«Христианин в современном мире». Анна Семак

У нас в гостях была супруга главного тренера футбольного клуба «Зенит», многодетная мама, писатель Анна Семак.

Мы говорили с ней о том, как родители воспитывали её в вере, через какие духовные поиски и сомнения она прошла, и как сейчас пытается передавать христианские ценности своим детям.

Ведущие: Кира Лаврентьева, Игорь Цуканов

---

И. Цуканов:

— Добрый вечер, дорогие друзья! «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У микрофона, как всегда в это время в студии — Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева:

— Добрый вечер!

И. Цуканов:

— Я — дьякон Игорь Цуканов. И как обычно по воскресеньям, мы разговариваем с нашими гостями на тему такую очень общую и широкую — тему «Христианин в обществе». И я очень рад сегодня представить вам... Ну, собственно, я думаю, многие из вас, дорогие радиослушатели, прекрасно знают нашу сегодняшнюю гостью. Анна Семак — мама семерых детей. Это первое, наверное, что можно сказать. Супруга Сергея Семака, главного тренера футбольного клуба «Зенит», писатель, блогер, и вообще Анна очень много чем...

Вы же очень много чем в жизни успели позаниматься, так ведь, да? Можно представлять довольно долго... Здравствуйте!

А. Семак:

— Добрый вечер!

И. Цуканов:

— Очень рады Вас видеть в гостях...

К. Лаврентьева:

— Правда...

И. Цуканов:

— В нашей студии... Анна, вот первое, с чего я хотел нашу беседу сегодняшнюю начать — у Вас совершенно замечательные родители, которые Вас, насколько я понимаю как раз, воспитали в вере, причем в такой строгости... И вот папа Ваш, Геннадий Никифорович Лапаев, да — он композитор, он в том числе и церковные произведения музыкальные писал... Ну, начинал он с такой эстрадной музыки; но затем воцерковился и вот дал Вам очень такое хорошее православное воспитание. Как, собственно, и Ваша мама...

Я хотел спросить, вот как бы Вы оценили их влияние на Вас — вот сейчас уже, по прошествии вот этих многих-многих лет... Потому что понятно, что там... Взаимоотношения — они всегда разные, да. И видимо, в какие-то совсем юные годы бывали и сложности, как и всегда бывают сложности с взаимоотношениями с родителями (у всех... почти)...

Но вот оглядываясь назад, что все-таки самое главное? За что Вы им больше всего благодарны — может быть, так спрошу? И как это вообще воспитание происходило, тоже очень интересно узнать. Тоже, может, какие-нибудь примеры такие характерные вспомнятся Вам...

А. Семак:

— Ну прежде всего, я могу сказать, что мне действительно посчастливилось родиться в этой семье, у моих родителей. И вклад в наше воспитание мы смогли оценить уже много позже...

И. Цуканов:

— А вас трое ведь, да?

А. Семак:

— Да, у меня есть родная сестра — у нее сейчас пять детей, она занимается домашним хозяйством; и брат Даниил — он хирург, доктор, посвятил свою жизнь медицине. Вспоминая сейчас свое детство, я могу, конечно, еще сравнивая с детством моих детей, сказать, что это было, конечно, необыкновенное время, и нас окружали необыкновенные люди. Потому что папа мой всегда был влюблен в монашество, и у нас были гости регулярно — священники, монахи, старцы... Тогда мне это казалось совершенно обычным; но со временем какие-то обрывки слов, какие-то сокровенные разговоры сложились в единую притягательную, таинственную картинку, которая помогала мне в сложное время.

Что же было еще такого особенного... Ну наверное, прежде всего папа нас воспитал с таким трепетным особенным отношением ко всему церковному. Для меня всегда было очень важно исполнять советы, которые он мне давал. То есть вот, до сих пор, например, я с детства помню, что папа говорил: «Стой, когда читают Евангелие, смирно, наклони голову и не двигайся». И вроде как, казалось бы, это была какая-то установка для ребенка; но до сих пор я слышу его слова! То есть, какой-то вот страх Божий он в нас вселил...

Именно не страх...

К. Лаврентьева:

— Наказания...

А. Семак:

— Наказания, да... А страх такой вот божественный...

И. Цуканов:

— Благоговейный...

А. Семак:

— Благоговейный, да... То есть вот, до сих пор это со мной. И я очень рада, что они мне это привили. Потому что у моих детей такого нет — мне не удалось им передать. Ну то есть, я вижу, как они ведут себя в храме, и мне приходится их иногда одергивать...

К. Лаврентьева:

— Ну вот это, кстати, вопрос. Очень часто развиваются целые дискуссии по поводу того, как ребенок должен вообще вести себя в храме, как он должен вести себя на молитве. И тут есть два противоположных лагеря. Есть лагерь наших родителей, которые считают, что ребенок все-таки должен благоговейно стоять перед Отцом Небесным и помнить, что, извините, но ты молишься Создателю всего сущего! А другой лагерь считает, что... не занимайтесь ерундой, представьте себе, что вокруг Христа 2000 лет назад дети, вполне возможно, бегали, прыгали и вели себя очень по-разному — и вряд ли Он всех прям вот так одергивал...

И вот это два совершенно разных взгляда на вещи и воспитание детей — они как-то все время перетягивают их то в одну сторону, то в другую; а какой стороны придерживаетесь Вы?

А. Семак:

— У нас дети выросли в Ивановском монастыре на Карповке, и там довольно-таки суровые матушки, за что я им очень благодарна. То есть, в плане воспитания именно дисциплины во время церковного богослужения все в порядке; но какие-то тонкости — не разговаривать, когда читают Евангелие, или встать, когда Херувимская — ну, какие-то тонкости все равно вот упущены... Ну то есть, это не всегда... Но я думаю, что это обычные такие моменты в воспитании... Сложно сразу же...

К. Лаврентьева:

— Это очень сложно...

А. Семак:

— Сразу же покрыть всё...

К. Лаврентьева:

— Причем говоришь: «Не разговаривай во время Евангелия», или «Встань во время Евангелия» — они такие: «Ну опять...». А вот это самое страшное... Мне кажется, чем такую реакцию вызвать, лучше вообще ничего не говорить... Не знаю, может, я ошибаюсь...

