«Христианин в современном мире». Сергей Семак, Анна Семак

У нас в гостях были многодетные родители: заслуженный мастер спорта Сергей Семак и его супруга — писательница Анна.

Мы говорили с нашими гостями об их пути к вере и о том, какую роль на этом пути сыграл святой праведный Иоанн Кронштадтский, а также о том, насколько возможно вести настоящую духовную жизнь в многодетной семье и в чем она может состоять.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие наши слушатели! Меня зовут Кира Лаврентьева. И как всегда в этом часе, мы говорим о пути христианина в светском обществе, о пути христианина к Богу, к вере, в ограду Святой Церкви. И сегодня у нас очень необычный формат разговора. Сегодня у нас в гостях муж и жена, дорогие друзья, и причем очень долго мы ждали этих гостей в нашей студии вот в таком составе. У нас в гостях Сергей Семак, главный тренер футбольного клуба «Зенит», известный многим, я думаю, заслуженный мастер спорта, и его жена Анна Семак, писатель, многодетная мама. Анна была у нас не так давно, у нас был совершенно замечательный разговор, очень теплый. И как-то мы очень радуемся, что начало года 24-го у нас ознаменовалось вот такими прекрасными гостями. Здравствуйте, Сергей. Здравствуйте, Анна.

С. Семак

— Здравствуйте.

А. Семак

— Здравствуйте, Кира. Здравствуйте, дорогие радиослушатели.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, я долго думала, какой первый вопрос надо задать в нашей вот этой программе, все-таки вы православная семья, у вас восемь детей, и я так понимаю, что это целый подвиг в наше время, не будем скромничать, все это так себе вполне очевидно. Об этом мы поговорим еще сегодня обязательно. Также о пути к вере и в вере Сергея, конечно, это все очень интересно, интервью в интернете есть, но осталась у меня пара вопросов, которые я, конечно, с удовольствием бы задала. Но все-таки первый вопрос, вы знаете, сам собой напрашивается. Буквально вчера меня спрашивает друг, который хочет жениться, все никак не решится, потому что он подвизается в одиночестве, так это назовем, занимается духовным чтением, чтением святых отцов, как-то спасается, молится, ходит в храм. И он меня так вот, знаете, с неким страхом и оторопью спрашивает: «Слушай, а в семейной жизни духовная жизнь вообще возможна вот в таком ее глубоком понимании?» Вот, вы знаете, я это адресую вам: в семье возможно вести вот такую настоящую духовную жизнь, о которой говорят на Радио ВЕРА, о которой пишут в умных православных книгах, о которых говорят святые отцы? Вот это, по вашим ощущениям, как-то синхронизируется с браком?

С. Семак

— В моем понимании, конечно, синхронизируется, мало того, что как раз венчанный брак — это и есть то основание, надежный тот фундамент, на котором можно строить правильные отношения между мужчиной и женщиной. И нужно понимать, что семья — это не то место, где нет проблем, это то место, где решаются проблемы. И в этом отношении большое подспорье как раз, когда у семьи есть духовный отец, который может помочь в различных ситуациях. А по поводу вашего друга, мне кажется, что сомневаться — это прекрасно. Это один из вариантов разобраться, что нужно на самом деле. Действительно, я тоже переживал на этот счет, считаю себя таким сомневающимся до поры до времени человеком, когда какие-то приоритеты или решения не приняты. Я очень мучаюсь, сомневаюсь, а правильно ли делаю, а стоит ли это делать, но когда ты уже решение принял — всё, отступать некуда, все факторы, которые сподвигали на какие-либо сомнения, они уходят на второй план, и ты уже концентрируешься на той цели и задаче, которая есть. По себе могу сказать, что семья — это прекрасно.

А. Семак

— Я вот не считаю, что сомневаться при замужестве — это прекрасно. Мне кажется, если человек твой, то у тебя нет никаких сомнений. А то сейчас Сергей Богданович неправильные установки даст мужчинам, они и так сомневаются, а тут подумают, что сомневаться — это прекрасно, и совсем три шага назад попятятся. (смеются) Но я про себя скажу, вот такую формулировку приняла, что если тебе кажется, что домочадцы мешают тебе спасаться, значит, ты не на правильном пути.

К. Лаврентьева

— Нет, ну на самом деле это так и есть. В семье можно много чего о себе узнать интересного, чего ты о себе никогда не узнаешь, если ты живёшь один, ну или так, в каких-то отношениях состоишь, ни к чему не обязывающих. Ну, смотрите, вы сказали о принятии решения, вот это интересный момент, вы сомневаетесь, сомневаетесь, потом принимаете решение. Но вообще мой муж, который наблюдает за вами очень давно, за вашей спортивной карьерой, когда мы ещё только заговорили о том, что вот было бы хорошо позвать Сергея Богдановича на интервью, он мне сказал: «Это самый добрый решительный и выдержанный тренер из всех тренеров футбольных, которых я когда-либо наблюдал со стороны». Я понимаю, что это такие комплименты, с которыми христианин далеко соглашаться не будет, но, Сергей, раз у нас такой с вами разговор откровенный сегодня: вот действительно, футбольная карьера — это ведь такая жёсткая история, очень жёсткая история, там нет времени ни сомневаться, ни размышлять, ты должен молниеносно принимать какие-то решения, ты должен нести ответственность за эти решения, ты должен найти подход к команде, к каждому человеку, в некотором смысле стать им таким, вот у нас духовный отец в церкви, таким отцом стать для команды, правильно ли я это понимаю?

