Вот в Каневе и в Киеве есть горы, больше гор нет. И вот там, на горе, апостол Андрей водружает крест, дальше он продолжает подниматься по Днепру и, видимо, уже мимо Смоленска доходит до Волхова. И опять же, по преданию, он оставил свой посох в деревне Грузино. Вот село Грузино на берегу Волхова, потом это будет имение Аракчеева, и граф Аракчеев построит Андреевский собор вот у себя в этом имении. И дальше он попадает уже в Варяжское море, то есть в Балтийское море — значит, он прошел по Неве, просто Неву миновать нельзя. Значит, он поднимается по Волхову, в Ладогу и из Ладоги в Неву. И я специально подчеркиваю, что он должен был пройти по Неве, просто нельзя миновать Неву, чтобы попасть в Балтийское море. Значит, он был на месте будущего Петербурга. Значит, он проплывал мимо островов, где находится Кронштадт. И Петр Великий, зная об этом, построил первый в истории Андреевский собор. Вот почему-то на Руси не было никогда Андреевских соборов. Поразительно.

А. Козырев

— Ну как же, а Андреевский монастырь, где мы записываем программу?

А. Рачинский

— Да, но это Андрея Стратилата. То есть были приходы, скажем, Андрея Стратилата или Андрея Критского и так далее, Андрей Боголюбский наконец, Андрей Константинопольский, салос, юродивый, вот праздник Покрова с ним связан. Но нет апостола Андрея. Поразительно, на Руси...

А. Рачинский

— Андрей Кубенский.

А. Козырев

— Андрей Кубенский, да, совершенно верно. Да, вот в иночестве Иоасаф Кубенский. Но поразительно, но нет ни одного собора Андрея Первозванного до Петра. Петр начинает строить собор Андрея Первозванного на Васильевском острове в Петербурге, в Кронштадте Андреевский собор. Его дочь, Елизавета Петровна, построила Андреевский собор в Киеве. То есть Андреевские соборы и как бы культ Андрея Первозванного, который был первокрестителем. Можно как угодно к этому относиться...

А. Козырев

— Значит, Петр не такой уж был безбожник.

А. Рачинский

— Нет, Петр был, вообще-то говоря, консерватор, понимаете. Это отдельная тема, когда-нибудь об этом можно поговорить. Он не был революционером, как это часто представляется. В каких-то областях он был революционером, но...

А. Козырев

— Но консервативным, да.

А. Рачинский

— Да, консервативный революционер был. Так вот если плыть по Варяжскому морю, если плыть по Балтике, то мы попадаем в Англию. И шотландцы абсолютно убеждены, что у них апостол Андрей Первозванный был. И шотландцы взяли как свой национальный флаг Андреевский крест. Только у шотландцев это белый крест на синем фоне, а у нас наш Андреевский флаг — это синий крест на белом фоне, флаг, который учредил Петр Великий. Кроме того, Петр Великий создал первый орден — Андреевский орден, Андрея Первозванного, высший орден империи.

А. Козырев

— До сих пор высший орден.

А. Рачинский

— До сих пор это высший орден империи. Вот культ Андрея Первозванного начинается с Петра. И удивительно, что об Андрее как-то, простите, не вспоминают. То есть Русь крещена апостолом, причем первым апостолом Христа. Как-то об этом не вспоминали. Ему не посвящают ни монастырей, ни храмов, ну нет как-то их на Руси до Петра. Вот удивительно. И Нестор, который об этом пишет в «Повести временных лет», пишет об этом так, что ну да, вот апостол поднялся до Киева, водрузил там крест, сказал, что здесь будет христианский город, а дальше он пошел в Новгород. И дальше начинается какой-то ернический стиль: он в Новгороде видел бани, как люди парятся в банях. Вот как будто бы апостол пошел в Новгород только чтобы попариться в бане, посмотреть, как там в бане парятся. Других дел у него там не было. Он там никого не просветил, он никого не крестил, вот в баню ходил. И дальше уплыл куда-то, значит, на запад.

А. Козырев

— Ну образ бани вообще ключевой. Помнишь, Розанов в «Апокалипсисе нашего времени» про 17-й год: смыли веру, как в баню сходили.

А. Рачинский

— Да, да. И преподобный Нестор летописец почему-то таким ерническим языком говорит о том, что апостол Андрей, вот он, видите ли, там его баня поразила, и больше ничего не сказано. Вот он был на Севере, в Новгороде, вот баня. То есть явная фигура умолчания, то есть явно Нестору не хочется об этом говорить.

А. Козырев

— Ну то есть его идеология, которую он хотел прописать, это ключевая роль греков, крещения Руси и что, вообще говоря, мы от греков пошли.

А. Рачинский

— Да, абсолютно. Совершенно верно. Все пошло от греков. Греки нас крестили, греки нам, видите ли, перевели Евангелие на язык, которого никто не знал, которого не было.