И. Цуканов:

— Вот знаете что мне приходит в голову... Когда ты находишься в среде духовенства, когда вот бывают в гостях священники, например — и для тебя это становится такой твоей... Ну, как Вы сказали, в общем-то — не то чтобы естественной средой, но чем-то таким нормальным. Ну, может, не обыденным, да; но все-таки привычным...

То как раз у многих, или во многих ситуациях вот это вот какое-то... вот эта вот трепетность — она иногда уходит. Потому что ты видишь тех людей, которые, допустим, во время службы предстоят престолу и воздевают руки и молятся такими вот проникновенными словами Богу — ты их видишь в такой житейской совершенно ситуации, ну вот в обыденной... И как-то ты понимаешь, что вот они там такие, а здесь такие; и значит, так можно — и ты сам себе тоже разрешаешь...

Понятно, что это зависит от тех священников, которые вот приходят как бы в гости, да — то есть, люди-то разные. Но у Вас, получается, вот это вот благоговение — оно не исчезло. Вот как Вы думаете, благодаря чему? Это были такие вот люди, с которыми Ваш папа общался и которых он приглашал к себе? Или это вот действительно была скорее заслуга родителей, что они как-то так себя ставили? Потому что это не типичная ситуация — то, о чем Вы рассказываете...

А. Семак:

— Я думаю, что в детстве у меня сложился такой образ отца правильный — то есть, папа был для меня каким-то — и есть и будет — каким-то, так скажем... Как должен быть для жены муж — как образ Христа — так вот, наверное, и в моем детском сознании был образ Христа — папа.

Ну во-первых, у него иконописный лик. А во-вторых, все его поведение, вся его жизнь, его аскеза, его такая горячая, я бы сказала, даже где-то категоричная такая вот любовь к Богу — в том плане, что он не терпел никогда ни богохульство, ни кощунство... И если кто-то в компании ругался матом, папа очень всегда так...

К. Лаврентьева:

— Строго...

А. Семак:

— Строго относился... Он мог предупредить, а потом встать и уйти. Для него какие-то моменты всегда были очень принципиальными. Его честность... Папа всегда говорил: дед учил, что если ягода малина растет у забора, она принадлежит тому, чьи корни. Помню, как мы шли через весь город с папой пешком, потому что у него не было денег на трамвай. И трамваи шли пустые, не было контролеров — но папа говорил, что «это нечестно, у нас нет денег».

И вот эта такая врожденная честность во всем — она, наверное, не могла не произвести на меня впечатление. И потом, действительно, говорят же, что пример — это самое главное, пример родителей. Говорить можно все, что угодно — я прекрасный теоретик, а практика хромает...

А мой папа именно своим примером показывал, что такое есть истинное христианство. И в сложные периоды, когда у мен случались падения и какие-то отступления, передо мной всегда был его образ — такой не с упреком, а именно его вот какая-то такая...

К. Лаврентьева:

— Печаль...

А. Семак:

— Печаль глубокая, да... То есть, это его, наверное вот... Какие-то наши сокровенные разговоры, воспоминания о нем в тяжелые моменты моей жизни пробуждали во мне острое чувство греха. То есть, когда я делала что-то не так, я всегда знала, что я плохо поступаю. И у меня была такая душевная теснота, от которой я не знала, куда деться...

Всегда думала, что ну вот я очень низко пала... Но вот сейчас чуть-чуть еще, Господи, дай мне еще чуть-чуть времени — я с ним разберусь... А с ним было ощущение, что а, все — гуляй рванина, все нормально, все так живут... Видимо, эта молитва отца всегда держала меня в тонусе...

И. Цуканов:

— И это было главное, что в итоге помогло Вам как-то...

А. Семак:

— Выплыть...

И. Цуканов:

— Выплыть, да... Как Вы где-то сказали, мне понравилась фраза — вернуться к себе...

А. Семак:

— Я думаю, что во-первых это, конечно, молитва папы. Потому что он каждый день в церкви, и сердце его всегда болело, скорбело о нас. Поэтому прежде всего это молитва. Но и вот все-таки эти ростки, пущенные в детстве... Знаете, когда я... Я же никогда не отрекалась от Бога, от веры — то есть, я понимала, что я очень далеко зашла в своих грехах, и сложно было именно сделать шаг, покаяться. Во-первых, в детстве все священники...

К. Лаврентьева:

— Знакомые...

А. Семак:

— В Твери были знакомые моего папы — мне было банально стыдно. А позже мне казалось почему-то — вот такой ложный стыд, да — что если я приду на исповедь, мне там выколют глаз, сломают руку, скажут что-то очень обидное, выгонят, дадут пинка — вот какие-то такие смешные вещи, которые меня останавливали...

И. Цуканов:

— А что в итоге помогло собраться и дойти до исповеди, если не секрет?

А. Семак:

— Я думаю, что вот процесс ферментации моей души просто занял длительное время. Кому-то требуется мало времени для того, чтобы все понять; может быть, какое-то нужно, да, там обстоятельство внешнее — чтобы было безденежье, еще что-то... А у меня было же все очень сладко, поэтому в таком состоянии изобилия, наверное, немножко труднее понять истину.

Но я бы назвала это так, общее свое состояние, да — тоска по дому. Нестерпимая тоска по потерянному сокровищу... Когда-то мне было так хорошо в родительском доме, и все было окутано молитвой, все было покрыто благодатью...

И потом я сознательно от этого отреклась, отказалась, вышла куда-то в чистое поле, где были серьезные ветра и множество всяких искушений — Таймс-сквер такой, с клаксонами, бесконечно звенящими зазывной рекламой... И вдруг мне нестерпимо захотелось домой — туда, где мне было хорошо, где было тепло, туда, где было светло, и где душа моя была спокойна.

К. Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У нас в гостях — Анна Семак, супруга главного тренера футбольного клуба «Зенит» Сергея Семака, мать семерых детей, писатель, блогер.