С. Семак

— Совершенно верно, так и есть. Команда — это мужской коллектив, у каждого свой характер, каждый человек воспринимает по-разному информацию или требования главного тренера. И здесь несколько вариантов, на самом деле, и один, от которого я отталкиваюсь, это конечно по возможности понять и уважать всех людей, с которыми я работаю, для того, чтобы они верили. И возвращаясь немножко к предыдущему вопросу и уже к нынешнему: мои сомнения как раз и были сподвигнуты тем, что я не мог видеть себя в качестве, допустим, главного тренера, я считал, что мне не хватает жёсткости, не хватает определённой, может быть, даже грубости в каких-то моментах. Есть такая фраза, что «нужно резать по живому» касаемо работы главного тренера и вообще, мне кажется, любого руководителя, но наш духовник, на тот момент отец Николай Беляев, он сказал: «Нет, Серёж, надо, надо!» И я понял тогда, что не нужно мне играть роль жёсткого тренера или какого-то другого, нужно быть самим собой, потому что игроки считывают моментально искренность и неискренность. Если то, что ты хочешь сказать, идёт от души, твои переживания, это же не значит, что ты должен кричать или ругаться, или каким-то образом повышать искусственным путём свою значимость за счёт вышеперечисленных факторов, которые мне не присущи. Я такой, какой я есть, и я должен делать то, что я могу в том контексте, где я оказался, в данном случае на месте главного тренера я должен делать свою работу хорошо. Но, как и в любой работе, кроме упорства, нужно и терпение, и любовь, если ты с любовью подходишь ко многим вопросам, связанным и с дисциплиной, и с отношением в коллективе, то, как правило, и результат благоприятный на каком-то отрезке времени.

К. Лаврентьева

— Слушайте, ну это целая огромная тема для разговора, на самом деле, это можно посвящать отдельную программу, но я всё же спрошу, так хотя бы штрихами: но ведь то, что вы говорите, можно отнести и вообще к роли мужчины и в семье, и на работе, это можно перенести вообще на любую жизненную ситуацию, вот это вот: быть таким, какой ты есть и не срываться на ор, если ты очень зол, но это такие краеугольные камни, о которые спотыкаются очень многие люди: гнев, раздражительность, нетерпимость. Вот если вы очень-очень раздосадованы, что вы будете делать?

С. Семак

— Переживать. Только внутри переживать.

К. Лаврентьева

— То есть вы не будете никак это проявлять?

С. Семак

— Если это нужно для дела, я, конечно, это проявляю. Иногда после матча или в перерыве я могу быть достаточно жёстким, если того требует ситуация, и изменение тембра, наверное, моего голоса сразу считывается, потому что когда человек говорит спокойно, стоит немножко изменить тон даже общения, не громкость, а именно тон, и сразу у ребят, у команды возникает дополнительный такой сигнал: что-то случилось, что-то изменилось, и это сигнал для того, что нужно сделать какие-то выводы или нужно более внимательно слушать, потому что это какая-то необычная, нетипичная ситуация.

К. Лаврентьева

— А в семье это также работает?

С. Семак

— Очень похоже, и семья, и работа, в семье, по сути, маленькие дети, на работе это большие дети, и многие конфликты, которые приходится решать, они в чём-то схожи. Конечно, в семье у тебя немножко больше полномочий, чем в команде, в команде ты зажат определёнными обязанностями, обязательствами, под которыми ты подписываешься, прежде чем подписал контракт, что тебе можно, что нельзя, твоя зона ответственности, то в семейных отношениях и в семье этот круг достаточно шире, вариативность больше, здесь рычагов управления в команде у меня значительно ниже, нежели в семье.

К. Лаврентьева

— У вас много мальчиков, сколько у вас сыновей?

С. Семак

— Четыре.

К. Лаврентьева

— Четыре друзья! С ними же надо что-то делать, их же надо как-то воспитывать, ну и самое главное, им надо давать какие-то мужские основы: как это делать, особенно в наше время, когда идеалов нет? Ну реально, у нас идеал — только Святая Церковь, а у многих мальчиков и Церкви нет, что катастрофично на самом деле, и у нас остаются блогеры на YouTube, непонятные компании, сейчас ещё выходят какие-то культовые сериалы сомнительного содержания, на мой взгляд, которые могут разбудить совершенно рептильные какие-то позывы в детях, и это не очень здорово. И поэтому то, что вы сейчас говорите, для меня лично очень актуально: как вообще воспитывать мужчин, что для современного мужчины главное, как направлять детей? Вот сейчас слушают нас родители, у них есть возможность как-то услышать, что вы думаете на этот счёт.

С. Семак

— Воспитание детей, на мой взгляд, делится на определённые такие фазы. Когда дети маленькие, здесь ты можешь дать им любовь и нежность, и они в этом отношении чувствуют себя защищёнными, им больше ничего не нужно, папа или мама берёт на руки или проводят какое-то время, окутывают заботой, лаской, теплом, нежностью. Дети подрастают и здесь, конечно, нужны определённые рамки поведения, отношения к взрослым, отношения к правилам, которые есть в кругу семьи. Дальше, с возрастом, конечно, дети немножко отдаляются от семьи, и для них важный фактор как раз окружение, те люди, с которыми они общаются, и в этом уже контексте, конечно, с точки зрения меня, как отца, я всегда чувствовал вину, недостаток внимания к семье, к детям, к супруге, утешал только себя тем, вернее не то, что утешал себя, это уже в разговоре с нашим духовником, он определённую фразу сказал, что это твой путь и твоя дорога, а то, что ты можешь дать, нужно давать своим примером. Бесполезно детям объяснять, что не надо ругаться, когда ты сам ругаешься, или в плане поведения: если ты сам недисциплинирован в каких-то вещах и требуешь от детей этого — наверное, это так не работает, потому что они могут послушать, но потом: «ну вот папа и мама такого не делают, а почему я должен это делать, если у меня нет перед глазами определённого примера?»

