«Храм Иоанна Воина на Якиманке». Прот. Геннадий Героев, Алексей Светозарский

У нас в студии были временно исполняющий обязанности настоятеля московского храма Иоанна Воина на Якиманке протоиерей Геннадий Героев и заведующий кафедрой Церковной истории Московской духовной академии Алексей Светозарский.

Мы говорили об истории храма Иоанна Воина на Якиманке и о его духовенстве в годы Второй Мировой войны и в советское время. Разговор также шел о святом мученике Иоанне Воине: почему и за что христиане особенно чтят этого святого? Отец Геннадий рассказал, как этот храм стал частью его жизни.

---

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели! «Светлый вечер» на светлом радио, сегодня четверг, и как обычно, в эфире — наша совместная программа радио «Вера» и музея и исследовательского центра «Советский союз: вера и люди». Директор музея — Ксения Толоконникова…

К. Толоконникова

— Добрый вечер, дорогие друзья!

А. Пичугин

— Я — Алексей Пичугин; один из учредителей музея «Советский Союз: вера и люди»…

К. Толоконникова

— …находится слева от меня в этой студии — Алексей Константинович Светозарский…

А. Светозарский

— Добрый вечер!

К. Толоконникова

— Профессор Московской духовной академии, заведующий кафедрой церковной истории… Что еще я забыла?

А. Пичугин

— Профессор Сретенской семинарии…

К. Толоконникова

— Профессор Сретенской семинарии, человек и пароход…

А. Пичугин

— И прочее, и прочее… Добрый вечер! И протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Якиманке —здравствуйте!

Прот. Геннадий

— Здравствуйте!

А. Пичугин

— И сегодня мы будем говорить про удивительный московский храм — очень красивый, второго такого в Москве нет по архитектуре; храм, который не закрывался, храм, который пережил только в 20 веке, наверное, несколько важнейших эпох… Настоятель этого храма — ну, исполняющий обязанности настоятеля (в данном случае это, я думаю, для нашей программы…)…

К. Толоконникова

— Но уже много лет…

А. Пичугин

— Уже много лет, да, не один год. Отец Геннадий… А я насколько понимаю, отец Геннадий, до Вашего назначения…

Прот. Геннадий

— 17 лет я в этом храме, 17 лет…

А. Пичугин

— Да, Вы еще служили…

К. Толоконникова

— Вы были сначала клириком этого храма, и потом…

Прот. Геннадий

— Да-да, 17 лет…

А. Пичугин

— Будем сегодня про храм Иоанна Воина говорить.

К. Толоконникова

— Но да, поскольку история этого храма — она такая долгая и очень богатая, мы постараемся сосредоточить свое внимание именно на 20 веке, да — потому что это наша эпоха, это нас интересует в первую очередь. Тем более, что об архитектуре храма Иоанна Воина написано немало, есть исследования, да… Ну, хотя бы можно даже к Паламарчуку обратиться.

А. Пичугин

— Если вдруг кто-то не знает, Петр Паламарчук — составитель 4-х-томника знаменитого, многократно переизданного «Сорок сороков» про московские храмы.

К. Толоконникова

— Да, храм архитектурно действительно уникальный, это такое смешение очень органичное московского барокко, украинского барокко, я бы даже сказала, что там черты и строгановского барокко тоже присутствуют…

А. Пичугин

— Есть, да…

К. Толоконникова

— Ну, по крайней мере вот эта вот крыша, окрашенная в шашку такую очень жизнерадостную…

Прот. Геннадий

— Да, в шашечку…

К. Толоконникова

— Она, конечно, отсылает к строгановскому стилю. Но не об этом сегодня речь, а о 20 веке. Отец Геннадий, Алексей Константинович, ведь, насколько я понимаю, можно по пальцам одной руки пересчитать московские храмы, которые не только не закрывались, но и не были никогда обновленческими.

Прот. Геннадий

— Да…

А. Светозарский

— Да, конечно…

К. Толоконникова

— Вот, и храм Иоанна Воина — один из них…

А. Светозарский

— Относился, да…

К. Толоконникова

— Как это вообще возможно оказалось?

А. Светозарский

— Ну, возможно — ведь нужно было проявлять определенную твердость, а потом уже регулировали власти этот момент. Обновленцы… они кормились на кладбищах, в основном. Один из кладбищенских храмов был отдан григорианам — это сторонники григорианского течения, или Синод Григория Яцковского, которые не отличались там экстравагантными экспериментами какими-то или чем-то еще — они были вполне традиционными, но они были неканоничными. Да, вот там с 26-го года они существовали, 25-й, 26-й — появление раскола… А вот эти храмы были православными — на огромный район, по тем временам огромный в плане густозаселенности, было 2 храма: Николы в Кузнецах и Иоанна Воина, с одного конца Замоскворечья и с другого. Храм на Ордынке открыли в 48-м году…

К. Толоконникова

— Да, уже после войны он был открыт… И насколько я понимаю, в храм Ивана Воина — москвичи так его называли…

Прот. Геннадий

— Да, да, именно так!

А. Пичугин

— А я и не знал.

К. Толоконникова

— Да, «пойду к Ивану Воину», «Иван-Воин» — да, не говорили «Иоанн». И туда переместились многие святыни закрытых…

Прот. Геннадий

— Совершенно верно, да…

К. Толоконникова

— …и, увы, разрушенных храмов, в том числе вот этого…

А. Пичугин

— Иоакимо-Анновского храма…

К. Толоконникова

— …храма Иоакима и Анны, по которому Якиманка названа.

Прот. Геннадий

— Да, совершенно верно. Совершенно потрясающий храм был Иоакима и Анны. И на этом месте сейчас стоит памятник вот болгарскому революционеру Георгию Димитрову — совершенно такой, я считаю, никчемный памятник, и именно на этом месте он стоит. И это очень печально. Потому что сама улица, которой вернули это название — она, в общем-то, связана была с тем храмом, и улица носит название в честь родителей Божией Матери — мало у кого ассоциируется…

К. Толоконникова

— И теперь в голову даже никому… Какой-то Яким…

Прот. Геннадий

— Яким — это же, понимаете… Язык всегда ищет, стремится к упрощению. Поэтому в русском языке трудно произносить «Иоаким» — ну, для этого надо иметь определенное…

К. Толоконникова

— Ну, как Иоанн Воин — Иван Воин…

Прот. Геннадий

— Иоанн, да… Это не очень удобно, потому что вот эти гласные звуки — они не совсем, так сказать…

К. Толоконникова

— Они не свойственны нам…

Прот. Геннадий

— …не совсем удобоваримы для произношения. Поэтому язык стремится к упрощению. Поэтому говорили «Яким» в простонародье. «Яким», «Якиманка», «Яким и Анна»…

А. Пичугин

— А я абсолютно уверен — извините, что я вот сейчас не про Иоакима и Анну, не про улицу, а про храм — что необходимо, наверное, восстанавливать какие-то знаковые московские памятники. Вот буквально на днях мы говорили в этой студии про воссоздание — уже есть проект, уже проект утвержден — воссоздания храма Воскресения Словущего на Остоженке, недалеко от Зачатьевского монастыря.

К. Толоконникова

— Думаешь, надо?

А. Пичугин

— А он уже утвержден, этот проект!

А. Светозарский

— Поздно, Ксения Андреевна, поздно!

А. Пичугин

— Поздно, да… (смеются)

К. Толоконникова

— Потому что, например, есть вот такой очень печальный сквер на Покровке, да — на месте разрушенного храма Покрова Пресвятой Богородицы…

А. Светозарский

— Успения. Роскошный храм, да.