Очень давно мы ждали Анну в нашей программе, признаюсь честно — и вот, наконец-то, чудесным образом (как-нибудь расскажем об этом обязательно) наша встреча состоялась...

Анна, вот Вы знаете, я долго думала, долго думала, как-то погружалась в Ваши вот эти перипетии — они мне очень близки. Я тоже ребенок из верующей семьи, меня тоже очень строго воспитывали, мне все это очень понятно, что произошло — ну как мне кажется, да...

Но смотрите, ведь это сейчас очень модно, и в этом ведь, казалось бы, с первого взгляда нет ничего плохого... Ну, съездить на Бали, да, изучить какие-то энергии там, какое-то питание... Я даже сейчас не о Вас говорю — я говорю сейчас об общих тенденциях, которые в принципе очень манят и очень привлекают... Кажется, что это, ну, никакая не проблема...

У меня масса знакомых верующих, подруг, которые говорят о том, что... «Слушай, ты прекращай свое это мракобесие. Бог везде! Ты что, думаешь, Он только здесь у тебя? Он и на Бали, Он и там, Он и сям, и в медитациях, в общем, в принципе, если ты это с добром делаешь, может, ничего плохого и нет, и желать всем людям добра — может, ничего плохого и нет, и жизнью наслаждаться — тоже вот, в общем-то, ничего плохого нет. Мы созданы для радости, мы созданы для красоты... А почему бы не попутешествовать, а почему бы вот, значит, жизни не узнать?»...

Но как показывают Ваши выводы, и как показывает вообще практика — такие путешествия, они по сути-то дела очень далеко от духовной жизни уводят. И в какой-то момент ты понимаешь, что автозамена — она произошла... Вот у Вас что это был за момент, когда Вы поняли, что автозамена произошла, но что это какой-то полный суррогат?..

А. Семак:

— Мир — большой обманщик и иллюзионист. Вы знаете, я всегда вспоминаю, у меня такой хороший образ визуальный в сознании... Если помните, мультик «Незнайка на Луне» — и там был такой остров развлечений...

К. Лаврентьева:

— Да...

А. Семак:

— Куда продавали билеты... Все люди туда стремились, катались до одури на каруселях, визжали, орали — и не понимали, что они находятся в замкнутом пространстве, на острове, откуда они не могут выбраться и, по сути, находятся в плену...

И вот это ощущение, что мир — обманщик, оно у меня было уже очень давно. Еще даже в нецерковный период моей жизни. Я отчетливо понимала, что за всем этим пряничным фасадом ничего нет, что там просто пустошь. И вот это ощущение того, что здесь все неправда — оно как-то вот все больше и больше накапливалось в душе.

И все это такие очень приятные отвлекающие маневры — что Бог везде... Ну кстати, на Бали тоже Бог есть...

К. Лаврентьева:

— Ну конечно...

А. Семак:

— Там есть монастырь женский преподобного Сергия в Нуса Дуа, если кто-то, может быть, не знал... Но тем не менее, вот эти все слоганы призывные современные — они как раз-таки существуют только для того, чтобы отвести людей от истины. Всё так припорошено сахарной пудрой, а на самом деле, если толкнуть этот красивый фасад, за ним — не просто зияющая пустота, а за ним — копошащиеся змеи...

Поэтому кажется, да, что вся эта вера в Бога, все это так архаично, что мир меняется... На самом деле, Бог был, есть и будет всегда одинаковый. Меняется только наша душа. Меняются только декорации. И нет никаких пороков, которые бы не переживало предшествующее поколение. Все это уже было, и вся эта Калифорния с ее радужными флагами — все это уже было. Поэтому все эти пороки и все страсти — все это уже было. Человечество просто придумывает все более приятные и соответствующие времени оправдания для беззаконий своих. Что миру нужно — продать и соблазнить...

К. Лаврентьева:

— Ну ведь то, что Вы сейчас говорите — Вы говорите от сердца, абсолютно... То есть, Вы уже были там, были сям, Вы много чего видели, много чего прожили, пережили, пропустили сквозь себя — и пришли домой, как Вы говорите, в Ваше «лето Господне» Шмелева, да, которое было в Вашем детстве. Вы вернулись к себе самой — такой, какая Вы есть! И в этом есть настоящее счастье...

А кто-то сейчас послушает нас и подумает, что мы вот просто здесь собрались, чтобы поговорить, как надо. Не как хорошо, а как надо. Как любят нас обвинять люди, не очень знакомые с православием — что «вы живете в системе запретов и не очень хорошо понимаете, что такое быть счастливым». Что такое быть счастливым, Анна?

А. Семак:

— В последние дни как раз часто с мужем обсуждали тему счастья... И думаем о том, как нам посчастливилось, во-первых, создать какой-то свой микромир. Потому что это сейчас очень важно...

К. Лаврентьева:

— Очень...

А. Семак:

— Окружить себя людьми, с которыми у нас одинаковые ценности. Ну и вот как мне папа часто об этом говорит, как человек влюбленный — он всегда в разговорах возвращается к предмету своей любви, так же вот и мы с мужем заинтересованно, по-настоящему говорим только о Боге, о церкви...

И дети у нас, соответственно — мы очень любим приглашать в гости монахов, священнослужителей, чтобы показать детям, что есть совершенно разные люди в православной среде... И совершенно нелепо полагать, что это все какие-то несостоявшиеся бесталанные люди, которые не нашли себя в жизни. Потому что среди православных людей огромное количество не просто образованных, но и действительно невероятно талантливых людей...

И. Цуканов:

— Вот Ваш муж — он же... Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось, что как раз знакомство Ваше с ним — оно, в общем, вам обоим помогло в каком-то смысле сделать шаг к Богу... И Вы уже в целом были в контексте христианской веры, а Сергей, возможно, был в чуть меньшем контексте в тот момент... Или я ошибаюсь?

К. Лаврентьева:

— А по-моему, он с детства как раз тоже, да?

И. Цуканов:

— Или да, может, я ошибаюсь...

А. Семак:

— Ну, у него был такой очень позитивный опыт верующей бабушки, которая за занавесочкой всегда молилась, у нее всегда была лампадочка... Ну и весь ее образ жизни — он соответствовал образу жизни православного христианина...