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, дорогие друзья! Напоминаю, что у нас в гостях Сергей Семак, главный тренер футбольного клуба «Зенит», заслуженный мастер спорта, и его жена Анна Семак, писатель, многодетная мама, и мы продолжаем наш разговор. А вот по поводу мата, раз мы уже до этого дошли, сейчас это такая болезнь, я помню, я была когда в детском возрасте: ну как-то было это, но не в таких количествах, а сейчас ты идёшь мимо первоклашек, ты просто огребаешь целую кучу этих вот слов безумных, целую тучу, в метро, в автобусах, на улицах, в магазинах, от мала до велика матерятся все, ну давайте это называть честно своими именами. Вот этот вопрос мата, я знаю, что в вашей команде как-то стараются футболисты матом не ругаться, и не ругаетесь матом вы, и это на самом деле в наше время такое прямо новаторство уже, уже такое что-то необычное, такое уже что-то прям маргинальное по нынешним меркам. Вот как вам удается сохранить эти традиции без мата, удается ли вам сохранить это в семье, потому что дети всё равно несут, у вас они не слышат, они слышат в других местах, и несут ли? Вот такой двойной вопрос в одном.

С. Семак

— Что касается меня лично, с моего раннего детства как-то сложилось у меня искреннее убеждение о невосприятии матерных слов, как-то внутренне сразу же ощущал некий протест и некую в определённом смысле грязь, которые несут в себе эти слова. И в дальнейшем, несмотря на то, что спортивная карьера и жизнь, она изобилует людьми, которые в пылу страстей и эмоций много ругаются, тем не менее как-то ко мне это не пристало, и в дальнейшем, когда я уже сам стал главным тренером, я ввёл действительно штрафы, чисто символические, конечно, но я думаю, здесь же задача стоит не в том, чтобы забрать у кого-то деньги или заработать, а чтобы каким-то образом определить акценты и дополнительно акцентировать внимание на этих словах, аргументировав тем, что вас и дети слушают, и публичные люди, и семьи, и, конечно, это слова, которые не украшают нашу речь. И дальше перенеслось уже на Санкт-Петербург, когда я пришёл, начиная, с «Уфы», потом в составе команды «Зенит» из Санкт-Петербурга. Знаю, что и другие тренеры взяли на вооружение, тот же Калешин в «Акроне» тоже самое, запретил ругаться матом. Конечно, в пылу борьбы, игры какие-то слова, но нужно разделять целенаправленные слова нецензурной лексики или же какие-то случайные слова, которые могут у кого-то ввиду такого бэкграунда выскочить в определённый момент. И в этом отношении, конечно, я считаю очень важным и для себя лично, и для наших детей следить за своей речью. В семье мы не ругаемся, извне дети не приносят и даже иногда очень интересно слышать, как их немножко, не то что возмущает, а напрягают слова, которые они слышат в школе или в других местах, они акцентируют на этом внимание, для них это несвойственно вообще. Я думаю, что сейчас очень важна позиция и школы, и Церковь, конечно, в этом отношении, безусловно, оазис правильной русской речи, и государство должно, конечно, следить и заботиться. Я думаю, что примеры в виде кинофильмов, музыкальных каких-то треков с использованием нецензурной лексики, которые крутят везде по радио, конечно, это не должно быть такого. Нужно делать в меру своих возможностей всё для того, чтобы наша речь была чище.

А. Семак

— Я бы хотела попросить Серёжу добавить кое-что к своей речи, он просто недавно высказал интересную мысль, которую где-то услышал, и она была бы для радиослушателей гораздо более полезна, чем какие-то нравоучения. Помнишь, ты рассказывал мне, как ты мотивировал команду не ругаться, объясняя это тем, что все слова, абсолютно все без исключения матерные слова (не слушают нас дети, я надеюсь, здесь все взрослые люди), они все относятся исключительно к половой сфере, то есть, если разобрать все матерные слова, нет ни одного матерного слова, которое было бы о чём-то, кроме половой сферы. И вот мой муж недавно очень интересную мысль по этому поводу высказал, и она могла бы быть полезна. Скажи, Серёж.

С. Семак

— Действительно, иногда ищу информацию какую-то для того, чтобы игрокам и детям как-то обосновать с точки зрения вот именно правильности слов и как-то логично чтобы было понятно им, почему нельзя ругаться, не потому что это плохо, ну а почему плохо? И то, что Анна сейчас сказала, это я слышал как раз речь отца Андрея Ткачёва, который записывает очень интересные видео на этот счёт, и по поводу сквернословия, даже расшифровка этого слова: «скверно», скверные слова, что такое «скверно» — это что-то гниющее, в общем, само словосочетание уже говорит о том, что это за слово, и откуда оно идёт, оно же идёт изнутри, значит, мы, получается, скверно произносим то, что у нас накапливается внутри. А по поводу слов, производных матерных слов, действительно, я сам не задумывался, пока не услышал, что действительно, не могу сказать насчёт всех или не всех, но подавляющее большинство слов, которые основаны на производных мужских или женских каких-то половых органов или что-либо подобное. На самом деле, я эту информацию уже передал и нашему тренерскому штабу, есть у нас там люди, которые ругаются, и они тоже задумались, потому что пока ты не услышишь какую-то аргументацию, ты по привычке произносишь, произносишь, произносишь, как такая обыденность, а когда ты услышал, что значит слово или расшифровку слова, или хотя бы понять, откуда это идёт, ты по-другому немножко начинаешь воспринимать эти слова.

А. Семак

— В общем, если коротко, то вся эта лексика, она очень сильно генитализирует мозг, и в итоге всё вертится вокруг половой сферы, и человек просто деградирует.

К. Лаврентьева

— Анна, и вы знаете, хотела что спросить: вот у вас взрослые ведь уже дети, кто-то подросток, кто-то уже прямо учатся-учатся, уже юноши, а насколько, когда вы собираетесь вместе, и когда они взаимодействуют с вами и Сергеем, насколько вы для них являетесь авторитетом и являетесь ли до сих пор?

А. Семак

— Вот вчера как раз нас порадовала средняя дочь наша Варвара: когда мы обсуждали её дружбу с мальчиками, она сказала нам: «Ну ведь у меня такой пример перед глазами такой любви вот вашей с папой, что мне очень трудно понизить для себя планку». И мы поняли с Серёжей, какая на нас ответственность лежит, что мы не можем подвести детей, что действительно, они смотрят на нас и пытаются по нашему примеру и свои семьи в будущем создавать.