А. Козырев

— Понятно становится как бы возмущение того же Густава Шпета в его «Очерках развития русской философии», что вот зря мы не восприняли у греков язык, а восприняли христианство на каком-то своем непонятном языке, тогда бы мы влились бы в историю мировой цивилизации, античную философию, то есть это уже такой ресентимент.

А. Рачинский

— Ну Густав Густавович был все-таки не русский, ему русский язык был не дорог. Нам русский язык дорог, это наш язык. И говорить о том, что русский язык стал литературным и богословским языком задолго до других европейских языков очень неприятно. Немецкого языка литературного не было до XVI века. Вот Лютер создает, переведя Евангелие, переведя Библию на немецкий язык, на один из диалектов немецкого языка, он создает немецкий язык. То же самое было во Франции — французский литературный язык появляется только в XVI веке, это эпоха Франциска I. То же самое было и в других странах — у них не было литературного языка. А на Руси литературный язык был, и мы об этом знаем, уже как минимум в IX веке — это был язык Библии, язык Евангелия.

А. Козырев

— Но ведь не дошло литературных произведений и даже проповедей. Если мы «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона можем поставить действительно очень высоко как литературное произведение — но это середина XI века.

А. Рачинский

— Да, текстов не сохранилось, но сохранилась Псалтирь. Это великая поэзия, да, псалмы царя Давида были переведены на этот славянский язык. Переведены, я в этом уверен, уже в IX веке точно, скорее всего еще гораздо раньше. И вот именно этот эту Псалтирь и нашел Константин в Хазарии.

А. Козырев

— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи». С вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, историк, профессор Института восточных языков и цивилизаций в Париже, Андрей Рачинский. Мы говорим о первых веках христианства на Руси — о том, как христианство пришло на Русь, о том, какую роль в этом сыграли и апостол Андрей, и святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, и святой равноапостольный князь Владимир. Вот, оказывается, история христианства более древняя, чем мы традиционно полагаем, ведя отсчет от 988 года. А как получилось, что Кирилл, Константин, закончил свою жизнь в Риме, и там находятся его мощи, в Сан-Клементе, соборе святого Климента?

А. Рачинский

— Ну дело в том, что они обрели и привезли мощи Климента, папы Римского.

А. Козырев

— В Херсонесе.

А. Рачинский

— В Херсонесе, да, они, значит, обрели, эти мощи и привезли их в Рим. И Мефодий был хиротонисан в епископа папой Римским. И когда после миссии в Моравии они вернулись в Рим, то в соборе святого Петра, еще тогда старом соборе святого Петра, они отслужили мессу по-славянски — вот на том самым старославянском языке, на котором мы служим литургию сегодня. Они отслужили мессу в соборе святого Петра по-славянски, с благословения папы, то есть патриарха Римского. Никогда греки им не позволили служить по-славянски в храме Святой Софии, например, или вообще в каком бы то ни было храме в Греции, хотя славян там было много. Ну мы знаем, что вся Северная Греция была заселена славянами, и не только Северная, в общем, в Греции было много славян, и многие греческие города и сегодня носят славянские названия. И реки, кстати говоря, в Греции, там топонимов и гидронимов очень много славянских. Так что славянский язык был понятен жителям Греции, и среди жителей Константинополя наверняка было много славян, но греки не разрешали служить по-славянски. Вот эта легенда о том, что греки нас крестили — греки никогда не переводили никаких текстов на варварские языки. На язык скифов они бы ничего переводить не стали. Я повторяю, это большая загадка, кто и когда переводил. Есть некоторые предположения на эту тему, но связанные как раз с носителями именно арамейского языка, сирийского языка.

А. Козырев

— Но ведь Христос говорил по-арамейски.

А. Рачинский

— Совершенно верно.

А. Козырев

— То есть мы можем предположить, что Евангелие, которое мы сегодня читаем, переведено не с греческого, а напрямую с арамейского?

А. Рачинский

— Это вполне возможно.

А. Козырев

— И мы слышим более различимо голос Спасителя.

А. Рачинский

— Арамейский язык до сих пор жив, на нем служится еще литургия. Например, в Сирии есть такой маленький городов Маалула, там есть монастырь, и там служится по-арамейски, и «Отче наш» читают по-арамейски, то есть так как произносил Христос. То есть это до сих пор живой литургический язык, еще есть приходы, где служат по-арамейски, то есть по-сирийски. И сирийский язык (я просто напоминаю нашим радиослушателям) был международным языком в тот момент. Со времен еще Персидской империи главным языком империи был сирийский. Не персидский, а сирийский язык, и от Египта до Китая говорили на арамейском языке — это был язык купцов. Вообще сирийцы были такие активные торговцы, торговали вплоть до Китая и в нашей Средней Азии. И говорили по-арамейски в городах. В Синьцзян-Уйгурском округе в Китае говорили тоже на арамейском языке. В Афганистане говорили по-арамейски, там в Иране говорили по-арамейски. Это был один из языков, официальных языков империи. И поэтому эти же самые сирийцы вполне могли и в Крыму, и в Киеве говорить по-арамейски, и при этом узнать местный язык, местный славянский язык. И вот я уже сказал об этом, первый митрополит Киевский Михаил — он Михаил Сурин, он Михаил сириец.