Это такая очень необычная встреча наша с супругом... Но одно я могу сказать точно: что она была, какими бы мы ни были раньше, и как бы со стороны ни казалось это безнравственным — вот именно момент, как мы встретились — однозначно, что эта встреча была предназначена нам судьбой. Потому что мы оба были, соответственно, мягко говоря, не в очень хорошем духовном состоянии, когда мы встретились...

И мы прошли какой-то вместе тяжелый путь, расплачиваясь за свои грехи... Потому что это... Входной билет в эту историю — он однозначно очень дорогой. Не надо думать, что все так сложилось... Что когда-то такое сожительство могло пройти незамеченным, и была контрамарочка бесплатная — нет, был тяжелый путь...

Но тем не менее, мы друг друга, не побоюсь этого выражения, усилили. Как-то в момент отчаяния, помню, батюшке жаловалась: «Что как же так — мы же с ним такие разные!». И батюшка мне сказал удивительную вещь, он говорит: «Ты знаете, вы с ним очень разные, и возможно, не все симметрично в ваших отношениях; но вы посланы Богом друг другу для того, чтобы дать то, чего нет у другого». То есть...

К. Лаврентьева:

— Заполнить пустоту...

А. Семак:

— Он может поучиться у меня чему-то, я учусь у него очень многому —гораздо большему, чем может поучиться он у меня... Ну мы вот так усилили друг друга. И это важно в браке — что люди попадаются разные. Были бы одинаковые — может быть, не было бы такого сопротивления, которое необходимо для духовного роста...

И. Цуканов:

— Я прошу прощения — может быть, вопрос покажется не очень тактичным — но у вас ведь был период и кризиса в отношениях, да? Это как раз, наверное, то, о чем Вы говорите, когда говорите о, ну, некоей, так сказать...

К. Лаврентьева:

— Несовпадении...

И. Цуканов:

— Плате такой, которую нужно было заплатить, то есть вот... Но замечательно совершенно, что... И тоже очень, ну, нетипично для современных семей, что вы преодолели этот разлом, который в какой-то момент случился, и вы снова вернули свой брак на подобающее ему место.

Что я хотел спросить? Ну, наверное... Может, Вы бы могли как-то поделиться, ну, с нашими слушателями каким-то вот опытом того, как можно восстановить отношения, как можно вернуться к такой вот настоящей семейной глубокой жизни — ну, когда кажется, что, в общем...

К. Лаврентьева:

— Уже все...

И. Цуканов:

— Что да, что кризис, и через какие-то вещи, может быть, перешагнуть очень тяжело... Вот что для этого вообще нужно? Понятно, что с обеих сторон, видимо, что-то нужно... Но для вас вот что, как Вам кажется, было самым главным, что помогло?

А. Семак:

— Я думаю, что за нас так много людей молилось... И в той ситуации — это был, наверное, такой апогей каких-то тянувшихся длинным хвостом...

К. Лаврентьева:

— Проблем...

А. Семак:

— ...проблем, потому что фундамент наших отношений изначально был, в общем-то, не совсем экологичный, выражаясь современным языком. Поэтому все это надо было перестрадать, переболеть и построить заново. И вот после этой ситуации, я так смею надеяться, что с Божией помощью нам как-то удалось построить новый фундамент и прописать некие новые правила в наших отношениях. Всем стало легче после этого, то есть...

И. Цуканов:

— Очень часто бывают какие-то вещи не проговоренные вот между мужем и женой... Вот вам пришлось что-то проговаривать, да?

А. Семак:

— Да...

И. Цуканов:

— То есть, это требует все-таки словесного какого-то оформления...

А. Семак:

— Проговорить это получилось только в момент острого кризиса. Ну и потом, все-таки, я думаю, что самое главное — это слушать не психологов, а как-то доверять опыту святых отцов. Потому что меня в какой-то момент занесло, были обиды...

К. Лаврентьева:

— Точно, точно...

А. Семак:

— И тут же меня как-то на волне психологических вот этих тренингов и установок, что вот это все «выбирай себя»...

К. Лаврентьева:

— «Выбирай себя», вот...

А. Семак:

— «Не нравятся отношения — выходи из отношений»...

К. Лаврентьева:

— Точно, точно...

А. Семак:

— «Зашел в дверь — выходи в окно»... Вот эти все слоганы психологические — они очень сильно мне повредили. Когда я сделала шаг от церкви и доверилась психологии... Ну, я думаю, что если бы, конечно, не молитва наших близких друзей, я бы просто сошла с ума, либо просто, ну, во все тяжкие бы ударилась, и меня просто не спасли бы, потому что искушение было велико... И когда все вокруг говорят: да ты что, да не слушай никого, да нужно прежде всего думать о себе, о своей сохранности — и вот это вот все... И уже Христос, распятый на кресте за наши грехи...

К. Лаврентьева:

— Далеко...

А. Семак:

— Уже где-то далеко и где-то в другом, мифическом мире... Как это «выбирай себя», когда Христос не выбирал Себя, Он тоже мог выбрать себя, но Он выбрал нас, и страдал за грехи каждого отдельного человека... А я выберу себя и буду жить на Бали и кататься на серфе? В тот момент, когда я могла бы тысячу раз наступить себе на горло — и мне от этого было бы еще гораздо лучше...

То есть, у нас почему-то сложился такой стереотип в обществе, что вот эта вот сладенькая радостная жизнь, здоровье, благополучие финансовое — что все это и есть ключи от рая. Но это далеко не так...

И. Цуканов:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Сегодня у нас в гостях — Анна Семак, жена главного тренера футбольного клуба «Зенит» Сергея Семака, мама 7 детей, блогер, писатель, человек, который, ну, очень многое в жизни пробовал... Вы даже ведь и ресторанным делом занимались, да? Не знаю, как сейчас с этим...

А. Семак:

— Да... Ну это в прошлом...

И. Цуканов:

— Да, в прошлом... Мы вернемся, дорогие друзья, в эту студию буквально через несколько секунд — поэтому не переключайтесь...

К. Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. Мы напоминаем, что сегодня у нас в гостях — Анна Семак, жена главного тренера футбольного клуба «Зенит» Сергея Семака, мама семерых детей, писатель, блогер. Мы так сегодня к семерым детям-то и не подошли — вот, наверное, и пришло время подойти...

Анна, ну вот для меня это, конечно — полный восторг. Полный восторг... У меня трое — и мне кажется, что я вообще подвижница. Но на самом деле это, конечно, не так — но мне кажется, что мне хватает «вот так» — прямо вот с потолка до пола дел! И я смотрю на Вас и понимаю, что Вы некоторого просветления достигли в этом смысле, в отношении детей... (смеется)

Ну потому что Вы выглядите очень хорошо — слава Богу, слава Богу; Вы рассуждаете очень правильно; Вы пишете детские книги, о которых мы сегодня обязательно еще поговорим... Вы очень много времени уделяете семье, и как сказал отец Игорь, Вы много чего делали и много чего пробовали в жизни; но сейчас совершенно очевидно, что главной Вашей ценностью является семья. Это очень видно, это сквозит, мне кажется. И семья для Вас — это Ваш такой главный... главный, если можно выразиться языком менеджмента, проект в жизни, и Вам хочется его улучшать, улучшать, улучшать...

Вот как Вам удалось полюбить семью вот правильной любовью, всем сердцем? Не так, что вот... «Ну, дал Бог — я родила, ну вот дал Бог там — вот и хорошо», а развлечение и счастье я себе где-нибудь там поищу... А как Вам удалось вот сердце свое поместить внутри своего семейства? Это ведь Бог дает, это ведь тоже некий дар?

А. Семак:

— Да... К сожалению, все тоже приходит со временем. И выводы какие-то делаются уже после того, как совершены ошибки... Я это сравнила, знаете, с таким... с пирогом — вот воспитание детей — когда пирог вроде как почти готов, ты его вынимаешь и пробуешь, пропекся ли, достаточно ли — и видишь, что где-то, тут и там, есть какие-то пустоты, есть какие-то непропеченные места. Проходит время... И когда дети маленькие — думаешь: сколько же проблем! Как кого устроить в детский сад...

К. Лаврентьева:

— А потом вообще...

А. Семак:

— Кому какой спорт определить... Один, значит — вот в этом у него проблемы; у этого там — с математикой... А когда у тебя появляются подростки — хватаешься за голову, думаешь: мама дорогая! Здесь же вообще еще поле не паханое! И вот в этот момент...

К. Лаврентьева:

— Да...

А. Семак:

— Ты понимаешь, где ты упустил. Где у кого какие проблемы поведенческие, где у кого еще какие сложности с адаптацией... Проблем меньше не становится. Чем дети взрослее... Пока вот уже, мне кажется, они не будут людьми семейными, пока не получат высшее образование или какое там им нужно будет — мне кажется, сердце не успокоится.

И вот в какой-то момент я просто пришла к выводу, что вся практика — она идет в разрез с теорией, да... Как говорил Амвросий Оптинский, что теория — это классная дама, а практика — это медведь в лесу. Вот у меня примерно так. И я в какой то момент поняла: все, я ничего не могу сделать больше! Все, что я могла, я, наверное, когда-то сделала, на каких-то невероятных морально-волевых... Сейчас уже все...

Но что я могу дать своим детям сегодня? Я могу дать им любовь, я могу дать им тепло семейного очага и пример, ну, какой-то более-менее там нравственности... Ну то есть, я имею в виду, что это все равно все время путь...

К. Лаврентьева:

— Конечно, да...

А. Семак:

— Это не точка конечная, это все время путь. Поэтому они видят неизбежно и какие-то мои тоже падения, и какие-то мои слабые места... Поэтому хочется как-то соответствовать, конечно, высоким планкам...

К. Лаврентьева:

— Для меня удивительно, что ваша дочь уже замужем — вот это вот вообще! Дорогие наши друзья, радиослушатели, вы не поверите — но у Анны уже внучка есть, замечательная совершенно...

А. Семак:

— Да...

К. Лаврентьева:

— Ее старшая дочь Майя тоже создала семью, родила ребенка... Для меня это пример — потому что молодежь сейчас, как я понимаю, особо-то не стремится ни детей рожать, ни семью создавать...

И. Цуканов:

— Не торопится, так скажем — стремится, но не торопится...

К. Лаврентьева:

— Ну хочется как-то там пожить, то-сё, ну как-то жизнь увидеть, попутешествовать, как мы уже говорили, в профессии состояться... А семья — считается, что ты всегда успеешь... Ну ведь можно же как-то, наверное, и не успеть — если так откладывать, откладывать...

А. Семак:

— Наверное...

К. Лаврентьева:

— Не знаю...

А. Семак:

— Но в отношении Майи как раз так получилось неожиданно... Кстати, это вообще такой феномен, наверное, многодетных семей — что никогда не знаешь...

К. Лаврентьева:

— Где найдешь, где потеряешь...

А. Семак:

— Да... Никогда не знаешь, кто из детей кем станет в будущем. Потому что, например, часто так бывает, что дети самые благополучные, которым мы меньше уделяли внимания — думали, что они, ну, сами как-то вырастут, потому что они уж настолько благополучные, настолько правильные... А дети, которые были «оторвами» в детстве, которые вот ну совершенно неуправляемые, которым нужно было максимум внимания уделить — они, наоборот, удивительные показывают... Противоположные совершенно такие выбирают полюса... То есть, это на самом деле очень интересное такое явление...

Потому что Майя — у нее было достаточно сложное детство. И я не думала, что как раз-таки она станет хорошей мамой — боялась... Но сейчас вижу, что — слава Богу, конечно — она зам мама, хорошая хозяйка. Лучше, чем я, гораздо...

И. Цуканов:

— Это вот здорово смиряет еще, конечно, родителей — когда ты видишь, что ты вот в одних вкладывался, а результат какой-то другой совсем; а в кого-то ты, да, меньше... Ну, все равно вкладывался, конечно, как родитель...

А. Семак:

— Но меньше...