К. Лаврентьева

— О, это очень трудно. Я сейчас на секунду это представила и понимаю, что это очень трудно.

С. Семак

— Конечно, мы прекрасно понимаем, что идеала не существует и у нас не идеальная семья, но здесь очень важно, чтобы дети понимали, что семья — это то место, где как раз и нужно решать какие-то проблемы, и детям нужно видеть, как они решаются. Не просто что-то вот случилось: разбежались или начали ругаться, бить посуду, а как в сложных ситуациях не просто убежать и спрятаться, а какой выход нужно искать и как решаются определённые проблемы. Это, может быть, в чём-то даже такой путь к действию для детей в дальнейшем. И не факт, что им многое пригодится из того, что, допустим, у нас сейчас есть в нашей семье, но тем не менее, у них есть определённый опыт, у них есть видение именно вот этой ситуации. Они пойдут своим путём, у них будет своя жизнь, свои ошибки, но у них уже есть опыт в виде того, что они видели в нашей семье, а что они выберут для себя?..

К. Лаврентьева

— Это уже их вопрос, да.

С. Семак

— Не знаем, да.

А. Семак

— На самом деле всё очень просто, мужчины любят усложнять (но, может быть, кто-то скажет, что женщины всё усложняют). На мой взгляд, есть два ключа к решению любых семейных проблем. Первый — это уметь сказать «прости», даже если ты чувствуешь себя правым, и не помнить зла. Это основное. Если хранить обиды годами, сразу нужно честно себе в этом признаться, что я такой, я не умею прощать обиды, и просто честно будет не жениться, не выходить замуж. И второй такой тоже очень важный момент, я о нём, конечно, забыла, пока пыталась сказать что-то умное. Думала, что вот один точно: сказать «прости» в семейной жизни. Видимо, это и был тот самый главный момент.

К. Лаврентьева

— Мы это ещё сегодня вспомним. Давайте напомним нашим слушателям, что у нас «Вечер воскресенья» сегодня на Радио ВЕРА, и в гостях Сергей Семак и Анна Семак. Сергей — главный тренер футбольного клуба «Зенит», заслуженный мастер спорта, Анна — писатель, многодетная мама. У Сергея и Анны восемь детей. Меня зовут Кира Лаврентьева, мы вернёмся после короткой паузы.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается. С радостью напоминаю вам, дорогие друзья, что у нас в гостях Сергей Семак, главный тренер футбольного клуба «Зенит», заслуженный мастер спорта, и его супруга Анна Семак, писатель, многодетная мама. Мы тут поднимаем очень серьезные такие животрепещущие вопросы, но тема у нас «Христианин в светском обществе» и, конечно, я не могу спросить Сергея Богдановича, как вы верующим человеком стали? Знаю, что бабушка была, знаю, что есть какие-то вот такие основы в детстве, они были, они есть, они всегда были где-то вот рядом с вами. А как это все развивалось и развилось до постоянного участия в Таинствах?

С. Семак

— Вы правы, моя бабушка для меня такой очень важный, один из самых значимых людей в моей жизни, которая, минуя всяческие слова, исключительно своим примером расположила меня именно к вере. Я, и не только я, наверное, очень редко можно встретить людей с таким смирением, я ни разу не слышал, чтобы бабушка ругалась, ни разу не слышал, чтобы бабушка кричала на кого-то, поднимала голос. Это пример смирения, терпения, какого-то неиссякаемого трудолюбия с той жизнью, которую она прошла, я думаю, что она, конечно, является настоящим для меня настоящим примером христианина, и я в чем-то хочу на нее быть похожим хоть немножко, в плане как раз и смирения, того, как она себя вела в жизни, как она относилась к другим людям, мне очень хочется быть на нее похожим. В дальнейшем, конечно, вот то направление внутренней жизни, которое мне преподносила моя бабушка, оно, конечно, отразилось сначала просто в посещении храмов: прийти, поставить свечи, подумать, помолиться «Отче наш» буквально, и прийти, может быть, на Пасху, на какие-то праздники, которые есть, чтобы простоять службу, конечно, без причастия на тот момент, это я говорю о своем юношеском таком возрасте. Но в дальнейшем основное такое воцерковление как раз у меня совпало со знакомством с Анной, и мы потихонечку, маленькими такими шажочками стали двигаться вперед. Но главный такой человек, который наши все предыдущие мысли, знания, опыт смог соединить и направить в нужную русло, конечно, был отец Николай Беляев, и с этого момента уже наша жизнь, она так, я скажу, наверное, очень изменилась, и до сих пор мы вот где-то рядышком идем, и рядом друг с другом, и рядом с Церковью, что не может меня не радовать.

К. Лаврентьева

— Давайте напомним нашим слушателям, что папа Анны — это Геннадий Никифорович Лапаев, он был в программе «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, это известный церковный композитор, очень многие прихожане разных храмов слушают его мелодии, которые он пишет, ноты, которые он пишет для песнопений, но не знают, что это он, такой праведный очень человек. И Анна в своей книге и в своём блоге, когда он ещё был, много писала о своих родителях, и я так понимаю, что вы как-то вместе вернулись в лоно Церкви, когда Сергей это для себя открыл заново, а вы вернулись в лоно Церкви уже когда находились в браке с Сергеем.

А. Семак

— Многими скорбями.

К. Лаврентьева

— Да. И вот у меня такой вопрос, что вдруг нас сейчас слушает тот, кто как-то тоже потерялся. Сейчас же очень много информации, очень много разных разговоров о вселенных, медитациях, мы уже поднимали эту тему тогда, когда с вами разговаривали, но вдруг, опять же, к нам кто-то присоединился и ещё наш тот «Вечер воскресенья» не слушал. Для меня это кажется вообще краеугольной историей, и я не предлагаю в неё сейчас углубляться, но и не говорить о ней мы тоже не можем, потому что люди сейчас действительно (без осуждения это говорю, с болью скорее) уходят в некоторое такое вот, понимаете, энергии там, я не знаю, какие-то карты Таро, не приведи Господи, ну и какие-то вот такие вещи, которые, к сожалению, очень сильно душу, конечно, ранят. И вы, как человек, который отходил от Церкви, имеете в этом смысле колоссальный опыт, «искушен быв, может и искушаемому помощи». Вот, кажется, в Церкви всё просто, там нет никаких загадок таких явных и тайн, которые хочется разгадывать, которые есть в эзотерике и кажется, что там всё понятно, а вот как-то неинтересно. Но, в конце концов, я, как тоже человек, который отходил от Церкви, понятно, что в Церкви самое главное — истина. Но это не проповедь, это личный опыт. Ты там находишь самое большое счастье. Вот как это было у вас?