К. Толоконникова

— Да, Успения Пресвятой Богородицы. Как раз строгановское барокко…

А. Пичугин

— Нет, это вот ярчайший представитель московского, нарышкинского барокко…

К. Толоконникова

— Нет, это строгановское барокко, Леша!

А. Пичугин

— Ну, мы сейчас не будем спорить об архитектурных стилях. Я знаю, что ты против его воссоздания, мы об этом говорили не раз.

К. Толоконникова

— Ну как вот его воссоздать?

А. Светозарский

— Ну, Казанский воссоздали же…

Прот. Геннадий

— Казанский воссоздали, да. Я, кстати, служил в Казанском. Я почти 5 лет служил в Казанском.

А. Светозарский

— Иверские ворота воссоздали — ну что ж…

Прот. Геннадий

— Ну, вы понимаете, мне кажется, нужно все-таки считаться с современной, как бы сказать… с современным народонаселением, скажем так, вот этих улиц, понимаете? Якиманка, Пречистенка, Остоженка… Да вы же представляете, ну кто там живет? Количество живущих там, и можно ли их назвать «потенциально прихожанами»?

К. Толоконникова

— Вот в том-то и дело!

А. Пичугин

— Пускай не будет прихожан — он мне важен, понимаете, вот о чем я все время говорю — он для меня важен не как храм, он для меня важен — может быть, кто-то меня здесь не поймет — он для меня важен как какая-то важная такая московская опорная точка…

К. Толоконникова

— Кто-то тебя здесь не понял — это я.

А. Пичугин

— Да, после посещения Дрездена, например, я абсолютно уверен…

К. Толоконникова

— Ну, какие-то памятные вот такие вот точки должны быть. Просто как-то иначе, мне кажется, это надо делать.

Прот. Геннадий

— Иначе как-то отмечаться. Вы понимаете, ведь храмы необходимо содержать, вы понимаете — содержать!

К. Толоконникова

— Вот, вот!

Прот. Геннадий

— Мало построить храм — храм нужно содержать. Вот буквально на днях прошла информация о том, что в связи с налогом на углеводороды стоимость электроэнергии в России возрастет на… ну, немыслимые цифры, понимаете, немыслимые!

К. Толоконникова

— Да, да!

Прот. Геннадий

— Понимаете, это же все ложится на храмы! И не только…

К. Толоконникова

— А храмы в центре и без того содержать очень трудно.

Прот. Геннадий

— Совершенно верно.

К. Толоконникова

— И мы возвращаемся к раннесоветской поре, когда храмы как раз душили налогами вот. И храму Иоакима и Анны, закрытому и разрушенному, отдавшему свои святыни храму Иоанна Воина. Какие именно реликвии из храма Иоакима и Анны переместились к вам?

Прот. Геннадий

— Ну, во-первых, у нас есть потрясающей красоты икона — «Встреча Иоакима и Анны».

К. Толоконникова

— «…у Золотых ворот»…

Прот. Геннадий

— Да. Эта икона, вы знаете, интересна тем, что это — ну, редкое изображение, где они прильнули друг к другу в таком любовном порыве…

К. Толоконникова

— И целомудреннейшем… Это такая трогательная икона!

Прот. Геннадий

— Да, буквально… там вот чувствуется это притяжение, и много-много клейм — сейчас не помню количество — вся икона в клеймах, обрамлена клеймами. И все это настолько хорошо сохранилось, хотя икона сама по происхождению старше нашего храма. То есть, она из того храма — Иоакима и Анны, а тот храм был, естественно, старше. И поэтому…

К. Толоконникова

— А храм Иоанна Воина — это начало 18 века…

А. Светозарский

— Да, петровская архитектура…

Прот. Геннадий

— Да… Я никогда не забуду — я только пришел в этот храм, и жена французского посла — был такой Пьер Морель…

А. Пичугин

— И тут все улыбнулись как-то невольно…

К. Толоконникова

— «И жена французского посла»… Я даже как-то вздрогнула!

Прот. Геннадий

— Да, жена французского посла Ольга — она была русская, православная, наша эмигрантка — посол с ней познакомился (будущий посол с ней познакомился) в Париже. А она сама была искусствоведом, как раз специалист по иконописи. Я никогда не забуду, как я застал ее однажды в храме, когда она с лупой — с лупой! — рассматривала вот эти клеймы у этой иконы. И тогда она мне сказала фразу, которую я никогда не забуду — я только пришел тогда в этот храм, был назначен, она сказала: «Вы знаете, здесь много ценных икон, но вот это — икона, которой нет цены». Вот эта фраза была ею сказана — потому что на самом деле эта вот икона Иоакима и Анны…

К. Толоконникова

— Она 17 века, да, по-моему?

Прот. Геннадий

— Да, это икона 17 века.

А. Пичугин

— Приходите все — она в храме Иоанна Воина.

К. Толоконникова

— Мне прямо захотелось вот еще раз побывать — я давно не бывала у Ивана Воина…

А. Пичугин

— Я тоже давно не бывал. Каждый день мимо него проезжаю на работу…

К. Толоконникова

— Да, я тоже, очень часто.

А. Пичугин

— И вот прохожу мимо… А внутрь заходил очень давно последний раз. На венчании друзей, кажется.

К. Толоконникова

— Леш, пойдем, сходим.

А. Пичугин

— Да, надо — тут совсем рядом.

Прот. Геннадий

— Да, милости просим! И сам иконостас, созданный мастерами Оружейной палаты — мастерами Оружейной палаты создан иноностас нынешний… Причем он не первоначальный в этом храме, да? Вот я только что был в коротком отпуске, и был в Пятигорске, и был у подножия Машука, где дуэль состоялась Лермонтова. Имя Лермонтова прямо связано с нашим храмом. Потому что этот иконостас, который сейчас вы видите — он свидетель крещения маленького Михаила Юрьевича Лермонтова. Этот иконостас был…

А. Светозарский

— В Трех Святителей…

Прот. Геннадий

— Да, был в храме Трех Ворот… Трех Святителей у Красных Ворот. И под предлогом строительства метро в свое время этот храм был взорван, был уничтожен. И вот этот иконостас очень органично (по совету Барановского, знаменитого архитектора) был перемещен в этот храм, потому что это тоже барокко. Иконостас барочный, и очень вписался — необыкновенно вписалась эта эпоха, потому что тот храм был того же времени, и иконостас просто как будто создан для нашего храма — хотя он и из того храма, который не существует. И не только, так сказать… Генерал Скобелев — его отпевали в том храме при этом иконостасе. Так что иконостас повидал, да…

К. Толоконникова

— То есть вот в храме Иоанна Воина как раз сохраняется память о многих и многих московских храмах, которых ныне уже нет, не существует — которые не пережили вот этой богоборческой эпохи. А какие еще храмы оставили там свои как бы такие… «послания в бутылках»?

Прот. Геннадий

— Ну, во-первых, во многом сохранность икон и вообще утвари в нашем храме, конечно, во многом благодаря подвижнической, исповеднической такой жизни отца Александра Воскресенского, который долгие годы был настоятелем храма. Вот владыка Питирим…

К. Толоконникова

— Он умер в 50-е, да?

Прот. Геннадий

— Умер, по-моему, в 50-е, да…

А. Светозарский

— Он скончался, да… Он до 49-го был настоятелем, потом, видимо, болел, и в 50-м он умер.

А. Пичугин

— А начинал?

А. Светозарский

— А начинал он в 30-е годы, а именно — ровно в 30-м году он перешел из храма преподобного Марона Пустынника…

К. Толоконникова

— Тоже поблизости…

А. Пичугин

— Через реку…

А. Светозарский

— Да… Удивительный человек.

Прот. Геннадий

— Владыка Питирим был у него духовным чадом, владыка Питирим — при отце Александре.