И. Цуканов:

— Ну, как-то да вот — считал, что там «само»... Вернее, казалось, что там как-то все сложно и проблем много — а вот ребенок вырастает, и ты видишь, что он такой замечательный совершенно, и открываешь в нем какие-то прекрасные качества...

И это приводит вот тоже меня к вопросу о том, что все-таки... как вот правильно-то? Что самое главное в общении с детьми, вот на Ваш взгляд? Ну понятно, любовь. Но любовь — она вот в чем должна проявляться?

Вот Вы как-то говорили про доверие... Что для Вас — в одном из интервью Вы сказали — важно показывать детям, что ты им доверяешь. Условно говоря, что они могут свободно свой телефон на столе ночью оставить — никто туда не влезет и не прочитает их переписку... Вот это, или что еще? Что Вам кажется важным в воспитании?

А. Семак:

— Мне кажется, любовь-рассуждение. Рассуждение — это же не даром одна из самых главных...

К. Лаврентьева:

— Добродетелей...

А. Семак:

— Добродетелей... Здесь нужно как-то обладать настолько тонкой интуицией... Потому что ведь не бывает каких-то шаблонов...

И. Цуканов:

— Ну да, рецептов не бывает...

А. Семак:

— Рецептов, да... То есть, здесь вот надо настолько тонко чувствовать... Я недавно разговаривала с одним батюшкой, и он мне говорит: «Да ты что, можно смотреть телефон детей — это же ваш ребенок! Как вы узнаете, что у него происходит? Ведь у него еще мыслительные процессы, ну, могут развиваться соответственно там каким-то требованиям мира. То есть, что-то где-то может пойти не так — и вы об этом узнаете, уже когда будут последствия»...

И для меня это было откровением. Можно смотреть телефон ребенка! А я не могу себя преодолеть... Я мужа спросила: «Как ты считаешь, все-таки можно или нельзя?». Это такой дискуссионный вопрос... Потому что я помню, меня сильно ранило, когда моя мама читала мой дневник. И мне кажется, это довольно-таки распространенная история, когда родители проникают в тайную жизнь детей, и детей это ранит...

Я понимаю, что, наверное, можно было бы многое, так скажем, какие-то проблемы предостеречь. Но опять же, утрата доверия — мне кажется, что это страшнее, чем какие-то последствия.

И еще я искренне верю, что Господь приоткрывает нам немощи детей, когда они могут впасть в какой-то тяжкий грех, чтобы мы, ну, как-то могли больше за них помолиться. Потому что ты ничего не можешь сделать на самом деле! Ну вот что, что я могу сделать, если, например, мой ребенок впал в грех? Я что, ему скажу — и он перестанет? Я приведу ему пример из святых отцов? Да это понятное дело, что до определенного возраста смешно...

Только молиться за своих детей, да — как говорят, больше говорить Богу о детях, чем детям о Боге, и все. Поэтому вот лично для меня — это же выбор каждого — лично для меня, мой выбор такой, что надо учиться прислушиваться к каждому из них, к их нуждам, где-то вовремя включаться, где-то давать больше тепла...

И я наоборот тут ловлю себя на мысли, что когда я вижу, что мой ребенок впал в какую-то немощь — зная это, я стараюсь ему в этот момент еще больше дать любви. Хотя есть соблазн, так скажем, почувствовать некое охлаждение и даже какое-то вот раздражение — я стараюсь превзойти в этот момент свои силы и постараться его пожалеть. Потому что именно вот это доброе теплое участие в его судьбе — оно и может стать определяющим...

И. Цуканов:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, сегодня у нас в гостях — Анна Семак, супруга главного тренера футбольного клуба «Зенит» Сергея Семака, писатель, мама 7 детей. У микрофона — Кира Лаврентьева и я, диакон Игорь Цуканов.

Анна, вот у меня очень много еще вопросов, на самом деле. А время-то у нас как-то к концу все-таки...

К. Лаврентьева:

— Удивительно...

И. Цуканов:

— И я думаю: как мы все успеем? Но вопрос у меня, наверное, вот какой. Вы и сейчас это заметно, и в других Ваших интервью — вот видна некая такая вещь, что Вы... С одной стороны, для Вас очень важно благословение — вот само понятие «благословение», «делать что-то по благословению»; а с другой стороны, Вы говорите все-таки очень много и о рассуждении, и о том, что, ну, человек, в конце концов, сам решает — вот даже исполнить ему благословение или нет. Ну, как с этим телефоном, да — вроде можно туда влезать; а вот Вы чувствуете, что нет. И Вы сами решаете этого не делать. Вот что такое благословение для Вас, и насколько оно все-таки большую роль в Вашей жизни играет?

А. Семак:

— Ну кстати сказать, это был совет не моего духовника — по поводу телефона...

И. Цуканов:

— Ну да, это было не благословение, я понимаю...

А. Семак:

— Да, это такое просто... Мысль, опять-таки к рассуждению... Для меня благословение — это удар посохом патриарха! (смеется) Нет, сейчас, конечно, это — самое важное. Ну опять же, это, наверное из детства — папа сказал сделать, и надо так и сделать...

К. Лаврентьева:

— Я просто помню историю, когда у Вас был тоже очень известный строгий духовник — в начале вашей семейной жизни с Сергеем, и когда дети были маленькие... И я помню, Вас это обожгло в какой-то момент, Вы отошли от всей этой строгости, от благословений, и в общем, решили, что человек должен сам руководствоваться, ну, своими взаимоотношениями с Богом и принимать решения самостоятельно...

И сейчас я понимаю, что Вы опять вернулись как бы к исходной точке, и поняли, что по благословению жить как-то более сохранно...

А. Семак:

— Ну там просто были такие смешные истории... Это был момент моего воцерковления...

К. Лаврентьева:

— Неофитства, да... Это у всех так...

А. Семак:

— И я там спрашивала: «Батюшка, благословите, пойти ли мне там на эту вечеринку или нет?». И батюшка говорит: «Нет». А меня ломает, потому что там день рождения футболиста, и как это — муж мой там обязан быть, а я тут спросила благословения, идти мне или нет — получается, ну, как бы нет... Ну понятно, почему нет, и понятно, почему... Непонятно, зачем я это спрашивала... Там таких было море очень странных и смешных благословений...