А. Семак

— Я думаю, наверное, мне просто повезло, что я изначально родилась в благодати, мама причащалась, и у меня был какой-то позитивный детский опыт. И потом, потеряв эту благодать, я сама, не осознавая этого, грустила о потерянном сокровище. И меня постоянно душила теснота, меня постоянно преследовала мысль, что я живу не своей жизнью. Вот очень хорошее у меня такое в голове сейчас сравнение: если вы посмотрели когда-нибудь мультик Носова «Незнайка на Луне», там все мечтали отправиться на остров развлечений с одной-единственной каруселью, они как безумные на ней катались, визжали день напролёт, совершенно забывая о том, кто они, где они. И вот мир современный, он мне очень напоминает этот остров развлечений. Я себя крайне тяжело ощущала в этом во всём, мне казалось, как будто ты что-то забыл, что-то не сделал. И вот я долго искала выход, естественно, никакие практики в этом не помогут, и если однажды ты уже ощущал благодать, то никакие суррогаты не смогут её изменить. И когда, наконец, я поняла, чего же я искала и как это вернуть обратно, то здесь, конечно, был такой момент покаяния и уже пути домой.

К. Лаврентьева

— Ну давайте, раз мы эту тему затронули, как-то поподробнее о ней поговорим. Сейчас очень много, и сейчас, и всегда в Церкви Православной особенно, делается акцент на покаянии, все говорят о покаянии, у нас каждый гость на программе говорит о покаянии, все книги церковные, святоотеческие построены на покаянии. Но вот сейчас, в XXI веке, в 2023 году, когда жизнь, она уже не так сложна, на самом деле, в плане выживания, хотя для многих, понятно, сейчас ситуация очень трудная, и когда вроде у тебя как бы всё есть для комфорта какого-то определённого, во всяком случае тебе не надо медведя идти в лес убивать, чтобы прокормить семью, и у тебя есть какие-то простые совершенно вещи, есть практически у каждой семьи в нашей стране, и о покаянии тут уже вопрос, он не стоит так остро, а ведь это чуть ли не основной пункт спасения души, основное «требование» для приближения ко Христу. Вот что такое покаяние в повседневной жизни, если отходить от каких-то высокопарных терминов и перейти просто к бытовой стороне вопроса. То есть это как, это ты согрешил — покаялся, вспомнил — покаялся? Или ты каждый вечер каешься? Или ты каждую неделю у батюшки каешься? Что это?

А. Семак

— Покаяние — это состояние души, это ежедневная память о смерти, не в каком-то апокалиптическом смысле, потому что нас часто обвиняют в том, что православные мрачные, что покаяние — это всегда какой-то убогий внешний вид и самоистязание. Это состояние души. Я вот помню, я приехала первый раз из Нью-Йорка и решила поделиться впечатлениями с моим папой. Говорю: «Папа, там так потрясающе! Там даже Бог есть! Там вот такой храм чудесный на Мэдисон-авеню». И папа так просто мне ответил, говорит: «Доченька, так они живут здесь и сейчас, они не верят в вечную жизнь, они создали себе рай на земле и пытаются прожить то, что мы ожидаем от вечности здесь». И у меня как-то сразу развеялись вот эти оковы и иллюзии, я поняла, что мы недостаточно ответственно относимся к вечности, цепляемся за жизнь, за эти условия, за комфорт. Поэтому если бы мы действительно ощущали, что такое вечная жизнь и что здесь мы все туристы, то, наверное, и вопросов бы не было о покаянии. Ты просто понимаешь, что ты недостоин и достоин никогда не будешь, ты никогда не приготовишься к Причастию так, чтобы подойти и сказать: «вот сегодня я действительно чист перед Тобой, Господи, и готов». Ты никогда не готов. Главное, что все вот эти современные установки, почему они в таком бешеном количестве заполонили эфиры, это же работа понятно, каких сил, и всё направлено на отвлечение от главного. То есть вот сейчас, если разделить весь этот современный психологический манифест на какие-то основные лозунги: «надейся на себя», что значит «надейся на себя»? Да ты кто такой, чтобы надеяться на себя, ты завтра попадёшь в аварию, и всё, ты овощ, и у тебя нет никакой опоры. То есть ты должен надеяться только на Бога.

К. Лаврентьева

— А вот, кстати, вопрос: Сергей, вы когда в матчах участвуете, вы же молитесь, конечно?

А. Семак

— Такой личный вопрос.

С. Семак

— Конечно.

К. Лаврентьева

— А ваши ребята знают ведь, конечно, что вы верующий человек?

С. Семак

— Знают, конечно.

К. Лаврентьева

— А интересуются они, могут подходить, спрашивать, что «Сергей Богданович, а вот я в храм хочу сходить», или «я вот с батюшкой хочу поговорить», «а мне там ребёнка покрестить»? Есть такая вообще повестка?