А. Светозарский

— И отец Иоанн Крестьянкин был с ним, и отец Василий Серебренников…

Прот. Геннадий

— Да, отец Иоанн Крестьянкин служил в Иоанно-Воинском храме, кстати.

А. Светозарский

— Он учился у него — тот готовил священников частным образом, будущих…

Прот. Геннадий

— Он настолько был необычным, отец Александр — он не боялся ходить в духовном платье, в духовной одежде. Он в рясе, в подряснике ходил по улицам…

К. Толоконникова

— Об этом сохранились воспоминания, да?

Прот. Геннадий

— Да. Это было категорически запрещено. Его постоянно вызывали по этому поводу на, так сказать, «беседы» — скажем так…

А. Пичугин

— А у вас же клирик вашего храма — знаменитейший отец Николай Ведерников? Я не знаю, приезжает ли он на службы…

Прот. Геннадий

— Да, слава Богу, жив — не здоров, но жив. К сожалению, батюшка почти ослеп, он самостоятельно не может служить, но мы его всячески поддерживаем, опекаем, у нас есть группа поддержки, которая за ним ухаживает…

К. Толоконникова

— Как это ценно! Потому что, к сожалению, бывает так, что священник не может больше служить по возрасту и остается всеми забыт. Это так горько бывает.

Прот. Геннадий

— Нет, отец Николай Ведерников — мы постоянно интересуемся его здоровьем, постоянно с ним, так сказать, общаемся…

А. Пичугин

— Но в храме он не бывает?

Прот. Геннадий

— Но в храме он не бывает, к сожалению — его опекают его близкие люди из храма в Новой Деревне, где служил отец Александр Мень, и мы его просто всячески поддерживаем. Это, кстати, один из немногих… Это близкий друг покойного владыки Антония Блума, который служил… любил служить в этом храме, когда приезжал в Москву, многократно служил в храме Иоанна Воина, благодаря отцу Николаю. Вот, а на квартире у отца Николая они устраивали беседы…

К. Толоконникова

— Встречи, да…

Прот. Геннадий

— Встречи, за что он в свое время и пострадал — отец Николай пострадал за это, потому что к нему были вопросы: «Как так? Такой вот активный антисоветчик — Вы его принимаете в квартире, и он ведет там беседы определенные».

А. Пичугин

— А он же еще в 40-е… уже в 40-е годы писал духовную музыку — он же композитор!

Прот. Геннадий

— Да…

А. Пичугин

— Он в 42-м году был иподиаконом одного из архиереев?

Прот. Геннадий

— Совершенно верно. Он закончил два факультета Московской консерватории. Отец Николай — очень образованный человек, как его покойная матушка, которая, кстати говоря, принадлежала к роду Бенуа — между прочим, мало кто об этом знает…

К. Толоконникова

— Бенуа был очень разветвленный род, такое семейство…

Прот. Геннадий

— Да, Нина Аркадьевна — она была необыкновенно такой интеллигентнейшей женщиной, такой, знаете… аристократкой духа была. И было очень приятно всегда с ней общаться… И отец Николай лично отпевал в этом храме Святослава Рихтера, который был прихожанином и лично знал отца Николая; он отпевал Альфреда Шнитке в этом храме, который жил на Дмитрия Ульянова — не так далеко от храма, да, и был прихожанином… Нет, ну это известный очень человек.

А. Пичугин

— Мы напомним, что это совместная программа радио «Вера» и музея «Советский Союз. Вера и люди». Протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Якиманке, и Алексей Светозарский, профессор Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии, здесь, в этой студии.

К. Толоконникова

— История храма Иоанна Воина в 20 веке настолько богата, это такой клубок, что за какую ниточку ни потяни — всюду какой-то интересный сюжет. Я вот сейчас хочу процитировать, пока не позабыла, воспоминания Никиты Кривошеина — представителя вот такой интересной реэмигрировавшей сюда из Парижа, из Франции, семьи — а потом постепенно перебравшейся обратно во Францию опять. Вот он вспоминает: «Осенью 1952 г. я оказался в Москве студентом, и благодаря покойной Нине Константиновне Бруни (…) нашел дорогу в храм Иоанна Воина на Якиманке. Там были службы и пение — как в парижское отрочество. Там — не помню, как вышло — я изумленно слушал богохульственную панихиду „Со святыми упокой, Господи, душу раба Твоего Иосифа…“. Месяц спустя, в Великую Пятницу утром, сообщили о прекращении дела врачей-отравителей. Прихожанин этого храма Иван Бруни с уверенностью сказал: „Наши скоро вернутся!“ (из Воркуты и Тайшета). И в этой церкви я свыкся с „коллективными исповедями“ (…), привык к совмещениям в одном пространстве и времени главных событий жизни: у алтаря шли венчания, в приделах — конвейерные крещения и одновременно — серийные отпевания… Освоить надо было и отгороженность, почти недоступность священников». Ну вот в последних словах мы узнаем такую обычную жизнь советского храма в крупном городе…

Прот. Геннадий

— Храм был очень посещаемый. В советские времена, когда храмов было… по-моему, 40, Алексей Константинович, если не ошибаюсь?

А. Светозарский

— Ну, чуть больше, около 50. Ну это считая все, в которые доступа не было, в Издательском отделе который был, в Новодевичьем — в один не попадешь…

Прот. Геннадий

— Битком был храм на большие праздники — я это хорошо помню, потому что я был вот еще студентом, только начал учиться в университете — и я приходил… На паперть нельзя было войти в большие праздники!

А. Светозарский

— Да, чуть опоздал — всё!

К. Толоконникова

— При том, что было, конечно… Служили несколько литургий, да?

Прот. Геннадий

— Да…

К. Толоконникова

— Две, а может быть, даже и три?

А. Светозарский

— До трех.

Прот. Геннадий

— Да. Сейчас две служим по-прежнему…

К. Толоконникова

— По праздникам?

Прот. Геннадий

— По праздникам и воскресеньям. В праздники и воскресенья — две литургии.

А. Пичугин

— А вы помните, отец Геннадий, как в Вашу жизнь вошел храм Иоанна Воина? Еще ведь это наверняка произошло до того, как Вы были назначены?

Прот. Геннадий

— Это произошло после того, как я вернулся из Марокко. Моя последняя командировка была в Марокко, где достаточно долго я служил еще и на французском языке — потому что это франкоязычная колония, где почти все марокканцы, кстати говоря, говорят по-французски, и с Францией у них такие близкие отношения… И в самолете, который летает 5 раз в день из Парижа в Рабат, всегда можно было встретить французов, которые везли с собой какие-то садовые принадлежности, как вот мы ездим в деревню, на огороды свои — так же вот французы летают в Марокко.

К. Толоконникова

— А у них там огородики? Картошка?

Прот. Геннадий

— Во-первых, у них там — их дома, скажем так. Мало кто знает, что, скажем, в марокеше имена многих-многих известных французов — они все там живут в определенный период года. Туда приезжают и Катрин Денёв, и Жан-Поль Бельмондо, и у всех у них там свиты гнездышки, в Марокко. Эта страна — очень комфортная в плане климата, очень комфортная. В Марокко не бывает жары — мало кто это знает — не бывает жары, которая бывает иногда в Москве…

К. Толоконникова

— Ну вообще, честно говоря, с жиру люди бесятся — при том, что у них есть свой Лазурный берег…

Прот. Геннадий

— Лазурный Берег очень дорогой! Это вот одна из причин. Когда я приехал в Марокко, первый человек, кого я встретил — это была Марина Дмитриевна Шереметьева. Ей было 90 с лишним, когда я приехал туда. Это прямой потомок Шереметьевых, наследница усадьбы Шереметьевых, усадьбы Астафьева, усадьбы Кускова… И она мне сказала — они долго жили в Париже, но почему они там оказались? Потому что невозможно было содержать даже бонну! Без бонны трудно было себе представить жизнь?