А. Козырев

— А вот Климент, папа Римский. Есть ли какая-то символическая связь между тем, что вот в Риме святой Кирилл похоронен в Сан-Клименте и в Москве есть храм, Климентовский храм, Климентовский переулок, на «Третьяковской»?

А. Рачинский

— Да, Климента, папы Римского.

А. Козырев

— И один из самых роскошных больших московских храмов носит имя этого святого, которому наши предки посвящали духовные стихи. Это один из самых любимых святых, наряду с Алексием человеком Божиим. Есть ли какая-то связь, то есть является ли этот святой, святой Климент, да, таким вот тоже символическим святым для нашего христианского просвещения?

А. Рачинский

— Ну несомненно, потому что он был сослан из Рима, он был сослан в Херсонес и принял мученическую смерть. Но он был и освятил своим присутствием Крым современный.

А. Козырев

— Не знаю, насколько сегодня. Вот в Крыму растет почитание святителя Луки Войно-Ясенецкого — это совершенно понятно, это близкий нам святой, исторически близкий. Не знаю, насколько почитается там сегодня святой Климент.

А. Рачинский

— Я не знаю этого. Но дело, в том, что все-таки святой Климент был преемником уже Петра, апостола Петра. Он был первый апостол Рима, Петр, брат Андрея, и его уже, так сказать, он кажется, был третьим.

А. Козырев

— Третьим или четвертым.

А. Рачинский

— Третьим или четвертым уже папой Римским был Климент. Но вот эта интересна связь опять же Петра и Андрея. Они родные братья, Андрей первый апостол, Первозванный, да, Петр пришел после него. И почему-то нет ни одного собора и нет ни одного монастыря Петро-Андреевского. Есть Петропавловские, очень много. Вот Петропавловский собор, Петропавловский монастырь — сколько угодно.

А. Козырев

— Праздник Петра и Павла.

А. Рачинский

— Праздник Петра и Павла. А вот Петра и Андрея — нет. Казалось бы, Андрей, апостол Руси. Он был на исторической...

А. Козырев

— Ну это подчеркивает то, что в христианстве не кровная связь, братская, а духовная.

А. Рачинский

— Да, да. То есть тут есть некоторая загадка. И вот это умолчание о миссии апостола Андрея, оно красноречиво, как и красноречиво молчат об этом. И нет храмов, посвященных Андрею апостолу, и эта тема замалчивается. Есть некоторое объяснение на эту тему. Вообще Андрея почитали монофизиты. Вот визиготы, остроготы, вандалы, аланы, которые пришли с территории современной России, да, вот России, Украины, они из Восточной Европы пришли, они были монофизиты, ну ариане — вот они почитали, особо почитали апостола Андрея. И был арианский собор в Риме — апостола Андрея Первозванного. Был арианский собор в Константинополе — Андреевский собор. Может быть, с этим связано. Вот они, эти визиготы, остроготы и прочие вандалы почитали апостола Андрея Первозванного.

А. Козырев

— Но они пришли в ту же Римскую империю, где вообще во Христа не веровали, да, и в каком-то смысле половина храмов Равенны — это арианские храмы.

А. Рачинский

— Это арианские базилики, да. И вот тут я хочу, так сказать, немножко отвлечься и вспомнить Атиллу. Атилла родился на берегу Волги, которая называлась Атиль или Итиль тогда, ну видимо, вот в честь реки его и назвали. Река была священная, и вот Атилла родился на берегу Волги. И Атиллу с братом отправили как заложников или как по обмену такому дипломатическому отправили в столицу Западной Римской империи, в Равенну. Они с братом учились вместе с детьми императора, они изучали латинский язык и греческий язык. И для них была построена специально крещальня.

А. Козырев

— Баптистерий.