С. Семак

— Немногие. Немногие подходят, немногие интересуются. Я думаю, это связано с тем, что пока ты полностью находишься внутри вот такой бытовой жизни, у тебя таких вопросов не возникает, у тебя всё вроде бы как окружено заботой, всё организовано, структурировано, вот это работа, вот это вот семья, что нужно сделать, все прекрасно всё понимают. Обычно задаются вопросом, когда как раз человек сомневается, а что нужно делать, или что-то увидел, что-то услышал, и он хочет от кого-то услышать подтверждение той или иной мысли, которая для него на сегодняшний день непонятна, и в этом отношении, конечно, нужно помочь и сказать именно свою позицию. Я никогда не стараюсь навязывать своё мнение кому-либо. Я говорю, что для меня или мне кажется, я не могу: «я бы там что-то сделал на твоём месте», нет, у каждого своё место, у каждого своя ситуация, но какое-то определённое понимание тех вещей, которые есть, тех вопросов, которые есть, конечно, для меня стало гораздо яснее, и я тоже могу себя поставить на место ребят и на своё место 15-20-летней давности, и понимаю, что такие же вопросы меня мучили, и я не готов был спросить, и не готов был услышать ответы.

К. Лаврентьева

— А что это за вопросы, Сергей? Ну так, не раскрывая чужих тайн.

С. Семак

— Это обычные, простые-простые вопросы, которые есть. Допустим, многие же спрашивают, к примеру: «А зачем ходить в храм? Я и так верю в Бога, Бог у меня в душе». Когда начинаешь спрашивать, почему он так думает, то ответа-то нет. Обычно, может быть, бывает иногда: какой-то неприятный осадок остался, допустим, в общении с батюшкой, или не выслушали, или невнимательны были, может быть, не дали того совета, который человек хотел услышать. Но я объясняю, что все люди разные, и каждому человеку нужно найти вот именно своего духовного отца, желательно прикрепиться, потому что это важнейший этап роста духовного. Невозможно: сегодня сходил в один храм, завтра в другой, сказал там батюшке, он же не знает всю историю твоей болезни, он не может тебе дать и совет, это не его вина в том, что он не оправдал твоих надежд, это вина потому, что ты вовремя не сделал правильный шаг. И тогда, когда ты уже делаешь вот самый главный шаг — найти своего батюшку, духовного отца, который будет тебя вести по жизни, чтобы ты чувствовал именно ту ответную реакцию, которую ты хочешь получить. Все люди разные, кому-то нужен батюшка мягкий, кому-то, наоборот, строгий, и в этом и есть как раз такой первый шажочек в воцерковлении.

К. Лаврентьева

— То есть найти всё-таки священника, к которому ты прикрепляешься как-то внутренне?

С. Семак

— Да, обязательно. Даже наши друзья спрашивают, вот если случается что-то в плане переезда, других каких-то событий жизненных, интересуются: а как, а кого бы вы посоветовали, как нам найти?

К. Лаврентьева

— А вы сейчас окормляетесь у духовника?

С. Семак

— Да, конечно.

К. Лаврентьева

— Почему спрашиваю: когда Анна говорила о готовности к Причастию: «если ты думаешь, что ты готов к Причастию — ты не готов», и я сразу вспомнила слова Иоанна Кронштадтского, который сказал, что — «Так, кто считает, что вы сегодня готовы причащаться, вы можете уходить, и, в общем, начинать всё сначала, весь свой путь в церкви, духовную жизнь, всё просто начинать сначала, потому что никто никогда не достоин причащаться Тела и Крови Распятого Господа нашего, всё это делается по Его неизреченной милости». И я вспомнила про Иоанна Кронштадтского, рассказываю, как прослеживалась моя мысль. И вы же являетесь как раз благотворителем фонда «Иоанновская семья», который организован на Карповке в Санкт-Петербурге, и у нас были оттуда гости, я читала книгу «Своих не бросаем», это вообще такая потрясающая история, и пока я её читала, я поняла, что Иоанн Кронштадтский и в моей жизни очень здорово поучаствовал, а я знать не знала, то есть он как-то это делает, ну, без пафоса, грубо говоря, то есть как-то очень тонко, незаметно и очень по-человечески так, знаете, как-то по-житейски он помогает. Я об этом свидетельствую каждый раз, вдруг сейчас вот кто-то узнает и вспомнит о том, что можно обратиться ещё к отцу Иоанну со своими нуждами. Так вот, что я спрашиваю: вы фактически всё время взаимодействуете с ним, ну как это ещё назвать? Вот в вашей жизни были какие-то чудеса, связанные с отцом Иоанном? Мне кажется, он в некоторой степени ваш такой самый-самый первый духовник, такой какой-то святой духовник уже в Царствии Божием.

С. Семак

— Да, я думаю, как раз Аня расскажет, как мы пришли, это очень интересно, и я думаю, что тоже промыслительно, после приезда в Санкт-Петербург, как мы попали к отцу Иоанну.

К. Лаврентьева

— Давайте напомним нашим слушателям, что это «Вечер Воскресенья» на Радио ВЕРА, у нас в гостях Сергей Семак, главный тренер футбольного клуба «Зенита», заслуженный мастер спорта и его супруга Анна Семак, писатель и многодетная мама. Меня зовут Кира Лаврентьева. Как вы, да, действительно пришли на Карповку туда, как вы попали туда?