А. Светозарский

— Да просто невозможно!

К. Толоконникова

— Естественно… Ну, а как? (смеются)

Прот. Геннадий

— А бонну содержать нельзя было! Было очень тяжело… Поэтому в свое время они узнали, когда жили во Франции, что есть такая страна с молочными реками и кисельными берегами, где все дешево. Вот они так оказались в Марокко. Поэтому на русском кладбище в Марокко похоронены удивительные люди — если я вам буду перечислять эти имена, вы просто придете в изумление, что они умерли там…

К. Толоконникова

— Я вот слушаю отца Геннадия… Отец Геннадий — как кот-баюн такой, какие-то такие разворачивает свитки интересные…

Прот. Геннадий

— На берегу океана русское кладбище — на берегу океана!

К. Толоконникова

— Там чудеса, там леший бродит…

А. Пичугин

— Мы про Марокко сделаем отдельную программу — мы уже про это говорили с вами…

К. Толоконникова

— Да-да-да, договорились уже!

А. Пичугин

— Да, а вот храм Иоанна Воина на Якиманке все-таки как в Вашу жизнь вошел?

Прот. Геннадий

— Сейчас мы сказали, как у нас получился разговор у Шереметьевой…

К. Толоконникова

— Вы сказали, что храм Иоанна Воина вошел в Вашу жизнь после того…

А. Светозарский

— По возвращении…

К. Толоконникова

— …как Вы вернулись из Марокко…

Прот. Геннадий

— Да, совершенно верно, это связано. Святейший патриарх Алексий поинтересовался после возвращения, на службе когда я подошел к нему — вот он спросил, как у меня с французским языком. Я говорю, что «владею свободно, Ваше святейшество». А так как этот храм прямо связан с французским посольством, потому что он физически находится напротив, и потом, французы всегда в этот храм приходили… И даже вот я сейчас упомянул о супруге французского посла — мы их венчали в нашем храме, французского посла с его женой мы венчали в нашем храме, на французском языке. И поэтому совершенно естественно, что из-за связей с Францией там необходим был священник, который мог бы проводить экскурсии, проводить определенные какие-то требы на французском языке…

К. Толоконникова

— А я так понимаю, что вот и в советское время вот эта вот традиция таких организованных экскурсий, посещений для интуристов, для дипломатов в этот храм — она существовала, да?

Прот. Геннадий

— Было, да, да…

К. Толоконникова

— То есть, показывали, что называется, свободу Церкви…

Прот. Геннадий

— Совершенно верно. Это одна из причин, почему храм не был закрыт или взорван, как многие храмы. Потому что, например, судьба храма на Преображенской площади — почему его постигла? Одна из причин — то, что отдаленный район, окраина Москвы, понимаете? И поэтому это безбедно прошло. Взрыв храма на Преображенской площади прошел без особых последствий.

А. Пичугин

— Ну еще и все-таки фактор митрополита Николая Ярушевича…

Прот. Геннадий

— Да, безусловно.

А. Светозарский

— Вот мы, кстати, говорили сейчас — надо, не надо восстанавливать… Но это было дело чести — такой храм восстановить, учитывая обстоятельства, при которых он был закрыт — людей обманули, обманом выманили из храма…

К. Толоконникова

— Да, да…

А. Светозарский

— И все равно его уничтожили…

Прот. Геннадий

— Это был единственный действующий храм…

А. Светозарский

— Который был взорван, да… И в те же годы снесли там же, на Якиманке, Казанскую…

Прот. Геннадий

— Казанскую церковь…

А. Светозарский

— Казанскую церковь, да, которую Шмелев воспел…

А. Пичугин

— Кинотеатр «Гавана»…

Прот. Геннадий

— «Авангард»…

А. Пичугин

— Ой, извините — «Авангард»…

А. Светозарский

— Покойный отец Николай Смирнов, мой предшественник (один из) по преподаванию истории в нашей академии, он ведь — уроженец Риги, и его судьба схожа с судьбой святейшего Алексия, только тот — в Таллине, этот — в Риге… До войны еще там он учился, ну, уже потом доучивался. И конечно, вот когда он рассказывал, как он приехал поступать уже в семинарию с отцом (отец — священник), на такси из Внуково они едут — и такая громада в византийском стиле, этот храм, напоминающий Рижский собор Христорождественский, и дальше — как удар такой: надпись «Авангард». Еще был очень смешной момент — ну, такой трагикомический: показывают фильм там в 60-е годы, что-то из румынской жизни, и румынский коммунист, герой фильма, говорит, что вот, «будут говорить, что коммунисты закрывают храмы и устраивают кинотеатры» — и такой хохот в зале после паузы, потому что все сидят в закрытом храме, все об этом знают, и по контрасту с этим текстом, конечно, эффект был комический.

Прот. Геннадий

— И вот это — одна из причин, кстати говоря. Тоже такое, знаете… На слишком видном месте находится храм — нельзя было его закрыть, потому что мы официально говорили, что у нас свобода религии, Церкви…

К. Толоконникова

— Ну, в 30-е-то годы, конечно, можно было… В 30-е годы храм как-то выжил — я думаю, конечно, что героическими усилиями как раз отца Александра Воскресенского, прихожан…

А. Светозарский

— Молитвами его, да — он такой был молитвенник…

Прот. Геннадий

— Без всякого сомнения, да, без всякого сомнения…

К. Толоконникова

— А потом уже, в 50-60-е годы, «видность» места — она как-то…

Прот. Геннадий

— Имела значение…

К. Толоконникова

— Имела значение, да…

А. Пичугин

— Мы сейчас прервемся на минуту — я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня — протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Якиманке, Алексей Светозарский, профессор Московской духовной академии, заведующий кафедрой церковной истории, профессор Сретенской духовной семинарии. Наша программа сегодня, я напомню, как всегда по четвергам — совместная с музеем «Советский Союз: вера и люди» (музей и исследовательский центр), Ксения Толоконникова — директор этого музея, я — Алексей Пичугин. Мы через минуту вернемся.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что вы слушаете совместную программу с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Директор музея Ксения Толоконникова здесь, в этой студии…

К. Толоконникова

— Добрый вечер еще раз!

А. Пичугин

— Еще раз, да… Я — Алексей Пичугин… Один из основателей и учредителей музея — Алексей Светозарский, профессор Московской духовной академии, заведующий кафедрой церковной истории в академии, профессор Сретенской семинарии; протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Якиманке — еще раз добрый вечер, здравствуйте!

Алексей Константинович, к Вам вопрос у меня тот же, что к отцу Геннадию перед перерывом — в Вашу жизнь как храм Иоанна Воина вошел? Потому что мы с Вами здесь, в этой студии, говорили про храм — Никольский храм, храм святителя Николая, который находится в Хамовниках, который находится через реку, через Крымский мост фактически по диагонали…

К. Толоконникова

— То есть, по советским временам, это получается ближайший открытый храм. И вот этот храм Ивана Воина и Никольский в Хамовниках — это два соседа.