А. Рачинский

— Баптистерий, арианский баптистерий. Баптистерий до сих пор существует, там была арианская церковь. Кстати говоря, апостола Андрея Первозванного. В Равенне была, она существует, но, естественно, потом ее уже сделали католической. Но она была. И Атилла воспитывался в Равенне вместе с императорской семьей, наверняка был крещен, как и брат его. И потом уже, став каганом, то есть царем гуннов, он пошел на Западную Европу. И вот уже, как цунами, вот эта армия Атиллы, как цунами, выгоняет всех визиготов, остроготов, вандалов, аланов и так далее, в Западную Европу. Но придя в Европу, они уже были христианами, они были арианами, но они христиане. И вот они занимают Францию современную, они занимают Испанию современную, остроготы занимают Италию. И когда Атилла шел на Францию, он дошел до Парижа — тогда это был город Лютеция. К нему выходит святая Женевьева, святая Геневьева Парижская, старушка, которая просит его, наверное, именем Христа, пощадить город. И он поворачивает орду, огромную армию. Спасения у города не было. Он поворачивает орду, и город был пощажен, город был спасен. То же самое происходит в Италии. Когда Атилла идет на Рим со своей ордой, к нему навстречу выходит папа Римский Леон, Лев, — и Атилла поворачивает орду. Рим не был разграблен.

А. Козырев

— То есть это такой был пролог 45-го года что ли, получается?

А. Рачинский

— Ну примерно так.

А. Козырев

— То есть мы объединили Европу?

А. Рачинский

— Ну вообще Европу впервые объединил Атилла. Никакая Римская империя никогда Европу не объединяла. Римская империя никогда не выходила за пределы Дуная. То есть левый берег Дуная это была Азия — то есть современная Чехия, современная Венгрия, там Польша и так далее — это была Азия. И правый берег Рейна — сейчас это граница между Францией и Германией, — это тоже была Азия. То есть вся современная Германия, то есть от Кельна и на восток — это была Азия, это были границы Римской империи. Никогда Римская империя Европу не объединяла. Никогда. Римская империя объединяла Средиземное море. Вот земли вокруг Средиземного моря и Северная Африка, и Сирия, Египет — это была Римская империя. Но Европа никогда не объединялась Римской империей.

А. Козырев

— Это еще раз говорит о том, что единство Европы — это совершенно христианское понятие.

А. Рачинский

— Конечно.

А. Козырев

— Что Европу объединил Pax Christiana — христианский мир. И что здесь роль Востока не надо недооценивать. Тот же Атилла, да.

А. Рачинский

— Тот же Атилла был первым императором Европы. То есть первый император Европы, именно Европы, да, не Средиземного моря, как Цезарь, например, или Август.

А. Козырев

— Ну у нас время подходит к концу, и чтобы подвести итог. Вот мы сегодня сказали очень много потрясающего, фантастического. Что нужно делать? Учебники переписывать?

А. Рачинский

— Вы знаете, я думаю, что учебники переписывать нужно, конечно, несомненно. Но нужно просто думать головой, понимаете. Вот есть житие святого Кирилла, так сказать, Кирилла и Мефодия, вот просто почитайте житие Константина, Кирилла, о его миссии, например. Вот есть документ — окружное послание патриарха Фотия, 862 год, где сказано, что на Руси было восемь епископов, то есть в стране у скифов, страна Рос. Вообще греки называли русских скифами еще и в средние века. Еще и до XV века русских называли скифами всегда.

А. Козырев

— Скифы — они же скитальцы, они же скиты строят.

А. Рачинский

— Скиты, да, строят, скитаются. Вообще это не самоназвание, сами скифы себя называли «сака». Существует масса доказательств, масса о христианстве на Руси до Владимира Красное Солнышко. Огромное количество.

А. Козырев

— Ну все равно мы не убедим того, кто не хочет убеждаться. И зароним какое-то зерно сегодня нашей передачей...

А. Рачинский

— Я надеюсь, да.

А. Козырев

— В сознание того, кто хочет верить и знать, что христианству на Руси не 1000 лет и не 1050, а гораздо больше.

А. Рачинский

— Гораздо больше.

А. Козырев

— Что это нам дает? Ну только то, что мы включены в историю мировой цивилизации, европейской цивилизации, не на правах каких-то случайных приживальщиков там или гостей, а на правах народа, который находился в центре истории.

А. Рачинский

— Конечно.

А. Козырев

— И в центре христианской истории.

А. Рачинский

— И то, что мы сказали о языке, я повторюсь еще раз: вот этот церковнославянский язык — вот это был язык и литературы тоже, естественно, и поэзии, и богословия, он появился раньше, чем все западноевропейские языки. Все, без изъятия. Кроме греческого.

А. Козырев

— Я очень благодарен Андрею Рачинскому, нашему сегодняшнему гостю из Парижа, историку, который снова пришел на нашу программу и рассказал нам немало впечатляющих и, в общем-то, даже меняющих наши какие-то коренные представления о нашем прошлом вещей. Я надеюсь, мы продолжим наши встречи в твои будущие приезды в Москву.

А. Рачинский

— С удовольствием.

А. Козырев

— А сегодня попрощаемся с нашими радиослушателями. Спасибо, что вы были с нами в эфире программы «Философские ночи».

А. Рачинский

— Спасибо.