А. Семак

— Изначально всё началось с моих родителей. Мой папа, будучи музыкантом у Бари Алибасова в группе «Интеграл», он познакомился с моей мамой, и брат моей мамы решил сделать что-то приятное, вот такой хороший жених, и принёс папе «портрет царя», как он выразился. Но это был Иоанн Кронштадтский. Говорит: «Ген, вот я тебе дарю портрет царя». Папа говорит: «Да оставь себе, не нужен мне твой портрет». И потом через какое-то время папа воцерковился, узнал, кто такой Иоанн Кронштадтский, прибежал к нему, говорит: «Давай сюда портрет царя!» Нашли его где-то в гараже, отреставрировал папа его, почистил, и этот портрет всё моё детство висел у меня перед глазами. Я разглядывала его внимательно, мне очень нравилось сочетание голубого облачения с красными лентами, орденами. Я даже не знала, кто это, то есть мне просто настолько было комфортно рядом с этим человеком, под его взглядом взрослеть. Папа мой занимался самиздатом в 70-е годы и перепечатывал книги Иоанна Кронштадтского, и даже был за это дело судим и мог понести серьёзное наказание. И, видимо, батюшка Иоанн Кронштадтский своих не бросает и помнит вот эти папины труды, поэтому все дети, в нашей семье по крайней мере, которые отпали от Церкви, все вернулись благодаря Иоанну Кронштадтскому. И вот мы уже переехали в Петербург, у меня было такое время как раз метаний и поисков, мне было 29 лет. И мне снится сон: я беременная, на меня нападает какой-то мужчина, и я понимаю, что сейчас он ударит меня в живот, и я потеряю ребёнка. И тут я хватаю какую-то первую попавшуюся доску и вытягиваю её, как щит перед собой. И вижу, что он ничего больше не может со мной сделать, то есть он прыгает вокруг меня и как будто бы бьёт в стеклянный купол. Я поднимаю глаза на эту доску и вижу, что это портрет Иоанна Кронштадтского. И я просыпаюсь, подбегаю к нашей няне и говорю: «Вы знаете, у меня такой был знак, мне нужно срочно в церковь. Здесь есть рядом какой-то храм?» Она говорит: «Так вот же, за углом, монастырь Иоанна Кронштадтского». И я, конечно, даже не помню, как я туда добежала. Я купила себе книгу «Моя жизнь во Христе», купила икону Иоанна Кронштадтского, лампаду, молитвослов и начала читать эту книгу. Я была беременна в тот момент пятым ребёнком. И с каждой прочитанной страницей у меня как будто пелена сходила с глаз. И вот я оказалась на исповеди. Если бы, конечно, передо мной тогда был выбор, там отец Дмитрий Галкин, очень мне нравится такой батюшка, хороший, добрый, и много других достойных священников, к отцу Николаю я бы точно не пошла, потому что он выглядит очень суровым, как с византийской иконы. Но тогда не было выбора, это был вторник, и батюшка очень редко исповедовал эти дни, но он был тогда один. И внутренний голос мне говорил: «уходи, уходи, он сейчас тебя как-нибудь там оскорбит или сломает тебе руку за всё, что ты сделала, или выколет тебе глаз». Ну, то есть у меня почему-то какие-то такие были представления. (смеется) Думаю: ну точно то, что я вот там сотворила, это не простить вот по человеческой логике никак. У меня было, конечно, в тот момент очень глубокое осознание своего падения. Я помню, я сделала шаг вперёд, и батюшка гладил меня по руке, плакал вместе со мной. И вот так вот мы пришли к Богу через Иоанна Кронштадтского.

К. Лаврентьева

— Глаз не выколол, руку не сломал.

А. Семак

— Ну вот да, повезло, батюшка добрый очень оказался.

К. Лаврентьева

— А «Иоанновская семья», чем они сейчас занимаются? Давайте напомним нашим слушателям.

А. Семак

— Очень обширной деятельностью, разноплановой. Батюшка ввёл такую практику, которая, кстати, наверное, могла бы и оказаться полезной для других иереев: каждый человек, который приходил к нему на исповедь, батюшка спрашивал, чем он занимается, то есть если вы врач — добро пожаловать в общину «Гиппократ». Если вы просто водите машину — добро пожаловать в общину волонтёров, и так далее. И батюшка создал такую глобальную сеть соработников Иоанна Кронштадтского.

К. Лаврентьева

— Чтобы каждый был полезен чем-то.

А. Семак

— Это невероятно объединяющим фактором оказалось, и люди сплотились, начали друг другу помогать. И вот такая практика продолжается до сих пор.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, у меня такой праздник сейчас на душе, это очень сложно объяснить, у меня это редко бывает во время нашей программы. Нет, бывает часто, но чтобы вот такой праздник, бывает редко, и я как-то хочу об этом сказать. Может быть, удивительную атмосферу в нашей студии и слушатели как-то почувствуют, какая-то она уж очень благотворная. И вот на этой ноте я хотела бы задать такой вопрос, который, наверное, очень трудный, но он, на мой взгляд, единственно правдивый в наше сейчас непростое время. Когда-то, Сергей, вас спросили в одном из интервью: «Как это — поступать в соответствии с Божьим законом?» И вы ответили: «Это значит жить по совести, поступать так, чтобы она не мучила. Больше ничего не нужно, потому что совесть — неотъемлемая часть заповедей. Мы же умеем разделять поступки на хорошие и плохие, то же самое там. Если на душе спокойно, значит, правильно поступил, помог кому-то, сделал доброе дело. Если плохо — поступил не по заповедям». Этот вопрос вам задавали несколько лет назад. Вот если я сейчас его повторю: как это — поступать в соответствии с Божьим законом, как вы на него ответите?

С. Семак

— Я думаю, мой предыдущий ответ был максимально понятный для всех людей, неважно, воцерковлён, невоцерковлён. Это касается как раз твоего внутреннего состояния, состояния души. Это такой барометр своего рода всех твоих поступков и твоего настроения, того, как ты живёшь: как, спокойна твоя совесть или нет? До этого коснулись по вопросу покаяния, что это состояние, которое должно пребывать у нас постоянно. Вот мы тоже недавно говорили с папой Ани, с Геннадием Никифоровичем как раз по этому вопросу покаяния и исповеди, то есть это абсолютно разные понятия. Исповедь: ты выложил батюшке свои грехи, перечислил их, и всё. А вот именно состояние души — покаяние, оно должно присутствовать постоянно. То же самое касается и смирения, особенно сейчас, когда в нашем и в спортивном мире, в не спортивном, в нашей обычной жизни очень много раздражающих факторов и очень мало можно встретить по-настоящему смиренных людей, которые могут, по сути, не принимать, не воспринимать любые обиды, которые адресованы именно в твою сторону. Конечно, своих близких людей, да и любого человека, который рядом, конечно, нужно всегда стараться защищать и дать ответ, но за себя, что касается твоих личных обид, здесь их нужно принимать с большим смирением. Если спросили по поводу совести и что для меня значит жить по заповедям, то, наверное, я так бы примерно и ответил. Это сложно, безусловно, но нужно к этому стремиться, то есть маленькими шажочками идти вперёд. Никто не говорит о какой-то идеальной жизни, праведной, обычная жизнь, но если человек может что-то сделать, маленький шажочек в сторону именно доброты, любви и смирения, значит, нужно его сделать.