А. Пичугин

— И Обыденский — таким треугольником…

К. Толоконникова

— И Обыденский, да…

А. Светозарский

— Но они в разных районах — а это было очень важно, потому что считали по районам количество действующих храмов, сколько там оставить и так далее. Вот, а это за рекой… И такая была интересная история о человеке, который не был прихожанином храма Иоанна Воина. Местный житель, Бабьегородские переулки — он сейчас уже покойный, Владимир Сергеевич, наш многолетний алтарник в Хамовниках… И вот он, будучи, ну, осознанно верующим человеком с детства, с каких-то, может быть, юных лет, я не знаю… Он пришел в алтарь в год моего рождения… Он ходил в Хамовники, а рядом с домом не ходил. Я не знаю, какая тут причина — не светиться… На работе знали, что он верующий. Он был такое вот подобие… похож на Гошу из «Москва слезам не верит» — он был мастер на все руки. То, что там кто-то в голове придумал — он своими руками воплощал. Говорил, что его четыре раза выгоняли с работы — видимо, какой-то страх был у него от этого… Может быть, потому что у него был там батюшка, который как-то вот не боялся опекать молодежь — может быть, поэтому. А в мою жизнь в студенческие годы, когда я любил ходить по московским храмам, этот круг можно было проходить довольно регулярно — храмов было немного. Я там бывал — вот как-то мне запомнились службы на Светлой седмице — он такой радостный, он такой нарядный…

К. Толоконникова

— Да, он пасхальный такой…

А. Светозарский

— Вот у него, кстати, брат есть — это собор Заиконоспасского монастыря, где зачиналась наша академия.

Прот. Геннадий

— Они похожи, очень похожи…

К. Толоконникова

— Это так, да.

А. Светозарский

— И даже балюстрадка, на которую я один раз не знаю, каким образом забрался во время киносъемок. Я скажу вам, это очень сильное впечатление, если нет страховки. Она оказалась очень низенькой…

А. Пичугин

— Она практически вплотную, наверное, к стене?

А. Светозарский

— Нет, наоборот — там довольно большая площадка, а сама оградка — она такая… Не знаю…

К. Толоконникова

— По колено, я думаю, приходится… Да, но вот интересно еще то, насколько я понимаю, что несмотря на переполненность всегдашнюю храма Иоанна Воина, там было много прихожан из интеллигенции.

Прот. Геннадий

— Да, это правда.

К. Толоконникова

— А Вы, отец Геннадий, Вы еще застали кого-то из тех старых прихожан, когда Вы пришли туда служить?

Прот. Геннадий

— Вы знаете, до сих пор, я должен сказать, что удивительно — если вот так поговорить с людьми, то очень много людей таких творческих профессий — например, есть художницы, художники… Вот здесь рядом — Центральный дом художника, который сейчас уже филиал стал Третьяковской галереи… И вот очень много людей, которые владеют иностранными языками, что удивительно. Потому что есть преподаватели из лингвистического университета Мориса Тореза…

К. Толоконникова

— Тоже, в общем, не дальний край…

Прот. Геннадий

— Да, и как-то вот совершенно… У нас нет такого, знаете вот, скажем… Молодежь часто говорит: «Я не хожу в храм, потому что вот там кликушки, кликушки на меня набрасываются…» — вот «накликушество», да… Вот никогда в этом храме я за 17 лет не мог сказать, что у нас «кликуши» — у нас их и нет. Нет кликуш! Нет такой категории — старушек, которые набрасываются на молодежь, скажем, бесконечно делают им замечания, ставят их на место… Нет у нас такого! Если это и есть — то это как исключение, это какие-то чужеродные элементы. Поэтому храм очень благожелателен ко всем людям ищущим, пытливого ума, и никаких особых таких вот, знаете, замечаний в лицо или, тем более, каких-то оскорблений, как это бывает, случается — нельзя запрограммировать, к сожалению, потому что количество болящих людей, оно не уменьшается…

К. Толоконникова

— Это так, да. Вот у нас в музее есть любимый экспонат — очень мы его любим. Это такой календарь, патриархийный церковный календарь на 50-й год, и там неведомый держатель этого календаря разметил церковные праздники: когда в какой храм (не закрывавшийся, естественно, открытый) нужно идти. И вот, естественно — мученика Иоанна Воина подчеркнуто, и помечено, что надо идти в Иоанна Воина. А в какие еще дни вот в советскую пору верующие москвичи шли целенаправленно именно вот в Ивана Воина?

Прот. Геннадий

— Я вам хочу сказать, что вот, казалось бы: 12 августа, престольный праздник храма — это самый разгар лета…

К. Толоконникова

— Да — отпуска…

Прот. Геннадий

— Да, все люди в отъезде, отпуска… И вообще летом любой вам скажет, что в центральных храмах — любой настоятель вам скажет, что резкое падение прихожан. Все разъезжаются…

К. Толоконникова

— «С посещаемостью, дорогие братья и сестры, у нас плохо» — я помню вот, да, слова одного батюшки…

Прот. Геннадий

— Летом храмы очень и очень значительно опустошаются — из-за того, что все в отъезде, причем до глубокого сентября, а иногда и до октября…

К. Толоконникова

— К Покрову стягиваются…

Прот. Геннадий

— А вот на 12 августа — удивительно, что в разгар лета в храме всегда много людей, причем этих людей я не вижу в другие дни — то есть, они специально приезжают из разных районов. Есть люди из Мытищ, из Долгопрудного, с кем ни поговоришь — издалека! Вот этот день знают, любят…

К. Толоконникова

— И эти люди ездят уже много лет…

Прот. Геннадий

— Именно конкретно, да. Конкретно к иконе Иоанна Воина — люди чувствуют его заступничество, его помощь, потому что люди по-прежнему попадают очень многие в разные неприятные житейские ситуации, много скорбей, много всякого рода мошенничеств, обманов, краж вот… А Иоанн Воин считается покровителем как раз вот тех самых житейских случаев, когда это происходит. И я сам свидетель — удивительные вещи происходят, удивительные вещи, понимаете! Люди находят… казалось бы, уже потеряли всякую надежду найти свои документы какие-то важные — и они находят… Потому что молятся, приходят, стоят, так сказать, умоляют о помощи — и происходит реальное чудо. Просто об этом чуде никто не кричит, не пишет, не создают какую-то рекламу этим чудесам. Но они реальны — потому что я знаю людей этих.

А. Светозарский

— Батюшка, ну, наверное, еще — Гурий, Самон и Авив…

К. Толоконникова

— Да, я вот тоже об этом хотела спросить…

Прот. Геннадий

— А Гурий, Самон и Авив — покровители семейной жизни. И тоже, кстати говоря, в конце ноября у нас праздник…

К. Толоконникова

— А почему Гурий, Самон и Авив? Это же придел, да?

А. Светозарский

— Да, придел. А больше нету…

Прот. Геннадий

— Вот я вам хочу сказать, что святые благоверные Петр и Феврония, которые сейчас у нас считаются вот как бы …

А. Пичугин

— Относительно недавно — в отличие от Гурия, Самона и Авива…

Прот. Геннадий

— А Гурий, Самон и Авив считаются древними покровителями семейного благополучия, семьи… Потому что достаточно вот почитать житие Гурия, Самона и Авива, чтобы понять, что это древнее установление Церкви — именно к ним обращались во всякого рода трудных жизненных обстоятельствах, семейных обстоятельствах. А уже потом — сейчас, в наше время стали складываться вот Петр и Феврония как почитаемые семейного счастья покровители. Но это древние святые, о которых я говорю, понимаете? И поэтому совершенно естественно, что люди это знают, помнят. И вот в конце ноября, когда у нас престольный праздник — 28 ноября — у нас очень много людей. Очень много людей, которые стекаются в этот день.

К. Толоконникова

— И естественно, что так оно было в прежние годы — тем более, я думаю, было еще больше…

Прот. Геннадий

— И в прежние годы! Накануне Филиппова Рождественского поста, накануне заговенья практически — это вот наш престольный праздник, очень посещаемый по-прежнему. И также — великомученица Варвара, потому что не нужно забывать, что мощи великомученицы Варвары, их значительная часть — в частности, ее перст с перстнем — хранится у нас в храме. Раньше они были на Варварке, в храме великомученицы Варвары, а после закрытия храма вот перешли к нам.