Или, например, батюшка нам всегда говорил: "Путешествуйте по России, влюбляйте детей в Россию, показывайте, какая прекрасная Россия... А я говорила: «Батюшка, ну зачем, ведь в Сан-Тропе так хорошо, ведь в Дубае так прекрасно...

К. Лаврентьева:

— В Греции...

А. Семак:

— И в Греции тоже есть святые места... Все это стало мне понятно намного позже, что он хотел от меня...

Но для новоначального все эти благословения, которые ломают — это... ну так это просто опыт! На самом деле, возвращаясь к вопросу рассуждения и благословения — я прекрасно понимаю, в каких моментах без благословения не обойтись. То есть, понятно, что какую-то бытовую чепуху, сходить тебе там на день рождения или нет, купить тебе там шубу или нет, посадить тебе там нарциссы или пионы под окном... Понятное дело, что...

И. Цуканов:

— Понятное дело, что нарциссы...

А. Семак:

— (смеется) Да, но... Здесь это опять-таки вот какой-то момент баланса. Если дело касается вопросов серьезных — например, где учиться детям... У нас был, например, такой серьезный момент, вот когда начались все неспокойные события — у нас дети учились старшие в Англии. Ну вот как я сама определю, да? И казалось бы, тоже с точки зрения логики лучше бы как бы и забрать...

Но в итоге решение было принято... И я опять же спустя время понимаю, почему было такое решение принято. Вот этот Божий промысел — он чувствуется. Потому что когда мои дети приезжают сюда, у них начинается: так, с этими друзьями сходить вот в этот бар; сюда, значит, мы пойдем в кино; сюда, значит, мы пойдем в «Новую Голландию»... И такой раздрай... Вроде бы, все друзья очень даже приличные, матом никто не ругается, все замотивированы на учебу...

Но там — настолько мотивирующая среда, и уже вот как-то они встали на эти рельсы и поехали... Понятно, что тоже есть свои подводные течения и опасности. Но, по крайней мере, я вижу, что они при деле, и что они максимально сконцентрированы...

К. Лаврентьева:

— Мне очень понравился образ, который Вы описали в программе «Парсуна» с Владимиром Легойдой на телеканале «СПАС»: когда Вас попросили нарисовать какое-нибудь животное несуществующее, Вы нарисовали суриката...

А. Семак:

— Да...

К. Лаврентьева:

— С крыльями орла... Меня это так потрясло! И оказалось, психолог Вам потом объяснил, что такое упражнение дается, чтобы человек нарисовал сам себя. И Вы тогда объяснили, что суриката — это Ваш образ без Бога, а крылья — это то, что дает Бог... И это было настолько потрясающе...

А как обрести эти крылья, Анна? Если сейчас кто-то нас слушает, и если человек давно ходит в храм, ищет какие-то ответы для себя — а крылья, ну, по какой-то причине, может, не вырастают, или крылья есть, а человек их почувствовать не может? Вот как, как говорил владыка Антоний, как оказаться «под своей кожей»? Как стать собой, собой с Богом?

А. Семак:

— Я думаю, что, наверное, крылья не вырастают одномоментно. Что это какой-то такой бесконечный процесс борьбы со своими немощами, со своими страстями... Но вот какой-то я такой вывод сделала предварительный. Еще, конечно, много времени (я надеюсь) есть для осознания.

Потому что в начале моего воцерковления я, конечно — наверное, как это и свойственно неофитам — я искала всяких чудес. Не то, чтобы я нуждалась, так скажем, в подтверждении существования Бога...

Вот почему-то с самого начала в детстве — я даже не знаю, как это произошло, но — я настолько прочно уверовала в Бога... Может быть даже, моя мама причащалась, когда была мной беременна, и я так подозреваю, что это как бы было встроено в ДНК,..

К. Лаврентьева:

— В матрицу...

А. Семак:

— В матрицу, да... Я всегда знала 100%, что Бог есть. То есть, какие-то свидетельства, что Бог есть, были даны мне в детстве — такие чудеса, которые произошли специально для моего подкрепления, чтобы я никогда не сомневалась. Но когда я познала сладость именно быть рядом с Богом, мне захотелось быть настолько ближе к Нему, насколько это возможно...

И вот это такое упрямое, да... Тебе там... Ты стучишь в дверь там: «Открой-те-е!». Тебе говорят: «Да погоди, ты там вообще еще совершенно... даже еще первую дверь из миллиона не прошел!», — а ты все равно лбом стучишь: «Да откройте, пустите, я все равно пробьюсь, я буду карабкаться...» — и я там падаю, но я зубами буду цепляться за камни...

И вот тогда когда ты настолько упорно движешься к своей цели, чтобы... Ты знаешь просто, что никакие богатства этого мира, никакие бриллианты, никакие дома, никакие машины — это все просто прах и тлен, который в какой-то момент рассыплется. А у тебя есть цель — а у тебя есть цель быть рядом с Богом, и как можно ближе к Нему...

И вот когда ты ползешь, цепляясь зубами о камни, тогда Господь тебя утешает, как бы давая вот...

К. Лаврентьева:

— Точно...

А. Семак:

— Эти крылья... И только так! А если ты думаешь, что... я там вот сейчас попользуюсь благами этого мира, а потом в какой-то подходящий момент так опа — на проходящую мимо там последнюю электричку, и сразу —мученическую кончину, и сразу в небо — то так нет, так, конечно, невозможно, к сожалению...

И. Цуканов:

— Вот Вы довольно много времени раньше, как я понимаю, уделяли блогу, который Вы вели в одной из социальных сетей. Потом эту одну из социальных сетей прикрыли. И Вы, получается, этого блога лишились. Причем вот Вы тоже в той передаче рассказали, что в каком-то смысле восприняли это как благословение — прекратить этот блог писать...