К. Лаврентьева

— Сергей, а для чего? Вот для чего все эти посты, когда нельзя сходить в бар с друзьями? Для чего молитвы каждый день, когда можно просто телевизор посмотреть или что-нибудь интересное поделать? Вот чем это объяснить человеку? Вас спрашивают, например, футболисты: а зачем ходить в храм, если у меня Бог в душе? И вот я ещё тогда хотела спросить: а вот зачем ходить в храм, если Бог в душе? Что вы отвечаете?

С. Семак

— Что касается и поста, и молитвы, посты, конечно, усиливают молитву, но для меня сам пост, конечно, он не носит исключительно направленности гастрономической, я ем или не ем, у каждого свои разные вкусы, и кому-то что-то легче сделать, а кому-то нет. И как раз один из важных моментов по поводу духовного наставничества — это как раз понять и акцентировать во время поста на то, что для тебя важно. И какая заслуга, какой пост, если я не ем мясо, вот в пост я откажусь от мяса, но я же ничего не сделал, к примеру, да? Или другой человек на такой же ответ может предположить. Поэтому нужно именно двигаться и бороться тем, чтобы у тебя не было привыкания и зависимости, неважно, это от еды, от комфорта, от каких-то бытовых мелочей, чтобы всё-таки акцентировать своё внимание на молитву, особенно в пост, чтобы молитва в этот момент была более значима, чтобы ты больше мог внимания уделять своим поступкам, что было изначально. Есть такая одна из версий объяснения, что в пост люди отказывались от определённых продуктов, которые стоили в те времена ещё достаточно больших денег или было дорого что-то покупать, если мы говорим о мясе, каких-то продуктах, и освободившиеся деньги как раз и жертвовать тем, у кого нет возможности что-то купить, и тем самым ты как раз вот что-то брал у себя и что-то отдавал другим, вот во время поста это имело такую определённую ценность, больше акцентировалось именно на это внимание.

К. Лаврентьева

— У нас осталось совсем немного времени, буквально на один вопрос. Вы знаете, я недавно буквально услышала фразу, которая очень сильно мне легла на сердце: «Нет большего счастья, чем жить в послушании у Бога». Вот вы чувствуете, что вы живёте в послушании у Бога? И когда вы теряете это чувство, как узнать волю Божью о себе?

А. Семак

— Мне кажется, у меня просто очень много монашествующих друзей, что никто бы из них не сказал: «О, я живу в полном послушании у Бога», то есть ты понимаешь, что это, наверное, какая-то недосягаемая высота, к которой надо стремиться. Но у меня есть очень хорошая история, которой бы я хотела поделиться и которая могла бы быть действительно полезной, про послушание в семейной жизни, про силу послушания. Я давным-давно раскрыла для себя такой секрет семейного счастья, что глава мужу — Христос, а жене — муж. И вот даже в каких-то мелочах это всегда помогает. У меня была одна такая забавная история: я болела ковидом, и у меня какое-то было осложнение такое, вот болела спина. И я звоню супругу, я болела в отдельном помещении, говорю: «У меня так сильно болит спина, принеси мне какой-нибудь кетанол или что-то, такой сильнодействующий препарат. Мне муж говорит: «Нет, тебе это не надо, просто выпей парацетамол и ложись спать». Я говорю: «Да ты не понимаешь, у меня такая боль, что я вот на стенку готова лезть». Он говорит: «Аня, выпей парацетамол, спокойно ложись спать». Я думаю: ладно, послушаюсь. Выпила парацетамол, и — о чудо, вот просто сразу всё прошло, мне кажется, я ещё до стакана с водой не дошла. И на следующий день мне звонит подруга, и я так очень со свойственной мне эмоциональностью с ней делюсь, говорю: «Валя, ты представляешь, что такое сила послушания мужу! Ты слушаешься своего мужа, Валя? Вот ты знаешь, вот мне вчера Серёжа сказал выпить такую таблетку, которая ну явно была не по случаю, я выпила, и всё прошло, Валя, ты понимаешь?» А подруга в этот момент была на автомойке, и к ней подходит работник и говорит: «Девушка, пожалуйста, выключите блютуз, а то вся автомойка слушает про ваших святых мужей!» (смеются) Ну вот это действительно сила послушания мужу, когда, ну, я вот всегда там говорю: «благослови меня, помолись за меня».

К. Лаврентьева

— ... когда даже парацетамол обрастает невиданными свойствами.

А. Семак

— Приобретает мистические свойства. Да, я вот давно эту хитрость для себя усвоила, что если ты действительно искренне говоришь: «ну скажи как, я сделаю». Хотя поначалу, естественно, первые двадцать лет это давалось с трудом.

К. Лаврентьева

— Первые двадцать лет...

А. Семак

— Знаете, отца Дмитрия Смирнова спросили: «Скажите, батюшка, какой залог семейного счастья?» Он ответил: «Двадцать лет побузкаетесь, и будет вам счастье». Вот это действительно соответствует истине.

К. Лаврентьева

— Ну, значит будем отсчитывать. Спасибо огромное, дорогие друзья! Это был «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У нас в гостях были Сергей Семак, главный тренер футбольного клуба «Зенит», заслуженный мастер спорта, его супруга Анна Семак, писатель, многодетная мама. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы от всей души благодарим, вся команда Радио ВЕРА от всей души благодарит вас, Сергей, и вас, Анна, за то, что вы нашли возможность и приехали к нам в эту студию, удачи вам и помощи Божьей. А с нашими радиослушателями мы прощаемся до следующего воскресенья, всего вам доброго и до свидания.

---

Все выпуски программы: Вечер Воскресенья

• «Христианин в современном мире». Серей Рудов
• «Христианин в современном мире». Наталья Смирнова
• «Христианин в современном мире». Наталья Богданова