К. Толоконникова

— Вот еще одна реликвия, нашедшая себе пристанище в храме Иоанна Воина.

А. Светозарский

— Там очень много еще частиц мощей. Есть традиция в храме — пополнять вот эту вот сокровищницу…

Прот. Геннадий

— Да, и мощи эти — из разных храмов, и в частности, из кремлевских соборов, были в свое время перенесены к нам, в качестве хранилища использовали храм, потому что, еще раз говорю, что, так как он не закрывался, в нем видели вот сохранность, способ сохранения мощей — совершенно естественно. Поэтому мощей много, раньше они у нас были в общем доступе, любой мог к ним приложиться. Но после нескольких попыток, так сказать, всякого рода… Ну, трудно сказать «ограбление»…

К. Толоконникова

— Украсть?

Прот. Геннадий

— Украсть — были попытки украсть мощи, да… Были попытки, да — потому что мы не можем ежечасно присутствовать, «стоять» над ними, поэтому, естественно совершенно — люди приходят, не все можно проконтролировать — были попытки ограбления… Поэтому мы их спрятали в алтарь и выносим эти мощи в определенные дни на определенные службы, когда читаются акафисты, когда все могут приложиться. Но они сейчас вне доступа…

К. Толоконникова

— Такого… постоянного?

Прот. Геннадий

— Да, постоянного.

К. Толоконникова

— Понятно… Вот слева от меня сидит Алексей Константинович, и я вижу перед ним большой лист бумаги, и на нем много каких-то интересных записей. Алексей Константинович…

А. Светозарский

— Мало записей — это я уж так, для памяти…

К. Толоконникова

— Поделитесь — а то у нас сейчас время закончится, и мы не успеем.

А. Светозарский

— Нет, ну, мы говорили о 12 августа — 12 августа 41-го года, служение блаженнейшего митрополита Сергия. И в третий раз он обращается к православному народу…

К. Толоконникова

— В храме Иоанна Воина?

А. Светозарский

— Да… Ну, первое — это вот послание, затем 26-го — вот проповедь «Очистительная гроза», и вот дальше, 12-го — потрясающая совершенно проповедь… Я считаю, недооцененная — недооценено ее значение, да, недооценено… Он благословляет молиться за воинов! Вот у нас там какие-то разговоры — я считаю, совершенно ненужные и абсурдные — крещеное войско, некрещеное войско… Ну что, человек за тебя жизнь отдает — а ты спрашиваешь: «Как ты понимаешь соотношение Лиц Святой Троицы, и как у тебя…»? Конечно, нет — это глупость. Но отношение Церкви к этому Сергий выразил — он говорит о том в этой проповеди… Она посвящена не каким-то патриотическим мотивам — хотя они там, естественно, присутствуют, на злобу дня… Он благословляет молиться за воинов, в том числе и погибших уже — уже есть первые погибшие…

К. Толоконникова

— Ну конечно, и их много…

Прот. Геннадий

— Август-месяц…

А. Светозарский

— Все мы помним — все мы помним, и все уже понимают, что это будет за война, все мы помним эти горы записок, да…

К. Толоконникова

— Подождите: уже вот 12 августа — какие города уже взяты?

А. Светозарский

— Уже Минск точно взят…

К. Толоконникова

— Минск уже взят…

Прот. Геннадий

— Да…

А. Светозарский

— И мы помним эти кипы записок — вот я по студенческим годам помню… Ну, воина Петра, Ивана… воина Таисии даже — там такое могло встречаться!

А. Пичугин

— Это мужское или женское? Мало ли…

А. Светозарский

— Женское — она, воин… И горе пришло почти в каждую семью. И вот Сергий благословляет: «Молитесь, потому что вы не знаете, о чем думал человек в последний момент». Вот так он решает этот вопрос. Это имело огромное значение для миллионов верующих людей.

А. Пичугин

— Это было в храме Иоанна Воина, да?

А. Светозарский

— Иоанна Воина, да…

К. Толоконникова

— И верующая мать, таким образом, могла поминать своего сына-комсомольца…

А. Светозарский

— Ну да — если он крещен…

А. Пичугин

— Ну, тем более, что верующая мать, наверное, сына-комсомольца когда-то да крестила…

А. Светозарский

— Ну конечно, да, да…

Прот. Геннадий

— Понимаете, само посвящение главного престола Иоанну Воину — оно для нашей страны настолько символично, что ли… Потому что, во-первых, начнем с того, что единицы храмов посвящены людям, которые, ну… вне сана — не монахам, не преподобным, не святителям — понимаете…

К. Толоконникова

— Да, да… А вот тоже интересный момент: почему — если говорить о воинах — почему Федору Стратилату довольно много храмов посвящено…

А. Светозарский

— Ксения Андреевна, он — офицер, а это — солдат…

Прот. Геннадий

— Да, светский человек, из мира — и ему посвящен храм, вы представляете? Причем — в центре Москвы! Это удивительно! У нас же, если мы так посмотрим — ну, у нас считанное количество людей из мира, кому посвящены храмы. Например, ну, там, Симеон Верхотурский — просто мирянин, да; Феодор Ушаков — вот сейчас храм есть…

К. Толоконникова

— Василий Блаженный… Ну, это Покрова-на-Рву, конечно…

Прот. Геннадий

— Василий Блаженный, да…

А. Пичугин

— Артемий Веркольский…

Прот. Геннадий

— Да, но это все равно, понимаете — единичные случаи.

К. Толоконникова

— Это правда, да, это так. И конечно вот, храм Иоанна Воина — и символично, что там эту проповедь произнес тогда еще митрополит Сергий…

А. Пичугин

— Давайте поговорим — тем более, что время-то наше потихоньку идет — мы все-таки мало сказали про историю храма в то время вот, которое нас интересует — послевоенное и до Крещения Руси, до 88-го года. А это — значимая история. Все-таки храмов в Москве, как мы уже говорили, сколько — порядка 50, да?

А. Светозарский

— Ну, это уже к финалу — а в те годы же не входили новые районы…

А. Пичугин

— Да, да — ну, вошли они в 60-е…

А. Светозарский

— На время войны — около двух десятков.

А. Пичугин

— И храм Иоанна Воина, безусловно, среди них значим весьма. Рядом — еще один не закрывавшийся храм — Ризоположения на Донской, кстати, который мы забыли…

К. Толоконникова

— Да…

А. Светозарский

— Ну, он не рядом все-таки…

Прот. Геннадий

— Он не рядом… Он немножко старше, тот храм — по своей закладке тот старше храм. Но вы знаете, его проблема в том, что он не виден — он не виден, он скрыт и он практически не просматривается… И даже люди — я вот знаю людей, которые живут в том районе — вы знаете, они никогда не были в том храме! Не были в том храме, да — вот это удивительно. Он очень как-то вот между домами скрыт…

К. Толоконникова

— Во дворе он словно…

Прот. Геннадий

— Да, во дворе… И я не говорю о том, что он не посещаем — он тоже был популярный, посещаемый храм — Донской Божией Матери, Ризоположения… Но это, конечно, не сравнимо — его местоположение.

К. Толоконникова

— Это так, да. И там еще позабытый тоже нами в сегодняшнем разговоре малый собор Донского монастыря, который, конечно, пользовался большой любовью верующих москвичей — это действительно так. Но все-таки мы сегодня говорим о храме Иоанна Воина… И давайте, может быть, вспомним духовенство, служившее в этом храме… Алексей Константинович?