Вот многого ли Вы лишились в результате, с точки зрения просто, ну, какой-то необходимости вот? Это же было не какое-то графоманство — это действительно было для Вас очень важно. Вы помогали людям через этот блог многим, делились какими-то очень важными вещами. Теперь этого блога нет... Что пришло ему на смену? И Ваша писательская работа — ну, она уже давно длится; но смогла ли она в какой-то мере, может быть, заместить вот ту... ну как ее назвать... не хочется говорить «блогерскую»...

К. Лаврентьева:

— Реализацию такую...

А. Семак:

— Журналистская хуже, чем блогерская, если что... (смеется)

И. Цуканов:

— Да? А, ну хорошо, блогерскую...

А. Семак:

— Да, ну... Честно сказать, я только приобрела. Потому что эта миссионерская деятельность... Я очень глубоко уважаю и ценю труд священников, которые занимаются таким деланием. Я считаю, что это, наверное, очень полезно. Потому что я предполагаю, что священники — они не заходят посмотреть, как дела у Тимати, или как там у каких-нибудь суперзвезд, как у них отпуск проходит... В этом плане у них такой очень точный вектор и благодать, которая все покрывает.

В какой-то момент я поняла, что социальная сеть наносит мне больший вред, чем та польза, которую я могу кому-то принести. То есть, если вот так выбирать, что лучше — погибнуть самому или спасти кого-то, то, наверное, тут даже вопрос не стоит...

Потому что, опять-таки, вот мне эта ситуация напоминает проповедников на Таймс-сквер — когда, знаете, идет такой дедушка с плакатом «Покайтесь, Апокалипсис близится», а вокруг вот эти все вывески светящиеся зазывные, да... И то есть, ты ну как-то... Вот такой образ почему-то у меня...

К. Лаврентьева:

— То есть, воспринимается как еще одна вывеска...

А. Семак:

— Там же очень много такой разрозненной информации... И серфить в этом пространстве неизбежно приходится... То есть, если ты живешь по законам этого жанра, соответственно, для того, чтобы привлечь аудиторию, ты должен быть режиссером своей жизни, ты должен показывать кино о своей жизни. Чем глубже ты впускаешь людей в свою реальность, тем больше их вовлеченность. Это, по сути, такой большой обман, потому что ты неминуемо учишься нажимать...

К. Лаврентьева:

— На правильные кнопки...

А. Семак:

— На болевые точки, на правильные кнопки... И в какой-то момент я просто поняла, что стоп, хватит — это какой-то огромный мыльный пузырь! Ну то есть вот, когда убрала из своей жизни социальную сеть, я вот так исцелилась — я исцеляюсь до сих пор, но так прямо проходила этап такого отвыкания от... это же тоже зависимость! Наверное, три месяца прошло с тех пор, как я перестала хватать телефон, когда я вижу что-то прекрасное...

Это просто невероятно, как мы привыкаем называть какие-то вещи глупые и странные нормой! То есть, когда человек видит прекрасный закат — он сразу выхватывает телефон. Я всю жизнь мечтала увидеть дельфинов в живой природе. И что я сделала, когда я первый раз увидела дельфинов? Я схватила телефон! Я смотрела не на дельфинов, я смотрела на телефон. Пересмотрела ли я это видео вновь? Конечно, нет. То есть, это такой большой, опять-таки, большой иллюзион, такой большой мыльный пузырь...

Ты смотришь на жизнь этих людей и думаешь: вот живут же люди! И я так хочу — такая легкость во всем, такая красота, такая гармония! На самом деле все не так. Поэтому мне в какой-то момент стало совсем очевидно, что книга, настоящая книга, живая печатная — это единственный способ коммуникации с миром, который мне не повредит...

То есть, не то чтобы я там, да... Можно сказать, что для христианина полезно читать хейтерские комментарии — блаженны вы, когда поносят вас... Но там так поносят, что, в общем, такая школа смирения хорошая! Но опять-таки, кто как это воспринимает. И когда я отвечала на вопросы, это занимало у меня в среднем 8-10 часов в день... И я отходила три дня! То есть, я вот в этот момент просто физически болела. Вы не представляете, сколько чернухи я видела, и сколько мне присылали историй, от которых просто кровь стынет в жилах...

И эти три дня, когда я болею, я обкрадываю свою семью! Каждый раз, когда я сижу с телефоном, я обкрадываю свою семью. Каждый раз, когда муж делает мне замечание, я обкрадываю его... Получается, я столько времени тратила в соцсети, что потенциально то время, которое должно было принадлежать моим близким... То есть, тут уже вопросов не стояло...

Момент такой, что я потеряла очень много денег... Потому что, чего уж там скрывать, да, блогеры-миллионники — они зарабатывают огромные деньги. И соблазн такой, что это очень легкие деньги. Ты ничего не делаешь, по сути! Мне даже было иногда неловко и стыдно — что это они тебе все падают и падают... Но опять-таки, что такое деньги — ну понятно, что это прах и тлен. Но и понятно, что так легко говорить, когда у тебя все есть — сейчас кто-то возмутится... Тем не менее, мне не нужно никаких денег, если взамен я обкрадываю свою семью...

Я почувствовала себя намного счастливее и свободнее, когда я поняла, что, оказывается, можно не показывать другим людям, как ты живешь...

К. Лаврентьева:

— И это прекрасно! Огромное спасибо, Анна, за этот разговор. Мы бы еще разговаривали и разговаривали, у нас с отцом Игорем много вопросов — но будем надеяться на то, что не последний раз мы с Вами в этой студии встречаемся...

А. Семак:

— А кажется, только начали...

К. Лаврентьева:

— Только начали, действительно... Не очень хочется — вот тот счастливый случай, когда не очень хочется заканчивать программу...

Дорогие друзья, это был «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, у нас в гостях была Анна Семак, мать семерых детей, писатель, блогер, супруга главного тренера футбольного клуба «Зенит» Сергея Семака. У микрофона были диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего воскресенья. Всего вам доброго и до свидания!

А. Семак:

— До свидания...

И. Цуканов:

— Спасибо большое еще раз... С Богом, до свидания!

А. Семак:

— Да, до свидания!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Первые мученики за Христа». Священник Стефан Домусчи
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Журнал от 25.04.2025». Андрей Тарасов, Глафира Базурина