А. Светозарский

— Ну, отец Александр, конечно…

Прот. Геннадий

— Да…

А. Светозарский

— Отец Александр Воскресенский… Прекрасно учившийся в семинарии, поступавший в академию и узнавший о болезни отца. И не получилось у него академии. У него было семинарское образование формально, хотя человек был очень образованный. Ну, такой вот пример и многочадного батюшки — у него две дочери, одна, правда, умерла очень рано, в 16 лет… Сыновья — вот сыновья пастыря в советское время… У меня создалось некоторое впечатление, что батюшка был, конечно, к ним привязан, их любил, но немножко дистанцировался как-то вот, стараясь лишний раз вот это не подчеркивать. Хотя его сын регентовал, и вот когда воспоминания вот, которые вы сейчас цитировали — автор, конечно, немножко запамятовал — не могли Иосифа Виссарионовича «рабом» поминать, это я помню службы по вождям — обычно «вождя нашего» или как-то еще. Конечно, нет, это было невозможно…

А. Пичугин

— «Вождя нашего Иосифа»…

А. Светозарский

— Я помню вот «вождя нашего Юрия» — это я запомнил…

К. Толоконникова

— Может, «болярина»?

А. Светозарский

— Ну, «болярина» — нет… Это раз, и второй момент — он пишет о хоре, это традиция синодального хора. И вот Леонид Александрович Воскресенский — он поддерживал эти традиции, это знаменитое синодальное училище певчих, синодальный хор, поэтому он что-то родное услышал, когда этот храм посетил.

К. Толоконникова

— А, после парижского своего отрочества…

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня — протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Якиманке, Алексей Светозарский, профессор Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии. Давайте продолжим про духовенство и клир храма Иоанна Воина…

А. Светозарский

— Да, мы продолжим. Два сына у отца Александра Воскресенского — речь идет о нем, о многолетнем настоятеле этого храма — были инженерами, то есть, они были на светской работе уже, остальные. Но один сын — он был выдающийся испытатель техники ракетной и сподвижник Королёва, если я не ошибаюсь и правильно помню это. И конечно, батюшка там тяжелые времена пережил, потому что ночевать в храме было нельзя — он нелегально иногда оставался, вот особенно там в эти годы…

К. Толоконникова

— А почему ночевать в храме было нельзя?

А. Светозарский

— А нельзя, негде было… Ну а как? Паспортный режим… Духовенство с 30-го года за редким исключением в Москве жить не могло.

Прот. Геннадий

— Да…

А. Светозарский

— Исключение — это, насколько я понимаю, частный дом. Вот один батюшка жил в Безбожном тупике… простите, в Коммунистическом тупике, около Пименовского храма (это его официальное было название) — видимо, у него был дом, он купил в свое время… Это редкость.

Прот. Геннадий

— А отец Александр под колокольней сделал себе…

А. Светозарский

— Коморочку…

А. Пичугин

— И он там оставался ночевать?

Прот. Геннадий

— Да, он там оставался ночевать под колокольней…

А. Пичугин

— Но жил он где-то в другом месте?

Прот. Геннадий

— Я не знаю, где он жил…

А. Пичугин

— Я так понимаю, что московское духовенство — люди, которые служили в московских храмах — в итоге оказались в Москве после строительства кольцевой дороги в 60-м году… Они проживали…

А. Светозарский

— Лосинка…

А. Пичугин

— Да — Лосинка… В тех районах…

К. Толоконникова

— Перловка, Лосинка…

А. Светозарский

— Вот отец Александр — удивительный пример, да — вот он «всем бых вся», и он — очень «народный» батюшка…

А. Пичугин

— А Перловка, Лосинка — извините, пожалуйста, что перебиваю — это связано с дорогой на Сергиев Посад?

А. Светозарский

— Я не думаю. Это просто ближайший пункт, который был городом, но фактически уже сросшимся с Москвой…

А. Пичугин

— Бабушкин?

А. Светозарский

— Да, город Бабушкин. Ну там… Слава Богу вот — собрали эти воспоминания о нем. Потрясающая совершенно книга — сборник воспоминаний… Там есть один эпизод характерный — отношения между людьми… Вот батюшка, который ходил во всем одеянии, присущем священному сану, и местный участковый, который с батюшкой здоровался уважительно за руку. Ну, видимо, уже послевоенное время…

А. Пичугин

— Да, удивительное было…

К. Толоконникова

— Да-да, наверное, это был как раз тот самый краткий период…

А. Светозарский

— Да, «Александру Георгиевичу — наше почтение»… То есть, у людей в глазах вот наша эпоха — ну, как будто что-то реставрировалось, какие-то прежние отношения, порядок в школах…

К. Толоконникова

— Да — вот школьники надели форму…

А. Светозарский

— Да, военные — погоны…

К. Толоконникова

— Мужские школы, женские школы, погоны, что-то такое…

А. Светозарский

— Да — «сталинская гимназия» это называлось… И вот отсюда, вот на этой-то волне он и ушел из жизни — он уже не увидел ни хрущевских гонений… Ну, батюшка дождался, что называется — потому что он и… преследовали его, был краткий арест… Он очень часто менял приходы подмосковные — храмы закрывались… Из одного села он уехал из-за угрозы ареста… Я не знаю, что было — там был какой-то период, когда настоятелем был не он — отец Геннадий, вот это хорошо бы нам как-то выяснить, я просто не знаю…

К. Толоконникова

— Это довоенный период?

А. Светозарский

— Довоенный, военный… Мелькает в воспоминаниях, что некий чужой человек, который скоро исчез…

А. Пичугин

— А это — перерыв в настоятельстве его?

А. Светозарский

— Официально он нигде не указан.

К. Толоконникова

— Но ведь, наверное…

Прот. Геннадий

— Официально он нигде не указан, потому что…

К. Толоконникова

— А какие-то документы же в храме остались?

А. Светозарский

— В храме, я думаю, что нет…

Прот. Геннадий

— Ну, вы знаете, архивы не сохранились. Архивы не сохранились в силу многих причин — у нас не было приходского дома… Кстати говоря, приходской дом сломали, когда расширяли улицу Димитрова — уже в наше время…

А. Светозарский

— Недавно, да… 18-го века… Богадельня, батюшка, по-моему?

Прот. Геннадий

— Богадельня, да — сломали это здание. Вот, и поэтому не сохранилось. Расширяли дорогу так, что сломали… Это же были исторические здания, понимаете…

К. Толоконникова

— Это в каком году произошло?

Прот. Геннадий

— Ну, это уже конец 80-х годов или…

А. Светозарский

— Девяностые!

А. Пичугин

— 90-е, да, когда очередное расширение Якиманки произошло.

Прот. Геннадий

— И это было ужасно, потому что сломали такой дом, который строили… И он был реально памятником архитектуры, понимаете…

А. Пичугин

— Да Якиманку так перекорежили, что…

Прот. Геннадий

— А другие известные люди? Там были яркие фигуры — например, в этом храме служил — Алексей Константинович знает — отец Владимир Рожков…

К. Толоконникова

— Да, да…

А. Пичугин

— Будущий настоятель храма святителя Николая в Кузнецах…

Прот. Геннадий

— Да, это известнейший был человек. Он, к сожалению, недолго прожил, он умер достаточно молодым…

А. Пичугин

— В 97-м году…

Прот. Геннадий

— Да, ему не было 70 лет, насколько я помню…

А. Светозарский

— Не было…

Прот. Геннадий

— Потом в этом храме служил отец Анатолий Казновецкий — тоже известный батюшка, был нашим представителем в Александрии…

А. Светозарский

— На Святой Земле, по-моему…

Прот. Геннадий

— На Святой Земле, да… Потом… Нет, ну, если мы так будем вспоминать всех настоятелей — вы не поверите… Например, из этого храма вышел будущий митрополит (это, правда, было очень давно) — митрополит Санкт-Петербургский. Он был настоятелем этого храма — отец Михаил Десницкий, а потом он стал митрополитом… По-моему, Михаил Десницкий?

А. Светозарский

— Михаил, Михаил, да…

Прот. Геннадий

— Он был настоятелем в этом храме. Только его мирское имя было не Михаил — по-другому, тоже на букву «м», сейчас не помню… Вот — он был настоятелем этого храма, и был избран митрополитом Санкт-Петербургским.

А. Пичугин

— А отца Николая Смирнова как-то мы, в общем, не вспомнили…

Прот. Геннадий

— Отец Николай — интереснейший… Вы знаете, нет такого в Москве сейчас — такого за последнее время феномена нет… Он 33 года в этом храме был настоятелем — 33 года!

А. Пичугин

— С 82-го по 2015-й.

Прот. Геннадий

— Да, и я вам хочу сказать, что, конечно, это был человек такой закваски… очень-очень добротной. Отец — протоиерей рижский. Сам он закончил школу еще в буржуазной Латвии. Он не был ни пионером, ни комсомольцем, скажем так… И человек, который был таким настоящим служакой — потому что любил службу, любил службу Божию, неукоснительно всегда проповедовал, и сам очень любил историю — он был преподавателем истории, вот предшественником Алексея Константиновича в семинарии и в академии…

А. Светозарский

— Да, он упомянул это сразу, как только мы познакомились…

Прот. Геннадий

— Да… Он был человеком таким… очень своеобразным. Его манера говорить — она была, может быть, очень специфической, у него был определенный такой акцент… Но это был такой человек, знаете… Очень-очень чистый внутри, очень искренний, и человек, который прошел… которому удавалось в советские времена лавировать — лавировать, другого слова не найдешь — между требованиями советских органов власти и церковного священноначалия, понимаете. И поэтому, конечно, он был гибким человеком — потому что гибкость, она совершенно необходима была в те времена, если ты хотел сохранить храм, сохранить его имущество, сохранить традиции, устои храма — это совершенно необходимое требование. Если батюшка не гибкий, не обладал гибкостью, а был лесорубом, или, как сказать — рубил сплеча, не думая о последствиях — … Поэтому нужно было очень хорошо контролировать свой язык, нужно было хорошо контролировать свою речь,

А. Пичугин

— Но невозможно себе представить эту эпоху без тех и без других!

Прот. Геннадий

— Ну, без всякого сомнения…

А. Пичугин

— А отца Дмитрия мы здесь…

К. Толоконникова

— «Тех и других» — это кого?

А. Пичугин

— Ну вот мы вспоминали здесь отца Дмитрия Дудко неоднократно, который с пламенной проповедью… Переводимый из храма в храм…

К. Толоконникова

— Ну конечно… Но мы не должны забывать, что отец Димитрий Дудко никогда не был настоятелем…

Прот. Геннадий

— Не был…

А. Пичугин

— Не был…

К. Толоконникова

— Вот этого, так сказать, креста он не нес.

Прот. Геннадий

— Да, совершенно верно. Вы знаете, я вам хочу сказать, что пока ты с этим не столкнешься… Настоятельство — это совершенно определенный крест, понимаете? Быть священником — это крест, а быть настоятелем — это совершенно особый крест. И священники, которые не были в этой роли, они не уразумеют, о чем ты говоришь, потому что…

К. Толоконникова

— Особенно, когда у тебя какой-нибудь враждебно настроенный к тебе староста, которого ты не сам себе приискал, как это часто бывало в то время…

Прот. Геннадий

— Совершенно верно…

А. Светозарский

— И «девать» его некуда…

Прот. Геннадий

— И «девать» его некуда, да, он назначался… Лавировать приходилось — прежде всего, внутри самой церковной общины. Потому что были люди, которые были «внедрены» со стороны, так сказать, определенных людей туда — для того, чтобы изнутри все это…

К. Толоконникова

— Я тут недавно услышала — меня потряс этот эвфемизм — «советские специальные органы» — вот так вот это тогда называлось, «советские специальные органы».

А. Пичугин

— «Постсоветские специальные органы»…

Прот. Геннадий

— Все это очень сложно сейчас передать… Причем он же тоже не только в Иоанна Воина служил — он служил в Адриана и Натальи…

К. Толоконникова

— В Бабушкине?

Прот. Геннадий

— Да… У него есть определенный, так сказать, список храмов, где он был. Но дольше всех он, конечно, был в этом храме, и храм во многом сохранил то, что мы сейчас имеем — мощевики, древние иконы вот — это, прежде всего, конечно, благодаря отцу Николаю.

К. Толоконникова

— А потом, еще необходимо помнить о том, что храм всегда поддерживался в очень хорошем, достойнейшем состоянии — а это было совсем не просто в те времена.

Прот. Геннадий

— Совсем не просто, совершенно верно.

А. Светозарский

— Да, он один из самых-самых таких ухоженных…

К. Толоконникова

— Причем не только снаружи…

А. Пичугин

— И причем отец Николай служил, как я понимаю, до конца жизни…

Прот. Геннадий

— Да, он служил до последних дней — я свидетель, вот как он… Он буквально три месяца болел до своей кончины, и умер достаточно неожиданно. И вот мы его хоронили — я достаточно хорошо помню этот момент — это было четыре года назад. Он умер 22 сентября, в день Иоакима и Анны — он умирает в день Иоакима и Анны, на улице, представляете — храм на улице, которая носит имена Иоакима и Анны, и он умирает в день Иоакима и Анны, 22 сентября…

К. Толоконникова

— Ну, конечно, это не случайно!

Прот. Геннадий

— Это не случайно… И когда мы его отпевали, я помню — была невероятная жара. То есть, невероятная жара в конце сентября — вот это я хорошо помню — 2015 года.

К. Толоконникова

— И это, конечно, ну… Ушла эпоха — ушла эпоха в истории Церкви и в истории храма…

А. Светозарский

— Да, конечно… Нет, ну и потом, в советское время у каждого была такая своя зона ответственности — ведь настоятелей привлекали — народу-то мало — в пенсионный комитет, учебный, что-то вот такое…

Прот. Геннадий

— Ой, послушайте — а куда только деньги не собирали с церковных фондов!

А. Светозарский

— Деньги собирали, да…

Прот. Геннадий

— В фонд защиты мира — это было самое понятное, так сказать… Понятно, да? А все остальное… Я хорошо помню, вот батюшки мне в Пензе говорили — они собирали там деньги в защиту Анджелы Дэвис, американской коммунистки, понимаете…

К. Толоконникова

— «Всё заступался за Анджелу Дэвис»…

Прот. Геннадий

— Анжела Дэвис, да, жертвы вьетнамской войны, сироты вьетнамской войны — это что-то невероятное!

К. Толоконникова

— Остается только надеяться, что до сирот вьетнамской войны это доходило, в конце концов…

А. Пичугин

— Анжела Дэвис жива — а ни страны, ни батюшек уже тех, наверное, многих нет… Будем заканчивать нашу программу — к сожалению, время ее подошло к концу. Я напомню, что это была совместная программа — как всегда по четвергам — с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея — спасибо!

К. Толоконникова

— Спасибо, дорогие слушатели, что были с нами! Спасибо, отец Геннадий, спасибо, Алексей Константинович! Пишите нам: podspudom@yandex.ru — это адрес музея…

А. Пичугин

— И info@radiovera.ru — адрес радиостанции. Алексей Светозарский, профессор Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии, один из основателей музея «Советский Союз: вера и люди»; протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности храма Иоанна Воина на Якиманке…

К. Толоконникова

— Леша, и тебе спасибо — забыла сказать!

А. Светозарский

— Спасибо большое!

Прот. Геннадий

— Благодарим!

А. Пичугин

— Спасибо, спасибо! Всего доброго!